Текст книги "клуб аистенок(СИ)"

Автор книги: Нелли Кулешева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

Конечно же, неприятности тоже не обходили стороной. Небольшие пожарища, так говорит Митч, которые необходимо гасить. Несколько недель назад он поймал одну из продавщиц, когда та стянула большую сумку со свитерами, и ему пришлось ее уволить. На днях появился в магазине совершенно ослепительный трансвестит в платье от Valentino, и когда продавщица, зайдя в примерочную помочь, обнаружила, что перед ней мужчина, она е криком выбежала из магазина. Позже девушка позвонила из дома сказать, что "никогда! Ни за что! Не будет иметь дела с такими вот!", и Митч ответил: "Нам тебя будет очень не хватать", так как трансвестит потратил восемь тысяч долларов, накупив много чего 12-го размера. Случалось, покупательницы пытались вернуть одежду, поносив ее. Обычно это были женщины богатые, купающиеся в роскоши, что у них доставало норова во что бы то ни стало вернуть платье, все еще хранящее запахд ухов, дезодоранта или даже сигарет. Они настаивали на возвращении денег в полном объеме и говорили, что в платье с дефектом. Когда Митч твердо отказывал: "Сожалею, но мы не можем взять платье назад, без сомнения, вы одевали его, к тому же мы не принимаем назад вечерние платья", покупательница приходила в бешенство: "Вы считаете меня лгуньей?", – возмущалась черноволосая, загорелая женщина, и тело ее содрогалось от гнева. Митчу было известно, что она жена известного кинопродюссера. Через большое фронтальное окно магазина он видел ее красный Ролс-Ройс с персональной лицензионной табличкой.

Он смотрел на нее самым незлокозненным взглядом: ни гнева, ни осуждения, ни праведности, пока она со стиснутыми кулачками и перекошенным лицом выговаривала ему достаточно громко, чтобы все в магазине слышали: "Это чертово платье слишком мало мне, и я купила его только потому, что ваша хитроумная продавщица навязала его мне силой. И если сейчас же вы не отдадите мне все деньги до последнего цента, я расскажу всем своим друзьям, как вы обходитесь с покупателями, и ни одна из них, клянусь! не ступит сюда ни одной ногой!".

Элейн обычно стояла в другом конце магазина у примерочных, когда происходил такой инцидент, мечтая спрятаться в одной из них. Ей становилось плохо от одной мысли, что гнев этой женщины может действительно расстроить их бизнес, и ее восхищала способность Митча не реагировать. Дома они подтрунивали друг над другом, какой он эмоциональный, взрывной итальянец, а она хладнокровная, никогда не теряющая головы, спокойная англосаксонская протестантка, но в магазине все было наоборот. Она бы заметалась, но Митч всегда сохранял спокойствие. Даже когда Минди швырнула это платье за 4000 долларов на пол и, не отрывая злых глаз от Митча, продефилировала через весь магазин к выходу к своему Ролсу и уехала, Митч поднял платье, подозвал одну из девушек-продавщиц: "Положите платье в коробку, пожалуйста, и отправьте ей домой. Она его оплатила, она его носила, платье – ее". И когда несколько недель спустя Минди появилась в магазине в поисках что бы ей надеть на свадьбу дочери подруги, они все – Митч, Элейн и девушка-продавец, свидетель этой сцены с платьем, и сама Минди, вели себя так, будто ничего этого не было.

Элейн была среднего роста, с продолговатым гибким телом, пепельными волосами и светло-голубыми глазами. Она смотрелась замечательно в любой одежде, а носила она то, что они продавали в Panache. Увидев Элейн в наряде, Митч знал, покупательницы непременно захотят примерить то же на себя, и надеялся, купят. Однако, иногда эффект был обратный, потому что Элейн в укороченном жакете и короткой юбке смотрелась ангелом, а тот же наряд на покупательнице сидел нелепо. В результате, покупательница со слезами на глазах и ничего не купив, бросалась вон из магазина.

