Текст книги "клуб аистенок(СИ)"

Автор книги: Нелли Кулешева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

– Да, конечно, – ответила она.

В аэропорту, когда был объявлен ее рейс, она приседа перед Давидом, и Рика поразило, что малыш не ерзал, пока она говорила с ним, а напротив был очень серьезен.

– До свидания, дорогой мальчик. Очень тяжело мне с тобой расставаться. Но, по крайней мере, я сейчас знаю, что у тебя теперь будет мама и братья. Даже если через многие годы ты не будешь помнить этот мой визит, где-то внутри ты будешь знать, что я была здесь. Обними меня напоследок, очень сильно обними, чтобы я помнила долго-долго.

Давид, должно быть, понял каждое ее слово, потому что толстыми ручонками обхватил ее шею, мамину шею и крепко сжал ее. Рик смотрел на них, и ему хотелось удержать ее. Позвонить в полицию, удочерить ее тоже... Но сделать он ничего не мог, пока она не захочет сама заявить и рассказать, что с ней произошло. Он мечтал о магическом решении: стать между ней и ее болью, ее раненой душой и оставаться там, пока все у нее не наладится.

– Я очень люблю вас, – она встала и обняла Рика.

"Она скажет Би", – убеждал себя Рик. Проходили недели, но образ этой веселой когда– то, бесшабашной девчонки, которая в дни Рождества вела себя, как зомби, не выходил у него из головы.

тот день, когда пришло это письмо, оно, как и все письма, сначала было распечатано Андреи. Войдя в кабинет, она передала Рику письмо, и, еще не прочтя ни одного слова, он по выражению ее лица, уже знал, от кого оно и о чем. И читая его, он чувствовал, будто его мочалили о стенку.

Дорогой мистер Райзман!

Пишу вам, чтобы сообщить, что на этой неделе мы потеряли нашу дорогую Дорин. Она покончила с собой. Не оставила записки, но уже очень долго они была печальна, и это пугало меня. Знаю, она доверят вам, и я тоже, иначе не позволили бы ей приехать и оставаться у вас на Рождество. Поэтому я решила: вы должны знать.

Ее сын всегда был в ее сердце. Может, отказавшись от него, ей стало невыносимо жить, а, может, я не права, может, как раз увидеть его и остаться с ним – было не самым лучшим для нее. Хотелось бы мне знать, но это не вернет ее. Может, какой-нибудь парень в школе разбил ее сердце, надсмеялся ) ней. Мои другие дети чувствуют себя ужасно из-за ее смерти.

Би Кобб.

Андрея села рядом с ним, и они держали руки друг друга. Он чувствовал, как она дрожит, а, может, это его трясет от скорби, боли, ярости и тоски. Почему он не понял, когда Дорин в аэропорту присела перед Давидом и смотрела на него будто в последний раз. Он не понял, что это, действительно, был последний раз. Он вспомнил ее слова "где-то в глубине ты будешь знать, что я была здесь". Рик уехал из офиса домой и целый день держал Давида на коленях, читая ему, разговаривая, обнимая, все больше и больше открывая для себя, как много от Дорин было в его лице. Потом, позвонив Пэти, он рассказал о письме. И добавил, что счастлив, что она у него есть.

42

В канун Рождества дочка Джудит Джоди схватила инфекцию уха и по автоответчику медсестры не могли найти врача по вызову. Джоди без конца плакала, Джудит ходила с ней по комнате, прижимая к себе и старалась успокоить. Плач Джоди разбудил сестру, она выбралась из кроватки и, держась за мамин халат, следовала за ней из комнаты в комнату. Когда, наконец, доктор позвонил и сказал, что продиктует по телефону рецепт в аптеку в ее районе, если она скажет ему, какая из аптек рядом с ней открыта, она сообразила, что понятия не имеет, какая. Держа хнычущую Джоди на руках, она вытянула "Желтые страницы", нашла там аптеки и начала обзванивать одну за другой. Джулиан сидела на полу и тянула подол ее халата с такой силой, что он сползал с плеч. После восьмого звонка она нашла открытую аптеку попросила фармацевта позвонить педиатру, чтобы тот продиктовал рецепт. И пусть он расскажет, как из ее дома добраться до аптеки: она уже едет.

