Текст книги "Поэзия народов СССР IV-XVIII веков"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 49 страниц)

О ТОМ, КАК БЕРЕЧЬ ЯЗЫК

...Так говорят, кто в знание проник:

Будь нравственным и береги язык,

Зря высунешь – он зуб тебе сломает,

Коль за оградой прятаться привык.

Правдивы лишь слова того мужчины,

Кто верно свяжет следствия, причины...

Язык, который слишком гибок,– враг!

Слова на ветер – лживы и бесчинны.

Умен ли бойкий? И чего достиг?

Нет, то не ум, а только вспышки миг...

О, велика ненужных слов ошибка!

Бывает, лжет не человек – язык.

Подальше будь от лгущих языков,

Будь жизнь прожить в правдивости готов,

Правдивость – красота и уст и сердца,—

Жизнь украшай не ради пустяков!

Коль правда – мед, а ложь – как горечь лука,

Рот не сожги, смешав их... Что за мука!

Болезнетворны лживые слова,—

Давным-давно о том гласит наука.

Целительна правдивость верных слов,—

Закон и этот исстари ие нов!

В народе будь правдивостью прославлен:

То для него – основа всех основ.

ОВАНЕС САРКАВАГ ИМАСТАСЕР
АРМЯНСКИЙ ПОЭТ
Середина XI века – 1129

МУДРАЯ БЕСЕДА. КОТОРУЮ ВЕЛ В ЧАС ПРОГУЛКИ ФИЛОСОФ ОВАНЕС САРКАВАГ С ПТИЦЕЙ, ИМЕНУЕМОЙ «ПЕРЕСМЕШНИК»

О птица, птица божия, скрываемая чащею,

Недремлющая, бдящая под веткою в тени,

То весело поющая, то жалобно молящая,

Хвалу во славу господа с моей соедини!

Ты здесь, лесолюбивая отшельница всесветная,

Живешь, не зная зависти, всех равно возлюбя.

Среди великих малая, средь малых неприметная,

Но могут и великие учиться у тебя.

Среди великих малая, средь малых невеликая,

Но лучше нас понявшая, что в мире все – тщета.

Беспечна, незанаслива, на ветку с ветки прыгая,

Живешь во славу господа – спасителя Христа!

Искусна в песнопении, ты сладко заливаешься.

К тебе не прикасаются ни суета, ни ложь.

Зовешь ли ты кого-нибудь, клянешься ль, отрекаешься,

Ликуешь или каешься, ты день и ночь поешь.

Ты, дух не осквернявшая и плотью не грешащая,

Вовеки не вкусившая запретного плода,

В заботах неусыпная, всегда к трудам спешащая,

И днем и в ночь безлунную – тебе светло всегда.

Пример святым отшельникам, укор живущим в праздности,

Ты недоступна лености, к злословью не склонна.

Певунья многогласная в своей однообразности,

Ты величава в скромности, в величии скромпа.

Одним – способность пения, другим же дар молчания

Дал бог по справедливости, дал в меру наших сил.

Хоть не была ты в горнице на благовествовании,

Разноязыким пением тебя он одарил.

Мудрец из неудачливых, не преуспевший в пении,

Прошу – меня, смиренного, в ученики возьми!

Как плату за учеиие, создам я сочинение,

Что навсегда останется, читаемо людьми.

ОТВЕТ ПТИЦЫ, ИМЕНУЕМОЙ «ПЕРЕСМЕШНИК»

Что было мне подарено, в грехе я не утратила.

Не сорвала я с дерева плодов добра и зла.

Я избежала страшного возмездья и проклятия,

Ни башен я не строила, ни бога не кляла.

Горды своею мудростью, грешили вы надменностью,

Один язык дробили вы на сотни языков.

Грешили вы гордынею, не знали вы смиренности

И с каждым шагом множили число своих грехов.

В своих чертогах каменных отмеченные скверною,

Природу невзлюбили вы, и ваша в том вина.

Я ж, птица, от рождения была природе верною,—

За верность откровеньями ее награждена.

Вы как единство созданы, но противоборением

Разобщены вы, смертные, на множество частей.

А мы, созданья малые, велики единением,

Спастись нам помогающим от пагубных сетей.

ФИЛОСОФ ОПРАВДЫВАЕТ ОТВЕТЫ ПТИЦЫ, ИМЕНУЕМОЙ «ПЕРЕСМЕШНИК», И ПРОЯВЛЯЕТ К НЕЙ СНИСХОДИТЕЛЬНОСТЬ

В суровом осуждении права ты, птица, может быть.

