Текст книги "Пламя Силаны (СИ)"

Автор книги: Ольга Куранова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 51 страниц)

Калеб тоже смотрел на угли, и говорил холодно и равнодушно:

– Я не собирался тебя спасать. Ты заложник.

– Все равно спасибо.

– Ты просто инструмент, – Калеб бросил на него угрюмый взгляд, потом пожал плечами. – Я добрался до тебя раньше Каро. До конца суда ты находишься в моем доме под домашним арестом. Это приказ князя, который даже государственный агент не может оспорить.

Рейз и без объяснений понимал зачем это Калебу:

– Это из-за Силаны, да? Вы все никак не оставите ее в покое.

– Силана сама делает выбор, – огрызнулся Калеб. – И в этот раз тоже сделает. А мы посмотрим, кто из нас был прав.

Рейз даже усмехнулся, так глупо, так уродливо это звучало:

– И какой выбор ты ей дашь? Я в обмен на что?

– На дом, – просто ответил ему Калеб. – Силана живет в доме нашей матери. В доме, на который не имеет права. Так или иначе, я заставлю ее уехать. Ни Каро, ни Вейн, ни даже Майенн мне не помешают. Силана продаст дом, или я сделаю с тобой то, что и не снилось тем дознавателям.

Рейз представил, как Калеб… продолжит, что не закончили те выродки. И что пойдет рассказывать об этом Силане. Калеб, ее собственный брат.

– Она не поверит, – ответил Рейз. – Она ведь любит тебя.

Калеб повернулся к нему медленно, посмотрел, будто уже примеривался куда ударить:

– Следи за языком. Ты в моем доме, и здесь я могу делать с тобой, что угодно.

– Я не верю, что ты хочешь делать со мной что угодно.

Калеб долго молчал, и наверняка думал о том, что увидел там в камере. А Рейз хотел забыть, и чтобы все забыли. И больше никогда к этому не возвращаться.

– Я не виноват, знаешь, – сказал он, хотя Калебу наверняка было на это плевать. – Я не использовал яд на Арене, и Силана этого не делала.

– Меня не волнует, кто виноват на Арене. Мне не жаль ни тебя, ни ее, – отрезал Калеб. – Ни всю вашу звериную

гладиаторскую возню. Ты так защищаешь Силану, видишь в ней бедную, страдающую девочку, которая исцелила твою сестру, исцелила постороннего гладиатора. Но ты поймешь очень скоро, что Силана готова жертвовать ради чужаков, но не своих близких.

Рейз фыркнул, хотя ничего смешного в этом не было:

– Так ты даже не веришь, что твои угрозы сработают. Думаешь, ты потребуешь у нее дом в обмен на меня, и Силана откажется. Ты уж определись, чего хочешь на самом деле. Вернуть дом или доказать, что не ошибся в Силане.

Калеб размахнулся и наверняка хотел ударить, Рейз это видел. Как и то, чего Калебу стоило сдержаться.

– Думай, как знаешь. Просто не пытайся бежать, иначе ни Силана, ни Каро тебя не спасут.

Глава 32

***

Несколько раз Силана уходила в гостиную, чтобы помолиться. Можно было остаться у постели Грея, но там, рядом с Мелезой она чувствовала себя лишней.

Грей снова уснул, беспокойно и тревожно, и было страшно разбудить его неосторожным словом.

Ночь тянулась медленно, измерялась пламенем, которое восстанавливалось медленно, по капле.

В гостиной стояли миниатюрные часы – крохотная копия Часовой Башни. Они меняли цвет постепенно, неспешно снизу-вверх, как и настоящая Башня.

Когда Силана возвращалась в комнату Грея, то спрашивала у Мелезы, нужно ли принести что-нибудь. Раз за разом получала один и тот же ответ: «Все в порядке, Силана. Тебе нужно отдохнуть».

Сама Мелеза не уходила, не брала книгу, сидела неподвижно, будто изваяние, и держала руку рядом с безвольной рукой Грея. Не касаясь, но и не убирая.

Хотелось дать им больше времени наедине.

Незадолго до рассвета, когда Силана снова отлучилась для молитвы, на дальней стене гостиной засветился чародейский глиф – один из многих, что был в помещении. Силана без труда распознала знак, с помощью которого чародеи связывались друг с другом.

