Текст книги "Наследие. Трилогия (ЛП)"
Автор книги: Нора Кейта Джемисин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 77 страниц)
Боги… Люди… Мужики! Чтоб ему – мог бы, вообще-то, моего мнения спросить! Я ведь, кстати, и умереть родами могу. Ну, то есть не умру, скорее всего, – но хоть ради приличия бы спросил!
Ну ладно, не суть.
Я очень надеюсь – ты меня слушаешь. Потому что боги – и демоны – иногда так поступают. Думается, ты бодрствуешь там и все понимаешь. Понимаешь все, что я тебе рассказала.
Потому что, по-моему, я тебя видела. Вчера на рассвете. Я проснулась, и мне показалось, что мое магическое зрение опять заработало. Ненадолго, но все же. И свет, который я успела заметить, исходил от тебя.
Если я дождусь рассвета и буду наблюдать очень пристально, надеюсь, сегодня я тебя снова увижу.
А еще я думаю…
Я думаю, что, если я прожду достаточно долго и буду внимательно вслушиваться, однажды на дороге раздадутся шаги. А потом, чего доброго, в дверь постучат… Ну должен же он хоть у кого-нибудь простой вежливости нахвататься?.. Мы ведь можем на это уповать, правда? А потом он войдет. Вытрет ноги о половичок. Повесит куртку на гвоздь…
И тогда мы с тобой вместе скажем ему:
– Добро пожаловать домой!
Приложение 1
ГЛОССАРИЙ
Амн, амнийцы
– самый многочисленный и могущественный сенмитский народ.
Арамери
– правящее амнийское семейство; советники Благородного Собрания и ордена Итемпаса.
Белый зал
– молитвенный дом ордена Итемпаса. Также служит для образования и отправления правосудия.
Благородное Собрание
– правительство Ста Тысяч Королевств.
Блюстители Порядка
– послушники (жрецы, проходящие обучение) ордена Итемпаса, ответственные за соблюдение общественного порядка.
Боги
– бессмертные порождения Вихря; Трое.
Богорожденные,
или
младшие боги
– бессмертные дети Троих. Иногда их также называют просто богами.
Божественная кровь
– дорогостоящий и очень желанный наркотик. Вкусившему дарует расширение сознания и временно придает магические способности.
Велли
– рыба из холодных вод, маронейский деликатес. Особенно хороша засоленной и копченой.
Вихрь
– неисповедимый создатель Троих.
Война богов
– апокалиптический конфликт, по ходу которого Блистательный Итемпас низверг обоих своих родственников и единолично воцарился на небесах.
Востень
– местное название Восточной Тени.
Время Троих
– эпоха, предшествующая Войне богов.
Дальний Север
– самый северный континент, считается глухим захолустьем.
Гульбище
– северная оконечность Привратного парка в Восточной Тени. Место, излюбленное паломниками благодаря замечательному виду на Мировое Древо. Здесь расположены Ремесленный ряд и крупнейший в городе Белый зал.
Датэ Лориллалья
– писец, в прошлом член ордена Итемпаса. Муж Серимн Арамери.
Декарта Арамери
– последний предыдущий (на момент повествования) глава семьи Арамери.
Демон
– дитя запретного союза между богом (богорожденным) и человеком. Демоны смертны, хотя могут обладать врожденными магическими способностями, равными по силе, а то и превосходящими могущество богорожденных.
Дом Восставшего Солнца
– здание, одно из нескольких, прикрепленных непосредственно к стволу Мирового Древа.
Еретик
– верный любого бога, кроме Итемпаса.
Зал
– место, где проходят заседания Благородного Собрания.
Застволье
– квартал в Затени.
Затень
– местное название Западной Тени.
Земля Маро
– самый маленький континент, некогда находившийся к востоку от островов, место расположения первого дворца Арамери. Уничтожен Нахадотом.
Ина
– младшее божество, обитающее в Тени.
Итемпан
– общее обозначение верных Итемпаса. Этим словом также называют членов ордена Итемпаса.
Итемпас
– один из Троих, Блистательный Итемпас, Отец Небесный, повелитель небес и земли.
Йейнэ
– одна из Троих, нынешняя богиня Земли, Повелительница сумерек и рассвета. Ее также называют Сумеречной госпожой.