В новом магазине освещение и зеркала были такими, что почти каждая выглядела хорошо. Митч не жалел денег. Он нанял осветителя с киностудии, который знал, как работать с капризными и требовательными актрисами, и настоял, чтобы каждый уголок пространства в 8 тысяч кв.футов магазина был идеален. Даже в дамском туалете щеки покупательниц были розовее, чем на самом деле, а когда они рассматривали себя в полный рост в трюмо, тела их смотрелись стройнее.

В первом магазине не хватало места для всего товара, и часть Митч держал на вешалках в своем вэне, припаркованном за зданием. Когда покупательница спрашивала: "А десятого размера это есть?", ему приходилось извиняться и бежать через боковую дверь к парковке, иногда в дождь. В новом магазине места было достаточно, чтобы разместить весь товар на мили и мили, комната для туфель всех размеров, комната для утюжки, для подгона одежды и еще офис Митча.

Первый магазин располагался на втором этаже захудалого ресторана на Ventura Boulevard, а через улицу Элейн работала кассиром в BMW. Работала неполный рабочий день, а в остальное время в колледже изучала английскую литературу. Митч и Элейн встретились в этом непрезентабельном ресторане, когда она забежала туда на ланч. Сначала он увидел ее красивое лицо, и положил свой чизбургер и колу на маленький столик напротив ее сэндвича с тунцом и салатом, сел напротив и сказал:

– Пожалуйста, не говорите "я никогда не пойду с вами в какое-нибудь шикарное место".

Он знал, что неподражаем. Пригож и забавен. Женщины всегда западали на него, и этой девушке он тоже понравился. Что-то убеждало его в этом. Качество ее одежды обнаруживало отсутствие денег, но то, как повязан был маленький шарфик, поднят воротник жакета и закатаны рукава, говорило о вкусе и чувстве стиля. И совсем не лишнее дело – она была сногсшибательно красива. Элейн улыбнулась, а потом взглянула на левую руку узнать, носит ли он обручальное кольцо.

В своей конторе она была единственной женщиной, и с первого дня работы все мужчины до одного делали попытки. Тот факт, что все до единого были женаты, не охлаждал их настойчивости. Джино, у которого была жена и четверо детей, однажды даже вырвал дверь туалета, когда она была там, вероятно, надеясь поймать ее с задранной юбкой, в чем преуспел. Но был ошеломлен, увидев, что юбка задрана, так как она делала себе в бедро укол инсулина из-за диабета. Элейн смеялась, рассказывая маме выражении лица Джино. Положительный результат заключался в том, что, увидев ее с иглой в бедре, слишком липучий Джино перестал приставать.

– Одинок, – произнес Митч в тот день, видя ее глаз на своей руке. – А вы?

Элейн кивнула. Лицо ее залилось краской, когда она заглянула в его темные с густю– щими длинными ресницами глаза, увидела черные густые по плечи волосцг. "БоРзцой! Он неотразим!" – подумала она. И очень скоро она уже рассказывала ему, что потом Назвала "версию своей жизни".

Что она работает в BMW, так как любит красивые машиныщ ей нужны деньги на обучение в английском колледже. Что ее мама, с которой она живет, работает в известной юридической фирме в Беверли Хилз. Она утаила, однако, что может себе позволить лишь два курса в колледже, так как в остальное время вынуждена работать, и что мама в этой известной фирме работает в рецепции.

Митч кивал и очень мало слышал из того, что она рассказывала, потому что лицо ее было такое чарующее, и он не мог дождаться, когда она встанет, и он увидит, какое у нее тело. Но добрая половина ее сэндвича оставалась несъеденной, она отщипывала крохотные кусочки между предложениями и, казалось, не спешила.

Митч рассказал ей, что отец его недавно умер, оставив ему и сестрам кое-какие деньги. Что работает он бухгалтером высшей квалификации, но работа ему не нравится, и он подумывает открыть магазин женской одежды на второ.м этаже здания, где они сейчас сидят. Он упомянул также, что у него было тяжелое время, когда он помогал боссу продавать, так как тот был большой зануда и заноза в заднице. Но это он сказал с такой широченной ухмылкой, что она поняла – он шутит.

Когда Элейн поднялась уйти, Митч предложил заплатить за ее сэндвич, который уже был оплачен и, когда она ему об этом сказала, он быстро добавил:

– В таком случае, я должен тебе другой, плачу за другой.