Это могло быть важно и нужно было предупредить Мелезу.

Когда Силана подошла к комнате Грея, услышала голоса. Он пришел в себя.

Грей сказал что-то, что ей не удалось разобрать, а потом спросил тихо и невнятно:

– Испугалась?

– Нет, – ответила Мелеза. Силана не видела ее, но почему-то очень отчетливо представляла: холодный взгляд и идеально прямую спину. – Я сама много раз желала тебе смерти.

– А я да, испугался, – признал он устало. Он никогда не говорил так с Силаной, и всегда казался очень сильным. Не способным на страх. – Не хочу умирать, не попрощавшись. И вообще не хочу умирать.

Силана услышала, как судорожно вздохнула Мелеза, и ее резкий, будто оплеуха ответ:

– Ты не умер.

– Испугалась все-таки, – словно самому себе сказал он. – Значит, еще не разлюбила. Знаешь, я иногда просыпаюсь, и думаю, что уже все. И тебе стало действительно наплевать.

Мелеза промолчала, и Грей продолжил:

– А потом вижу, что нет. Значит, еще можно надеяться.

– На что? Что я прощу? Ты с самого начала этого ждал. Еще когда полез той шлюхе под юбку.

– Ничего я не жду. Мне просто без тебя больно.

– Я это уже слышала.

Он выдохнул, Силана услышала шорох и скрип кровати, и надолго все стихло, а потом Грей заговорил снова:

– Мелеза, я ошибся. Я не могу это исправить, не знаю, как искупить. Я только вижу, что нам всем от этого плохо. Если Силана права… если наказание поможет, если после тебе станет легче… я его приму.

Значит, он очнулся уже тогда, слышал разговор Мелезы и Силаны.

– Конечно, ведь это так легко, – слова Мелезы сочились ядом. – Принять наказание, и жить дальше будто ничего не было. Чтобы потом снова…

Она замолчала, не договорив, а Грей спросил:

– Ты и правда веришь, что я поступлю так снова?

Силана затаила дыхание. И после недолгого молчания Мелеза ответила:

– Нет. Нет, не верю.

– Но и простить просто так не можешь, – он не спрашивал, утверждал. – Я не могу с тобой воевать, не хочу тебя терять, и не знаю, что мне делать. Я больше не хочу быть чужим в собственной семье. И если после наказания станет легче, то оно того стоит.

– Если ты его переживешь. Ты ведь не знаешь, каким оно будет.

Должно быть, она хотела напугать, но Грей только фыркнул, неожиданно весело, беззлобно, и в его ответе Силана услышала улыбку:

– Если умру, точно расплачусь за все, что сделал.

Силана сделала шаг, чтобы вмешаться, сказать, что такими вещами не шутят, но слова Мелезы заставили ее замереть на пороге.

– Десять плетей. И после каждого удара ты будешь просить у меня прощения.

Ее слова заставили Силану замереть на месте, омертветь внутри – десять плетей. Опытный палач мог рассечь человека в куски и за пять ударов.

Ведь господин Грей же понимал…

– Хорошо, – спокойно, тихо ответил он. – Значит десять плетей. И я буду просить у тебя прощения. Но потом, после наказания ты больше не будешь обращаться со мной, как с чужаком.

Силана услышала тихий вдох, и едва разобрала ответ Мелезы:

– Ты сделал мне очень больно. Но ты так и не стал для меня чужим.

***

Силана бесшумно отошла на несколько шагов назад, потом подошла к двери так, чтобы Мелеза и Грей услышали ее шаги, и постучала в дверь.

Прочистила горло, прежде, чем заговорить. Было неловко и стыдно:

– Госпожа Мелеза, простите. Я увидела, что в гостиной загорелся глиф. Возможно, это что-то важное.

Силана стояла в коридоре, чувствовала, как горят щеки, и была уверена, что Мелеза все поймет от одного взгляда на нее.

– Хорошо, я сейчас приду, – ответила Мелеза. Послышался шорох, и дверь отворилась.

Силана непроизвольно отступила на шаг. Казалось, Мелеза без труда все поймет, прочтет по лицу:

– Простите.

– Не за что извиняться, – та отмахнулась, и вела себя совершенно буднично. – Уже утро скоро. Идем, может быть, со мной решил связаться кто-то из дознавателей или Распорядитель из Парной Лиги.

