Текст книги "Пламя Силаны (СИ)"

Автор книги: Ольга Куранова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц)

Плевать на ошейник и поводок, он заставит их забыть об этом. И значение будет иметь только бой, мастерство Рейза и то, что он мог сделать поединок по-настоящему красивым.

Силана шла первой, поднялась на небольшое возвышение с краю арены – там располагался ее трон и небольшая круглая платформа с массивным железным кольцом. Видимо, чтобы пристегивать поводок.

Рейз чувствовал на коже чужие взгляды и уговаривал себя просто пережить это и двигаться дальше. Всего лишь спектакль, кому какое дело?

Всем наплевать, и Рейзу больше всех.

Силана тяжело оперлась на подлокотники трона, осторожно, неуклюже опустилась, и Рейз почувствовал смутный укол вины. В конце концов, ей тоже было тяжело. Мелеза принарядила ее, превратила в куклу из тех, кого он ненавидел, и слишком легко было забыть, что она лежала при смерти меньше дня назад.

И, в конце концов, она была не виновата, что правила требовали от нее пристегивать своего гладиатора, как скотину на скотобойне.

Рейз опустился на колени у ее ног, подался вперед, чтобы Силане было удобнее застегивать ошейник. Мимолетное прикосновение пальцев – ледяных, тонких – заставило его вздрогнуть.

– Извините, – шепнула Силана.

– Просто покончи с этим побыстрее, – ответил он.

Ее пальцы соскользнули с застежки, раз, другой, и Рейз сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Ничего страшного.

Это можно было терпеть.

– Простите. Я сейчас.

Но у нее никак не получалось застегнуть ошейник.

– Я сам.

Он отодвинулся, коротко поклонился ей – на них все еще смотрели, и Рейз точно знал, как дать зрителям зрелище – и застегнул на себе ошейник. Вложил поводок в ладонь Силаны и коснулся пальцев губами.

Она едва не вырвала руку. И привязывала поводок мучительно долго.

А потом на арене появились Илана с Лиамом, и все, что Рейз и Силана делали, перестало иметь значение.

Илану встречали, как давнюю возлюбленную после долгой разлуки.

Благородные женщины и мужчины, аристократы, торгаши и чародеи – все, кто сидел на трибунах, забывали обо всем и дышали только ею.

Они обожали ее, даже теперь, много лет спустя.

Это обожание укутывало ее плащом, как невидимая пелена, чародейский покров.

Всем было плевать, что за плечом Иланы стоял зеленый мальчишка, который еще ничем не проявил себя.

Мастер Арены провел ее к трону лично, почтительно поклонился, когда она села, сделала знак Лиаму приблизиться. Тот встал на колени без возражений, даже не поморщившись, только показал Рейзу язык украдкой.

Поводок и ошейник на пацане были тонкими, такие не удержали бы и собаку, и он их, казалось, не замечал. Видимо, щенка волновали другие вещи.

Например, как ему радовалась публика.

Это было красиво – вся показуха с хозяйками, троны – все было обставлено как в театре.

Просто и понятно: две королевы – стальная и красная – и их верные цепные псы.

Среди всей этой показухи только поединок должен был стать настоящим. Рейз собирался его таким сделать.

Силана невесомо коснулась его плеча – там, где плечо закрывал щиток доспеха, наклонилась, чтобы шепнуть:

– В вашем ошейнике талисман против глифа. Это дополнительная защита, если не сработает та, которая наложена на доспех.

Рейз усмехнулся:

– Боишься, что я проиграю?

– Просто будьте осторожнее. Пожалуйста. У меня… дурное предчувствие.

Он фыркнул:

– Может быть, это потому, что ты чуть не умерла утром.

Она нахмурилась сильнее:

– Пожалуйста.

Рейз кивнул:

– Не беспокойся, я буду драться в полную силу.

Мастер Арены объявил поединок, и Илана отстегнула поводок.

Лиам вскочил, легко потянулся, так, будто на прогулку собрался. Он хоть разминался-то перед боем?

Силана снова возилась с поводком, и Рейз не выдержал, отстегнул его сам. Снова поцеловал ее руку – чтобы публика видела и запомнила.