Глядя, как она идет к выходу, он подумал, что тело ее еще сногсшибательнее, чем лицо. Как только Элейн села за свой письменный стол в BMW, зазвонил телефон, и это был Митч и он сказал:

– Я думаю, тебе следует работать на меня, и в недалеком будущем ты сможешь сесть за руль одной из этих фантастических машин, вместо того, чтобы корпеть над ними в офисе. Почему бы тебе прямо сейчас не сказать босу, что увольняешься, и просто перейти улицу.

Элейн засмеялась, сказала: "Не глупи" и повесила трубку. Но минуту поразмыслив, она встала, взяла сумочку из верхнего ящика стола, где всегда держала ее, уволилась и перешла улицу.

Митч был абсолютно прав относительно ее чувства вкуса и стиля, и это окупилось. То, как она ненавязчиво подчеркивала, что эта пара сережек идет к глазам покупательницы, и что покупка двух разных рубашек под жакет предполагает больше вариантов – ежедневно значительно увеличивал доход магазина.

Мама Митча умерла, когда ему исполнилось 4, и три его старшие сестры, которым в ту пору было 8, 9 и 11, взяли на себя задачу его воспитания. Отец их не женился снова, и девочки командовали хозяйством и жизнью Митча. Они кормили его и обращались с ним как с живой куклой. Они выбирали ему одежду, прическу, помогали с домашними заданиями в школе, критиковали и гоняли его друзей. Было похоже, что у него три мамы. Положительной стороной была трехкратная забота, отрицательной – трехкратные шпынянья и вмешательства.

К счастью, ремонтный бизнес Джоу де Нардо всех их снабжал хорошей одеждой, машинами, когда пришло время и им исполнилось по 16, и роскошными и замысловатыми свадьбами для всех 3-х сестер. Митч был без ума ото всех трех. Бетси обладала непокорной гривой, любила сверкающую бижутерию и блестящие одежды. Мари-Каталина с томными с поволокой глазами и шелковыми прямыми волосами была высокой, длинноногой, всегда одета в сексуальные костюмы с короткой юбкой, и они на ней смотрелись сенсационно. Всю жизнь она пыталась – однако, безуспешно – сниматься в шоу-бизнесе в рекламе. Кити жила в Калабасас и любила скакать на лошадях. Единственной ее заботой были дети и муж – и ничего больше. Выглядела она, как реклама Ральф Лорен в джинсах и свитере Шетланд.

Несомненно, именно от своих красивых, всегда модно одетых сестер Митч взял чувство стиля.

Когда новость о влюбленности Митча в новую девушку в его маленьком магазине достигла сестер, каждая приехала посмотреть. Мари-Каталина и Кити одобрили выбор Митча, так как девушка оказалась прелестной и дружелюбной и без ума от их брата. Но Бетси была сдержанна.

– Я пригласила ее на ланч, и поверьте, у меня к ней масса вопросов. Она ест, как птичка. Я спросила, она для Митча следит за фигурой? "Нет", – ответила она, – "из соображений здоровья".

Сестры собрались в доме Бетси дне.м, чтобы дети поплавали в бассейне.

– Когда я надавила, она призналась, что у нее высокое содержание сахара в крови, и ей приходится делать уколы перед едой. Митчи об этом знает, но говорит "ну и что".

– Он прав. Подумаешь, большое дело. У многих диабет. Не рак же. Диабет можно контролировать, – доложила Кити.

– У таких людей масса проблем, – парировала Бетси. – Проблемы для глаз, они часто писают, и это плохо для почек, и проблемы, когда они беременеют.

Вот теперь забеспокоились и Кэтти и и Мари-Каталина. Митч – единственный в семье, кто передавал имя Де Нардо. Все три сестры знали, что однажды он влюбится, женится и народит миллион детей.

– Может, это мимолетно. Может, он на ней не женится.

