Текст книги "Пламя Силаны (СИ)"

Автор книги: Ольга Куранова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 51 страниц)

Глава 24

***

Силана боялась, до дрожи боялась, что Рейз бросится на Вейна. Она не успела бы остановить, удержать, объяснить, что это провокация.

Рейз остался на месте, только положил ей руку на плечо, как будто успокаивал, и усмехнулся Вейну в лицо. Широко и беззаботно, откровенно провоцируя в ответ:

– Вы, похоже, меня совсем за щенка держите. Провоцируете, угрожаете. Изображаете благородного аристократа, а ведете себя как новичок в Одиночной Лиге. Осталось только про мамку мою сказать.

Вейн перестал улыбаться:

– Ваш гладиатор снова меня оскорбляет, милая Силана. Приструните его.

– Он не только гладиатор «милой Силаны», Вейн, – с усмешкой вмешался Каро. – Он еще ее муж и мой брат. У вас с Рейзом не такая уж и большая разница в статусе. Так что вы бы тоже последили за языком.

– А ведь и правда, – Вейн рассмеялся, словно услышал что-то очень забавное. – Вот значит, зачем была вся ваша шарада с женитьбой. Чтобы защитить одного единственного гладиатора. Или его хозяйку. Вы совсем выжили из ума, Каро. Поступаете против здравого смысла, вкладываете силы в людей, которые этого не стоят.

Каро равнодушно пожал плечами:

– Я в своем праве. А вы слишком тянете время. Пытаетесь нас задержать? В чем дело, боитесь, мы вмешаемся в разговор Делии и дознавателя Эванса?

– Просто наслаждаюсь нашей приятной компанией, – Вейн сам открыл дверь, эффектным жестом пригласил Силану пройти внутрь. Под его взглядом – холодным, змеиным – она чувствовала себя уязвимой.

Но Рейз был рядом, и Силана не могла позволить себе показывать страх.

Вейн сказал, что хочет убить их с Рейзом. Сказал это, чтобы они потеряли самообладание, чтобы наделали глупостей. Сказал, чтобы спровоцировать, и даже Рейз это понял.

Но Силана понимала и другое: правдой тоже можно было провоцировать.

***

Больше всего Рейз сожалел, что не может Вейна… даже не убить, просто съездить кулаком по холеной, красивой морде, так чтобы зубы брызнули во все стороны.

Он смотрел на Силану и держался. И успокаивал себя тем, что – если только помочь – Каро сам разберется с Вейном. Разберется раз и навсегда, и с фантазией, на которую Рейз был просто не способен.

Внутри здание Дознавателей угнетало – коридоры были узкими и мрачными, крохотные окна почти не давали света. Со стороны дом казался неприметным, совершенно обычным, но стоило зайти внутрь, как Рейз ощутил себя будто в ловушке.

Их проводили к крохотной приемной, где стояло всего два резных кресла. Сказали подождать.

Каро кивнул, но как только слуга ушел, двинулся к двери с небольшой латунной табличкой.

«Эванс» значилось на ней. Ни имени, ни звания, Рейзу это показалось странным.

– Нас вроде бы просили подождать, – беззаботно бросил Вейн. – К тому же, если вы уйдете к Эвансу, бедные Силана и ее гладиатор останутся совсем беззащитными. Наедине со мной.

Рейз с удовольствием объяснил бы ему на мечах, кто здесь на самом деле был беззащитным, но Вейн вроде бы увлекался магией, и наверняка драться честно все равно бы не стал.

– Не волнуйтесь, – отпарировал Каро, – я не собираюсь оставлять вас надолго.

Он открыл дверь кабинета Эванса без стука, так, словно имел полное право распоряжаться всем вокруг, и зашел внутрь.

Тяжелая дверь затворилась у него за спиной, отсекая звуки, и Рейз мимоходом подумал, что не обошлось без магии.

Вейн оглядел Рейза с Силаной с ног до головы, беззаботно плюхнулся в одно из кресел:

– Я даже знаю, о чем вы думаете. Раз Каро ушел к Эвансу, все сразу станет хорошо. Еще бы, ведь вмешался сам Дэмьен Каро, самый влиятельный государственный агент в городе.

