Текст книги "клуб аистенок(СИ)"

Автор книги: Нелли Кулешева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

– Ты имеешь в виду, Шелли стал серьезнее? Несомненно, – ответила Рути и почувствовала себя виноватой, что не ушла с ним.

– Вы вместе живете?

–Да.

– Привет, Квелер! – позвал кто-то из дома. Луи махнул в ответ, и Рути наблюдала, пораженная, что нет в нем никаких признаков величия, снисходительности, обычно сопровождающих успех в Голливуде.

Он оглянулся на Рути, и она уже знала, о чем он собирается спросить. О том же, о чем ее спрашивали раньше.

– Слушай, я знаю, это не мое дело, и, если ты сочтешь, что это грубо, просто скажи мне, и я заткнусь, но как это получилось?

Она прекрасно понимала, что он имел в виду, но ничего не хотела ему облегчать.

– Получилось что?

– Я имею в виду, это любовь, роман или что-то другое?

– Ты прав. Не твое это дело. Он – мой лучший друг. Самый близкий в этом мире. Я люблю его больше, чем кого-нибудь любила или полюблю, но каждый из нас спит в своей спальне, и между нами нет секса.

Лицо Луи осталось бесстрастным.

– И это о'кей, – сказала ему Рути.

– Ма...а...а..., – внезапно закричал Сид, и, вскочив, Рути побежала к плошадке, где сын ее орал, скатившись с горки, потому что какой-то большой мальчик только что поддел его ногой. Она подхватила его и, прижав, стала утешать и целовать. Через несколько минут малыш вытер свое лицо об ее блузку и, вывернувшись из ее рук, снова помчался играть.

– Мы едем домой скоро, дорогой, – вслед ему крикнула Рути. – Через несколько минут едем домой к папе. Пойду поищу, кто бы нас подвез.

– Я подвезу вас.

Повернувшись, Рути увидела, что Луи Квелл тоже стоит у площадки позади нее.

– Разве ты живещь где-то недалеко? Разве тебе по дороге.

– Да ничего. Я не против прокатиться.

Он, по правде, обхаживает ее. Клеится. Если бы он только знал, что происходит в ее жизни! Если бы знал, что Шелли часто просыпается по ночам в поту, и что, несмотря на уверение врачей о ее и Сида здоровье, каждая сыпь или каждый жидкий стул вызывают у нее панику.

"Луи, Луи", – думалось ей. – "Этот флирт – милый рождественский подарок, но сейчас в моей жизни нет места ни для чего. Я работаю на сукиного сына, которого ненавижу, прихожу домой и воспитываю сына, и я люблю Шелли Милтона. Ничего больше в моей жизни нет". Но когда она подхватила сопротивляющегося Сида, поблагодарила хозяина, и когда Луи Квелл, приобняв ее правой рукой и повесив сумку с "памперсами^?^ через левое плечо, повел ее к парковке, чувствовала она себя хорошо.

– Вы Рути Циммерман? – спросил служащий парковки.

–Да.

– Ващ муж оставил сидение для ребенка, – из закутка рядом с телефоном служащий достал сидение. Когда бьюик седан вывели, Луи поставил детское сидение на заднее, Рути посадила на него Сида и застегнула на нем ремни. В машине была коробка аудиокассет Уильяма Фолкнера с отрывками из "Когда я лежал, умирая" и Рути сказала:

– Догадываюсь: у тебя нет Вини-Пуха и Медового дерева или чего-то в этом роде.

– Нет, – Луи улыбнулся славной улыбкой, – но буду рад их заказать.

– Ты все еще работаещь на Зева Райдера? – спросил Луи.

– К сожалению.

– Он бездарный сукин сын.

– Я бы выразилась покрепче.

– Он ненавидит женщин, евреев и геев. Меня поражает, как вы двое выживаете там так долго.

– Выживаем?! Он уже уволил Шелли и постоянно ищет предлог уволить меня. Каждый день – борьба.

– Хочещь работать в одном из моих шоу? Не против встречаться со мной, влюбиться и выйти за меня замуж?

Луи шутил, но Рути стало не по себе оттого, что все это слышит Сид. Может, потому что она мечтала, что кто-то произнесет эти слова. Кто-то, кто вдруг появится и спасет ее от мути, в которой она жила изо дня в день.

