Текст книги "Правила семьи Райс. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Оксана Гринберга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 54 страниц)

Глава 2

Утром оказалось, что важный гость уже прибыл.

Об этом сообщила мне Маиса, которую я тоже попросила тихонечко разузнать обо всем, что происходит во дворце. С ее слов выходило, что слуги работали всю ночь не покладая рук – готовили гостевые покои, сдувая последние пылинки, а на кухне создавали неповторимые кулинарные шедевры. Все боялись гнева шейха, если они не угодят дорогому гостю.

Тот прибыл на рассвете, но от еды отказался и сейчас отдыхал в своих покоях.

Кто он такой, Маиса доподлинно не знала, но слышала, как шептались слуги. Говорили, что с визитом в Фису прибыл аж сам Пустынный Ястреб – Надир аль‑Амман, двоюродный племянник султана.

Произнеся его имя, Маиса округлила глаза и сложила пальцы в знак, отгонявший зло. И этот самый знак, по ее словам, тайком делали все слуги во дворце, едва заслышав имя или же завидев гостя.

– И почему же? Неужели он настолько грозный? – поинтересовалась я у нее.

К этому моменту я уже научилась более‑менее понимать сбивчивую речь Маисы.

Другие языки мне всегда поддавались неплохо, к тому же моя горничная активно жестикулировала, так что общий смысл сказанного я улавливала, а если что‑то не понимала, то додумывала сама.

И Маиса охотно принялась рассказывать.

С ее слов выходило, что Пустынный Ястреб давно уже был правой рукой султана Хефера. Именно ему пророчили трон Остара в обход двух сыновей султана – потому что Хефер куда больше привечал Надира аль‑Аммана, чем своих детей, погрязших в расточительстве, азартных играх и дорогих удовольствиях.

Все в Остаре уважают и побаиваются Надира аль‑Аммана – тот зарекомендовал себя как бесстрашный военачальник, одержавший множество побед. Заодно он без жалости подавил мятеж Черных Повязок в двух провинциях Остара.

О мятежах в Остаре, конечно же, я ничего не слышала, поэтому попросила рассказать. Но Маиса и сама толком не знала. Только то, что мятежники носили черные повязки на головах и хотели немыслимого – выйти из‑под власти султаната.

Но у них ничего не получилось – их армия была разбита Надиром аль‑Амманом, зачинщики казнены без какой‑либо пощады, и во всех провинциях Остара с тех пор воцарился мир.

– Но прибытие Пустынного Ястреба никогда не к добру, госпожа! – говорила Маиса, помогая мне одеться, а потом привести в порядок волосы.

Мне нравилось то, что носили в Остаре. Одежды здесь были тонкими и легкими – и никаких корсетов! Шелковые шаровары приятно холодили ноги, а бледно‑золотистая, расшитая бисером длинная туника подчеркивала мое успевшее загореть под южным солнцем лицо.

– И что же означает визит Пустынного Ястреба в Фису? – спросила я. – Сомневаюсь, что шейх Рохар был причастен к мятежу.

Вот, он даже от гражданской войны в Центине и грызни родных братьев устранился, делая вид, что его это не касается.

Но Маиса ничего не знала. Только то, что во дворце все напуганы до полусмерти, да и у самого хозяина настроение похоже на грозовую тучу.

К тому же Пустынный Ястреб скрывает от людей свое лицо, а это недобрый знак.

– Какой именно? – вновь полюбопытствовала я, но Маиса понятия не имела.

– Возможно, Боги оставили на нем печать смерти, – траурным голосом сообщила мне, – и он приносит ее в те дома, куда прибывает.

Я задумалась. Неужели Высшее проклятие?

– Или же он скрывает свое страшное уродство, – продолжала Маиса. – А это тоже печать Богов!

Общее настроение во дворце передалось и ей, и моя горничная выглядела встревоженной и напуганной.

– Думаю, Кассим расскажет больше, – пробормотала я на центинском, затем попросила Маису не мудрить с волосами.

Сейчас раннее утро, зачем она делает из меня королеву?

