Текст книги "Правила семьи Райс. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Оксана Гринберга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 54 страниц)

Глава 9

Под утро я увидела сон.

Я парила на драконе высоко над горами. Летала над заснеженными хребтами и туманными ущельями, где, едва различимые с такой высоты, застыли скованные льдом озера на высокогорных плато.

Воздух тоже был обжигающе‑холодным, и руки мерзли даже сквозь меховые рукавицы.

Но Райни все оказалось нипочем. Она не боялась ни жары, ни ледяного холода. Летела легко, наслаждаясь своей свободой и силой, иногда поднимаясь все выше и выше. Так высоко, что воздух становился совсем уж разреженным и мне было тяжело дышать.

Я сидела в седле, чувствуя под ногами едва уловимые толчки – то, как с каждым взмахом крыльев перекатывались мощные мышцы под кожей моего дракона.

Но на такой высоте я была не одна. Черный дракон держался неподалеку, словно присматривал за нами с Райни.

Он был мощнее и больше моей драконицы и казался мне словно выкованным из металла. Его всадник – тоже мощный и мускулистый, а из‑под остроконечного шлема выбивались светлые волосы.

В этот момент он повернул голову, и я его узнала – даже во сне.

Рейн, это был он!

Именно он разделял со мной эту высоту, холод высокогорья и бесконечную суровую красоту раскинувшихся под нами скал. Я чувствовала его уверенное присутствие всеми клеточками своего тела.

Внезапно поняла, что именно этого я ждала все эти дни с момента обретения Райни – ощущения того, что в небе я больше не одна.

И не только в небе. С Рейном я была больше не одна.

Мне захотелось протянуть к нему руку, хотя я понимала, что его дракон слишком далеко и дотронуться все равно не получится. Но я упрямо вытянула руку, сняв с нее рукавицу…

В этот момент сон оборвался.

Я проснулась от громких голосов – кто‑то проходил мимо нашего дома, смеясь и споря. Затем я услышала, как где‑то рядом пробежали дети – раздались их быстрые и легкие шаги.

Открыв глаза, заморгала и уставилась на пробивавшийся через завешенное шкурой неизвестного мне животного окно свет.

И мне стало предельно ясно – судя по всему, я проспала все на свете.

***

Поднявшись с кровати, я нащупала сложенное на стуле домашнее шерстяное платье. Натянула его, а под него – теплые гольфы, после чего сунула ноги в подбитые мехом удобные сапожки, которые подарил мне Рейн.

В целом, все в этом доме и большая часть моего нового зимнего гардероба были его подарками.

Сладко потянувшись, я с удовольствием отметила, что за ночь восстановился почти весь резерв, порядком растраченный во вчерашней битве.

Иногда не мешает проспать все на свете, сказала я себе.

С улицы тем временем продолжали доноситься оживленные голоса. Кто‑то спорил, кто‑то смеялся, кто‑то зычно требовал еще вина в честь великой победы Скьорвина!..

Тут хлопнула входная дверь – но я знала, что в доме мог появиться только один из наших, чей отпечаток ауры я запечатлела в охранном контуре.

Вчера вечером я снова поставила сигнальные и защитные заклинания, потому что не собиралась рисковать.

И пусть силы меня оставили еще на башне, а Рейн донес меня до дома на руках, наказав немедленно ложиться спать и не вставать как минимум до полудня… Но стоило ему уйти, как я упрямо сползла с постели и все же обратилась к своей магии. Удостоверилась, что защита стоит как нужно, и только тогда вернулась в кровать.

Уснула почти сразу, хотя со стороны Длинного Дома по всем закоулкам города разносились громкие голоса. Жители Скьорвина праздновали победу, да так громко, что иногда сквозь сон мне казалось, будто с гор сойдут последние ледники.

Но ледники так и не сошли, а некоторые горожане, судя по их голосам, до сих пор продолжали праздновать.

Наконец, я привела себя в порядок и вышла в просторную общую комнату.

На кухне хлопотала раскрасневшаяся и улыбающаяся Маиса – судя по ее виду, первая брачная ночь задалась, да и свадьба вышла на загляденье – вместе с победой над центинцами.

