Текст книги "Поэзия народов СССР IV-XVIII веков"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 49 страниц)
Опередив добро и славу,
В счастливый день певец придет.
С бедой мулла придет в державу,
И вражеский боец придет.
Хвастливый трус при первой ране,
Смутясь, покинет поле брани.
Предупредив пожар желаний,
Томление сердец придет.
Отец себя увидит в сыне.
Спит кабаненок в черной тине.
Мотыга застучит в пустыне —
И влага наконец придет.
Вдали от логова родного
Что волк? Добыча зверолова.
Фраги! Потом родится слово,
Сперва его творец придет.
НАШЕСТВИЕ
Бежал хозяин лавки; моей торговле
Конец пришел до срока. Что делать мне?
Разбойник тешит сердце кровавой ловлей
В убежище порока. Что делать мне?
Муж обернулся трусом, рабы – мужами,
Лев обернулся мухой, а мухи – львами,
Темница стала домом, часы – веками...
Пред полчищами рока что делать мне?
Что делать, если сердцу любви не надо?
Сорвали кизылбаши завесу ада.
Растоптана отчизна – моя отрада,
Мой сад – пятой жестокой. Что делать мне?
Лежит на пленном слове печать запрета.
Невольничьи базары шумят с рассвета.
Где честь народа? В саван душа одета
И страждет одиноко. Что делать мне?
Погублены врагами мои дастаны;
Наставники – в темницах. Слезами пьяный,
Фраги пытает ветер: где караваны?
Один в степи широкой... Что делать мне?
ПРИЗЫВ
Нет больше равновесья на земле.
Какие судьбы смотрят в наши лица!
Клокочет мысль, как кипяток в котле;
Не тронь ее, она должна пролиться!
Из ничего мы в мир пришли вчера;
Тот – сын порока, этот – сын добра,
Пусть волчья начинается игра
И добрый слух из края в край помчится!
За Сонги-даг врага! И племена
Покроют славой наши имена.
Туркмены, в битву! Чтобы вся страна
Не плакала над нами, как вдовица!
Мы не напрасно кровь свою прольем:
За наши семьи, за родимый дом.
Друзья, мы все когда-нибудь умрем,—
Настало время смерти не страшиться.
Враг властвует,– а день за днем идет,
В страданиях за родом гибнет род...
И мы – туркмены – терпим этот гнет!
Вставайте, братья, нам нельзя смириться!
Народу ныне говорит Фраги:
Меч доблести, отчизну береги,
Да не коснутся наших роз враги!..
И клекчет месть, как ярая орлица!
СВЕТЛОЕ ВРЕМЯ
Охотится небо, крепка его сеть.
Ты где, долгожданное светлое время?
Я больше не в силах разлуку терпеть.
Ты где, долгожданное светлое время?
Мне сорок исполнилось... Чаша полна...
Душа моя разувереньем больна,
Надеждой обманута... Плачет она:
Ты где, долгожданное светлое время?
Покоя нигде не находит народ;
Как пес, по пятам лихолетье идет —
То зубы оскалит, то руку лизнет...
Ты где, долгожданное светлое время?
Голодная бедность глотает огонь.
Напрасно протянута к небу ладонь,
Стреножен у всадника нищего конь.
Ты где, долгожданное светлое время?
Тщета-скопидомка в юдоли мирской
Не спит, и не ест, и теряет покой,
Пока не утонет в казне золотой.
Ты где, долгожданное светлое время?
Слова мои ложью муллы нарекли,
Лжецу в благодарность дары принесли;
Их клятвы изранили лоно земли...
Ты где, долгожданное светлое время?
Погрязли наставники в смертных грехах
И лгут при бессовестных учениках,
Что так повелел всемогущий аллах.
Ты где, долгожданное светлое время?
Язык твой огонь извергает, Фраги.
Различий не знай, недостойного жги,
А там – в Хиндостан отдаленный беги...
Ты где, долгожданное светлое время?
ТОСКА ПО РОДИНЕ
В черный день одиночества сонные очи,
Увядая, родную страну будут искать.
В тесных клетках своих, опочив с полночи,
Соловьи только розу одну будут искать.
Из-за родины принял я жребий скитаний.
Тяжело мне; мой взор заблудился в тумане.
Зарыдают ладьи о своем океане,
Истлевая на суше, волну будут искать.