Пока все спят, я собиралась попрактиковаться в магии. Папе в Калинках не понравилось бы мое теперешнее ничегонеделанье, так что я думала повторить заклинания из Высшей Магии.

К тому же в моих планах было вернуться в Центин к началу нового семестра и все‑таки закончить обучение в Академии Изиля, и магиссе Финли не понравится, если я позабуду ее науку.

После занятий магией я думала прогуляться по саду, затем отправиться в библиотеку.

Мысли об Аль‑Убари не давали мне покоя. Допустим, местонахождение города и оазиса стерли со всех карт… Кстати, интересно, как они это сделали?

Но в библиотеке я видела книги, которые могли быть написаны значительно раньше, чем три с половиной сотни лет назад – примерно тогда и состоялась несчастная попытка султана Ибрагима Бека завладеть сокровищами таинственного города, стоившая ему целой армии.

Значит, в этих книгах могло сохраниться упоминание об Аль‑Убари и артефакте, который в нем хранился. Том самом, которым Джеймс Офин собирался подпитать «Сердце Центина».

Остарский я знала не настолько хорошо, чтобы свободно читать, но книги можно было взять с собой, а потом разобрать написанное с Кассимом на сегодняшнем уроке.

К тому же днем мы собирались с Ханией в город – я мечтала увидеть Фису вблизи, а не со стен дворца, а после этого думала серьезно поговорить с Роредом. Выяснить, какие у него планы насчет меня и заявить ему о своих собственных.

Но сперва я начала с магии.

Практиковаться я решила на своем балконе. Обрадовалась, когда с легкостью сложила несколько сложнейших заклинаний, потому что с момента, как я не по своей воле покинула Орлиное Гнездо, пользоваться магией мне не доводилось.

Но сейчас она была со мной – верная, ласковая и послушная, словно домашняя кошка.

Правда, радость моя оказалась недолгой – еще через пару заклинаний встревожилась охрана на стенах и в саду. Затем забегали по коридору, и уже скоро в мою дверь постучал Кассим, попросив меня немедленно прекратить.

Оказалось, магия во дворце под запретом. Личное распоряжение шейха Рохара!

– Не может такого быть, – нахмурилась я. – Но ведь шейх тоже маг! Как он мог запретить подобное?

Заодно в нем текла драконья кровь, правда, крылатого ящера Роред так и не призвал, и ни одного из летающей братии в небе над Фисой я не увидела.

– Сперва вам нужно будет получить разрешение, – не сдавался Кассим. – Но до этого момента вам не стоит нарушать правила дома, госпожа!

Правда, шейх по утрам никого не принимал, так что занятия магией мне придется отложить на неопределенное время.

– Неужели запретит? – удивилась я.

Кассим этого не знал. Зато он подтвердил, что во дворец шейха прибыл Надир Аль‑Амман, также прозванный в народе Пустынным Ястребом, и этот визит мог означать что угодно – от дани вежливости до тайного поручения султана либо даже до серьезных проблем у моего названного отца.

Но больше ничего рассказывать мне Кассим не стал. Сослался на то, что он якобы не знает, и принялся извиваться как угорь.

Нахмурившись, я сказала ему, что он мне врет и я не понимаю, зачем утаивать правду, но ничего нового от Кассима так и не добилась. Поэтому решила расспросить обо всем у Рореда, если он соизволит меня принять, или же разузнать у Хании, когда мы с ней отправимся в Фису.

Пока же вместо магии меня ждали два часа остарского с Кассимом, после чего я вышла в сад, решив проветрить голову.

Там‑то я его почувствовала.

Взгляд.

Давящее ощущение, словно кто‑то уставился мне в затылок, а затем принялся буравить висок. Не выдержав, я повернула голову и уже скоро отыскала глазами высокую мужскую фигуру, замершую на одном из балконов западного крыла.

Нет, это был не Роред – мужчина оказался выше и явно мускулистее, чем младший принц Гервальд. Лица я его не видела – оно было спрятано за темным платком, оставлявшим открытыми лишь глаза. Также это не мог быть никто из магов или стражи. Балкон относился к гостевым комнатам дворца, а это означало…

Уверена, на меня смотрел Надир аль‑Амман, двоюродный племянник султана, чье прибытие встревожило всех домочадцев во дворце Рореда!

