Текст книги "Тёмное пламя (СИ)"

Автор книги: Ольга Зима

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 51 страниц)

Глава 11. Пески забвения

Мы плывем и плывем по слабо журчащей лазури вод. Долго-долго, до самого рассвета. Спокойствие моря и неба, окружающее нас, воистину хрустально.

Мой волк, умаявшись, спит крепко, ухватив себя за плечи; Ворона – не разобрать. Словно грезит с открытыми глазами, привалившись к мачте и запрокинув голову к звездам.

Ох, мой Дей! Во что за время пути превратилась твоя праздничная одежда – черного бархата, расшитая серебром. Прорехи, пыль. У плаща даже цвет не определить, как и чем заляпан. И тебе надо основательно расчесаться, а то твоя грива уже не волчья, а львиная. В каком виде мы предстанем перед Неблагим Двором?

Волк, вздохнув глубоко, отворачивается. Конечно, продолжай не слушать меня даже во сне!

Дею не до меня, Дей не бегает, к Дею приходит Лили, она улыбается безмятежно, закидывает руки ему за шею, притягивает к себе, ближе, ближе, каскад слабо мерцающих волос закрывает влюбленных от мира, их губы сливаются, и я торопливо покидаю волчий сон. Может, Дей видит то, что снится Лили? Счастливый сон. Только просыпаться после него будет еще больнее.

Видимо, неблагой все же спит, раз я вижу Линнэт. Не ту девочку, что ласково глядела на него из Окна, а взрослую – девушку, какой она могла бы стать, а не станет. Линнэт кажется надменной, но это не так. Просто она мало улыбается, и в глазах у нее та же зеленая сталь, что и у Бранна, говорящая: "Вы ничем не удивите меня. И ничем не затронете". Густые темные брови, упрямый подбородок, широковатые губы, вздернутый нос – неуловимая красота, состоящая из неправильностей. Линнэт смотрит прямо на Бранна и видит его. Улыбается ему, только ему, и все ее несовершенства складываются в образ, от которого не оторваться.

Неблагой вздыхает, морщит лоб, дергает ушком недовольно, словно чует меня, и я ухожу, решив больше не беспокоить.

Хрустальное море тоже дремлет и мнит себя безобидным озером. Да, мой Дей, сам удивляюсь! Ой, прости-прости, я не хотел тебя будить. Нет, вставать еще рано. Въяве море сейчас тоже тихое, оно похрустывает на редкой ряби под судном, посверкивает одиночными искрами, играет синими бликами, и только.

Не сны, а тени снов – летящий на рыбачью шхуну огромный вал, загибающийся пенистым гребнем, просверки молний, отчаянные крики гибнущих моряков – видимо, от нашей команды. Значит, они все же люди. Пусть бывшие, но люди. Может, особо храбрые? Ты хотел бы получить такую посмертную жизнь? Прости, мой Дей, я умолкаю.

Горизонт светлеет второй раз за время нашего пребывания подле Хрустального моря. Справа появляется все тот же неровно изломанный горный хребет. Его рассекает сверкающая дорога, которая наконец догнала нас. У причала она резко поворачивает и идет вглубь страны неблагих все такой же ровной линией. Но на этот раз совпадает с трактом.

В лучах рассвета появляются точки в небе. Они приближаются к нам быстро, и это не нравится мне, мой Дей. Может, тебе стоит проснуться? Их много, можно разглядеть контуры, это птицы, и похожи они на пеликанов. Не могут ведь это быть древние летающие ящеры? Они вымерли, как и драконы.

Бранн вздрагивает, поводит рукой в воздухе, словно рисуя круг, и те разворачиваются обратно, пропадают в утренней дымке. Одна, отставшая от стаи, суется вперед и, словно натыкаясь на стенку, камнем падает в море. Оно чавкает довольно и смолкает.

Нет, мой Дей. Ровным счетом ничего интересного, подумаешь, море поело. Но просыпаться пора.

Мы причаливаем, и хрустальные сходни падают уже на другой берег. За длинным пирсом – желтая земля. Вдали, очень-очень далеко, видны острые шпили города неблагих. Золотого города.

– Ты можешь передать спасибо команде? – спрашивает Дей перед уходом.

– Скажи им это сам, – говорит хмурый неблагой. – Коли море язык не откусило.