Хотя он и загадочен, нам мир природы мил.

Но грешных от рождения и прегрешенья множащих

Нас от природы истинной Создатель отдалил.

О птица, птица божия, твое мы слышим пение.

Перед твоею песнею ничтожна песнь моя.

Но звучным щебетанием, суровым осуждением

Мешаешь размышлениям о тайнах бытия.

Смущаешь ты укорами покой мой, птица малая,

В минуту обретения душою высших благ.

Ты в строгом обличении все, чем грешил, бывало, я,

Склонна преувеличивать, как будто я твой враг.

Я трачу дни короткие на обретенье мудрости,

Ищу пути, которые предначертал Творец.

Зачем же дух мой алчущий ты обвиняешь в скудости,

Тобою оклеветанный, не враг я, но истец.

И как истцу, пристало мне порочить обвиненного.

Скажи: коль, птица певчая, сродни ты соловью,

Что не поешь в пустыне ты, от мира отрешенная,

А средь людей построила ты келию свою?

Искусники великие: Орфей – певец из Фракии,

И Арион прославленный, и Амфион из Фив,

Хоть пели восхитительно, но признаю, однако, я,

Что птичье пенье сладостней в тиши лесов и нив.

У всех твоих сородичей есть мастерство врожденное,

Да и тебе такое же природою дано,

Но что ж ты лес покинула, и, чем-то привлеченная,

Мое жилье приметила, и здесь кружишь давно?

ФИЛОСОФУ, ОБВИНЯЯ, ОТВЕЧАЕТ ПТИЦА, ИМЕНУЕМАЯ «ПЕРЕСМЕШНИК»

Постигший мудрость многую, напрасно ты винишь меня,

От века мы исконные владетели земли.

А вы созданья высшие, но все ж владыки пришлые,

За грех из рая изгнанны, на землю вы пришли.

Земля сия бескрайная нам отдана в наследие,

Чтоб жили и плодились мы, не ждя иных наград.

А вы, желая многого, утратили последнее,

На небеса позарившись, вы заслужили ад!

Разбогатеть мечтали вы, да стали духом нищие,

Попрали слово божие, низвергнуты во прах.

Попали в преисподнюю, как ни стремились к высшему,

Идя за искусителем, погрязли вы в грехах.

Братоубийцы злобные, ходить вам неприкаянным,

И не услышат ангелы ваш вопиющий глас.

Вы люди – слуги божие, роптали на Хозяина.

И, слуги ваши кроткие, мы обличаем вас.

Наказанным изгнанием за вашу суть лукавую,

Вам с нами жить, с безгрешными, и ныне и всегда,

Отвергшим пищу чистую, вам пищу есть кровавую,

У нас обитель общая и общая беда.

Рассудком наделенные, стоящие над безднами,

Вы поминутно множимым грехом осквернены.

За ваши прегрешения мы – твари бессловесные —

Созданья неразумные, страдаем без вины!

За ваши прегрешения, невыполненье должного,

Созданья бессловесные, мы горестно живем.

Нет лекаря искусного и крова нет надежного,

И нашу пищу скудную находим мы с трудом.

Познали мы лишения за ваши прегрешения.

Вы землю нашу заняли, за грех сюда попав.

Ничтожны ваши доводы и ложны обвинения,

Ответствуй же по совести: кто виноват, кто прав?

СОПОСТАВЛЕНИЕ ДВУХ РЕЧЕЙ И ПРИЗНАНИЕ ФИЛОСОФОМ СВОЕГО ПОРАЖЕНИЯ

Ты поразила мудростью сужденья непреложного,

Искусно ты оспорила все вымыслы тщеты,

И мудреца ничтожного, меня, поэта ложного,

Своею речью краткою разубедила ты.

НЕРСЕС ШНОРАЛИ
АРМЯНСКИЙ ПОЭТ
1102-1173

НА РАСПЯТИЕ ГОСПОДНЕ

Тот жаждал на кресте, как человек простой,

Кто создал океан, наполненный водой.

Самаритянку тот «дай мне испить» просил,

Кто всю вселенную бессмертьем напоил.

И сотник римских войск, желчь с уксусом смешав,

Чрез губку напоил царя небесных слав.

Днем солнце было мглой затем облечено,

Что слово вечное землей оскорблено.