Кинули
– младший бог, обитающий в Западной Тени, на свалке Застволья. Его еще называют Повелителем Ненужного.
Китр
– богорожденная, обитающая в Тени. Ее называют Клинком.
Костоправ
– лекарь, часто – самоучка, сведущий в траволечении, родовспоможении, вправлении костей и основных хирургических приемах. Некоторые костоправы нелегально пользуются простыми исцеляющими сигилами.
Лил
– богорожденная, обитающая в Тени. Олицетворение голода.
Магия
– врожденная способность старших и младших богов изменять материальный и нематериальный миры. Смертные могут приближаться к этому качеству путем использования божественного языка.
Мировое Древо
– вечнозеленое лиственное дерево невероятных размеров, созданное Сумеречной госпожой. Его высота оценивается примерно в 125 000 футов. Для верных Сумеречной госпожи оно свято.
Мракоходцы
– верные Повелителя Теней.
Надпись
– последовательность сигил, используемая писцами для достижения сложного либо последовательного магического эффекта.
Наказуем
– городок на северо-восточном побережье материка Сенм.
Нахадот
– один из Троих, Ночной хозяин. Его еще называют Повелителем Теней.
Небеса и бездны
– обиталища душ за пределами царства смертных.
Небо
– официальное название крупнейшего города на материке Сенм. Это же название носит дворец семьи Арамери.
Неммер
– младшая богиня, обитающая в Тени. Владычица тайн.
Нимаро, область
– протекторат, учрежденный Арамери после разрушения Земли Маро с целью предоставить новый дом ее уцелевшим жителям. Находится на юго-восточной окраине материка Сенм.
Орден Новых Зорь
– неформальное жреческое братство во имя Блистательного Итемпаса, состоящее в основном из бывших членов ордена Итемпаса. Его членов в просторечии называют новозорами.
Оборо
– младшее божество, обитающее в Тени.
Орден Итемпаса
– жреческое братство во имя Блистательного Итемпаса. Помимо духовного водительства, отвечает также за правопорядок, образование, общественное здравоохранение и качество жизни, равно как и за искоренение ересей. Известен также как Итемпанский орден.
Острова
– обширный архипелаг к востоку от Дальнего Севера и Сенма.
Отлучение
– период времени, когда повелением Блистательного Итемпаса младшим богам было запрещено появляться в царстве смертных.
Пайтья
– младший бог, житель Тени. Его называют Ужасом.
Паломники
– верные Сумеречной госпожи, совершающие путешествие в Тень, чтобы помолиться у Мирового Древа. В основном приезжают с Дальнего Севера.
Писец
– человек, преуспевший в изучении письменного языка богов.
Превит
– один из высших жреческих чинов в ордене Итемпаса.
Привратный парк
– парк, разбитый вокруг Неба (которое дворец) и основания Мирового Древа. Расположен в Восточной Тени.
Ремесленный ряд
– рынок кустарных предметов искусства на Гульбище, что в Восточной Тени.
Роул
– богорожденная, жительница Тени. Владычица сострадания.
Святые места
– местное название точек в городе Тень, временно или постоянно заколдованных богорожденными.
Сенм
– южный и самый крупный континент мира.
Сенмитский
– язык народа амн (амнийцев), используемый в качестве общего во всех Ста Тысячах Королевств.
Серимн Арамери
– чистокровная Арамери, жена Датэ Лориллальи. Собственница Дома Восставшего Солнца.
Сигила
– идеограмма языка богов, используемая писцами для имитации божественной магии.
Сигила родства
– метка признанного члена семьи Арамери.
Сиэй
– младший бог, называемый также Плутишкой. Самый старший среди богорожденных.
Смертное царство (царство смертных)
– вселенная, созданная Троими.
Сто Тысяч Королевств
– общее название всего мира после его объединения под властью Арамери.
Сумасброд
– богорожденный, обитатель Тени. Повелитель долгов.
Теврил Арамери
– нынешний глава семьи Арамери.
Теманский протекторат
– сенмитское королевство.
Хадо
– член секты Новых Зорь, мастер новообращенных.
Царство богов
– место за пределами вселенной.
Шахар Арамери
– великая жрица Итемпаса времен Войны богов. Ее потомки составляют семью Арамери.
