Текст книги "Напарница"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 47 страниц)

К тому же… эти люди боялись полиции, а вампир говорил о присяге, которую не может нарушить. Значит ли это, что не-мёртвый работает на… кого? Полицию? Нет, это вряд ли, это уже чересчур. Вряд ли ежедневные обязанности полицейского можно совместить с… хм, с привычками вампира. Наверное, есть ещё какие-то организации, где его способности больше пригодятся. Итак, вампир работает на правительство. Означает ли это, что я должна лучше думать о вампире – или хуже о нашем правительстве? Госпожа Кик никогда не интересовалась политикой, считая это делом не для женского ума – и мне не советовала. Зато у неё в доме я научилась некоторым вещам, которые…

– О чём вы задумались, моя дорогая? – вкрадчиво поинтересовался вампир. – Я, кажется, велел вам спать.

Я решила не поворачиваться в сторону не-мёртвого, чтобы он не мог усыпить меня взглядом, как грозился.

– Скажите, – робко начала я. – Как бы вы поступили, если бы цепи вдруг исчезли?

– Исчезли? – несколько удивлённо переспросил вампир. Я, не удержавшись, всё-таки обернулась: хотела видеть выражение его лица. – Если бы цепи вдруг исчезли… – мечтательно проговорил мой товарищ по несчастью и облизнулся. – Это вовсе не так страшно, как вам кажется. Вы просто крепко заснёте, и вам будут сниться хорошие сны, вот и всё… Это вовсе не страшно, – повторил он.

– Нет!

– Прошу прощения, милая барышня, но позвольте с вами не согласиться. Всё будет именно так, как я сказал… было бы, если бы не цепи.

– Нет, я не то хотела спросить. Что вы бы делали, если бы на вас не было бы цепей? Не со мной, а… вообще?

Вампир повернул голову и посмотрел вверх и назад. Я проследила за его взглядом и только сейчас заметила окно прямо над матрацем моего товарища по несчастью.

– Но оно слишком высоко! Как вы залезете под самый потолок?

– А как вы избавитесь от цепей? – вопросом на вопрос ответил вампир. – Я ведь вас правильно понял?

– Замки можно открыть с помощью шпильки, – робко заметила я. Вампир расхохотался.

– Я, конечно, и не то умею. Но, сударыня, чтобы научить вас тому же, я должен выпить хоть каплю вашей крови.

– Вам не надо меня учить, – возразила я.

Не-мёртвый вскочил на ноги, растеряв всё своё ленивое хладнокровие. Зазвенела цепь.

– И вы так спокойно сидите?! Мы можем спастись, а вы так спокойно сидите?

– Вы сказали, что тут же убьёте меня, – напомнила я.

– Ах, это! – горько сказал вампир. – Сейчас, в такую минуту – вы решили поторговаться?

– А если да, то что? – с вызовом ответила я. Вампир зловеще улыбнулся.

– Ну, пусть будет по-вашему. Ваша жизнь в обмен на мою, устраивает вас такая цена? Помогите мне выбраться отсюда – и я спасу вас. Договорились?

– А вы не обманете? – подозрительно спросила я.

– Вам придётся рискнуть, сударыня. Ну как, договорились?

Я кивнула, начиная ковыряться шпилькой в замке своего браслета. Это было не сложнее, чем открывать буфет госпожи Кик – в детстве я частенько лазила туда за пирожками. А когда подросла, добралась и до шкатулки с драгоценностями… Нет, я ничего не крала, просто хотела полюбоваться красивыми вещами.

Замок поддался моим усилиям, и я наконец-то смогла освободить уже изрядно ноющее запястье. Как больно, а ещё больше – унизительно…

– Потом будете жалеть себя, сначала помогите мне! – прикрикнул вампир. Он вышел на середину комнаты и развернулся спиной к свету, чтобы мне удобнее было работать. – Помните, если у вас не получится, я вам ничего не должен. И я голоден, очень голоден, моя дорогая.

– Вам не обязательно меня запугивать, – огрызнулась я. Руки вампира были холодными, как лёд… или как руки мертвеца. Случайно прикасаясь к ним, я не могла сдержать дрожи отвращения.

– А вы не возитесь столько времени, – не остался в долгу не-мёртвый. – В любой момент они могут заинтересоваться нами и зайти сюда.

