Текст книги "Тёмное пламя (СИ)"

Автор книги: Ольга Зима

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 51 страниц)

Роган кивает, серьезнеет, продолжает выспрашивать Мэя, советуется, стоит ли намекать лесовикам, что их пребывание тут не секрет, уточняет, где стоят небесные... Обычные премудрости военных. Мэй молод, но его мнение весомо, и он охотно делится им с теми, кто заслуживает доверия.

И это прекрасно вдобавок потому, что изумрудный силуэт Бранна, наконец, спускается с высот, шарахается не так далеко от столовой, вписываясь в открытую дверь Дома Волка, и нарываясь, похоже, на очередную стайку девушек. Ну хоть не на омелу, и то хлеб! Пока что наш неблагой в безопасности, а Мэй имеет возможность неторопливо, расслабившись за привычными разговорами и едой, поесть, набраться сил перед новым столкновением с неблагим. Бессонная ночь дается ему легче, чем тому же Бранну, но тяжелее, чем моему Дею, так что небольшая передышка не помешает.

Мэй неторопливо цедит морс, когда в дело вступает великий и ужасный внутренний голос! То есть я!

Да-да, Мэй, если рассуждать логически, то сейчас время завтрака, уже настоящего завтрака, для всех завтрака, даже для неблагих, которые любят без ума библиотеки! Значит, Бранн точно где-то поблизости, стоит прошерстить ближние коридоры, а особенно тот, с тупичком, непривычному неблагому можно там вовсе потеряться и просидеть до падения Проклятья!

Ой-ой, кажется, я слегка увлекся – Мэя передергивает, он не хочет искать Бранна до падения Проклятья, он хочет найти его в ближайшие полчаса и сделать как-нибудь так, чтобы непослушный неблагой был под присмотром!

Мэй размашисто шагает в верном направлении, а я уже отчетливо чувствую Бранна – он растерян и озадачен сверх обычного, интересно, с чем это связано? Потом настроение неблагого резко сменяется, а я вижу чуть дальше Мэя, различаю, похоже, благодаря медленно распространяющемуся солнечному колдовству моей госпожи, присутствие двух лесных! Ой-ой, это не может быть хорошо. Один – знакомый Франт, второй – еще более знакомый, затаившийся за углом Финтан. И раз они рядом, это очень плохо для рассеянной Вороны! Поторопись, Мэй, поторопись, поспеши!

Благой волк, видимо, привыкший доверять своему предчувствию, без лишних мыслей и слов переходит на легкий бег, только проблема – Черный замок велик. Лесенки и переходы сами ложатся под ноги Гволкхмэя, а я прислушиваюсь к Бранну изо всех своих сил, если прикрыть глаза и сосредоточиться на неблагом, можно различить разговор.

– Да что вы себе позволяете! Неблагой! – предсказуемо Франт, но его возмущение стало больше в разы. – Как вы смеете заботиться о подолах этих девушек! Этих девушек! Да как вы смеете!

Теперь понятно, отчего Бранн озадачен.

– Я вас не понимаю, Франт, девушки подходят с просьбой, как я могу не позаботиться, если порвал тоже я?

– Это мои подолы! – еще чуть и Франт зарычит, даром что лесовик, вроде не должен обращаться в зверя. – Это! Мои! Подолы!

Подступает ближе к Бранну, но наш неблагой не ощущает угрозу в рамках разговора, он ощущает только растущую растерянность.

– Как это ваши, если их, – поводит рукой назад, где хихикают по крайней мере пять девушек в починенных платьях. – У вас, по счастью, никаких подолов нет, потому что нет юбок, а если бы были, я бы не хотел их вам порвать, – Ворона аж вздрагивает от возможных перспектив.

Девушки за его спиной уже не просто хихикают, а прячут за веерами настоящий смех. Франт белеет, но берет себя в руки, зло щурится, вот это уже серьезно, вот это уже плохо, у него явно есть план!

– Но я хотел поговорить не об этом! Оставим подолы юнцам и воякам, которые не спешат заводить семью, как, например, офицер Гволкхмэй!

Бранн вскидывается теперь тоже серьезно, офицер Гволкхмэй стал волком, которому можно доверять, таких Ворона в обиду не дает.