Пальцы Силаны пахли костром. Странно, если задуматься. От нее всегда исходил легкий запах дыма, едва уловимая горчащая нотка, которая вызывала желание прижаться носом к коже, вдохнуть поглубже, распробовать.

Почему-то именно руки Силана оберегала больше всего, снова дернулась, когда он дотронулся.

А потом Рейз вышел на Арену, и все посторонние мысли отступили. Остался только Лиам напротив, шум толпы и поединок, который надо было выиграть.

Лиам усмехнулся, широко и безумно, и перетек в стойку – он двигался грамотно, красиво. С легкостью, которую Рейз раньше встречал только в очень опытных бойцах.

– Я знаю, о чем ты думаешь, папаша. Что я щенок и проиграю. Ты так в себе уверен, – он покачал острием клинка вперед-назад. – Я срежу с тебя эту уверенность вместе с кожей.

Рейз не ответил, напал, прощупывая почву. Он действительно не собирался поддаваться.

Лиам с легкостью парировал, увернулся, контратаковал.

Его удар прошелся вскользь по руке под доспехом – обжег болью. Не сильной, но неприятной.

Рейз ушел назад, отбил чужое лезвие.

Лиам фыркнул, отступил на пару шагов назад и нахмурился:

– А врали, что эта штука делает больно. Везде обман, папаша.

А потом он ринулся в атаку, и времени ответить у Рейза не осталось.

Лиам был быстр, невероятно, неправдоподобно быстр, и он был не просто хорошо обучен. Он нападал и защищался так же естественно, как дышал.

Он не был физически сильным – пока не был, и выносливости у него вряд ли было много, но он был… хорош. Больше, чем просто хорош.

Великолепен.

Быстрее Рейза, изворотливее. По нему никак не получалось попасть, изловить его.

Лиам просчитывал поединок, загонял Рейза в ловушку, легко читал его атаки и финты.

Атаковал и заставлял отступать.

И доставал – клинок оставлял длинные, раздражающие порезы. Один за другим, как будто сопляк и правда собирался срезать с Рейза кожу.

И только после этой мысли пришло вдруг понимание – с самого начала щенок делал то, что задумал, и не собирался останавливаться.

Вдруг он отскочил на пару шагов назад, и почему-то Рейз не последовал за ним.

Лиам усмехнулся и подмигнул:

– Дошло наконец, папаша? Я просто играюсь. Мне нравится ломать таких, как ты.

Следующий его удар порезал глубже, прочертил по руке огненную полосу, Рейз едва успел увернуться, отдернуться, иначе остался бы без пары пальцев.

Он отскочил на несколько шагов назад, увеличивая дистанцию и судорожно выискивая в защите Лиама бреши. Их не было.

Значит, их нужно было создать. Хотя бы один-единственный шанс для себя – атаковать и победить. Рейз был физически сильнее, выносливее. Это тоже чего-то стоило.

Лиам последовал за ним, атаковал снова. Как же все-таки он был быстр.

Если бы не отточенный за годы поединков инстинкт, который подсказывал, направлял, Рейз давно истекал бы на Арене кровью. Он и так истекал – пока ничего серьезного, просто глубокие порезы, которые в горячке поединка почти не ощущались.

Ничто не имело значения. Только единственная цель – победить, но ее никак не получалось достичь.

Широкая, безумная улыбка Лиама маячила перед глазами, дразнила и бесила до красной пелены, но поддаваться было нельзя. Выиграть можно было только за счет холодного расчета.

Всего один шанс, когда Лиам устанет и ошибется.

Но он не ошибался, и он все-таки подловил Рейза первым. Лезвие вошло в плечо – не в грудь, хоть этого получилось избежать – глубоко, на треть длины, и боль прострелила насквозь. До кончиков пальцев. Кажется, Рейз закричал, и рука повисла плетью.

Меч выпал из ослабевших пальцев.

Лиам сбил Рейза на колени, ударил кулаком по лицу.

Потом снова. И снова.

Он не останавливался, и мир рассыпался под его ударами на осколки, фрагменты: на боль, на кулак, летящий в лицо, на крики зрителей, и почему-то на мертвенно-бледное лицо Силаны.