– Благодарю за помощь! – громко произносит мой волк, обращаясь к пустоте перед ним.

Нет, мой Дей, я тоже никого не вижу, но посудина звенит в ответ, и звенит на удивление отчетливо и даже приветливо. Ты будешь удивлен, но команда гордится, что перевезла благого.

– И тебя, – поворачивается Дей к Бранну, замершему в непонимании.

Волчьи глаза, обращенные на неблагого, кажутся синими, словно впитав море и небо. Мой Дей прекрасно прячет чувства, но еще более прекрасен он, когда их открывает. Произносит очень искренне, он это может, мой Дей, слова идут от сердца:

– И тебя, мой друг, я тоже благодарю.

Ворона не отвечает. Бранн даже голову в плечи от неожиданности вжимает, а вот феи трепещут да уголки губ подергиваются, словно желая и не смея растянуться в улыбке.

– Идем? – мой Дей торопится.

– Подожди.

Бранн колеблется, словно ему нельзя говорить, но потом все-таки произносит:

– Берег Смерти показывает, что тебе дорого. Пески Забвения постараются отнять. Я не смогу быть рядом с тобой, благой. Эту последнюю преграду тебе придется миновать одному.

Что за напасть, мой волк? Не уверен, что ее можно догнать и изничтожить. И меч, который ты трогаешь, вряд ли поможет.

Море начинает звенеть громче, радуясь, что хоть кто-то сожрет то, что оно упустило. А вот Линнэт, которую я видел во сне, сказала, что ты пройдешь. Да, я тоже верю в тебя.

Судно позади медленно отходит от причала. Никакой рыбины тут нет, да, мой Дей. Видно, со стороны неблагих нечего стеречь и некого выпускать. Это немного тревожно. Да, мой Дей, нам как-то нужно еще и вернуться.

Желтая-желтая земля вокруг, но дорога, по которой мы идем, еще более желтая. Желтая волна невысоких шелковистых растений по обе стороны от нас то поднимается, то опускается, подчиняясь порыву ветра. Желтое солнце смотрит на нас с небес. Бранн вышагивает рядом, но нет радости в его лице, а ведь он возвращается домой. Домой, где не был так долго!

Видно, ему было там вовсе не весело, да, мой Дей. Матери ты не помнишь, но отец очень любил тебя. Нет-нет, он и сейчас тебя любит! И твоя жена, и сестра. И Джаред, да. Скажу тебе один секрет – простым волкам ты тоже нравишься. Откуда? Пфф! Я знаю многое! Нет, и вовсе я не раздуваюсь от гордости. Ну, самую малость.

А нашу Ворону любит, кажется, только Линнэт.

Дорога на удивление пуста. Бранн молчит мрачно, Дей – целеустремленно, мой волк все ближе к цели. Я тоже могу помолчать, немного, конечно, но могу. Да, могу! Молчать втроем куда веселее, чем одному.

Солнце доходит до зенита, а мы доходим до препятствия. Это лишь шестифутовая канава, ничего похожего на огромный ров, хранящий Дом Волка. Город кажется все таким же далеким. Да, мой Дей, возможно, это марево скрывает его, не дает разглядеть. Кто его знает, что за город и тайны у неблагих!

– Это и есть те самые пески? – недоуменно говорит волк. – Их можно даже пере...

Вот каков Бранн! Даже я не ожидал от него подобного коварства! Он толкает моего волка в спину, и мы летим куда-то очень-очень долго!

Никак не можем мы лететь так долго, даже до дна этого рва, мой Дей!

Ох, приземление на песок, который кажется жестким, тоже не назвать приятным. Дей встает, отряхивается совсем по-волчьи – мы одни, одни среди безбрежной пустыни, а город все так же сияет на горизонте.

С Бранном или без Бранна – нам туда.

Ох, да. Барханов тут хватает. Не знаю, как еще назвать эти противные горы песка.

Мой волк карабкается на склон, скатывается с другой стороны и тут же забирается на следующий. Бормочет что-то про себя.

Ой, мой Дей, о чем это ты?

– Я буду звать тебя Луг, – шепчет волк. Неразборчиво, но я понимаю.

Мой Дей, даже не знаю... старому ящеру непривычно и непросто обрести имя. Можно сказать, неприлично. Ящер и ящер!

