Текст книги "Напарница"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)

– Но…

– Я же сказал – не спорь!

– А если он вернётся?! – почти закричала я, безуспешно уворачиваясь от его подталкиваний к дверям.

– Не будь ребёнком, Ами. Как ты думаешь, зачем я с тобой иду? Я предупрежу тебя заранее, когда господин Устрица появится поблизости, ты успеешь скрыться.

– А если меня застанут? Кто поверит в ложь о лунатизме, когда «устрицы» который день кричат о вампирах?! Меня же разоблачат за одно мгновение!

– Всё вздор, Ами, успокойся. Я буду рядом и не дам тебя в обиду. Просто делай всё, что я тебе скажу, немедленно и в точности, оставь глупые сомнения относительно здравости своего рассудка, когда я с тобой разговариваю – и всё будет хорошо.

– А как ты умудряешься?.. – спохватилась я, желая спросить о звучащем в голове голосе вампира и недавно появившейся привычке отвечать на мои мысли прежде, чем я произнесу их вслух.

– Потом объясню, сейчас нет времени. Знаешь, где комната Устрицы? Нет? Ну, найдём сейчас, её сложно пропустить. Пойдём, Ами, ночь короткая, надо торопиться.

– Может, ты сам всё сделаешь? – шёпотом попросила я уже в коридоре. – Тебе было бы проще скрыться, если понадобится, да и к тому – я ведь не разбираюсь в оружии, вот ни капельки. А ты…

– Ами, будь хоть немного умнее! – возмутился вампир. – Я не могу войти в комнату Устрицы, он же её всю обвесил распятьями, иконами и чесноком. А вот ты…

– Погоди, – не удержалась я. – Скажи мне. Если ты так боишься… всего этого… «Устрицы» говорят правду? Всё это действительно?.. – Я замялась, не зная, как выразить обуревавшие меня мысли. – Свято?

– Дурочка ты, Кати, – усмехнулся вампир. – Нельзя же верить всему вздору, который несут невежи вроде господина Шерена и его слуг! Нет никакой святости, даже не думай. А вот мимо рябины я пройти не могу, да и тебе неприятно будет.

– А почему?.. – заикнулась было я, но вампир открыл какую-то дверь и втолкнул меня в комнату прежде, чем я успела почувствовать ставшее привычным отвращение перед закрывающей вход рябиной, из которой «устрицы» делают распятья.

«Это сделал я, – раздалось у меня в голове. – Чтобы ты могла найти оружие, которым убили моего наставника. Ищи скорее, а я посторожу. Учти, это должно быть что-то опасное для нас, способное поражать быстро и на расстоянии – прежде, чем не-мёртвый успеет напасть. Всё поняла?»

Я машинально кивнула и огляделась. Гостевая комната, обставленная с учётом потребностей благородного господина средних лет – кровать с половинным пологом и оттоманкой, платяной шкаф, умывальник в одном углу, высокая печка в другом, два кресла, стулья и письменный стол у левого окна – теперь была украшена выполненными из рябины иконами, отрывками из священных текстов в серебряных рамках и рябиновыми же распятьями над обоими окнами и дверью. Стол был завален острийскими книгами с серебряным тиснением на обложках, также там стояли чернильница, коробочка с песком и пресс-папье, естественно, выполненными из серебра и лежала стопка гербовой бумаги. Меня запоздало охватило смущение, когда я поняла, что оказалась одна в спальне мужчины. Горничные всегда убирают в спальнях вдвоём, иначе присутствие девушки в комнате мужчины невозможно. Мне приходилось немало помучиться, чтобы мой обыск спален принял вид невинной уборки.

«Ами! – прогремело у меня в голове. – Потом будешь смущаться, работай!»

Я потерла виски. Не знаю, как напарник это делал, но, похоже, его никак не трогала крайняя болезненность для меня такого способа общения: по мои ощущениям, сначала виски словно пронзала раскалённая спица, потом раздавались раскаты грома, сопровождаемые ударами молний.

«Ами!!!»