Но это было далеко не мимолетно. Элейн и Митч поженились и прилипли друг к другу, и никогда между ними не было произнесено ни одного грубого слова. А разница в их происхождении и личностях казалась экзотичной и еще больше воспламеняла их. Ее интриговал страстный, сумасбродный мужчина, орущий, жестикулирующий, плачущий, подсмеивающийся, хохочущий, неистово сражающийся со своими сестрами по телефону, бросающий с яростью трубку, а потом, по размышлению, извиняющийся перед ними, ласкаясь и заискивая, как щенок. "Я – дрянь. Беру свои слова назад. Я люблю тебя". Так ведут себя только в кино.

А Митч нашел женщину, о которой любил говорить: "она знает дорожные правила". Потому что Элейн интуитивно знала, как вести себя в любой ситуации. Она была грациозна и вежлива. "Моему действию она придает класс", – признавался он.

Он сделал ей предложение, став на колено, и очень романтично, как он делал все. Но прежде, чем сказать "да", Элейн решила, будет честно, если она расскажет ему о предупреждении доктора из Панорама Сити об опасностях беременности у диабетиков. Слишком большая нагрузка на почки, и случись что, ей придется быть на диализе до конца своих дней. Хуже того, ребенок диабетика может родиться деформированным или слепым. Митч немного побледнел, выслушав ее, но он произнес слова, о которых она молилась: "Это меня не беспокоит. Единственное, чего я хочу – быть с тобой до конца дней моих".

Когда бухгалтер сообщил, что они переросли магазин над рестораном, они стали проектировать новый магазин – магазин их мечты, и они наблюдали за его рождением: кирпич к кирпичику, вешалка к вешалке. Он будет 2-х этажный, с баром на каждом этаже, просторными примерочными, одеждой новых калифорнийских дизайнеров, одеждой для коктейлей и повседневной, обувью и аксессуарами. Основные закупки они будут делать сами, но им нужен большой штат продавщиц, эксперт по подгону одежды и армия уборщиц.

За несколько недель до гранд открытия Митч потянул Элейн за руку, оторвав от разговора об окраске стен, вывел на улицу к своей машине:

– Садись, – сказал он.

– Куда мы едем? У нас тысяча дел ...

– Садись.

Она села и он повез ее на запад по Ventura Boulevard.

– Куда мы едем, милый?

Митч протянул руку и похлопал по ее ноге:

– Сюрприз для моей девочки.

Митч остановил машину напротив старого магазина.

– Зачем мы здесь остановились?

– Вот зачем, – и Митч указал на окно выставочного зала BMW.

Машина впереди, белый 7351, был увенчан огромным красным бантом, и на дощечке рядом с ее именем стояли слова: "Я тебе так обещал. Я тебя так люблю""-. М.

Прошла минута, прежде чем Элейн поняла:

– Митч, ты сумасшедший. Мы не можем себе позволить эту машину! -

– Можем. Благодаря твоей работе, и тому, что ты оставалась в магазине по 12 часов. Ты – мой партнер, и я хочу подарить тебе эту машину, чтобы ты знала, как я тебя ценю. Дай мне испытать удовольствие, когда ты поведешь машину. Пожалуйста.

– Ты ... абсолютно ...

– Самый восхитительный и великодушный мужчина на земле? – спросил Митч, открывая для Элейн дверцу.

– Да, – согласилась она, и он повел ее в выставочный зал забрать ее новый автомобиль.

Две недели спустя, когда последний из армии уборщиков вывез из нового магазина

промышленный пылесос на колесах и погрузил в свой грузовик, пожелав им спокойной ночи, Митч выключил весь свет и привлек Элейн к себе:

– Наверное, так чувствует себя продюсер на Бродвее перед премьерой, – сказал он.

Элейн обняла его шею и запустила пальцы в его роскошные густые кудри. Митч крепко прижал ее к себе, глядя в ее чудные глаза:

– Надеюсь, этот парень с большим пылесосом хорошо почистил ковер, – глаза его плясали.

– И почему это? – Элейн знала, каков будет его ответ.

– Потому что как только этот грузовик отчалит, мы с тобой начнем кататься по этому

полу.

Даже истощенный кропотливой работой, не упускающий ни одной детали в новом магазине в течение нескольких недель, он хотел ее немедленно, прямо сейчас, на полу магазина. Большая зала была приглушенно залита светом уличных огней и проезжающих машин.

