Текст книги "Поэзия народов СССР IV-XVIII веков"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 49 страниц)

* * *

В мой дом, разгорячась, вбежала с вечернею звездой она,

Испариной омыла розы, как розовой водой, она.

Ресниц разбойничьих кинжалы – похитчики моей души,

Прядь амбровым жгутом спустила на стан свой молодой опа.

Приют мой темный озаряет солнцеподобный лик ее.

Я на свету дрожу пылинкой,– не луч ли золотой она?

Взяв за руку меня, смеется, сажает около себя.

Пересыпает слов алмазы, сверкая красотой, она.

И говорит: «Печальный друг мой, как поживаешь без меня?»

Что я отвечу ей? Сковала язык мой немотой она.

Кувшин с вином опа открыла и кубок полный налила,

Пригубив, молвила с упреком, с лукавой прямотой она:

«Скажи, Меджнун, не сновиденье ль, что разума лишился ты?

Испей вина, открой мне душу, какой живет мечтой она?»

Я выпил, потерял сознанье, к ногам возлюбленной припал,—

Не хмель сразил меня – сразила своею добротой она.

Тому, кто в снящемся свиданье, как Навои, блаженство знал,

Не спать до воскресенья мертвых: сон сделала бедой она.

* * *

Только ты взяла с улыбкой пиалу из рук людей,

Как порвались от рыданья связки всех моих костей.

Гурия к тебе явилась спор вести о красоте,

Но и та, тебя увидев, удалилась поскорей.

Стала ночь моей разлуки мне опасностью грозить,

Потемнела, словно нежный гиацинт твоих кудрей.

Сердце гибнет от удара взором пущенной стрелы,—

Словно зверя на охоте, ты разишь стрелой своей.

Я несчастен: у любимой состраданья нет ко мне,—

Эти слезы и рыданья не тревожат сердце ей.

Что такое сад свиданья, ты не спрашивай меня:

В мире горестной разлуки, как в тюрьме, я много дней.

Как беспечен тот, кто скачет, выпустив узду из рук!

Упадет он без дыханья, погружен в мечты о ней!

Тот свободен от печали, кто бежит толпы людской,

Но оставшемуся с нею в мире жить еще грустней.

Каждый миг твои собаки прогоняют Навои,

Но обманом он в их свору возвращается скорей.

* * *

Здоровым меня оставить не захотела любовь,

Во прах обратив, пустила по ветру тело любовь.

В разлуке при мне остались отчаянье и болезнь,

А душу солью страданья вконец изъела любовь.

Грозящее миру пламя гудело в моей груди,

Там ярким огнем горела, не искрой тлела любовь.

Но люди, теряя душу, прийти умоляют смерть,

И палачей луноликих пускает в дело любовь.

Жестокости обучила Ширин и Лейли она,

Меджнун и Фархад счастливцы, лишь мной владела любовь.

Разлука, тоска, безумье – убийцы, но в этот мир

Прийти и разить несчастных им всем велела любовь.

Однако за благочестье я близости не отдам,

Не дам, чтоб в могиле тесной средь роз истлела любовь...

О Навои, будь счастлив, что ты еще жив и любишь,

Страданьями награждает и сверх предела любовь.

* * *

Я желтухой болен, кравчий. Весь в осеннем цвете яром,

Где ж вино, что охмеляет винограда желтым даром?

И лицо мое, и тело – листья желтые на ветке.

Пожелтели – кто ж излечит их целительным отваром!

И в очах зрачки с белками стали желты, как тюльпаны.

Что за хворь? Той розоликой жечь меня дано пожаром!

Говорят, очам полезно видеть желтое – ах, где же

Кипарис в одеждах розы, что пылает желтым жаром?

Желтоперой птицей ночи стал среди полдневной стаи

Пожелтелый день разлуки, что сражен судьбы ударом.

Если ж не больным желтухой ночь и утро, отчего же

Ночь распустит кудри, солнце лик свой рвет – в рыданье яром?

Желтизну больного тела Навои скрыл в прахе скорби —

Так вот нищий в землю прячет золото в кувшине старом!

* * *

Улыбки всем расточая, мне ты не улыбнулась,

Встретив мой взор, печалью одетый, не улыбнулась.

В жажде твоих рубинов подобен я стал шафрану,

Но ты и при виде этой приметы не улыбнулась.