– Нет, а что, Луг, светящийся, – повторяет волк, забираясь на очередной песчаный склон, бесконечный среди череды бесконечных склонов. – Как звала тебя Лили? Никак? Имена есть у всех, почему тебе не дали?

Сказал же, непривычно! Хотя... мне нравится. Апчх! Нет, это я не предложил тебе новое имя. Это противный песок забивается в нос, и я чихаю. Странно, я не сразу вспомнил имя моей девочки.

– Луг, тебе подходит, – выливая последние капли из фляги, говорит Дей.

Задирая голову, скалится, глядя на яростно палящее солнце с расходящимися от него огненными кругами. Совсем не похоже на тот ясный свет, что идет от моей госпожи. Прости, нашей госпожи, мой волк! Лили, да, Лили!

Мне кажется, Дей сейчас взвоет, город неблагих не приблизился ни на миг. Но нет. Откашливается от колючего сухого песка. Песок везде, он елозит, скрипит на зубах, проникает под кожу. Он вытягивает последние капли влаги и забирает что-то еще, что-то очень ценное.

Сколько прошло времени? Не знаю, мой Дей. Час, день, вечность?

Волку уже не хватает сил резво взбегать на очередной песчаный склон. Он скатывается обратно, вниз, вниз. Но каждый раз встает и упрямо идет вперед.

Надо поторопиться, Лили ждет.

Кто такая Лили? И почему я так часто ее поминаю? Дей, мой Дей, что с тобой? Как это, не пора ли домой?

Тебе плохо и пусто не просто так, мой волк. Не надо! Не надо опускать руки, ты сразу погружаешься в песок!

Вот, вот смотри – на левом предплечье у тебя восьмигранник. Как, что это значит? Это символ Дома Солнца, ты сам вырезал его, в память о моей госпоже. О Лили, да, Лили! Что вырезал, помнишь, а для чего – нет? Ох, мой Дей. Твой отец, твой Дом, твоя сестра? Ничего, пусто? Нет, ты не просто волк из леса! Волк, который в песке уже по бедра! Нет, не нужно, чем больше ты дергаешься, тем больше тебя затягивает!

Кто я такой?! Луг, я Луг, потому что ты назвал меня – Луг! Вспоминай же, мой волк. Я уже согласен носить это имя, имя первого бога.

О ком прошу вспомнить? О Лили. Да, Лили, твоя Лили, наша Лили! Какая она? У нее светлые волосы, они светятся в темноте вашей спальни и доходят ей до колен. У нее нежная улыбка, а глаза – золотятся, когда она смотрит на тебя. Она очень добра к ши и животным. У тебя обручальное кольцо на пальце, как и у Лили. Нет, это не просто рисунок!

Нет! Дей, нет же, нет, Лили не твоя фантазия, не призрак! Как это слишком хороша, чтобы быть настоящей? Лили существует, нет-нет, перестань! У тебя на шее медальон с прядью ее волос, мой Дей! Ты не можешь забыть ее! Она – твое волчье солнышко! Да, это ты так говорил, ну не я же! Дей, мой Дей, вспомни же! Торопись, волк, песок все сильнее засасывает тебя, он уже по пояс!

Не пойму, что ты задумал. Зачем лезешь в куртку?

Ой, ты все делаешь правильно! Наконец твои глаза загораются желтым! Да, это платок, что она вышила для тебя! Наша Лили!

Фух, а говорят, солнечная вышивка перестала хранить того, кому подарена. Вернусь, зубы пересчитаю. Ну, хоть мысленно.

Волки все же нюхливые создания, я говорил тебе, мой Дей, и скажу еще раз. Безумно нюхливые и безумно верные.

Да, ее забыть невозможно, не надо, не надо корить себя, мой волк. Ты ведь вспомнил сам!

Открой, открой медальон. Ты столько раз хотел это сделать! Порывался и отступал. Отложенное желание еще хуже невыполненного. Да, ее волосы пахнут солнцем. Она сама – солнце! И она ждет тебя, мой Дей. В твоем Доме, с твоим отцом и твоей сестрой. Да, и Меви, Джаред тоже там! И другие волки, и даже Финтан!

О старые боги, которых нет, спасибо вам! Вот только песок уже по грудь, и как нам теперь выбираться отсюда?