– Какие бы причины ни сподвигли офицера Гволкхмэя не спешить с семьей, вас, как и меня, они точно не касаются, – Бранну не нравится эта беседа и этот Франт, но тон все ещё объясняющий. – Это дело касается исключительно офицера Гволкхмэя, странно, что это вас тревожит.

Финтан за углом шевелится, шуршит, он заинтересован и подается вперед, похоже, Франт для него лишь средство прощупать почву, не подставляясь самому.

– Да, конечно, давайте поговорим о чем-то более занятном, а может быть, о ком-то, – Франт красиво откидывает длинную прядку с лица, мягко улыбается, располагающе и открыто, но слова, которые он произносит, полны яда. – Вот наш король, к примеру, тоже не пренебрегал юбками и подолами всех мастей, пока, говорят, не остановился на подоле собственной сестры!

И светски улыбается, скотина! Ух! Добрался бы я до тебя!

Бранн не удерживается и дергает обоими ушками, сердито подбирается, осознавая нападение и готовя ответ, чем пользуется Франт.

– Ровно до тех пор, пока не притащил откуда-то с болота вас, неблагой королевский волк! Говорят, даже то, что у вас отсутствует подол, вам вовсе не мешает ошиваться возле покоев женатого, вроде бы, короля? – улыбается еще мягче, еще обольстительнее, глядя в глаза Бранну. – Этот Благой двор со своими жестокими нравами вас расстраивает, королевский волк? – тон издевательски снижается до заискивающего.

– Я прошу вас не отзываться так о короле Дее, его жене или обо мне, – равнодушная Ворона слегка не вписывается в золотые стандарты реакций на оскорбления, но слова говорит правильные, Франт кивает, а за ним кивает Финтан. – Кто-то менее внимательный может вас услышать, подслушать или поверить. Это будет прискорбно для всех, и особенно для вас, Франт.

Красивый лесовик снова вскипает, но Мэй уже почти на месте, мы в пределах видимости.

Франт и Бранн застыли друг против друга, почти одного роста, но Франт пытается нависать над Вороной. Девушки оборачиваются на Мэя, который теперь просто быстро идет, раздаривает улыбки и делает вид, что вовсе не подбирается к тщательно охраняемой Вороне, оставшейся без охраны. Сам Бранн, пожалуй, единственный, кто этого не замечает, он смотрит только на Франта, как будто запоминает черты, договаривает:

– Вам не стоит так вольно рассуждать о моём друге, нашем короле Дее. Никогда, отныне и впредь. Или это плохо для вас закончится.

И раздраженный больше всего именно равнодушным спокойствием Франт не выдерживает, молниеносно вытягивает руку, хватая Бранна за правое острое ушко!

Ах! Бранн не кричит и вообще ничего не произносит, наш неблагой задыхается от боли, которая слышна мне, которая через меня слышна Мэю, которую чует во сне Дей, которая привлекает внимание, кажется, всех кусточков омелы и дотягивается до моей спящей госпожи.

Офицер, уже подобравшийся почти вплотную, вздрагивает, с удивлением видит настоящую муку в глазах неблагого, побелевшие губы, побледневшее лицо. Франт, чувствуя, что сделал явно не то, но желая причинить как можно более долгое страдание раздражающему неблагому, сжимает кулак вокруг уха, а потом отлетает, отброшенный собственноручно Вороной. Бранн пытается отдышаться, его передергивает, наблюдательный Мэй замечает собравшиеся в глазах слезы, загораживает неблагого спиной, нависает над Франтом серьезно, по-офицерски.

– Я был свидетелем произошедшему, если третий принц Неблагого двора, королевский волк двора Благого, пожелает вызвать вас на дуэль, он будет в своем праве! – я чувствую, Мэй не верит в это, но хочет как следует застращать лесовика. – Кроме меня свидетелями были эти очаровательные дамы, – позади раздается утвердительный шелест вееров, Бранн недоуменно оборачивается, он не ожидал, а ты, Мэй, приглядись: там, дальше! – и принц Леса, который стоит за вот тем углом!

Финтан оглядывается с таким видом, словно действительно просто мимо проходил, сама невинность!