Но я не стала отводить глаза. Смело встретилась с ним взглядом, хотя в голове тотчас же всплыли все слова Маисы и мне стало не по себе.

Мужчина смотрел на меня давяще и уверенно, словно даже в чужом дворце – да что там, во всем Остаре! – хозяином был именно он.

Тогда я еще не знала, что в тот самый момент – когда я гуляла по саду, повторяя неправильные остарские глаголы, а заодно протягивала руку, которую обнюхивали любопытные лемурчики или сонные лори, дремавшие на ветвях, решилась моя судьба.

И решение приняла вовсе не я.

Все‑таки убралась из сада, подальше от чужого пронзительного взгляда. Отправилась в восточное крыло, решив поговорить с Роредом, но меня к нему не пропустили. Сказали, что шейх занят, но если у него найдется свободное время, то он обязательно меня примет.

Тогда я пошла в библиотеку, порадовавшись, что меня пока еще не лишили и этого. Не отобрали книги вместе с магией!

Запрет вызвал серьезный внутренний протест, и по дороге я принялась прикидывать, что до прибытия кораблей из Хастора остался всего один день. Если приплывет Эрвальд или кто‑то из его приближения, то я сделаю все, чтобы они забрали меня с собой в Хастор.

А с будущим замужеством уж как‑нибудь разберусь. Придумаю, как его избежать!

Все лучше, чем оставаться здесь, – потому что из Хастора значительно ближе к Центину, чем из Остара.

И пусть я пробыла в Фисе всего два дня, но мне уже хотелось вырываться из золотой клетки, которую представлял собой дворец Рореда Гервальда.

К тому же чем дольше я размышляла о вчерашнем разговоре, тем все меньше верила словам Рореда о том, что он якобы с помощью магов вспомнил… все циклы моей матери, которая крутила плотскую любовь одновременно с тремя принцами Гервальдами.

Шейх утверждал, что именно он мой отец, но я прекрасно понимала, что могла быть дочерью любого из трех братьев. Что, если Роред, рассказав мне красивую, но лживую историю, всего лишь собирался использовать меня по своему разумению, как и Имгор?

– Все ли с тобой в порядке, дитя мое? – раздался над ухом мягкий голос.

Оказалось, я вошла в просторную двухярусную библиотеку со стеллажами по стенам, уходившими на несколько метров под арочный потолок. Купол был прозрачным, и все помещение заливал яркий солнечный свет. Но, погрузившись в свои мысли, я застыла на пороге и не заметила, как ко мне приблизился старец–хранитель.

Библиотекарь говорил на остарском, из которого я понимала далеко не все, но все‑таки, вежливо поздоровавшись, сумела задать ему свой вопрос.

Меня интересовали книги по истории Остара и географии, которым больше трех сотен лет. А еще лучше, если им за четыре сотни.

Объяснила свою просьбу на пальцах, после чего мы принялись увлеченно разыскивать, доставать с полок и рассматривать те самые книги – старца тоже заинтересовала моя теория об изъятых картах и таинственном оазисе.

Карт с Аль‑Убари мы так и не нашли, зато я отыскала древнюю легенду, причем, по словам старца, она могла относиться к затерянному городу.

Речь шла о некой магической Искре, из которой однажды должно разгореться божественное пламя, и эта Искра могла появиться только в Аль‑Убари. Затем ей предстояло то ли спасти весь мир, то ли привести всех к гармонии – что‑то в этом духе.

Я поняла хорошо если четверть написанного, а в некоторых предложениях из всех слов мне были знакомы лишь местоимения, поэтому я попросила у хранителя разрешения взять книгу с собой.

Планировала прочесть ее с Кассимом, но получила очередной отказ.

Оказывается, выносить книги из библиотеки строго запрещено – опять же, приказ шейха! Но если я хочу это сделать, то мне сперва стоит заручиться его позволением.

– Если бы это было так просто! – пробормотала я на центинском. – Попробуй еще получить это позволение, если Роред меня избегает!