– Да, конечно, – отозвалась она.

Они подъезжали к ее дому.

– Я серьезен на-счет этого, – сказал он, – давай как-нибудь пообедаем. Я не стану к тебе приставать. Обещаю.

– Мне надо идти, Луи, но спасибо, что подвез.

В гостиной Шелли переключал TV с одного канала на другой.

– Кто подвез тебя? – спросил он.

– Луи Квелл.

– Что эта богатая задница говорила?

– Передал тебе еамые лучшие пожелания.

– Папа, пойдем, поиграем.

– Давай, – откликнулся Шелли, но не сдвинулся с места.

– Давай, откроем подарки. Мы не должны придерживаться правил, – предложила Рути, – мы же евреи, – Может ,хоть это отвлечет Шелли.

– Папочка! Открой подарки! Мы – евреи, – Сид забрался на колени Шелли.

Шелли ухмыльнулся его невинному голоску.

– Думаешь, стоит? – поддразнил он Сида.

– Да...а...а! – заорал Сид с энтузиазмом и побежал к елке. Рут и Шелли пошли за ним и наблюдали, как он срывал оберточную бумагу со своих подарков.

Говорящая птица и аэроплан на колесах. Гараж с машинами, аэропорт "Пего" и все фигурки из "Звездных войн". И еще детский проигрыватель. Потом Шелли открыл свой подарок от Рути: персональный компьютер IBM и лазерный принтер. Они всегда записывали свои скетчи ручкой на блокнотах, когда работали на шоу, где всегда была машинка. Сначала они печатали свои черновики на старенькой переносной машинке, а потом платили машинистке, чтобы она аккуратно все перепечатала. Сейчас, уставившись на них, стояла современная технология 1990г.

– Счастливого Рождества! – произнесла Рути, сознавая, что подарок слишком шикарный. Но и что из того? Шелли достал из коробки руководство пролистал и в удивлении потряс головой.

– Шелл, я знаю, это немного запутанно, но лучшая часть подарка в том, что я наняла из компьютерного центра человека, который будет приходить по вечерам и обучать нас. Замечательная женщина, она работала со многими писателями и будет объяснять на простом английском, а не компьютерными терминами. Клянется, что через пару лет мы вообще будем удивляться, как могли жить без компьютера.

Шелли положил толстое руководство на кофейный столик и склонился над Сидом, который лежа на животе, играл со своими машинами, используя столик, как тоннель. Рути, все еще держа в руке свой первый неразвернутый подарок, наблюдала, как Шелли прошел в свою комнату. Она пошла за ним.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

Он сидел на кровати, глядя на балконную дверь.

– О том, что через пару лет меня, скорее всего, уже не будет. Почему ты думаешь, уголок для подарков Сида высотой в 3 фута? Я накупил ему подарков, которых ему не переиграть до 12-ти лет. Я не хочу тратить время, оставшееся мне на обучение компьютеру.

– Это не займет много времени. Ты научился работать с видеокамерой, и пока ноешь и скулишь – мог бы научиться и совершенствоваться. И "спасибо", обыкновенное "спасибо" не повредило бы, – она уже намеревалась выйти из его комнаты, но вбежал Сид с подарком, с которого только что сам снял оберточную бумагу: Ninja Turtle ружье, и он нацелился на Рути, – й.. .й.. .я.. .я, – завизжал он.

– Еще один удовлетворенный покупатель, – и.менно этого мне не доставало, – произнесла Рути.

В гостиной она открыла подарок от Шелли. Профессионально сделанную фотографию Сида. Вдвоем они ходили в фотостудию украдкой от Рути, и Шелли потом вставил фотографию в античную рамку.

– Я люблю тебя, – сказал Шелли, входя в гостиную.

– Я тоже мамочку люблю, – Сид крепко обхватил ногу Рути.

Рути прижала фотографию к груди: она так сильно любила их обоих, что готова была разрьщаться. Но одновременно она представила себя в постели с Луи Квеллом и спросила себя, как ей будет с ним.