– Я стараюсь, как могу, но у вас два замка, и они крайне неудобно расположены. А от спешки толку не будет.

– Да, но тогда у вас была свободна одна рука, а теперь две, – возразил вампир.

– Больная рука – плохое подспорье. Всё, снимаю.

Я сдёрнула с вампира оковы и на всякий случай отпрыгнула назад: боялась, что, очутившийся на свободе вампир не сможет в первые минуты справиться со своим голодом… Или лучше сказать, жаждой?

Сложно прыгать, если только сидела на корточках, и особенно сложно делать это, когда чего-то смертельно боишься. Во всяком случае, я потеряла равновесие и непременно бы упала, если бы меня не поддержал вампир, неожиданно оказавшийся за моей спиной.

– Вы отлично справились, моя дорогая! – воскликнул он. – Каюсь, прежде я никогда не искал в девушках особых талантов, да и серьёзные беседы вёл довольно редко. Что вы ещё умеете, а? Может быть, подделывать подписи на чеках?

Я смутилась. Госпожа Кик в своё время настояла, чтобы я научилась копировать её почерк: это позволяло переложить на меня ведение финансовых дел. Проще было бы, конечно, выписать доверенность, и госпожа Кик даже думала об этом, но потом оказалось, это позволяется только для тех, кто владеет своим состоянием или получил специальное образование. А образование, как известно, денег требует, так что моя хозяйка ограничилась малым.

– Вы просто средоточие всех достоинств! – засмеялся вампир. – Но об этом потом, а пока давайте выбираться.

Я прикинула расстояние до окна: на вид больше, чем два человеческих роста.

– Я не умею лазить по стенам.

– Какое упущение с вашей стороны! Ничего, ещё научитесь, моя дорогая.

Он присел на корточки, расшнуровал, а затем снял ботинки. Подумав, снял ещё и носки. Я отвернулась.

– Не стойте в стороне, как воплощение благовоспитанности, – позвал вампир. – Садитесь мне на спину.

– Что?!

– Понятно. Этого вы тоже не умеете? Никогда в детстве не катались?

– Нет.

Вампир поднялся на ноги и с жалостью посмотрел на меня. Потом повернулся спиной и передёрнул плечами.

– Хватайтесь и подтягивайте ноги, – приказал он.

– Может, лучше… – Я хотела сказать, что лучше я за него ухвачусь у самой стены, а ещё лучше – как-нибудь приспособить хотя бы ту же цепь, чтобы он, забравшись, мог меня вытащить, но не-мёртвый не стал слушать.

– Делайте, что вам говорят!

Я повиновалась.

Вампир слегка присел, чтобы мне было удобнее забираться. Когда он распрямлялся, его повело в сторону.

– Спокойно, – процедил не-мёртвый. – Всё в порядке.

– Вы уверены? – забеспокоилась я. – Вам же тяжело, вы слишком ослабли.

– Помолчите!

Вампир шёл с явным трудом, пошатываясь от голода и тяжести. Но у стены он как-то весь встрепенулся, подпрыгнул и… И принялся забираться по голой поверхности, будто по лестнице. Я не удержалась и выглянула из-за его спины, чтобы взглянуть на руки и ноги своего спасителя. Казалось, вампир пальцами цепляется за неровности, трещинки и бугорки, которых полным-полно при плохой окраске.

– Не ёрзайте, а то сброшу! – пригрозил не-мёртвый. Он добрался до подоконника.

– Но тут же решётка!

– Сам вижу, – огрызнулся вампир. – Спрячьте лицо и помалкивайте.

Он стукнул по стеклу ногтем, послышался звон, потом такой звук, словно куски стекла вынимались из рамы. Я снова выглянула из-за спины вампира… чтобы увидеть, как он, повиснув на одной руке, второй небрежно кидает осколки на свой матрац.

– Сказал же, не дёргайтесь! Если вы упадёте, я за вами второй раз не полезу, так и знайте!

Он подтянулся ближе к решётке и принялся её выламывать: сначала дёрнул на себя в том месте, где она крепилась к стене, потом то же с другой стороны, а после просто толкнул наружу. Звук удара раздался неожиданно быстро. Вампир расчистил подоконник от осколков и подтянулся ещё ближе, слегка разворачиваясь боком.