– Вы… хотите оставить господина Грея одного?

Мелеза обернулась в комнату, потом мотнула головой – смоляные пряди рассыпались по плечам:

– Грей уже большой мальчик. Он вполне может валяться в кровати и без нашего надзора. Позже я пришлю к нему служанку.

Глиф в гостиной все еще горел, пульсировал мягким светом. Силана слышала, что поддерживать такое заклинание и правда стоило чародеям немалых сил.

Мелеза протянула руку, повела над знаком и поморщилась.

– Мне уйти? – спросила Силана.

– Оставайся. Я чувствую сигнатуру княжества. Возможно, со мной пытаются связаться дознаватели. Если у них есть новости о Рейзе, тебе лучше послушать.

Человека, лицо которого появилось в прозрачном магическом круге напротив глифа, Силана не знала, но он был одет в униформу дознавателей.

– Госпожа Мелеза, если я не ошибаюсь? – равнодушно спросил он, глядя на Силану.

– Это я, – Мелеза сделала шаг вперед. – Кто вы и что хотели?

– Ферио Тольди, я старший дознаватель. Мне сказали связаться с вами по поводу отравителя.

Поначалу Силана даже не поняла сразу. И только потом сообразила – Рейза обвиняли в использовании яда. Не просто в нападении на гладиатора.

– Слушаю.

– Дело касается вашей собственности, поэтому мы обязаны сообщать. Час назад виновного передали семье по распоряжению князя. Расследование продолжится, но обсуждать наказание и компенсацию вам придется с его семьей.

Силана почувствовала облегчение. Каро не обманул ее, сумел забрать Рейза у дознавателей. Теперь Рейз был в безопасности.

Мелеза нахмурилась:

– Его забрал Каро?

Силане вопрос показался странным. Кроме Каро забрать Рейза было просто некому.

Дознаватель отрицательно покачал головой:

– Нет. Его брат Калеб Байрнс.

***

Она хотела уйти сразу, но заставила себя оставаться на месте до конца разговора. То, о чем говорил Тольди никак не хотело укладываться в голове.

Калеб забрал Рейза.

Зачем? Мог ли Каро его заставить?

Как только глиф погас, и лицо Тольди исчезло, Силана сказала:

– Я не могу оставаться у вас, мне нужно уйти.

До рассвета оставалось еще несколько часов, могла ли Силана в такое время поймать экипаж? Или же стоило вернуться домой, взять Рала?

Она сама не знала, откуда взялось это предчувствие – то нельзя терять время, что нужно действовать срочно.

– Силана, не глупи. Подожди до утра, поговори с Каро. Ты же ничего не знаешь.

Мелеза удержала ее за руку, сжала почти до боли.

– Отпустите, – попросила Силана. – Пожалуйста. Я чувствую, мне надо идти.

– Ты напугана и не знаешь, что происходит. Страх плохой советчик.

Мелеза говорила правильные вещи, Силана могла согласиться с каждым ее словом.

– Если я останусь, и что-то случится, я никогда себе не прощу. Госпожа Мелеза, отпустите меня.

На войне, когда Силана только стала алой жрицей, она много раз колебалась. Никак не могла принять, что все изменилось навсегда. Что нужно идти вперед и убивать.

Она медлила тогда. Постоянно запаздывала – на часы, на мгновения.

И это всякий раз очень дорого стоило другим людям.

Потом она научилась – действовать, не выжидая.

– Я пойду с тобой, – предложила Мелеза.

– Нет, – Силана ответила слишком резко, сама устыдилась, и постаралась смягчить отказ. – Не нужно. Останьтесь с господином Греем. Мне будет спокойнее. Будет проще, если я приду к Калебу одна, без посторонних.

Он презирал ее и ненавидел. Но он не считал ее угрозой и, возможно, у Силаны еще был шанс договорить с ним.

Мелеза отпустила ее, вздохнула:

– Я дам тебе ската.

Силана почувствовала, как волной накатила благодарность:

– Госпожа Мелеза…

– Не надо, – та поморщилась. – Я думаю, что ты ошибаешься. Действуешь, не подумав. Но ты все равно не останешься здесь. Раз я не могу тебя остановить, могу хотя бы не дать замерзнуть.