Потом она оделась, сгребла своих девчушек, усадила обеих в машину на детские сидения и поехала в аптеку. От дома было далеко, всю дорогу малышка плакала, почти заглушая рождественские песни, которые Джудит поставила, чтобы успокоить их. Джулиан сидела позади сидения водителя, взбрыкивая ножками в такт каждой слышанной мелодии и с каждым толчком поддевая маму. На парковке торгового центра Джудит выгрузила обеих малышек, посадила каждую себе на бедро и, схватив сумочку, направилась в аптеку. Шел дождь, но она надеялась, что у детей теплые пижамы.

Фармацевт был измотан. Раздраженно и устало он объяснил, что это самый бешеный час в ночи за целый год. Круглая подвесная площадка с ярко раскрашенными игрушками ослепила Джулиан, она раскрутила ее, вцепилась и завизжала. Это было на руку Джудит. Она занялась Джоди, которая вскрикивала в агонизирующей боли. Фармацевт милостиво подал ей бутылочку розового лекарства, она тут же открыла крышку и крошечной пипеткой скормила морщившейся дочери первую дозу. Через несколько минут – Джудит успела лишь расплатиться – Джоди стало лучше. Она затихла и засопела на мамином плече. Но шумное крушение на пол подвески с игрушками разбудило ее, и Джоди присоединилась в плаче к запричитавшей, завопившей Джулиан, фармацевт начал успокаивать Джудит: он не имеет ничего против подобрать сотню рассыпавшихся игрушек, одновременно сопровождая и подталкивая их к двери.

– Счастливого Рождества, – крикнул он им вслед, пока Джудит тащила обеих своих дочек к машине сквозь дождь.

К тому времени как она, наконец, усадила детей в машину, они изрядно промокли и дрожали от холода. Она включила тепло в матине и помолилась, чтобы дорога укачала их и они заснули. "Боже милосердный", – думала она, ведя машину под проливным дождем, – "я ужасная эгоистка, потому что принесла этих детей в мир без отца". Но потом она поправила зеркало заднего обзора, чтобы лучше видеть своих двух крох. Их маленькие личики выглядели ангельскими, когда красно-зеленые рождественские украшения бросали на них свой отсвет. "Я люблю вас обеих", – подумала она. наполняясь радостью и благодарностью к чуду, благословившему ее и подарившем двух малышей. И она снова почувствовала себя сильной.

Дома она переодела их, поменяла подгузники и уложила в кроватки. Когда, наконец, они уснули, она разожгла огонь в камине. "Я благословенна", – подумала она. – "У меня есть дети, и это все, что я хочу. И я не собираюсь сидеть и жалеть себя или их. Мы гораздо более счастливая семья, чем те, где родители постоянно ссорятся, разводятся и изменяют друг другу. Она прикрепила бабочку на рождественский подарок с говорящим мишкой, когда Джоди снова заплакала.

Фармацевт предупредил ее, что если Джоди проснется посреди ночи, можно дать ей вторую порцию лекарства, но должно пройти 3 часа. Джудит поспешила к холодильнику, куда поставила ужасную розовую жидкость, потом утешала малышку, напевая "Санта Клаус приходит в город", и меняла памперсы. Но как только Джоди уснула, проснулась Джулиан, почувствовала себя одиноко и стала звать сестру.

Памперс Джулиан был грязный, Джудит перенесла ее на сменный столик, сняла грязный подгузник и склонилась отыскать новую коробку. Джулиан тем временем схватила открытую баночку лекарства, которую неосторожная мама забыла закрыть и проглотила немереное его количество. Когда Джудит распрямилась и увидела дочь с бутылочкой в руке и розовое лекарство по всей ее мордочке, колени ее подкосились от паники.

– Джулии, нет Ты что, выпила лекарство? О Боже! Я оставила его открытым! О, нет!

Прижав Джулиан, она подбежала к телефону и вновь набрала номер доктора;

– Пожалуйста, найдите его срочно!