Затем на остарском попросила у хранителя бумагу и чернила – надеюсь, хотя бы это мне позволено?! После чего устроилась за столом и принялась переписывать текст легенды.

Старалась как могла, и библиотекарь тоже проникся. Заодно он неплохо вжился в роль моего учителя и принялся диктовать из книги, поправляя, если я неправильно писала остарские буквы или же делала ошибки в словах.

Мы порядком увлеклись, и оторвалась я лишь тогда, когда почувствовала взгляд.

На меня снова кто‑то смотрел и делал это со второго яруса библиотеки. Разглядывал откуда‑то сверху, как я, склонившись, старательно выводила тексты, а моя коса с вплетенными в нее золотистыми нитями упала мне на грудь и еще немного на стол.

От этой мысли стало не по себе. Я принялась поправлять одежду, прикидывая, уж не открывался ли с места, где стояла фигура в темном, слишком откровенный вид на вырез моей туники?

Когда я подняла голову, мужчины уже и след простыл, но я догадывалась, кем он был. Единственный гость в доме, который разгуливал по дворцу и наблюдал за мной издалека, – конечно же, Надир аль‑Амман!

Но раз так, то…

Пусть смотрит сколько захочет, сказала я себе. Он в своем праве!

Уж и не знаю, что именно Надир скрывал за своей маской, но зрения Боги его определенно не лишили. Так что злиться мне следовало исключительно на себя саму – из‑за того, что я так остро на него реагирую.

Если он хочет ходить за мной по пятам и глядеть со стороны, то пусть развлекается. Мне‑то какое до этого дело?!

С подобными мыслями я закончила свои дела в библиотеке. Попрощалась с хранителем, после чего снова наткнулась на запертые двери в восточное крыло и отказ пропустить меня к шейху. Пожав плечами, вернулась в свои покои, где принялась собираться на вылазку в город вместе с Ханией.

Я‑то думала, мы отправимся с ней верхом либо пешком – Фиса с ее оживленными городскими кварталами и берегом реки была недалеко от дворца.

Но меня ожидало несколько сюрпризов.

Во‑первых, одежда.

Оказалось, расхаживать, выставляя на всеобщее обозрение лицо и руки, я могла только во дворце, потому что здесь царили нравы, близкие по духу к Центину…

– Правда? – картинно удивилась я. – Если честно, то как‑то не заметила!

Это был легкий сарказм, но Хания, явившаяся в мои покои, тоже сделала вид, что и она… не заметила. Вновь принялась рассказывать о том, что выходить из дворца следует совсем в другой одежде, которая меня уже дожидалась, разложенная на кресле.

Мне принесли свободного покроя шелковое платье бледно‑золотистого цвета, закрывавшее все тело от ключиц до пят. Крепилось оно к плечам лентами такого же цвета.

К платью шел поясок, но куда больше меня заинтересовали две длинные, до пояса, вуали. Одна – из тончайшей органзы, золотистого цвета; она надевалась первой. Затем поверх нее шла вторая, непрозрачная, с квадратным вырезом для глаз и с пришитыми смешными кисточками декоративной бахромы по краям.

Заодно мне выдали традиционный остарский плащ светло‑серого цвета, в который тоже следовало завернуться и… усесться в украшенный золотом паланкин.

Его уже подали к крыльцу. По бокам имелись шторки, из‑за которых можно было осторожно и незаметно для остальных выглядывать наружу, но выходить ни в коем случае не разрешалось. Даже несмотря на то, что нас будет сопровождать вооруженная охрана.

– Вообще‑то я мечтала прогуляться по городу и рынку, – расстроенно сказала я Хании. – А не смотреть на все это через две вуали, закутанная, словно капуста, в несколько слоев ткани. Да еще из паланкина!

– Но таковы традиции Остара, – пожала плечами Хания. – Мы с тобой принадлежим к знатному роду, Аньез, поэтому соблюдать их следует беспрекословно!

Заодно поведала мне, что никто из мужчин не должен видеть моего лица – только отец, выбранный им для меня муж и преданные слуги, после чего я еще сильнее утвердилась в мысли, что делать в Остаре мне нечего.