Я вздохнула и постаралась сосредоточиться. Больше всего на свете мне хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко, где не растёт рябина, нет серебра и, пожалуй, вампиров. Все размышления о неприличности моего пребывания здесь, о таинственной способности напарника разговаривать со мной в моей голове – это всё слабо заглушало сильнейшую панику, в которую приводили меня острийские средства защиты от вампиров. Ужаснее всего, что мне нельзя было отвлекаться от этого чувства, а следовало погрузиться в него, чтобы отыскать убившее не-мёртвого оружие. Это было не так-то просто, слишком сильно меня пугали висящие на стене распятья, иконы и серебряные рамки священных текстов. Однако через какое-то время мне удалось успокоиться настолько, что я сумела отличить отпугивающее ощущение, производимое рябиной от чувства исходящей от серебра опасности. От рябины следовало держаться подальше; приходилось делать над собой усилие, чтобы подойти на расстояние ближе двух шагов. Серебро же нисколько не отталкивало, оно «всего лишь» излучало в пространство жар, как если бы я приближалась к открытому огню. Страх, боязнь обжечься, а вовсе не внутренний запрет вынуждали меня держаться избегать соприкосновения с изделиями из этого металла. Но это странно, я ведь точно знаю, что серебро не причиняет мне вреда…

Проверки ради я дотронулась до стоящего на столе пресс-папье. Ничего не произошло.

«Ами, поторопись! Шерен вышел из кабинета!»

Это известие повергло меня в ужас. Какой тут обыск, какое оружие, бежать, бежать как можно скорее!

«Не смей! Ищи, я всё беру на себя».

Мне ничего не оставалось, как покориться: прямой приказ вампира запирал меня в комнате почище распятий над дверью. Я уняла дрожь и снова сосредоточилась. Рябиной вампира можно остановить, не пустить, прогнать, но нельзя убить. Остаётся серебро и осина… Осины в комнате нет, это я могу сказать совершенно точно, а серебра более чем достаточно, но ведь пресс-папье не убить на вампира, он уклонится от удара и от броска.

«Ами!!!»

Помимо видимых мной предметов, опасный металл явственно ощущался в ящике оттоманки – это я поняла, нервно мечась по комнате. Подняв крышку, я увидела пистолет с рябиновой рукоятью и серебряными накладками по бокам. Рядом лежал мешочек с серебряными пулями.

В коридоре послышались упругие шаги господина Устрицы. Я пропала…

«Сиди тихо, – прозвучал приказ напарника. – Когда пройдём мимо, быстро заканчивай работу и жди приказа. Поняла?»

Я машинально кивнула, забыв, что вампир не может меня сейчас видеть. Что он затеял?! В следующий момент я похолодела от ужаса, услышав, как в коридоре мой напарник произносит на чистом острийском:

– Доброй ночи, сударь. Рад встретить соотечественника в такой дали от родины. Простите, что знакомлюсь сам, не дожидаясь, когда нас представят, но, думаю, вы отнесётесь снисходительно к этой вольности, когда поймёте причины моего интереса. Думаю, меня достаточно рекомендует моё сегодняшнее состояние…

Возникла пауза, потом господин Шерен сделал какое-то движение и срывающимся голосом прокричал:

– Изыди, исчадье!

Напарник расхохотался.

– Что же вы так нелюбезны?

Вместо ответа отстриец бросился прочь по коридору, истошно крича о вампирах и призывая на помощь своих слуг.

«Заканчивай здесь».

Еле сдерживая дрожь, я поднялась с колен и прошлась по комнате. Открыла ящики стола, поискала потайные отделения. Их не было, как не было их и в шкафу, и в оттоманке. В шкафу на одной из полок лежала коробочка с нательными распятьями и образами, а рядом на гнутых ножках стояла шкатулка (разумеется, серебряная!) с уже знакомым пахучим наполнителем. Теперь, когда напарник избавил меня от суеверных страхов, я понимала, что это вещество не имеет никакого отношения к вампирам, просто резкий запах вызывает головную боль у всякого нормального человека, кроме «устриц», которые используют это вещество в своём полуязыческом культе.

Больше ничего опасного в комнате не было, и я вернулась к оттоманке. Серебряные пули и материал пистолета, мешающий не-мёртвым вырвать пистолет из рук стрелка – чем не ответ на вопрос напарника? Пуля летит слишком быстро, чтобы от неё можно было уклониться…

Значит, беру пистолет и пули.

Здравый смысл подсказывал: нельзя, чтобы меня видели с такой находкой, если вдруг застанут в коридоре или на лестнице, но куда спрятать пистолет, как вынести?

