Текст книги "Поэзия народов СССР IV-XVIII веков"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 49 страниц)
Принеси скорее, кравчий, чашу и летучий случай не теряй.
Случай – это счастье, коль упустишь – лишь на самого себя пеняй.
На земле пером травы написан стих о том, как землю оживлять,
То – один аят из книги счастья, на него с почтением взирай.
Говорят, в раю огня не знают; почему ж, скажите мне тогда,
В цветнике на огненные розы с завистью такой взирает рай.
Но весна ль виной тому, что смотрит с ревностью на мир Халилов сад?
Нет, то благодать Ибрагим-хана, правдой озарившего весь край.
Перед ним цветник глубоких мыслей рассыпает щедро лепестки,
На его пиру все кипарисы сада счастья, только выбирай.
Свитки всех бутонов развернулись, стало содержанье их известно:
«Нe губите розовые чаши, не губите роз расцвет чудесный».
Принеси скорее, кравчий, чашу,– дел мирских ты знаешь вечный ход,
Постоянно день и ночь кружатся и вертятся с ними месяц, год…
Соловей от осени бежавший, в Гулистане учредивший пир,
Свечи роз зажегши, обнаружил путь свиданья и подругу ждет.
Роза, скатерть встречи расстеливши, говорит все время соловью:
«Гостем сядь к столу Халилуллаха, видишь: скатерть браная зовет».
Я вчера был опечален миром, радости отправился искать,
В сад вошел сегодпя, чтобы книгу роз раскрыть и прочитать, и вот —
Свитки всех бутонов развернулись, стало содержанье их известно:
«Не губите розовые чаши, ие губите роз расцвет чудесный!»
Принеси скорее, кравчий, чашу; час веселья – розы расцвели;
Что тебе времен и вред и польза? Только песням радостным внемли!
Горлицы запели восхваленья гулнстанам – «тахтахал-анхар»,
Соловьи поют о гулистанах, что, как рай, повсюду расцвели.
Если ветерок уста бутона золотом наполнит – не дивись,
Ведь бутон хвалу возносит хану, славному среди людей земли.
Не дивись, что воздух изощряет зелени живительный язык,—
Зелень вечно восхваляет хана, чьи враги повергнуты в пыли.
Никогда я не устану чашу алого вина сжимать в руках,
Ибо утром мне трава и розы, полные почтенья, донесли:
Свитки всех бутонов развернулись, стало содержанье их известно:
«Не губите розовые чаши, не губите роз расцвет чудесный».
Принеси скорее, кравчий, чашу,– поле, сад тюльпанами цветут;
Дивное какое время года! А трава! Как будто изумруд!
Лепестки усеивают землю, словно кирпичи из серебра;
Эти кирпичи в основу зданья радости безоблачной кладут.
Отраженье роз, подобно крови печени, исчезло из очей...
Вновь явилось, как ожог, на сердце тех людей, что верность свято чтут.
Розы и трава, подняв из праха, всем дарят рубины с бирюзой,
Люди же растеньям в ноги душу, как нисар, бросают там и тут.
Физули, ты был благочестивым осенью, теперь о том забудь,
Пей вино, уже весна настала, розы всем благоуханье льют.
Свитки всех бутонов развернулись, стало содержанье их известно:
«Не губите розовые чаши, не губите роз расцвет чудесный».
МУХАММАС
Хламиду безумия я надел, мир этот жалкий отчизной своею назвал.
Oтшельником стал я, бросив плащ, рубаху с себя сорвал.
Даже если, подобно бутону, плащ и рубаху надену я
И сейчас же не разорву их. идол мой, нежнотелая дева моя,
Пусть плащ и рубаха саваном станут, черным, как смертный сон.
Хоть в мечтах о твоих кудрях изнывают мои года,
Сколько б ни прожил, эту мечту я не предам никогда,
Не думай, что позабуду ее, даже если меня казнят;
Мечты о кудрях твоих вечно со мной, вечно меня томят,
Даже если в мой череп пустой и слепой, шурша, заползет скорпион.
Ранним утром твой розовый лик опалил меня блеском огня.
И пошел я в сад, чтоб запах роз успокоил опять меня.
Как увидел я розу и вспомнил тебя, накропил я жемчужных слез.
Вот и пала роса, выходи же в сад окропиться росою роз.