Молил я: «Скажи хоть слово», но знаком ты приказала

Мне умереть и, слыша обеты, не улыбнулась.

Не зная счастья слияний, себя ты отдать не можешь,

Я не дивлюсь, что при этой беде ты не улыбнулась.

Послушай, Меджнун с Фархадом были лишь струйкой дыма.

Я – пламя, но ты б и вспышке кометы не улыбнулась.

Улыбка подобна солнцу, coлнцу светить пристало,

Жаль, что ты на такие советы г» улыбнулась.

О, Навои, от розы вдали соловей тоскует,

Может, она и песням, что спеты, не улыбнулась.

* * *

От неверной сто горьких бед довелося увидеть мне.

Кто ж знал верность, чтоб счастья свет довелося увидеть мне?

Кто познал от сынов времен долю верности и добра,

Чтобы преданности обет довелося увидеть мне?

Словно пса, прогони, о друг, сердце взбалмошное мое:

От беспутного только вред довелося увидеть мне!

Что мне добрый привет друзей? В сердце – тишь и блаженный мир,

Если гнет от ее клевет довелося увидеть мне!

А красавиц увижу я – и трепещет надеждой взор:

Где жасмин мой? Хотя бы след довелося увидеть мне!

Пусть и землю, и свод небес захлестнет рыданий потоп:

Злобу этих двух приверед довелося увидеть мне!

Серполунный увидишь лик – знай: тебя погубил не меч,—

Кару неба – страшнее нет! – довелося увидеть мне!

Я молитвенный коврик мой и хырку проносил до дыр,

Чтоб два мира сквозь их просвет довелося увидеть мне!

И не спрашивай, Навои, что изведал я от нее,

Сто невзгод друг за другом вслед довелося увидеть мне!

* * *

Злее, чем измены мрак, темнота бывает разве?

Светом дня озарена темень та бывает разве?

Искрой молний опалит всю вселенную разлука,—

В преисподней адских мук ей чета бывает разве?

Нюхать след ее собак – вот награда мне за верность!

Лучше золота сего красота бывает разве?

В день разлуки море бед с головой влюбленных топит,—

В ночь измены хоть роса пролита бывает разве?

Пятна крови, как цветы, на моем сожженном теле,—

В роще бедствий время цвесть для куста бывает разве?

Черный проливень измен насмерть любящих сражает,—

Тьма небесного дождя так люта бывает разве?

Песней, льющейся навзрыд, Навои сишгает розы,—

У безгласных соловьев песня та бывает разве?

* * *

Кипарис розоволикий, ты сказала – ты придешь!

Ночь провел я в муке дикой, сердце ждало – ты придешь.

Выходил ежеминутно, тела сдерживая дрожь,

И душа к устам невольно подступала: ты придешь!

Лик луны зажегся в небе, схож с тобою красотой.

Мне до лунного сиянья дела мало. Ты придешь!

Плакал я, дивя прохожих, на безумца был похож.

Веря и не веря пери, ждал устало – ты придешь?

Эти следы ты не вздумай в шутку сравнивать с водой –

Эти слезы были схожи с кровью алой… Ты придешь?

Выходил тебе навстречу, преданный тебе одной.

Ждал тебя, покуда сердце подсказало: не придешь.

Навои, вином утешься, о неверной думать брось,

И печали скажет властно звон бокалов: не придешь!

ТАРДЖИБАНД
* * *

О, почему с тобой я не дружу, вино?

Забота и беда гнетут меня давно...

На этот мир земной чем больше я гляжу,

Тем более мое сознание темно!

Хотел небесных тел природу я постичь, -

Не тайна для меня отныне ни одно.

Приход мoй в мир земной, уход мой в мир иной -

Вот этого понять, увы, не суждено.

Ни мудрость многих книг, ни вера в благодать

Загадку разгадать не могут все равно.

Дружить старался я со множеством людей:

В чем жизни цель – никем ответа не дано.

И врач лечил меня, и чудотворец-шейх,—

Неисцелим недуг неразрешимых «но».

И ты бессилен здесь, мой многомудрый пир!..

Все существо мое сомнения полно.

Мне стало тяжело влачить неверья груз,

Терпение мое вконец истощено.

Бегу в питейный дом, прошу вина – гляжу:

Разбитый черепок в руках своих держу!