Не забудет престол о своем властелине;
Сердце, в пламень одетое, сгинет в кручине;
И в разлуке с луною, в беззвездной пустыне
Одержимые страстью луну будут искать.
Если кровь страстотерпцев прольется ручьями
И душа задохнется под злыми руками,
Беззаботные бабочки, рея роями,
В чашах роз молодую весну будут искать.
Безъязыкие рты, некрасивые лица
Будут молча на песню высокую злиться;
Вздор пустой, неуместная речь, небылица —
Глухоту, немоту, тишину будут искать.
Наяву, в сновиденьях счастливцы, страдальцы,
Неразумные шахи, рабы и скитальцы,
Руки нежные, белые тонкие пальцы —
Жемчуг, золото, клады, казну будут искать.
Стрелы гнет, тетиву обрывает изгнанье.
И Фраги и богач в золотом одеянье
Перемену судьбы, как свое достоянье,
У горчайшей разлуки в плену будут искать.
ГУРГЕН
Вершины горные: туманы там и тут;
Морского ветра вой среди высот Гургена;
Когда промчится дождь, безумствуя, ревут
Потоки мутные вспенеппых вод Гургена.
Леса густые – там по берегам тростник;
Красавиц в серебре блестит живой цветник;
Там серая овца, конь белый, черный бык,
Там буйвол есть и тур: обилен скот Гургена!
Там неров с майями тяжелые ряды;
Купцы, погонщики толкутся у воды;
И всюду высятся слоистые гряды
Неколебимых скал,– как бы оплот Гургена!
Джигиты шаль спешат вкруг стана затянуть
И с ловчим соколом в опасный скачут путь.
И ветру влажному лань подставляет грудь;
Оленьим зовом полн весь небосвод Гургена!
Махтумкули прошел немало разных стран,
Но в сердце никогда не чуял столько ран:
Вот пери нежная, колеблясь, как джейран,
Отыскивает брод средь буйных вод Гургена!
НА СЕБЯ ВЗГЛЯНИ
Коль ты умен – с учеными дружи;
Знай: лишь глупец невежде другом станет;
Коль ты влюблен – терзайся и дрожи,
Что, может быть, любимая обманет.
Лишь храброму доверься всей душой;
Ждет нападенья караван ночной;
В сраженье трус позор снесет любой,
А дома вздор его обидой ранит.
Жалея труса, боль зажжешь в груди —
И света не увидишь впереди!
К богатым скрягам в гости не ходи;
Но щедр бедняк: он гостю все достанет.
Трус, дома сидя, хвастаться пойдет,
А в трудном деле друга подведет;
Джигит в богатстве радость обретает,
Скупцу оно арканом сердце стянет.
Ты на себя, Махтумкули, взгляни,
Умножь благое, злое отгони;
И слово мудрым мыслям подчини;
В избытке слов бесплодно слава вянет!
ПОЩАДИ!
Не мучай друга словом безотрадным;
Голодного за стол свой посади;
Будь строг и сух с завистливым и жадным;
Любовь к труду храни в своей груди.
Приветлив будь с бездомным сиротою,
Прими его, согрей, снабди едою;
Будь с грустным добр и раздели душою
Его беду, в его дела войди.
Приказ джигиту не дается дважды;
Удачлив тот, кто знает меру жажды;
Дела благие должен делать каждый:
Будь щедрым, бек, и право, шах, суди!
Нужда сама людей не убивает,
Зато она улыбку с губ стирает;
Хитрит собака с волком и играет,—
И ты с врагом хитро себя веди.
Махтумкули дан речи дар медвяной,
Ее цветы цветут благоуханно...
И Гёр-оглы ведь умолял Рейхана!
Просящего пощады – пощади!
РАЗЛИЧИЯ
Коль с тайной своей к дураку, не подумав, пойдешь,
Он все разболтает, тебя осрамит и ославит;
Коль тесную дружбу с блудницей безумной сведешь,
Она облысеть тебя в юные годы заставит.
Рабу не под силу хотя бы семь дней пировать;
Дракона, хоть мертвого, ящерице не сожрать;
Знай, дружбу с медведем свирепым водить не под стать:
Тебе, разозлившись, он голову в лапах раздавит.