Силана и Рейз молчали, но, видимо, Вейну и не требовался собеседник. Ему вполне хватало возможности слушать самого себя:

– Дознаватели и государственные агенты совсем не дружат. Дознаватели подчиняются князю, хоть и называются королевскими. Агенты служат королю. И каждый тянет одеяло на себя.

«А вы большой знаток по перетягиванию одеяла», – хотел сказать ему Рейз, но промолчал. Молча отодвинул оставшееся кресло подальше от Вейна и кивком предложил Силане сесть.

– Садитесь лучше вы, – тихо отозвалась она. – Вы еще не отошли от ран.

– Вот и не надо к остальным ранам добавлять раненую гордость, – буркнул Рейз. – Садись. Я вроде не при смерти, чтобы надо мной женщина стояла.

Хотя чувствовал он себя все еще так себе. Спину пекло будто огнем, и во всем теле ощущалась противная слабость, будто Рейз переборщил с тренировками, и собственные мышцы тянули к земле.

Силана окинула его беспокойным взглядом и все же села. Рейз поймал себя на странном удовлетворении – вроде бы мелочь, но Силана уступила.

Он был бы рад, если бы она уступила ему снова, при других обстоятельствах. Если бы позволила все, о чем он уже давно мечтал. Полностью доверилась.

Рейз не был бы с ней нежным. Он забрал бы ее себе всю. Он бы целовал ее до стонов, до горячечных бессвязных просьб. Чтобы Силана собственное имя забыла от удовольствия, чтобы задыхалась, умоляла и была абсолютно беспомощной. С ним и перед ним.

Возбуждение – горячее, непрошенное и совершенно неуместное – прошлось изнутри жаркой волной.

Рейз мысленно обозвал себя похотливым животным. Потому что совсем не к месту эти мысли лезли в голову.

– Вы настолько омерзительно сосредоточенны друг на друге, – сказал вдруг Вейн, – что я чувствую себя брошенным.

– Мы и не обязаны уделять вам внимание, – хмуро сказал Рейз.

– Разве? А мне казалось, вы считаете меня врагом. Или никто не учил вас, что врагам нужно посвящать себя целиком? Если вы, разумеется, хотите выжить.

Силана нахмурилась, едва заметно дернула уголком губ и тихо сказала:

– Даже если я буду вас слушать, не смогу понять. Я знаю, что вы делаете, вижу, как вы поступаете и что говорите, но все это кажется мне совершенно бессмысленным.

– Но вы ведь и не пытаетесь понять, – Вейн перестал улыбаться. – У нас был один короткий разговор в моем доме, и вы перестали меня слушать. Вы стали слушать Каро и все, что он вам наплел. Этот пес посвятил всю свою жизнь стране, и не собирается смотреть за ее границы. Ему нет дела до правоты, справедливости и высших целей. Что он может рассказать обо мне? Что он способен понять? Ни ему, ни вам не приходит в голову, что есть нечто большее, чем ваша крохотная жизнь, и вся эта муравьиная возня между странами. Что есть силы намного глобальнее, значимее, чем все наши маленькие драмы и трагедии. И эти силы могут изменить весь мир, каждую страну, каждую жизнь. Хотя вы, именно вы, должны бы об этом знать, моя дорогая, моя огненная жрица Майенн.

Рейз вдруг вспомнил давний разговор с Силаной, когда она говорила о чуде, о том, что оно должно оставаться редкостью, что должно стоить дорого. Что иначе, и оно и жизнь потеряет значение. Что нельзя спасать всех.

Силана обладала этой силой – вмешиваться и изменять.

Решать.

Она сделала выбор вчера, когда исцелила Рейза и дала Майе умереть.

Если бы силой делать выбор обладал Вейн, кого бы он спас на месте Силаны?

Никого. Потому что смерть Рейза, или смерть Майи были для него равнозначно мелкими, незначительными трагедиями.

– Сила, моя милая огненная жрица Майенн, – продолжил Вейн. – Намного глобальнее всех наших правил. Всех наших чувств и желаний. Она не исчезает от того, что вы запираете ее в рамки своей морали. Она творит мир, каждый миг, каждую секунду творит чудо, право на которое имеет каждый, кто протянет этой силе руку. А в нашей стране Академия Магии и ваш Храм выдают людям силу по капле. Разделяют ее на правильную и неправильную, как будто сила может ошибаться.