– Уверен, произошла какая-то ошибка. Деталей я, к сожалению, не разглядел, но вроде бы мой подданный немного похлопал по плечу вашего... – тянет паузу, очевидно пытаясь найти замену «подданному», улыбается вежливо и даже весело. – Вашей диковинке, ах, простите, – явно рисуясь, взмахивает руками, как будто только вспомнил, – то есть вашему волку, простите великодушно, тут так много ши, немудрено запутаться!

Финтан отрицает оскорбление жестом, но Мэй недаром опытный волк:

– От вас никто и не ждал большой наблюдательности, ваше высочество, принц Леса, – очередной оскорбительный поклон. – Но я рад, что вы признали: в вашем доме плохо различают волков, и ещё хуже сопоставляют допустимые для разных бесед жесты. Королевский волк Бранн не является приятелем вашему подданному, его панибратское обращение может быть расценено как оскорбление, – кланяется уже очень вежливо.

Финтан кривится, поводит рукой широко, мол, кому нужны эти условности, однако, не желая иметь дел с Мэем и Бранном больше обычного, скрывается в коридорных далях.

Мэй продолжает старательно загораживать Бранна, пока Франт встает, отряхивается, льстиво улыбается долговязому волку и отходит, скрываясь за тем же углом, что и Финтан чуть ранее.

Стоит Мэю обернуться, ощущение чужой боли возвращается, он вглядывается в побелевшее лицо неблагого, объясняется с девушками, что трогать королевского волка сейчас не стоит, аккуратно перехватывает застывшую Ворону за плечи, провожает в безлюдный коридор, роняет как в пустоту:

– Теперь можно, – и готовится, кажется, ко всему, что неблагой разрушит стену, разобьет кулаки в кровь, наколдует что-то вроде Семиглавого...

Бранн в очередной раз разочаровывает благого собеседника, он просто всхлипывает, отпуская слезы, накрывает пострадавшее ухо ладонью и пытается лечить. Боль дергает страшно, уши страдали пусть и давно, но часто – и теперь получить по ним, словно ошпарить уже ошпаренное место. Ворона зажмуривается, слезы катятся частыми каплями, стекают по длинному носу, срываются в пыль, этот коридор считается почти заброшенным, а магией при Благом дворе ничего не прибирают.

– Ох, неблагой, ну чего ты, неблагой, – Мэй укладывает осторожно руку на плечо Вороны, подтягивает к себе. Тот всхлипывает и явно не слышит, сейчас его мир составляет боль, много боли. – Бранн, ну чего ты, Бранн!

Вот теперь, когда в голосе Мэя слышно сочувствие, а в речи его имя, Бранн открывает глаза, кажется, начиная понимать реальность. Глаза его покраснели, изумрудная зелень светится страданием, но он все-таки произносит:

– Мне больно, уши нельзя! – поводит головой, убаюкивая правую сторону. – Нельзя уши! И что в них такого?!

Кажется, Бранн пытается отвлечься от сводящих с ума ощущений какой-то мысленной работой.

– Ну уши и уши, – прикрывает глаза, как будто гипнотизирует сам себя, – острые и острые, – не замечает, что Мэй потихоньку притягивает его к себе. – Шевелятся и шевелятся...

– Думаю, дело в том...

Бранн шарахается в сторону, он не ожидал услышать ответ, кажется, вовсе забыл, что тут не один. Мэй успокоительно прихватывает его за плечи, в безопасной дали от ушей. Улыбается искренне, кажется, боль неблагого примирила Мэя, доказала, что перед ним живой ши, а не магическая кукла, обожающая всех раздражать. Договаривает, глядя в глаза.

– Думаю, дело в том, что особенный ты весь, а уши просто привлекают массу внимания, королевский волк Бранн, – Мэй настроен больше не так сердито. – А за то, что предпринял попытку защитить меня и мою семейную жизнь, отдельное спасибо!

Опс! Похоже, я перестарался, когда вслушивался в тот коридор! И случайно приплел в слушание и Мэя!