Митч целовал ее страстно и нетерпеливо. Элейн воспламенилась тоже, к тому же, ее распирало от новости, которую она приберегла для него. Все мысли об окнах, о том, что их МОГУТ увидеть, улетучились, как и ее блузка с помощью Митча. Потом лифчик, потом он расстегнул на талии ее юбку, и она упала, нежно снял ее трусики, позволив им соскользнуть к ее лодыжкам, и в считанные секунды она стояла обнаженная в огромном зале, окруженная манекенами в элегантных одеждах, вечерних туалетах, а на одном манекене, тоже голом, рядом с ней была надета длинная нитка жемчуга. Митч, все еще одетый, снял с манекена жемчуг и надел на шею Элейн, целуя и обвивая каждый из твердеющих ее сосков холодными бусинками жемчуга, вдавливая их пока не стало больно, а потом опустил нитку, и она упала до ее бедра. Лаская ее рот языком, он вдавливал пальцы и жемчуг внутрь ее, в вагину. Новизна эта возбуждала ее все сильней, когда Митч двигал жемчуг внутри нежных стенок, а потом медленно вынимал его и снова вдавливал и пальцы и жемчуг, и опять вынимал.

Через какое-то время он вдавил весь жемчуг внутрь ее так глубоко, насколько мог и, наконец, полностью вытащил его. Потом заложил руки Элейн за спину, нежно связал запястья жемчугом, опустившись на колени. Его пальцы твердо сжимали ее соски, а язык исследовал вспухший ее клитор, который ломило от боли и желания. Он двинулся вверх, руками сжимая ее ягодицы, притягивая ее с силой, покрывая поцелуями все ее тело, прижимая крепче и крепче. Когда боль достигла предела, когда она испугалась, что вот сейчас подкосятся колени, и когда жар внутри ее достиг такого накала, что она боялась, что закричит, он на минуту остановился, выскользнул из своей одежды и потянул ее вниз на ковер. Снимая жемчуг с ее запястий, он произнес полузадушено:

– Завтра тот, кто купит жемчуг, заплатит 1000 баксов экстра.

– Митч..– голос отказывал Элейн, она не могла говорить.

Она соскользнула рядом с ним на ковер. Он лег на нее и умелыми движениями бедер пенис его нашел теплоту, алчушего его места внутри нее. Она подняла бедра, потом вместе с Мит– чем, двигающимся внутри нее, опустила вниз и потом снова и снова. Она любила его, любила, как его движения контролировали жар их соития, она чувствовала, он становился тверже, горячее, когда ее оргазм сотряс ее тело за секунду до его стона.

Потом жар их страсти улегся, они обнаружили себя на ковре своего нового магазина, все еще дрожащие, задыхающиеся, мокрые, и они расхохотались. Элейн решила, что пришло время сообщить ему хорошую новость.

– Я была у нового доктора, – она покрывала его лицо нежными поцелуями. – Услышала о нем от женщины в моем классе современного романа. Он – эндокринолог и постоянно лечит диабетиков, и он сказал, что если я буду постоянно контролировать себя, следить за собой и делать вее необходимые анализы, у меня может быть нормальная беременность и здоровый ребенок.

Митч сел, взял ее лицо в свои руки, и посмотрел на нее долгим взглядом расширенных

глаз.

– Это правда? Элейн, это же изумительно! Почему ты мне не сказала, что ходила к нему?

– Не хотела говорить, если не уверюсь, что ответ будет такой, какой мы хотим. Несколько недель назад я видела доктора, когда ты встречался с инженером-строителем, но мне хотелось сказать тебе об этом, когда ты немного освободишься.

Он держал ее прелестную руку, снова и снова покрывал ее поцелуями, потом спросил:

– И когда мы ...

– Начнем? – улыбнулась Элейн, и он кивнул.

– По моему календарю, – сказала она, – мы только что это сделали.

15

Однако ночь жемчуга и секса не сработала.

– Потребуется время и очень много наших молитв, – сказала Элейн Митчу.

