Текст книги "клуб аистенок(СИ)"

Автор книги: Нелли Кулешева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

Это было так прямолинейно, что Рик чуть не рассмеялся, но лицо девушки оставалось серьезным и это остановило его.

– Понимаю, – он поднялся.

Она тоже встала, живот ее задрал блузку. Она переложила блокнот и ручку в левую руку, а правую протянула Рику для пожатия. Потом быстро прошла к двери и исчезла.

Рик взглянул на обильный стол, он попросил свою домработницу выставить все, чтобы произвести на девушку впечатление: поднос из разнообразных сортов сыра, икра, фрукты, домашнее печенье. Она не дотронулась ни до чего. Услышав, как взятый напрокат автомобиль Лизиной сестры откатил, он уселся за стол, и почти все еъел сам.

18

В течение нескольких недель наступило облегчение: он узнал, что, несмотря на мнение Нэта Роеса, все еще есть студии очень заинтересованные в нем, и очень скоро его адвокат вел переговоры с "Universal".

– А кто тебе об этом сказал? – не сомневался Бобо.

Старика перевели в госпиталь несколько дней назад, когда он пожаловался на боль в ноге. Паническое чувство захлестывало Рика, когда он видел его, распластанным в кровати.

" У тебя сейчас завертится несколько проектов, и ты забудешь всю эту чепуху с малышами, да, полудурок?" – спрашивал он себя. Еще три будущие мамы отвергли Рика за последние два месяца, и каждый раз он просил Гарви Фельдмана выбросить его заявление:

– Это была ошибка. Мне все равно не удастся. Пожалуйста, больше мне не звоните.

Но Фельдман был настойчив. Когда последняя, прелестная будущая мама, лет 20-ти, войдя только в дом и бросив один взгляд на Рика, твердо произнесла "Ни в коем случае!" и тут же ушла, он сел на новую и очень серьезную диету.

– Рики, мне прописаны таблетки от боли, а медсестра не отвечает на мой вызов, сделай одолжение, проверь, там ли она. -

– Конечно, дядя Би, – Рик направился из палаты и в дверях столкнулся с медсестрой.

– Вот и я, – сказала она Бобо и мягко добавила, обращаясь к Рику, – пожалуйста, выйдите за дверь, пока я вымою его. -

Гуляя по коридору, застеленному ковром, он заметил, что кто-то машет ему рукой. Гарви Фельдман.

– Эсси на операции, – подойдя ближе, сказал молодой юрист. – Как Бобо?

– Нормально, надеюсь.

– Послушайте, – начал Фельдман.

– Не надо, – поднял руку Рик остановить его.

– У меня для вас есть кое-что. Девушка по имени Дорин из Канзаса. Большая беременность. Она начинает беспокоиться.

– Нет.

– Подождите. Она должна была отдать ребенка моим клиентам – супружеской паре. Но... они (мне очень неприятно об этом говорить), что называется "красивые люди", и когда она вышла из самолета – я упоминал, это их самолет – короче, как только они увидели ее – короткая, с челюстью вперед, в очках – они отослали ее назад.

– Прелестные люди, нечего сказать, – сказал Рик.

– Не стоит и говорить, это разбило ей сердце. И, скорее всего, сюда она больше не вернется. С другой стороны ...

– Не для меня. Клянусь Богом, Гарви. Сожалею, что оторвал вас от дел. Я едва могу сладить со своей собственной жизнью, не говоря уж об ответственности за ...

– Мистер Фельдман, – медсестра вышла из палаты в конце коридора, где лежала тетя Гарви.

– Позвоните мне, если передумаете, – через плечо бросил Фельдман Рику.

Кейт Суливан красовалась на обложке двух журналов в газетном киоске аэропорта. Конечно, она – соблазнительна, эксклюзивна. Рик купил жевательную резинку и "Wall Street Journal" (Уолл Стрит Дженал), пачку любимых "Peanut" и уже готов был оплатить, но потом решил быть хорошим мальчиком и отложил конфеты в сторону. Сложив газету под мышку, он пошел по коридору, наблюдая за людьми с обеих сторон. Глаз его профессионально оформлял картинку, как в фильме в живописный момент: две женщины, без сомнения мать и дочь, в объятиях, обе в слезах; спешащий Сикх и рядом старый хасид-еврей.