***

Джанна следовала за Каро и старалась не привлекать внимания. Не спрашивала ни о чем – видела, что теперь он не стал бы терпеть вопросы.

Если не присматриваться, Каро вел себя как обычно, его напряжение читалось в мелочах.

Он ничего не обещал Джанне, не пытался утешить, он просто действовал. Разговаривал с теми, кому доверял. Тянул за ниточки, пытаясь добиться освобождения для Рейза.

У Каро было много… людей. Не только его подчиненные – люди, которые были ему должны, и те, к кому он мог обратиться. Немного это напоминало сеть. Паутину, в углах которой ждали люди.

К некоторым он подошел еще на Арене.

К некоторым они с Джанной поехали после. Все дома, у которых они останавливались были огромными, не только местом для жизни, но и знаком статуса.

Каро не обращал внимания, на то, что уже довольно поздно. И заходил не как гость, как хозяин. Джанну пропускали вместе с ним, и казалось, что ее вовсе не замечают. Для людей его круга – людей, обладавших властью и влиянием – она была невидимкой.

Джанна слушала, как Каро разговаривал, как он обращался: кого-то убеждал, кому-то приказывал, и почти восхищалась. Его спокойной, уверенной манерой добиваться желаемого.

И все же он торопился.

А потом, после того как во время очередной встречи – четвертой или пятой за эту ночь – Каро получил от пожилого дворянина бумаги, только тогда Джанна сказала:

– Вы знаете, что Рейз может пострадать.

Они спускались по ступеням, и он шел быстро, шел первым. Она смотрела в его идеально прямую, широкую спину, и очень хотела бы ошибаться.

– Я обещал, что он будет жив.

– Жизнь, не единственное, что можно потерять.

Они замерли у экипажа. Дом дворянина нависал над ними, слишком огромный для города, ощетинившийся шпилями и причалами для скатов. Больше напоминавший замок.

– Сейчас неудачное время, это обсуждать, – Каро нахмурился, и Джанна увидела, что он устал. По-настоящему вымотался – не только за эту ночь. – Да, ему могли причинить вред. Переживет, он не зря женился на жрице.

Каро распахнул дверь экипажа:

– И уж тем более, я не хотел вас накручивать. Только женской истерики мне не хватало. Силана уже доставляет кучу проблем, без ваших переживаний я обойдусь.

Джанна забралась в экипаж, спокойно ответила:

– Я бы не стала истерить. От этого никому никогда не становится легче, даже мне.

Она подала Каро руку, и он словно запнулся. Посмотрел на нее совершенно растерянным взглядом.

– Я обещала вам помощь, раз у нас общие цели, – напомнила Джанна. – И вы можете мне доверять. Я не сломаюсь, не поддамся чувствам.

И все же он принял ее руку, забрался в экипаж и сел рядом с ней, неохотно ответил:

– Это хорошо звучит, но я не раз видел, как люди забывают про самообладание, если их близкие в опасности.

Он дал знак вознице, и экипаж тронулся.

– Именно потому, что Рейз в опасности, – сказала Джанна, – я нужна ему спокойной. Ему и вам.

Он долго молчал, потом выдохнул, и сказал:

– Пока мы будем ехать к дознавателям, мне надо будет разобрать кое-что из бумаг. Поможете мне.

Он достал из внутреннего кармана стопку листов, протянул ей половину:

– Отделите те, на которых есть печати одновременно князя и короля, и те, которые подписаны магистратами. Раз уж вы так просите вас использовать, я собираюсь вас использовать.

Джанна против воли улыбнулась. Почему-то его требование, эти протянутые листы и то, как он смотрел на нее в тот момент, казались ей признанием.

Доказательством того, что Каро увидел ее – не женщину, на которой ему было выгодно жениться, не разменную монету, а саму Джанну. И что ему понравилось то, что он увидел.

***

Дознаватель посмотрел на бумаги Каро, на Джанну рядом с ним, и рассмеялся им в лицо.

– А семья у этого отравителя активная. Устроили целое паломничество.

Он был первым, кто позволял себе так говорить с Каро – полностью игнорируя статус государственного агента и даже правила приличий.

– Вот только его уже забрали, – дознаватель чувствовал себя безнаказанным, верил, что Каро ничего не сможет ему сделать. – Даже жаль… с ним было весело.

Он усмехался, отвратительно и криво, и надеялся спровоцировать.