Я колебалась недолго. В той же оттоманке я нашла пистолетную кобуру и мужской ремень, на котором её кое-как укрепила, после чего застегнула ремень на талии под сорочкой. Мешочек с пулями я подвесила на шею, украв из шкафа крест на вощённой нитке. Под тяжестью пуль нитка больно врезалась в шею, но мне было не до того, чтобы задумываться над подобными ощущениями. Я закрыла оттоманку, удостоверилась, что все вещи в комнате стоят на своих местах, и шагнула к двери, готовая выскользнуть по первому зову. Ожидание продлилось недолго, но закончилось совсем не так, как я предполагала. Перед моим мысленным взором почему-то появились глаза напарника, его улыбка, худощавая фигура и изящные руки. Потом всё заволокла красная пелена, и я очень смутно ощутила, как поворачиваю ручку двери, как выхожу в коридор…

Уже потом я узнала, что напарник, переоценив трусость «устриц» – по его словам, стремясь отогнать господина Шерена подальше от спальни, – оказался сам загнан в ловушку, очутившись в длинной галереи без окон, один выход из которой закрывала уже успевшая надоесть нам рябина, а второй успели перекрыть слуги Шерена. «Устрицы» вовсю размахивали рябиновыми распятьями, и пройти мимо них для вампира было попросту невозможно. Третий выход привёл его в бальный зал, однако «устрицы», воодушевлённые замешательством жертвы, бросились следом за ним и успели загнать не-мёртвого в угол прежде, чем он оправился от воздействия рябины.

Вампир и «устрицы» оказались в сложной ситуации. С одной стороны, острийцы не имели ни малейшего представления, как расправиться с попавшимся вампиром, но были полны решимости не дать монстру уйти. Возможно, они надеялись удержать его до утра, а там добить, воспользовавшись дневным оцепенением. С другой стороны, мой напарник из своего угла с тоской поглядывал на недоступное окно, прорваться к которому он не имел ни малейшей возможности. Ещё в галерее вампир сорвал со стены старинную шпагу, рассчитывая таким образом компенсировать досадную неспособность приблизиться к противникам. Однако – увы! – эта предусмотрительность не особенно помогала. Зажатая в руке шпага могла бы дать вампиру возможность прорваться к окну, если бы вооружённые рябиной люди стояли не так густо и освободили бы место для манёвра, но они были не такими глупцами, чтобы не воспользоваться своим преимуществом. К тому же напарник имел основания опасаться, что господин Шерен вот-вот кинется за своим оружием и, не найдя, поднимет шум по поводу подлой кражи, а там в доме начнут обыскивать слуг и выйдут на меня.

В этот момент вампир и принял решение позвать меня к себе, хотя это и означало риск раскрытия нашей с ним связи. Разыгрываемый им спектакль заставил воспользоваться вампирскими чарами, а не привычным голосом в голове: не-мёртвый хотел полностью создать у людей впечатления, что несчастная жертва не помнила себя. И я послушно пошла – с остановившимся взглядом невидящих глаз и вытянутыми перед собой руками, как лунатик или как безумная. «Устрицы» не ожидали нападения со спины и поэтому не успели помешать мне протиснуться мимо них к напарнику. Вампир протянул ко мне левую руку, поймал за запястье и, развернув, прижал к себе. Повинуясь беззвучному приказу, я откинула голову назад, так, чтобы «устрицы» могли как следует разглядеть мою шею, на которой уже два дня как полностью исчез след последнего укуса.

Напарник засмеялся и снял красную пелену с моего сознания.

– Прочь отсюда или девчонка умрёт! – закричал он, взмахивая шпагой в правой руке и острыми ногтями левой руки проводя по моей шее.

От боли и неожиданности я издала такой вопль, что вслед за ним зазвенели стёкла. Не знаю, вняли бы угрозе вампира «устрицы», но тут в зал вбежали хозяева дома – семейство Таспов в полном составе, а следом за ними практически все их слуги. В бальном зале началось форменное столпотворение. Господин Шерен требовал, чтобы женщины немедленно покинули зал, старший Тасп обращался к вампиру, требуя меня отпустить и прекратить творящееся безобразие. Напарник подробно перечислял, что он со мной сейчас сделает, и время от времени слизывал кровь с кончиков пальцев. Женщины дружно визжали, некоторые падали в обморок, и перепуганные слуги были рады предлогу удалиться, унося и уводя самых нервных представительниц слабого пола. Я обессилено прислонилась к напарнику, от волнения несколько пренебрегая правилами приличия. Если голос вампира в голове и не признак помешательства, пребывать в здравом уме мне осталось недолго. Похоже, в этом бедламе ни один человек не сумеет сохранить рассудок, а мой и без того истерзан переживаниями последнего времени. Напарник тихонько хмыкнул над ухом, ненадолго прекратив вносить свой вклад в общую неразбериху.