Сад весь полон росой, каждый листик дрожит,– ведь жемчужину держит он!
Р У Б А И
1
Коль сердце не пленник печалей разлуки,
Наложит ли встреча целящие руки?
Лекарство найдется от муки любой,—
Но не от мучений лишенного муки.
2
Сколько алых слез пролить заставил рок меня, безжалостно-коварный,
Залито лицо мое слезами, стал багряным цвет его янтарный;
Друг, о том, как горько я страдаю, и о цвете моего лица
Расскажи скорей, аллаха ради, этой розоликой, лучезарной.
3
От вздохов пламенных Меджнун сгорел сполна,
Вамика погребла холодная волна,
И по ветру Фархад пустил младую жизнь,—
Все – прах; и жизнь моя из праха создана.
4
Воздержаньем не хвалюсь я, где мне знать о благочестье?
Мне бы лик прекрасной пери, чистое вино с ним вместо;
От вина и от любимой я отречься не могу,
Если скажут – я отрекся, вы не верьте этой вести.
5
К вину я в этой жизни привык давно, о шейх!
Чем дальше, тем упорной зовет вино, о шейх!
Мне пить вино приятно, тебе, о шейх,– молиться...
Судить, чей вкус превыше,– не нам дано, о шейх!
6
Нет, от вина отречься – твоя, аскет, ошибка,
Хоть согласись, хоть думай, что мой совет – ошибка.
Я пью не добровольно: я пью, пожалуй, спьяна,
И, значит, не виновен, что пьяный бред – ошибка!
7
Вино ты осуждаешь,– я пью, о проповедник!
Любовь ты проклинаешь мою, о проповедник!
Мы бросим ради рая и чашу и подругу,—
Но что нам предлагаешь в раю, о проповедник?
8
К любой на свете цели что нас ведет? – Любовь!
Кто гения приводит к мирам высот? – Любовь!
Любовь – желанный жемчуг сокровищницы мира...
Сны всяких опьянений что нам дает? – Любовь!
МУХАМЕДЪЯР
ТАТАРСКИЙ ПОЭТ
Середина XVI века
СУДЬБА ДЕВУШКИ
Жил шах, глава обширнейших владений,
И баловень богатств и наслаждений;
Он с Искандером бы поспорить мог,
Завоевал он Запад и Восток.
По вечерам владыка знаменитый
Бродил по темным улицам со свитой.
Приглядываясь к людям и домам,
Кто зол, кто добр – хотел попять он сам.
Однажды, жаждой знания ведомый,
Он яркий свет в одном увидел доме.
И вот что шаха обнаружил взор:
Там брачный пир – и женщин полон двор,
И двое незнакомцев, сдвинув брови,
Сидят и держат перья наготове.
В картине этой странным было то,
Что, кроме шаха, не видал никто
Ни свадьбы, ни писцов. А перед шахом,
Который был объят невольным страхом,
Таинственного зала светлый круг
То пропадал, то появлялся вдруг.
И незнакомцев шах спросил суровый:
«Скажите мне, во имя бога, кто вы?»
«Мы – пишущие,– отвечали те,—
Веленья божьи чертим на листе.
Смотри: вот дочь хозяина у двери,
Красавица подобна дивной перп;
Один лишь взгляд вполглаза, с полусна
И участь человека решена.
Стройна, приветлива и сердобольна,
Немало душ она сразит невольно.
Похож на юный месяц юный лик,
На розу, что затмила весь цветник;
Луна и солнце сникнут перед нею,
Соперничать с ее красой не смея,
И, свежих губ ее узрев резьбу,
Смутясь, прикусит Мисра дочь губу.
Четырнадцати лет достигнет пери —
Волк съест ее, она – добыча зверя!»
Сказали и исчезли с царских глаз.
Шах загрустил, услышав их рассказ;
Он в горе впал, зарю слезами встретил,
Но все же дом загадочный приметил.
Весь день, всю ночь провел он в забытьи
А утром вновь решил туда пойти.
Ее отцу не пожалел он платы
И девочку увел в свои палаты.
Владыке не дал дочери, господь,
И шах удочерил чужую плоть.
Ту девочку в тайник души впустил он,
Ее в довольстве, в роскоши растил он.