Джанна положила руку на локоть Каро. Мышцы под ее пальцами были как каменные.

– Кто его забрал?

– Даже не знаю, как ответить. Это ведь секретные данные, господин агент. У вас вообще есть право знать?

Каро улыбнулся в ответ, но в его улыбке отчетливо читался оскал:

– О, можете не говорить. Какая разница, я ведь принес бумаги, вы обязаны отдать мне подозреваемого. Отказ равносилен предательству. А за предательство я смогу избавиться от вас прямо здесь и сейчас, будь вы хоть трижды дознаватель.

Дознаватель перестал улыбаться, выдернул документы из рук Каро – грубо, но молча.

А потом так же молча достал что-то из ящика массивного дубового стола. Протянул Каро:

– Его уже передали другому человеку по распоряжению князя.

Джанна подумала про Вейна и ее замутило.

Но имя на документах было другим.

Калеб Байрнс.

Каро резко развернулся, едва не сбросив руку Джанны, и пошел прочь, не попрощавшись с дознавателем.

– Мы поедем к Калебу сейчас? – спросила она, когда они отошли достаточно далеко. Рядом никого не было, но она все равно понизила голос, чтобы слышал только Каро.

Он раздраженно дернул плечом, потом мотнул головой:

– Нет. Дождемся утра. Этот приказ о личном содержании и на нем княжеская печать. Даже у патриарха нет права вмешиваться в таком случае. Если я ввалюсь к Калебу сейчас, мне просто нечем будет на него надавить.

Джанна не спрашивала, что изменится к утру, потому что и сама понимала – даже за считанные часы измениться могло очень многое.

– Главное, чтобы Калеб не сумел связаться с Силаной, – тихо заметила Джанна. – Он знает, что ничего не сможет сделать вам. Но пока у него Рейз, он может надавить на нее напрямую.

– Прежде, чем на нее надавить, ее нужно хотя бы найти. Она уехала с Мелезой, значит, до утра не узнает о том, что сделал Калеб.

Он запнулся, нахмурился и оглянулся назад, туда, где оставался дознаватель.

– Но вы беспокоитесь, – заметила Джанна.

Каро усмехнулся:

– Я не беспокоюсь, я потратил полночи, выбивая документ, который ничего не дает. Я устал, и я хочу убивать.

– А я беспокоюсь, – вдруг призналась Джанна. – У меня дурное предчувствие.

Он устало потер переносицу:

– И что вы хотите, чтобы я сказал в ответ? Давайте, поцелуемся и все пройдет?

– У кого пройдет? – преувеличенно серьезно уточнила она. – У вас или у меня?

Он фыркнул и снова повел ее к экипажу:

– У нас обоих.

***

На балконе в доме Калеба горел чародейский светильник – ярко, будто его специально оставили вместо ориентира для ската.

Силану ждали. А она зависла над поместьем, смотрела на опустевший сад, на обледенелую землю, и думала о том, что последний раз прилетала много лет назад. И сидела не на исполосованной шрамами спине Рала, а на спине Эрика – ската, с которым они прошли почти всю войну.

А когда она приходила уже после – после мирного договора, после молчания Калеба и после смерти мамы – Силану не пустили даже за ворота.

На балкон Калеб вышел сам – высокий, уверенный.

Силана направилась к нему, будто потянуло что-то.

Калеб отступил в сторону, когда Рал завис над балконом, и когда Силана аккуратно слезла, и все равно едва не поскользнулась.

– Явилась все-таки, – Калеб смерил ее взглядом с головы до ног. – Прилетела. Я думал, тебя придется намного дольше ждать.

– Зачем ты так? – спросила Силана. – Зачем ты забрал Рейза? Он ничего тебе не сделал.

Калеб усмехнулся в ответ, криво и уродливо. Больно было видеть его таким. Еще больнее понимать, что Силана сама его таким сделала:

– Уж ты-то должна бы знать. Те, кто ни в чем не виноват тоже могут пострадать.

На это ей нечего было возразить.

Когда Калеб отвернулся и пошел в дом, Силана молча последовала за ним.

Глава 33

***

– Я был уверен, что Каро прибежит первым, – Калеб шел впереди, не оборачиваясь и Силане оставалось только следовать за ним. – Но, видимо, у тебя есть свои контакты среди дознавателей.