– Извини, – тихонько шепнул он, почему-то вслух, а не мысленно. – Так надо. Не переживай, заживёт и следов не останется.

Я хотела было что-то ответить, но вампир самым жестоким образом встряхнул меня за плечо и возобновил требования немедленно разойтись, если они не хотят увидеть жестокое убийство молодой девушки столь приятной наружности. В подтверждение своих слов он нанёс мне ещё одну царапину, наискосок перечеркнув первую, и я снова закричала. Успокоительные слова напарника нисколько не внушили мне уверенности в благополучном окончании творившегося со мной кошмара. Мы провалены, для Таспов я никто, а «устрицы» убеждены в вине каждого, кто поддался чарам вампира. При таком раскладе – какие у нас шансы выжить? Напарник убьёт меня, доказывая серьёзность своих намерений, но так и не добьётся желанной свободы. А если и не убьёт… вряд ли то, что останется от меня к утру, сможет жить и дышать… Мы погибли и…

От ужаса и безнадёжности я застонала так надрывно, что Таспы и «устрицы» немедленно прекратили кричать и спорить между собой. Даже вампир оставил свои кровавые угрозы. Он прищёлкнул пальцами, погружая меня в полусонное состояние, чуть более разумное, чем транс, в котором я дошла от комнаты господина Шерена до зала. Завладев всеобщим вниманием, не-мёртвый прекратил жестоко усмехаться и обвёл взглядом благодарную публику.

– Расступитесь и дайте мне пройти, – серьёзным голосом произнёс он. – И тогда я оставлю эту девушку в живых. Я не кусал её, слово чести.

И замолчал. И молчал всё то время, пока «устрицы» наперебой объясняли хозяевам дома, кто именно стоит в углу их бального зала и чего от него можно ожидать. Пока мужчины выставляли из зала оставшихся женщин, чтобы монстр не мог, покончив со мной, найти себе других жертв. Пока старший Тасп препирался с Шереном, требуя приложить все усилия для защиты находящейся под его покровительством девушки, то есть меня, и пока собравшиеся в зале отчаянно шумели, галдели и спорили. Тасп и Шерен не скоро пришли к согласию по поводу того, кто из них возьмёт под контроль ситуацию. «Устрица» ссылался на лучшее понимание происходящего и требовал пожертвовать уже попавшей под вампирическое влияние служанкой для избавления мира от чудовища, Тасп кричал про честь и достоинство порядочного человека, которые не позволяют ему обречь ни в чём не повинную девушку на смерть. Как я уже говорила, Таспы всегда были людьми в высшей степени порядочными – если это не касалось их финансового благополучия. Шерен не решился открыто ссориться с хозяином дома, поэтому постепенно отступил, позволяя Таспу выйти вперёд и обратиться к вампиру с предложением.

– Отпусти девушку и проваливай! – не слишком дипломатично высказался дядюшка Аманды. Вампир на это «заманчивое» предложение только расхохотался. – Слово чести, тебя никто не тронет, – поспешил добавить господин Тасп.

– Тебе, старик, – ответил вампир, игнорируя тот факт, что старший Тасп был не так уж и стар, – я бы ещё поверил. Но у того, кто стоит за твоей спиной, нет ни чести, ни совести, и он не держит слова по отношению к таким, как я. Девушка останется со мной. Обещаю сохранить ей жизнь и отпустить, как только окажусь в безопасности. Разойдитесь, если не хотите увидеть ещё одну царапину на этой белоснежной шее.

Не вполне понимая происходящее из-за волшебного действия чар, которые не-мёртвые накладывают на свои жертвы, я, однако, поняла, что сейчас мне станет очень больно и, если я и выживу, то останусь навсегда изуродована глубокими шрамами на шее. Это заставило меня собрать последние силы и безнадёжно рвануться из стальных объятий вампира. Жалкая попытка спасти свою жизнь привела к тому, что «устрицы» невольно отшатнулись от нас, а Таспы и их слуги, напротив, поспешили подойти поближе, расталкивая слуг господина Шерена. Не сумев вырваться, я попыталась поднять руки и прижать их к кровоточащим ранам, но каждая мышца налилась каменной тяжестью, и руки безвольно опали вдоль тела.