Все вокруг выцветало, становилось неважным, и Рейз цеплялся за боль, как за спасение. Не все. Еще не все.

Он должен был победить.

Должен был.

Любой ценой.

Победить.

Собрать последние крупицы сил, создать и использовать шанс. Ну же.

Шевелись!

Пальцы здоровой руки бессмысленно скребли по песку Арены. И вспоминался сопляк Зейн, один из последних, с кем Рейз сражался в Одиночной Лиге.

Кровь заливала лицо, мешала видеть, но Рейзу и не нужно было видеть. Он чувствовал Лиама, чувствовал каждое его движение.

Жаль, что выиграть красиво не получилось бы. И что щенок оказался таким сильным.

Рейз ждал свой шанс и дождался – пальцы зачерпнули горсть песка, швырнули вверх и вперед, когда Лиам наклонился ближе. И пацан оступился. Всего на мгновение, которое пролетело стрелой.

Единственный путь к победе.

Рейз ударил – рванул пацана на себя, впечатался лбом в переносицу. Лиам вскрикнул, высоко и пронзительно, взмахнул рукой, и Рейз выбил меч, отшвырнул подальше.

Все, сука. Теперь не уйдешь.

Он подмял пацана под себя и врезал от души, вложил остатки сил в последний удар, чтобы вырубить. Получилось. Грязно, некрасиво, но получилось.

На несколько мгновений Зал замер, а потом взорвался криками. Шум трибун накатил как океанская волна, личное море Рейза. И на секунду в той волне все растворилось – даже визгливая, пробивающая навылет боль.

«Еще не все», – сказал себе Рейз. – «Не смей падать. Сука, не смей. Поднимайся, поднимайся, Ирбисов сын. Ты должен встать и показать им, что еще жив. Вставай!»

Он поднялся, мир пошатнулся и выровнялся.

Лиам остался лежать.

Рейз глубоко втянул раскаленный воздух Арены и вскинул вверх руку.

***

Почему-то лучше всего отпечатался в сознании момент, когда лезвие прошило плечо Рейза.

Она потянулась за пламенем внутри себя – по привычке, как всегда делала на войне. И внутри себя не нашла ничего. Только крохотные искры и пепел.

Едва тлеющие угли. Следом за тем ощущением накатили слабость и тошнота – верные спутники истощения.

Она ничем не могла помочь Рейзу, сидела как бесполезная кукла, пока Лиам издевался над ним. Деньги, мамин дом, все, что Силана хотела от мирной жизни в тот момент не имело значения.

Хотелось только закричать, чтобы мастер остановил поединок.

А потом Рейз победил. Так быстро, что Силана едва успела понять, как он это сделал, и поднялся на ноги. Внутри нее кто-то спокойный, равнодушный отмечал, сколько Рейз потерял крови. Сколько еще мог продержаться в сознании. Но поединок закончился, и на Арену уже спешили медики в светло-зеленых мантиях учеников чародейской Академии.

Силана сделала глубокий вдох и выдохнула снова.

По крайней мере, рана Рейза была не смертельна. Любое кровотворное зелье могло справиться с кровопотерей. Здесь его наверняка было в достатке, не так, как на войне, когда приходилось давать солдатам треть дозы, чтобы сохранить остальное.

Мастер Арены объявил Силану и Рейза победителями, и она запоздало сообразила, что нужно встать. Неуклюже поклонилась.

Илана тоже поднялась с трона, сделала ответный поклон – грациозный, царственный, и пошла к Силане.

Серые шелковые юбки шелестели по залитому кровью песку. Илана не боялась испортить красивую вещь. И не боялась за своего гладиатора. Она улыбалась.

– Благодарю за поединок.

– Что с вашим… что с Лиамом? – зачем-то спросила у нее Силана.

– Он выживет. Это станет для него полезным уроком. Надеюсь, научит его относиться к другим гладиаторам всерьез.

От ее слов Силана почувствовала, как холодок прошелся вдоль позвоночника. Лиам был страшным противником – несмотря на молодость, но Илане этого было мало. Она хотела сделать из него монстра.

– Вы хотите выставлять его на поединки и дальше?