Энефа
– одна из Троих, прежняя богиня земли, создательница младших богов и смертных людей, Хозяйка Сумерек и Рассвета. Погибла.
Эо
– младшая богиня, обитающая в Тени. Ее называют Милосердной.
Эра Блистательного
– эпоха единоличного правления Итемпаса, наступившая по завершении Войны богов. Нарицательное обозначение законности, правопорядка – в общем, всего «доброго и разумного».
Приложение 2
ИСТОРИЧЕСКАЯ ЗАПИСЬ;
ТРУДЫ ПЕРВЫХ ПИСЦОВ, ТОМ 96;
ИЗ СОБРАНИЯ ТЕВРИЛА АРАМЕРИ
(Беседа, проведенная и первоначально записанная первым писцом Йи’ли Денай-Арамери, в Небе, в год 1512 эры Блистательного, да осияет он нас на веки вечные. Записано в постоянном шарике для сообщений. Последующая перепись произведена библиотекарем Шетой Арамери, в год 2250 эры Блистательного. ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ: содержит еретические отсылки, помеченные «ЕО». Используется с разрешения Литарии)
ПЕРВЫЙ ПИСЕЦ ЙИ’ЛИ АРАМЕРИ: Вам удобно?
НЕМЮ САРФИТ ЭНУЛАЙ:
[4]
А что, должно быть?
ЙА: Конечно, вы ведь гость Арамери, энулай Сарфит.
НС: Это точно!
(Смеется.)
Полагаю, мне следует наслаждаться, пока это возможно. Сомнительно, чтобы в будущем вас часто посещали гости маро…
ЙА: Вижу, вы решили не пользоваться новым названием – «мароне»?
НС: На самом деле в древнем языке это не одно слово, а три: маро-н-не. Никто их правильно не выговаривает. Длинно и неудобно. Ну а я всю жизнь была маро и буду маро, пока не умру. В общем-то, недолго осталось.
ЙА: Чисто для записи – не соблаговолите ли назвать свой возраст?
НС: С благословения Отца, сейчас мне двести два года.
ЙА
(смеется):
Мне говорили, вы любите приписывать себе этот возраст.
НС: Вы полагаете, я лгу?
ЙА: Ну… госпожа… в смысле, энулай…
НС: Да называй ты меня как угодно. Только помни, мальчик, что энулай всегда говорит правду. Лгать слишком опасно. И я не стала бы кривить душой относительно таких обыденных вещей, как мой возраст… Так что записывай!
ЙА: Хорошо, госпожа. Уже записал.
НС: Вы, амнийцы, никогда не слушаете, что вам говорят. Во дни после Войны
[5]
мы предупреждали, что лучше бы вы почитали Темного Отца (ЕО). Он, может, и враг Блистательному Итемпасу, но вовсе не нам. Прежде Войны он любил нас даже больше, чем сама Энефа (ЕО). Как подумаю, что вы, верно, сотворили над ним, чтобы его сердце исполнилось подобной ярости…
ЙА: Прошу вас, госпожа… Мы не произносим… имени, которое вы назвали, то есть…
НС: Какое имя? Энефа?
(Кричит.)
Энефа, Энефа, Энефа!
ЙА
(вздыхает).
НС: Только попробуй вот так закатить глаза еще раз!
ЙА: Простите за непочтительность, госпожа. Я просто… Абсолютное верховенство Итемпаса – основополагающий принцип нашего мироустройства…
НС: Я не меньше твоего люблю Повелителя Света. Он ведь именно наш народ взял за образец для своего смертного облика (ЕО), и мы самыми первыми получили от него благословение знания (ЕО). Математика, астрономия, искусство письма… и так далее, – и все это было нам знакомо гораздо раньше, чем вам, сенмитам, о невежественных выродках с севера или пиратских шайках островитян я уж вовсе молчу. Так вот, невзирая на все, что он дал нам, мы всегда помнили, что он – один из Троих. Без своих родственников он – ничто! (ЕО)
ЙА: Госпожа!..
НС: Ну, доложи о моих высказываниях своему главе семьи, если больно охота. И что он со мной сделает? Убьет? Уничтожит мой народ? Мне терять особо нечего, мальчик. Только по этой причине я сюда и пришла.