– Я убью её, – мечтательно проговорил мой напарник, осторожно проводя кончиками пальцев по оставленным им царапинам. – Она потеряет больше крови, чем может потерять человек, а потом напьётся моей. Господин Шерен, вы же понимаете, после этого она не сможет ослушаться приказа, как не может воспротивиться мне и сейчас. Ещё до рассвета этот зал окрасится алым… вы все станете моими слугами, рабами в своём посмертии… неужели вы этого хотите?

Говоря это, вампир медленно, шаг за шагом продвигался вправо, в сторону окна, чарами заставляя меня идти вместе с ним. Зачарованные его речью «устрицы» и слуги Таспов отступали, оставляя между собой и кончиком вытянутой шпаги расстояние в несколько шагов.

– Где гарантии, что ты не обратишь её, если мы тебя отпустим? – потребовал ответа господин Шерен, поскольку старший Тасп был настолько шокирован поведением и угрозами моего напарника, что даже не знал, как реагировать. Вампир немного помедлил с ответом, потом облизнул вымазанные в крови пальцы.

– Слово чести, разве вам его мало? Зачем она мне нужна, эта ваша служанка? Забирайте её себе, я прекрасно просуществую в одиночестве. – Тут не-мёртвый сделал паузу, пристально глядя в глаза банкиру. – Во всяком случае, как бы ни сложилась судьба этой девушки, вы будете в безопасности.

Этот аргумент произвёл большое впечатление на «устриц», которым вовсе не улыбалось встретить рассвет с побледневшей кожей, острыми клыками и жаждой крови во взгляде. Больше всех испугался сам банкир, который при всей внешней браваде был страшный трус и вампиров боялся до дрожи. В самом деле, какой смысл убивать этого конкретного монстра, когда в округе наверняка их десятки и даже сотни? Зато, если отступить, он уйдёт, а там можно уехать из этого дома, убежать, спрятаться, скрыться так, что ни один не-мёртвый не отыщет… Пока люди колебались между долгом и безопасностью, нервно переглядывались и неуверенно топтались на месте, напарник постепенно преодолел расстояние до огромного окна, призванного подчеркнуть высокое общественное положение Таспов. Нижний край окна доходил до самого пола, верхний – почти до потолка, и в него без особых трудностей мог выпрыгнуть любой, кто не боится пострадать при приземлении. Однако делать последний рывок вампир не решался: слишком тесно стояли люди, слишком подавляла волю проклятая рябина.

Напарник встряхнул меня, вынуждая издать ещё один надрывный стон, и взмахнул шпагой. Люди попятились и расступились, желая оказаться подальше от опасности, близстоящие срочно захотели поменяться местами с дальними, те решительно протестовали, от чего в рядах врагов произошла небольшая давка. И в этот момент, довершая безумную картину, за окном завыли собаки. От неожиданности люди шарахнулись в стороны, позволив, наконец, напарнику действовать так, как он хотел с самого начала. Он выпустил меня из рук, развернулся к окну, левой рукой сдёрнул с гардины плотную штору, а зажатой в правой шпагой стукнул в какую-то видимую ему одному точку стекла. Стекло осыпалась большими осколками; вампир бросил на пол шпагу, повернулся ко мне, в мгновение ока закутал в штору и подхватил на руки. Люди не успели даже опомниться, так быстро это было проделано, не то, чтобы приблизиться и помешать.

– Приятно было познакомиться, господа! – не удержался напарник от издёвки и выпрыгнул в окно. Я завизжала, но вампир приземлился на ноги, благо, падать было недалеко, всего с третьего этажа, сделал шаг, запнулся о свисающую до земли штору, покачнулся и всё-таки не удержал равновесия. К чести напарника, даже падая, он удержал меня на весу и таким образом уберёг от ушибов.

– Успокойся, дурочка, – как ни в чём не бывало попросил вампир, поднимаясь на ноги. – Всё хорошо, бояться нечего. И, кстати, твои «страшные раны» заживут через неделю, и следа не останется. Чтобы ты знала, любые раны, нанесённые вампирами, если не смертельны, всегда заживают без каких-либо последствий. Даже если бы я тебе руку сломал для полноты картины.