Ох, вот это новости! Кто это тащит нас вверх?

Бранн уже по другую сторону рва, который прикидывался таким коротким! Не иначе, как перелетел. И больно легко он высвободил тебя из этих неблагих песков.

– Я толкнул тебя, Дей, прости, – говорит он, протягивая откупоренную флягу. Пытается отряхнуть твою одежду.

Да костюм теперь точно лишь на тряпки. Нет, мой Дей, кинжал и двуручник при тебе. А вот мешок остался где-то между барханами. Нет, думаю, пески не отдадут его, сколько ни проси. Поди-ка сами уже забыли, где он лежит. Забывучие пески.

– Ты, видно, был должен, – с трудом отвечает Дей, напившись и отдавая флягу. Даже мне вода кажется очень сладкой.

– Нет. Не должен. Просто я старался сократить тебе путь, – хмуро растягивает губы неблагой.

– И что, сократил?

– Не знаю, а ты не заметил? – огорчается Бранн.

Мой Дей, он расстраивается еще пуще, зря друга в спину толкнул. Ну, может, он прикинул, сколь долго будет объяснять, куда прыгать, зачем прыгать и почему нельзя перенести тебя прямо в город! И решил сократить путь хотя бы на разъяснения. Нет, я и не думал издеваться!

Ой, может, не надо так сильно стучать его по плечу в ответ?

– Будем считать, что сократил, – отвечает Дей. И Бранн косится почти довольно.

Волк, стряхнувшись, спрашивает:

– Скажи, а есть в вашем неблагом краю место, где тебя не хотят сожрать, выпить, свести с ума, околдовать или покалечить? Или расширить границы за счет резвых ног?

– Добро пожаловать в Золотой Город! – поднимает уголки губ Бранн.

Глава 12. Золотой город

Ворона все равно отряхивает плечи моего Дея, вздыхает тяжелее, слабо улыбается, похоже, собираясь с силами для окончательного возвращения домой. Кажется, стоит Бранну обернуться, как прежняя жизнь набросится на него, не оставляя костей. Мой Дей чувствует настроение неблагого, снова хлопает по плечу, подбадривая и поторапливая – настроение настроением, а спешить нам приходится.

Золотой город оказывается близко – всего-то несколько лиг от рва с коварным песком, и мы попадаем в предместья. Заметно, что это столица Неблагого Двора, дальше виднеются высокие и вычурные здания, которые блазнятся... Да, мой Дей, мне тоже хочется потрясти головой и протереть глаза руками – здания кажутся танцующими!

Бранн вышагивает рядом спокойно, его эти выкрутасы построек не впечатляют, но на то он и неблагой. Я тоже никогда раньше не видел, чтобы здание высилось крышей вниз или боком вверх. Или состояло из одних только зеркал! Или загибалось над улицей, будто его потянули за угол! Или выглядело сплюснутым, словно смотришь под воду!

Одно смотрится и вовсе издевательством над здравым смыслом: его очертания такие, будто ты пьян! Или я пьян, мой Дей! Старые боги, оно еще и двигается! Проще смотреть на дорогу под нашими ногами. Приметивший это Бранн бормочет:

– Ты привыкнешь, все быстро привыкают.

Дорога у неблагих тоже очень странная, ровная, чистая и широкая, пусть кое-где попадаются гнутые линии с затейливыми рисунками, а жителей пока видно мало, но неясный гул на грани слышимости намекает, что их тут достаточно. Первый попавшийся по пути неблагой дико косится на нас, его волосы шевелятся, хотя ветра нет, он кивает Бранну, получает кивок в ответ, но и после того, как мы расходимся, продолжает оглядываться.

Да, мой Дей, мне тоже не по себе. Я понимаю, что настораживает в облике неблагого только тогда, когда он скрывается за поворотом: вместо волос у него на голове змеи. И вовсе обычным по сравнению с этим смотрится то, что он бос. Пыли здесь нет совсем, равно как и обуви, похоже – по желтой, светящейся мостовой стучат только легкие сапоги Бранна, да твои высокие охотничьи, мой Дей.