Силана слушала его не перебивая, и что-то менялось в ее взгляде, Рейз это видел. Как будто рассеивались, отступали сомнения и чувство вины. И внутри, в глубине проскакивали искры.

– Сила Майенн, – твердо, с совершенной непоколебимой убежденностью ответила Силана, – не может ошибаться. Она творит жизнь каждый миг и каждую секунду, и творит нас способными на чудо. Майенн не ошибается, но мы можем. И на войне я множество раз видела, как совершаются такие ошибки.

Вейн отстранился, брезгливо дернул руками, будто испытывал к Силане искреннее отвращение, открыл рот сказать что-то еще, но не успел, потому что дверь отворилась и из кабинета Эванса вышла Делия.

***

Поначалу Силане даже показалось, что это какая-то другая, смутно знакомая ей женщина. Она вспоминала, как увидела Делию впервые – неправдоподобно красивую, улыбчивую и уверенную в себе. Яркую. Сильную и язвительную.

Теперь Делия казалась призраком, выцветшим воспоминанием о себе прежней.

Траурное серое одеяние стелилось по полу, шуршало дорогой тканью при каждом шаге. Прозрачные голубые глаза Делии казались потухшими, совершенно пустыми.

Силана уже видела такие глаза, много-много раз. Видела их на войне, среди тысяч тех, кто потерял близких или потерял надежду, видела их в зеркале. Люди могли любить, смеяться, ненавидеть по-разному, но горевали одинаково. Словно были масками, сквозь которые горе выглядывало наружу.

Пустыми оболочками.

Делия кивнула в знак приветствия, задержалась взглядом на Силане.

Силана ждала ненависти, ждала злости, обвинений, чего угодно еще, но их не было. Ничего не было, и на миг пришла отравленная, полубезумная мысль, что Делия – та Делия, которую мельком разглядела Силана при встрече – умерла вместе с Майей.

– Похоже, Каро всерьез взялся за дознавателя Эванса, раз даже вас выгнал из кабинета, – сухо заметил Вейн.

Он не улыбался, смотрел со спокойным сочувствием.

Силана встала, отошла на несколько шагов, уступая Делии место.

Та повернула к ней голову, по тонким, изящно изогнутым губам скользнула усмешка, как змея в траве, а потом Делия села:

– Я надеялась, что никогда вас больше не увижу, милая. Ни вас, ни вашего гладиатора.

«Милая» – Делия называла Силану именно так. Как это часто делали аристократы. И теперь обращение было будто эхо, долетело из прошлого, когда они впервые встретились.

Рейз сглотнул, помолчал и сказал:

– Мне жаль, что так вышло с вашей сестрой. Жаль, что я не успел. Если бы успел, убил бы Ларса до того…

Он замолчал, так и не договорив. И это было так на него похоже – просить прощения так легко и естественно, как может только человек, который всегда делал то, что мог. Которому нечего стыдиться.

– Кузины, – глухо поправила его Делия. – Майя не моя сестра. Она моя кузина. Была.

– Если бы не Каро, ей бы еще жить и жить, – небрежно, спокойно сказал Вейн. Он не боялся сделать больно и его пренебрежение чужим горем казалось почти вульгарным.

Вейн не жалел Майю, даже не пытался этого скрыть. Он просто хотел использовать ее, чтобы настроить Делию против Каро.

Это было так… бесчеловечно, что Силана не знала, что на это ответить. И имела ли она вообще право говорить, после того, как позволила Майе умереть?

– Я иногда слушаю вас, и просто не верю, – Рейз не стал молчать, просто хмыкнул и добавил. – Вы хоть думаете, что говорите? Девчонка умерла, защищая Каро. Она закрыла его собой, и ее зарубил ваш гладиатор. И вы пытаетесь свалить это на кого-то еще?

– Каро задурил Майе голову, – спокойно, равнодушно отозвался Вейн. – Он годами позволял ей верить, будто они поженятся. Если бы Каро попросил, девочка с готовностью совершила бы что угодно. Вы думаете, трагедия в том, что ее убил мой гладиатор? Нет, трагедия в том, что Каро изувечил всю ее жизнь, стал для Майи центром мира. И в результате это привело к ее смерти.