Маиса тотчас же принесла мне кружку горячего травяного чая с вересковым медом. И пусть подруга перебралась жить в дом к Ринго, но она продолжала заботиться еще и о нас.

Оказалось, пришел Кассим.

– Значит, уже встала? – произнес он.

Кивнула.

– Все хорошо, – улыбаясь, сказала ему.

Наверное, Маиса заразила меня своим настроением. Да и мне, если честно, не на что было жаловаться.

Но тут я еще раз взглянула в мрачное лицо Кассима и улыбаться перестала. Внезапно поняла, что, несмотря на праздник за окнами, за время, пока я спала, что‑то произошло, поэтому Кассим и явился к нам в дом.

Решил дождаться, пока я проснусь, чтобы сообщить мне о последних новостях.

Я кинула на него еще один быстрый взгляд, гадая, что это могло быть, но рассмотрела лишь залегшую тень усталости под черными глазами.

– Рано утром центинцы прислали письмо с извинениями, пообещав нам дары в знак примирения.

Я замерла.

– Дары – это хорошо, – сказала ему. – И в чем же подвох? Он ведь есть?

И не ошиблась. Подвох был.

– С дарами прибывает их парламентер.

Я поставила чашку с чаем на стол. Ладони внезапно стали скользкими, и я побоялась разбить кружку.

– Значит, парламентер. И кто же он?

Кассим пожал плечами:

– Имени центинцы не назвали, но я думаю, что нам всем стоит быть осторожными. Они здесь по твою душу, Аньез, и не успокоятся, пока тебя не заполучат.

…Я никогда не обладала даром предчувствия. Не верила в знаки и не гадала на кофейной гуще. Но сейчас внезапно почувствовала, что этот парламентер привезет с собой не только дары, но и серьезные перемены.

Центинский парусный шлюп появился на горизонте, когда солнце стояло уже высоко, а его отражение тонуло в ледяной глади залива. Заодно слепило глаза тем, кто пытался высмотреть корабль раньше времени.

Ну что же, еще через полчаса шлюп оказался в пределах видимости.

Он был мал и стремителен, с загнутым носом, вырезанным в форме головы дракона, раздуваемым ветром белым парусом и без какого‑либо флага на мачте. Словно со стороны центинцев это и впрямь была показательная демонстрация мира с дарами, в которую я, как, впрочем, и многие в Скьорвине, по‑настоящему не верила.

Возле пристани прибытия шлюпа ожидали не только Рейн и его дружина, но и другие жители города. Но пусть на берегу собралась внушительная толпа, почти все хранили молчание, и я буквально чувствовала разлитое в воздухе напряжение.

Рейн тоже разделял мои опасения.

Еще утром он пришел в наш дом, буквально сразу после Кассима. Обнял меня, а затем сказал, что я не обязана идти на причал и что, кто бы там ни приплыл со стороны Центина, он разберется с этим сам.

Но мне хотелось увидеть все своими глазами. Посмотреть, кого послали в качестве парламентера, потому что меня терзали дурные предчувствия…

Заодно я мечтала избавиться от нарастающей тревоги, которая буквально пожирала меня изнутри с того самого момента, когда я узнала, что Центин посылает к нам парламентера.

Но, быть может, прибудет просто гонец с дарами и мое волнение не имеет под собой основания?

И вот уже бок шлюпа мягко ткнулся в деревянный настил. Парни из дружины поймали швартовы и притянули судно к причалу.

Среди них были не только воины, но и маги – Рейн не поверил в слова центинцев о мире, и я прекрасно его понимала. Ждала подвоха вместе со всеми остальными и… дождалась.

Потому что по сходням – легко и грациозно, словно она вышла из своего экипажа, – сошла Аннарита Вейр.

Моя мать.

Безупречно одетая – в синий плащ с серебристой меховой опушкой и темное платье из плотной ткани, идеально сидящее на ее фигуре. Тонкие кожаные перчатки облегали красивые изящные кисти – мама держала в руках инкрустированную шкатулку с позолоченными углами.

С Аннаритой прибыло еще двое – молчаливые центинцы в форменных одеждах, со знаками военного флота, но без оружия.