Как так получилось, что она не знает, что делать в случае с отравлением? Кому звонить? 911? Телефон зазвонил почти немедленно;

– Встретимся в кабинете скорой помощи, – сказал ей доктор, и через несколько секунд она разбудила Джоди, обеих дочерей усадила на детские сидения в машину и снова выехала в дождливую ночь.

Няня держала заснувшую Джоди на руках, пока Джудит занималась Джулиан, а та орала и извивалась, пока ей промывали желудок. Джудит едва сдерживала рвоту. Они смогли покинуть госпиталь лишь на рассвете. Утро Рождества. Пока две медсестры держали девочек, Джудит помчалась в крошечный антисептический женский туалет, чтобы брызнуть водой на лицо. Промокая глаза жесткой туалетной бумагой, она взглянула в зеркало, на то, что осталось от нее. Она не знала, то ли расхохотаться, то ли зарыдать в голос. Это болезненное, абсурдное место, где кажется, все, что может пойти наперекосяк, непременно так и случается, и остается либо лечь на пол и отбросить копыта, либо танцевать от облегчения, что сумел выстоять и выдержать еще один жизненный удар.

– Веселого Рождества! – сказала она своему отражению и все-таки ухмыльнулась.

На ней был старый банный халат поверх ночной сорочки и стоптанные взъерошенные шлепанцы, заказанные ею по каталогу, наверное, лет 7 назад, ее обычно ухоженные рыжие волосы были пересушены и болтались космами, а круги под глазами были такими огромными, что заползали на щеки. Вздохнув, она отправилась в коридор, где одна из медсестер держала Джоди, а другая – Джулиан. И обе девочки спали.

– Спасибо вам большое, – Джудит была так им благодарна за нежность с ее малышками.

– Давайте, мы поможем вам.

– Это будет так мило с вашей стороны.

Она шла за ними следом по длинному госпитальному коридору. "Это тест", – подумала она. – "Но я его пройду". Дома она положила детей на большую кровать, сама легла между ними, и они проспали до полудня. А когда проснулись, Джоди, казалось, выздоровела на 100%, а Джулиан щебетала, будто вообще ничего не было. Джулиан сорвала оберточную бумагу со своих рождественских подарков, а Джоди отбросила все свои игрушки и предпочла коробочки. Джудит одела их в красивейшие платьица и повезла на детскую вечеринку.

– Во время праздников я кое-что поняла про себя, – рассказывала Джудит группе. Сейчас в ее повествовании о том, как она провела Рождество, все выглядело забавным. – Я поняла, мне нравится, что никто не вмешивается в мои решения с детьми, я не хочу входить ни в какой компромисс по поводу моего образа жизни. Я хочу контролировать ее. Знаю, что порой это будет круто, но я справлюсь. Что мне интересно узнать в связи с этим – нормально ли это? То есть мы можем углубиться в мою психику, проанализировать отношения моих родителей, как отец обращался с мамой и так долее, но ... какова бы ни была причина, я теперь знаю, что я предпочитаю жить вот так. Жизнь моя– чтобы ни думали другие – удовлетворительна для меня. И сейчас, когда я знаю эту правду о себе, я не стану добычей всех этих знакомств и перестану извиняться и извиню себя за то, что я мать-одиночка, будто это какой-то дефект, а не нормальность.

– Думаю, – наблюдательно заметила Барбара, – вы только что ответили на свой вопрос, Джудит. Но попытайтесь не настраиваться всецело на эту волну, не фиксируйте свой мозг, пусть у вас сохранится гибкая возможность передумать, если когда что-то случится.

– Рик, вы выглядите плохо, – вставила Рути. – У вас все нормально?

Рик мотнул головой, но не произнес ни слова, отвел глаза посмотреть, все ли в порядке с Давидом. Рути права – лицо его было пепельным, а глаза пустыми.

– Дорин больше нет в живых, – он взглянул на всех. – Покончила с собой. Ее мама решила, причина в том, что она рассталась с Давидом, может, даже в том, что видела его, когда приезжала к нам на Рождество. Но я-то знаю причину. Она в том, что было с ней дома. Ее нет уже, и я не знаю, что делать.

– О Боже, Рик, – все окружили его, сочувственно обнимая, касаясь его рук, плеч ...