Кто пас ишаков – не оценит коня-скакуна;
И щедрость – в народе, а мудрость – в совете видна;
Лишь в скачке скакун благородство проявит сполна,
А щедрый – пред гостем обильную скатерть расправит.
Мечта у джигита: любимая, конь, ятаган;
Трус – горе народа, причина позора и ран;
В аульных раздорах презренный буян и смутьян
Мышей клеветы на отважного мужа натравит.
Фраги говорит: на пиру удальцов веселит
Отважный боец, он как друг меж друзьями сидит;
А в битве горячей во имя народа джигит
Все поле сражения кровью врага окровавит!
РАСТОПЧЕТ
Ишак себя мнит равным скакуну,
Но рядом станет и – не будет равным!
Стать не найти у двух коней одну:
В бою лишь благородство будет явным.
Лишь в чистом детстве – радость без конца;
Глупцу ничто советы мудреца;
О роде не расспрашивай юнца,
Коль скромным он глядит и благонравным.
Твой взор вовек не будет миром сыт;
Лисица львом и тигром не рычит;
В гостях тогда лишь оценен джигит,
Когда с поклоном он войдет уставным.
Коль счастье вдруг тебе пошлет творец,
Ищи в народе преданных сердец;
На деле проверяется юнец:
Он в ратном деле мужем станет славным.
Махтумкули! Несчастных кровь и пот
Могли б расплавить этот небосвод!
Но и тиранов день возмездья ждет:
Судить их будет тот, кто был бесправным!
ДАЙ ИСЦЕЛЕНЬЕ МНЕ
Средь этих выжженных песков ты сжалься надо мной.
Создатель сущего Субхан, дай исцеленье мне.
Моей измученной душе, истерзанной, больной,
О врачеватель смертных ран, дай исцеленье мне!
Останови на мне хоть раз свой пламенный зрачок.
Бесплодно жизнь моя прошла средь суетных тревог.
Услышь мольбы мои, Ильяс, ты, Зикрия-пророк.
Коус премудрый и Умран, дай исцеленье мне.
Я сердцем и душой ослаб, как старец Ибрагим.
Моя Кааба далеко, и я не пилигрим.
Шепчу я пересохшим ртом, простерт и недвижим:
Гозли прозревший и Сельман, дай исцеленье мне.
Я корень, сохнущий в песке, нет у меня ствола.
Господня воля у меня наследника взяла.
Властитель духов, дивов царь и ты, чья власть светла,
Провидец мудрый Сулейман, дай исцеленье мне!
Хотел о помощи взывать – теснится вопль в груди,
И вместо слез из глаз моих кровь брызнула, гляди.
К чему мне жить, где цель моя, что будет впереди?
Ответствуй, добрый Пеливан, дай нсцелеиье мне.
Обетованная страна мне чудится везде.
Там тигры кротости полны, там места нет вражде.
Искал тот край Махтумкули, но где он, люди, где?
О лекарь ласковый Лукман, дай псцеленье мне!
ПРИШЛОСЬ
Любовь и море не имеют дна,
В безмерной страсти мне гореть пришлось.
Играет сердцем, как щепой волна,
Безумство волн мне одолеть пришлось.
Я спал. Был грозен пробужденья миг.
Любовь трудна, я это знал из книг.
Но глубины страданья не постиг,
За это муку мне терпеть пришлось.
Любовь, как вздох, как трепет ветерка,
Едва коснувшись – снова далека.
И все острей, и все светлей тоска,
О прошлом счастье мне скорбеть пришлось.
Как маленькое солнце твой зрачок,
Костер любви огнем меня обжег,
Я счастлив тем, что я любовь сберег,
Что мне ее запечатлеть пришлось.
Тебе вручен неоценимый дар.
Будь с хрупкой вазой, бережным, гончар,
К ней тянет руки грубые базар.
Венцом любви тебе владеть пришлось.
Отравленного выпил я вина.
И только ты ценить меня вольна,
Я крепость строил – рухнула стена.
В свою же мне попасться сеть прпшлось.
Махтумкули, по воле волн, плыви,
Нет берегов, страдалец, у любви,
Друзей на помощь больше не зови,
Рабом любви мне умереть прпшлось.
БЕДА
Меня беспощадный преследует рок,
Базар мой разграблен, доходы рассеялись.
Мой разум под гнетом слепым изнемог.