Когда дома поблизости перестают обращать внимание своей вычурностью каждый, а хотя бы через один, становится ясно, что жизнь уже кипит на улицах, просто вначале незаметно. На карнизах и фасадах порхают птицы, они пересвистываются слишком осмысленно для обычных; крошечные феи стайкой проносятся, заставляя обернуться на движение сбоку; Бранн прихватывает тебя за рукав, останавливая и не давая опустить ногу на важно ползущего крупного, по колено тебе ящера, перешагнуть тоже не дает, заставляя дожидаться, пока тот проползет:

– Ты же не хочешь начать кровную вражду с королем Песчаных барханов, просто Дей? Она будет длиться пятьдесят поколений, что недолго для ящеров, но твои дальние потомки окажутся в страшной опасности! – глаза Бранна впервые светлеют, там затейливо прыгают озорные феи. – Если ты не бросишь вызов никому из его потомков на протяжении ближайших пятидесяти лет, чтобы сразиться на церемониальной дуэли, предполагающей ползание по нагретым до огненного жара камням в своем перворожденном виде, – выразительный взгляд на одежду, – то потомки всех жителей Песчаных барханов откроют охоту на твоих потомков!

Важно переставляющий лапы король Песчаных барханов бросает на нас высокомерный взгляд, и я очень рад, мой Дей, что ты слишком ошарашен для ответа. Ящер, однако, присматривается к Бранну, во взгляде сквозит узнавание, он шипит:

– Дтх-а-а, емху-у мхо-ош-шно вферить! Пх-ходтробности-и дху-уэли нхе-еблагхо-ой пхри-инц-с зснае-ет на-а схво-оей-й шкху-уре!

Бранн отвешивает глубокий поклон, но вскидывает голову почти шутя:

– Тогда ты был гораздо-гораздо меньше!

Ящер королевского рода надменно задирает подбородок, но косится вполне дружелюбно и проползает дальше чуть быстрее, снова можно идти.

Мой Дей, однако, не спешит трогаться с места, пристально смотрит на Бранна:

– То есть ты?.. – недоверчиво поворачивает голову боком.

– То есть когда я был меньше, я знал не так много окружающих свобод, – Ворона слегка чешет нос длинным пальцем, как будто хочет спрятать за рукой лицо, – и не так внимательно смотрел под ноги. Но лазал и тогда хорошо!

Ох, мой Дей, да, мне тоже хочется потрясти головой, но я боюсь беспокоить твое заживающее плечо.

Мы идем дальше, то и дело натыкаясь на новых и новых неблагих, и, о старые боги, они все разные! Кажется, их вид не повторяется даже в общих чертах! Поэтому когда Бранн затаскивает тебя в какую-то неприметную сумеречную лавку, вылетевшие феи, слабо светящиеся зеленым, наряженные в одинакового фасона сюртучки, прямо радуют глаз! Пауки, однако, тоже чинно выстроившиеся вдоль стены, тоже в форменной одежде, радуют глаз не так сильно.

Феи порхают вокруг головы Бранна, и я бы отмахнулся на его месте, как и ты, мой Дей, но Ворона терпеливо ждет и, кажется, прислушивается к перезвону их крыльев, его острые ушки немного подрагивают. Наконец, одна малютка замирает напротив его лица, едва не садясь на длинный нос и заставляя скашивать на себя глаза. Хотя неблагого это, видимо, не беспокоит – он не отшатывается и не подается вперед, оставаясь на своем месте. Тонюсенький голосочек едва различим в шуме столицы, если бы не твой острый волчий слух, мой Дей, вряд ли мы были бы в курсе беседы.

– Третий принц, пилик-пилик! Какая честь, пилик! – и еще эта крошка раздражающе пиликает. И строит глазки неблагому, не стесняясь разницы в размерах. – Вы не были у нас уже долгих триста лет, желаете забрать свой заказ, пилик?

– Если он ещё не истлел! – Бранн приподнимает уголки длинных губ, но феи в его глазах не обозначаются. Боятся показаться сородичам? Ох, мой Дей, смири смех, это нервное, хоть покашляй!

Стоит тебе перестать картинно кашлять, беседа возобновляется с прежним настроением:

– Конечно же, пилик, не истлел! – малютка оскорбленно вспархивает чуть выше, следящий за ней Бранн выглядит забавно, но теперь его глаза хотя бы расходятся от переносицы. – Наши, пилик, портные, – жест крохотной ручкой на зависших в воздухе шеренгой других фей, – и наши, пилик, ткачи, – раскланивающиеся пауки, мой Дей, я тоже ошеломлен, – берегут доброе имя торгового, пилик, дома, существующего больше тысячи, пилик, лет! Один из заказов, пилик, еще дожидается возвращения старых богов!