– И у меня такое чувство, что я подлил масла в огонь, потому что за рождественским обедом в ее присутствии сделал предложение Пэти.

Молчание.

– И? – спросил Шелли.

– Дорин могла решить, что отныне она потеряет всякую связь с Давидом.

– Рик, – сказала Барбара, – возможность, что вы женитесь, всегда существовала, думали ли вы об этом или нет.

– Я так счастлив за себя, но мне так жаль эту девочку. Через невинные, любящие глаза я заново увидел мир – вот что такое быть родителем. Я научился тому, как нуждаться в ком-то, и быть нужным другим. Я понял, что самое важное в мире. Самое важное – как мы любим, все остальное вторично. И потому я очень благодарен этой девочке. Оглядываясь на годы до появления ребенка, я сожалею о зря потраченном времени, о времени на неважные проекты, потом понимаю, что результат все-таки не был нулевым, потому что в конечном итоге, все привело меня к этому знанию и к таким отношениям с Пэти.

После долгой паузы Барбара обратилась к Элейн и Митчу. Они сидели рядом и держались за руки. Как всегда Элейн говорила размеренно и тихо.

– Сейчас я уже начинаю спокойно думать о расширенной семье, о включении Джеки. Я не стану менее важной; а что касается Роуз, чем больше людей будут любить ее, тем лучше для нее, для ее самооценки. А вот как объяснить все ей, когда она подрастет – самое трудное. Я думаю открытость – лучшее, что мы можем сделать:-

Люди эти – поразительны", подумала Барбара? Их дети удивительным образом открыли их.

– А как ваша семья? Как вы отпраздновали Рождество? – спросила Барбара Рути и Шелли.

– Нормально. Я не люблю вечеринки, а вот Рути и Сид хорошо провели время. Собственно, с этих вечеринок кое-кто начал обхаживать Рути. Каждый день звонит, – ясно, он подкалывал Рути.

– Прекрати, Шелл, – Рути шлепнула его по руке. – Я совсем им не интересуюсь.

– Хотите нам о нем рассказать? – спросила Барбара.

– Ну нет ...

– А я хочу, – сказал Шелли.

– Да нечего рассказывать, – в глазах Рути появился гнев.

Но малыши ввалились в комнату перекусить.

Барбара повернула машину на парковку у аптеки и взглянула через улицу на холл торгового центра Беверли. 20 лет назад – она помнила – на этом месте не было ничего, лишь парк Беверли, центр развлечений для детей с лошадками и пони. По воскресеньям утром здесь обожали бывать ее дети – и Гайди и Джефф: гордо они восседали на запряженных пони и, проносясь мимо, весело махали Барбаре и Стэну.

Тень ностальгической печали скользнула по ее лицу, и она чуть не заплакала. Уже несколько дней она неважно себя чувствовала. Может, мочевой пузырь, может, несварение, какая-то проблема с желудком – ее подташнивало. Поэтому она остановилась у аптеки: надо что-то принять и избавиться от постоянной тяжести внизу живота.

Внутри аптеки она планировала сразу пройти в нужный отдел, купить и тут же уйти, но вместо этого, прошла к корзинам для покупок, а потом отправилась по проходам. Она любила аптеку, отдел косметики с глянцевыми постерами, рекламирующими румяна, губную помаду, блеск для губ. И постоянные баррикады из новых товаров: спрей, который забрасываешь, путешествуя, в чемодан и разглаживаешь им складки на одежде, или диетический порошок, разрекламированный в журналах, превращающий упитанных толстяков в стройных особей.

Гигиена для женщин. Сняв с полки коробку тампонов, она сразу увидела то, за чем, собственно, пришла – наконец, она призналась себе в этом: ЕРТ – тест на беременность. Бог мой! Что, если то, чего она опасалась, случилось?! Месячные лишь немного запаздывали, и в ее возрасте – Гови Крамер постоянно напоминал ей – можно ожидать нерегулярности. Но не помешает купить тест, чтобы узнать наверняка. Может, покупая его и выбрасывая на ветер 17 долларов, она заставит месячные придти. Но она-то знала, что дурачит себя, играет с собой в игры, потому что была на сто процентов уверена: она беременна. В 42 года.