– Нет, – тихо отозвалась Силана. – Это была случайность.

Если бы Каро узнал первым, сказал бы он Силане? Или врал бы ей, чтобы обезопасить?

– Удобная случайность, – Калеб пренебрежительно фыркнул. – Проходи.

Он открыл перед ней тяжелую дубовую дверь, и Силана помедлила, прежде, чем зайти внутрь. Она знала, куда Калеб ее привел – в кабинет отца.

Когда-то, много лет назад они всей семьей жили в этом доме, Силана тогда была совсем ребенком. И воспоминания, которые вызывали эти коридоры, эта дверь и сад за окном были яркими и чистыми, какими воспоминания бывают только в детстве.

Когда-то Силана и Калеб играли в прятки в этом доме. В соседнем коридоре в нише стояла любимая мамина ваза. И Силана разбила ее, когда убегала от няни.

Тогда Калеб взял вину на себя, и его выпороли, и ей было так стыдно – до беспомощных слез, до бессвязных просьб.

Прости меня. Прости меня, братик.

Он был весь в синяках – совсем еще мальчишка – но он улыбался, и он потрепал ее по волосам, и сказал, что это ерунда. Подумаешь, какая-то дурацкая ваза.

Я всегда буду защищать тебя, Силана.

Они оба тогда в это верили, пока Силана не разбила нечто намного важнее вазы. Его любовь и доверие.

– Ты так и собираешься топтаться на пороге? – вопрос Калеба заставил ее вздрогнуть, отвернуться от коридора.

Калеб смотрел на нее и хмурился, и должно быть тоже вспоминал.

– Последний раз я видела папу здесь, – сказала Силана, и шагнула в кабинет. Внутри ничего не изменилось, будто она вернулась в прошлое. Только все теперь казалось намного меньше.

Отец увлекался историей, часто засиживался допоздна, и Силана прибегала просить, чтобы он почитал ей. Она слушала рассказы о великих войнах, о царях прошлого, и все на свете казалось ей волшебным. А Калеб не мог усидеть, ему никогда не нравилось ждать.

Отец умер, когда Силане было шесть – упал со ската, когда лопнул страховочный ремень. И мама не захотела оставаться в этом доме, настояла, чтобы они всей семьей переехали.

– Садись, – Калеб указал ей на кресло, сам занял место за столом. Там, где всегда сидел отец. Не хватало только тяжелых книг по истории. Вместо этого на столе лежало всего несколько листов. – Только не жди, что я предложу тебе выпить. Ты не гостья.

Силана села, одернула манжеты платья:

– Я понимаю. Пожалуйста, позови Рейза. Я хочу убедиться, что с ним все в порядке.

– Кто сказал, что с ним все в порядке? – Калеб криво усмехнулся, а потом будто все веселье испарилось и осталась только злость: ледяная, острая. – Я ничего тебе не должен. Не обязан слушать ни одно твое слово. И я могу делать, что захочу.

– Пожалуйста, – как могла мягко попросила она.

Он хмыкнул, а потом протянул руку и позвонил в колокольчик на столе.

Ждать пришлось совсем недолго, пожилой слуга отворил дверь, почтительно поклонился:

– Да, господин?

– Приведи гладиатора.

Слуга кивнул, ушел ничего больше не говоря. Силана никогда не видела его раньше.

– А Дарен… здесь? Он все еще работает у тебя?

Дарен был их дворецким, пока они еще жили в этом доме. Он был строгим, но справедливым, но он заботился о ней и Калебе.

– Дарен умер год назад. От лихорадки, – сухо отозвался Калеб.

Силана выдавила сквозь ком в горле:

– Мне жаль.

Калеб бросил на нее быстрый взгляд, потом посмотрел в сторону, на книги, которые остались от отца:

– Да, мне тоже.

А потом Калеб неожиданно добавил:

– Я распорядился, чтобы его похоронили здесь, на семейном кладбище. Рядом с отцом и… – он запнулся всего на долю мгновения, но Силана все равно услышала, – и мамой.

Когда только вернулась, когда впервые после войны попыталась встретиться с Калебом, и он отказался, Силана просила, чтобы ее пустили хотя бы на могилу матери.

– Если ты позволишь, я хотела бы сходить… хотя бы просто увидеть…

Она запнулась, ненавидя себя за то, как жалко это прозвучало.