Но, глядя на мать, нисколько не изменившуюся с последней нашей встречи год назад, я прекрасно понимала, что оружие у нее все‑таки имеется, и ей вовсе не нужен клинок в ножнах.

Аннарита считалась лучшей целительницей Академии Магии Изиля – именно так о ней отзывалась магесса Финли. Но магия была лишь малой частью ее силы.

Ее преимущество заключалось в другом – в холодной и отточенной красоте и в умении ею пользоваться, очаровывая и склоняя на свою сторону каждого, кто попадал в сферу маминых интересов.

А еще – в совершенно безжалостном сердце и стремлении заполучить желаемое любой ценой.

Уж кто‑кто, а мама умела идти по головам.

Тем временем Аннарита остановилась в паре шагов от Рейна. Поклонилась ярлу изящно и уверенно, словно стояла не перед теми, чей город центинцы пытались захватить, а прибыла на бал в дом изильской знати.

– Я благодарна за то, что вы меня приняли, – произнесла она, и голос ее прозвучал мягко и певуче. – Меня послали к вам с вестью и дарами.

И только тогда ее взгляд скользнул с Рейна в мою сторону.

Мама тотчас же мне улыбнулась, но в глазах ее не было ни капли тепла, только холодный расчет.

У меня не осталось ни малейших сомнений – она прибыла сюда по мою душу.

Аннарита все же отвернулась. Посмотрев на Рейна, она царственным жестом раскрыла шкатулку, которую держала в руках.

– Дар ярлу клана Серого Волка и жителям Скьорвина, – сладким голосом произнесла мама. – Центин сожалеет о своих поспешных действиях и приносит свои глубочайшие извинения, а заодно шлет подарки. Не только то, что находится в этой шкатулке, но и то, что мы привезли с собой на корабле.

С этими словами она закрыла крышку, и содержимое я так и не рассмотрела. Увидела лишь то, что оно сверкало и переливалось драгоценными искрами на весеннем солнце.

Тем временем центинцы, стоявшие на причале, принялись с помощью парней из дружины Рейна выгружать со шлюпа бочки – запечатанные сургучом и, кажется, с клеймом центинского винодельческого дома.

– Шесть бочек вина прямиком с жаркого юга Центина, как раз к столу победителей, – все тем же приторным голосом добавила Аннарита. – Мы надеемся, что этого будет достаточно, чтобы скрасить последствия произошедшего недоразумения.

«Недоразумение» – вот как назвали центинцы свое подлое нападение прошлой ночью!..

Из толпы тотчас же раздались недовольные голоса, и я увидела, как мама едва заметно поморщилась. Похоже, поняла, что подобрала не самые правильные слова.

Тут Рейн взял шкатулку из ее рук, после чего передал стоявшему рядом с ними Ринго.

– Мы примем дары Центина, – произнес ярл. – Золото и драгоценности достанутся семьям погибших. Остальное будет разделено между теми, кто проявил доблесть во время сражения.

Сказав это, Рейн перевел взгляд на выгруженные на причал бочки.

– Сперва вино попробует наш целитель, – добавил он. – После чего…

– Его тоже разделят между защитниками Скьорвина! – выкрикнул кто‑то из толпы.

И тотчас раздались довольные голоса и смех – жители Скьорвина одобрили решение своего ярла. Заодно все хотели продолжить праздновать победу над поверженным врагом. И то, что этот враг признал свое поражение и даже прислал в знак примерения щедрые дары, викингам пришлось по душе.

Рейн кивнул:

– Так тому и быть! – возвестил он. Затем снова посмотрел на мою мать, словно размышляя, что с ней делать. – Госпожа Вейр, вы сможете оставаться гостьей Скьорвина до завтрашнего утра. Но с первыми лучами солнца, как только начнется отлив, ваш корабль должен покинуть порт.

Аннарита кивнула на слова Рейна с самым царственным видом:

– Благодарю вас, ярл! – произнесла она. – Я с радостью воспользуюсь вашим гостеприимством.

Ну что же, на этом официальная часть встречи завершилась, и больше оставаться в порту было незачем. Все зашагали по дороге, протянувшейся от причала к Длинному Дому.

Аннарита принялась пользоваться обещанным гостеприимством, а я порадовалась, что Рейн не предложил той остаться в нашем с Тарис доме. Вряд ли бы тогда я смогла заснуть, ожидая от мамы любого подвоха.