В конце Рождества клуб здоровья Элейн был открыт, и, забросив Роуз к маме, она поехала в класс аэробики. Рок-музыка играла так оглушительно, что она чувствовала, как под ногами вибрировал пол. Она всегда становилась в передний ряд, потому что любила видеть себя в зеркале, когда исполняла упражнения. Исполосованное внутри из-за болезни, тело ее снаружи было совершенным, зеркало отражало удлиненные прелестные формы. "Спасибо хорошим генам", – думала Элейн. Мама ее, никогда не носившая ничего утягивающего, не изнурявшая себя упражнениями и даже долгими прогулками, все еще обладала стройным, подтянутым телом.

– Руки вверх; и вход ...и выдох. И снова вдох, леди, ноги в стороны, согнуть колени и потянуться.

Скверным будет Рождество без Митча. В прошлом году они купили елочные украшения "Первое Рождество бэби" и взяли Рози в May Company посмотреть на Санта Клауса. В этом году Элейн даже елку не покупала. После класса аэробики она заедет за Рози, привезет домой, накормит и уложит спать. А потом, подумала она, у нее будет время для празднования. Она жива, хороша и у нее есть дочь. Спасибо небесам за все эти дары.

Когда тяжелая часть класса аэробика шла вовсю, она почувствовала какой-то предупреждающий стук внутри, хотела перестать делать упражнения, попрощаться с учителем и тихонько ускользнуть. Но все-таки заставила себя остаться, через несколько минут вошла в ритм и настроение ее поднялось. Она где-то читала – во время упражнений в мозг выделяется какое-то вещество. Что бы там ни было, к концу занятий она чувствовала себя сильной и способной справиться со всем.

– Она – рыбка золотая, – открывая дверь похвалила Рози бабаушка.

Рози приход мамы проигнорировала, сидела и играла в музыкальный ящик у небольшой елки. Такую маленькую елку Маргарет Дун покупала с тех пор, как умер ее муж, будто заявляя,что одинокой женщине елка нужна вполовину меньше.

– Ее отец звонил сюда, – тихо и спокойно рассказала мама Элейн, – сказал, что звонил тебе, но когда не застал вас, решил, что, скорее всего, ты в школе, и он позвонил сюда.

– Да? – Элейн понимала, что ступает по тонкому льду. Понимала, что если в скором времени они с Митчем не вернутся к нормальной семейной жизни, ее опека над Рози обратится в ограниченную привилегию, за которую ей придется сражаться в случае развода. Митч потащит ее в суд, и лишь Богу известно, что он там наговорит о графике опеки над ребенком, которую всегда именовал "моя дочь".

Кивком Маргарет пригласила Элейн пройти в гостиную, где, сидя в откидывающемся кресле, просидела весь день, наблюдая за играющей малышкой.

– Выпьешь со мной? – Маргарет жестом показала на бутылку.

Элейн редко пила: для диабетика и это было опасно. Иногда с Митчем она выпивала фужер шампанского, пытаясь расслабиться в те времена, когда старалась забеременеть или когда они праздновали.

– Нет, не думаю, что могу, – но выражение на мамином лице заставило ее передумать.

– Чуть-чуть? – спросила Маргарет.

Канун Рождества. Завтра утром Элейн и Рози откроют подарки, присланные друзьями и игрушки, которые она купила малышке. Потом Митч придет за крошкой, чтобы отправиться с ней в дом одной из сестер, куда соберутся все их семьи. Все они будут рады, подумала она, что ее среди них нет. Потом, поскольку она уже обещала, ей придется пойти на рождественскую вечеринку к своей подруге Шарон. Через все это надо пройти и вступить в новый год. "Не надо питать никаких особых надежд на праздники", предупреждала Барбара Сингер. "Ну, что ж, по крайней мере, я выпью бокал шампанского с мамой".

– Давай, – согласилась она.

– Сейчас мы обе одиноки, – наливая бокал сказала мама. – что касается меня, мне нравится быть одинокой.

– Хочешь этого ребенка? Тогда тебе придется взять и Митча в придачу. Иначе, как пить дать, он отберет ее у тебя.

– Он так сказал? – насторожилась Элейн.

– Милая, ты забыла, я работаю в офисе, специализирующемся на разводах. Я повидала респектабельных мужчин, которые превращаются в изрыгающих огонь маньяков, когда дело касается собственности, о существовании которой они даже не подозревали, пока юрист не присоветовал им отстаивать ее: колода карт, вилка для рыбы, один даже поставил ружье на свою жену, пока она не отдала ему кольца для салфеток из папье-маше. Можешь вообразить, что происходит, когда дело касается детей?