И громким голосом господь с креста к отцу

«Или! Или!» – воззвал и предал дух творцу.

Завета Ветхого порвался завес – в миг,

Когда в мучениях даятель жизни ник.

Земля потрясена была до глубины;

Рассеклись камни скал, гроба потрясены;

Темница страшная, восколебался ад,

Тьму душ окованных он выпустил назад:

От гласа мощного того, кем жизнь дана,

Была свобода им в тот час возвращена.

Сей жизнедатель наш, когда во ад сошел,

Он свет затеплил тем, кого в тюрьме обрел,

На небо верхнее пз бездны их вознес

И с бестелесными– нх водворил Христос;

Их свету причастил в чертоге без греха,

Во царстве свадебном святого жениха,—

Там церкви-матери, где первенцы царят

И Авраамовых наследников где град,

Где праведных ряды пред господом-отцом

Ликуют без конца о женихе святом,

С отцом и святым духом, в век веков, псалом

Распятому за нас мы славу воспоем.

НА НОЧЬ ВЕЛИКОГО ПЯТКА

По всей земле превратил он солнечный свет во тьму,

Он в полдень оный покров возложил на свою наготу.

В полдень умер Адам во грехе, и свет померк,

В девятом часу воссиял, когда Христос попрал смерть.

У креста богоматерь, скорбя, росу проливала слез,

Внимая о жажде словам, что сын ея принес.

Дали оцет тому, волей чьей реки в Эдеме текли,

Кто в пустыне народ напоил сладчайшей водой из скалы.

В третьем часу обольстил Еву-праматерь – змей,

В шестом часу согрешил Адам, внимая ей.

И в третьем часу господь висел, ко кресту пригвожден,

Когда же рай покидал Адам, туда был разбойник введен.

ВСЕМ УСОПШИМ

Когда архангел возгремит трубой

И воззовет на Страшный суд всю плоть,

В тот страшпый день всех помяни, господь,

Усопших со святыми упокой.

Когда с Востока, славой золотой,

Твой лик блеснет, чтоб сумрак побороть,

В тот страшный день всех помяни, господь,

Усопших со святыми упокой.

Ты книгу тайн разверзнешь пред собой,

И задрожит от ужаса вся плоть.

В тот страшный день всех помяни, господь,

Усопших со святыми упокой.

ПРИ ВОСХОДЕ СОЛНЦА

Свет, света творец, первый свет, чей дворец – неприступнейший свет!

Небесный отец! Кто хвалим сонмом духов, созданных от света!

Наши души, в свете зари, осияй твоим мысленным светом.

Свет, исшедший от света, бог сын, кто один – рождение отца,

Солнце правды, чье имя, до солнц, сонмы духов гимном хвалили,

Наши души, в свете зари, осияй твоим мысленным светом.

Свет, идущий от света, бог дух, кто вслух чрез пророков гласил,

Благ источник, хвалят кого, с сонмом духов, отроки церкви,

Наши души, в свете зари, осияй твоим мысленным светом.

Свет, кому и названия нет, один, троичен, неразделим.

Святая троица, хвалим кого, с сонмом духов, мы, гласы земные,

Наши души, в свете зари, осияй твоим мысленным светом.

НЕБО

Небо, я, будучи раз навсегда сотворенным,

Неизреченно раскинулось сводом бездонным.

Отделены, как заметил еще Моисей,

Верхние воды от нижних стихией моей.

Соединило навечно пространство небесное

Оба начала: телесное и бестелесное.

Ибо, подобно стихии телесной, я зримо,

Как естество бестелесное – неощутимо.

Я покрываю собою четыре стихии,

Те, из которых возникли все твари живые.

Кроме всего, воплощаю я нечто такое,

Что различают не глазом, а только душою.

Я – полукругло, от прочих предметов отлично,

Хоть и в движенье всегда, я всегда безгранично.

Сущему в мире – всему я конец и начало.

И в пропастях и на кручах – везде я бывало.

Я неподвижным кажусь – неподвижность обманна.

В даль я стремлюсь, лишь в движенье своем постоянно.

Горы высокие, что вас страшат крутизною,

Скаты, глубокие пропасти – все подо мною.

Не прерывая движения ни на мгновенье,

Небо, я вечно в своем бытии и движенье.

СОЛНЦЕ ИСТИНЫ

Солнце истины пламень любви запалило,

Лед неверия, камень греха растопило.