ЙА: Потому, что правящей семьи маро больше нет?..
[6]
НС: Нет, дурачок, причина в том, что больше нет самих маро. Ну да, если мы начнем изо всех сил плодиться, быть может, нас и наберется достаточно, чтобы сколько-то еще протянуть… Но такими, как были, нам не стать уже никогда. Вы, амнийцы, никогда не позволите нам набрать прежнюю силу.
ЙА: Э-э-э… Верно, госпожа. Но позвольте уточнить: особой обязанностью энулай было служение царствующей семье, не так ли? Давайте посмотрим: да, телохранители, сказители…
НС: Историки.
ЙА: Тоже верно, но большая часть этой истории… вот тут у меня список… речь идет о легендах и мифах…
НС: Они все были правдивы.
ЙА: Госпожа, я вас умоляю!
НС: С какой стати ты вообще меня сюда пригласил?
ЙА: Потому что я сам историк.
НС: Если так, то слушай уже наконец! Ибо это самое важное, что должен делать историк. Внимательно слушать своими собственными ушами, а не сквозь десять тысяч амнийских кривд, которые что угодно до неузнаваемости исказят…
ЙА: Но, госпожа, позвольте привести в пример одно из записанных энулайских сказаний… Я имею в виду сказание о Первой Богине.
НС: Да. Это про Йихо из клана Шот… Хотя их, полагаю, теперь тоже никого не осталось.
ЙА: В сказании говорится, как во время жестокого голода она три дня сидела возле реки, благодаря чему из океана по реке поднимались косяки рыбы – из соленых вод в пресные – и сами бросались в сети рыбаков.
НС: Да-да, все так и было. И с тех пор до наших дней рыбы той породы каждый год поднимаются против течения, чтобы метать икру. Она изменила их навсегда.
ЙА: Но ведь это… Это история из времен прежде Войны. То есть Йихо была богорожденной?
НС: Нет, конечно. В конце сказания она стареет и умирает, правильно?
ЙА: Да, но тогда…
НС: Хотя детей у богов было множество.
ЙА
(после паузы):
Боги мои!
(Звук удара.)
Ой!
НС: А нечего богохульствовать.
ЙА: Я в это не верю.
(Вздыхает.)
Вы правы, приношу извинения. Я забылся. Я просто… Вы вроде намекаете, что женщина из сказания была… полукровкой, дочерью богов…
НС: Все мы – дети богов. Однако Йихо была особенной.
ЙА
(молчит).
НС
(смеется):
Это что же я вдруг вижу в твоих бледных глазах, мальчик? Неужели слушать начал?..
ЙА: Вообще-то, я вспоминаю. Во многих сказаниях маро, которые есть у меня в записи, на переднем плане – энулай…
НС: Да. Продолжай.
ЙА: У каждого члена правящей семьи были энулай. Энулай обучали их, давали советы, защищали от опасности…
НС
(смеется):
Ближе к делу, мальчик. Я ведь, знаешь, не молодею.
ЙА: Защищали, нередко используя странные способности, которые Литария считает маловероятными или вообще невозможными…
НС: Это потому, что вы, писцы, сами свою магию не творите. Вы лишь заимствуете ее, пользуясь божественным языком. Но если бы вы сами произносили волшебство да еще и оставались живы при этом… или, еще лучше, одним усилием воли вызывали бытие вещей – вы могли бы делать все то же, что делают боги. И даже больше.
ЙА: Энулай Сарфит, лучше бы вы мне этого не говорили.
НС
(смеется).
ЙА: Вы знаете, что я должен сделать.
НС
(снова смеется):
Ах, мальчик, да какая мне разница? Я – последняя из потомков энулай, дочь Энефы, последний ребенок смертных богов, решивших проживать свои краткие жизни, пребывая среди человечества. Все короли и королевы маро теперь мертвы. Все мои дети и внуки тоже мертвы. Все мы, в чьих жилах течет кровь Небесной Матери… мы мертвы, как и она. Зачем мне теперь прятаться?
ЙА
(подзывает слугу и посылает за стражей).
НС
(тихо, пока он говорит):
Демонов больше нет. Никого. Больше искать незачем – все равно никого не осталось…
[7]
ЙА: Мне очень жаль.
(Неразборчиво.)