Элейн сделала глоток: вино было вкусное. Она так не привыкла к алкоголю, что, сделав еще глоток, почувствовала, как по телу разлился огонь. Когда Рози вскарабкалась ей на колени, она поцеловала ее макушку, втянула в себя сладкий детский запах и почувствовала себя совсем беспомощной. Вся энергия, приобретенная в классе аэробики, улетучилась.

– Мама, что ты делаешь на Рождество?

– Не знаю. Женщины из офиса приглашали меня. Но ты же знаешь, я не очень люблю всякие вечеринки и, скорее всего, не пойду, останусь дома.

– И не надо. Ты права. Мы сейчас обе одиноки, но так не должно быть.

Раздался щелчок, и удивленный вскрик Рози, когда она ударила по крышке музыкального ящика, и снова запустила его.

– Давай, я куплю индейку и сладкий картофель – я знаю, ты его любишь, – и мы пообедаем и отпразднуем Рождество у меня. Я тоже не хочу никуда идти. Митч принесет Рози назад в 7:30. Пожалуйста, скажи "да".

Маргарет Дун помолчала, сделала еще глоток вина, и Элейн тоже сделала глоток и, наконец, Маргарет ответила:

– При одном условии.

– Каком?

– Я приготовлю в духовке яблоки на десерт.

Печеные яблоки. Десерт, который Элейн любила и могла есть без чувства вины. Десерт, который мама начала готовить для нее, когда у Элейн был диагностирован диабет. Жест любви.

– Решено, – согласилась Элейн.

Она не будет одинока, когда Рози и Митч уйду в гости без нее. И, может, они с мамой укрепят отношения. Обе эти мысли грели ее.

Это началось, когда она была в пути. Покалывание во рту. " Боже мой", – подумала она, – "я должна остановиться, купить и принять лекарство". Но рядом сидел ребенок, к тому же, она не была уверена, где остановиться. Уже поздно она коснулась волос: голова ее была мокрой. Она вся в испарине. Может, свернуть на одну из этих боковых улочек ... Очень трудно удерживать руль ... но дочь сзади ... и она сумела ... По крайней мере, машина ... Красный свет. За ней ...красные огни. Нет. Ногой она надавила на газ, чтобы уйти от красных огней. Но они оставались с ней, следовали за ней, а потом откуда-то громкий голос скомандовал: "Остановись". На минуту она забыла, как это делается. Потом сильно повернула руль, слегка протаранив машину, и надавила на тормоз. И рука, уже в боли, потянула на запасной тормоз. Фигура полицейского, слабо различимая от застилающей глаза пелены, приближалась к ней. Он появился, чтобы спасти ее, потому что она проваливалась, проваливалась. Полицейский стоял у окошка.

– Добрый вечер, мэм. У вас, кажется, проблема?

Элейн трясло, и она сползла к рулю.

– Пожалуйста, предъявите права.

"Где же права? Сумочка. Да".

– Ум ... я

– Мэм, пожалуйста, выйдете из машины.

– Ребенок, – все, что она выговорила.

– С ребенком все будет в порядке, – заверил ее офицер, открывая дверцу, и она на ватных, подкашивающихся ногах сумела выбраться и стала рядом.

– Полегче, леди, – сказал он, выпрямляя ее.

Из своей машины вышла женшина-полицейский и подошла к машине Элейн. Выключив мотор, она стала мягко говорить с Рози. Элейн расслышала, как ее попросили постоять на одной ноге – она знала, что неспособна это сделать, даже если он будет поддерживать ее, – закрыть глаза и дотронуться пальцем до носа. Нет. Мама. Митч. Помогите. Инсулиновая реакция. Ей бы следовало поесть, прежде чем заниматься аэробикой. Доктор предупреждал ее.