* * *

Я пью. Недуг любви меня скрутил опять.

Я снова меж гуляк, я меж кутил опять.

Мне пьяницы – друзья, Благочестивый пост

В позор и пьяный грех я обратил опять.

И стал купшин с вином кумиром для меня, —

Мне душу блеск вина заворожил опяь.

И, чтоб свободно пить, халат, и коврик мой,

И туфли, и тюрбан я заложил опять.

О ты, кого люблю, безумный мой кумир!

Всего меня огнем ты охватил опять.

И потому пришел сюда, в трущобы я —

И душу кабачок мне обольстил опять.

Я понял: из любви лишь ненависть растет,

Любовью и вином лишен я сил опять!

Любовью приведен в проклятый кабачок,

Молю налить вина в разбитый черепок.

КЫТА
* * *

Старайся этот мир покинуть так,

Чтоб без долгов расчесться с пережитым.

Из мира, не закончив дел, уйти

Не то же ль, что из бани – недомытым?

* * *

Невежда в страхе жизнь провел:

Боялся он учиться слову.

И в результате, как осел,

Влачил свой век от рева к реву.

* * *

Со мной в походе два коня,

Но пеший я ходок:

Как кони в шахматах, они

Поднять не могут ног.

Как в шахматах, за край полей

Им не дано дорог.

Конь черный подо мной – земля,

А белый конь – песок.

* * *

Я, дар души в стихи вдохнув, мечтал,

Чтоб мысль мою тем жаром зажигало.

И потушить огонь, что жег мне мысль,

Живой воды, наверно, было б мало.

О, если бы горение души

Всегда огонь свой мысли отдавало!

* * *

Скажу тебе: средь выродков земных

В особенности три породы гадки —

Безмозглый шах, скупой богач,

Ученый муж, на деньги падкий.

* * *

Напыщенный болван, от визга распалясь,

Поднять способен чернь во имя злого дела.

Когда петух зовет, копая клювом грязь,

Такого нет дерьма, чтоб курица не съела.

* * *

Я столько нагрешил, что в преисподней

Мои грехи весь ад заполонят.

Не легче ли простить меня, всевышний,

Чем новый для других готовить ад?

* * *

Среди искусств такое есть искусство:

Оплошность скрыть, коль оплошал твой друг.

И похвалить при всех его заслуги,

А нет их – скрыть отсутствие заслуг.

РУБАИ* * *

Годами шейха речь текла, пресна, мутна,—

Ни сердца, ни ума не тронула она.

Но продавец вина мне душу взволновал:

Всего один глоток – и песня рождена!

ТУЮГИ

*

То губ нектар иль глаз твоих алмазная слеза ли?

А может быть, твои уста чужой нектар слизали?

Кокетством лук заряжен твой, и стрелы в сердце метят,

Ах, если б блестки яда с них на полпути слезали!

*

Стрела обиды в грудь впилась и сердце мне задела,

Едва утихнувшая страсть опять взялась за дело.

Так предначертано судьбой: мы страстью рвемся к юным,

И до других – кто нелюбим – влюбленным что за дело?

*

Дугою бровь, как меткий лук; стрелу мне брось навстречу,

Ах, долго ль мне еще, скорбя, лишь уповать на встречу?

Среди лупоподобных звезд, что всех затмят красою,

С красой такой, как у тебя, другую разве встречу?

*

Рубины губ ее – огонь, они мне душу жгут.

Как лук мой стан, лишь потяни за тетиву, за жгут.

И клятвам верить был бы рад, но искренни ль они

И светоч верности в тебе зажгут иль не зажгут?

*

Нет, ты не роза, я правдив в сравненье этом смелом,

По бледности твое лицо соперничает с мелом!

Затворница! Румянец щек тому лишь дан в награду,

Кто не гнушается вином и в страсти будет смелым.

*

Кинжал разлуки в эту ночь затеял пир и справил,

Но рок, мне печень истерзав, недуг мой не исправил.

Тогда он в Тун меня послал и пыткой мучил в Туне,

Как нужно мучить,– не забыв ни одного из правил.

*

Пока любимая в Сари, грустить не перестану.

Когда ж сравнения искать для милой пери стану,

Я в сад пойду, в цветенье роз увижу лик прекрасный,

А рядом – стройный кипарис, ее подобный стану.