Желанья, как вешние воды, рассеялись.
Смотрите: я сброшен с весов бытия,
Недужна любая кровинка моя.
Убийцы пришли в золотые края
И приняли власть, и народы рассеялись.
Упал на глаза мои сонный туман,
Сковал вдохновенные речи дурман.
Теплом отдаленный дохнул Дехистан,—
Те ветры в часы непогоды рассеялись.
Фраги! Где крылатые струги твои?
С тобою остались недуги твои,
А счастье пропало; заслуги твои,
Надежды и лучшие годы – рассеялись.
ДНИ
Древнее вас, вершины гор,
Идут полуживые дни.
Возьмите, горы, мой позор,
Душе моей чужие дни!
Я горьким сиротою стал,
Я веткою сухою стал,
Безрадостной весною стал,
Встречая роковые дни.
Мамед-Сапа и Абдулла
Исчезли; с ними жизнь ушла.
Невеселы мои дела
И сумрачны пустые дни.
Потомство сгинуло мое,
Из рук я выронил копье;
В Тавризе б я нашел жилье,
Да помешали злые дни.
Махтумкули – безвольный прах.
О боже, я в твоих руках!
Гоклены, мой народ, в слезах:
Ведут врагов глухие дни...
ЖЕЛАНИЕ СТРАНСТВИЙ
Мне родимые холмы,
Дехистан увидеть хочется.
Мир-Кулал, Бехауддин,
Мне ваш стан увидеть хочется!
Арша блещущий венец.
Упование сердец,
Мне тебя, благой отец
Мусульман, увидеть хочется.
Путник сядет, отдохнет
И своим путем пойдет.
Мне пределы, в свой черед,
Чуждых стран увидеть хочется.
Побродить в степи глухой,
Поглядеть с горы крутой —
Мне добра и зла мирской
Океан увидеть хочется.
В Хиндостан и там и тут,
В Туркестан пути ведут...
Мне святых мужей приют —
Румистан – увидеть хочется.
Буйство духа, мир страстей,
Семь нагорий, семь морей,
Суеты – в кругу людей —
Мне дурман увидеть хочется.
Счастья ждет Махтумкули,
Чтобы слезы потекли;
Мне Каабу, хоть вдали,
Сквозь туман увидеть хочется.
ОТКРОВЕНИЕ
Предстали мне, когда я в полночь лег,
Четыре всадника: «Вставай! – сказали.—
Мы знак дадим, когда настанет срок.
Внимай, смотри, запоминай!» – сказали.
Затрепетало сердце, я притих,
Когда взглянул на этих четверых.
Юродивые были возле них —
Они мне: «Юноша, ступай!» – сказали.
И эти двое дали руки мне,
И мы пошли по дремлющей стране;
И некий знак забрезжил в вышине...
«Теперь садись и отдыхай!» – сказали.
Шесть путников я разглядел вдали,
Сидели мы; два пир-заде пришли;
Потоки слез у них из глаз текли.
«Он скоро будет. Ожидай!» – сказали.
И четверо в зеленом, на конях
Невиданных, взметая легкий прах,
Приблизились, привстав на стременах.
«Для встречи тесен этот край!» – сказали.
Увидел я шестидесятерых
Издалека летящих верховых.
«Спешим навстречу! Мухаммед средь них!
И ты его сопровождай!» – сказали.
На круп коня я поднят был. Меня
Как бурей мчало. Я сошел с коня.
Все в круг сошлись, молчание храня.
Я был в средине. «Руку дай!» – сказали.
«Сей муж – Али!» Из-под моих ступней
Тот выхватил циновку. Средь мужей
Упал я навзничь. На груди моей
Был некий груз. Мне: «Вопрошай!» —сказали.
Я спрашивал – и отвечал имам:
«Святой пророк предстал твоим очам,
За ним – халифы первые, а там —
Увейс-Караии, помни, знай!» – сказали.
«Ты видел их, земного праха сын!
Взгляни на тех мужей. Средь них один
Зенги-баба, другой – Бехауддин.
Заветной цели не скрывай!» – сказали.
Тогда пророк двум шейхам повелел:
«Благословите жизненный удел
Того раба!» И я привстать хотел,
Но мне: «Лежи, молчи, внимай!» – сказали.
Сказал пророк: «Он жаждой обуян.