Полицейский надел на нее наручники, усадил на заднее сидение полицейской машины и что-то говорил о Роуз: что она поедет с женщиной-полицейским, и та позаботится о ее машине. Элейн трясло, и она все еще была неспособна объяснить, что она не пьяна, находится рядом со смертью. Она не помнила многого из того, что было дальше: только это было чудо, что они привезли ее в участок, где был медик, который мгновенно понял, что у нее инсулиновая реакция. Он напоил ее апельсиновым соком, и это нормализовало ее сахар в крови. Не пьяный водитель,– инсулиновая реакция. Мало-помалу мир сфокусировался частично, и, когда она почувствовала, что способна встать, а потом ходить, они принесли ей Рози, которая закричала "ма...а...а...а...ма", увидев ее, потом уткнулась лицом ей в шею и заплакала.

Несколько минут она посидела, держа малышку, пытаясь решить, что делать. Рождество в полицейском участке. Все, чего ей хотелось сейчас, быть с Митчем. С Митчем и Рози – ее семьей. Из платного телефона-автомата она позвонила Бетси. Когда та ответила, Элейн услышала громкую музыку и громкий смех.

– Бетси, – произнесла Элейн в платный телефон в полицейском участке, держа малышку и глядя на троих, ожидающих своей очереди к телефону, – пожалуйста, позови к телефону Митча.

– Кто его спрашивает? – у Бетси всегда была сволочная нотка в голосе.

– Его жена, – ответила Элейн.

Она продолжала слышать громкий смех и музыку, обводя взглядом полицейский участок. Пара шлюх примостилась у письменного стола. Митч долго не подходил к телефону, и Элейн начала воображать, будто сестры удерживают его, наставляя, что сказать ей.

– Алло, – он, наконец, подошел, и, услышав его голос, она была так тронута, так взволнована, что ей пришлось поймать дыхание, чтобы заговорить.

– Это я, – произнесла она, – я в полицейском участке. У меня была инсулиновая реакция, а полицейский, остановивший меня, решил, что я пьяна, они арестовали меня. Роуз в порядке. Со мной тоже все в порядке. Но. Митчи. в те несколько минут, когда я думала, что умираю, я поняла, что единственное, чего я хочу – быть с тобой, я скучаю по тебе, я люблю тебя, и ни одной минуты своей жизни не хочу быть без тебя. Что касается Джеки, мы должны обдумать и решить, что делать. Вдвоем мы все обдумаем! Надеюсь, я смогу с Рози добраться до дома, но я хочу, чтобы ты тоже приехал туда, чтобы мы смогли обо всем поговорить.

– Малышка, – сказал он, – я уже там.

– Митчи, я люблю тебя, – сказала она.

– Бог знает, Элейн, я схожу по тебе с ума.

Прежде чем Маргарет Дун на следующий день приехала на рождественский обед, она была предупреждена своей дочерью, что вечер будет несколько иным, отличным от того, что они планировали прежде. И она испекла четыре яблока.

41

Газетный киоск аэропорта был украшен к Рождеству, и на задней стенке размещались журналы, на обложках которых красовалась Кейт Суливан в разных позах и нарядах. Н а обложке журнала Los Angeles она была в красном свитере, красных колготках и шляпе Санта Клауса. Фотографии ее были везде, потому что выходил филь.4 с ее участием "Леди навсегда" – некогда бывший проект Рика, так говорилось в экстренном пресс-релизе студии. Реклама и паблисити везде, она, к тому же, была директором фильма. Вчера вечером, переключая каналы, он видел ее повсюду: на CNN, на "Развлечения вечером" и других, других.

Вы в первый раз выступаете в качестве директора? – спрашивали ее.

Лари Кинг, Лиз Гиббонс, Уэнди Таш – Кейт Суливан получила именно то, что хотела. Не Рик будет указывать ей, как играть. Она создала ситуацию такую невыносимую для него, что принудила уйти. И тогда она смогла сказать:

– Ну что ж, поскольку никого не осталось, мне придется быть самой директором.

Какое это имеет значение, подумалось ему. Как только праздник закончится, он вернется в холодную аудиторскую, где провел последние несколько недель и где проведет следующие несколько месяцев, делая свой собственный новый фильм. И эти месяцы напряженной работы будут прерываться лишь когда няня с Давидом будут навещать его на работе, да полуночными обедами с Пэти,-которая относится с пониманием к стилю жизни кинорежиссера, потому что была женой кинорежиссера Чарли Фола.