Город тоже вернулся к обычной жизни – торговцы возле порта снова наперебой расхваливали свои товары, в гончарных мастерских и кузнях занялись привычными делами. Дети со счастливыми криками пробегали мимо, играя в победу викингов над Центином, а женщины провожали мою маму долгими и порой завистливыми взглядами.

Она казалась прекрасной райской птичкой, случайно занесенной суровыми ветрами в эти северные края.

Но за ней приглядывали, не без этого. Маму по приказу Рейна сопровождали два викинга, да и остальные из дружины не сводили с нее глаз.

Но постепенно она начала отставать – до тех пор, пока не поравнялась со мной. Явно собиралась поговорить, но первой это сделала все‑таки я.

– Зачем ты здесь? – негромко спросила у нее.

– Прибыла с дарами, чтобы загладить нелепое недоразумение, возникшее между Центином и Хъедвигом, – с легкостью отозвалась она. – А заодно уговорить тебя вернуться домой.

Я усмехнулась. Затем спросила, не скрывая ехидства в голосе:

– А домой – это куда? В Изиль? Или же прямиком во дворец к королю Ийседору?

– Во дворец к своему отцу Ийседору Гервальду, – как ни в чем не бывало поправила меня мама.

– Мне кажется, ты забыла: моего отца и твоего мужа зовут Двейн Райс. Но мы с ним давным‑давно мертвы. Умерли от чумы еще в Калинках. Разве ты этого не помнишь?

Аннарита с недовольным видом качнула головой – словно отгоняла мои слова, как назойливых мух, которым нечего делать на приготовленном ею «угощении».

– Аньез, ты еще слишком молода, но все же запомни мои слова… Только женщина может знать, кто на самом деле отец ее ребенка!

Не выдержав, я снова усмехнулась.

– Но ты‑то этого не знаешь, мама! Или же хочешь сказать, что ты – не женщина?

Ну что же, мне все‑таки удалось вывести ее из равновесия. Мамина броня дала трещину, правда, всего на пару секунд. Аннарита моментально взяла себя в руки.

– Твой отец – Ийседор Гервальд, – твердо произнесла она. – И я готова поклясться Трехликим, что это именно он! Да, долгое время мне приходилось скрывать этот факт от всех, чтобы уберечь тебя от опасности. Ты же знаешь, что на трон покушался этот мерзавец Имгор…

– Прекрати уже ломать комедию, мама! – поморщилась я. – Кстати, что тебе за это пообещали – за то, чтобы ты заманила меня в Центин? Или же тебе угрожали?

Очередная трещина в ее броне, которая затянулась так быстро, словно мама обладала драконьей регенерацией.

– Но я говорю истинную правду, Аньез! – медовым голосом произнесла Аннарита. – Ийседор Гервальд – твой отец, и он ждет не дождется, когда наконец‑таки сможет обнять свою дочь.

*** 

Пир давно уже выбрался за пределы Длинного Дома, захватил площадь и даже близлежащие дома. В воздухе пахло дымом от множества костров, жареным мясом, свежеиспеченным хлебом и специями, привезенными с юга.

Люди смеялись, пели, ели и танцевали. Заодно не забывали поднимать кубки – Скьорвин второй день подряд праздновал заслуженную победу.

В Длинном Доме царило ничуть не меньшее веселье.

Рейн сидел во главе большого стола. Рядом с ним были Ринго и еще несколько старших из дружины. Мне тоже нашлось место рядом с ярлом, и за Аньез Райс было поднято немало тостов.

Заодно привечали девушек из Аль‑Убари, ставших с их драконами героинями последней битвы.

Сам же стол буквально ломился от еды, и ее продолжали выносить. Мясное рагу, копченые окорока, тушеная капуста с можжевеловыми ягодами, свежий хлеб, только что из печи, и пироги с начинкой из мяса, лука и грибов.

В очаге на вертеле медленно вращали целого кабана, щедро политого медом. Вино тоже лилось в избытке, но, к моему спокойствию, не центинское.