Делия сидела молча, сжимала пальцы на коленях, и Силана не выдержала:

– Замолчите. Пожалуйста, замолчите оба.

Вейн рассмеялся:

– Теперь еще и вы подаете голос? А ведь вы могли спасти Майю, верно? Могли использовать пламя и исцелить ее, но вместо этого потратились на свою постельную игрушку. У вашего гладиатора такой сладкий член, что ради него вы готовы пожертвовать кем угодно?

– Закрой свой поганый рот, пока я не вбил эти слова тебе обратно в глотку, – низко, с угрозой ответил ему Рейз.

– О, я бы с интересом на это посмотрел, – Вейн рассмеялся.

– Хватит! – окрик Делии заставил их обоих притихнуть.

И молчание, наполнившее комнату было напряженным, отравленным. Жгло каждым вдохом и выдохом.

Оглядываясь назад, Силана почти удивлялась, что Вейн не ударил по больному сразу, что приберег слова об исцелении, как берегут хорошие карты в игре.

Силане нечего было сказать. И Рейз молчал, только судорожно сжимал пальцами рукоять гладиаторского меча. Боролся с желанием ударить.

Делия встала:

– Я ухожу. Мне незачем это слушать. Скажите Эвансу, что я свяжусь с ним позже, если он решит передать дело в суд.

Потом она развернулась и пошла прочь – медленно, будто тяжело больная.

Силана смотрела ей в спину и понимала, что не должна идти следом. Что не имеет права говорить с Делией, пытаться объясниться или просить прощения.

Рейз перехватил ее взгляд, убрал руку от оружия и сказал:

– Иди.

Она разрывалась между желанием идти и остаться. И не видела правильного выбора.

– Иди, – повторил он. – Вам нужно поговорить, я понимаю… Иначе ты совсем себя изведешь.

– Но вы… – она начала и замолчала.

– Ничего, как-нибудь сдержусь и постараюсь никого не убивать. Дождусь твоего возвращения.

Она почувствовала комок в горле и кивнула, испытывая безотчетную, всепоглощающую благодарность за то, что он понял то, чего не понимала она сама.

***

Делию Силана нагнала на ступенях. Та стояла, опершись на перила, как Каро совсем недавно и смотрела вперед. В прозрачных льдистых глазах отражалось пасмурное, холодное небо Силл Арне.

– Я почему-то знала, что ты за мной пойдешь, – сказала Делия. Ее манеры, ее маска улыбчивой аристократки, которая казалась Силане такой естественной, облетели будто шелуха. Делия выглядела усталой. Очень-очень усталой.

– Я пришла попросить у вас прощения, – сказала ей Силана. – Я знаю, что это ничего не изменит. Что не имею права…

Она не надеялась на прощение, не верила, что заслуживает его.

И просила не поэтому.

– Конечно, не изменит. Но Майю убила не ты. Ее убили мы с Каро. Наша вражда. Глупо теперь искать других виноватых, – сказала Делия и продолжила. Спокойно, равнодушно, будто приговор зачитывала:

– Я тебя ненавижу. С тех пор, как ты появилась на Арене, все ломается. Идет трещинами, и все, чем я дорожила исчезает.

Силана молчала, чувствовала, как больно делали эти слова и принимала боль, потому что заслуживала ее.

И выслушать Делию, дать ей выплеснуть ненависть казалось правильным.

– Ты наплевала на традиции, в которые я верю. Ты встала на колени перед своим гладиатором, а потом вышла за него замуж и сделала его равным нам. Я презираю тебя за это, – а потом Делия повернулась и сказала вдруг. – Но я понимаю, почему ты не спасла Майю. Ты выбрала человека, который тебе дорог. Я поступила бы так же.

Делия сглотнула, и в глазах у нее заблестели слезы:

– Я поступила бы так же, если бы могла… исцелять. Если бы делала выбор.

Силана видела ее бессилие, то бессилие, которое так хорошо знала – беспомощное понимание, что выбор сделан, и что он был неправильный, но уже ничего нельзя исправить.