НС: Не жалей.
(Неразборчиво.)
Истребил последних из племени демонов. Дальнейшие поиски бесполезны.
ЙА: Дальнейшие поиски бесполезны.
НС: В мире больше нет демонов. Ни единого, нигде.
ЙА: Ни единого.
(Неразборчиво; потом входят стражники.)
Прощайте, энулай. Жаль, что пришлось все завершить именно так.
НС
(смеется):
А мне – не жаль. До свидания, мальчик.
(Беседа окончена.)
[8]
Благодарности
Я уже выразила признательность всем и каждому за теплый прием, оказанный «Ста Тысячам Королевств», и сейчас пользуюсь случаем сказать еще несколько слов благодарности.
За то, что эта книга в эстетическом отношении получилась лучше своей предшественницы, спасибо моему отцу, художнику Ною Джемисину. Спасибо ему также за мое знакомство с терминами по восковой живописи, акварели и скульптуре. До последнего времени я даже не осознавала, сколь многому научилась у него, – и это притом, что нарисовать от руки прямую линию для меня та еще проблема. (Нет, папа, отпечатки пальцев в пятилетнем возрасте не считаются.)
За город Тень я в неоплатном долгу перед городским фэнтези – как тем, которое пишет Мьевиль, так и тем, в котором «мятежные клевые телки с оружием» (это цитата из противника данного направления, хотя я фанатка обоих). Но более всего я обязана своей жизни, прожитой в городах. Ремесленный ряд – это нью-йоркский фермерский рынок на Юнион-сквер, с толикой, пожалуй, новоорлеанского рынка, что на Джексон-сквер.
За нескольких богов, в частности за Лил, Сумасброда и Солнышко, я должна поблагодарить свое подсознание, потому что они мне приснились (как и еще несколько сущностей, которые появятся на страницах третьей книги «Наследия».) Лил даже пыталась меня сожрать. Впрочем, чего еще ждать от нее.
За представление о том, как население целого города может ютиться под сенью исполинского древа, я выражаю признательность своему детству, когда я просто обожала аниме. А также очаровательной маленькой сёдзё из мультсериала «Махоу цукай тай» – посмотреть его я настоятельно рекомендую. С проблемами, созданными высоченным деревом, там справляются куда проще, чем в моей книге, но прекрасный образ тем не менее накрепко засел у меня в памяти.
Примечания
1
Верный
– здесь: последователь того или иного божества или вероучения.
2
Туск
– старинное название одной из разновидностей катаракты.
3
Драхма
– в аптекарской практике единица массы, 1/8 унции или 3,888 грамма.
4
Примечание беседующего: «энулай» (ЕО) – по-видимому, наследственный титул у маро.
5
Пояснение: Совет по делам выживших области Нимаро издал официальный указ от имени своего правящего дома (погибшего), указывая, что их народ отныне будет называться не «маро», а «мароне».
6
Пометка беседующего: Смотри
Посткатаклизменные маро: Перепись.
7
Пометка библиотекаря: Изначальная расшифровка на этом заканчивается. Далее запись в шаре разобрать почти невозможно. В управляющей надписи шара никаких повреждений, однако, не обнаружено. Консультации с писцами выявили возможность магического вмешательства. Остаток записи я воспроизвел в меру своих возможностей.
8
Пометка библиотекаря: Эта расшифровка и сам шар были скверно заполнены первым писцом Йи’ли Арамери в библиотеке Неба и таким образом примерно на 600 лет были утрачены. Их обнаружили во время обширного разбора подземелий библиотеки, произведенного по распоряжению лорда Теврила Арамери.
Н.
К.
Джемисин
Держава богов
Поработив богов – создателей царства смертных, Арамери правили две тысячи лет. Но недавно их жестокая власть ослабла, и невольники обрели свободу. Наследница великого рода деспотов должна служить его интересам – и ради этого не щадить даже тех, кто ей дорог. Невозможно избежать этой участи, поскольку одни лишь Арамери стоят сейчас между миром и всепожирающей войной. Смертная девушка и юный бог, влюбленные и враги. Смогут ли эти двое дать отпор силам тьмы? Ведь не только копившийся веками божественный гнев и таинственная новая магия угрожают вселенной. Еще есть Вихрь, чудовищная сущность, которой боятся даже боги. Долгожданный невероятный финал прославленной фэнтезийной трилогии!