– Сейчас мы пойдем в твои комнаты, Бранн, там тебя точно никто не посмеет тронуть, конечно, если ты не впустишь Финтана или его свиту! – голос Мэя журчит, как река, успокаивает, отвлекает, даже ухо дергает теперь не так страшно. – Там явно уютнее, чем здесь, с утра я успел оценить перестановку, вчера вечером, прости, был слишком взволнован, но я рад, что удалось помочь с матрасом...

Бранн шмыгает носом и несмело улыбается, с прижатой к правому уху ладонью и широко раскрытыми глазами он смотрится больше похожим на заблудившегося ребенка, чем на зловещего неблагого чародея. Мэй моргает в удивлении, но в целом остается невозмутимым.

Да-да, Мэй, имей в виду, твой внутренний голос говорит тебе: ты только начал понимать, что такое Бранн и с чем его едят!

Мэй достает из кармана чистый платок, радуясь, что не забыл о нем после ночного дежурства, протягивает Бранну, не рискуя вытирать ему лицо самостоятельно – шарахнется же опять! Ворона шмыгает носом, боль стала хотя бы терпимой, ему больше не хочется говорить самому с собой или заливаться слезами, хотя побаюкать ухо все ещё требуется. Лечение понемногу действует, то распаляя, то утишая боль, но Бранн кивает, берет платок и приводит себя в порядок.

Не отстранившийся Мэй разглядывает лицо неблагого вблизи, обращает внимание на пегие волосы, слегка дует на них, проверяя, кажется ему или нет. Выясняется, что не кажется: приподнимаются и меняются местами несколько перьев. Бранну, по счастью, сейчас вовсе нет дела до перьев, он окончательно приводит себя в порядок, и если бы не покрасневшие нос и глаза – и не сказать, будто что-то было. Прячет Мэев платок в карман, а взамен протягивает свой, тоже чистый, обычный, без всяких опознавательных знаков.

Офицер пожимает плечами, принимает платок, а я вдруг чувствую прилив магии – само присутствие Бранна, контакт с ним, а больше прочего осознанный дар определяют прилив магии в этого конкретного ши. Мэй удивленно подбирается, точно не связывая резко улучшившееся самочувствие ни с неблагим, ни, тем более, с платком. Аккуратно продолжая удерживать Бранна за плечо, неспешно выводит его из коридора, тянет самыми малохожими, но неизменно ведущими к цели путями. И не прекращает развлекать Бранна разговором.

Когда оба ши прибывают в покои Бранна, оказывается, что тут поджидает Мэя посыльный. Дверь бывшей кладовки нараспашку – после того, как сам Мэй лично с утра кое-как открыл ее, отшвырнув стул, причин захлопнуться у обветшалой конструкции вовсе нет. Или она не закрывается просто из вредности. Мэй покаянно вздыхает, делает посыльному знак подождать, заводит Бранна внутрь, провожает до кровати, советуя поспать, увещевая и успокаивая.

Ворона не спорит, и вот на месте Мэя я бы насторожился.

Похоже, я или слишком вжился в роль его внутреннего голоса, или Мэй насторожился без меня: стоит ему выйти за порог комнат Бранна, выискивается ближайшая комната со швабрами и ведрами – и в нечестно добытое ведро честно заливается вода. А потом это ведро устанавливается на беззащитно приоткрытую дверь покоев.

Как я понимаю из мыслей Мэя – это не злой умысел, это защита, причем, двусторонняя. Либо чтобы облитый Бранн не усвистал искать новых приключений, а хотя бы обсушиться задержался, давая Мэю время; либо чтобы кто-то, кого Бранн не жаждет видеть, задержался и пошумел на пороге, а возможно – растерял желание беспокоить нашего неблагого.

Дожидающийся с поручением посыльный аж переминается с ноги на ногу, но не решается побеспокоить Мэя, настолько серьезно занятого странными приготовлениями. Стоит ему обернуться и кивнуть, как волк выпаливает:

– Офицер Мэй! – блестящие доспехи переливаются, надежно скрывая лицо, но по голосу чувствуется, волк молод, а оттого волнуется. – Вас призывает король Дей!

– Посторожи, пригляди, не впускай, не выпускай, – лаконично командует Мэй и торопится к королю.

Видимо, моему Дею опять приснилось что-то нехорошее.