Это не моя страна, и их обычаи идут вразрез с тем, к чему я привыкла за почти двадцать лет своей жизни. Так что едва прибудут корабли из Хастора и Хъедвига, мне стоило убраться отсюда вместе с ними – любой ценой и как можно скорее!..

Но, конечно же, посвящать в свои мысли Ханию я не собиралась. Вместо этого позволила Маисе помочь мне с одеждой, затем покорно уселась в паланкин, который тотчас же оторвали от земли мускулистые слуги.

Возможно, они были рабами, я не знала. Но так как нас ждала довольно долгая дорога до города и обратно, то я собиралась поговорить с Ханией и об этом.

Но сперва, стоило паланкину покинуть территорию дворца, а мне охладить воздух внутри него с помощью заклинания, я принялась расспрашивать жену Рореда о важном госте, поселившемся во дворце.

Она отвечала на мои вопросы, и все было сравнительно хорошо до момента, пока на нас не напали.

Я как раз успела расспросить ее о важном госте.

– Ты права, к нам пожаловал любимый племянник султана, Надир аль‑Амман, – говорила Хания, перебирая тонкими, унизанными драгоценными кольцами пальчиками бахрому своей вуали. – Он выполняет особые поручения Хефера. Сейчас в Остаре неспокойно, и султан серьезно встревожен. Несколько месяцев назад в трех провинциях вспыхнул мятеж Черных Повязок.

Хания давно уже приподняла вторую, непрозрачную вуаль, и за тонкой органзой мне было видно ее изящное и бледное лицо. Жена Рореда была явно встревожена, и еще, мне казалось, она старательно подбирала слова, чтобы не сказать ничего лишнего, но в то же время не обидеть меня молчанием.

– И в чем же цель визита любимого племянника султана? – полюбопытствовала я.

– Возможно, ты уже слышала, что Остар разделен на несколько провинций…

– На пятнадцать, – отозвалась я, потому что еще вчера в библиотеке успела освежить то, что мы проходили в академии.

Хания кивнула.

– Взбунтовались три из них – Энгия, Дорсия и Тория. Последняя как раз граничит с нашей провинцией, Фисанией. Мой муж контролирует Фису и ее окрестности, и пусть в провинции есть назначенный султаном управитель, но, по сути дела, всем заправляет именно Роред.

Она замолчала, позволяя мне додумать все самой.

– Неужели у султана возникли подозрения в причастности Рореда к беспорядкам? Поэтому Хефер и прислал сюда своего племянника, чтобы тот выяснил все наверняка. Или же Рореда подозревают в том, что он укрывает мятежников?

Хания, немного помедлив, кивнула.

– Боюсь, что и в том, и в другом. Но это еще не все, Аньез! Султан давно уже настроен против моего мужа. Ему не нравится, что Роред слишком богат и влиятелен. К тому же по Остару упорно ходят слухи, которые распускают злые и завистливые языки, – Хания вздохнула. – Говорят, что Роред намного богаче самого Хефера, и это не добавляет ему любви султана. Но после мятежа Черных Повязок у султана появился серьезный повод обвинить Рореда в измене…

– Но ведь нужны доказательства! Нельзя просто так обвинить человека в том, что он не совершал!

Хания печальным голосом подтвердила, что никаких доказательств, конечно же, не имеется. Роред всегда ведет себя крайне осторожно и держится в стороне от любых смут и политических распрей, но на сердце у нее неспокойно.

Мужу нужно будет не только словами, но и делами доказывать, что он предан султану всей душой и сердцем и является верным его слугой. Для этого Рореду, возможно, придется расстаться с чем‑то невероятно дорогим, чтобы показать свою лояльность.

Больше ничего Хания не знала, и это ее печалило.

К тому времени мы давно уже были в Фисе. Слуги несли наш паланкин по узким улицам центра, из которого я почти ничего не запомнила – уж больно меня занимал разговор с Ханией.

Тут она погрузилась в размышления, и я решила больше не донимать ее вопросами. Вместо этого стала выглядывать за шторки и обнаружила, что мы оказались на рынке Фисы.