– Он сын Торна. Арена у него в крови, – потом Илана перевела взгляд на залитый кровью песок и поморщилась. – Впрочем, иногда он увлекается. Мне жаль, что так получилось с вашим гладиатором. Если хотите, я оплачу жреческое исцеление.

Это было щедрым предложением, невероятно щедрым. Особенно теперь, когда Силана не могла исцелить Рейза сама.

– Зачем вам это?

– Просто жест доброй воли. Вы явно устали, к тому же я знаю об ограничениях, которые Храм накладывает на алых жриц. И у меня свои мотивы. Как только Лиам очнется, он тут же потребует повторного поединка. Думаю, с Ареной мы повременим, но тренировочный бой был бы полезен им обоим.

Силана едва подавила желание передернуться:

– Я не…

– Не рубите сгоряча, – спокойно прервала ее Илана. – Примите мою помощь, отдохните. Подумайте. Жрица будет у вас завтра с утра. Остальное мы обсудим и решим позже.

Силана поклонилась, низко, на жреческий манер:

– Это очень щедрый подарок. Я приму его с благодарностью.

Наверное, если бы речь шла о ее собственной ране, она отказалась бы. Предпочла бы терпеть боль и ждать, пока восстановится достаточно, чтобы исцелиться самостоятельно. Но речь шла о Рейзе. И платить его болью за собственную гордость и собственные принципы Силана не имела права.

– Вот и отлично. Кстати, во время тренировок обратите внимание на парирование перед контратакой. Ваш Рейз немного недоворачивает запястье. И займитесь стойкой. Ее следует доработать.

***

Силана хотела посидеть с Рейзом, пока действовало кроветворное зелье, но медик прогнал ее к Распорядителю – хозяйке полагалось забрать деньги за поединок и расплатиться за помощь медика.

Когда распорядитель назвал ей сумму выигрыша, Силана подумала, что ослышалась. Этого хватало, чтобы оплатить месячный налог за дом, и еще осталось бы на то, чтобы купить летающего ската – раненого или больного, иногда таких отдавали по-дешевке, потому что иначе оставалось их только убивать.

Через несколько дней она могла бы исцелить ската пламенем. Да и ели они не так много, одного можно было бы прокормить без труда, зато не пришлось бы больше ходить пешком или тратиться на чародейские экипажи. Силана смогла бы даже найти какую-нибудь несложную работу, чтобы хватало хотя бы на еду.

Она думала об этом, и тут же накатил стыд. Силана ничего не сделала ради этих денег, их выиграл Рейз и заплатил за них кровью. Он мучился от боли, пока она планировала, как потратит выигрыш.

Она вернулась к медику с распиской об оплате, и тот, скучая, перечислил, как ухаживать за раной – на Арене не было постоянного госпиталя и комнат для раненых. Гладиаторов отправляли либо домой, либо в городскую больницу.

Рейз спал под действием чародейских эликсиров, и его лицо казалось обманчиво спокойным.

– Жить будет. Если повезет и нормально все срастется, даже выйдет на Арену со временем, – сказал в конце концов медик.

– Завтра его исцелит жрица, – тихо ответила Силана.

– Тогда тем более повезло. Вы на него, я смотрю, денег не жалеете.

Силана отвела взгляд и снова посмотрела на Рейза.

К ним подошел Грей, отозвал ее в сторону для разговора, и Силана снова отметила про себя, как он изменился за эти годы. Стал жестче и строже и все время казался усталым. Вымотанным. Больше не улыбался.

– Мелезе придется остаться еще на несколько часов, я ей пока не нужен, могу отвезти вас домой. Все равно ты одна его не дотащишь.

Силана не стала отказываться.

Чародейский экипаж госпожи Мелезы был быстрым и ехал очень плавно, кочки почти не ощущались. Рейз спал, и в полумраке кареты его лицо казалось восковым, неестественно бледным.

Силана прижимала к себе сумку с зельями, которые дал ей в дорогу медик, и надеялась, что Рейз проспит до утра и ему не придется мучиться от боли.

Грей молчал, глядя в окно, и глубокие тени в опущенных уголках губ делали его намного старше.

Хотелось заговорить с ним, но никак не находились правильные слова.