После той боли, которая дотянулась до всех, кто мог её почуять, я бы вовсе не удивился. Мэй летит как на крыльях – магия придала ему сил вернее, чем ночной отдых или дневной сон, поэтому почти не замечает, как уже оказывается в другом крыле.

Дверь в покои моего Дея узнаваемая, хотя сам Мэй бывал тут нечасто, всего раза три или четыре, два из которых пришлись на позавчерашний день и сегодняшнее утро. Стража мнется у этих дверей, очевидно, не зная, продолжить патруль или встать на пост, чтобы если королю что-то понадобится, быть поблизости. Мэй с истинно офицерскими замашками решает и эту проблему, хотя командовать охраной королевских покоев не в его обязанностях и раньше не приходилось, но его знают – и застывают изваяниями, подобными серебряным фигуркам волков на клепсидре, по сторонам от дверей.

Сам Мэй проходит в покои, Грея сейчас не слышно, зато слышно обеспокоенное постукивание пальцами о стену – мой Дей ждет, еще как ждет появления Мэя.

Стоит Мэю шагнуть ближе к коридорчику, оттуда выныривает мой Дей, кажется, собираясь из сплошной темноты, серебрится лишь повязка на глазах. Опускает руку на плечо офицера, требовательно наклоняется, заранее вслушиваясь в ответ:

– Что с Бранном? Он хоть жив?! – да, мой волк, вопросы вполне резонные.

– Не беспокойтесь, мой король, королевский волк Бранн жив, вполне здоров и продолжает озадачивать ваш двор, – Мэй говорит уверенно, он не лжет и не утаивает ничего. Изнутри мне еще больше нравится наш, мой Дей, офицер. – А некоторым домам явно запомнится, что раздражать третьего принца Неблагого двора может быть опасно и чревато!

Мой Дей вздыхает удовлетворенно: в общих чертах его ситуация устраивает, а подробности он выспросит у Бранна напрямую, лишь тот объявится на пороге. Пока же мой волк пытается сделать так, чтобы казнить ему никого не пришлось:

– Я прошу вас не ограничивать свободу передвижений волка Бранна, – отчетливо произносит он. – Бранн может бывать везде, где только захочет, и делать, что хочет – с моего королевского разрешения. Ваша задача лишь приглядывать за ним.

– Я понял, – склоняется офицер Мэй, судя по тому, сколько почтения и благодарности в его голосе, правда, понял. – Разумеется, мой король.

– Можете быть свободны, – мой волк кивает величаво, отпуская Гволкхмэя, но тот мнется, вздыхает. – Что-то ещё, что мне необходимо знать?

– Простите, мой король, – еще более почтительный поклон, – это знание необходимо мне, скажите... Скажите, королевский волк Бранн, он какой?

Моего Дея немного озадачивает подобный вопрос от своего офицера, брови приподнимаются над повязкой в удивлении, но я чую: вовсе оставлять этот интерес без ответа мой волк не хочет. Пусть Мэй воспринял жест неправильно, как немного высокомерное уточнение, и собирается поспешно откланяться. Мой Дей чует и это тоже, успевает прихватить своего волка за дублет – черный, серебрятся только застежки и четыре изящно вышитых следа, как будто от когтей волка, обозначение звания. После лоскутной куртки Бранна дублет кажется однообразным и скучноватым, но мой Дей, наш король, быстро сосредотачивается на собеседнике снова.

– Королевский волк Бранн незлой и непредсказуемый, но он ещё и птица, нельзя держать его слишком крепко, понимаешь, Мэй? Надо помнить, что у него есть крылья, чтобы не сломать их.

Мой волк озадачен своим ответом и сам, но как ещё можно описать нашего неблагого в нескольких словах, непонятно. Офицер озадачивается тоже, немного встряхивает головой, однако, ждет, когда мой волк сам уберет руку, с какой-то даже радостью продолжая стоять рядом.

Ах, ну да, можно воспользоваться тем, что я его внутренний голос, и выяснить пару моментов. М-м-м... Надо же! Офицер Мэй в непрекращающемся восхищении от моего волка и своего короля! Дей нравится ему в любом состоянии и ставится на никем больше не занятую ступеньку «отличный король» его личной лестницы почета. Майлгуир прозябает где-то на середине, а Мидир – и того ниже. Офицер Мэй в глубине своей души не особенно чтит королевское происхождение. А мой Дей удостоился в его душе искренней признательности и настоящего восхищения.