И ростки показались на древе сознанья,

Исторгая пьянящее благоуханье.

И на грешной земле зацвели, зашумели

Дерева, что в раю красовались доселе.

И доселе мерцавшие в небе светила

Провиденье на грешную землю спустило.

Призывает спаситель на пир свой небесный

Верных воинов рати своей бестелесной,

Но и смертные мученики, и провидцы

К бестелесному сонму должны приобщиться.

Укрепили их дух, усмирили сомненье

Муки господа, чудо его воскрешенья.

И явились на пир вереницы гостей

В одеяньях, окрашенных кровью своей.

Обессмертил великий господь естество

Смертных воииов воинства своего.

ЧАХРУХАДЗЕ
ГРУЗИНСКИЙ ПОЭТ
XII век

ТАМАРИАНИОДА ВТОРАЯ

Тамар, тебя пою, ты – солнце незаходящей красоты,

Твой стан точеный тонкостроен, и кроткий лик являешь ты.

Тамар, эфир молниеносный, словесный луч целебных трав,

Ларец познаний, ключ, текущий среди эдемовых дубрав.

В щедротах ты подобна морю, высоким духом – небесам.

Ты милосердье, и смиренье, и упоение глазам.

Из края в край идя с победой и славой тронув гуд струны,

Ты победителей сразила, они тобой побеждены.

Ты с богом разделила страсти животворящего креста,

В горах ты утвердила веру, их высота тобой свята.

Все люди власть твою признали. И люди ль только слились в хор

Тебе подвластны львы в равнине, тебе послушны барсы гор.

Тебя зовут светила солнцем, тебя возносят семь планет.

Но для певцов ты недоступна, и мне к тебе дороги нет.

ОДА ПЯТАЯ

Мудрецы, алкавшие познанья

Истинной основы мирозданья;

Эллины, создавшие законы

Сладостного словоизлиянья;

Псалмопевцы, что владели арфой

Необыкновенного звучанья,—

Все они тебя воспеть не в силах,—

Молнийного ты сильней блистанья.

Я сравню с луной, зарей, зарницей

Голос твой, исполненный сверканья.

Сходства нет между тобой и мраком,

Ты предмет желанья и алканья.

Слышал я на десяти наречьях:

«Семь планет из-за ее сиянья

На ночлег с небес не удалились,

Приняли другие очертанья».

Все, в тебя влюбленные, клянутся,—

Все, избравшие удел скитанья:

«Свет зари в ее глазах, но листьям

Не дает, увы, произрастанья...»

Троя тяжело страдает, ибо

Не из-за тебя ее страданья.

«Почему Иудифью, не Тамарой

Я убит?» – слышны царя стенанья.

Голова Самсона безволоса,

Женщина – причина злодеянья,

Но могу ль с тобой сравнить Дебору?

Хитрой не скажу слова признанья!

Чтобы свету тьма уподоблялась,—

Не дала царица указанья.

Вот была Эсфирь, но в ней, однако,

Не было эфирного дыханья.

«Где ты, Вис?» – рыдал Рамин, не зная,

Что из-за тебя его терзанья.

Пусть хулит судьбу певец безумный —

Нет к нему в прекрасной состраданья.

От любви пылает Саль, горюя,

Что не ты исток его пыланья.

Шатбиер искал Алать напрасно:

Ты была венцом его исканья!

Плачут оба Каина: библейский

Ждет братоубийца наказанья,

А Меджнун, сравнив с Лейли Тамару,

Жаждет не с Лейли – с тобой свиданья.

Ты сломила всех, разбив строптивых

И презрев покорных причитанья.

Ни иранцев рать, ни злые звезды

Не хотят с тобою состязанья.

Шла война; в ту пору некто, муж твой,

Был наказап карою изгнанья,

И тогда иранский шах с тобою

Возжелал союза и слиянья,

Но была другому суждена ты,—

Князю львов, чьи славятся деянья.

Царь Ширвана, данник твой, возжаждал,

На тебя взирая, обладанья,

Многим – их число нельзя исчислить —

Ты внушила страстные мечтанья.

Всех с ума ты сводишь беглым взглядом,—

Диво, что не терпит подражания!

С виду – солнца ты изображенье,

Чудо красоты и обаянья.

Ты горда и светлолика; дерзких

Ты страшишь грозою воздаянья,—

Свет неугасимый, бездна счастья,

Сладостный елей благодеянья!