Я долго молчала, бесполезно хватая ртом воздух, пытаясь подобрать достойный ответ или, по крайней мере, выдавить из себя хотя бы одно слово. Не только пережитый ужас заставил меня онеметь, но и замешательство, в которое меня привело спокойствие напарника. Едва ли не с боем прорваться к свободе – чтобы спокойно стоять под окнами разозлённых его выходкой людей?! Едва оправившись от пережитого шока, они мгновенно поймут: кто убегает, тот боится, а кто боится, тот не опасен и…

Злобное рычание заставило меня обернуться, а вид стаи разъярённых острийстких собак – попятиться, вставая под защиту напарника. Вампир засмеялся и погладил меня по голове.

– Не бойся, Ами, – как маленькой девочке, – шепнул он мне. – Это друзья, они пришли нам помочь.

Я запрокинула голову, чтобы взглянуть в бессовестные глаза напарника. Разве можно шутить в такую минуту?! Острийские собаки специально выведены для борьбы с ему подобными, и их слишком много, чтобы…

– Всё вздор, – возразил не-мёртвый, гипнотизируя собак взглядом. – Эти животные действительно не боятся нас и охотно соглашаются искать и преследовать, тогда как остальные поджимают хвосты и забиваются в конуры. Однако все собаки прекрасно поддаются внушению даже самого неопытного вампира. И, чтобы ты знала, в тот раз я не стал усыплять их сам, чтобы не вызывать лишних подозрений. У экономки это получилось значительно лучше…

Под взглядом вампира собаки поджали хвосты, жалобно заскулили, а после разбежались в разные стороны, оставив нас с напарником одних.

– И вовсе не в разные стороны, – слегка обижено возразил вампир. – Я велел им перекрыть выходы из дома на всякий случай. До рассвета они будут слушаться только меня, а пристрелить их Шерен не позволит. Так что у нас с тобой уйма времени на решение текущих вопросов.

– Вопросов?! – воскликнула я, когда ко мне вернулся дар речи. – Решение?! Прошу тебя, умоляю, ради всего святого, давай уйдём поскорее отсюда, нас вот-вот застанут и…

– И ничего страшного не произойдёт, – оборвал меня вампир. – Я знаю, что делаю, а ты, пожалуйста, не спорь со мной во время работы. Доставай лучше свою находку. Чем-то она мне не нравится… жжётся сильно, и ты чуть не пропалила мне брюки, когда мы стояли в зале, но не верю я, что чем-то подобным был убит мой наставник. Ну, доставай, я жду.

Сообразив, что от меня требуется, я густо покраснела и умоляюще взглянула на напарника. Добытый пистолет висел на ремне под сорочкой, и достать его, не обнажив ноги, было невозможно.

– Я отвернусь, – отреагировал на безмолвную мольбу напарник. – Но, видит небо, я не понимаю, зачем тебе это нужно. Я пил твою кровь, я читал твои мысли, я знаю каждый день твоей жизни от рождения и до сегодняшнего дня. Неужели ты считаешь, что, увидев тебя неодетой, я узнаю больше, чем мне известно уже?

От смущения я потеряла всякую способность ответить на упрёк вампира, и тому ничего не оставалось, как пожать плечами и выполнить своё обещание. Едва я привела свою одежду в относительный порядок, приличествующий скорее спальне, чем двору большого дома, вампир обернулся и, едва ли не забыв обо мне, занялся моей добычей, выхватив у меня ремень с висящим на нём оружием. Пистолет, к которому вампир избегал прикасаться, недолго удерживал его внимание. Напарник коротко засмеялся, раскрутил ремень и забросил пистолет в разбитое окно бального зала. После чего снял у меня с шеи нитку с крестом и мешочком и отправил пули вслед за пистолетом.

– Все твои предположения – вздор, дорогая Ами, – объяснил свою бесцеремонность не-мёртвый. – Огнестрельное оружие против нас не поможет, уклониться от пули не сложнее, чем от пресс-папье, а лезть на рожон ни один вампир не станет. Значит, ты не заметила в комнате Шерена ничего более опасного? Неужели я ошибся?

Не дожидаясь ответа на это рассуждение, напарник подобрал с земли успевшую упасть штору, отряхнул и одним движением разорвал на две части. Большую бросил обратно на землю, а меньшую накинул мне на плечи.

– Закутайся, а то простудишься, – добродушно посоветовал он. – Мы ещё не скоро доберёмся до тёплой печки.