"Я теряю рассудок", – подумалось Рику. – "Уже давно я двигаюсь в этом направлении, и вот прибыл. Через 4 минуты, согласно расписанию над моей головой, прибудет самолет, а в нем Дорин Кобб, 14-летняя девчушка из Канзаса и ее мать Би: я оплатил им билеты своей Visa-card. Если разговор состоится, а мама девчушки настояла на разговоре в аэропорту, Би оставит Дорин здесь, и тогда я размещу ее в квартире моей секретарши, чтобы Дорин родила мне ребенка".-

Если же разговора не получится, Дорин полетит в Неваду с мамашей, которая решила сегодня вечером навестить своего старшего сына и его жену. Гарви Фельдман объяснил, что Рик – последняя попытка Дорин открытого усыновления. Если нет, девушка согласилась отдать ребенка в детский дом в Неваде.

"Мне не следовало бы этого делать", – подумал Рик в приступе вины и страха. – "Слишком много для всех потенциальной боли. Юная беременная девчушка, ее мама, я и особенно это еще не рожденное невинное дитя. Мне не следовало бы это делать. Тогда почему я захвачен этим планом? Девчушку уже ранила какая-то сволочь или несколько сволочей, решивших, что она слишком уродлива, чтобы родить ребенка для них. Еще один отказ – не будет ли он слишком мучительным, слишком жестоким для ее подросткового эго? Не слишком ли эгоистично с моей стороны заставить ее еще раз пройти через все это?".

"Нет", – подумалось ему, – потому что я ее не отвергну. Если она согласится на то, чтобы я усыновил ее ребенка, я ухвачусь за этот шанс и сделаю доброе дело для себя, нее и ребенка".

Он так отчаянно нуждался в любви. Дать ее, взять взамен, удержать. Он начал понимать: любовь – единственное, что имеет смысл. А не имея ее, погружаешься в никчемность. Бобо, Чарли, Пэти и их дети – были самым большим источником его удовольствий, его сил, добрых чувств к себе всю его жизнь. Сейчас Чарли нет, да и Бобо висит на волоске. Ему необходим резервуар для любви. И, может, этот малыш – ответ. Малыши требуют так много внимания. Может, отдавая это внимание, он перестанет думать лишь о себе.

"Вот почему я здесь", думалось ему, когда он присоединился к группе людей, поджидающих пассажиров. Он вглядывался в каждое лицо, пока не увидел мать и дочь, рука в руке в двери. В считанные секунды крошечная, седая женщина вычислила его, пронизывающими, проницательными глазами заглянула в его глаза, похлопала по руке свою дочь, и та, увидев его, вспыхнула. Они двинулись навстречу друг другу.

Рик протянул руку, но Би проигнорировала ее. Она вся была в хлопотах.

– Куда мы можем пойти? – спросила она.

– Можем пойти в одну из конференц-комнат Клуба Красного Ковра, членом которого я являюсь, – предложил Рик.

Но Би отмахнулась и указала на коктейльный бар неподалеку:

– Что плохого, если вон там?-

"В первый раз в своей жизни человека, который знает, как надо", подумалось Рику,"я не гоню волну. Сделаю так, как она скажет".

– Прекрасно, – согласился он.

Обе женщины рука в руке двинулись вперед. Рик взглянул в лицо девчушки, а она, в свою очередь, бросила робкий взгляд на него, и, когда глаза их встретились ... в них была стыдливость и застенчивость, неуклюжесть и кривоватая улыбка, какая, наверное, бывает у пар, встретившихся при знакомстве по почте. Потому что оба они подумали, что, если все сработает, этот незнакомец на долгие и долгие годы станет родственником.

Как и говорили, она, действительно, была в очках, верхняя ее губа выступала вперед, как у всех с неправильным прикусом. Она очень походила на мать. Ты была выше и сложена, как гидрант для тушения пожара. Но волосы Дорин были волнисты и прелестны, а волосы Би седы и коротко стрижены.

В коктейльной стоял сырой, тошнотворный запах алкоголя, и Би Кобб, прищурившись отыскала в слабом свете столик в углу и повлекла за собой дочь в том направлении. Официантов не было, лишь бармен, и Рик взял их заказ. Через несколько минут он вернулся с двумя диетическими колами и легким пивом для себя.