Под тростниковыми навесами по обе стороны улицы стояли тележки и простенькие деревянные ларьки, заставленные тюками тканей, корзинами с фруктами, фисташками и кофейными зернами. Повсюду с прилавков продавали крабов и рыбу – утренний улов из Хиври. На лотках лежали свежесрезанные цветы, а в воздухе стоял чад и дым от открытых печей, на которых жарилось и варилось что‑то невероятно вкусное.

Но аппетитные ароматы то и дело сменялись невыносимой вонью из боковых проходов, откуда несло запахом баранов, человеческого пота и испражнений, смешанных со сладкими благоуханиями специй и меда.

От подобных резких перемен вскоре голова у меня пошла кругом.

К тому же по обе стороны паланкина то и дело мелькали люди – они оживленно спорили, торговались, ссорились, несли покупки. Если мужчины были в светлых одеждах, то сопровождавшие их женщины оказались закутаны в темные плащи и вуали с головы до пят.

Видны были лишь подведенные сурьмой глаза – и то далеко не у всех.

Я смотрела на происходящее из‑за шторок, загипнотизированная запахами, громкими голосами и яркими красками, и едва не пропустила тот самый момент, когда все началось.

…Движение, выбивающееся из равномерного хаотического ритма.

Из ближайшего к нам бокового прохода выбежали четверо мужчин с изогнутыми саблями в руках, а на головах у них были черные повязки.

Я вытаращила глаза и тут же услышала, как истошно завопили женщины, а заодно принялись ругаться торговцы – потому что тех, кто носил черные повязки, оказалось значительно больше. Они спешили в нашу сторону не только из боковых проходов, но и с разных сторон рынка, переворачивая мешавшие им лотки.

– Это плохо! – пробормотала я, накидывая защитное заклинание.

Заодно услышала отрывистый голос Кассима. Он приказывал поставить паланкин на землю, рассредоточиться и любой ценой защитить жену и дочь господина.

– Аньез, ты куда?! – ахнула Хания.

Вцепилась мне в руку, потому что сидеть в этом… золотом и шелковом гробу я не собиралась.

Не до конца понимала, что происходит снаружи, но мне нужно было на это посмотреть! Понять, что за опасность нам угрожает, насколько она серьезная и справятся ли с ней Кассим и остальные телохранители.

Именно в этот момент, когда я отцепила от себя Ханию, а затем попыталась выбраться из паланкина, его протащило по земле, а потом он завалился на бок – потому что по нему, а заодно и нам, пришелся магический удар.

Судя по крикам и истерическому визгу снаружи – ударили не только по нам, но и по остальным, кто оказался рядом. Но паланкин спасло мое защитное заклинание, и нас не размазало по всему рынку. Так, лишь немного проволокло по земле, а затем перевернуло на бок.

Убедившись в том, что с Ханией все в порядке и она лишь перепугалась до ужаса, я выбралась наружу. Заодно сорвала с головы мешавшие мне вуали.

На рынке царил хаос.

Люди с криками разбегались в разные стороны, уводили и уносили пострадавших. Повсюду валялись перевернутые лотки и тележки. Фрукты и яркие отрезы тканей вперемешку с рыбой усеивали землю.

Но нападавшие не теряли времени зря, и наши с Ханией телохранители отбивались от наседавших на них Черных Повязок. Тут один из стражей поскользнулся на раздавленных фруктах. Принялся падать, а на него накинулись сразу двое черноповязочников. Сверкнули на солнце вскинутые сабли – и его бы зарубили уже через секунду.

Но я все же успела.

Мое воздушное заклинание откинуло нападавших в сторону. Протащило их по земле, смешивая с апельсинами и кофейными зернами, а потом они врезались в стену и уже больше не вставали.

– Назад, моя госпожа! – не поворачивая головы, закричал мне Кассим. Он ловко орудовал саблей, отбиваясь сразу от троих, но все‑таки увидел, как я выбралась из паланкина. – Прячьтесь! Мы вас защитим!

– Возможно, вы и защитите, – пробормотала я, – но не от мага!