Пэти – благослови Бог ее прелестное лицо – такая надежная. Иногда вечерами она лишь появляется с корзиной для пикников, в которой всякая снедь, ею приготовленная. И она не только подкармливает Рика, но и всю его команду. Потом ускользает, оставив цветок или забавную записку. Няня Давида говорила, что Пэт проведывает и Давида.

Когда съемки закончатся, Рику остается пройти агонизирующий процесс, "постарайся– об-этом-не-думать", пока фильм не будет выпущен, и ему не станет известно, наконец, мнение публики и критики. Какое это имеет значение. В это утро он 3 часа пролежал на животе в своей гостиной, прокладывая электропоезд под огромной елкой. Такого рода вещи казались ему сейчас важными.

Потом, когда счастливый Давид наблюдал, как поезд набирает ход и пролетает мимо миниатюрных деревенек вскрикивая и хлопая в ладоши, Рик сделал попкорн, и то, что Давид не съел, нанизал на нитку. Длинная получилась нитка. Рик поднял сына, чтобы тот сумел повесить нитку на лапы елки, потому что так делали его родители, когда он был маленьким.

После ланча они званы на детскую вечеринку. Рик выкупал Давида, одел, сам принял душ, оделся, и они забрались в машину. В садике перед домом разгуливали живые олени, а задний двор был полон импортного снега, который благодаря холодной погоде не таял. Актер в одежде Санта Клауса раздавал детям подарки, и прелестные девушки в нарядах эльфов разносили закуски. И везде были знакомые лица.

Давид занимал свое обычное место на плече Рика, свысока обозревая толпу. Гости заговаривали с красивым мальчонкой, когда Рик останавливался обсудить последние проекты с агентом из САА и Дисней-Лэнд. Потом у одного из буфетов Рик сделал себе бутерброд из ростбифа на маленькой булочке, быстро проглотил, сделал бутерброд с ветчиной и, поглощая его, фрукты передавал Давиду, а тот жевал, и coуc стекал с его подбородка прямо Рику на голову. Когда прехорошенькая, молоденькая актрисочка потянулась за спиной Рика к салфетке, в которой были завернуты серебряные столовые приборы, он подмигнул:

– Наверное, это ананасовый сок у меня на лбу делает меня привлекательным, разве не так?

Девущка невидяще взглянула на него, потом па Давида, потом снова на Рика и произнесла:

–А...а...а ваш внук – очень хорош.

Рик громко хохотнул, оценив шутку, оглянулся посмотреть, кто наблюдает. Он попытался определить, кто подстроил, чтобы девушка сказала ему такое, но никого, кого бы он знал, не было. Она совсем не шутила, и в ее понимании он, конечно же, был в возрасте деда. Но, честно, его это не задело.

– Знаешь, что? – сказал он Давиду, когда девушка отошла, – думаю, пора нам ехать в аэропорт.

– И посмотреть самолеты, – тут же согласился Давид.

Сейчас они вдвоем стояли на том же самом месте, где давным-давно, в другой жизни, Рик один ожидал самолет с беременной Дорин. В то время она была розовой пампушкой– девочкой и, конечно, он понимал, что с тех пор она должна измениться, но совсем не был готов к той девушке, которая прошла через ту же дверь сегодня. Что-то в ее внешности – гораздо драматичнее, чем прожитые годы – сразило его. Вся она: ее осанка, выражение ее глаз – было осанкой побитой жизнью, уставшей женщины. Встретившись с Риком глазами, она слегка кивнула, но глаза ее остались сухими, несчастными, На годы старше, умудреннее, в них напрочь отсутствовала живость той девчонки. Увидев рядом с Риком Давида, она округлила глаза, но сразу же их заволокла боль. Рика тут же охватило сожаление: он понял, что его надежда на этот визит была глупой, а, может, даже жестокой ошибкой.

– Здравствуйте, ребята, – произнесла она, даря им лучшую из своих улыбок, и слегка приобняв Рика. Давид сгреб папину штанину и спрятался за его ногой.

– Застенчивый парень, а? – Дорин присела, и. когда Давид, выглянув из-за ноги, повторил "застенчивый парень", она счастливо вскрикнула: – Он говорит уже как большой!