– Ну, что ж, – Би взглянула на него, а Дорин постоянно отводила глаза. – Думаю, прежде всего, мне хотелось бы узнать, как случилось, что вы не женаты?

– Не могу объяснить, – ответил он. – Мне бы хотелось, чтобы рядом со мной все эти годы была одна женщина, любимая и близкая, но, думаю, я боялся. -

– Боялся чего? – спросила Би Кобб. – Чего бояться вам? Быть женатым и иметь семью -

лучшее, что можно иметь в этом мире. Думаете, делать фильмы – важнее?

Рик вцепился в стакан и попытался сообразить, что ей ответить. Ему вспомнились последние несколько месяцев, и как он пытался произвести впечатление на этих беременных девушек. Чем больше он старался, тем скорее они выворачивали его наизнанку. "Может, задница", – подумалось ему, – "стоит просто набрать побольше воздуха в грудь и сказать правду"?

– Когда я был маленьким, на моих родителей смотрели как на королей Голливуда. Папа был блестящий продюсер и директор, а мама талантливой и очень красивой актрисой. Когда их личный самолет, управляемый папой, разбился, это была жуткая трагедия. Я был их единственным ребенком, и они очень баловали меня. Мой отец был хороший бизнесмен, и деньги он вкладывал мудро. После их смерти я оказался с разбитым сердцем и с миллионами. Новость попала в газеты, и скоро я обнаружил, что очень популярен. Собственно, это не долго длилось: скоро я стал жить с дядей Бобо и тетей Сади, но женщины продолжали охотиться за мной. Десятки их, всех размеров и возрастов, некоторые даже возраста моей мамы. Конечно, это мечта любого мальчишки, но произошло это слишком рано, их было слишком много, и инстинктивно я понял; им нельзя доверять. Потому что их совсем не интересовали мои прекрасные глаза или кое-что другое, что, они объясняли, было неотразимо. Я был мальчишкой, которому очень не хватало матери, поэтому я шел к этим женщинам, но не находил там ответа. И очень скоро – я начал есть. Потому что пище можно доверять. У нее нет побочного мотива.

Я никогда не был тучным, но довольно упитанным и круглым, и некоторые женщины держали дистанцию хотя сочетание денег и успешной карьеры способствовали накоплению жира,

Был вместе с тем привлекателен многих. Когда пришло время, тот возраст, когда серьез-

но задумываешься над созданием семьи, я уже был настолько циничен, выжжен, что не мог сблизиться ни с одной из женщин.-

"Какая же вшивая история", – подумал он, – "но, как ни печально в ней признаться, правдивая".

Мама Дорин прищелкнула языком, и звук этот прервал размышления Рика:

– Как давно произошел этот несчастный случай?

– 32 года назад. Мне было 18.

– Вам – 50?

– Будет в этом году, – кивнул он.

– И мне тоже, – она рассмеялась, недовольная этой мыслью.

Рик удивился. Ни одной из женщин, из тех, кого он знал в Лос-Анжелесе, 50-летним, не пришла бы в голову такая крамола; признаться в своем возрасте или не красить волосы.

Я уже семь раз бабушка, а вы хотите усыновить ребенка, – она снова рассмеялась. – Мне кажется, вы спятили.-

Он улыбнулся. Она смотрела на него дружелюбно, будто одинаковый возраст делал их товарищами.

– Что моя дочь будет делать здесь в эти несколько месяцев? – спросила она.

– У меня есть секретарша. Уже несколько лет. У нее прелестная квартира в хорошем районе. Я буду оплачивать долю Дорин, пока она будет жить там с этой девушкой, ну и другие ее расходы, найду ей лучшую медпомощь и, если она захочет, помогу поступить в класс какого-нибудь близлежащего колледжа.

Она слегка кивнула. Рик надеялся, это был кивок одобрения.

– Все мои семеро детей собрались на этой неделе. Они говорят, я спятила, потому что позволяю какому-то пройдохе купить ее ребенка. Они считают, ей следует отдать его в какой-нибудь детский дом и забыть о нем навсегда.

– А вы не хотите?