Книга первая
Четыре ноги поутру
«Ну вылитая Энефа», – подумал я, когда впервые увидел ее.
Нет, не сейчас, когда она стоит и дрожит в нише подъемника и отчаянный стук ее сердца барабанами отдается у меня в ушах. Ведь это не первая наша встреча. Последние несколько лет в безлунные ночи я время от времени выскальзывал из дворца, чтобы проверить, как там поживает наше «вложение», – благо в часы тьмы хозяева боятся Нахадота, а не меня. В общем, первый раз я ее увидел сущим младенцем. Я просочился сквозь окно в детскую, устроился на краю колыбельки и стал за ней наблюдать. Она смотрела на меня и тоже, кажется, наблюдала. Она уже тогда была необычайно тихой и серьезной. Другие дети беспечно исследуют окружающий мир, ее же постоянно заботит вторая душа, приникшая к ее собственной. Помнится, я все ждал, когда она сойдет с ума, и заранее чувствовал жалость – но ничего более.
Второй раз я посетил ее, когда ей было годика два. Она очень сосредоточенно топала следом за матерью и сходить с ума совершенно не собиралась. Следующий раз я навестил ее в пять лет. Она сидела на коленях у отца и завороженно слушала его рассказы о богах, пребывая все еще в здравом рассудке. Когда ей было девять, она оплакивала отца, и я это видел. К тому времени стало полностью ясно, что с головой у нее все было – и дальше будет – в полном порядке. В то же время не оставалось сомнений, что душа Энефы влияла на нее. И дело не только во внешности. Достаточно посмотреть на то, как она убивала. Я видел, как она выкарабкалась из-под трупа своего первого противника, задыхаясь, вся в грязи и крови, сжимая окровавленный каменный нож. Ей было всего тринадцать лет, но я не ощутил никаких токов ужаса от нее – а я бы их непременно учуял, ведь ее сдвоенная душа усиливала голос сердца. На лице девочки читалось лишь удовлетворение, а сущность ее дышала очень знакомым холодом. Женщины из совета воительниц, ожидавшие, что она будет страдать, смущенно и обеспокоенно переглядывались. Ее мать наблюдала из-за круга старух, из темного уголка. Она улыбалась…
Тогда-то я и полюбил ее. Совсем чуточку.
И вот я тащу ее по моим мертвым пространствам, которые никогда не являл другому смертному; со временем я покажу ей ту часть моей души, которую позволяет открыть эта смертная оболочка. (Я бы взял ее в мое царство, показал свою истинную душу, будь это возможно.) Мне нравится то изумление, с каким она ходит среди моих игрушечных мирков. Она говорит, что они прекрасны. Я буду плакать, когда она умрет ради нас.
А потом ее обнаруживает Наха. Смех и грех! Мы с ним, два бога, самые древние и могущественные существа в этом мире – и оба рассиропились из-за потной и сердитой смертной девчушки! И дело, говорю вам, не в ее внешности. Точнее, не только в ней. И даже не в ее свирепости, не в тотчас вспыхнувшей материнской привязанности, даже не в ее мгновенной готовности нанести разящий удар. Она больше чем Энефа, потому что Энефа никогда меня так не любила. Потому что Энефа никогда не выказывала такой страсти ни в жизни, ни в смерти. Удивительно, но юная душа каким-то образом повлияла на древнюю, облагородив ее.
Она выбрала Нахадота. Я не так уж и расстроился. Она ведь и меня тоже любит – по-своему. И я ей благодарен.
А когда все завершилось, и произошло чудо, и она стала богиней (снова)… Я плачу. Я счастлив.
Но как же мне одиноко…
1
Плутишка, плутишка
С неба стибрил солнце.
Может, покататься?
Где ж ты его спрятал?
Там, внизу, у речки!