Презираешь льстивых, двоедушных,

С мудростью не знаешь пререканья.

Кто, узрев твой чистый нрав и пламя,

Не сгорит, лишенный вдруг сознанья?

Дротик, щек твоих коснувшись, станет

Розой, полною благоуханья.

На твоем челе, как на скрижалях,

Клятвенные видим обещанья.

Волосы твои – как лес; ты слышишь

Изгнанных тобою воздыханья?

Солнечный твой лик с нарциссом сходен,

Шея – словно мрамор изваянья.

У кого душа осталась целой,

Не пронзенная стрелой желанья?

Как хвалить твой стан? Султан свидетель:

Все хвалы оставишь без вниманья!

Сонм светил, твоей руки искавших,

Удалился, не сдержав рыданья:

Колесниц лишив, ты прогнала их,

А они-то ждали пированья!

«Ты полям подобна Елисейским!» —

Раздаются всюду восклицанья.

Очи – как чернильные озера,

Лик – луна, обитель упованья.

Лишь увидел я глаза Тамары,

Два индийца, два очарованья,—

Понял я: хвалы мои бессильны,

И связал себя уздой молчанья.

Коль поет Энос,– Платон, замолкни:

Не помогут хора призыванья.

Бог велел Гомеру и Самсону:

«Расскажите мне о ней сказанья!»

Но они, трудясь, недовершили

Красоты твоей живописанья.

Тот, кто взглянет на тебя, ослепнет.

Ты затмила свет существованья.

ОДА ДВЕНАДЦАТАЯ

Признаю: ты – небо, о царица,

С розой, с хрусталем должна сравниться!

Как свеча пылаешь ты: недаром

Опозорена тобой зарница.

Если с ярким солнцем станешь рядом,

То принудишь солнце ты затмиться.

Ты вкушаешь счастье – почему же

Солнце заставляешь огорчиться?

Меньше о тебе скажу, чем знаю:

Клятвенно готов я поручиться.

Стоит ли хвалить твое сиянье,

Коль нельзя сиянью научиться?

Очи у тебя – чернил озера,

Где же копья! Каждая ресница!

Тонким станом дивно ты похожа

На тростник и тополь, чаровница!

Райским крином предо мной цветешь ты,

Не могу тебе я надивиться.

Царственной чете не стало равных,

Недругам пришлось угомониться.

Но тиран явился с мощью мнимой,

Начал, как свирепый зверь, яриться.

В плен забрал он женственных и робких,

Чтоб над слабосильными глумиться.

Побеждать он возымел привычку,

Возгордился, гнусный кровопийца.

Вот уже на нас в поход с востока

Войско многочисленное мчится.

«Быть в Мосуле камфаре в презренье:

В Грузии сумеем поживиться,

Ту страну не раз опустошал я!» —

Громогласно стал султан хвалиться.

Кроткая, услышав эти речи,

Неустанно принялась трудиться.

«Христиане! – воинам сказала.—

Помогите правде утвердиться!»

Всем князьям велела ты: «Мужайтесь,

На врага должны вы ополчиться!»

Храбрецов ты вдохновила: жаждут

Пасть за веру, с турками сразиться!

Решено: война! Давид – вожатый,

Он, второй Давид, не осрамится!

С агарянами вступил он в битву,

Правого отмщенья кровь струится...

Эллинствовать эллинам пристало,

А Сократу – мудростью светиться,

А Гомеру – нас пленять стихами,

А Эносу – мыслью к небу взвиться.

Мало я сказал, но разве можно

На меня,безгласного, сердиться?

Недруги бежали от Давида,

Как от льва – овца или лисица.

Поняли они свое безумье,

Стали сокрушаться и стыдиться.

Отступив, рассеялись отряды,

От врагов очистилась граница.

Их союзники бежали в страхе,

С ними вновь боясь объединиться.

Так Давид торжествовал победу,—

Довелось твоей надежде сбыться.

Двадцать храбрых гнали десять тысяч,

Не давая им остановиться.

Целый, невредимый, сокрушал их

Сам Давид, заставив пыль клубиться.

Истреблял он мусульман с позором,

Уничтожил полчище румийца.

Нашим воинам добычей ценной

Удалось тогда обогатиться.

Убежал владетель Ерзинджана,

От тебя решил в Сигоре скрыться.

«Не по доброй воле шли мы в битву».

Стали плакать пленники, молиться.