Феечка надменно воздевает указательный пальчик вверх, задирая нос и закрывая глаза. Ох, мой Дей, связываться с неблагими церемониями мне больше тоже не хочется, лучше постоим в сторонке тихо, ненавязчиво, я уверен, насчет старых богов она не соврала, надеюсь только, заказ делал не Балор...

– Я пришел не только забрать заказ, но и сделать, многоуважаемая Фаэ, – Бранну, по всей видимости, привычно говорить с таким крошечным собеседником. – Моему благому другу нужно будет предстать перед моими братьями, а в нынешнем виде это совершенно невозможно. Только вам и по силам переменить этот печальный ход вещей!

Феечка стреляет в тебя глазами, мой Дей, кажется, благое происхождение ей вовсе не по вкусу. И все равно подлетает! Звенит крылышками совсем рядом, вглядывается в тебя, мой волк, оборачивается на Бранна, будто в поисках отговорок или сил, тяжко выдыхает, кивает оживившимся портным, да, мой волк, кивает на тебя.

– Благой, пилик, стой на месте, пилик! – подлетает вплотную к уху, полагая, что ты её не слышишь. – Сейчас мы снимем, пилик, мерки!

Феи звенят вокруг, это раздражает, крупные, в размер Бранновой головы, пауки, приподымаясь на задние лапы, передними щупают сапоги и ткань твоих изорвавшихся штанов! Ах, мой Дей, как же я рад, что сижу высоко! Один паук пытается взобраться по спине, неудивительно, что ты так вздрагиваешь. Он не удерживается, отцепляется и падает прямо в руки поймавшему его Бранну.

Благодарит нашего неблагого басом.

Мой Дей, я все-таки сошел с ума?

Ах, нет, если даже сошел, то не один явно: Бранн приподнимает этого паука на нужную высоту, чтобы он ощупал твою куртку и воротник рубашки!

Фаэ тем временем примеривается к воротнику рубашки Бранна, ревниво оглядывает его косую куртку, облетает раз за разом на уровне плеч, благо, руки он поднял, и весь пошив можно разглядеть очень подробно. Лоскуты цветов болота, на котором он жил, коричневые, серые, темно-зеленые – все разных оттенков, охватывают фигуру неблагого диагональными линиями, перекошенными и даже кое-где волнистыми, что оскорбляет взор маленькой портняжки.

– И как это, пилик-пилик, понимать! Что это вы на себя нацепили, пилик, третий принц? – сердито упирающая руки в бока фея зависает перед лицом Бранна. – Кто был настолько дерзок, пилик, и жесток, пилик, чтобы вырядить вас в это?! Мне придется выкрутить ему совершенно все, пилик, уши!..

Неблагой улыбается, все равно немного вжимая голову в плечи:

– Боюсь, многоуважаемая Фаэ, тогда вам придется выкручивать мои уши, – переводит дух, отвлекается, чтобы перехватить паука поудобнее. – И я прошу пощады.

Тут же сменившая гнев на милость и зарумянившаяся феечка делает круг над головами обоих ши, возвращается уже совершенно иной:

– Куртка, пилик, неплоха! Когда, пилик, нужен заказ? – Фаэ трепещет ресничками, зависая возле лица Бранна, а я не уверен, что он вовсе различает это движение.

Хотя улыбается, наша неблагая Ворона, продолжая удерживать басовитого паука.

– Заказ нам понадобится к вечеру, многоуважаемая Фаэ, – Бранн отвлекается на закопошившегося паука, поэтому пропускает взгляд, наполненный настоящими стрелами любви от феечки. Да, я тоже не знаю, что все это значит, мой Дей. – На прием мы попадем уже утром.

– О, третий принц! Пилик! Как же так, пилик! Такая скорая встреча и такое скорое расставание, пилик! – феечка заламывает руки, картинно пытаясь упасть в обморок, Бранну приходится из вежливости подставить ей плечо, как площадь посадки, руки заняты. – Мы уже думали, что Трясина сожрала вас, пилик, принц, пилик, а теперь вы искушаете, пилик, судьбу ещё пуще!