*

Бальзам для ран я не нашел, страницы книг листая,

Что тело мне терзает в кровь – не хищных птиц ли стая?

Огонь любви мне душу сжег, и в горькой той пустыне

Нe отыскал ни одного целебного листа я.

*

Жестокий град коварных стрел мне душу поражал,

И в сердце две из них впились, как острых пара жал.

Алмазы горьких слез моих пролив к твоим стопам,

Я взоры россыпью камней бесценных поражал.

*

Мой взор состарила слеза, в страданьях пролитая,

Но ты, как прежде,– лишь мечта, что дразнит, пролетая.

Один – в тоске я смерти жду, но если ты со мпою,

Мой, как у Хызра, долог век,– что ж вспомнил про лета я?

*

Чтоб ей сказать «не уходи», уста я растворил,

Но замер зов мой на устах и льда не растворил.

Ее капризам нет числа, упорству – нет границ.

Мир удивлен: такое зло каприз хоть раз творил?

Ф А Р Д Ы

*

Достиг ты многих благ земных, но к большим не стремись:

Земное благо тянет вниз, святое благо – ввысь.

*

Горящий уголь без щипцов руками не возьмешь,

Скалу киркой не раздробив, рубинов не найдешь.

*

Лишь только вспыхнет небосвод – весь мир начнет сиять,

Лишь только страждущий вздохнет – ночь настает опять.

*

Пускай святыня далека, ступай в суровый путь,

А не достигнешь – все равно ей благодарен будь.

*

Рука, пласты угля круша, становится черна,

Душа, с народом злым дружа, становится грязна.

*

Два мира примирить в себе, о друг, нам не дано:

Две лодки схватишь за борта – потонешь все равно.

*

Слепец, кто вечности искал среди забот мирских,

Глупец, кто верности искал среди сердец людских.

*

Пусть враг не смотрит на тебя, доверчивым не будь,—

Был незаметным ветерок, а смог свечу задуть.

*

Не злись, когда решится друг твои грехи назвать,

Не дуй на зеркало свое, чтоб не тускнела гладь.

*

В любви то правоверный я, то дерзкий еретик,

Ведь для меня один закон – твой лучезарный лик.

*

Глаза в песочные часы я превратить бы мог —

Из глаза в глаз пересыпать прах от любимых ног.

*

Сто раз меня отвергла ты, а сердце встречи ждет,

Сто тысяч мук снесет мудрец, по праведным умрет.

*

Ах, иссякает жизнь моя, я сгорбился, иссох,

И равен сотне вздохов стал мой каждый горький вздох.

*

Из этой кельн ты одна прогнать могла бы тьму,

Увы, повсюду светишь ты – лишь не в моем дому.

*

Любимая – цветущий сад, но скрылась вдруг она,

И как смогу теперь узнать: зима или весна?

*

«Я плакала»,– сказала ты, а лик – свежее роз.

Цвети, царица! Суждено лишь мне желтеть от слез.

*

О псы возлюбленной моей! Когда угасну я,

Хоть вы поплачьте обо мне, как старые друзья.

ЗАХИРЕДДИН МУХАММАД БАБУР
УЗБЕКСКИЙ ПОЭТ
1483—1530

Р У Б А И* * *

Желанной цели должен ты добиться, человек,

Иль ничего пускай тебе не снится, человек,

А если этих двух задач но сможешь ты решить,—

Уйди куда-нибудь, живи, как птица, человек.

* * *

Бродягой стань, но не рабом домашнего хламья,

Отдам и этот мир, и тот за нищий угол я.

Бродяжничество – не позор, и нищенство – не срам.

Уйти куда глаза глядят – давно мечта моя.

* * *

Не жертва скопидомства я, не пленник серебра,

В добре домашнем для себя не вижу я добра.

Не говорите, что Бабур не завершил пути:

Остановился я на миг,– мне снова в путь пора.

* * *

Моих обид не дай господь ни другу, ни врагу,

Пылинки верности в тебе найти я не могу.

И если голову у ног твоих я не сложил,

То, захватив ее с собой, подальше убегу.

* * *

Ты на чужбине,– и забыт, конечно, человек,

Жалеет только сам себя сердечно человек.

В своих скитаньях ни на час я радости не знал,—

По милой родине скорбит извечно человек.