Несмотря на вердикт целителя, заявившего, что яда в вине им не обнаружено, подарок из Центина решили приберечь для другого случая. Бочки убрали подальше в погреб, а вместо них выкатили те, которые Рейн привез из Хастора.

Правда, сам ярл почти не пил – как и большинство из его дружины. Их чаши оставались нетронутыми, хотя веселье вокруг только нарастало. Становилось все громче и оживленнее, как и песни, которые то и дело затягивали за столом.

– Они гуляют, – склонившись к моему уху, негромко произнес Рейн, – но при этом всем приказано сохранять бдительность. Мы будем осторожны до тех пор, пока флот Центина окончательно не уберется от наших берегов.

Я кивнула, полностью разделяя его опасения. Мой взгляд в очередной раз скользнул по рядам пирующих и остановился на маме.

Аннарита блистала, словно присутствовала не на пиру в северном городе‑крепости, а очутилась на королевском балу в Изиле.

Перед началом застолья ей отвели комнату на втором этаже Длинного Дома, и мама успела переодеться. На ней было дымчато‑серое с фиолетовым отливом платье, подчеркивающее ее статную фигуру и тонкую талию. Волосы, собранные в высокую прическу, украшены нитями жемчуга.

Она сидела в окружении суровых воинов, но, судя по ее лицу, чувствовала себя вполне комфортно.

Я не слышала, о чем она говорила, – до нее было довольно далеко, да и шум за столом стоял оглушительный. Но по движениям ее губ, по томным взглядам и обольстительной улыбке мне стало понятно, что мама старалась изо всех сил.

Очаровывала одного за другим.

После мужчин мама перекинулась и на женщин – о чем‑то долго беседовала с Бринной, с самого начала пира сидевшей в стороне с обиженным лицом, то и дело косясь в мою сторону.

Ну что же, мама себе не изменяет, решила я, после чего принялась за еду. Подумала, что мне пригодятся все силы – как душевные, так и физические (надеюсь, хотя бы до магических не дойдет!).

Нам с мамой нужно было поговорить по душам, и я подозревала, что беседа выйдет не из простых.

Еще через полчаса Аннарита встала из‑за стола, но направилась вовсе не к лестнице, ведущей на второй этаж, и даже не к выходу на задний двор, где находились отхожие места.

Она двинулась в сторону кухни.

Я склонилась к уху Рейну:

– Пожалуй, мне стоит за ней приглядеть. Нет, не нужно идти со мной. В любом случае я справлюсь сама.

Он не стал возражать, и я встала из‑за стола. Сначала мне показалось, что мама собирается попасть в погреб – туда, где хранились бочки с вином и запасы. Может, решила, что наконец‑таки пришло время нас травить?

Но Рейн давно поставил там охрану, так что это было совершенно безнадежным делом.

Но мама даже не взглянула в ту сторону. Вместо этого прошла мимо кухни и выбралась наружу через боковую дверь.

Я вышла за ней следом.

Луна висела низко – яркая и круглая – на усыпанном звездами небе. Воздух пах талым снегом, а порыв ветра принес аромат жареного мяса со стороны площади перед Длинным Домом.

Аннарита стояла у стены и смотрела на небо. Когда я подошла, она даже не обернулась.

Вот и я застыла, разглядывая мать. В лунном свете ее лицо казалось спокойным и умиротворенным.

– Неужели ты и правда приплыла сюда, чтобы всех отравить, а меня увезти в Центин? – не удержавшись, спросила я.

Мой голос прозвучал холодно и язвительно.

– У меня нет другого выхода, – пожала мама плечами. – Двейн Райс сбежал. Когда за ним пришли люди Ийседора, его уже нигде не было. Кто‑то его предупредил, так что он забрал свою молодую жену с детьми и исчез. Говорят, ему помогли выбраться за пределы Центина.

Я кивнула.

– Рада это слышать. Отличные новости, – сказала ей.

Но мама так не считала.

– Зато мне сбежать не удалось. Да и не стала бы я этого делать! Прятаться и убегать – не мое.

– Тогда что же твое, мама?

– Я хочу прожить лучшую свою жизнь, и мне непременно это удастся. Если я привезу тебя в Изиль, то я стану королевой Центина. Ийседор возьмет меня в жены как мать своего единственного ребенка.