Подайте чашу, о Шахимердан,
И Абу-Бекр, Омар и ты, Осман!»
И мне мужи: «Не проливай!» – сказали.
И плоть мою на муки обрекли.
Я выпил все, что в чаше принесли;
Сгорел мой разум, я лежал в пыли...
«Мир – пред тобой. Иди взирай!» – сказали.
Тогда я в жилы недр земных проник
И, вихрем встав, седьмых небес достиг.
И мне: «Теперь ты властен в краткий миг
Окинуть взором звездный рай!» – сказали.
Открылись мне далекие края
И тайные движенья бытия.
Так я лежал, дыханье затая.
И, плюнув мне в лицо: «Вставай!» – сказали.
И отвезти меня в родимый дом
Пророк велел халифам четырем.
И мчались мы: и ночь была кругом.
Мы спешились, и мне: «Ступай!» – сказали.
Открыл глаза и встал Махтумкули.
Какие думы чередою шли!
Потоки пены с губ моих текли.
«Теперь блуждай из края в край!» – сказали.
ПЛАЧ
Я – погребенный в пустыне мертвец.
И мертвецами я буду оплакан.
Не насладившийся жизнью слепец —
Даже глупцами я буду оплакан.
Странник – весь мир обошел я кругом,
В городе горя остался – и в нем
Гибну. Голодным степным вороньем
И ястребами я буду оплакан.
Как мне воспрянуть? Я болен и слаб,
В тяжких цепях истомился, как раб,
И на огне превратился в кебаб,
И вертелами я буду оплакан.
Сердце трепещет, и согнут мой стан,
Стоны мои поднялись, как туман,
Слезы в кипучий слились океан...
Всеми слезами я буду оплакан.
Лалы родятся в ущельях немых,
Ливни плодятся от жалоб моих,
Горы плывут – ив волнах смоляных
Тают. Камнями я буду оплакан.
Разум безмолвствует, Махтумкули.
Маются дети Туркменской земли.
Пиры толпятся, ишаны пришли.
Даже врагами я буду оплакан.
ПУТЬ
Кипит живых речей поток,
Играет разум вдохновенный,
Но темной тучей злобный рок
Проходит по лицу вселенной.
И меркнет взор, и на щеках
Золой лежит смертельный страх.
Слова уносятся, как прах,
И разум тяжко спит, как пленный.
Кто – смертный – видел мира дно?
Заглянешь в бездну – в ней темно.
Я пью любовное вино,
И мне тяжел мой кубок пенный.
И вдохновение мое,
Смутясь, впадает в забытье,
И роковое острие
Грозит моей душе смятенной.
Даны садовники садам,
Туманы – горным высотам,
С женою делит хлеб Адам,
А я – один в юдоли бренной.
Ума несметная казна
Растратится, распылена:
Дела, кочевья, времена
Проходят чередой мгновенной.
Все миру суетному впрок.
И в добром сердце скрыт порок.
Соедини меня, пророк,
С моей подругой несравненной!
Когда берется хан за труд —
Мотыги бедняки берут.
От песни утешенья ждут
И жалкий раб, и шах надменный.
Поешь, а миру невдомек,
Что твой язык солгать не мог.
Бредешь, Фраги,– твой путь далек,
Далек твой Хинд благословенный.
ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ
Полвека на свете я прожил, друзья,
Со старостью совесть моя охладела,
И тает – о, господи! – сила моя,
И точат несчастья недужное тело.
Мне горько: я истину мало любил.
Кончается жизнь, но не гаснет мой пыл,
И духом я тот же, что в юности был,
Да жаль: борода у меня поседела.
А сердце мпрская влечет суета,
И очи мне женская жжет красота,
И кривдой мои одержимы уста,
И страсти толкают на черное дело.
И если откажет мне в помощи бог,
Куда мне бежать от предсмертных тревог
Я – суетен, правде служить я не мог,
И ранняя вера моя оскудела.
Не верю звезде моего бытия,
Черна, словно уголь, недоля моя,
Покинуло счастье родные края,
Душа моя тщетно проснуться хотела.
Судьба моя бурной и страстной была,
Дурные порой соверхпал я дела;
Прости меня, боже, пока не дошла
Моя многогрешная жизнь до предела.
Фраги задыхается в лютом огне,
Скорбит о себе, как скупец о казне:
И страх и надежды гнездятся во мне.