* * *

Хоть временем на краткий срок и возиесеп твой враг,—

Вином победы два-три дня он опьянен, твой враг.

Пусть наймется, что до небес он вырос,– не горюй:

Ведь низок он, и будет вновь с землей сровнен твой враг.

* *

Ты затруднение мое, художник, разреши:

Здесь на платке узор такой искусный напиши,

Чтоб мысли все мои на нем любимая прочла,

Чтоб ей открылся весь тайник тоскующей души.

* * *

Ты – роза яркая, но я ничтожный соловей.

Ты – пламя жаркое, но я зола,– возьми развей.

«Нет соответствия»! Но ты не избегай меня:

Народам царь – я стал рабом по прихоти твоей.

* * *

И трезвенников этот взгляд всех в пьяниц обратит,

А пьяниц – в сумасшедших твой румянец превратит,

А души тех, кто, как Бабур, благочестив и строг,

Твой смех из рая уведет, в изгнанниц превратит.

* * *

Каких страданий не терпел и тяжких бед Бабур?

Каких не знал измен, обпд, каких клевет Бабур?

Но кто прочтет «Бабур-паме» – увидит, сколько мук

И сколько горя перенес царь и поэт Бабур.

* * *

Я ни своим и ни чужим ни в чем не угожу:

Соперник – зол, возлюбленной – бельмом в глазу служу.

Как ни стремлюсь я делать всем добро, однако сам,

Увы, живою притчей зла среди людей брожу.

* * *

Лишь от надежды встречи с ней возрождена душа,

За все страданья будешь ты награждена, душа.

Еще силен разлуки гнет, но в мыслях о тебе

Я счастлив: в мире и меня ждет хоть одна душа.

* * *

Во время брани пить помногу – нам нельзя,

Не заглушить в своей душе тревогу – нам нельзя,

С друзьями верными шагать не в ногу – нам нельзя,

И, не напившись, выспаться, ей-богу – нам нельзя.

* * *

Зайди поговорить, попить,– моих гостей возглавь,

Себя на время от мирских забот вином избавь,

Когда войскам веселья дан приказ идти в поход,

Усталым воинам труда ты отдых предоставь.

* * *

Я в жизни счастья не встречал, с несчастьем связан стал.

Во всех делах – просчет, за все я всем обязан стал.

Покинув родину свою, побрел я в Индустан

И черною смолой стыда навек измазан стал.

ГАЗЕЛИ* * *

Я наперсницы, кроме души своей, не нашел.

Бескорыстней, чем солнце свое, друзей не нашел.

В человеческом сердце я столько ран не видал,

И сердечного плена нигде страшней не нашел.

Поневоле терплю я разлуки ад: сам себя

Я достойным для рая свиданья с ней не нашел.

Что же делать? Отправлюсь опять стучать в этот рай,

Хоть нигде неириступиых таких дверей не нашел.

Приучись без подруги свой век прожить, о Бабур,

Если верности ты во вселенной всей не нашел.

* * *

Клятвы твои, твои обеты – где это все?

Ласки твои, твои приветы – где это все?

Я от тебя ушел в смятенье,– вспомнила ль ты,

Где твой Меджнун? Где страсть поэта? Где это все?

Речи твои лекарством были скорбной душе.

Где же теперь лекарство это? Где это все?

Как же тобой забыт так скоро бедный Бабур?

Клятвы твои, любви обеты – где это все?

* * *

О, приди! Жить в могиле разлуки до каких мне пор без тебя?

О, доколе еще этой муки мне терпеть позор без тебя?

Если б снова сверкнули два солнца, два глаза твоих предо мной!

Пусть ослепну от света, но только б не потух мой взор без тебя!

Если б кудри твои мне увидеть – и смятенным стать навсегда!

Но мечта против яви напрасно затевает спор без тебя.

Я люблю тебя так, что пошел бы даже в ад с тобой, словно в рай,

Но и и в рай не заманишь Бабура: наслажденье – вздор без тебя.

* * *

Не зевай, виночерпий, весна коротка,– торопись!

Дай вина покраснее, но из погребка – торопись!

Не дано человеку в свой завтрашний день заглянуть,

Если жив ты сегодня, будь весел пока,– торопись!

В том свиданье блаженство, когда ты с любимой вдвоем.