Она помнила все симптомы своих первых двух беременностей, хотя были они миллион лет назад: вспухшие груди, тошнота, усталость, слезливость. Ей не нужен тест, чтобы знать: она беременна. Как сказать это Стэну?! Какая будет его реакция? У-ра! Правда, недавно он сам выдвинул такую идею, но, конечно, он шутил, напомнила она себе.

Напротив, он хочет купить еще один дом, путешествовать и шататься по дому голым. А как сказать Гайди? Это будет самое трудное. После того как расстроилось ее обручение, а подружка по школе и детству родила дочь ... Еще несколько месяцев назад она подыскивала квартиру с комнатой, которую можно было обратить в детскую. Гайди взглянет на нее, рот ее опадет в шоке: "Ни-за-что!" – заявит она. Это же унизительно для нее! – "Может, если я куплю тест, месячные придут". Она бросила тест в корзину и покатила ее к кассе. Но, не доезжая, вновь остановилась в отделе женской гигиены и вернула на полку коробку тампонов.

Этим вечером дома в ванной она исследовала свои вспухшие груди в зеркале в полный рост, а потом перевела взгляд на тело, выносившее и родившее 24 года назад Гайди и 17 лет назад Джеффа. Тело – округлое в животе, широкое в талии, мясистое в бедрах. Каким оно станет после беременности в 40?

"Боже праведный", – подумала она, "не думаю, что сумею пройти через это. Когда ребенку исполнится 7, мне будет 50! Дети всю ночь орут, их надо кормить по требованию и каждую минуту они требуют заботы. Я готова отказаться от путешествий, которые откладывала сначала из-за детей, потом из-за учебы, а потом, потому что была слишком занята по работе? Как раз тогда, когда, наконец, я могу сделать глубокий вздох?". В груди пульсировало что-то горячее, подаваемое изнутри. "Итак, скоро в беременность. Ребенок, прокладывающий путь в этот мир через седеющие волосы на лобке. Нет, волосы на лобке побреют. О, пожалуйста!". Она просто забыла то чувство униженности, сопровождающее этот процесс, когда, отрастая, всё ужасно чешется. А это еще самая малая часть физического дискомфорта.

Годы бессониц. Может, это ее гормоны 42-летней женщины свихнулись, и она теряет рассудок, воображая, что все еще способна рожать. Она достала из сумки тест и прочла аннотацию.

Она выбрала именно этот тест, так как в отличие от других, он не требовал ее утренней мочи. Протестировать себя можно в любое время дня. Например, прямо сейчас.

Наблюдая за собой в зеркале, будто кто другой занимался этой странной манипуляцией, она вынула забавный предмет из коробки, заперла дверь ванной, чтобы Стэн ненароком не вошел, и приступила к тесту, но тут же обнаружила, что ей совсем не хочется мочиться. Она абсолютно была уверена, что не сможет выдавить из себя ни одной капли. Долгое время она стояла, прислонившись к кафелю, пристально глядя на себя, пытаясь сообразить, что же делать?

"Маманя беременна". Грейси, скорее всего, посмеется над ней, потом расскажет о других культурах и народах, в которых старые женщины беременели. Нет, она ничего пока не будет говорить ни Грейси, ни Гайдн, ни Джеффу. Когда убедится, что беременна – а это уж наверняка – она расскажет Стэну, и они все обсудят, и, скорее всего, придут к выводу, что заводить ребенка в их возрасте на данной стадии их жизни – большая ошибка.

Доктору Гвен Филлиппс бьшо около 40-а.

Когда Барбару провели в смотровой ждать ей пришлось совсем недолго; времени хватило лишь на то, чтобы заполнить несколько анкет, – она увидела женщину-гинеколога, и та, сидя за письменным столом, держала кроху-мальчика.

– Это сын доктора, – сказала медсестра Барбаре.

"Наверное, я уговорила себя", – подумала Барбара, гордясь собой, что все-таки ушла от Говарда Крамера, – "но мне уже нравится эта доктор, хотя я еще не обмолвилась ни одним словом с ней". Раздевшись и сев на стол, первое, что она увидела, – вязаные подстилки для ног. Слава Богу, они подумали о том, чтобы сделать эту чертову штуку теплее, комфортнее и не такой ненавистной. А когда Гвен Филлиппс вошла в смотровой кабинет, она несла подушечку, которую мягко поместила Барбаре под спину.