Они были очень разными – она и Делия, они верили в разные вещи, но горевали одинаково.

Силана шагнула к ней, ожидая удара, ожидая ненависти, но не в состоянии остановиться.

– Мне жаль, – сказала она. – Мне так жаль, что она умерла. Так жаль, что пришлось делать выбор.

Делия замерла – несгибаемая, прекрасная Делия, бескомпромиссная хозяйка – а потом запрокинула голову к небу, и тонкие дорожки ее слез в тусклом пасмурном свете казались посеребренными.

– Да, мне тоже. Тоже жаль.

***

Оставшись с Вейном наедине, Рейз на всякий случай снял перевязь с мечом и отложил в сторону, хотя все внутри кричало, что оставаться без оружия рядом с этой гнидой опасно.

– Очень демонстративно, – Вейн фыркнул. – Вы с женой сильно любите драматические моменты.

– Вы сами нам подкидываете поводов для драмы, – сквозь зубы процедил Рейз, надеясь на то, что Каро выйдет из кабинета как можно скорее.

Или что Силана вернется целой и невредимой.

Это был глупый страх – что с ней что-то случится, все-таки она выжила на войне, могла о себе позаботиться.

Да и не стала бы Делия ничего делать. Она была из тех, кто сражался чужими руками.

И только тонкий, беспокойный, отравленный внутренний голосок нашептывал, что горе меняет людей. Заставляет делать глупости и кидаться на тех, кто вовсе ни в чем не виноват.

Рейз давил сомнения в зародыше и убеждал самого себя – так было нужно. Не Делии, на Делию ему было плевать.

Но так было нужно Силане – поговорить, объяснить.

Рейз это видел и даже понимал.

– Боитесь. – с каким-то сытым удовлетворением сказал ему Вейн. – Причем не за себя боитесь, а за хозяйку. Это хорошо. Видимо, милая Силана и правда отлично раздвигает ноги, раз так крепко вас окрутила.

Уже за один этот тон, за то, как пренебрежительно Вейн говорил о Силане, Рейз с удовольствием отрезал бы от него пару кусков. Даже представил это в красках.

И сдержался только потому, что иначе Вейн бы победил. И потому что меч Рейз вовремя отложил в сторону.

– Знаете, раньше, когда вы велись на провокации, с вами было намного веселее, – добавил Вейн, а потом поднялся одним плавным, ленивым движением:

– Вы такой наглый, такой самодовольный. Такими бывают только гладиаторы – сильные и тупые. Даже у солдат больше здравого смысла. Все потому, что вы так уверены в собственной безопасности, – Вейн покачал головой, будто искренне сокрушался, а потом перестал улыбаться. – Но знаете, если я избавлюсь от вас сейчас, это ведь тоже будет мне на руку.

Он протянул в сторону Рейза ладонь, буднично и походя, и внутренности скрутило болью.

Рейз задохнулся, не в состоянии даже закричать, а невидимая сила швырнула его на колени.

Он потянулся к оружию, инстинктивно, беспомощно, руки скользили по рукояти не в состоянии ее ухватить.

Вейн обошел его полукругом, легко подтолкнул носком сапога:

– Не удивляйтесь, это просто немного магии. Знаете, таких как вы всегда приятно ломать. Я так люблю этот сладкий момент, когда вы понимаете, что умрете, и что все ваше геройство и все ваше мастерство не имеет никакого значения. Потрясающие ощущения.

Он взял меч Рейза, достал из ножен и повертел перед глазами:

– Отличное лезвие. Вы хорошо за ним следите.

Он врет, – Рейз цеплялся за эту мысль. – Врет, он не может меня убить.

Если бы мог, давно бы это сделал.

Невидимая рука перемалывала внутренности в труху.

– Знаете, в чем прелесть моей магии? Ее почти невозможно отследить, – Вейн рассмеялся. Смех прошелся по спине мурашками.

Нельзя было поддаваться страху. Нельзя, это были просто игры – Каро сидел за дверью, Силана была совсем рядом.

Они находились в здании Дознавателей.

Рейз не мог дышать. Что-то рвалось внутри.

И какая-то его часть была уверена – после такого не выживают.