В машине она сидела сзади с Давидом, держа его крошечную руку в своей, но почти не разговаривала с Риком.

– Как дядя Би? – спросила однажды, и Рик рассказал ей все о жизни и болезни старика, его друзьях, глядя в зеркало заднего обзора, чтобы видеть ее реакцию, но, по большей части, она безразлично смотрела в окно.

Дома она распаковала подарки и сложила под елку, а потом на кухне помогла Рику с обедом, а Давид часами не отпускал ее руки, впечатляя ее своим словарным запасом. Он болтал и болтал и развлекал себя, сдирая очки с ее лица.

Когда первая сервировочная вилка легла на стол, и готовый обед шкворчал на плите, раздался звонок

– У.. .у.. .у, – закричал Давид, стрелой несясь к двери.

Бог мой! Для глаз Рика это было потрясающее зрелище: все они в дверях. Что еще в мире заставит плясать твое сердце, как не лица тех, кого любишь?

Шел дождь, и они поспешили внутрь. Говард и Мейер и красотка-блондинка, невеста Мейера – Лиза, держали подарки, обернутые в яркую бумагу. А сногсшибательная Пэти в ярко-красном пальто держала под руку Бобо. Но самое замечательное было, когда Давид залепетал "дядя Бо...о...о...бо", а Бобо хохотнул ему сердечным хохотом и сказал:

– Хайя, бойчик.

"Это лучший вечер в моей жизни", – подумал Рик. помогая им с пальто и представляя Дорин молодым людям и Пэти. "У меня есть семья. Система поддержки". Так говорила Барбара Сингер.

Рик взглянул на Дорин, зардевшуюся, вытиравшую руки о полотенце, заправленное в пояс брюк. Бобо тепло приветствовал ее, и она мило и СПОКОЙНО ответила, но с Лизой, Пэти и молодыми людьми она была неуклюжа. Несколько раз она назвала Пэти миссис Фолл, и Рик слышал, как та мягко поправила ее: "Зови меня Пэти".

Говард сразу занялся компьютерными играми – подарок друзей – и зачарованно нажимал на клавиши. Скоро рядом с ним сидела Дорин, и Говард разрешат ей тоже поиграть, и они смеялись. Лиза ахала и охала над Давидом, а Мейер мерился с ним силами. Рик резал индейку, Пэти выкладывала куски на блюдо. Когда принялись за еду, Рик облегченно заметил, что Дорин оживленно болтает с ребятами и Лизой. Да, с ней все в порядке: она сидит рядом с высоким стульчиком Давида и вытирает клюквенный сок с его подбородка.

– Парень – гений, – похвалил Давида Говард, – знаете ту игру, где разной формы отверстия, и надо блоки поставить правильно в эти отверстия. Парень ни разу не промахнулся, да, Давид?

– Это потому, что у него прекрасные гены, – рассмеялась Дорин.

Бобо и Пэти разболтались тоже, и Рик решил, что настало время сказать то, что он хотел. Ложечкой он постучал тихонько по рюмке.

– Внимание, пожалуйста. Знаю, как только мы опустошим стол, все помчатся к елке за подарками, но есть один подарок, который я хочу отделить от других, потому что за этим столом сидит человек, очень много сделавший для меня в этой жизни, и мне хочется подарить ей подарок, которого под елкой нет.

Уже вытаскивая подарок из кармана, он боковым зрением поймал лицо Дорин, и по тому, как она зарделась и по ее полуулыбке понял, она подумала, что он имеет ее в виду. И когда поймет, что ошиблась, ей будет больно. Взглянув же на Пэти, знал, что должен продолжать и вытащил коробочку из кармашка рубашки, взглянул на Пэти и сказал то, что было у него на уме уже долгое время:

– Если хочешь, ты можешь еще подумать, и тогда у нас будет долгое обручение, но мне хотелось бы попросить тебя выйти за меня и Давида замуж.

Последовала минута шоковой тишины, потом оба сына рассмеялись:

– Вот это да!

– Как романтично! – восхитилась Лиза.

– Благодарю Бога, что дожил до этого дня, – усмехнулся Бобо.