В конце концов он вздохнул и заговорил первым:

– Не самое у вас удачное начало в Парной Лиге. Сначала Посвящение, которое многим наступило на хвост, потом ничья, теперь вот ранение.

– Вы думаете, мне стоит уйти с Арены?

– Ничего я не думаю. Если бы все бежали с Арены при первых же трудностях, в Парной Лиге давно бы никого не осталось. Просто говорю, что начало неудачное.

А у вас? – хотела спросить Силана.

Что случилось с вами?

И снова промолчала.

– Говори, – разрешил вдруг он. – Я же вижу, тебе хочется. Можешь не стесняться.

Он усмехнулся и добавил:

– Ты больше не моя ученица, побить тебя за наглость я все равно не смогу.

– Что произошло с вами и госпожой Мелезой? – спросила Силана. – Она никогда не была такой раньше. Она… никогда не обращалась с вами так.

Грей усмехнулся и посмотрел в окно:

– Я сам напросился, да?

– Вы можете не отвечать, если не хотите. Я не должна была спрашивать.

– Ничего, глупо теперь отмалчиваться, – он выдохнул, устало потер лицо руками. – Я ее предал.

***

После ухода Грея Силана пошла в ванную, умылась и аккуратно расплела волосы. Заколки, которые дала ей госпожа Мелеза были очень дорогими, и было страшно потерять хоть одну. Силана завернула их в небольшое белое полотенце и отнесла в свою комнату, аккуратно положила возле окна.

Рейз спал у себя, и Силана чутко прислушивалась: не проснулся ли он? Нужна ли ему помощь?

Он не стонал во сне, и из звуков вокруг были только бесконечное завывание ветра за окном и поскрипывание старого дома.

Силана чувствовала себя уставшей, больше всего хотела повалиться на свою кровать из ящиков и просто уснуть, но нужно было постирать одежду Рейза и платье госпожи Мелезы – на него попали кровь и песок, нагреть воды, приготовить поесть, помолиться Майенн.

Силана не была голодна, но после истощения пламени еда помогла бы восстановиться быстрее.

Собственная беспомощность заставляла вздрагивать от каждого шороха. Война научила Силану, что за слабость всегда приходится платить, и никак не получалось расстаться с этой правдой в новой, мирной жизни.

Продуктов в доме оставалось совсем немного – зря Силана все-таки не сходила в лавку до визита к Джанне – и пришлось делать кашу с ягодами: каша получилась пресной, но съедобной, и после нее стало лучше, силы вернулись.

Силана постирала и развесила у камина вещи Рейза и платье госпожи Мелезы, аккуратно разгладила складки и вернулась в комнату, к алтарю.

Пришлось взять уголек из камина, чтобы разжечь алтарную свечу.

В комнате было холодно, крохотный огонек выхватывал ветки рябины на окне, и выл за окном ветер, но молитва текла внутри вместе с кровью, и все проблемы дня отступали, отходили на задний план.

Столько всего случилось – крохотных, важных только для Силаны и для людей рядом с ней вещей, за стеной жила и дышала Грозовая Дева Силл Арне, и алтарь был островком мира, покоя.

Славься, Госпожа моя в Пламени. Я благодарю тебя за этот час и этот миг. За этот прожитый день, за эту наступившую ночь. Славься.

Она почти не говорила в тот раз, и молитва лилась бессловесно и искренне. Благодарность за право и возможность спасти Джанну от болезни, радость, что Рейз не умер в поединке и что уже с утра снова стал бы здоров. Облегчение от мысли, что появились деньги заплатить налог на дом за месяц и жить в нем мирно и спокойно.

И покой, истинный, счастливый покой, которым дышал мир – под суматохой ежедневных дел, под всеми горестями и радостью, та удивительная сила, из огня и света которой рождалось все сущее. Она текла в Силану и сквозь Силану, и потухшие угли внутри снова разгорались, вспыхивали вверх искрами, тянулись к небу язычками пламени – пока крохотными, но живыми.

Танцевали и пели бесконечный Танец Майенн.

Силана молилась до самого утра.

***

Жрица пришла к ней рано, через час после того, как рассвело. Должно быть, Илана послала за ней на рассвете, как только открылся Храм.