В этой истории никакого плутовства не будет. Это я вам заранее говорю, чтобы вы не волновались, ожидая подвоха. Если вы не будете поминутно шарахаться, опасаясь сесть в лужу, то станете внимательней слушать. И в конце вам не придется неожиданно выяснить, что я все время обращался к своей другой душе или делал из своей жизни нечто вроде колыбельной для чьего-то еще не рожденного отродья. Мне такие приемы кажутся неискренними, поэтому я просто расскажу эту историю – так, как я ее прожил…
Хотя погодите-ка! Это ведь не настоящее начало. Время всех раздражает, но оно же членит сущее и задает ему ритм… Ну что, мне рассказывать так, как принято у смертных? Ладно, пусть все будет последовательно. И ме-е-едленно. Для вас ведь так важны обстоятельства.
Так вот, начала… Они не всегда то, чем кажутся. Природа состоит из циклов, законов, повторений, но нам удобнее верить – это, в смысле, начала всех начал, – что некогда существовал только Вихрь, непознаваемый и неисповедимый. Шли никем не сосчитанные эпохи (ведь никого из нас там еще не было, чтобы их сосчитать), и все это время Вихрь извергал субстанции, замыслы, существ. Иные из них, вероятно, были великолепны – не зря же Вихрь в Своем вращении по сей день с закономерной случайностью производит новую жизнь? И многие Его творения воистину чудесны. Но большинство из них существуют всего одно-два мгновения, после чего либо Вихрь снова рвет их на части, либо они умирают от моментально наступившей старости, а некоторые проваливаются внутрь себя и сами становятся крохотными вихрями, постепенно втягиваясь обратно в Его хаос.
Но однажды Вихрь сотворил нечто, не изведавшее смерти. Это создание примечательным образом походило на сам Вихрь – необузданное, клубящееся, вечное и непрерывно изменчивое. Тем не менее новое создание было достаточно упорядоченным для того, чтобы мыслить, чувствовать и сосредотачиваться на своем выживании. Последнее и привело к тому, что создание первым делом постаралось убраться как можно дальше от Вихря.
Однако там перед новой сущностью встал ужасающий выбор, поскольку вдали от Вихря во вселенной не было вообще ничего. Ни людей, ни пространств, ни места, ни измерений, ни тьмы. Ничто не существовало!
Подобного не мог выдержать даже бог. И тогда Нахадот – так мы будем его называть, потому что это красивое имя; и еще мы будем для удобства считать его мужчиной, хотя это сразу лишает его завершенности и полноты, – так вот, Нахадот без промедления взялся творить сущее. Как? А он просто сошел с ума и сам себя растерзал.
И это сработало просто замечательно. Отныне Нахадота окружала бесформенная безграничность изначальной материи, существовавшей отдельно от него. Постепенно она начала обретать структуру и цель, просто как побочный эффект наличия массы, но лишь малая часть этого процесса могла идти сама по себе. Подобно Вихрю, первоматерия клубилась, выла и грохотала, но в отличие от Вихря она никоим образом не была живой.
Однако это была самая ранняя форма вселенной и окутывающего ее царства богов. Если вдуматься, это было превеликое чудо, чего Нахадот, скорее всего, не замечал, потому что был бормочущим всякую чушь безумцем. Поэтому оставим его и вернемся к Вихрю.
Я склонен считать, что Он разумен. Я думаю, со временем Вихрь заметил горе и одиночество Своего порождения. И тогда Он изверг еще одну сущность, наделенную разумом и также сумевшую покинуть породивший Его хаос. Этот второй – а вот он-то уж изначально и навеки был токмо и единственно мужчиной – назвал себя Блистательным Итемпасом, ибо он тогда уже был заносчивым и высокомерным паршивцем. А поскольку Итемпас еще и порядочный недоумок, он тут же напал на Нахадота, который… Короче, Наха в те времена вряд ли был хорошим собеседником. Да какое там, они вообще говорить не умели, ведь происходило это до того, как была изобретена речь.
Так вот, они схватились и стали драться. И длительность их битвы просто посрамляет самые громадные цифры, доступные пониманию человечества. Наконец кто-то первым устал от бесконечного сражения и предложил перемирие. Каждый из них теперь утверждает, что сделал это именно он, и не мне судить, кто говорит правду.
Но, прекратив бой, чем-то они должны были заниматься? Тем более что, кроме них, других живых существ во вселенной не наблюдалось. И они стали любовниками. Нам важнее всего то, что по ходу дела – сперва война, потом любовь, которая от войны не слишком-то отличалась, – они очень мощно воздействовали на бесформенное скопище вещества, порожденного Нахадотом. Вселенная сделалась куда упорядоченней и целесообразней. И все было хорошо еще одно Очень Долгое Время.
А потом появилась Третья – женское существо по имени Энефа, и следовало ожидать, что вот теперь-то воцарятся спокойствие и порядок, ведь, куда ни глянь, три гораздо основательней и устойчивей двух. И в течение некоторого времени так оно и было. Теперь сущее могло по праву называться вселенной, а Трое стали семьей, потому что в характере Энефы было придавать значимость всему, к чему она прикасалась.
И я был первым из превеликого множества их детей.
Итак, была вселенная, а в ней – отец, мать и еще Наха и несколько сот детей. А также, полагаю, наш, так сказать, дедушка, прародитель Вихрь, если можно считать Его таковым, имея в виду, что Он всех нас уничтожит, если мы не остережемся. Еще появились смертные, созданные Энефой. Думаю, они были у нее чем-то вроде домашних любимцев: как члены семьи, но не совсем. Их балуют, строго воспитывают, любят и оберегают от неприятностей, держа в самой удобной клетке, на необременительном поводке. Мы их убивали, только когда другого выхода не было.
Ну так вот… Со временем все пошло наперекосяк, но к тому моменту, когда все это началось, кое-что удалось исправить. Моя мать умерла, но ей стало лучше. Нас с отцом заточили в неволю, но мы отвоевали свободу. Мой другой отец так и остался убийцей и вероломным поганцем, и этого ничто и никогда не изменит, какое бы наказание он ни понес… В общем, Трое никогда больше не смогут вновь стать едины; хотя все они живы и даже большей частью пребывают в здравом уме. То есть в нашей семье возникла больная, незаживающая пустота. Мы бы ее, пожалуй, не выдержали, да только уже приходилось выдерживать нечто и похуже.
Вот тогда-то моя мать и решила взять дело в свои руки.
Однажды я последовал за Йейнэ, когда она решила отправиться в смертный мир, облачилась в плоть и появилась в заплесневелой гостиничной комнате, снятой Итемпасом. Они переговорили, обменявшись глупостями и предупреждениями, в то время как я бестелесно таился в нише тишины и шпионил за ними. Хотя Йейнэ могла и заметить меня – с ней мои штучки редко проходили. Но если и заметила, ей было все равно. Хотел бы я знать, что это означало.
Ибо тогда-то и настал момент, которого я с ужасом ждал. Она посмотрела на него, то есть по-настоящему вгляделась.
– Ты изменился, – сказала она.
– Еще недостаточно, – возразил он.
– Чего ты боишься?
И на это он, конечно, не ответил, ибо не в его природе признавать такое.
– Ты стал сильнее, – заметила Йейнэ. – Похоже, она пошла тебе на пользу.
Он не переменился в лице, но его гнев заполнил всю комнату.
– Да, – сказал он. – Именно так.
Повисла очень напряженная тишина, а меня охватила надежда. Понимаете, Йейнэ – лучшая среди нас, у нее бездна здравого смысла, унаследованного от смертных, и собственная несравненная гордость. Уж она-то не должна была уступить! Но мгновение минуло, она вздохнула, и вид у нее стал пристыженный. И вот что она сказала:
– Мы… мы поступили неправильно, забрав ее у тебя.
Вот и все. Вот такое признание. Последовало молчание, тянувшееся целую вечность, и, пока оно длилось, он ее простил. Я почувствовал это так же верно, как всякое смертное существо узнает, что солнце взошло. И тогда он простил сам себя – за что, точно не знаю, а угадывать не смею. Но и это почувствовалось с полной определенностью. Он вдруг словно стал выше и как-то спокойней и сбросил маску высокомерия, за которой прятался с момента появления Йейнэ. Она смотрела, как рушилась его броня и как возникал перед ней прежний Итемпас. Тот, что некогда склонил на свою сторону ее возмущенную предшественницу, приручил неукротимого Нахадота, дисциплинировал неимоверный выводок своенравных боженят, изваял из ткани вселенной и время, и тяготение, и еще массу дивных вещей, делающих жизнь не просто возможной, но и исключительно интересной. Его – такого – совсем нетрудно любить. Я-то знаю.