Вот теперь понятно всем, откуда

Пленными полна твоя столица!

Ты благоустроила народы,

Наши голоса звенят, чтоб слиться:

«Ты и сын твой здравствуйте, покуда

Этот мир стоит и время длится!»

ИОАНН ШАВТЕЛИ
ГРУЗИНСКИЙ ПОЭТ
XII век

АБДУЛ-МЕССИЯ
Фрагменты

1

Бог, единый в троице, всеправый,

Да поможет мне не для забавы.

Как Давид, на гуслях заиграю,

Я принес «Хвалу» царю державы.

Зевс меня призвал, и пожелал я

Образ твой восславить величавый.

Ныне, поучая неразумных,

Свет открою мудрости и славы.

2

Мудрые афиняне, внемлите,

Как Давида хвалят, посмотрите.

Хвалит весь Восток: Китай, Египет,

Хвалит Запад: в Сирии, на Крите.

Византийцы, эллины! Сократу

Равными себя хотя вы мните,

Звездочеты, что бранят друг друга,

Не трудитесь, молча отойдите.

3

Пусть мне скажут, правду соблюдая:

Средь людей найдется ль мощь такая?

Сей эфир, сияющий, как солнце,

Нам ниспослан господом из рая.

Мы подобных витязей не сыщем,

Мир пройдя от края и до края,

Не сравнится с высотой небесной

Бездна ада, мрачная и злая.

4

Похвалу начать дерзну я ныне,

Людям расскажу о властелине —

Бодром, доблестном, красноречивом,

Уподобившем страну твердыне,

О царе, изменников разящем,

Чтобы в адской мучились пучине,

О затмившем царственных потомков,

Полном мудрости и благостыни.

5

Где начало? Бог всего живого

Дал Давиду клятвенное слово:

«Превращу в царей твоих потомков,

Во владык престола золотого».

Вот и стал Давид царем державы

Изволеньем бога всеблагого.

Так возвышен Сим благословенный,

И от Хама ты спасен дурного.

6

Он миропомазан, крепкий станом,

Не Ионатаном, а Натаном.

Прекратил он смуту и разбои,

Мир настал с покоем долгожданным.

Так Давид могучий бодро правит,

На погибель злым, на страх смутьянам,

Он установил закон и веру,

Стал для нас оплотом богоданным.

10

Он людей согрел: как солнцем лета,

В зодиаке Льва земля согрета.

Он священниками восхваляем,

Племенами, сторонами света.

Звери, горы, и леса, и долы

Перед ним склонились в знак привета.

Сокрушает он врагов коварных —

Скопища предательства, извета.

11

Да прославится Давид великий,

Чьих побед мы всюду слышим клики.

Он уничтожает вражьи рати,

Перед ним трепещет варвар дикий.

Верным – друг, врагам несет он гибель,

Стройный, мужественный, солнцеликий.

За него умру, отдам я душу,—

Кто же разлучит меня с владыкой?..

18

Благоденствует его владенье,

Вкруг него – семи планет свеченье.

Как луна, весь мир заемным светом

Блещет перед ним в благоговенье.

Как магнит – железо, так народы

Витязя притягивает зренье.

Радости познал я преизбыток,

Вечно длится наше наслажденье.

19

Он – непобедимый повелитель,

Стройный витязь, доблестный воитель,

Он – градоправителей владыка,

Грозных полководцев предводитель.

Лучший лучник, всадник, меченосец,

Он – врагов бессчетных покоритель.

Что пред ним астролог с талисманом?

Он – провидец, мира устроитель.

21

Сказано: «Где правда утвердится,

Там и куст засохший возродится».

Ты отверг роскошные наряды,

У тебя из шерсти власяница,

Для тебя и Силоам воздвигнут,

Ты – как лев, грозна твоя десница.

Ты врагов разбил средь вод Геона,

Легион твоей стрелы боится.

26

Вечен ты, как правоты сиянье,—

Я тебя воспеть не в состоянье:

Так ты щедр, красив и благороден,

Так твое могуче обаянье!

Ассирийской мудростью украшен,

Ритора надел ты одеянье.

Отдохни, вкуси веселья жизни,

Ибо велико твое деянье!

31

Ободрил ты громкими делами

Рать грузин, ведя ее сквозь пламя.

В бой с врагом вступая, ты вздымаешь

Горгаслана и Давида знамя.

В мире нет воителя такого,

Что провел бы столько битв с врагами.