– Может, мне следовало воспользоваться бисером из розочек? – поддразнил ее Митч.

Новый магазин был принят покупательницами на "ура" – они даже не ожидали – и совсем не стало времени брать сексуальные каникулы.

Но в следующем месяце, когда у Элейн проходила овуляция, они заняли у друга яхту, взяли шампанское и все для пикника и праздновали в роскошной кабине хозяина, а яхта раскачивалась в ритме их страстной любви. Однако ,через две недели стало ясно, что опять не сработало. И ночь в отеле Bel-Air Hotel не помогла,и ночь в коттедже в San Ysidro в Санта-Барбаре.

В последующие полтора года они испробовали все средства для зачатия, о которых Элейн слышала от своих друзей и продавщиц в магазине. Да, конечно же, и сестры Митча внесли свою лепту. Элейн делала все; пила травяной чай из магазина "Здорового питания" под названием "Female Blend" и стояла на голове после соития, обеспечивая сперме легкий путь. Большинство ее поездок в BMW было к доктору в офис. Она соглашалась на все, что он предлагал, на все тесты, сразу после соития спешила к нему, чтобы он мог проверить живучесть и подвижность спермы, и чувствовала себя глупо и противно, когда доктор докладывал: "сперма прекрасная".

Она предприняла пять неудачных имплантаций, на случай если среда ее вагины отторгалась химическим составом спермы. Но все безуспешно. Она испробовала все, о чем читала в разного рода журналах, например, сделала акупунктуру нижнего живота, чтобы "открыть заблокированные чакры, которые, возможно, препятствуют позитивному потоку природы".

Однажды в Panache Элейн разговорилась с одной из продавщиц, по имени Карен. Правда, сейчас она произносила свое имя Карин, так как ее астролог сказал ей, что, изменив имя, она изменит свою жизнь. Карин знала спиритолога, помогшего двум ее подругам забеременеть. Элейн рассмеялась: "Вот это я должна обязательно выслушать". И она выслушала истории Карин о ее многочисленных хождениях к нумерологам, чтецам карт таро, целителям с помощью хрустального шара, и к кому только она не ходила.,.

– Мы живем в Южной Каролине или как? – смеясь, спрашивала она, пока Карин записывала номер телефона спиритолога на обратной стороне чека.

Имя спиритолога было Катя и жила она в маленьком белом домике на холмах: крошечные комнатки, через которые проходила Элейн за бабушкой Катей, были окрашены в темные тона и пропитались запахом благовоний, которые Элейн узнала: их продавали в Pier One в 60-е годы. "Это все смешно", – подумала она, заходя в самую дальнюю комнатку и ненавидя свою безнадежность и отчаяние. Но она опустилась на софу напротив Кати. Ее начинало подташнивать от благовоний.

– Деньги с собой? – спросила Катя.

– Да.

– Положи передо мной.

– Сколько?

"О Боже! Надеюсь, у меня с собой достаточно", – подумала она.

Митч расхохотался, когда она paccказала ему об этом, а потом спросил: – Ты хочешь сказать, она не принимает American Express?

– 50 долларов.

Она открыла сумочку, а когда наклонилась положить деньги на стол. Катя произнесла:

– Ты не можешь иметь детей.

Эти слова пригвоздили Элейн. Назначая по телефону встречу, она ни словом не обмолвилась о причине. Карин, скорее всего, сообщила Кате о проблемах Элейн с тем, чтобы все выглядело магически, когда Элейн придет.

– Это правда, – сказала Элейн.

– В вашей семье много детей, у сестер – дети, но у тебя нет.

Элейн кивнула. "Ясно, Карин выложила ей все; это глупо. Я плачу ей 50 долларов, чтобы она рассказала мне то, что сообщила ей одна из моих продавщиц".

Катя прикрыла глаза.

– Ты так долго боялась из-за болезни, а сейчас, может, слишком поздно. Но мы попытаемся.-

Элейн поразилась. В магазине она никому не говорила о своем диабете и не думала, что кто-нибудь из девушек, работающих там, знал об атом. А, может, Карин знала и сказала об этом Кате.