Ее звали Аврора, и она получила посвящение на несколько лет раньше Силаны. Они знали друг друга – не очень близко, но были знакомы.

Было неловко стоять перед ней на пороге и ждать вопроса: Силана, что произошло? Почему ты не исцелишь своего гладиатора сама?

К счастью, Аврора ничего не спросила. И говорила прохладно и кратко:

– Здравствуй, Силана. Проведи меня к больному.

Ее шаги поскрипывали на лестнице за спиной и заставляли невольно задерживать дыхание, ожидая удара.

Аврора никак не комментировала ее дом или жизнь и вела себя как и полагалось жрице во время визита исцеления. Как с посторонним человеком.

В комнате Рейза пахло чародейскими зельями – запах, который Силана привыкла ассоциировать с битвами. Шторы были прикрыты, и Рейз спал. За ночь ему, кажется, стало немного лучше, и крови на бинтах почти не было.

– Мне сказали, что у него проникающее ранение в плечо, – сказала Аврора.

– Да, – отозвалась Силана и неловко добавила. – В правое плечо.

Что было, конечно, глупо, потому что Аврора и сама видела, где у Рейза бинты.

Ответный взгляд был очень выразительным.

Силана смутилась, отошла от кровати и села в кресло, чтобы не мешать. Аврора ничего не сказала, даже не стала приближаться к Рейзу, просто потянулась пламенем, направила его как поток – легко и естественно. Пламя было белым, ослепительно чистым, и на него больно было смотреть. Силана все равно не отводила глаз, и внутри щемило от мысли, что когда-то она сама могла так же.

Исцеление заняло совсем немного времени, Рейз даже не проснулся.

Аврора закончила, отряхнула руки – искры сорвались с кончиков пальцев и исчезли, растворившись в воздухе.

– Спасибо тебе, – искренне сказала ей Силана.

Аврора недовольно поджала губы, снова отряхнула руки, хотя пламени на них больше не оставалось и ответила:

– Раньше ты могла исцелить его сама.

И даже теперь с одним проникающим ранением она бы справилась – справлялась на войне с вещами намного хуже – как только оправилась бы от истощения.

Хотелось сказать об этом, но ее слова ничего бы не изменили. Не сделали бы ее снова белой жрицей, не отменили бы всего, что она совершила.

Аврора осуждала, и ее можно было понять, но внутри все равно поднималась какая-то почти детская обида: тебя там не было. Ты же не знаешь, как это.

Как страшно, когда просыпаешься ночью от того, что по телу шарят чужие грубые руки, рвут одежду, как этот страх заставляет совершить первую непоправимую ошибку. Как жалеешь потом, что нельзя вернуться назад и хотя бы предупредить себя, перетерпеть. Как усталые люди с запавшими глазами, вымотанные, выхолощенные и живущие от привала до привала смотрят на тебя с надеждой. И им нужно не исцеление, им нужен огонь, который будет выжигать врагов.

Как тяжело смывать с рук жирную черную сажу, и что запах дыма так никогда и не выветривается до конца.

Аврора не знала, но на самом деле Силана и не желала ей узнать.

– Я не думаю, что это важно, – сказала она, и все равно голос прозвучал слишком сухо, даже ей самой показался неживым. Она прочистила горло и добавила, попытавшись смягчить свои слова. – Я имею в виду, кто исцелил Рейза. Я просто рада, что ему не придется страдать от ранения.

Аврора снова поджала губы, в уголках залегли складки, и казалось, она боролась с собой, хотела промолчать и не смогла:

– Когда-то давно ты меня вдохновляла. Твои чистота и служение.

Было так странно, так дико об этом слышать. Силана всегда считала себя невидимкой, и ее это устраивало. Служение Майенн делало ее счастливой, и не было в этом ничего особенного – просто ее личное, тихое счастье. Молитвы и ощущение всеобъемлющей, любящей силы, которая укутывала ее плащом, защищала. Пламя внутри.

То, что понимала и чувствовала любая жрица.

– Никто не ожидал, что ты можешь стать алой, – добавила Аврора. – Кто угодно, но только не ты.