– Не хочу, – она посмотрела на дочь, а та укоризненно глядела на мать, будто знала, что та сейчас расскажет Рику, – У меня не восемь детей, у меня их должно быть девять. Первый мой малыш родился, когда мне было столько же, сколько сейчас Дорин. Но тогда не было таких вещей, как открытое усыновление. И мое дитя, мой старший сын, которому сейчас уже 36, где-то в этом мире, и я даже не знаю, где. Я вообще ничего не знаю о нем, кроме его дня рождения – 3-го марта. И в этот день я всегда думаю о нем. Каждый год я зажигаю свечу в честь него.

– Печально, – произнес Рик.

Она не отводила своих глаз от него. Потом улыбнулась:

– 50. Мы с вами с одно время были подростками. Вы любили Пресли?

– Он был моим Королем, – усмехнулся Рик.

– Моим тоже, – откликнулась Би Кобб.

– Мне посчастливилось видеть его, – похвастался Рик.

– Не может быть! Как вы с ним встретились?! – воскликнула она.

– В 70-х годах у меня была секретарь, бывшая танцовщица. Она танцевала в некоторых его фильмах, и они очень подружились. Она пригласила меня на TV-шоу, которое он снимал, я даже обменялся с ним рукопожатием.

– Вот этой рукой? – она взяла правую руку Рика в обе свои махонькие ручки.

Он кивнул.

– Ооо...о, – ее проняла дрожь. – Я дотронулась до руки, до которой дотрагивался Король.

Би Кобб и Рик рассмеялись вместе, а потом она сказала:

– Хочу вам кое-что сказать, вы не понимаете, во что влезаете... Думаете иметь ребенка – то же самое, что купить новую машину?! Поднять себе дух, почувствовать себя более сексуальным ... Ну, что ж, послушайте меня ... это совсем не так. Я вот сейчас уйду, а вы, наверняка, подумаете про себя, что эта мужичка ни хрена не понимает. А мне плевать, что вы так подумаете. Но по опыту своей жизни я говорю, что воспитание ребенка полностью меняет человека: учит терпению, смирению, пониманию того, что такое настоящая боль, и, самое главное, ребенок заставляет вас говорить правду, потому что он не покупается на ложь. А ваши напуганные и печальные глаза как раз говорят, что вы много лгали.-

Весь этот день был сюреальным. Вот сейчас происходило самое странное. Вот эта седая коротышка раздела его донага. Он, печальный и испуганный, хочет усыновить ребенка по неверным соображениям.

– А сейчас, – сказала она, – я хочу еще одну кока-колу, а потом проверю свой билет.

– Hy, что ж, отказ ясен и отчетливо произнесен, – подумал Рик. Он попытался скрыть разочарование. "Ты же знал, что шансы у тебя слабые", – сказал он себе, – "бредовая это была идея и потому ...".

– А как ты, Дорин, хочешь еще кока-колу? – спросила Би.

– Да, – ответила Дорин, и в первый раз Рик услышал ее голос.

Вздохнув, он встал и пошел за напитками для всех. И когда он был спиной к ним, наступил момент, когда было принято решение матерью и дочерью, потому что девушка засмеялась:

– Но на вашем месте я бы отказалась от пива и перешла на диетическую колу, потому что если вы хотите стать отцом, вам необходимо привести себя в форму.-

19

Один раз каждые 4-5 дней Андрея приезжала в город и забрасывала Рику в дом "девочку", как сейчас именовал Дорин Бобо. Несмотря на "цыканье старика" и мотание головой, что было выражением протеста против этого нового "сумасшедшего-сумасшедшего мира", Рик уже отследил хоть и ворчливый, но уважительный взгляд в глазах старика, когда Дорин била его в джин. Рик обожал наблюдать, как Бобо оказывался втянутым в разговоры с Дорин, а она живо интересовалась первыми годами его карьеры. Она брала напрокат и смотрела то один, то другой фильм, поставленный Бобо и отцом Рика, Джейком.

– Эта девчушка – как губка, – в офисе говорила Андрея Рику. – Записалась на литературный курс. Он в пяти кварталах от места, где я живу. Я не смогла преодолеть сжатый пересказ, а она уже наполовину проштудировала все учебники. Не говоря уже о том, что она читает ребенку. -

– Что ты имеешь в виду?