Пэти открыла коробочку посмотреть на бриллиантовое кольцо, выбранное Риком после долгих консультаций с ювелиром. Глаза ее сверкнули ярке, чем бриллиант, когда она ответила:

– Ты – абсолютный сумасброд, и мне потребуется много времени, чтобы решиться, может, лет 40 или 50. Но в данную минуту перед Богом и всеми я хочу признаться, что я выйду замуж за вас обоих.

Он встал, она встала, и они обнялись. Мейер поднял Давида с высокого стульчика и сжал в счастливом объятии, и Рику показалось, будто он сказал:

– У меня появился еще один брат.

Потом Пэти, взволнованная, подошла к Бобо и обняла старика, который растянул рот в счастливой усмешке. Сыновья обняли мать, а Мейер сказал:

– Папа был бы рад, узнав об этом выборе. Он любил тебя, дядя Рик.

А Лиза обняла Пэти со словами:

– Может, нам сделать двойную свадьбу?

И Бобо откликнулся:

– Только побыстрее, я очень стар.

У Дорин, наблюдавшей за этой сценой, будто она смотрела кино, на лице была улыбка, но когда Рик подошел обнять ее, он почувствовал, как напряглось ее тело. "Может", – подумал он, но слишком поздно, – "делать предложение сегодня, когда она здесь, было неверно". Он надеялся, что она обрадуется за Давида, у которого появится взрослая опытная мама. А может, наоборот, она испугалась, что нависнет угроза ее отношениям с Давидом.

– Она будет ему хорошей мамой, – произнесла она, когда они снова расселись.

Рик едва мог дождаться, когда все начнут открывать свои подарки. Говард был зачарован компьютерами, он все еще пользовался стареньким Эппл 2, и Рик купил ему новый Macin Fosh, 35 мм камеру, о которой тот мечтал, да еще купил две линзы.

Бобо относил себя к щеголям, i-i Рик и Пэти накупили ему много красивой и теплой

одежды, включая шикарный халат от Neiman-Marcus. В таком халате он мог щеголять перед дамами, когда ему будет трудно или он почувствует себя слишком усталым, чтобы одеть костюм.

Что касается подарков для Давида, Рик просто свихнулся. Лошадка, дом, гимнастические снаряды для лазания во дворе, джип, куда малыш мог забраться и путешествовать с помощью своих ножек, и огромный кит, на котором можно восседать в плавательном бассейне.

Отчаянно счастливый в этот вечер, Рик спрашивал себя, было ли у него когда-нибудь такое восхитительное Рождество? Иногда обед в ресторане с Бобо, но по большей части, вечеринки, наподобие той, какую они сегодня с Давидом посетили днем. Вечеринки, на которых люди пожимают друг другу руки, и очень искренне глядя друг другу в глаза, повторяют "мы – семья", но плевать они хотели на такую семью, если только их не связывает дело.

Рик подарил Дорин много подарков. Одним из них был путеводитель по колледжам, к которому была прикреплена записка "Я оплачу обучение". Он надеялся, что такой дар воспламенит ее, но видел, что она старательно изображает энтузиазм. "Она просто подросток, подростки живут одним днем и не понимают, что это будет значить в ее жизни",– успокаивал он себя.

А вот щипцы для укладки волос, сушилка для волос и зеркало, подаренные Пэти, вызвали у нее большее восхищение. И это не удивило его.

В последний день своего визита она была тиха, сидя радом с Давидом по дороге в аэропорт. Малыш, болтавший и хохочущий без умолку, в машине уснул.

– Как ты объяснила Би свой побег? – спросил Рик, прервав молчание.

– Никак.

– Ты должна сказать, ведь правда? Сказать кому-то.

– Не хочу никому портить праздник, потому что когда скажу, все будет уродливо. Я все думала, что же конкретно сказать, – впервые с того дня, как она приехала, в голосе ее появилась живая нотка, будто она знала, что ему понравится го, что она собиралась сказать. – Я пытаюсь определить, когда лучше всего сказать. Видите ли, Дон и моя сестра очень ссорятся. Мне кажется, он со дня на день может бросить ее, и тогда станет легче сказать.

Рика убедила проскользнувшая надежда в ее голосе. Все станет по местам, решил он, и хотел бы в это верить.

– Когда ты решишь подать против него иск, я оплачу расходы, какая бы сумма ни была. Ты поступаешь правильно, ты же знаешь, так?