Вот наконец-то выросла она,
Подобно древу райскому, стройна;
Мир не видал ей равных красотою,
Был взгляд ее для юношей бедою,
А родинка, улыбка уст живых
С ума сводили всех, кто видел их.
Печалями терзался шах великий,
Когда хоть миг он был без луноликой.
«На рубеже четырнадцати лет
Ее настигнет рок. Спасенья нет!»
Шах ведал сам предначертанье это
И принял меры в роковое лето.
Собрал он мастеров со всех концов —
Искуснейших строителей дворцов,
Особый дом создать повелевая;
И вот растет дворец, достойный рая.
Внутри покрыт он золотым литьем,
Запас воды и пищи сложен в нем,
Запор его с мудреными ключами
И днем и ночью освещен свечами.
Промолвил шах: «О дочь, живи здесь год.
Записано, что волк тебя сожрет.
Но если через год еще живою
Ты будешь – смерть отступит пред тобою.
Тогда скажу: твой светлый день пришел,
Дарю тебе корону и престол!»
И в том чертоге поселили пери,
Скрепили камнем и железом двери,
Решив, что здесь ей не грозит беда,
Решив – откуда волк придет сюда?
Спустя неделю шах сказал про дочку:
«Зачем ей там томиться в одиночку?»
И девушку, простую дочь земли,
К царевне в золотой дворец ввели.
И вновь, изгнав ее из сердца страх потери,
Свинцом и камнем укрепили двери.
Согласно жили девушки вдвоем,
Едою наслаждаясь и питьем,
Душа с душой – играли без опаски,
Рассказывали, забавляясь, сказки.
Но ту, чей разум жалостью согрет,
Терзал подружки царственный секрет.
Спросила дочку шаха дочь народа:
«Зачем тобою презрена свобода?
Зачем, порвав с роскошной жизнью связь,
Ты здесь в уединенье заперлась?
Что даст тебе приют необычайный?
Откройся, поделись со мною тайной!»
Ответила царевна: «Знай, подруга,
Участница невольного досуга:
Решил аллах в судилище своем,
Что волк меня внезапно съест живьем.
Поэтому меня здесь поместили,
Сказав, что волк сюда пролезть не в силе.
Когда меня оставит бог в живых,—
Я помогу тебе в мечтах твоих».
И возопила девушка простая:
«О царь небесный, пред тобой чиста я,
Что, если б волком сделалась бы я?»
И внял мольбе всевышний судия.
Став хищником, она царевну съела,
Лишь косточки остались кучкой белой.
Когда истек судьбой клейменный год,
Явились к шаху знать и весь народ.
Открыли двери во дворец-темницу,
И... разбежались, увидав волчицу.
Деяньем божьим изумленный шах,
К всевышнему воззвал, упав во прах:
«Всесильный! Я твоей покорен воле,
Прости меня, грешить не буду боле!»
О ДОБРОТЕ
Смелей твори добро,– придет пора,
И ты узнаешь тоже вкус добра.
Торгуя, не зовн саман зерном.
Кто зло творит – тому воздастся злом.
Ты совершай добро – в нем польза есть.
Кто зло творит – того постигнет месть.
Тому дай руку, кто устал в борьбе,
Когда-нибудь он руку даст тебе.
Не говори: «Не сделает добра
Мой старый враг»,– ведь завтра не вчера!
Когда увидишь в клетках певчих птиц,
Освободи бедняжек из темниц.
Они оценят доброты порыв,
За все добром посильным отплатив.
БЕСЕДА ПОЭТА СО СВОИМ СЕРДЦЕМ
Из поэмы «Подарок джигитов»
Я в комнате своей сидел однажды,
Из чаши горя пил, дрожа от жажды.
Я был сердечным устрашен огнем,
И, пленник скорби, трепетал я в нем.
«Эй, сердце, не дразни меня, живое,—
Воскликнул я,– оставь меня в покое!»
А сердце мне в ответ: «Запомни впредь,
Что бог мне повелел тобой владеть.
Поскольку нахожусь я в середине,
То я хочу твой ум наставить ныне.
Ярмухаммед, есть у тебя язык,
Язык твой – соловей, а мир – цветник.
Мы знаем: трудно говорить стихами,—
Труднее спрятать внутреннее пламя.
Как много тех, чья речь нам дорога,
Ушли, речей рассыпав жемчуга!
Ушли и те, чья ныла боль немая,
Ушли, бесценных слов не понимая».