Похоже, в сознании этого волка, не место короля делает Дея великолепным, а как раз наоборот!

Если приглядеться чуть внимательнее, становится понятно, что дело именно в самом Дее, появившемся в жизни офицера Мэя как-то вдруг и очень вовремя. Там видится что-то о фоморском окружении и боевой ночи... Но Мэй хмурится, сейчас не время вспоминать былые заслуги, сейчас время отчаливать обратно к неблагому, хотя Мэй позаботился о нем, как мог, на сердце волка неспокойно.

Мой Дей отпускает его теперь уже окончательно, скрывается, безошибочно ориентируясь в своих покоях, дальше по коридору, а Мэй отвешивает еще один поклон – точно не видный никому. Фуф, эти волки с их понятием о чести! Я вообще-то видел.

Наш офицер собранно и быстро покидает покои короля, туман рассеялся, в голове ясно. Тем более Мэя пугает отсутствие перед дверьми в покои Бранна стражника, а на двери – ведра! Офицер даже принюхивается, слабый аромат рябины, но никакой полыни! Значит, Бранн облился сам и никуда не пошел или просто никуда не пошел.

Благой волк, встревоженный очередной предполагаемой пропажей Бранна, слишком наивно полагает, что Ворона может попасться в его ловушку!

И Гволкхмэй идет проверить, почему королевский волк самого необычного вида ещё не радует Благой Двор облитой лоскутной курткой.

Стражника нет, но Мэй не главный в Черном замке, и присматривать за неблагим поручено именно ему. В эти суматошные дни каждый воин на счету, даже столь молодой, каким Мэю показался посыльный. Алан и так разрывается, пытаясь проследить за всеми... Но Мэй все равно недоволен. И даже встревожен, ведь дверь в покои Бранна приоткрыта, ведра сверху нет, волк бестрепетно заходит в покои, шагая широко и даже не постучавшись... И почти в нос ему влетает маленькое голубовато светящееся недоразумение! Мэй отшатывается, Шайя пиликает оскорбленно и взлетает повыше, бормоча что-то о нахалах.

– Что? Кто? Откуда? – волку трудно проморгаться, фея светит слишком ярко и слишком близко, а пиликанье сбивает его с толку еще вернее. – Кто пустил?

– Пилик!

Феечка подлетает вплотную и толкает раскрытой ладошкой Мэя в переносицу, как удар это точно не ощутимо, но Мэя слегка оглушает насыщенной магией, словно он вдохнул слишком много воздуха, голова кружится.

– Мне никто ничего, пилик, не разрешал, пилик! Я, пилик, с третьим-принцем-Бранном, пилик! И я фея! Пилик! И к нему, пилик, сейчас, пилик, нельзя!

Строго кивает Мэю, как зверствующая наставница, но замечает меня и перестает сгущать краски.

– Фея?! – офицеру явно в диковинку это мелкое дерзкое голубое создание. А Шайя только гордо зависает напротив, позволяя убедиться, да, фея. – Здесь?! Да откуда!

– Я же, пилик, сказала! Пилик! – закатывает глаза, явно удручаясь умственным способностям волка. Повторяет медленно, проговаривая и подыгрывая мимикой всего лица: – Я! Пилик! С третьим-принцем-Бранном! Пилик! Что тут, пилик, непонятного? Пилик?

Офицер Мэй жаждет оказаться на поле боя с фоморами, но сделать небольшой перерыв в пиликанье.

– Тут непонятно все! А особенно это ваше «пилик»! – волк рычит, надвигается на фею, собираясь требовать ответа более доступного и пространного, и попадает ногой прямиком в то самое ведро.

На шипение и сдавленные проклятья, что несутся с порога, из соседней комнаты выглядывает наконец наш неблагой: удивленный, растрепанный, одно ушко припухло и покраснело, но, кажется, Бранн не подозревает о подоплеке визита. Скорее всего, Ворона успела решить, что Гволкхмэй сегодня ушел уже насовсем, пусть на часах всего-то полдень. Я тоже, как и Мэй, не понимаю, отчего Бранн не примет присмотр как данность. Видимо, ему надо это объяснить отдельно, и лучше, чтобы это сделал мой Дей.