Души моей жертвою ада не делай!
Да будет нам спутником отчий народ,
Когда мы и впрямь поведем караван,
Доверимся Ною средь пенистых вод,
Дорогу держа на седой океан.
Нам древние горы поклонятся вслед,
На родину ветер промчится чуть свет,—
Когда принесет он от милой ответ,
Певучее имя впишу я в дастан.
Я стар. Я поистине много скорбел,
Судьбою запродан мой светлый удел,
И те пятьдесят неминуемых стрел
Остались в душе, изнемогшей от pan.
Мне были примером Тахир и Фархад,
Безумец– я в пламя лечу наугад.
Крыла у меня за спиною горят,—
Умру – не узнает Менгли, мой султан.
Я славлю владычицу мира Менгли,
Я кличу подругу мою издали.
Страданья разлуки мне печень сожгли,
И слава Менгли полонила Иран.
В скитаниях помни родимый народ.
Язык обуздай, избегая длиннот;
Готовься, Фраги, собирайся в поход!
Купцы направляются в Мазандеран...
О, как дрожит моей прекрасной
И страстной жизни мотылек!
О, как растет недуг опасный,
Которым дух мой занемог!
Царица змей для змеелова —
Что для певца напев и слово.
Влюбленный ради лукобровой
В бездонный кинется поток.
Блажен, кто не застыл в покое,
Познав добро и зло мирское!
Со мной – содружество седое,
Ученых книжников кружок.
Махтумкули, твоя дорога —
Полвека. Это очень много.
Но пусть уходит прочь тревога:
Что – старость? Вздор, пустой предлог!
СМЕРТЬ ОТЦА
Рок, я встретил тебя, я искал тебя сам,—
Где очей моих свет, мой отец Азади?
Я швырнул свое сердце неистовым псам:
Где сыновней державы венец – Азади?
Где имам? Я стою, как пустая мечеть.
Где луна? Небесам не дано просветлеть.
Мне потока бездонного не одолеть:
Где спаситель мой, где тот пловец – Азади?
Стали речи мои, словно горький дурман,
Пожелтело лицо у меня, как шафран,
Пал на очи мои непроглядный туман.
Где алтарь мой, где образец – Азадн?
Время, скалы расплавив, обуглило дол,
И живой отлетел, и усопший пришел;
Мертвецы окружили господень престол;
Где народа родного певец – Азади?
Земли стали морями, и кровью – моря.
Хумы – чашами, чаши – загублены зря.
Ремесло мое – горе. Я гибну, горя.
Где покой и отрада сердец – Азади?
Обращается к господу мертвая плоть:
«Хоть единое слово промолви, господь!»
Не угодно создателю смерть побороть.
Где высокого духа творец – Азади?
Точит слезы Хызыр и скорбит Сулейман.
Иноверцы рыдают среди мусульман,
Белым паром на небо взошел океан:
Где опора гокленов, боец – Азади?
Рок! Тебе ли моей торговать головой,
Иль на горло твое наступлю я ногой,—
Выходи, я тебя вызываю на бой!
Где рейхан мой, где сада жилец – Азади?
Божье ухо оглохло в мой горестный час,
Затвердела земля моя, словно алмаз...
О, муллы без Корана, о, пиры без глаз!
Где холм праведных, верный борец – Азадп
Рок! Ты солнце мое черным платом забрал,
Ты веселье у бедного сердца украл.
Счастья нет для Фраги, веру он потерял.
Где ты, честь моя, где мой отец – Азади?
СТАРОСТЬ
Из колен моих сила былая ушла,
И один я со старостью злою остался.
И в зрачках моих страсть догорела дотла,
И в холодной золе я золою остался.
Я скитался по Неджду, свой разум кляня,
И Меджнун меня проклял, в долину гоня;
Мертвецы умоляли о жизни меня;
Мир томиться над жалкой казною остался.
Я печали бежал, раздарил, что имел,
И, любовью пресытясь, от слез онемел;
Мне на голову годы просыпали мел,
На морозе я мертвой лозою остался.
Телу – хлеб и одежда, джигиту – враги,
Песне – лучшее слово... О сердце, не лги!
Нет, не туром, а глупым теленком Фраги —
Растерявшимся над крутизною – остался.