– Она где-то прочла, что если говоришь с плодом, поешь ему, он начинает чувствовать себя хорошо, уверенней от звука твоего голоса. Певица она вшивая, так она говорит, поэтому в библиотеке она набрала детских книжек, и каждую ночь, ложась спать, читает всякие истории собственному животу.

Рику понравилось идея, что генам Дорин читают, их развивают и делают карточными шакалами.

Подсчет месяцев до рождения ребенка каким-то образом влиял на его выбор. Он делал выбор не только для себя, но и своего ребенка. Его дитя. Он все еще ел больше, чем следовало, но не так часто и не так жадно. И несколько раз он отказывался от свидания в пользу Дорин, чтобы взять ее в ресторан на обед.

– Гарви Фельдман предупредил меня, что я не должен спрашивать тебя об этом, – как-то за обедом сказал он Дорин. Он заказал грудку бройлерного цыпленка. Дорин заказала луковый суп, салат, чизбургер и клубничный напиток.

Она внезапно остановилась на самой середине глотка, и крошечная розовая капля повисла над ее верхней губой. Подняв руку, она произнесла:

– Не надо. Не спрашивайте. Потому что я ни слова не скажу об отце ребенка. А если вы будете настаивать, я тут же вернусь в Канзас, и мы все забудем. Он в хорошей физической форме, здоров и высок. Это все. -

Она была очень серьезна, и он больше не спрашивал. Ему нравилось проводить с ней время. Она была открыта, не боялась спорить. Яркое пятно в его жизни, заполненной подковерной, закулисной борьбой и непомерным эгоизмом людей шоу-бизнеса. Несколько раз он брал ее на просмотры только по приглашению. В такие вечера, замечал он, она подкрашивала свои и без того горящие щеки и накладывала тушь на свои незаметные светлые ресницы. И всегда – потому, что смотрела TV день и ночь – узнавала больше лиц, чем он.

Там были Джек Николсон и Майкл Китон, – однажды услышал он, как она рассказывала своей матери по телефону. И издавала восхищенный всхлип.

Две двери от Бобо жил Арнольд Вайнер. Публицист студии, представляющий Бобо и отца Рика многие годы.

– Прямо как у Сартра, – говорил Бобо. – Если бы в 1939 году кто-нибудь попросил меня описать ад, я бы тут же сказал: ад – это жить рядом с Арнольдом Вайнером и быть слишком старым, нщюеодаым, скрыться при его появлении.

В начале 40-х Бобо и Вайнер неистово сражались по поводу одного пункта, появившегося в газете. Они все еще продолжали бушевать по этому поводу сейчас, когда 10 минут назад Вайнера забрали в близлежащий госпиталь с обширнейшим сердечным приступом. Бобо остался у его постели в палате интенсивной терапии. Это было в день визита Рика, и потому он тоже остался в палате. Он сидел в зале ожидания и читал сценарий, делая пометки. Прошло несколько часов. Когда аппараты прекратили работу, и врачи вышли, чтобы подтвердить, что Вайнер умер, Бобо с покрасневшими глазами вышел в зал ожидания. Он взял руку Рика;

– Я сидел там, потому что знал, что пришло его время, – сказал он, – и я решил, что когда снизойдет ангел смерти, я уговорю его взять и меня в дело заодно. Мое везение, правда? Я заснул в кресле и проспал все действо.

Рик обнял Бобо и проводил его в комнату. Они еще не дошли до места, когда услышали, как по громкоговорителю вызывали его имя:

– Ричард Райзман, телефон.

Он взял трубку в комнате. Бобо. Звонила Андрея:

– У Дориан кровотечение. Очень сильное. Она позвонила мне в офис, и я сразу приехала. Все утро мы пытались до вас дозвониться, но вас не было в комнате Бобо. Тогда я повезла ее к доктору. Он сказал, ей придется лежать в кровати до конца беременности. Все включая еду – тоже в постели. Ей можно на очень короткое время выйти в туалет и1ги принять душ. И все. Слушайте, она, конечно, душка, но я по натуре не няня и, к тому же, я должна быть в офисе каждый день.-

– Упакуй ее вещи и привези ко мне домой. Домработница всегда там. Дорин может разместиться в гостевой комнате, и в течение дня за ней будет уход. Если будет недостаточно, я найму няню на полный день.