– Миссис Сингер, – доложила она. – Я только что проверила вашу мочу и, надеюсь, вас ожидает хорошая новость – вы беременны.

– Знаю, – ответила Барбара. – Еще до того, как сделать тест. Понятия не имею, как я могла быть такой неосторожной. И, честно, не уверена, что это хорошая новость.

– Расскажите, почему, и, может, я сумею помочь.

"Говард Крамер, никогда тебе больше не увидеть меня", – подумала Барбара. – "По крайней мере, без штанов".

– Почему? Я даже не знаю, с чего начать. Моей дочери 24 года, сыну – 17. Скажи я им, что беременна, они, наверно, не поверят мне. По работе я занята целый день: я нужна больным и клиентам. Совсем еще недавно я убаюкивала и развлекала себя мыслью о пенсии, мечтая хотя бы несколько лет ничего не делать. Наверное, мне потребуется носить очки, чтобы видеть своего ребенка. Я крашу волосы, чтобы скрыть седину, а для беременной это противопоказано. А главное – мне не хочется прерывать свой субботний сон по утрам, чтобы смотреть детскую программу по TV.–

Красивая докторша оставалась серьезной.

– То есть вы хотите прервать беременность?

Барбара почувствовала, как подступает тошнота;

– Не знаю, видите ли, я скоро буду бабушкой. Молодой бабушкой, но не мамой. Я имею в виду ... Послушайте, я пришла убедиться ... но сейчас, когда я знаю наверняка ... мне необходимо все обдумать.

– Если это поможет, – сказала доктор, – заверяю вас, что я принимала роды у многих женщин вашего возраста и даже старше. При надлежащем уходе и роды, и беременность проходили без проблем.

– Нет, не беременность и не роды так беспокоят меня, хотя должна признаться, они тоже немного тревожат, – сказала Барбара, – время после родов беспокоит.

Доктор улыбнулась:

– Понимаю. Послушайте, давайте я вам выпишу рецепт на витамины для беременных, а вы позвоните мне через несколько дней и тогда мы снова с вами встретимся.

Выписав рецепт, доктор обменялась с Барбарой рукопожатием, сказала звонить в любое время дня и ночи.

– У вас великолепные волосы, – заметила Барбара, но доктор уже не слышала, так как ушла, чтобы подложить подушечку под спину другой пациентки.

44

Рути сидела одна в офисе на студии, стараясь свести куски сценария вместе, но – не получалось. Лицо ее пульсировало от истощения, и становилось непонятным, то ли флуоресцентные лампы горят вполнакала, то ли в глазах темнеет от перенапряжения от долгого всматривания. Кто-то шел по холлу. Может, ночная стража проверяет, остался ли кто-то в здании. Наверное, ей стоит плюнуть на все, собрать пожитки и попросить стражу проводить ее к машине на парковке. Было уже поздно, работа настолько поглотила ее, что она даже домой не позвонила. "И Сид и Шелли давно уже спят", – подумала она.

Шаги остановились, Рути подняла глаза: мираж. Перед ней стоял Луи Квелл.

– Я уже был на парковке, когда увидел свет в твоем окне и решил зайти поздороваться, – объяснил он. – Сдается мне, что мы с тобой – единственные два фанатика, работающие допоздна.

– Привет, – она поразилась себе, поняв, как же она рада видеть его. И тут же пришла в ужас, выглядит она, должно быть, жутко: сидит здесь больше шести часов, и волосы ее, наверняка, вздыбились до луны.

– Как дела? – спросил он, будто они только что случайно наскочили друг на друга на улице, а не просидели как приклеенные, в своих офисах допоздна.

Даже не глядя на часы, Рути знала, что уже два часа ночи.

– Я не знаю, как закончить 2-ой акт, – пожаловалась она.