В ее голосе было разочарование, тяжелое и едкое, и почти привычное. За последние годы Силана многих успела разочаровать.

Она поклонилась, желая только закончить разговор:

– Я благодарю тебя за чудо Майенн, – ответила она традиционной фразой, завершающей исцеление. – И за то, что пришла в мой дом.

– Ты даже не объяснишь мне ничего?

– Я не могу.

Аврора коротко кивнула и пошла к двери:

– Тогда больше мне нечего здесь делать.

По лестнице они спускались в молчании.

На пороге Аврора обернулась и добавила:

– Ты наверняка понимаешь и сама, но я хочу повторить – теперь тебе запрещено исцелять. Храм все еще дозволяет Право Семьи, но, если станет известно, что ты злоупотребляешь даром Майенн или еще хуже – продаешь его, не сомневайся, мы вмешаемся. Это единственное предупреждение. Запомни его, потому что мы следим за тобой.

– С тех пор, как вернулась, – тихо ответила ей Силана, – я исцелила всего одного человека, я не брала за это денег. Не просила помощи у Храма. Неужели даже это преступление против Майенн?

– Я передала тебе то, что сказала Верховная. Ты услышала меня, здесь и сейчас. Постарайся, чтобы исцеленных тобою не стало двое, иначе Храм может потребовать тринницу.

Силана вздрогнула.

Если жрица исцеляла человека без лицензии или дозволения Верховной, Храм мог потребовать тринницу – плату втрое больше той, что жрицы брали за исцеление тяжело больного человека. Огромные деньги.

Силана никогда не смогла бы заплатить тринницу, разве что продав мамин дом за его полную стоимость. Но ведь тринницу назначали белым жрицам, не алым.

Видимо, в ее случае это не имело значения.

– Прощай, Силана, – Аврора коротко поклонилась и ушла.

***

Когда Силана вернулась в комнату, Рейз уже не спал и с сосредоточенным видом разматывал бинты.

– Доброе утро, – тихо поздоровалась она. – Как вы себя чувствуете?

– Как во сне, – он несколько раз пошевелил исцеленным плечом. – Я точно помню, что щенок меня ранил, но ничего не болит.

– Вас исцелила жрица, – Силана подошла, села в кресло у кровати.

Рейз замер, посмотрел на нее прищурившись:

– У тебя же не было сил.

Силана пожала плечами:

– Не я, другая жрица. Госпожа Илана предложила заплатить за ваше исцеление, – она подумала о том, что он мог неправильно понять и поспешно добавила. – Даже если бы она не предложила, я исцелила бы вас сама, как только восстановилась бы достаточно.

По крайней мере своего гладиатора она имела право исцелять. Для Храма Рейз считался ее собственностью.

Но не Джанна. Но Храм ведь простил ей Джанну?

Рейз почувствовал, посмотрел на нее внимательнее:

– Я просто задницей чую какое-то «но».

Силана неловко сцепила и расцепила руки и пояснила:

– Я алая жрица, мне запрещено исцелять иначе как по Праву Семьи.

Он фыркнул:

– Это в смысле только родственников?

– Да, – она отвела взгляд. – Не думайте об этом.

– Но я не твой родственник.

– Нас связывает контракт, этого достаточно, – ей не хотелось объяснять, почему, и Рейз, к счастью, спросил о другом:

– Что насчет Джанны? Она тоже тебе никто.

Силана смутилась, отвела взгляд и посмотрела в окно:

– Кажется, Храм закрыл на это глаза.

– Но может открыть их снова?

Она помолчала и ответила честно:

– Да.

– Понятно, – Рейз глубоко вдохнул, выдохнул. – А если бы она стала твоей сестрой?

Силана рискнула посмотреть на него, пытаясь угадать, что он имел в виду. Рейз пожал плечами:

– Это удобный вариант. Я знаю, многие из тех, у кого проблемы с родней, так делают.

Ей было неловко признаваться, что она не знала, и Силана спросила:

– Вы предлагаете мне… как-то принять ее в семью? Как… приемную дочь, но только сделать сестрой?