– Будем у вас к тому времени, как вы вернетесь домой, – пообещала Андрея.

Кровотечение. Гарви Фельдман – юрист, забыл о выкидышах, никогда не обсуждал

преждевременные роды, рождение мертвого ребенка – такого рода вещи, которыми может закончиться любая беременность. Рику тоже такое просто не приходило в голову. Он забежал в офис в Universal взять несколько сценариев. Их необходимо было прочесть, и поторопился домой.

С облегчением он увидел, что Дорин уже в постели и обрадовалась ему. Выражение виноватости застыло на ее лице, а маленькие ноги лежали на ворохе подушек.

– Мама будет несчастна, когда об этом услышит, – сказала она.

– О кровотечении?

– Нет, из-за того, что я буду находиться у вас дома. Она считает, мы не должны жить вместе, пока не поженимся, – она скорчила гримаску и рассмеялась.

– Очень забавно. Ты позвонила в школу? Сказала, что больше не сможешь посещать? -

– Да, – ответила она печально. – Все равно я собираюсь все читать. Жаль, что читать осталось не так много, а мне придется лежать целый месяц. -

Он пришел к ней в комнату прямиком из гаража, и все еще держал кипу сценариев, которые захватил прочитать дома. Кипу эту он бросил ей на кровать.

– Вот. Прочти это для меня. Я должен начать работать на уик-энде. Скажешь мне, какие хорошие, а какие – дрянь.

– Правда? Вы не шутите? Вы, действительно, хотите, чтобы я прочла сценарии, и по ним вы сделаете фильмы? По некоторым ... и?

– Конечно, – он сел у нее в ногах на кровати, – сделаешь это для меня?

– Для вас, да, – ее маленькое, розовое личико было очень серьезно, а светлые ресницы за очками отчаянно мигали. – Но держите в уме, – добавила она, – если я буду критиковать, это потому, что я – студентка класса классической литературы.

– Непременно приму это во внимание.

– о, большое-большое спасибо, – в голосе ее появилась даже надменность.

Она открыла голубую обложку верхнего сценария и прочла заголовок:

– Вот здесь один может стать чудом для вашей карьеры. Называется "Рука судьбы". Думаю, я начну с него, а потом все остальное. -

Он направился к двери.

– Что на обед? – спросила она.

– Спрошу Нелли, – ответил он.

– Нелли рано ушла домой. Ее мама заболела.

Вее ясно. Обед придется готовить ему.

– Какую ты хочешь пиццу? – спросил он.

– Вы будете кормить пиццей женщину, чье тело ответственно за вашего ребенка?

– Хорошо, приготовлю салат, – ворчливо согласился он.

– Не забудьте, там должен быть протеин, – крикнула она ему вслед.

Стоя в одиночестве на кухне, он ухмылялся, пытаясь представить, что за персона будет ребенок у этой девочки. Крутоватой, розовощекой малышки. Умный, крутой мальчишка, который не полезет за словом в карман? Еще четыре недели и, если на то будет Божья воля, он будет держать маленькое создание в своих руках.

Несколько вечеров спустя Дорин, уснувшая над одним из сценариев, была разбужена звонком в дверь. Врач разрешил ей ходить в ванную; входная дверь была не дальше, и она решила посмотреть, кто пришел. Кто бы ни стоял за дверью, этот человек делал много шума: медный звонок дребезжал без конца. Она не могла найти халат, старый халат Рика висел на двери, и она набросила его на ночнушку и поспешила посмотреть, что там такое срочное.

Женщина, стоявшая в дверном проеме была так ослепительна, по крайней мере, на взгляд Дорин что конечно, это была звезда кино.

– Мистер Райзман дома?

– Нет, – ответила Дорин.

– А скоро придет?

Дорин кивнула. Женщина двинулась вперед, оттеснив Дорин в гостиную.

– Подожду здесь, – она плюхнулась в кресло, подняла журнал и начала пролистывать его:

– Скажу тебе вот что, – она даже не взглянула на Дорин, – я, пожалуй, выпью скотч с водой.