– Ну, что ж, давай, посмотрим, – по тому, как он это произнес и по выражению его лица, она поняла, что он в поисках забавного слова. – Как тебе нравится такой сюжет: она наталкивается на парня, которого знает, скажем, 100 лет, и не может поверить, что никогда не замечала, какая он сексуальная штучка. Он-то без ума от нее и всегда был, они начинают любить друг друга, женятся и рожают нескольких детей. У нее уже есть ребенок, и этот ребенок счастлив, потому что у него появились братишки и сестренки. И с тех пор они жили счастливо и долго.-

– Я покупаю этот сюжет, – сказала она, – пусть твой агент позвонит мне обсудить гонорар.

Луи прошелся по кабинету, сел в кресло Шелли напротив под слоганом "Умирать легко Y создавать комедию – трудно". Ночь за окно была черна. Рути посмотрела в окно на отражение своего захламленного кабинета и на Луи, откинувшегося в кресле и не сводившего с нее взгляда. Флуоресцентный свет щелкал, как кузнечики.

– Послушай, – сказал он, – я не хочу ранить Шелли. Он – великолепный парень. Талантливый, умный, и человек хороший. И еще я думаю, твоя верность ему поразительна. Но насколько нам всем известно, жизнь-то у нас одна, и, может, и тебе следует подумать о любви, о том, что и в твоей жизни она должна быть. И, может, еще один ребенок. Я могу родить с тобой ребенка, а, может, двоих-троих.

– Луи, – она смотрела в его серьезное лицо и молила себя не расплакаться, – ты даже не знаешь меня. Я обременена, без повода и не к месту сыплю шутками, глупыми к тому же. По утрам я выгляжу уродкой, не просто заспанной, а как зверь, как животное. Сажусь на сумасшедшие диеты и раздражаюсь, потому что есть хочется, злюсь и капризничаю, или мне следует сказать – стервенею, бываю просто ведьмой, и в недалеком будущем мне, вероятно, потребуется дорогостоящая стоматологическая операция.

– Понимаю, но должен тебе сказать, что в Голливуде ты мой любимый персонаж. Я считаю, что ты забавнее, чем Джон Ривер, глубже, чем Анжелика Гастон, милее, чем Мелани Гриффит и ...

–... и длиннее, чем Дэни де Вито..., – добавила Рути.

– Это уж точно.

– Видишь, я предупреждала тебя, что сыплю глупыми шутками.

– К несчастью для тебя, мне это нравится в женщинах. Очень нравится. В те далекие– далекие времена в Comedy Store я дико был влюблен в тебя. Помнишь ту ночь триллион лет назад, когда Франки Леви делал ваш материал о супермаркетах?

Помнит ли она?

– В ту ночь мы с Шелли получили нашу первую телевизионную работу в прайм-тайм, – сказала она.

– Ну вот тогда же я хотел подойти к тебе тут же, как только Фрэнки сошел со сцены, схватить тебя, увезти на какой-нибудь необитаемый остров и ... но Эдди Шиндлер должен был выступать с моим материалом следующим номером,... и мне пришлось смириться и смотреть его.

– Ты хочешь сказать, что свою карьеру поставил впереди моей секс-жизни! – поддразнила она его.

– Вы с Шелли, должно быть ушли рано тогда, потому что я искал тебя везде и чувствовал себя свихнутым и решил – наверное, мне следует оставить тебя в покое. И вот я здесь столько лет спустя. Не отвечай – тогда я сделаю еще один заход с тем островом. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что это хорошая идея, Луи, но боюсь, я не могу ее принять.

– Скажу тебе вот что. Спроси Шелли. Поговори с ним. Я знаю точно: он любит тебя. Может, тебе стоит спросить его, следует ли тебе провести какое-то время со мной посмотреть, понравится ли тебе это, и гарантирую, он будет "за". И, Рути, обещаю, если это сработает; когда настанет час, и Шелли будет нуждаться в твоей помощи и заботе, я ни на минуту не откажу тебе. Помогу тебе. Поддержу тебя. Только не отказывайся от личной жизни из-за того, что придется когда-то что-то делать.

– Луи, я стольким людям доверяла, а они предавали и разочаровывали меня. Меня манит твой остров. И если так говорит один из героев твоего шоу – я принимаю это как комплимент. Душой надеюсь, что ты именно это имел в виду, и, возможно, так оно и есть. Но в моем репертуаре чувств, способность к романтической любви больше не существует.