– Слезайте! – приказал он мне. – Конечная остановка.

Я поспешила выполнить приказ – висеть на спине вампира было страшно неудобно, и я в самом деле опасалась не выдержать и разжать руки. К тому же… я никогда раньше не боялась мертвецов – просто потому, что не видела, а в книжках всё кажется совсем не таким, как в жизни. А сейчас каждое прикосновение напоминало мне – как бы я ни пыталась забыть, перестать об этом думать – рядом со мной мертвец, пусть говорящий и думающий, пусть даже более честный, чем некоторые люди, но мертвец, холодный и противный как и полагается трупу, вроде тех, которые закапывают в землю на кладбищах…

На подоконнике едва поместилась я одна; вампир, убедившись, что я благополучно устроилась, так и остался висеть на стене внутри комнаты.

– А как мы будем спускаться? – спросила я, не решаясь поглядеть вниз. Впрочем, вокруг было так темно, что не имело особого значения, куда я смотрю, всё равно я едва могла различить перед собой какую-то стену – то ли дом, то ли забор, непонятно. Нет, для забора высоковат, значит, это здание.

– Как спускаться? – удивился вопросу вампир. – Просто.

И столкнул меня вниз. Я с трудом удержалась от крика, в ужасе предвкушая, чем завершится падение… к счастью, плотная ткань платья достаточно смягчила удар: я свалилась прямо на решётку и едва не расшибла колени.

– Это подвал, – засмеялся вампир, подхватывая меня на руки. – А вы думали, нас на чердаке поселили?

Дальнейшую дорогу я помню плохо. Вампир куда-то бежал с немыслимой для человека скоростью, через что-то перелезал или перепрыгивал, петлял по неузнаваемым ночью улочкам и продирался через какие-то заросли. И всё это – крепко прижимая меня к себе, будто я была его возлюбленной или потерянным ребёнком.

О том, что я не сказала своему спасителю, где живу, я вспомнила, только когда он остановился и осторожно поставил меня на мостовую.

– Всё, больше не могу, – объявил он и покачнулся так, что мне пришлось поддержать его за руку.

– Вы сильно устали? – посочувствовала я, пытаясь подобрать слова благодарности. Мы стояли у освещённой фонарём вывески: «Липовый бульвар, тринадцатый дом», а небо над нашими головами уже начало светлеть. Кажется, я бывала в этой стороне, хотя и не в этом именно доме. Скоро пойдёт первая конка, к тому же здесь недалеко до стоянки кэбов. – Я не могу передать, сударь, как я признательна вам, и примите мою самую искреннюю… – начала я, но была весьма невежливо прервана хохотом вампира. Он стоял напротив меня и смеялся, как безумец, бешено размахивая руками. Наконец, я поняла, на что он показывал, и тоже засмеялась.

Это и впрямь было нелепо – я с растрёпанными волосами, в которых запутались сучки и сухие листья, в платье, порванном о ветки каких-то колючих кустов – кажется, это был шиповник, – без туфель, они свалились где-то по дороге, – церемонно благодарю босого господина в брюках без ремня и в изодранной грязной рубашке!

Мы смеялись довольно долго, пока вампир внезапно не посерьёзнел и не шагнул ко мне.

– Нет, я не настолько устал, – произнёс он, устремляя на мою шею алчный взгляд. – Я настолько проголодался.

Я попятилась.

– В таком случае, сударь, позвольте мне удалиться. Не хотела бы помешать вашей… э-э-э… охоте. То есть я имела в виду – трапезе. То есть… Вы извините меня. Я пойду. Прощайте.

– Не говорите ерунды! – потребовал вампир, удерживая меня за плечо. – Вы прекрасно понимаете, в таком состоянии мне не поймать даже кошку.

– Но вы обещали мне! – выкрикнула я, тщётно пытаясь защитить шею руками.

– Обещал, – согласился вампир, бережно отводя мои руки. – Ваша жизнь в обмен на мою. Вы будете жить, я держу слово. Но вот насчёт вашей крови мы не договаривались.

Он поймал мой взгляд, и весь мир потерял значение. Не было ничего, кроме этих тёмных глаз, глядящих на меня с голодным обожанием.