А потом – он даже не успел осознать, когда, так быстро это произошло – все стало как прежде.

– Какого Ирбиса здесь происходит? – раздался над головой голос Каро.

Рейз осознал, что сидит в кресле совершенно невредимый. Только сердце колотилось как бешенное и пот тек по спине ручьем.

Рейз ни разу не слышал ни о чем подобном – ни об одном заклинании, которое могло бы так действовать.

– Ничего, – Вейн рассмеялся, прокрутил меч Рейза в руке и протянул рукоятью вперед. – Просто взял клинок посмотреть.

***

Делия уехала, а Силана еще долго смотрела вслед чародейскому экипажу. Нужно было вернуться обратно, с Рейзу и Каро, к Вейну, но никак не удавалось заставить себя уйти.

Слова Вейна – вульгарные, отвратительные – вертелись в голове и никак не удавалось их забыть.

«Ваша игрушка».

«Так любите его член».

Они выворачивали, обесценивали то, что Силана чувствовала к Рейзу. То, что он для нее значил.

Они не были правдой, но Силана все равно оттягивала возвращение.

В конце концов, Рейз пришел к ней сам, он и Каро – вышли на ступени, замерли по бокам от Силаны. И она вдруг вспомнила старую легенду о двух духах, которые нашептывают людям. Один шепчет о жизни, другой о смерти.

– Вы выбрали не лучшее время подумать на улице, – спокойно сказал ей Каро. – Не стоило оставлять вашего мужа наедине с Вейном.

– Где он? – тихо спросила Силана, хотя на самом деле ей не хотелось знать. Рейз молча передвинулся ближе, притянул ее к себе.

Показалось, что он бледнее обычного, и руки у него дрожали.

– Разговаривает с Эвансом, – коротко отозвался Каро. – Судя по тому, что я услышал, Делия действительно приняла вину за поступки Ларса на себя. Она признала, что хотела меня убить, и поэтому Эванс отказывается принимать мои обвинения.

– Зачем Делия это сделала? Зачем взяла вину на себя?

Хотя в глубине души Силана и так знала ответ.

– Потому что это правда, – спокойно отозвался Каро. – Она хотела меня убить, отдала приказ Ларсу. И это ничем ей не грозило. По правилам Арены она могла так поступить. У нас все же был официальный поединок. Эванс не станет доводить это до суда. Я не могу остановить Вейна, а значит вечером он будет на Арене, вам придется сражаться.

Силана почему-то знала, что так будет. Чувствовала.

– Я понимаю. Если я проведу это время в молитве, то к вечеру смогу полностью исцелить Рейза.

Она так надеялась, что после войны ей больше никогда не придется молиться ради пламени, ради того, чтобы его хватило исцелять. Майенн заслуживала лучшего.

И все же принимала Силану, как принимала любое свое творение, не важно, какой огонь человек нес внутри – исцеляющий свет или пожирающий все на своем пути пожар.

Госпожа моя в пламени, прости мне сомнения и страхи. Прости за то, как я трачу твой дар. Проведи меня по струне, сквозь копоть и мрак. В левой моей ладони пламя, в правой моей ладони пламя. Под ногами моими сеть струн. Страшная и благословенная паутина твоих перекрестков.

– Я справлюсь, – Рейз сжал ладонь на ее плече, постарался ободряюще улыбнуться. Он всегда старался ее подбодрить.

И Силана отчаянно хотела быть сильнее, быть здоровой и цельной. Женщиной, которая была бы его достойна, которая смогла бы принимать его заботу и его помощь.

– Вам не нужно справляться в одиночку, – тихо сказала она. – Вы не один.

– Это я уже давно пытаюсь объяснить тебе, – он кривовато усмехнулся, вымученно и открыто. – Жаль, что пока так и не вышло.

– Может, хватит уже? – сухо и раздраженно спросил Каро. – Выяснить отношения и решить, кто кого больше поддерживает, вы сможете и потом. Сейчас у нас иная проблема. Вейн применил на вашем гладиаторе заклинание. И последствия вполне возможно, дадут о себе знать во время боя.

Силана почувствовала, как вдоль позвоночника прошелся холодок страха.

– Что это было за заклинание?