– Понимаю, – вздохнул Луи, – тогда давай я провожу тебя к машине.

* * *

Шелли был погружен в компьютер. Женщина, нанятая Рути в компьютерном центре писателей, приходила трижды в неделю, и после третьей сессии он уже много соображал из того, что раньше казалось "устрашающей машиной". Иногда Рути слышала, как он в своей комнате восклицал "непостижимо", ошеломленный своими способностями. Время от времени, заходя за ней, он приводил ее в свою комнату и, стоя за его спиной, она наблюдала за магией редактирования им текста. Ни одна игрушка, да и все вместе, полученные им в детстве не шли ни в какое сравнение с этим подарком, говорил он. Уходя на работу, она уже не боялась, что круглый день он будет смотреть телевизор. Собственно, когда она звонила ему из офиса, он разговаривал с ней "вопрос-ответ"-стилем, и она знала – все его мысли сейчас с компьютером. Скоро он стал частым гостем компьютерного магазина, чтобы узнать, что им пропущено, и собрать воедино все "звонки, свистки и колокола", как он это называл. Он пробовал новый формат, создавая забавные вступительные сценки и развлекая себя и ее, когда она приходила с работы.

В конце пятой недели он начал писать сценарий. Зачастую после работы она обнаруживала Сида у Шелли на коленях, заснувшего от скуки, а сам Шелли, унесенный в воображаемый мир, бешено стучал по клавишам. Иногда он сидел за компьютером уже рано утром или все еще сидел за компьютером утром, а Рути просыпалась от требовательного голоса Сида в детской.

В это утро ее разбудило пощелкивание компьютера, и она прошла в комнату Шелли, где он неистово работал. Какое-то время она стояла в дверном проеме, наблюдая за ним, потом, наконец, сказала:

– Шелл

– Хммм

– Что ты скажешь насчет того, что ты был прав с Луи Квелом?

– Имеешь в виду, что он богатая задница?

– Нет, что мне следует встречаться с ним?

– Скажу "аллилуя".

Она прошла в комнату и заглянула ему в лицо.

– Эй, думаю, тебе следует заставить его раскошелиться, чтобы он решил твои проблемы. Может он заплатит за мицва Сида. Когда ребенку будет 13, свадебный торт будет стоить 500000 долларов.

– Ты совсем так не думаешь. Я же знаю, как ты выкатываешь глаза, когда ты злишься.

– Ты меня путаешь с Питером Лором. Я не злюсь. Пусть он усыновит меня и оплатит все мои медицинские расходы.

– Это твой стиль сказать "да"?

– Не знаю, почему ты решила, что тебе нужно мое разрешение, но, конечно, "да". Скажи ему, пусть приходит.

Луи начал звонить ей на работу ежедневно, потом завалил ее цветами, подарками и открытками. Однажды в офис он прислал гориллу. И горилла преподнес ей цветы, пел серенады и забавлял весь пишущий штаб.

Когда горилла поднял Зева Райдера и покрутил в воздухе, все громко расхохотались. (Луи Квелл заплатил ему за такой трюк экстра).

– Хочу, чтобы она вышла за него, – однажды Шелли заявил в группе. – Хочу, чтобы у нее и Сида было будущее. Я подшучивал над парнем, но у него куча достоинств.

– То есть вы согласны, чтобы Рути ушла от вас и вышла замуж за Луи? – уточнила Барбара.

– Пусть невеста убирается, – согласился Шелли, но за его бравадой Барбара уловила страх.

Могло так случится, что Луи займет его место не только в сердце Рути, но и Сида.

– Да, а как же Сид? – отважилась Джудит.

В группе стало правилом свободно высказываться по проблемам друг друга.

– Он навсегда останется нашим сыном. Какое-то время он будет жить с ними, какое-то время – со мной. Гораздо приятнее развода.

– Мы с Луи бегаем сейчас на свидания. Я не готова выйти замуж так быстро.

– Почему? – полыхнул Шелли.

И все, особенно Рути, отшатнулись от его гнева.