«О сердце,– молвил я,– позволь сперва
Мне тоже высказать свои слова.
Есть в этом городе бедняга скромный,
В глазах людей – безвестный, жалкий, темный.
Так мне ли разум потерять и честь
И в круг великих с наглостью пролезть?
Вот потому-то я молчу смиренно.
О сердце, если жарко, вдохновенно
Петь не дано мне языком живым,
То лучше буду я глухонемым!
Здесь много преуспело в деле этом,
Большой и малый мнит себя поэтом.
Они претят мне глупой похвальбой,
Молчи, хочу побыть с самим собой!»
Сказало сердце мне: «Глупцом ты будешь,
Когда меня к молчанию принудишь.
Открой уста, своим добром делись,—
Со всеми ты своим умом делись!
Ты сердце посвяти любви и благу,
Кушак свой подтяни, познав отвагу.
Пусть мужеством тебя отметит бог,
Чтоб ты певцов тщеславных превозмог.
Иди, богатства сердца раздавая:
Скрывать свой облик – свойство негодяя
От этих слов почувствовал я стыд,
Сказал я, веря – бог меня простит:
«Ты знаешь помыслы мои, всеправый.
Наставь меня на путь добра и славы.
Хочу достичь я в слове торжества,
Чтоб возлюбил народ мои слова».
ЛУЧИ ДУШИ
Отрывки из поэмы
О ты, фонтана щедрости алмаз!
О, моря счастья редкостный алмаз!
Толкуя здесь о щедрости главу,
По мере сил покров с нее сорву.
Прислушайтесь же к щедрости словам,
И счастья сущность станет ясной вам.
Тому, кто счастлив щедростью своей,
Светить то счастье будет все щедрей.
Кто в этом мире щедрым будет – тот
В загробном мире в ад не попадет.
Кто мастерства достпг высот – того
Венцом украсит это мастерство.
Эй вы, меджлиса мудрые столпы.
Для избранных урок мой и толпы.
Раз щедрость – искупленье всех грехов,
В ней умный выгоду найти готов:
Здесь наградив его, на свете том
Бог тоже позаботится о нем!
Начав о справедливости главу,
Раскрою слова смысл по существу.
Его значенье тюркское узнай,
Им все дела счастливо осеняй.
Быть справедливым – правдой дорожить,
Правдивым быть – в чести, в богатстве жить.
Кто жаждет полного богатства, тот
Рубеж правдивости да не пройдет.
Кто в жизни возлюбил почета путь,
Равно со всеми справедливым будь.
Любовь страны – всем справедливым щит,
Бог щедро правдолюбов наградит.
Знай, что язык людскому роду дан,
Как чудо из чудес, как талисман.
Мысль в голове мелькнет, но в тот же миг
Она из головы летит в язык.
Кто справедлив и чей язык правдив,
Тот ни иа глаз, ни на руку не крив.
А если крив язык, то весь, как есть,
Ты крив – и утерял людскую честь.
Язык людской! Будь в силе и в красе,—
Будь прям и прав,– исправимся мы все!
А если крив останешься,– как нам
Исправиться, адамовым сынам?!
Что в голове – все то у языка,
Все, все людьми взято у языка.
Не лживым словом будем спасены,
Правдивым словом будем спасены!
ОВАНЕС
АРМЯНСКИЙ ПОЭТ
XV—XVI века
ПЕСНЯ ЛЮБВИ
Я гибну! Сжалься надо мной! Любовь сказала: умирай!
Возьми же заступ золотой и мне могилу ископай.
Пусть на костре сожгут меня: душа, стеня, взлетит огнем,
Кто не знавал сего огня? И сушь и зелень гибнет в нем.
Мой бедный прах вином омыв, пускай певец над ним споет,
Как в саван, в листья положив, в саду весепнем погребет.
Жестокая! Глаза твои учить могли бы палачей,
Ты всех влечешь в тюрьму любви, и бойня – камни перед ней!
О! Сердце ты мое сожгла, чтоб углем брови подвести.
О! Кровь мою ты пролила, чтоб алый сок для ног найти.
Кидайте яблоки в меня! Я нежным ранен языком!
Я пленник твой! Мой дух пьяня, ты поишь сладостным вином.
Мне нынче ночью снился сон, что на куски я разнесен,
Зверье сосало кровь мою, мой труп достался воронью.