– Посмотреть на то, что ты сделала? – тихо спросил Калеб. – Чтобы попросить прощения? Как будто это что-то изменит.

– Чтобы попрощаться, – так же тихо отозвалась Силана. – Ты ненавидишь меня, и ты прав. Но ты не единственный, кто потерял мать и не единственный, кто горевал по ней.

Она сморгнула слезы, и заставила себя договорить:

– Ты даже не знаешь, какая это роскошь, попрощаться с теми, кого потерял.

Он смотрел на нее стиснув зубы, на щеках играли желваки, и костяшки сжатых в кулаки рук побелели:

– Если бы ты была здесь, нам не пришлось бы прощаться.

– Да, – признала она. Хотелось рассказать ему, как это: когда приходится выбирать. Что выбор редко бывает простым. И что неизбежно потеряешь людей, которые тебе дороги. Когда Силана выбрала остаться защищать город, вместо того, чтобы вернуться и помочь маме, она сделала это не ради долга. Не только ради него. Она знала людей в том городе, видела, что им пришлось пережить. Видела их упрямое, безнадежное желание выстоять, продержаться до прихода подкрепления. Видела вереницы тел, и аравинские войска за стеной. Многие бежали тогда, дезертировали, пытаясь спастись в одиночку, потому что не верили, что возможно спасти город и его жителей. А Силана осталась, не потому что верила, а потому что не смогла отвернуться. От грязной маленькой девочки, которая все спрашивала, когда вернется мама. От солдата без руки, который упрямо требовал, чтобы его пустили драться. От стариков, от женщин. От командира Гийома – страшного, равнодушного командира Гийома, который сделал ее алой жрицей. Который никогда не сомневался, не бежал и ничего не боялся. И всю свою жизнь жил войной, дышал войной и принимал все ее ужасы.

Силана сделала выбор между матерью, которую любила и людьми, которых хотела защитить.

И она не смогла бы объяснить этого Калебу.

Да и не хотела, чтобы он знал, каково это. Знать, что любой выбор сделает очень больно, что уничтожит тебя, разобьет на части, и все равно выбирать.

– Перед уходом можешь сходить на кладбище, – сказал вдруг Калеб, и Силана вскинулась, совсем не ожидала этого услышать.

– Ты позволишь мне?

Он помолчал, потом кивнул:

– Мама любила тебя. Ждала до самого последнего мгновения. Пусть поздно, но она бы хотела, чтобы ты пришла. Даже если я верю, что ты не заслуживаешь.

Силана опустила голову:

– Спасибо. Это многое для меня значит.

Они замолчали, и Силана уговаривала себя, только не плакать. Глаза щипало, и внутри разливалась горечь.

– Знаешь, – сказал вдруг Калеб, и в его голосе она слышала ту же боль, что чувствовала сама. Такую же потерю, – что было больнее, чем потерять мать? Потерять мать и сестру.

– Ты не потерял меня, Калеб. Ты от меня отвернулся.

***

Рейз был уверен, что уснет сразу. Слишком многое произошло за день, и бой, и обвинения Вейна, и потом… в допросной.

Он даже сам хотел уснуть поскорее, отрубиться не думать о том, что все равно не мог изменить. Но сон не шел.

Все болело, уроды-дознаватели били Рейза от души, но боль была терпимой.

И Рейз сам уговаривал себя: это как на тренировках, как в учебных боях. Ведь его и раньше били, ничего нового. И больно ему бывало, намного больнее, чем теперь. Ничего нового.

Новой была только отвратительная, будто липкая грязь, беспомощность. Омерзительное и навязчивое ощущение чужих рук на коже.

Ничего ведь и не случилось толком. Калеб успел.

Но Рейз все равно лежал, пялился в окно, на голые ветви деревьев, и чувствовал себя слабым.

Раньше он всегда мог дать сдачи. Даже если уступал противнику, если проигрывал. Он чувствовал себя бойцом.

В той камере впервые чуть не стал жертвой.

От этого накатывала тошнота. И навязчивое, убогое желание взять с собой в кровать хоть что-нибудь… для защиты. Хотя ничего в комнате не было. Не отламывать же правда, ножку от стула.