– Как вы узнали о моей болезни? -

Катя открыла глаза и долго смотрела на Элейн.

– Я – ясновидящая, милая.

Невозможно! Не существует такого в природе!

– Делай, как я тебе скажу, и ты забеременеешь.

Элейн слушала.

– Перед тем как вы с мужем будете вместе, положи под кровать библию. Рядом в коробке положи мертвую рыбу.

– Рыбу?

Не имело значения, как эта сумасшедшая узнала о ее диабете, но это было настолько глупо, что она не могла больше сдерживаться.

– Какую рыбу?

– Любую.

– А потом?

– А потом ты забеременеешь.

Элейн громко рассмеялась, и смеялась всю дорогу до кабинета гинеколога. Он хотел сделать еще один тест, прежде чем прописать ей кломид в следующем месяце, лекарство для зачатия. Он гарантировал, кломид поможез. А, может, зачатие будет многоразовое. Это будет благословение. Элейн не упомянула о Библии и рыбе.

Доктор обследовал ее и встревожился,

– Миссис Де Нардо, давайте повременим с кломидом. Наверное, на несколько дней я помещу вас в госпиталь на процедуры. Собственно, нет необходимости спешить. Мы можем подождать до следующей вашей овуляции через месяц. Посмотрим, может, вы забеременели на этот раз. Но если результатов нe будет, мне бы хотелось назначить лекарства.

Элейн не говорила Митчу ни слова об этом разговоре. Спустя неделю в день, когда по ее расчетам, у нее должна быть овуляция, она пошла в книжный магазин и купила Библию. Потом в рыбный магазин, купить небольшого лосося. Принесла домой и то и другое, и положила в коробку, в которой держала серебряные вечерние туфли, хихикая над собой; "Не могу поверить, что я такое делаю".

В ту ночь, когда Митч придвинулся к ней, она сказала себе: "Эта женщина каким-то образом узнала о моем диабете. Может, она, действительно, знает кое-что о детях. Вперед, рыба. Верши свою магию".

Даже секс для зачатия, слишком расчетливый, был с Митчем бесподобным. Часами он покусывал, ласкал, облизывал каждую клетку ее любимого, так хорошо ему знакомого тела, и в ту ночь, когда они поднялись в ослеплении оргазма вместе, он прошептал:

– Давай, бэби, давай! – и обрушился в стоне иа нее, – Ты – вся моя жизнь, милая! – а потом опрокинулся в глубокий сон.

На следующее утро, когда Митч ушел на работу, Элейн, забывшая обо всем, не урони она сережку, закатившуюся под кровать, и не вс1юмнившая о магии убрала Библию и положила ее в ящик, а рыбу выбросила в мусор. Ей не нужно было появляться в магазине до полуднями она решила принять ванну. На пол возле ванны она всегда клала утреннюю газету и, перегнувшись, переворачивала страницы. Но сегодня, еще не начав читать, она поняла, что-то с ней не в порядке. Что-то сдавливало нижнюю часть живота, возникла боль. И, взглянув на воду, она увидела, что вода красная. У нее кровотечение. Одна в доме, она теряет огромное количество крови. Медленно она подняла себя из ванны и со струящейся по ногам водой, смешанной с ее кровью, сумела добраться до спальни позвонить Митчу. Через минуту он уже был дома. Она успела лишь промокнуть себя полотенцем, натянуть халат и поднять ноги вверх.

– Все нормально, все нормально, малышка, – ласково уговаривал он ее, увозя в госпиталь.

Мама Элейн, Маргарет Дунн, ушла с работы, чтобы быть рядом с дочерью во время операции. Это была костистая женщина, неразговорчивая, и ни от кого не ждавшая помощи. Митч включил ее во все разговоры с врачами, пригласил на безмолвный ланч в кафетерии госпиталя, пока они ждали окончания операции. Потом по очереди на цыпочках входили в палату посмотреть, не проснулась ли Элейн. Три большие внутривенные трубки шли от ее тела. Когда, наконец, она открыла глаза, первое, что она увидела, было склоненное над ней лицо Митча, и по выражению его лица, которое она всегда обозначала "крутой даго", Элейн поняла, что произошло.