Шайя зависает сбоку, продолжая присматриваться к сердитому волку, прислушиваясь и вникая в положение дел. Как будто в этой кокетливо причесанной головке могут задержаться настоящие большие мысли!

– О, Г-вол-к-х-мэй, – Бранн в очередной раз отчетливо проговаривает имя, старательно перемалывая непривычное стечение звуков и в который раз не замечая, насколько это выводит из себя собеседника. – Здравствуй, я думал, это пришел хозяин ведра, а это ты! – непритворная радость от лицезрения знакомца заставляет королевского волка растеряться еще больше.

Благой уже вообще ничего не понимает в жизни и шипит:

– Да уж, было бы, наверное, приятно посмотреть на этого недотепу, который оставил тебе ведро... – переводит дух и встряхивает сапогом, морщится, понимая, что придется обязательно снимать. – Чтобы ты об этом ведре, похоже, позаботился! Поставил в центр комнаты! Не разлил воду! И сам не облился!

Гволкхмэй опрокидывает воду из сапога обратно в ведро, поднимает, наконец, глаза на Бранна, и не может прочитать в облике неблагого ничего насмешливого. Теперь растерянными выглядят оба.

– Я не знал, чье это ведро, а на двери оно мне мешало, – Бранн пожимает плечами, за ним это движение повторяет Шайя, а наш неблагой скрывается в комнате, из которой выглядывал. Голос раздается яснее и громче. – Хотя часть воды и истратил на умывание. Некоторые традиции благих мне, похоже, не понять, Г-вол-к...

– О, ради старых богов!.. – долговязый волк закатывает глаза и торопится перебить Ворону. – Это не традиция, Бранн! Это чья-то неудачная шутка! А ты не видел, возле твоей двери должен бы быть один стражник... – и благой не собирается признаваться, что подшутить хотел как раз он.

– Нет, стражников не видел, валялся в углу шлем, а потом и он пропал, – это насторожило бы кого угодно, да, но не Бранна. Он невозмутимо продолжает. – Возможно, я слишком долго жил на болоте, чтобы теперь понимать все шутки, – снова появляется в проеме, застенчиво улыбается и дергает не пострадавшим ушком. – Это хорошо, что ты снова зашел, присаживайся, Г-во...

– Да куда тут можно сесть! – благой возмущается, кажется, только для того, чтобы не дослушивать в очередной раз собственное имя. – Все же завалено книгами! Сколько ты уже перетаскал из королевской библиотеки? И когда успел?

Ворона озабоченно помогает переложить несколько кип. Шайя теперь наблюдает за ши с высокого шкафа, прислушиваясь и присматриваясь во все глаза. Бранн, бережно придерживая книги и рассыпающиеся листы, размышляет вслух:

– А это запрещено? Или есть особый порядок? Или нельзя брать сразу очень много? – критически сверлит взглядом пятую пачку. – Но это же не много! Скажи, Г-вол-к...

– Давай сначала сядем! – снова пытается перебить благой, но в этот раз тактика не срабатывает.

– ...х-мэй, есть ли какой-то свод правил поведения королевских волков? Или, может быть, записанные неписанные законы? – Бранн расчищает стол, расправляет ладони над поверхностью, волк удачно отвернулся, шепот, и поверхность сияет чистотой. – Я не всегда могу определить, что принято в вашем обществе, а что не слишком...

Благой бухтит так, чтобы собеседник не услышал:

– Уж точно есть правило, что нужно попадаться в дружеские ловушки! Особенно расставленные, чтобы тебя защитить! – и волк не знает, но ушки неблагого дергаются именно в его адрес. – Нет, разумеется, Бранн, такого свода у нас нет!

Стремительно спикировавшая на плечо волка Шайя становится сюрпризом для всех, но она, похоже, услышала, что хотела, и сделала выводы насчет этого волка, поначалу явно показавшегося ей крайне невоспитанным.