Он тоже был здесь. Стоял возле стены неподалеку и наблюдал за происходящим. Заметил мое появление, определил во мне магессу, и его черные глаза сузились.

Затем была вскинутая рука и сорвавшееся с нее боевое заклинание.

Но он не знал, что у меня за спиной – Все‑Магические Игры в Меерсе, а заодно изнурительные тренировки в Академии Изиля. И я не просто оставшаяся без вуали, перепуганная девица на рынке Фисы. О нет, все было совсем не так!..

Я с легкостью отбила то, что он с презрением скинул со своей руки, а потом ему прилетело ответное заклинание. Да такое, что мага протащило со всем его высокомерным презрением по рынку, обваляло в муке и крабах, а потом он врезался в печь, где его принялись бить лопатами для лепешек пекари.

Дальше я уже не смотрела. Решила, что разберутся и без меня.

Заодно понимала, что он может быть не один. И не ошиблась – магов‑черноповязочников оказалось несколько. Но куда больше меня и нашей охраны их занимал мужчина, одетый во все черное, со скрывающей лицо повязкой.

Уверена, это был Надир аль‑Амман, дорогой гость во дворце шейха Рохара, который прибыл сюда, чтобы убедиться, что Фисания и Роред Гервальд не имеют отношения к мятежникам.

Ну что же, Пустынный Ястреб убедился, но в обратном – потому что на него напали прямиком на рынке Фисы и теперь пытались убить изо всех сил!

Правда, мы с Ханией тоже были здесь, и нас тоже убивали не на шутку. Но мне казалось, что мы просто оказались не в том месте и в неправильное время.

А заодно и то, что для важного гостя наша помощь пришлась как нельзя кстати – потому что часть удара приняли на себя наши стражи, одного мага устранила я, зато с остальными Пустынный Ястреб разобрался сам.

И сделал это быстро, уверенно и профессионально, потому что отлично владел стихией Огня.

Пожалуй, я бы засмотрелась, как с его руки слетали боевые заклинания, если бы один из магов не решил, что наших телохранителей слишком много и пора бы их проредить. Но не смог, потому что академий он явно не заканчивал и в лучшей боевой четверке не состоял, так что…

– Госпожа!..

Кассим тоже разделался с нападавшими, но был ранен. По его плечу и белой одежде текла кровь, и все равно он спешил ко мне с проклятой вуалью в руках.

Подобрал ее возле паланкина, а потом подошел и попытался в нее завернуть!..

– Прошу, вам не стоит показывать свое лицо! – произнес он страдальческим голосом.

– Сейчас же это убери, – поморщилась я, – и позволь мне осмотреть твою руку. Ну хорошо, хорошо!.. Так и быть, я возьму чертову вуаль!

Напялила на голову ту, которая прозрачная, потому что своим открытым лицом, как оказалось, я всех нервировала, а некоторым причиняла страдания.

А ведь у меня еще были дела – надо поскорее осмотреть тех, кто истекал кровью. Возможно, кому‑то требовалась срочная помощь. Заодно проверить, связали ли всех магов и сделали ли это хорошо, чтобы не получить неожиданный удар в спину.

– Вам стоит вернуться во дворец, – раздался над моим ухом привыкший повелевать мужской голос.

Я как раз занималась одним из торговцев. У него был перелом ноги – он неудачно упал, а сверху на него рухнула тележка. Кассим его вытащил, а я накинула заклинание, облегчавшее боль. Затем наложила магическую повязку и сказала на остарском, что ему непременно нужно показаться доктору.

Собиралась заняться уже другими, и тут – мне приказывают вернуться во дворец!

Повернулась, затем понялась на ноги.

Как я и думала, ко мне подошел любимый племянник султана Хефера. Тот самый, кто пялился на меня издалека, а теперь получил отличную возможность рассмотреть меня под вуалью, которая ничего не скрывала.

Вот и я тоже…

Уставилась ему в лицо – вернее, в черные пытливые глаза под темными бровями, отметив, что цвет кожи у Надира довольно светлый. Светлее, чем у исконных уроженцев Остара.