Ворона косится на лежащую спиной вверх, бьющую его по плечу ногами и кулачками, только что надменную фею и вздыхает:

– А как поживают ваши детки, многоуважаемая Фаэ? Уже выбились из светлячков в фонари или даже лампы? Может быть, нашли ремесло?

И следующие полчаса, пока остальные феи облетают тебя раз за разом с мерной лентой, а пауки ощупывают, кажется, даже оружие, уважительно и басовито переговариваясь на своем паучьем наречии, мы вынуждены слушать семейные истории древней, оказывается, Фаэ. Ну или её история просто выглядит затянутой из-за непрекращающегося пиликанья.

Наконец феи отлетают, пауки отходят и отпрыгивают, а Фаэ совершенно деловым тоном заявляет:

– Заходите, пилик, на закате, третий принц!

Когда за нами закрывается дверь, Бранн похлопывает тебя по плечу:

– Её дети выросли очень быстро, а внимание она очень любит, ты молодец, просто Дей.

Ну поворчи, поворчи немного, мой волк, иногда надо, а в краю неблагих – просто жизненно необходимо!

– И почему, Бранн, скажи на милость, мы не можем пойти во дворец уже сегодня, сейчас? – мой волк, ты очень нетерпелив, чтобы показать это, вовсе не обязательно притоптывать по мостовой с очередной тянущейся линией рисунка. – Разве свобода не подразумевает свободу явиться даже во дворец? Тем более если один из нас местный принц?

Наш неблагой косит зеленым глазом, склоняет по-птичьи голову:

– Свобода, просто Дей, у нас, конечно, есть, и заявиться во дворец мы, разумеется, можем! И заявимся! – погоди радоваться, мой волк, это еще не все. – Но у Зануд тоже есть своя свобода, например, – неблагой поворачивается к нам целиком, – не принять не готового к королевскому приему просителя!

Мой Дей, осторожно! Впереди на мостовой какая-то ямина! Даже линия скользит в обход, и нам следует обойти! Но Бранн тянет прямо туда, советует заглянуть – и взору открывается огромная, уходящая вглубь спираль с винтовой лестницей по стене, откуда расходятся вбок множество дверей. В самом низу, который плохо видно отсюда, стоит телескоп-великан. Рядом с благоговением выдыхает Бранн:

– Это башня Звездочетов! Оттуда, с самого дна, звезды видно в любое время – дня и ночи!

Городовой стражник из неблагих, несущий на спине не только алебарду, но и тяжелые даже на вид орлиные крылья, окликает нас, чтобы отошли и не мешали важному труду составления гороскопов и предсказаний на грядущее десятилетие, страшно точных, а потому страшно ценных!.. Стражник собирается подойти и объяснить свою мысль доходчивее, применяя служебную алебарду по назначению, но узнает Бранна, вздрагивает, машет рукой и отходит патрулировать дальше. Мой Дей, нашу Ворону узнают очень многие! Сам Бранн продолжает с нескрываемым уважением вглядываться в то, что он называет башней Звездочетов.

– А по-моему, это больше похоже на яму, – мой Дей, они не хотят запутать именно и только тебя, они так живут!

– Это и яма, и башня, – Бранн жестикулирует, очерчивая воображаемый конус башни, а потом переворачивая его. – Это башня по другую сторону поверхности, но Звездочеты имеют право на чудачества, – пожимает плечами как о чем-то само собой разумеющемся.

Ох, мой Дей, не рычи, не рычи, он правда хотел только объяснить!

Дорога в столице на удивление прямая и по мере приближения к высоким зданиям только расширяется, вдалеке, там, у золотого дворца, виднеется площадь с фонтаном, и только тут, среди зданий в два или даже три этажа, начинают попадаться неблагие в обуви. Их мало, почти все носят туфли, мы со своими высокими сапогами очень выделяемся, пусть Бранна это и не смущает. Его и башня-яма не смущает, мой Дей.