Меня передернуло, когда я вспомнила об аудиенции у Ийседора Гервальда. Стать женой… этого огромного черного паука?

Но маму, похоже, ничего не смущало.

– Погоди, а как же твой муж? – поинтересовалась я. – Не думаю, что лорду Вейру придется такое по душе.

Мама усмехнулась, затем сказала, что Эммерих Вейр никакая не проблема. Конечно же, потому что у нее имелась другая, посерьезнее.

– Я никуда с тобой не поеду, – сообщила ей.

– Знаю, – спокойно отозвалась она. – Уговаривать нет никакого смысла. Тебя можно привезти в Изиль только силой. А потом ты смиришься, Аньез!

Я посмотрела ей в глаза. Удивительно, она говорила с совершенно серьезным видом!

– И как же ты собираешься это провернуть? Никто не пил вина, подаренного Центином. Город готов к обороне, а на сторожевых башнях не спускают с моря глаз. К тому же помимо умелых воинов и собственного флота, у нас есть еще три… Вернее, четыре боевых дракона!

Райни, которой скормили половину коровьей туши, почувствовав, что я говорю о ней, тотчас же ответила мне ленивым согласием. Она укладывалась спать вместе с тремя своими крылатыми подругами за воротами Скьорвина. Но если нужно, они моментально поднимутся в воздух – так мне и сказала.

Аннарита не ответила сразу. Сперва на ее губах появилась довольная улыбка.

– Вино вы не пили, зато вы ели хлеб, – сообщила мне с видом победительницы. – А еще пироги, мясо и овощи. Все, что стояло на праздничном столе.

– И что из этого? – пожала я плечами.

– То, что одна ревнивая девица из местных заодно с теми, кто ей сочувствует, подмешали во всю еду на пиру несколько капель из флакона, который я им дала. О, это отличное средство!..

– Не верю! – покачала я головой. – Бринна бы на такое не пошла.

Хотя уже понимала, что мама не врет. Ставки в этой игре слишком велики, и мама сделала отличный ход. Нашла наше слабое звено – Бринна и ее друзья‑охотники, которые считали, что в Скьорвине мне не место.

Они могли на такое пойти!

– Я всего лишь пообещала, что мы заберем тебя с собой. Сказала, что мы здесь только из‑за тебя и никому другому не причиним вреда. Вместо этого немедленно отплывем с тобой в Центин. Все это ей только на руку – уже скоро тебя не будет, а ярл, которого она так любит, останется в полном ее распоряжении.

Это накатило внезапно. Сперва ударило по слуху – и шум пира вдруг стал казаться ватным, а потом его словно унесло порывом ветра.

Затем к горлу подобралась дурнота. Стало жарко, тогда как пальцы оставались ледяными.

Зрение тоже сбоило – мне показалось, будто воздух загустел, превратившись в тягучее варево. Цвета расплывались, рассыпались на составляющие, и это вовсе не походило на действие обычного снотворного.

К тому же у меня не получалось обратиться к своей магии. Я забыла, как это сделать, – мысли замедлились и текли еле‑еле.

«Мне нужно предупредить Рейна… Рассказать остальным!» – крутилось в голове.

Я едва помнила, как очутилась в Длинном Доме, и не понимала, почему мама позволила мне уйти. Кто‑то подхватил меня по дороге, не давая упасть, потому что я едва держалась на ногах. Но потом он и сам упал, а я завалилась на него сверху.

Пусть и с трудом, но я все же встала. Пошатываясь, кое‑как добрела до стены и обвела взглядом большой зал.

Мне становилось все хуже. Мир вокруг походил на осколки разбитого стекла – все перемешалось: лица, звуки, запахи, обрывки голосов.

С трудом, но я узнала Кассима. Он шел ко мне, но не дошел, осел на пол. Кто‑то из дружинников Рейна выронил кувшин с вином. Тот с глухим звоном развалился на кусочки, а этот звук почему‑то с силой ударил по моим барабанным перепонкам.

Несколько человек лежали на столе, опустив головы прямиком в свои тарелки.

Кто‑то звал целителя. Еще кто‑то кликал ярла, заявляя, что нас всех отравили.

Рейн!.. Пошатываясь, он шел в мою сторону, а на его лице застыла ярость и боль.