Льванадо мной зияла пасть; и все струилась кровь моя...
Твоя искала крови страсть,– являйся, жажды не тая.
Землей, что топчет удалец, клянусь: во мне душа одна!
Меня сожгла ты! Наконец, пей кровь мою, взамен вппа!
С моей главы на сердце вдруг упали клубы черных туч.
Желчь разлилась, туман вокруг, а слез поток – кровав и жгуч.
Мы ели за одним столом, из кубка пили одного,
Садились вместе, шли вдвоем. Ах! Что осталось от того!
Свои слова и свой обет ты помнишь? Им свидетель – бог!
Теперь меж нами связи нет, все зложелатель превозмог.
За зло пусть бог заплатит злом, чтоб враг мог зло свое испить,
И добрым пусть воздаст добром, чтоб вновь вдвоем с тобой нам быть.
Да, мне укажет бог пути! Деревья зацветут в лесах,
И древу сердца вновь цвести, и вновь пернатым петь в ветвях!
Безумный Ованес! Терпи, работай, полно унывать!
Надеждой твердой дух крепи: она придет вновь целовать!
ГРИГОРИС АХТАМАРЦИ
АРМЯНСКИЙ ПОЭТ
Конец XV—XVI век
ПЕСНЯ
Весна пришла! Весна пришла! Сады – в убранстве роз,
И горлинка и соловей поют, поют до слез,
Горя любовию к цветку, что краше всех возрос,
Чей в зелени румяный лик влечет бессчетность грез!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьянен!
Я опьянен! Я опьянен! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! Все дни мои – что сон!
О, солнце! О, луна! Звезда, встающая с зарей!
Венера, льющая огонь лучистый и живой!
О, ослепительный алмаз! О, жемчуг дорогой!
Пурпуровый цветок в саду! Фиалка в мгле лесной!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьянен!
Я опьянен! Я опьянен! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! Все дин мои – что сон!
Ты – светлый вяз! Лилея ты, чей стебль благоухая!
На пыльной, людной площади зеленый ты фонтан!
Что град Катай! Что весь Китай! Что славный Хорасан!
Они – ничто перед тобой, и я любовью пьян!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьяней!
Я опьянен! Я опьянен! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! Все дни мои – что сон!
Дух бальзамический струят персты, белей, чем снег.
Ты – сладкий сахар! Ты – миндаль! Ты – ладана ковчег!
Ты – свежий, сладостный цветник! Сад – полный вешних нег!
Ты – красный яблок, а к нему зеленый льнет побег!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьянен!
Я опьянен! Я опьянен! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! Все дни мои – что сон!
Ты – багрянеющий топаз! Сверкающий рубин!
Ты – беспорочный изумруд! Цветной аквамарин!
Ты – перл, обточенный волной на дне морских глубин,
Отважным добытый пловцом из сумрачных пучин!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьянен!
Я опьянен! Я опьянен! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! Все дни мои – что сон!
Ты – нунуфар! Ты – базилик, цветущий долгий срок!
Ты – мирта! Нежный бальзамин! Ты – лилии цветок!
Ты – гамаспюр, в садах весны пустивший свой росток!
Ты – лавр, из коего плетут в земном раю венок!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьянен!
Я опьянен! Я оньянеп! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! Все дни мои – что сон!
Ты – деревцо, где без плодов зеленой ветки нет!
Ты – пальма в почках без конца, ты пальмы первоцвет!
Ты – лес, что острым запахом цветов и трав согрет!
Ты – роза и фиалка! Ты – над мором алый свет!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьянен!
Я опьянен! Я опьянен! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! Все дни мои – что сон!
Ты – из миндальных деревцов роскошный, пышный сад!
Ты – запах амбры! Мускус – ты! Ты – дивный аромат!
Ты апельсиновых цветов душистее стократ!
Ты – кипарис, и ты – платан! Ты кедр, шатер услад!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьянен!
Я опьянен! Я опьянен! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! Все дни мои – что сон!
О гамаспюр! Ты, что, цветя, не вянешь никогда!
О эликсир! Ты, что целишь все скорби без следа!
Прекрасная! Будь, как миндаль, зеленой навсегда,
Чтоб видели красу твою мы долгие года!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьянен!