Рейз фыркнул, закрыл лицо ладонью – в первое мгновение Силане показалось, что он расплачется – и рассмеялся в голос. И это было так неожиданно, что даже капельку обидно. Силана ведь не сказала ничего смешного и предлагала искренне. Она просто не знала, можно ли принять в семью сестру.

– Да, ты умеешь заставить мужика почувствовать себя желанным, – отсмеявшись и все еще улыбаясь, сказал Рейз. Ему очень шла улыбка – мальчишеская и открытая, и Силана поймала себя на мысли: как жаль, что рядом с ней Рейз чаще хмурился.

– Не смейтесь, – попросила она. – Я действительно не понимаю.

– Я не предлагаю тебе никого удочерять. Я предлагаю на тебе жениться.

Это было так неожиданно, что Силана вздрогнула – жениться? На ней?

Сама мысль казалась совершенно чуждой, нелепой.

Такой человек как Рейз – сильный, красивый и цельный – предлагал Силане жениться.

Рейз заметил ее реакцию, помрачнел:

– Не бойся, я не предлагаю тебе настоящую свадьбу. Просто можем составить брачный договор и не подписывать его полностью. На моем экземпляре будет стоять твоя подпись, а на твоем моя. Если тебе потребуется доказать, что Джанна часть твоей семьи, просто подпишешься и принесешь в Храм договор. Я не стану лезть к тебе с просьбами выполнить супружеский долг или дать мне денег. Там, кажется, сразу записано, что имущество отдельное.

Силана попыталась это представить: жить с ним в одном доме, быть его женой, быть его парой на Арене. Но ведь речь шла просто о контракте.

И Храм больше не смог бы потребовать с Силаны тринницу.

– Я исцелила вашу сестру вчера, – осторожно сказала она. – Договор же будет составлен позже.

Рейз фыркнул, устало потер переносицу:

– Ты как ребенок. За пару эйров магистрат из тех, кто попроще, напишет тебе любую дату, хоть до твоего рождения.

– Мне никогда раньше не приходилось… договариваться о таких вещах, – признала она.

– Да уж, в это я верю, – он кривовато усмехнулся. – Скорее всего, у тебя вообще было не так много проблем в жизни. С таким-то домом, личной горничной и кухаркой. Я, правда, думал, ты зарабатываешь исцелением.

Почему-то больше всего Силана в тот момент боялась, что Рейз поймает ее на лжи.

– Мне досталось наследство после смерти мамы, – поспешно сказала она.

– А еще во время войны ты жила в другом городе?

– Я… – она сглотнула и ответила, – много путешествовала. Не задерживалась долго в одном месте.

Рейз усмехнулся снова, смерил ее взглядом с головы до ног:

– Здорово, если можешь путешествовать даже в военное время. Вот это я понимаю роскошь.

Он, наверное, представлял себе какое-нибудь праздное путешествие по стране, уютные комнаты на постоялых дворах, свободные и спокойные дни, когда можно было бы просто гулять по новым местам. Когда-то Силане мечталось, что она отправится путешествовать именно так, нигде не останавливаясь надолго, и увидит все те удивительные вещи, о которых читала в книгах: королевский дворец, Первые Врата на тракте. Чародейский Рынок в Алунте. Каменные Леса – оттуда возили лучших скатов.

Но в результате страну Силана увидела совсем иначе. И от того, насколько правда отличалась от фантазий Рейза, становилось до слез смешно.

Еще до первого боя Лонс – совсем молодой мальчишка-медик – сказал Силане: «Я сам записался. По-моему, армия – отличный шанс повидать мир. Путешествуешь, еда есть, тебе даже за это доплачивают».

Лонс покончил с собой за год до окончания войны. И мир, который он увидел, ему не нравился.

Силана посмотрела на ветви рябины на окне и сказала:

– Все было совсем не так, – потом она заставила себя собраться, снова обернуться к Рейзу. – Я согласна заключить брачный договор. Спасибо, что предложили, это очень меня выручит.

– Ты всегда благодаришь так, будто по написанному зачитываешь?

– Я благодарю искренне.

Он усмехнулся снова, поднялся на ноги и кивнул:

– Значит, договорились. После обеда сходим к магистрату. Я съезжу к Джанне и вернусь. Надень белое, будем совсем как жених и невеста.