– Митчи, – спросила она, – у меня не будет детей, да?

Митч ничего не сказал, только печально склонил голову.

Они привезли Элейн домой, и Маргарет Дунн взяла две недели отпуска в своей юридической фирме, чтобы ухаживать за дочерью. Она водила дочь в туалет, отвечала на телефонные звонки, убирала дом и на подносе приносила домашнюю еду. Друзья из Panache приходили с подарками навестить, приносили печенье, открытки, и Шарон – девушка, с которой Элейн подружилась в английском классе в колледже, пришла с "Подарком с Моря" Анны Мороу Линдберг. Все три золовки пришли вместе, наполнив спальню Элейн и Митча смесью духов "Чайная Роза", "Радость" и "Опиум".

Друзья были добры, заботливы и все понимали. Выражали симпатию и свои утешения по поводу потери надежды иметь ребенка. Сестры выглядели погребально и, скорее всего, так себя и чувствовали. Даже цветы, которые они принесли – белые лилии – обычно приносят, когда кто-нибудь умирает. Сидели они на кроватной говорили шепотом.

Когда силы вернулись, Элейн начала курс химиотерапии дважды в неделю. Митч отвозил ее в госпиталь и ждал там, отвозил домой и дежурил за дверью ванной, пока она была больна, потом нежно помогал ей забраться в постель. Она засыпала, а он шел на работу в Panache. Волосы ее выпадали огромными клочьями, кожа пожелтела, аппетита не было. Она все еще ходила в магазин, когда была способна. У нее хватало энергии выполнять какую-то работу, но она сжималась, видя жалостливые взгляды людей. Выглядела она ужасно.

Однажды она остановила машину у парка и, сидя у игровой площадки, наблюдала за детишками на лесенке, на игровых снарядах.,Ей хотелось умереть.

Закончились месяцы химиотерапии, и доктора назначили время операции, они хотели взять кусочки такни каждого органа, чтобы убедиться, что рак ушел.

– Митч, – сказала Элейн за ночь до второй операции, – если у меня обнаружат рак, я не буду снова проходить химиотерапию. Я предпочитаю умереть, – ее обнаженное тело лежало на его обнаженной груди.

Операция не обнаружила ничего. Митч прислал ей огромнейшую корзину цветов и дюжину воздушных шаров, которые подпрыгивали к потолку, когда он крепко прижимая ее к себе, взгромоздился к ней на госпитальную кровать.

– Бог не может забрать тебя от меня так скоро. Я очень хороший парень.

Она смеялась.

Бизнес процветал. Силы Элейн возвращались, волосы – тоже, и повседневная жизнь входила в свою колею. Осторожно и нежно Митч вернул и их сексуальную жизнь. Он стал еще нежнее.

На 35-летие Митча Элейн организовала вечеринку прямо в магазине с танцами на 1-ом этаже, ди-джеем и буфетом. Пригласила его сестер с мужьями, всех служащих Panache и их мужей и жен, большую группу друзей из своей школы и парней, с которыми Митч рос. Были и Дэйв Андрюс, сейчас, владелец магазина матрасов, Фрэнки де Лио владелец цепи ликерных магазинов и Ларри Вебер – процветающий юрист.

Исполняли "Леди" Кенни Роджерса и Митч пригласил Элейн на танцевальную площадку, так будто они были тинэйджеры на школьном танцевальном вечере. Девушки из магазина прокричали им приветствие, когда он крепко прижал ее к себе. "Ты вошла в мою жизнь, и жизнь стала полной ..." – пел Кенни Роджерс.

– Лари Вебер сказал мне, что у него есть клиент, 16-летняя дочь которого очень беременна, – ей почудилось, он прошептал ей в волосы, и она удивилась, почему вдруг он это сказал. – Такая беременная, что может родить каждую минуту.

Элейн посмотрела на него, чтобы понять, что он имеет в виду

– Ну и ... – спросила она.

– Она сама – дите, а родители хотят чтобы она сделала аборт. Мама девушки решила оставить ребенка и воспитать, будто это ее ребенок, но потом они подумали, что это будет плохо для девушки, и ... они ищут для младенца дом.