– Третий-принц-Бранн, пилик, а вы не представите меня этому, пилик, волку, который, пилик, так рвется вас защищать, что чуть, пилик! Чуть не бросился даже на, пилик, темную неблагую, – её голосок смешно опускается, а она сама принимает самую угрожающую сидящую позу, какую способна, – пилик! Настоящую колдунскую-расколдунскую, пилик, неблагую фею!

Мэй немного краснеет, вот уж да, подвиг так подвиг, а Бранн лишь улыбается шире, в изумрудных глазах парят феи, и Мэй хмурится, окончательно запутавшись: в неблагом слишком много сюрпризов!

– Конечно, представлю, раз ты настаиваешь, – серьезно поворачивается к Мэю, протягивает руку ладонью вверх, на которую перепархивает мелкое наглое создание. – офицер Г-вол-к-х-мэй, это мой добрый друг, библиотечная фея Шайя из небесной семьи.

Малютка кланяется, кокетливо поправляет прическу и становится, отставляя ножку, явно изображая какое-то свое приветствие.

– Очень, пилик, приятно! – стреляет глазками в Мэя, насыщенно голубея под его все более ошарашенным взглядом.

Бранн продолжает, так же обыкновенно и серьезно:

– Шайя, это офицер Г-вол-к-х-мэй, королевский волк, который присматривает, – бросает взгляд на растерянного Мэя, кажется, пытаясь найти в нем подтверждение или отрицание этого слова, но не находит и пожимает плечами. – Присматривает за мной по просьбе короля Дея. Он хороший и не хотел тебя обидеть.

Мэй берет себя в руки и опять мечтает о сердце схватки с фоморами, где все просто и очень понятно, но учтиво склоняет голову.

– Очень приятно.

Фея теряет всякий намек на собранность и официальность, подлетает вплотную к лицу Мэя, заставляя того шарахнуться, но Шайю это ничуть не беспокоит, она пикирует настоящим королевским орлом, усаживается в волосы Мэя, восторженно перебирает их, оборачивается к веселящемуся на свой лад неблагому, то есть его глаза полны веселых фей.

– Третий-принц-Бранн! Пилик! Какого симпатичного, пилик, волка, пилик, к вам приставил наш, пилик, принц-король Дей! – и тянет в восхищении. – Пи-ли-и-и-ик! Да он красивый почти, пилик, как вы!

Мэй встряхивает головой, чтобы уложить мысль, но заставляет вспорхнуть Шайю, теперь нарезающую круги вокруг него на уровне глаз. Офицер мужественно зажмуривается.

– Шайя, пожалуйста, офицеру Мэю нужна небольшая передышка, а тебе нужно привыкнуть к нашему дому, полетай тут, но не суйся за дверь, это опасно, оставайся в этих стенах, – неблагой все так же спокоен.

Мэй готов крепко пожать ему руку, когда неостановимое пиликанье зависает возле уха, Шайя шепчет ему пару комплиментов напоследок, а потом все-таки улетает.

Бранн провожает её взглядом, возвращается к Мэю, произносит успокаивающим тоном:

– И не переживай насчет внешности, у неё не слишком развито чувство прекрасного, она готова сравнивать меня со всеми, кто ей приглянется, – тон голоса нисколько не меняется, а Шайя радостно пиликает из другой комнаты.

– Мне не показалось? – Мэй на пробу открывает один глаз. – Это была настоящая живая фея?

– Если хочешь, я позову её обратно, – Бранн сверкает весельем в глазах уже откровенно.

– Нет! Нет! – Мэй выставляет перед собой руки. – Ну то есть да, – замечает в отражении отставленного к стене зеркала любопытное голубое ухо, – но попозже.

На столе как по волшебству образуются две чашки с травяным отваром, несколько кусков пирога и полоски вяленого мяса, радушный жест предлагает разделить эту трапезу с неблагим, на что Гволкхмэй только пораженно кивает. Сил для того, чтобы уследить за Бранном, уходит удивительно много. И это забавно, но теперь Мэй уважает Дея еще больше.

Беседа двух королевских волков идет, хотя не слишком клеится, благой подозревает неблагого в особенно изощренном издевательстве над собой! Над тем, кто только и может позволить себе издеваться над окружающими! Это воспринимается как вызов и продолжает восприниматься так же, пока беседа не переходит в русло действительно волнующих Бранна тем: