Текст книги "Трон императора: История Четвертого крестового похода"

Автор книги: Николь Галланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 42 страниц)

– Ты лучше укрываешь меня от ветра, чем это удалось бы Джамиле, – с покорным вздохом сказал я.

Наконец перед самым восходом солнца в бухту явился возбужденный Бонифаций, чтобы поговорить с нами – вернее, с Грегором. На меня он вообще не обратил никакого внимания. Эта его последняя попытка примирения была сплошным лицемерием, без стыда и совести.

– Сынок, – томно произнес он, изображая из себя отца-мученика, – что ты натворил?

Грегор промолчал. По его знаку матросы начали грести, и мы отчалили, оставив на берегу Бонифация.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Праздник святого апостола Матфея,

14 мая 1204 года

Если верить слухам, через два дня состоится коронация императора Балдуина. О Бонифации мы слышали только то, что в то утро ему предложили корону, но он не посмел ее принять. Варяжская гвардия, оставшись без предводителя, разбежалась, не причинив особого ущерба, но то, что мы узнали о разграблении города так называемыми пилигримами, привело нас в ужас. Мы услышали эти рассказы от греков, удиравших из города мимо нас быстрее, чем передвигались мы. Тысячи горожан спаслись бегством от варварского побоища – так что Ионнис славно поработал.

Монастырь, где Лилиана нашла убежище, наводнило столько беженцев, что мы с бриттом даже не пытались в нем остаться, просто дали ей знать, что мы поблизости, а затем разбили лагерь в монастырских угодьях. Вчера Лилиана благополучно разрешилась от бремени девочкой, и, как только к ней вернутся силы, она сразу присоединится вместе с оруженосцами к моему паломничеству. Настоящему паломничеству.

Несколько дней назад мы с бриттом отправились в лес за хворостом, но, конечно, оказались там не одни – повсюду тысячи и тысячи беженцев, город, должно быть, почти опустел. И среди этих многочисленных толп мы заметили женщину: она стояла спиной к нам, с покрытой головой, но мы оба узнали ее по жестам и осанке. Бритт как-то странно охнул, и мне показалось, что он тут же грохнется в обморок.

– Если ты и дальше намерен себя так вести, то лучше ступай за ней, – сказал я.

Он покачал головой, но остался стоять как вкопанный, уставившись в ту сторону, и простоял довольно долго – за это время Ричардусы успели бы облачить меня в доспехи.

– Ступай за ней, – повторил я.

– Она выбрала иной путь, – ответил бритт.

– Иногда, делая выбор, мы совершаем ошибки, на которых учимся. – (Разве раньше можно было представить, что я способен такое сказать?) – Если она совершила ошибку, дай ей шанс сказать тебе об этом.

Он нервно взглянул на меня.

– Быть может, это вовсе не она. А быть может, это она, но ей не хочется меня видеть.

Я указал в ту сторону, откуда мы пришли.

– Если это так, у тебя все равно есть дом и компания. Ты знаешь, где меня найти. Пробуду здесь по крайней мере еще недели две.

Он посмотрел на нее, на меня, снова на нее. Женщина уходила, почти скрылась из виду.

– Сделаю, как ты говоришь, но мы оба знаем, что все это зря. Увидимся в палатке на закате.

– Я пробуду здесь еще две недели, даже если ты не вернешься на закате. Если не считать нас с женой, то больше не знаю другой такой пары, как ваша, которая так мало провела времени наедине. Не упускай шанса.

Он нервно рассмеялся.

– Неплохая мысль, но я вернусь на закате.

И в следующую секунду он уже бежал к ней. Я следил за ним, но в то мгновение, когда он ее настиг и осторожно опустил руку ей на плечо, я отвернулся, кажется, даже закрыл глаза. Мне не хотелось больше ничего знать. Это было слишком личное. Я собрал немного хвороста, сколько смог, и вернулся в палатку.

Случилось это два дня назад. Бритт до сих пор не вернулся.

ОТ АВТОРА

Для тех, кому любопытно, сколько исторической правды и сколько выдумки в этом романе, сообщаю следующее.

Неудавшаяся попытка (предпринятая аббатом Гюи, Симоном де Монфором, Робером Бовом и др.) «спасти» задарцев – историческая правда, хотя помощи британского еретика тогда не потребовалось. Симон вскоре покинул армию и в конце концов возглавил крестоносцев в походе против альбигойцев.

Раскол армии на Корфу, а затем ее эмоциональное воссоединение произошли в действительности. Грегор и Джамиля, вымышленные герои, не имели к этому никакого отношения.

Алексей III, узурпатор, выехал с огромной армией против франков 17 июля 1203 года, а затем развернулся, ускакал за городские стены и через несколько часов вообще покинул Константинополь (о чем рассказано в главах 39 и 40). Его армия превосходила численностью армию нападавших по крайней мере в десять раз (какой-то свидетель утверждал, что в сто). Кроме того, на его стороне было географическое преимущество. Существует много предположений, почему он отказался вступить в бой. Самый убедительный аргумент (хотя все же он не до конца убедителен) гласит, что он вообще не намеревался нападать на армию. Его выезд во главе войска был всего лишь обманным маневром, чтобы отвлечь венецианцев от атаки на бухту.

Психическая нестабильность Алексея III, как и его брата Исаака, – не моя выдумка.

Мурзуфл действительно просидел в заточении много лет и был выпущен на свободу вместе с Исааком.

Через несколько дней после возвращения армии из Фракии он поднялся из безвестности до высокого поста дворцового эконома, и сразу после этого Алексей перестал вести себя как собачонка Бонифация, что вызвало серьезнейшее ухудшение в отношениях между Алексеем и пилигримами. Но план по тайной перевозке святынь через акведук и водохранилища – выдумка (хотя эти водохранилища использовались в течение веков для другой контрабанды, в том числе людей).

Окончательное завоевание Константинополя в апреле 1204 года началось со взятия башни, после которого один воин пролез в небольшое отверстие в заложенных кирпичом воротах, идя на верную смерть, как думали все его товарищи по оружию. Брат воина, сражавшийся рядом, пытался помешать ему. (Этим братом был Робер де Клари, один из трех первых хронистов-современников Крестового похода.)

В романе Ионнис трактует победу пилигримов так, как, видимо, ее восприняли во всем городе. Разгром Константинополя, который я предпочла не описывать, был таким опустошительным потому, что горожане никак не могли подумать, что подвергнутся атаке и грабежу. Они думали, что, приняв Бонифация в качестве победившего героя-императора, оставили все беды позади. Ведь спор, по их мнению, разгорелся из-за того, кому сидеть на троне.

Хроника исторических событий, послуживших основой романа, выглядит следующим образом.

На рассвете 13 апреля 1204 года византийская знать предложила Бонифацию Монферрату императорскую корону и должна была препроводить его в собор Святой Софии, где, как предполагалось, состоится коронация. Хотя корону он не принял, но присоединился к процессии знати, во время которой армия начала грабить город.

Разграбление длилось три дня. Обычное, как в случае военных побед, мародерство коснулось и городских церквей – в основном поэтому оно и вошло в историю. Бесчисленные святыни были вынесены из церквей и храмов и отосланы в Западную Европу. (Некоторые из них демонстрируются в сокровищнице собора Святого Марка в Венеции. Портик этого собора также украшает знаменитая квадрига, хотя первоначально эта четверка лошадей украшала Ипподром в Константинополе.)

В мае 1204 года Балдуина Фландрского единогласно выбрали императором Византии двенадцать избирателей (шесть венецианцев и шесть клириков).

После побега из города Мурзуфл отыскал Алексея III (известного как узурпатор в этом романе), который ослепил его и взял в плен. Мурзуфлу удалось бежать, но осенью 1204 года его поймали и вернули в Константинополь, где приговорили к смерти. По предложению Дандоло, Мурзуфла сбросили с колонны Феодосия. Вскоре после этого Бонифаций поймал узурпатора, но не казнил его. По одним источникам, он выслал Алексея в собственные владения в Северной Италии, по другим – Алексей провел остаток жизни в Никейском монастыре.

Епископ Конрад Хальберштадтский, нагруженный реликвиями, отплыл на корабле из Константинополя в Святую землю в августе 1204 года, вернулся в Венецию весной 1205 года, а затем, получив благословение Папы, со славой прибыл домой.

Энрико Дандоло, венецианский дож, умер в июне 1205 года, когда ему было за девяносто. Его похоронили в соборе Святой Софии, где можно найти небольшой мемориал в его честь, расположенный на верхней галерее.

Бонифаций (женившийся на вдове императора Исаака, Маргарите, для укрепления своих имперских перспектив) пережил серьезную размолвку с императором Балдуином, стал правителем Фессалоники и погиб в битве с болгарами в сентябре 1207 года. Его друг и трубадур Рамбальд де Ваккера (автор «Календы мая»), вероятно, погиб в то же время.

В июле 1261 года греко-византийские силы напали на Константинополь и отбили его у католиков-латинян. Латинская империя просуществовала меньше 60 лет.

Голова Иоанна Крестителя, описанная в этой книге, покоилась в монастыре Святого Иоанна Златоуста до разграбления и не покинула Константинополь даже после него (сейчас она выставлена для обозрения в сокровищнице дворца Топкапи). Однако еще одна голова Иоанна Крестителя проделала путь до Венеции, и еще одна – до Франции. Эта «святыня» хранится также и в Дамаске.

События Четвертого крестового похода известны нам сегодня по хроникам Жоффруа де Виллардуэна, Робера де Клари, Никиты Хониата и многих других (часто анонимных) авторов, а также по многим работам историков, исследовавших первоисточники. Если вам хочется побольше узнать о том, «как это было на самом деле», есть три превосходные книги, названные одинаково: «Четвертый крестовый поход». Одну доступным и простым языком написали Дональд Квеллер и Томас Мэдден. В книге Майкла Ангольда главный акцент делается на Византии. Работа Джонатана Филипса относится в большей степени к научно-популярной литературе, и от нее нельзя оторваться.

Невозможно отдать должное всем версиям и интерпретациям разгрома, известного теперь как Четвертый крестовый поход. Работая над этим романом, я часто сталкивалась с тем, что люди разных возрастов говорили: «А, да, это когда разграбили Константинополь! Помню, я учил этот Крестовый поход!» После этого они с энтузиазмом рассказывали мне, чему их учили в школе. Интересно отметить, что в большинстве версий за отклонение на Константинополь винят одну из трех сторон: 1) Папу (который стремился к объединению церкви); 2) простых воинов-пилигримов (которые хотели получить добычу) и 3) венецианцев (которые стремились стать главной торговой силой Средиземноморья). [46]46
  Много веков существовала теория заговора (теперь она опровергнута), по которой венецианцы заключили торговое соглашение с египтянами, потому и спланировали отклонение на Константинополь, чтобы избежать войны со своими новыми союзниками в Египте. На самом деле торговое соглашение, о котором идет речь, было заключено несколькими годами позже и никак не повлияло на ту роль, которую сыграла Венеция в Четвертом крестовом походе.


[Закрыть]И хотя все эти люди действительно имели подобные притязания (которые и осуществили благодаря отклонению от курса), это не делает их ответственными за отклонение. Я не сразу это поняла. Приступая к работе над книгой, считала, что за всем этим стоят венецианцы. Больше я так не считаю. Думаю, что люди, которые на самом деле спровоцировали отклонение, – это правящая византийская элита, вступившая в сговор со Священной Римской империей, представители которой, будучи связаны кровными и брачными узами, избежали обвинения общества.

Люди, способные повлиять на ситуацию, оставаясь в тени, обычно очень хорошо избегают наказания.