Я опьянен! Я опьянен! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! Все дни мои – что сон!
О чудный образ! Ты вовек – прекрасна и чиста!
Как ангелы, сияньем ты небесным облита!
Твой рот – божественный алтарь, и фимиам – уста,
А зубы – нити жемчугов, и вся ты – красота!
Я опьянен! Я опьянен! Любовью опьянен!
Я опьянен! Я опьяпен! При солнце взят в полон!
Я опьянен! Я опьянен! И дни мои – что сон!
ПЕСНЬ О РОЗЕ И СОЛОВЬЕ
Когда исчезла роза, в сад явился соловей,
Узрев ее шатер пустым, затосковал по ней,
Всех спрашивал, не находя возлюбленной своей,
В ночи взывал, за часом час плачевней и грустней.
«О сад, с тобой я говорю! Дай мне, о сад, ответ!
Ты розы не берег моей, любимой розы нет;
Главы, царицы всех цветов, увы, пропал и след,
Чей был бессмертен аромат, чей был прекрасен цвет!
Так рухнет пусть твоя стена и распадешься ты;
Засохнут пусть твоих дерев и ветки и листы;
Пусть топчет всякая нога просторы пустоты,
Исчезнут злаки, и трава, и корни, и кусты».
«Обильноводный, не теки,– я говорю ручью,—
Стряхните, дерева, листву зеленую свою!»
Я без смущенья говорю, отчетливо пою.
Достойнейшую унесли любимицу мою.
Ах, розу унесли мою, и ныне я уныл,
Отняли свет очей моих, и мрак меня стеснил,
Я плачу и при свете дня, и при лучах светил,
Моей привычкой стала грусть, в душе нет прежних сил.
То надо мною учинил садовник, может быть;
Он розу от меня унес, чтоб боль мне причинить.
Ее мне больше не видать! Рабу, мне как же быть?
На грусть веселый свой напев я должен изменить.
Боюсь, быть может, ветер встал, суровый, страшный, злой,
И листья розы оттого увяли под грозой.
Иль дуновением ее палящий солнца зной
Обжег и розу омертвил с непрочной красотой.
Иль, мне завидуя, цветы свершили это все,
Похитив, тайно унесли все счастие мое.
Иль сильный град на розу пал из туч, как лезвие,—
Сразив жестоко, от куста отрезал он ее».
Одно в ответ цветы гласят на много голосов:
«Где роза спрятана – о том нет вести у цветов.
Утеха мы тебе, певец, на тысячу ладов,
И каждый все тебе из нас пересказать готов».
Соловей пошел к птицам и спросил у них о розе.
На крыльях в воздух соловей взлетел на этот раз,
Подумал: «Расспрошу у птиц я обо всем сейчас,
Что знают, пусть о том скорей мне сообщат рассказ,
А то, как море, хлынет ток слез у меня из глаз».
«Вы знаете ль, свершилось что? О птицы, к вам вопрос:
Из сада розу унесли, чистейшую из роз!
Не знаете ль, куда ушла иль кто ее унес?
Вы, может, видели ее иль весть вам кто принес?»
А те в ответ: «Создатель-бог то ведает лишь сам,
Лишь он один читает все, что скрыто по сердцам.
Иди, лети, ищи ее ты по другим местам,
Но розы не видали мы, господь – свидетель нам».
И огорчился соловей, сказал: «Куда пойду!
Ведь до рассвета я всю ночь терзаюсь, как в бреду.
Мне страшно, что без розы вдруг я смерть свою найду,
Тоскуя, с розой разлучен, в могилу я сойду.
Хотя б, без розы, дали мне весь мировой простор,—
Все будет жалким для меня, презренный, лишний вздор!
Пусть песнопевцы мне поют и с музыкою хор,—
Мне будет сладкий их напев как тягостный укор.
Куда же унесли тебя иль скрыли где тебя?
Твою высокую любовь как позабуду я?
Страдает сердце у меня, как и душа моя,
И увядают все цветы сегодня, грусть тая.
Я весь дрожу, вся жизнь моя – как будто сны одни,
И самый солнца свет, как мрак, мне кажется в тени.
В мучениях и в горести провел я эти дни,
И жизни той, что прожил я, в счет не войдут они.
Моя разлука тяжела, терпимая едва.