– Прекрасно, – Дорин согласилась и уже хотела было вернуться к себе в комнату и забраться в постель, когда блондинка произнесла:

– Приготовь мне, о'кей?

– Я не знаю, что такое скотч, даже если ты сделаешь его для меня. Делай сама, – и ушла к себе. -

Несколько минут спустя она услышала громкий голос дивы и поняла, что та, должно быть, говорит по телефону, потому что других голосов не было слышно. "У...о, а что, если она делает звонок на далекое расстояние?" – подумала Дорин. – "Это же очень дорого. Что если Рик даже не знаком с ней, а я впустила ее в дом?! Лучше, я не буду спускать с нее глаз".

Она снова накинула халат и вернулась в гостиную. Женщина пила что-то алкогольное из фужера, который нашла в одном из шкафчиков, и курила сигарету. Окурок от предыдущей сигареты валялся в тарелке прекрасного китайского фарфора, которую эта леди достала из другого шкафчика, когда не нашла пепельницы.

– Я думала, что если буду ждать и не звонить, до этой задницы, наконец, кое-что дойдет, и он позвонит мне. И что ты думаешь, ни одного трахнутого звука! Дерьмо! Прошло целых три недели, потом я позвонила к нему в офис. И эта стерва, его секретарша, Андрея, каждый раз мне говорит: "Мона, ты же знаешь, как он занят". Потом я прочла, что студия вышвырнула его. Ну, ты знаешь, я такая мягкотелая, да? Я пожалела его и послала ему очень милую записку, а он на нее не ответил; я звонила ему домой, оставляла одно сообщение за другим на его трахнутом автоответчике, а он продолжал не звонить мне, потом я прочла в "Голливудском Репортере", что его взяли в Universal, и я послала ему цветы, чтобы поздравить, и, думаешь, он мне позвонил? Ноль! Даже ни одной благодарственной строчки от этой задницы. А Кати Бигард видела его на пляже в Малибу на прошлой неделе, и говорит, он, наверно, умирает или что-то такое, потому что он потерял в весе, а ты же знаешь, какой чушкой он всегда бьл,свинья! Стошнит, если увидишь его голым. Во всяком случае, я начала беспокоиться о нем, поспешила сюда, и эта служка, которая на него работает, открыла дверь, но не приготовила мне выпивку. Скажу тебе, мне осточертело все это. Слушай, это ...

Дорин услышала достаточно.

– Это не пепельница, – она выхватила тарелку с окурком куда та сбрасывала пепел.

Горящий пепел упал ей на руку, и она вскрикнула. Дорин выхватила у нее телефон:

– Он не задница и не свинья, а Андрея – не стерва.

Она схватила высокую Мону за руку и потащила к двери:

– Я не служка, а тебя сюда никто не звал, – добавила она, открывая входную дверь и выталкивая Мону.

До того, как ей удалось хлопнуть дверью перед лицом Моны с отвалившейся челюстью, та угрожающе запричитала:

– Кто, собственно, ты такая? Я расскажу обо всем Рику, и он уволит твою толстую уродливую задницу за то, что ты так со мной обращаешься. Говори мне немедленно, кто ты такая?

– Я, – Дорин развязала поясок на халате Рика.и он упал на пол, – мать ребенка Рика, – выпалила она в лицо оторопевшей Моне.

И закрыла дверь. Дорин запомнила, как мама однажды объясняла ей, как вести себя с мужчиной: сначала накорми мужчину, а потом сообщай ему неприятную новость. Она подождала, пока они закончили обед, приготовленный Нелли, и уже собирались включить TV, послушать новости. И вот тогда она рассказала ему о визите Моны. Он не проявлял особого интереса, пока она не дошла до конца. И, к удовольствию Дорин, громко расхохотался. Это было огромным облегчением. Ему, без сомнения, доставило удовольствие вообразить, как маленькая Дорин выталкивала Мону за дверь.

– Извини, что я смеюсь, – он надеялся, что смех его не обижает Дорин, его распирало от веселья.

В Universal дела шли как нельзя лучше. Все новые проекты вызывали в нем интерес, через 6 месяцев один из них, без сомнения, окажется в деле, он станет работать в мире, где чувствует себя наилучшим образом: работа с актерами, съемка кадров человеческого поведения, моменты истины. Здесь ему было комфортнее всего.