Обессилел наш противник давний:

Как Ростом возвысясь над бойцами,

38

Ты сидишь в одежде драгоценной,

В ризе златотканой и священной.

Пурпуром, виссоном ты сверкаешь.

Скипетр и венец – краса вселенной.

Облаченный в яркую порфиру,

Где смарагд блистает несравненный,

Ты гордишься чудной диадемой,

Господом самим благословенной.

40

Ты украсил, свыше вдохновленный,

Хорезмийским сердоликом троны.

Сооружены из райских сосен

Во дворце опорные колонны.

Серебром и златом блещут стены,

Плитам взор дивится изумленный,

Вкраплены меж них, горят, как пламя,

Лигвримоны и биврилионы.

41

У тебя – десятки тысяч в стане,

Знатные вельможи и дворяне.

Сердцем ты Нимврод, лицом – Иосиф,

У тебя, как у Самсона, длани.

Ты уничтожаешь лесть лукавых,

Губишь подлых, опытных в обмане.

За тебя охотно стану жертвой,

Словно агнец кроткий, жду закланий.

47

Отобрал ты солнца блеск прелестный,

Лунные лучи и свет небесный!

Ты – отца достойный сын блаженный,

Трижды славный богатырь чудесный.

Речь твоя – печать добра и правды,

Ты – судья судей, везде известный.

Ты для недругов – огонь возмездья,

Ты земных племен заступник честный.

50

«Да» есть «да», а «нет» есть «нет»: ты много

Сделал, клятвы соблюдая строго.

Ты десницей добывал победу,

С помощью меча, щита и бога,

Для врагов ты стал грозой и громом,

Ты – их страх, и трепет, и тревога.

Ты ведешь к победам войско славных,

Счастье и добро – твоя дорога.

52

Воин бога, помыслом крылатый,

Манною небесною богатый,

Светоч ты, чье пламя осветило,—

Где сокрыт предатель, соглядатай.

Ты узнал коварных, криводушных,

Отплатил им грозною расплатой.

Ахитофелю они подобны,

Каждый – вепрь жестокий, волк проклятый!

53

Ты сумел в ученье углубиться

Прокла Диадоха, патарийца.

Эбеллиты, чье воззренье дышит

Созерцательностью аттикийца,

Говорят: «Вовеки нашей пастве

Мудростью с Давидом не сравниться».

Знают маги и друзья Зенона,

Что Давидом Перипат гордится.

55

Ты с победою пришел из Рима,

Ибо мощь твоя неодолима.

Ты – святого знанья проповедник,

Радость, что в сердцах людей хранима.

Плуг твой пашет, чтобы яровые

Зрели мощно и неистребимо.

Над тобой – туман. Ужель закроешь

Двери милости, что всюду зрима?

56

Светом осенил тебя создатель.

Молвил Иродика продолжатель —

Иппократ, а с ним Сократ согласен:

«Он – земли и моря обладатель!»

Средь восьми мудрейших ты, подобно

Эбеллитам, светлый созерцатель.

Ты детей воспринял от купели,

Юношей безгрешных воспитатель.

58

Силу дал ты льву, заре – сверканье,

Злато – западу, благоуханье —

Мускусу и Кандагару – сахар,

Индии – жемчужное блистанье.

Стал ты сотоварищем планетам,—

Этим ты исполнил их желанье.

Ты – сподвижник сонма сил небесных,

Излучаешь, как святой, сиянье.

59

Вижу: ветви дерево пустило,

Это рода царственного сила,

Что не терпит гнета, притеснений,

Что людей от горя защитила.

Ты для странников – приют ученья,

Гавань кораблей, обитель Нила!

Над землей ты высишься, как Этна,

Красноречья, мудрости светило.

62

Ты – супруг примерный, нежный, страстный,

Деткам горлицы – отец прекрасный.

Мы страдали, но пришло спасенье

От тебя, правитель полновластный.

Ты для тех, кто трудится,– отрада,

Бедняков защитник ежечасный.

Для врагов ты камень преткновенья,

Ты – утес, для варваров опасный.

63

Ты – отец сирот, приют бездомных,

Хлеб для алчущих и свет для темных,

Пестун юных, для нагих – одежда,

Ты – судья для вдов и женщин скромных.

Ты для слабых старцев – посох силы,

Ты спасаешь нас от вероломных,

Ты – глубоких истин толкователь,

Ты – свершитель мудрый дел огромных.