Не обо мне ли издавна сказал пророк слова:
Не хуже ль я, чем пеликан, в стране, где жизнь мертва,
И на развалинах не я ль уселся, как сова!»
Пошел садовник, говорил с соловьем и сказал:
Пришел садовник и его утешил средь забот,
Сказал: «Не плачь, о соловей, ведь роза вновь придет.
Смотри: фиалка уж пришла, предтеча розы,– вот,
Я с доброй вестью прихожу, несу поклон вперед».
И соловей благодарил и был безмерно рад:
«Дай бог, чтоб ты блаженно жил и дней бессчетных ряд;
Пускай твои цветы цветут, распустится твой сад,
Пусть обновятся в нем фонтан и камни из оград!
Все веточки и все ростки пусть зеленеют в нем,
Росой покроются с небес, заблещут, как огнем,
Размерно зыблются пускай под нежным ветерком,
На радость людям аромат пусть разливают днем!»
Затем соловей написал письмо к розе.
И роза созвала цветы и велела читать перед всеми.
Взяв, розе ко двору снесли посланье от певца,
Там розу-астру перед ней избрали как чтеца.
Встав на ноги, она, держа посланье у лица,
Прочла от соловья письмо всем громко до конца:
«Душой любимая! Тебе я низкий шлю поклон!
Блаженная! Здорова ль ты, лишь этим я смущен.
На господа надеюсь я, кто всем обогащен,
Что беспорочной и живой тебя содеял он.
Простерши руки, целый день я возношу мольбы,
Молюсь, чтоб длились для тебя дни радостной судьбы.
Ты – всем земным цветам глава, они – твои рабы,
Над ними всеми ты царишь и правишь без борьбы.
По цвету несравненна ты, и запах твой – хорош,
Ты ярче солнечных лучей сиянье утром льешь.
Когда увижу я тебя, как будет час пригож,—
Ведь по природе ты кротка и ненавидишь ложь.
Покорнейший пишу поклон тебе издалека.
Прошу тебя: вернись ко мне и пожалей слегка.
Коль хочешь ведать, как живет покорный твой слуга,
Знай: у него и толк и ум – все отняла тоска.
Покой и мир утратил я, гнезда не создавал;
Ни капли сил нет у меня, всю кровь я потерял;
Тебя не видя, я дрожу, почти совсем пропал,
До утра в бденье нахожусь, все ночи я не спал.
Тоскуя, надрываюсь я: наступит ли весна?
И печали, в думах по тебе душа изнурена.
Морозная, суровая зима проведена;
Все горе по тебе, всю скорбь изведал я сполна.
С упреком говорили мне: зачем страдать, любя?
Ты – раб! Царица всех цветов полюбит ли тебя?»
Выслушала роза письмо соловья и возвратила ему письмо
И отвечала роза так, когда закончил чтец:
«Отправлю множество цветов к нему я наконец,
Да скрасят горы и поля и за дворцом дворец,
Чтоб с радостью среди цветов мог обитать певец.
Мне ехать не пришла пора, немного подожду.
Пусть подождет и соловей немногих дней чреду.
Что высока его любовь, не подлежит суду.
Ему скажите, чтоб меня он поискал в саду».
Пошли и отнесли то письмо соловью.И он открыл уста с радостью
Услышав это, соловей стал очень ликовать,
Сказал: «Благую нынче весть мне довелось узнать:
Прелестнейшая роза в сад вернется к нам опять.
С единой розой твари все возможно ли равнять!»
Поднялось солнце в небеса и до Овна дошло.
Вдруг туча на небе росой взгремела тяжело,
И тысяч тысяча цветов внезапно возросло,
Но розы, хоть искал певец, там не было назло.
Зеленый розы лист потом он заприметил вдруг:
Она была еще светлей и ярче всех подруг,—
За завесой, на трон воссев, обозревала луг,
И били, как рабы, челом ей все цветы вокруг.
«О боже,– молвил соловей,– тебя благодарю!
Все славят господа уста, и я хвалой горю.
Все славословье вознесем небесному царю!
Я розы меж кустов узрел в счастливую зарю».
Опомнись, Ахтамарец, ты! В стихах не суесловь!
Припомни, что колючий шип – здесь, на земле, любовь!
На слезы обречет и скорбь, согрев недолго кровь.
Что проку в радости, когда – потом рыдать нам вновь!