Рейз ведь все равно ничего не мог Калебу сделать. Он мог бы сбежать, но это было как признать себя виновным в том, что случилось с Греем. К тому же побег Рейза подставил бы еще Силану и Каро.

Комната, в которую его привели слуги была небольшая, но уютная, и кровать оказалась мягкой. А еще слуга оставил Рейзу лекарства – две баночки с мазями. Одну для ушибов, а вторую для внутренних повреждений.

Он так и сказал, и смотрел на Рейза очень внимательно, так, что не оставалось никаких сомнений, какие внутренние повреждения должна была лечить вторая мазь.

А Рейз ведь сказал Калебу, что те уроды не успели.

Хуже всего был запах. Рейз помылся так тщательно, как смог, но все равно казалось, что стоило повернуть голову, и чувствовался отголосок. И Рейз думал: Мрази. Проклятые ирбисовы мрази.

Злился и искал спасение в своей злости.

В конце концов он все-таки уснул, забылся – беспокойно и тревожно. И ему снилось, что грубые руки притискивают его к стене – десятки, сотни рук, которые шарили по его телу, и искали, как бы залезть под кожу. Во сне казалось, что где-то на теле Рейза обязательно есть застежка, ее только нужно было найти.

Он проснулся, задыхаясь, и увидел силуэт человека рядом. Едва не кинулся в драку, сам потом не мог вспомнить, почему сдержался.

Человек – тот пожилой слуга, который приносил Рейзу мазь – смерил его равнодушным взглядом, и сказал:

– Одевайся. Господин хочет тебя видеть.

Рейз кое-как выбрался из кровати, потянулся за протянутой одеждой. Он заставлял себя стоять ровно, демонстрировал, что не стыдится ни себя, ни синяков на своем теле. Что он не жертва.

И ничего не мог с собой поделать, следил за каждым движением слуги и заранее прикидывал, что сделает, если вдруг придется обороняться. Хотя было бы от кого обороняться.

Рейз оделся, первым пошел к двери, лопатками чувствуя чужой взгляд:

– Я смотрю, я твоему господину очень понравился. Пару часов без меня прожить не может.

Хотя он и так догадывался в чем дело. Скорее всего, Каро сообщили о том, что сделал Калеб. В конце концов, больше просто было некому.

Разве что Вейн придумал какую-нибудь еще гадость или какую-нибудь еще сделку. С этой гниды бы сталось.

Рейз передернулся.

Слуга отвел его к кабинету, в котором Калеб принимал Рейза раньше, постучал, прежде, чем открыть дверь.

Рейз ожидал увидеть Каро. Или Вейна. Кого угодно, то только не Силану.

Она вскочила, сделала шаг ему навстречу.

– Рейз!

Он отпрянул, сам себе не смог бы объяснить почему. Обругал себя идиотом, когда увидел, как она замерла, постарался выдавить улыбку, чтобы сгладить, показать – это ерунда, просто нервы. Не стоит обращать внимания.

– Прости. Совсем не ожидал тебя увидеть. Думал, Каро придет.

И отговорка даже ему самому казалась дурацкой.

– Вас били, – тихо сказала она. – Кто это сделал? Дознаватели или Калеб?

Рейз почувствовал, как холодок прошелся вдоль позвоночника. Вроде бы не было ничего такого в ее голосе. Силана ведь всегда говорила тихо, но в тот момент было что-то жуткое в ее голосе.

Рейз не боялся ее. Он только вдруг осознал, за что ее могли бояться те, кто встречал ее на войне.

– Это уроды в камере, – поспешно сказал он. – Ерунда, даже не болит ничего.

А потом заглянул ей в глаза и добавил:

– Не такой уж я хрупкий.

Он протянул ей руку, и Силана будто выдохнула, потянулась к его ладони, крепко, не по девичьи обхватила его пальцы, будто хотела убедиться, что Рейз не мираж.

– Когда я пришел его забирать, – холодно, угрюмо сказал Калеб, – и он, и его тюремщики уже были без штанов. Его собирались поиметь, как дешевую потаскуху. Так что на твоем месте я бы проверил, не случилось ли супружеской измены.

Рейз увидел, как Силана дернулась от этих слов, как ошарашенно посмотрела на него. Он ненавидел Калеба в тот момент, ненавидел едва ли не больше, чем уродов, которые избили Рейза и чуть не отымели в той грязной камере.