– Я же говорил, всё совсем не страшно, – нежно шепнул вампир, распахнул мой ворот – на мостовую с тихим звоном посыпались оторванные крючки – и припал ртом к шее. Мои глаза заволокло красным туманом, и больше я уже ничего не помнила.

Я просыпалась тяжело, открывала глаза, видела чёрные плотные шторы, сохраняющие темноту в комнате – и снова засыпала. На мягкой лежанке с мягкой подушкой под головой и под тёплым пледом спалось очень хорошо, но пробуждение почему-то пугало. Окончательно разбудили меня голоса, доносящиеся, как я не сразу поняла, из соседней комнаты.

– Ты понимаешь, что на день сорвал мою работу? – спрашивал сердитый мужской голос. – Зачем ты принёс её именно сюда?

– Сюда я мог войти, – беспечно ответил знакомый молодой голос. – К тому же в вашем кабинете стоит канапе, было куда её уложить.

Я вздрогнула, узнавая голос. Вампир, который спас меня из подвала, донёс до Липового переулка и пил мою кровь под вывеской тринадцатого дома. Он сдержал слово и сохранил мне жизнь. Но где я?

В комнате было абсолютно темно из-за штор, к тому же на улице, скорее всего, уже началась следующая ночь – иначе откуда бы взяться вампиру? Госпожа Кик наверняка волнуется… И как я объясню ей своё отсутствие? Поверит ли в правдивость этой истории или посоветует меньше читать готических романов. В чём она меня заподозрит – даже думать не хочется, но порядочные девушки не пропадают из дома на целые сутки, это совершенно очевидно; никакие оправдания не смягчат предосудительности моего проступка.

Разговор, между тем, шёл своим чередом.

– В мой кабинет! – сетовал собеседник вампира. – Мне пришлось работать в собственной приёмной! И никаких объяснений. Я пришёл утром, а в моём кабинете – закрытом на три замка! – незнакомая девушка. И никто ничего не знает!

Вампир хохотнул.

– Надеюсь, вы не пытались её разбудить?

– Она не проснулась, – досадливо ответил человек. – Где ты украл подушку и плед?

– Да валялись тут неподалёку, – отмахнулся вампир. – Ей надо было отдохнуть после вчерашней ночи.

– Поэтому ты её усыпил? – уточнил сердитый.

– Не только, – весело ответил не-мёртвый. – Я могу надеяться, что её накормят? Распорядитесь, пожалуйста.

– Здесь не пансион! – рявкнул сердитый. – Не санаторий! Зачем ты её сюда притащил?!

– Разве вы не нашли отчёта? – удивился вампир. – Я был уверен, что всё там объяснил. Вы читали?

– Читал, – подтвердил сердитый. – И совершенно с тобой не согласен. Тебе не стоило оставлять её в живых.

– Я поклялся…

– Вздор!

– Не хочу спорить, – вежливо проговорил вампир. – Она останется жить.

– Нет.

– Да.

– Ты понимаешь, как это опасно?

Вампир не ответил, сердитый громко засопел.

– Под твою ответственность, – решил, наконец, он.

– Я и не сомневался, – усмехнулся вампир. – Распорядитесь насчёт ужина барышне, и чем скорее, тем лучше. Она сутки не ела и потеряла много крови.

– Она так и останется в моём кабинете?! – ужаснулся сердитый.

Вампир засмеялся.

– Устройте её где-нибудь ещё, я не возражаю.

– Не понимаю, с чего вдруг тебе потребовалась напарница, – проворчал сердитый. – Ты прекрасно справлялся сам.

– Не так уж прекрасно. Напарница мне не помешает.

– Думаешь, она согласится? – недоверчиво.

– А куда ей деваться? – равнодушно.

Меня пробрал мороз по коже, когда я поняла, что в обмен на сохранение жизни вампир забрал мою свободу. А если я буду протестовать… Куда он меня принёс?!

– Ты сам объяснишь ей? – спросил сердитый.

– Сам, – коротко ответил вампир.

– Когда? – требовательно произнёс сердитый.

– Позже, – беспечно отмахнулся не-мёртвый. – Я скажу когда. Кстати, вы видели Карлийля? Он не заходил к вам?

Сердитый не ответил. Повисло молчание, которое показалось мне мучительным… потом вампир спросил неожиданно хриплым голосом:

– Что с ним?!

Сердитый долго молчал, наконец, неохотно выдавил:

– Три дня назад. Пытался тебя спасти. Я думал, тебе уже сказали.

Вновь наступившую тишину разбил жуткий звук: то ли стон, то ли вой, то ли крик протеста.

– Нет! – Это короткое слово прозвучало до боли жалко и беспомощно.

– Когда ты пропал, мы просили его найти тебя, – тихо проговорил человек. – Только найти! Четыре дня назад он пришёл, сказал, что знает, где тебя держат. Оставил бумаги с описанием, мы установили там слежку, но ничего подозрительного не видели. И на следующий же день… Наш человек даже ничего не успел понять. У нас не было возможности вытащить тебя сразу, слишком респектабельный там район, да и дом арендовался иностранным гражданином. Операцию планировали на завтрашний день, но…

– Нет, – простонал вампир. – Нет! Он же не хотел! Он никогда не хотел умирать! Он никогда не хотел этим заниматься! Он не хотел! Он не должен был! Почему?! Почему это случилось – с ним?! Почему вы отпустили его?!

– Он ничего не желал слушать, даже не посоветовался со мной.

– Неправда! – стонал не-мёртвый. – Такого не должно было случиться! Он клялся, что будет жить вечно! Он обещал не покидать меня! Обещал!

Раздался треск ломаемого дерева.

– Прекрати! – закричал человек.

– Он не должен был умирать, – не унимался вампир. – Только не он!

Послышался такой звук, словно упало тяжёлое кресло.

– Ненавижу! – выкрикнул вампир. – Будьте вы все прокляты! Все!

– Куда ты? – окликнул сердитый человек.

– Прогуляться, – рыкнул вампир.

– Стой! – спохватился сердитый. – А твоя девушка? Когда ты поговоришь с ней?

– Никогда! – рявкнул не-мёртвый. – Делайте с ней, что хотите, хоть сами съешьте. Мне плевать!

– То есть мы можем убить её? – обрадовано уточнил человек.

Я замерла, боясь даже вздохнуть. Убить – вот так просто. За что?

Вампир буквально зарычал.

– О, проклятье! Не смейте её трогать! Я поговорю с ней. Завтра. Обещаю.

На завтра он не пришёл. Не пришёл и через день и через два дня. В тот же вечер, едва стихли шаги вампира (он громко топал, уходя из приёмной начальника), распахнулась дверь, и угрюмый человек уже знакомым сердитым голосом велел убираться из его кабинета – мол, дальше по коридору мне выделят комнату и принесут поесть. Как я ни была слаба, пришлось вставать на ноги и повиноваться – тон начальника вампира не оставлял никаких возможностей для отказа. Едва я устроилась в чьём-то пустом кабинете, как сердитый человек ворвался снова и потребовал, чтобы я взяла перо и бумагу и написала свою версию произошедшего – к утру. И ещё – чтобы я никуда не выходила без специального разрешения. За мной, мол, придут, когда понадобится.

Полночи промучившись с описанием своих приключений (ослушаться я не решилась), я легла спать, и спалось мне отвратительно. До самого утра мне снился погибший вампир – точно такой же, как худой смуглый человек из конки. Он смотрел на меня и грустно улыбался, будто знал, что я не смогу ему помочь. И всю ночь до утра я бегала по подземным лабиринтам, пытаясь спасти того, кто важнее жизни, важнее чести и присяги. Всё оказалось бесполезно, и наутро я проснулась с тяжёлой головой и ощущением бессмысленности жизни.

Весь день до ночи я промаялась от скуки и томительного ожидания, но ночью вампира не было, как не было и следующим утром, и днём. А через двое суток в занятый мной кабинет принесли сундук, в котором обнаружились оставленные у госпожи Кик вещи. Все мои вещи, до последней книжки, до последнего платочка.

Я разрыдалась. Если моё имущество принесли сюда – значит, госпожа Кик знает, где я, и не волнуется. Это было бы хорошо, но…

Но если она отдала вещи, значит, она меня больше не ждёт, и вернуться мне некуда. Мне навсегда придётся оставаться здесь в распоряжении вампира и бесчеловечно равнодушных к чужой жизни людей. Это – навсегда. Я плакала, пока не промочила насквозь прижатый к глазам платок, плакала, пока голова не стала раскалываться от сильной боли, которая всегда появлялась у меня от продолжительных рыданий.

Не увидеть мне больше шляпную лавку, госпожу Кик – строгую хозяйку и воспитательницу, не увидеть ставшие родными улицы, лавки соседей, ухажёра своего, бедного мальчика… Что ему сказали насчёт меня? Соврали? Отмахнулись? Ищет ли он меня или – вдруг? – забыл уже… Написать бы ему, успокоить… Да куда там – как «отчёт» свой отдала – описание жуткого приключения, так бумагу и перья отобрали и больше не приносили.

Я бросилась ничком на канапе и снова забылась в тревожном кошмаре с погонями, лабиринтами и не-мёртвыми. Это – навсегда…

Сама не знаю, почему я даже не попыталась сбежать. Может быть, потому, что на окнах были решётки, а в конце коридора, в который выходила дверь «моего» кабинета, скучал дюжий охранник. А, может, потому, что вампир клялся спасти мою жизнь и принёс сюда, а не домой – должно быть, снаружи опасно, ведь те люди наверняка будут меня искать. А, может, потому, что понимала: к госпоже Кик идти бесполезно, а в другое место никто не возьмёт без документов – единственного, что пропало из моего имущества. Как бы то ни было, я продолжала жить в непонятной конторе, где люди старались не смотреть друг другу в глаза, плакать по ночам и ждать – уже не знаю чего.

Попытки расспрашивать прислугу ничего не дали – люди просто отворачивались, стоило мне с ними заговорить. В коридоре я видела серьёзных господ в тёмных сюртуках, но они не обращали на меня внимания. Сердитый начальник принял меня всего раз (на третий день моего пребывания там), но слушать не стал, велел идти вон и ждать распоряжений.

«Или смерти» – мысленно закончила я, но вслух не сказала ни слова.

Вампир всё не появлялся, день тянулся за днём, ночь за ночью, я боялась спать и боялась бодрствовать, а в конце недели, когда слуги стали посматривать на меня особенно неласково – в конце недели поняла: он меня бросил, он не вернётся, и вскоре меня убьют. От этой мысли я разрыдалась ещё горше, чем в то утро, когда увидела сундук. Я не хотела умирать – пусть жизнь глупа, бессмысленна, пусть впереди уже не будет ясных дней – умирать было страшно.

Два дня я плакала и тосковала, билась в истерике и даже подумывала о том, чтобы распахнуть окно и закричать – вдруг кто-нибудь услышит, и меня спасут?

А на исходе второго дня он всё-таки появился.

Я уже переоделась ко сну и улеглась, когда внезапный шорох со стороны окна заставил меня оглянуться. Не-мёртвый сидел на подоконнике, одетый в отутюженные серые брюки, расстёгнутую короткую куртку того же цвета, из-под которой виднелась крахмальная белая рубашка. На ногах – начищенные до блеска новые ботинки, на шее свободно повязанный тёмно-синий галстук. Шляпа охотничьего фасона лежала на подоконнике рядом с ним. Хорош, ничего не скажешь, не мужчина – картинка, и точно выверенная небрежность его костюма ему очень подходит, так же как и тщательность остальных деталей. На секунду мелькнула мысль, что вампир хочет загладить впечатление, произведённое на меня в том страшном подвале.

Что касается меня, то я до слёз смутилась, оказавшись перед мужчиной в одной сорочке. Хорошо ещё, что дешёвая ткань была достаточно плотной и нигде не просвечивала, а покрой – по требованию госпожи Кик – закрытый и строгий. Я поспешила набросить на плечи одеяло и запахнуть импровизированную накидку на груди.

По лицу не-мёртвого скользнула улыбка – горькая, грустная, недобрая.

– Ты знаешь, – не то спросил, не то заявил он. Я начала было произносить подобающие случаю слова соболезнования, но вампир протестующе вскинул руку.

– Не надо, не лги. Ты не знала его, а если б и знала – что тогда? Убит вампир – чудовище, монстр в твоих глазах! Кто он, каким он был – тебе всё равно.

Я молчала: что я могла ответить? Почему-то хотелось возразить: знала. Тот мужчина из конки, образ которого преследовал меня по ночам – был ли он человеком? Он вскочил в конку на ходу, он перебежал улицу одним махом, и в лице его не было и кровинки. Но если и вампир – тот же ли?

– Да, – сказал не-мёртвый, не отрывая от моего лица тоскливого взгляда. – Ты видела его – за день перед смертью, я разглядел это в твоей памяти.

Вампир невесело хохотнул.

– Он отметил тебя.

– Отметил?! – отшатнулась я: непонятные слова прозвучали ужасно.

– Как жертву, – пояснил не-мёртвый. – Ты не заметила, а любой вампир бы увидел. – Он замялся. – Я не сразу увидел – только когда наелся. Голоден был, соображал плохо. Не знаю, зачем ты ему была нужна… Может, для себя присмотрел, может, меня хотел накормить – после спасения.

Я вздрогнула.

– Да, тогда ты вряд ли осталась бы в живых. Но – он умер, а ты жива! Жива! – эти слова не-мёртвый произнёс со злобой.

Я опрокинулась на кровати и вскинула руки, чтобы защитить шею и голову. Но вампир не двигался с места.

– Когда вампир отмечает жертву, другой может напасть на неё только в случае крайней нужды – или с разрешения хозяина, – проговорил страшный мой собеседник. – Он умер – но есть ты, и есть я, а я помню. Ты будешь жить – потому, что принадлежишь ему и потому, что я дал слово. Ты будешь жить, Ами, не бойся.

Внезапная мягкость его голоса заставила меня убрать руки от лица и неуклюже подняться. «Ами» – так меня не называли много лет, с тех пор, как я попала в лавку госпожи Кик. Даже я сама не так уж часто вспоминала это имя.

Я робко взглянула на не-мёртвого.

– Меня захватили днём, когда я не мог постоять за себя. Ума не приложу, как выследили. Сейчас мой гроб перенесён сюда, в подвал, здесь надёжнее. Учитель был против, нельзя оказываться в такой зависимости от живых, это опасно. Но он умер. Ты слышала как.

Я снова отшатнулась, опасаясь новой вспышки, но её не последовало. Вампир не сводил с меня вопросительного взгляда, как будто я могла разрешить его сомнения, утишить его скорбь.

– Я к чему говорю? – продолжал он. – Не спускайся в подвал, хоть днём, хоть ночью. Потянет – не спускайся. Любопытно станет – не спускайся. Прикажут – не спускайся. Вести станут – не иди. А пойдёшь, так я за твою жизнь не ручаюсь, поняла?!

Я задрожала от ужаса и, как зачарованная, кивнула.

– Не бойся меня, – успокоившись, попросил вампир с новой мягкостью. – Тебе нет нужды меня бояться, Ами. Просто делай всё так, как я скажу – и ничего не бойся.

От этой ласковости стало ещё более жутко; я поняла, что за ней скрывается. Безопасность – рядом с бесноватым монстром – в обмен на свободу и право распоряжаться собой. Страшная мена.

– Да, к слову о приказах, – беспечным голосом произнёс вампир. – Подчиняться будешь лично мне – и никому больше. Кто что скажет – не слушай, даже если передадут будто бы от меня. Не верь никому, поняла? – Дождавшись кивка, быстро продолжил: – Жить пока тут будешь, на улицу тебе нельзя. Узнают, поймают – я второй раз вытаскивать не буду. Сама знаешь, что с такими спасателями делается. Здесь поживёшь, потом над тобой поработают, будешь делом заниматься. Сейчас – учёба. Что ты сама умеешь – расскажи, разовьём. Стоять иначе – научим, смотреть, ходить, говорить, руки держать, одеваться, думать по-новому – всему научим. Сам учить буду – не всему, многому, но буду. Кого приведу, представлю – слушаться как меня, поняла? Закончит учить – забудь того, как не видела, уроки помни. О прежней жизни сегодня последний день говорим, не вспоминай потом. Хочешь спросить что-нибудь, Ами?

Произнеся эту тираду единым духом, не-мёртвый уставился на меня: явно ждал возражений, криков, упрёков. Я молчала: что тут скажешь? Это – навсегда и ещё спасибо сказать стоит, что не дал убить, защитил, наплёл что-то и оставил живой. Кем я теперь буду? Его служанкой? Запасом еды на особенно голодные ночи? Памятью о наставнике или…. напарницей? Ох, Ами, Ами… До чего готические-то романы доводят! А ведь госпожа Кик тебя предупреждала…

– Если позволите… – осторожно начала я. – Моя хозяйка, она, наверное, переживает из-за меня. Могу я передать весточку или увидеться с ней?..

Вампир улыбнулся – сочувственно, понимающе. Покачал головой.

– Нет, не можешь, дорогая моя Ами. И, кстати, говори мне «ты», договорились?

– Да, но почему нельзя? Она ведь… – Я беспомощно оглянулась на сундук.

– Потому, милая девочка, что неделю назад почтенной госпоже Кик выпало тяжёлое испытание. Ей пришлось опознать твоё тело, весьма, надо сказать, изуродованное неизвестными преступниками.

– Что?! – Забывшись, я вскочила на ноги, уронив одеяло. Смутилась, уселась обратно на край постели, закуталась. – Я не понимаю, опознала… тело? Как такое может быть?

– Просто. Небольшое усилие, – он облизнулся, – и можно подделать что угодно. А уж после того, что с тобой сделали негодяи, тебя по одежде только и по росту смогли опознать.

Мне сделалось дурно.

– Кто?.. – спросила я сдавленным голосом. – Кто это был? Кого вы?..

– Не волнуйся, Ами. Она была уже мертва, мы просто дали трупу другое имя и переодели. Что тебе с того? Кто-то не будет знать, что бедная девушка уже не вернётся – и только. Считай, ты подарила людям надежду.

– Напрасную надежду! – резко перебила я, но вампир предпочёл не замечать моего возгласа. – А госпожа Кик? – спохватилась я. – Что она сказала? Она не… не…

Мне хотелось спросить, не слишком ли расстроилась моя бывшая хозяйка, но не поворачивался язык. И как горестное известие воспринял мой бедный ухажёр?

Улыбка вампира сделалась издевательской – но мне казалось, смеётся он не надо мной.

– Она очень по тебе убивалась, – злорадно сообщил не-мёртвый. – Уж такая милая девочка была – такая хорошенькая, исполнительная, послушная, работящая! Одно нехорошо: доверчива была чересчур – и на мужское внимание падкая. Уж как госпожа Кик тебя отговаривала идти вечером с тем покупателем, уж как просила! Но разбойник, видно, успел наплести тебе с три короба – госпоже Кик сразу его рожа не понравилась! Вот ты и погибла, бедная девочка…

При виде моего ошарашенного лица вампир засмеялся.

– А чего ты хотела? Чтобы она себя виновной в твоей смерти признала? Не дождёшься, милая ты моя! О мёртвых, конечно, грех дурное говорить, – продолжал издеваться вампир, подражая неторопливой речи моей хозяйки, – но уж и глупа была девчонка, чего уж скрывать! А упряма-то как! И всё с парнями путалась – отвернись только, сразу толпа набегает. А от покупателей – от мужчин-то! – бывало и заполночь возвращалась. Вот и сгинула девка. Так оно с дурами и бывает. Вся в покойную маменьку – а уж про папеньку и говорить нечего – пропащий был человек, пьянствовал вовсю, буянил, да шею себе свернул ещё до рождения дочери, молодую жену вдовой оставил. Недолго та, правда, по нему убивалась…

– Прекрати! – закричала я, закрывая пылающие от стыда щёки руками. Никогда в жизни мне ещё не было так стыдно – стыдно, стыдно! – как сейчас, когда я слушала лживые сплетни, которые про меня – мёртвую! – распускали некогда близкие люди. Ну ладно, меня, пускай хают, пускай, но мать-то за что?! Отца?! Что они им сделали – этим торговцам, лавочникам, мелким служащим, которые, не успев похоронить, кинулись перемывать мне кости, копаться в грязном белье. Да, сирота, бесприданница, долги душеприказчики едва выплатили после матушкиной смерти, но за что?! Разве можно – так?!

Внезапно я вздрогнула, поняла: о себе говорю, как о мёртвой, в прошлом… Подняла голову; вампир не сводил с меня глаз.

– Да, – кивнул он. – Амалии Вайль больше нет в живых, она мертва и похоронена.

Я уронила голову в ладони и разрыдалась. Страшно, жутко, чудовищно прозвучали эти слова, спокойно сказанные сухим деловитым тоном. Мертва и похоронена. Меня больше нет… От этой мысли как-то внезапно высохли слёзы.