Дома опять начинают загибаться самыми вычурными видами, в этом районе – еще пуще, словно архитекторы дорвались до нужных объемов: дома играют в прятки, проявляясь из очертаний окружающего только вблизи; дома кажутся дикими серыми пещерами времен старых богов, чтобы оказаться вычурно и изысканно изукрашенными серыми колоннадами на расстоянии вытянутой руки; у некоторых отчетливо видна клыкастая пасть входа, которую составляют белеющими зубами поднимающиеся и свисающие с карниза цветочные клумбы! К одному из фонарных столбов лепится домик медово сияющих фей, который выглядит словно осиный улей. Крошки жужжат, как те же осы, отправляясь на работу – в стеклянные будки фонарей, залетают, прихорашиваются и начинают сиять ярче. До сумерек еще далеко, мой Дей, я тоже не понимаю, зачем они это делают!

По мостовой все более частыми линиями просматривается тот странный рисунок, кажется, тоже ползущий к дворцу, его размах поражает, видимо, это примета неблагого города, а может, обозначение приближающегося дворца, кто их, неблагих, разберет?

Среди ши попадаются похожие на обычных, именно они ходят в обуви, и да, думаю, стоит спросить Бранна, раз тебя так беспокоит этот вопрос.

– Почему не все обуты? От чего это зависит?

Попридержи все свои вопросы, мой Дей, дай нашему неблагому хоть подумать.

– Это зависит от близости дворца, – Ворона кивает на все больше нависающее над городом здание, парящее высоко, с главной ажурной башней цвета слоновой кости, кажется, узоры в ней прорезаны насквозь, мой Дей, но за ними ничего не разглядишь, неблагое колдовство, не иначе. – То есть не совсем от близости, а оттого, ходишь ты туда или нет. Обычные дороги мы чистим заклинаниями, действующими тем лучше, чем проще составлены.

Бранн поводит плечом недовольно, разглядывает носки собственных сапог, а потом твои охотничьи, мой Дей. Высокие, хорошей выделки кожа, пряжка и серебряные шпоры, шнуровка под коленом... Хотя о чем я? Ворона, я уверен, не видит ничего из этого!

– Проще всего настроить заклинание чистки на уничтожение всего лишнего и неживого, – в поднятых глазах неблагого парят тоскливые феи, – поэтому обувь через некоторое время исчезает сама. Пыли тоже нет, дороги сияют постоянно! У жителей почти есть свобода иметь обувь, но пользуются этим правом лишь те, кто ходит во дворец, там много ковров и изразцов, заклинания чистки посложнее.

Под вашими сапогами вьется линия рисунка, Бранн засматривается на неё, погружаясь в свои мысли, да, мой Дей, следует его оттуда, как из болота, побыстрее вытаскивать – лицо неблагого застывает нехорошо, слишком спокойно, это не наша Ворона, это Третий принц Неблагого двора, Дома правящей династии Четвертой стихии.

– А откуда взялись эти линии? – стучать для наглядности по рисунку каблуком, мой Дей, может быть чревато, снизу взлетают искры, тусклые в солнечном свете, они быстро гаснут, но успевают прожечь твой рукав! На общем состоянии твоего костюма это, конечно, не сказывается нисколько, но все же!

– Их нарисовали, – неблагой вопреки всему замыкается сильнее, с большим облегчением переводит тему: – Нам ещё надо заглянуть в библиотеку, просто Дей, будет весело! – позабытые феи снова порхают в зеленых глазах.

Да, я полагаю, настаивать на происхождении рисунков не стоит, об этом можно подумать на досуге, подсказки у нас были, мой волк, но Бранн очень здорово для птицы путает следы. Или очень типично для птицы перепархивает с предмета на предмет. Или делает и то, и другое, да, мой Дей. Однако нам стоит за ним поспешить!

Библиотека располагается в стороне от главного проспекта, хотя стоит на широкой тоже улице, здесь попадаются самые разные неблагие с повреждениями! Что за повальное увлечение чтением среди увечных?! Вот тому филину поможет разве что чудо, никак не книга, мой волк! А эту фею теперь, кажется, собирать только по частям... Бранн не останавливает их, хотя по взгляду заметно, что ему очень хочется это сделать, проходит мимо расплывчатой очереди тянущихся к знаниям пострадавших, мимо главного входа с колоннадой, сходящейся в единую вершину, как пирамида, огибает здание слева, останавливается возле обычной, кажется, дверцы. Разве что без ручки.

Ну да, мой Дей, как повелось – только кажется, что обычной. Я горд – ты почти не вздрагиваешь, когда она открывает глаза!