Один сценарий держал его на крючке. Больше других. Ведущий характер – блестящий ученый, открывший средство от рака, и баталии, которые он выдерживает с жутковатым миром людей, не желающих внедрять средство, не желающих его признавать.

– Роберт Редфорд, никто другой, – сказала Дорин, закончив читать сценарий. – Может, сможет вытянуть и Клин Иствуд, если вы будете режиссировать.

Иногда Рик подавлял смешок, когда она вот так рассуждала Со времени, как она стала читать сценарии, язвила она, как агент Уильям Морис.

– Редфорд – великолепно, – продолжала Дорин, – потому что герой должен обладать такой харизмой все женщины в фильме должны влюбляться в него.

– Пошлю его агенту, – согласился Рик.

– Умно поступите, – Дорин взяла следующий сценарий.

До рождения ребенка оставалось две недели, и в эти дни она скользила из комнаты в комнату, из одного кресла в другое. Самым большим событием дня было включить TV и смотреть "Jeopardy".

– Что за тюрьма Soledad? – слышал он, как громко спрашивала она, отвечая на вопрос состязающихся.

– Кто был Джанетто?

Когда она отвечала неправильно, она говорила себе: "Дорин, ты такая глупая!".

– в прошлом году в школе у нас была дискуссия об идеальном мужчине, – сказала она однажды вечером. – Догадайтесь, кого я выбрала?

– Алекса Требека. Он очень умен, а для меня это самое важное.

– У меня две степени бакалавра и два мастера, – Рик почувствовал, что ревнует к ведущему TV-шоу.

– Знаю. Когда мне сказали, что я встречусь с вами, я поехала в библиотеку в Канзас– Сити и прочла все о вас в такой большой книге о кинодиректорах. Она вышла несколько лет назад. В ней все детали вашей жизни. Все о вас, ваших родителях, о дяде Бобо с их фотографиями в молодости.

– Канзас-Сити очень далеко от того места, где ты живешь, – заметил он.

– Ну и что. Те другие, которым меня представил мистер Фельдман, они не очень умны, я поэтому не выбрала их.

Ложь. Она думает, ей нужно скрыть от Рика. Ему хотелось потянуться, дотронуться до нее, до ее волос и сказать, что он знает правду, знает, что произошло с той парой, и для него это не имеет ни малейшего значения. Но то, как она выпятила челюсть, удержало его, он решил, пусть она перепишет неприятную историю отвергнутой будущей мамы так, как она того хочет.

– Поэтому тоже я ездила в Канзас-Сити, чтобы узнать о вас.

– И как я там котировался? – спросил он.

– Неплохо.

Сид Шайнберг позвонил в тот вечер сказать, что Роберту Редфорду не только понравился сценарий, но он хотел бы встретиться 15-го, то есть меньше, чем через неделю, и Рик возбужденно поведал об этом Дорин. Она кивнула.

– Поезжайте.-

В прошлый раз на приеме доктор снабдил Рика бипером.

– На случай, – объяснил доктор, – если у Дорин начнутся роды, а вас не будет в офисе, и вы нам срочно понадобитесь.

Каждое утро, отправляясь на работу, Рик прикреплял бипер к ремню.

– Никаких фальшивых вызовов, – пообещала ему Дорин. – Знаю, вы очень заняты. Я позвоню, если буду на сто процентов уверена.

Находиться в одной комнате с Робертом Редфордом, даже для Рика, который работал и знал многих знаменитых кинозвезд, было захватывающим. Своими глазами видеть это лицо, осанку, юношескую моложавость и понимать – это не имеет ничего общего с камерой, это реально.

– Он будет в городе только восемь часов, в 5:30 у него самолет, и на 6 месяцев он покидает страну. Ему очень понравился сценарий. Понравился герой и очень нравятся ваши работы. Есть несколько креативных пунктов, о которых он хотел бы поговорить.

Агент Редфорда сказал это Рику по телефону.

"Что за пункты?" – подумал Рик, – "Характер ученого сложный. Он невротик, выпивоха, может, Редфорду такое не нравится? Но, если это убрать – изменится сущность".