Без соперника встреча легка и сладка,– торопись!

Против силы печали – одно только средство, Бабур:

Пей вино и рассеять печали войска торопись!

* * *

Как я сонное счастье свое разбудить, о боже, хочу!

Этот гибкий, податливый стан я обвить на ложе хочу.

К этим сладкоречивым губам как хочу губами припасть!

Эту розоподобную плоть целовать до дрожи хочу.

Научитесь, Ширин и Лейли, обаянью милой моей.

Где Фархад и Меджнун? Я любви научить вас тоже хочу.

Словно солнце – лицо... Нет, Бабур! Новолуния – брови... Стыдись!

Я сравненья такой красоте подыскать дороже хочу!

* * *

Пришла весна – и снова степь как райский сад цветет,

Кто наслаждался и зимой и летом – счастлив тот.

О чем дутар звенит, о чем поет певец? Пойми:

Они сулят блаженство тем, кто сбросил груз забот.

Любимая, ты – Мекка мне, тебе поклоны бью.

Молчи, хаижа! Твои уста – источник нечистот.

Не только нежность, но и гнев любимой, даже брань,—

Благодеянье для тебя, о сердце-сумасброд!

* * *

На чужбину заброшен, жестокой судьбой угнетенный, прошу:

Помяни хоть в молитве меня, от тебя отлученный, прошу.

Беззаветность любви, безграничную верность тебе доказав,

Только памяти доброй твоей, злой разлукой казненный, прошу.

Если в бездну страдания ввергнул меня мой китайский кумир,

Вся надежда на бога – и воли его благосклонной прошу.

Мне в разлуке ни радости нет, ни забвенья хотя бы на миг,

Без любви я не жизни, а смерти, смертельно влюбленный, прошу.

Моему кипарису привет от Бабура снеси, ветерок,

Пpax пред ним поцелуй,– так я, заживо здесь погребенный, прошу.

* * *

О какой клевете говорить? Все дела соперников – ложь!

И какую мне рану открыть? Ты меня изранила сплошь.

На какие блужданья роптать всей моей заблудшей судьбы?

Колесо коварных небес ты с кривых путей не сведешь!

О какой мне поведать тоске, о каком спасенье кричать?

Кровожадной разлуки рука ведь уже вонзила свой нож.

Если в собственном даже краю ты забыто милой своей,

На чужбине, о сердце мое, неужели верность найдешь?

Что соперников злоба тому, кто от милой так пострадал?

Если роза так больно язвит, то чего от терния ждать?

* * *

Что о судьбе думать моей? Слишком всесильна печаль!

Где же приют сердцу найти? Ехать в какую мне даль?

Пьяный вертеп, божий ли дом – все предо мной на замке,

Здесь постучусь, там постучусь,– разве бездомного жаль?

В мире земном что мне сказать жалкой породе людской?

Слушать их речь? Но человек – или невежда, иль враль.

Что тебя ждет в мире земном, лучше, Бабур, не гадай.

Что суждено, то суждено! А в размышленьях – печаль!

* * *

Весело мы пировали вчера. Всем на пиру таком хорошо!

Очень приятные гости сошлись, каждый мне был знаком хорошо.

Благопристойно беседа велась, не было глупых, путаных слов,

Здравицы произносились красно, кто-то блеснул стишком хорошо.

Хоть не заморское было вино, крепость его отменна была.

Время бежало между одним и меж другим глотком хорошо.

Музыка, пение, сласти, вино – не было недостатка ни в чем.

Не было скуки. Устроен был пир истинным знатоком хорошо.

Люди хмелели, шумели,– у всех пьяной слезой туманился взгляд.

Эти – от хохота плачут, а те – давятся жирным куском... Хорошо!

Стали друг друга по-пьяному чтить, лбом об лоб усердно стуча.

Спутались головы, ноги... Весь дом вертится кувырком... Хорошо!

Новая полночь настала,– гостям время пришло идти по домам.

Трезвому лучше в седле восседать, если подвыпил – пешком хорошо.

Я же, собой не владея, уснул, чувствую – кто-то будит меня.

Месяцеликая пери, чей взгляд все мне открыл тайком хорошо!

Милые гости, простите меня, если сболтнул я глупость вчера:

Выпил Бабур! И царю простаком стать иногда под хмельком хорошо!