– Предательство! – сорвалось с моих губ. – Мама… Бринна… Остальные охотники…

Но мысли и слова перепутались в настолько тугой клубок, что я так и не смогла сказать, что хотела.

Ноги налились свинцом, тянули меня к земле. Пошатнувшись, я едва удержала равновесие.

Заодно увидела, как рядом со столом лежала Ярра. Над ней склонилась Замина, которая, в отличие от остальных в Длинном Доме, не выглядела отравленной. Кажется, она вливала в принцессу целительскую магию.

Ребенок, промелькнуло у меня в голове.

Замина нашла себе викинга, и они не стали ничего тянуть. Теперь Замина ждала ребенка – из‑за тошноты она почти ничего не ела в последние дни, поэтому и осталась в сознании.

Но беременность не мешала ей сражаться и летать на драконе…

Дракон, стукнуло в голову. Мой дракон!..

– Райни, где ты?! – выдавила я из себя.

Она откликнулась моментально. Тотчас же проснулась, и через ментальную связь я почувствовала ее тревогу и ярость – из‑за того, что кто‑то посмел причинить мне вред!

А потом пришла драконья магия. Горячий поток пронесся по моему телу, выжигая дурман, уничтожая тошноту и возвращая мне силы с ясностью ума.

Уже скоро я снова ощутила себя почти… самой собой.

В этот момент услышала за спиной женский голос, полный сладкого яда:

– Не сопротивляйся, дитя мое! То, что должно произойти, уже произошло, и тебе стоит с этим смириться.

Я резко повернулась. Конечно же, позади меня стояла моя мать!

Аннарита Райс, затем Аннарита Вейр… И уже скоро, вполне возможно, Аннарита Гервальд – королева Центина. Но без меня, потому что я не собиралась в этом участвовать!

Шаг навстречу, и я остановилась напротив нее.

– Ты больше мне не мать! – заявила ей, затем, замахнувшись, влепила пощечину.

Хлесткий звук удара разнесся по всему Длинному Дому, но мама даже не отшатнулась – лишь едва заметно поморщилась.

– Глупая! – с презрением заявила мне. – Тебе уже ничего не изменить, Аньез, потому что вы проиграли!

– Взять ее! – раздался голос Рейна.

Он все еще держался, и я не знала, как долго у него получится оставаться на ногах и в сознании. Но собиралась это выяснить, а затем направить магию своей драконицы ему на помощь.

Тут кто‑то из магов накинул на Аннариту связующее заклинание, и оно опутало ее с ног до головы.

Впрочем, мама не сопротивлялась, хотя могла бы.

Для нее, лучшей целительницы Академии Изиля, защититься от такого заклинания было плевым делом. Но она лишь улыбнулась, хотя мне показалось, что на красивом лице Аннариты застыл оскал.

Истинное ее лицо.

– Уже скоро здесь будет Центин, – процедила она. – И никто из вас не уйдет от расплаты!

Я не стала ей отвечать – не видела никакого смысла. Вместо этого кинулась к Рейну.

Силы к этому времени его оставили, и на моих глазах он осел на пол. Но я была уже рядом. Склонилась над ним, с тревогой всматривалась в его бледное лицо. Увидела посеревшие губы и уловила прерывистое дыхание.

Сказать, что мне было страшно, – ничего не сказать!.. Я перепугалась до жути.

Но драконья магия пульсировала во мне, лилась через край. Втекала в Рейна через мои ладони, но… Ее оказалось слишком мало! Я не смогла отдать ему столько, сколько влила в меня Райни!

– Целитель! – воскликнула я, заметив неподалеку край серой мантии. От тревоги за Рейна я даже позабыла имя старика. – Сюда, живее! Ярлу нужна помощь!

Через несколько секунд он был рядом. Выслушал мой сбивчивый рассказ о том, как я накачала Рейна драконьей магией, но ему почему‑то не стало лучше, а ведь мне это помогло!..

– Так бывает, – глубокомысленно заявил он, после чего влил в рот ярлу несколько капель из своего пузатого темного пузырька.

– Что это такое?!