Заодно я попыталась понять причину, по которой Пустынный Ястреб скрывал свою внешность от остальных.

Недоумевала… Но ведь на нем не было никакого проклятия – ни Высшего, ни Низшего! Вместо этого я чувствовала сильнейшие вибрации Огненной магии, от которых у меня самой пошла дрожь по телу.

Черты лица, проступавшие под темным платком, показались мне правильными – уверенный нос, сильные губы. Кажется, никакого уродства. Возможно, шрамы? Но я не ощущала вибраций застарелых увечий…

Внезапно поймала себя на том, что я смотрю на него, а он смотрел на меня.

– Покушались не на вас с госпожой Ханией, – произнес Надир на центинском, демонстрируя свою осведомленность о том, кто я такая и откуда родом. Причем на моем языке он говорил почти без акцента. – Это нападение было задумано на меня. Но спасибо вам и вашей охране – помощь оказалась как нельзя кстати. Теперь вам пора возвращаться домой, здесь все закончат без вас. Городская стража уже прибыла.

Произнеся это, он едва заметно поклонился. Затем развернулся и отправился прочь, принявшись раздавать приказы. Я же, чувствуя, как меня потряхивает от пережитого – причем больше от нашей встречи, чем от нападения Черных Повязок, – уже скоро забралась в поставленный в нормальное положение паланкин.

Надир аль‑Амман оказался прав, и делать мне на рынке больше было нечего. Множество мужчин в серых длинных кафтанах, подпоясанных кожаными поясами, спешили со всех сторон, и я решила, что это и есть городская стража Фисы, и они уж точно разберутся без меня.

В паланкине Хания, вцепившись в шелковую подушку, не скрывала своих слез. Сперва я подумала, что это у нее реакция на пережитый стресс, но плакала она совсем по другому поводу.

– Теперь он… Он… – Слезы текли по ее красивому лицу, оставляя мокрые пятна на полупрозрачной вуали. – Надир подумает, что все было сделано специально! Что мой муж якобы заодно с Черными Повязками и он спланировал это покушение!

– Вообще‑то нам с тобой тоже досталось, – возразила ей. – Опасность была реальной, и Надир прекрасно это видел. Так что вряд ли…

Хания покачала головой.

– Он доложит обо всем султану, а тот не обратит на такую мелочь внимания! Хеферу давно уже нужен был повод… Любой повод, чтобы добраться до Рореда, а тут… На его племянника напали, причем в самом центре Фисы! И пусть мой муж ни в чем не виноват, но его все равно обвинят…

– Не думаю, что будет именно так, – мягким голосом произнесла я, прикидывая, как бы ее утешить. – Мне показалось, что племянник султана далеко не дурак, так что он будет настаивать на непричастности Рореда.

Я воскресила из памяти его лицо, скрытое платком; вспомнила пронзительный взгляд черных глаз.

Меня до сих пор потряхивало после нашего короткого разговора.

Но, конечно же, говорить об этом Хании я не собиралась, да она и не стала бы слушать. Ее интересовали только собственные проблемы, и всю дорогу до дворца Хания причитала, что их прекрасная жизнь вот‑вот закончится. Ее мужа кинут в тюрьму, а потом отрубят голову, обвинив в измене и мятеже. И ей заодно!

– Нет же, Хания! Ты явно преувеличиваешь, – говорила я ей, но она не обращала на мои слова внимания.

Твердила, что все кончено. Она не представляет, что нужно сделать Рореду, чтобы Пустынный Ястреб поверил в его преданность султану!

Проплакала всю дорогу до дворца, а потом, когда слуги опустили паланкин на крыльце, сказала, что у нее разболелась голова. Она возвращается в свои покои и станет молиться – собирается просить защиты у Трехликого, а не у звероподобных Богов Остара.

Хания надеялась, что с Его помощью муж что‑нибудь придумает.

…Возможно, Роред что‑то и придумал и Трехликий встал на его защиту, потому что этим вечером названного отца я так и не увидела. Он заперся в своих покоях с Надиром аль‑Амманом и не выходил оттуда, пока его гость не отбыл восвояси.