– Отрава была из дурмана или красавки, – пояснил он. – Этот яд мне давно известен. Им любят пользоваться в Центине, так что у меня, слава Богам, имелось противоядие. Его хватит на всех, но нам теперь главное – успеть…

– Противоядие поможет?!

– Должно помочь, – туманно отозвался целитель, и тут же позади нас раздался ядовитый смех Аннариты.

– Вам уже ничего не поможет, потому что Центин близко! – отсмеявшись, заявила она.

– Жаль, что тебе не закрыли рот заклинанием! – пробормотала я, но решила не тратить на нее время.

Оглядела зал Большого Дома. Почти все пировавшие из дружины Рейна были без сознания – повезло только тем, кто ничего не ел, а только пил…

Да, такие тоже имелись, и целитель быстро пристроил их к делу. Раздал пузырьки с противоядием, приказав вливать по несколько капель в рот тем, кого отравили.

Ярра благодаря стараниям Замины к этому времени пришла в себя. Затем ее драконица тоже поделилась с ней магией, так что принцесса была в относительном порядке.

Примерно в таком же, как я.

Две девушки из Аль‑Убари склонились над Сайрой, тогда как мне целитель вручил противоядие.

Оставив Рейна, который задышал намного спокойнее, я метнулась к Кассиму. Уже скоро влила тому зелье в рот, уговаривая сделать глоток. Сказала ему, что не переживу, если он умрет.

– Ты нужен мне, Кассим! – стараясь не разрыдаться, прошептала я, с тревогой вглядываясь в его темное лицо. – Я давно не видела своего отца, но твое присутствие рядом… С тобой я чувствую, что больше не одна.

Он все‑таки сделал глоток, и я, пообещав, что с ним все будет в порядке, поспешила к Маисе, которая лежала на полу в обнимку с Ринго. Они оба дышали – слава Трехликому! – и мне удалось влить в них противоядие.

Тут в зале появилась Бринна. Остановившись у входа, принялась смотреть на происходящее – на дело своих мерзких рук! – и на ее лице появились растерянное выражение.

Думаю, вовсе не такое наплела ей Аннарита Вейр! Не это она ожидала увидеть, поверив ее сладкой лжи!

– Ты!.. – выдохнула я. – Предательница!

Она не стала даже оправдываться – так и стояла с растерянным лицом. Но я не собиралась оставлять ее подлое деяние безнаказанным. Вскинула руку, и Бринну снесло с ног моим заклинанием. Проволокло по полу, с силой впечатав в стену.

А дальше я уже не смотрела. Знала только, что она выживет.

Возможно, ей переломало кости, но… так ей и надо!

Тут в дверях появились еще трое – наверное, охотники из партии Бринны. Один из них кинулся к стонавшей на полу девушке, а двое других, достав из‑за спины топоры, направились ко мне.

Ну что же, я могла бы разобраться заодно и с ними, но мне не пришлось, потому что у них на пути встала Ярра. В руках она держала кинжал, но не это было ее главным оружием.

– Еще один шаг, и вы оба пойдете на корм моему дракону! – с ненавистью произнесла принцесса, и охотники попятились.

– Убирайтесь! – приказала Ярра, и те кинулись прочь из Длинного Дома.

Потому что по ее лицу было видно: она не шутила.

– Думаешь, вы победили? – раздался позади меня издевательский голос Аннариты. – Это только начало, дитя мое!

– Зря тебе не заткнули рот, – сказала я ей. – Но я это исправлю.

И исправила, как и обещала.

…К моменту, когда противоядие начало действовать, в дверь ввалился гонец, прибывший прямиком с левой башни, и принялся искать ярла.

Рейн к этому времени уже поднялся на ноги. Встал сам, сказав, что ему не нужна ничья помощь.

– Центинский флот – они собираются снова напасть!.. Их корабли уже близко от башен! – впалил страж.

– Готовимся к обороне, – кивнув, словно не случилось ничего необычного, будничным голосом произнес Рейн.

И тотчас же принялся раздавать указания всем тем, кто стоял на ногах.

…Но обороняться нам не пришлось, и я даже не взлетела в черное ночное небо на спине у Райни. Мы с ней не сжигали корабли, прибывшие с моей родины, и не уворачивались от выпущенных из баллист дротиков.