С этими словами он обнял меня за плечи и повёл вокруг дома, как я быстро поняла, к выходящим на задний двор окнам служанок. Я было подумала, что напарник решил забрать мои вещи, но открывшееся при нашем приближении окно быстро развеяло моё заблуждение. Вампир снял руку с моего плеча и толкнул меня себе за спину.

– Иди сюда, любовь моя, – нежно прошептал он, подходя к окну. К своему глубочайшему изумлению я обнаружила, что и тон, и слова напарника привели меня в страшную ярость. И эта ярость только усилилась, когда из окна высунулась одна из тасповых горничных, Мари – с выражением беспредельного обожания на глупеньком личике. Вампир запрыгнул на подоконник и осторожно втащил туда девушку. – Ты хорошо потрудилась, любимая, – сообщил он служанке. – Пришла пора получать награду…

Под наградой напарник понимал нечто несусветное и непристойное. Иначе я никак не могу объяснить, что он расстегнул крючки форменного платья, которое горничная не поменяла на ночной наряд, поскольку ещё не ложилась. Причём, к моему величайшему смущению и ужасу, вампир не ограничился обнажением шеи, что я ещё могла бы понять. Он расстегнул платье почти до самого пояса, открыв своему и моему обозрению нижнюю рубашку Мари, у которой он также расстегнул несколько верхних пуговиц. Не в силах не только отвернуться, но и даже пошевелиться и отвести взгляд, я беспомощно стояла и смотрела, как напарник гладит горничную по волосам, шее и плечам, как распускает её нехитрую причёску и как прижимается к шее губами. Чудовищный поцелуй длился недолго, мгновение – и вампир отстранился, полюбовался на две крошечные ранки, придвинулся снова и облизнул их языком.

– Иди спать, бесценная, – нежно произнёс он. – Переоденься ко сну и ложись, как ни в чём ни бывало. Запомни: ты весь вечер была в своей комнате, никого не видела, и ни с кем не разговаривала. Спи, дорогая, и пусть тебе приснятся хорошие сны.

Он помог горничной спуститься с подоконника и подтолкнул в сторону кровати. Полюбовался на то, как погружённая в транс девушка расстёгивает нетронутые им крючки платья и, будто спохватившись, повернулся ко мне.

– Не смотри на меня так, Ами, – засмеялся вампир, спрыгивая на землю и подходя ко мне. – Мне всего лишь надо было узнать, о чём договаривались Тасп и Шерен… ну и подкрепиться немного. Ничего страшного и выходящего из ряда вон. Я ведь сотню раз проделывал с тобой то же самое.

Я хотела ответить, но не нашла, что возразить. Это безнравственно? Жестоко? Бесчеловечно? Отвратительно? Мерзко? Как будто вампира тронут мои упрёки!

– Дурочка ты, моя дорогая, – сообщил напарник, подхватывая меня на руки. От прикосновения живого мертвеца меня всю передёрнуло, но вампир оставил это без внимания. Вырываться и требовать поставить меня на землю я не стала и пытаться – прекрасно представляла, как мало пользы это принесёт. – Дурочкой родилась, дурочкой и помрёшь. Собственно, уже умерла, потому что Катерины Гров с сегодняшнего дня больше нет в живых. Во всяком случае, её никто больше не увидит, а это одно и то же. Ты как, не жалеешь о загубленной жизни?

Я не ответила, вздохнув про себя, что барышня очень расстроится, когда узнает о моей кончине. Интересно, скажут ли ей правду?

– Ты слишком привязалась к этой бедной дурочке, – упрекнул меня напарник. – Зря. Привыкай, моя девочка, теперь ты часто будешь уходить вот так, оставляя позади жизнь, друзей, близких и старое имя. Если, конечно, нас с тобой не ликвидируют после сегодняшнего провала.

Эти слова привели меня в ужас. Ликвидируют? Нас? Его и меня? Выразить свои чувства вслух я в который раз не успела, вампир ответил на них раньше.

– А чего ты хотела? О нас с тобой теперь вся страна будет разговаривать годами. А то и в вампиров поверят, с них станется. Полный провал, представляю, что нам скажут в бюро! Но это произойдёт потом, после, а пока ближайшая задача – добраться до безопасного места, где нас никто не увидит. Я там всё приготовил, так что сможешь отдохнуть и поесть, а ночью сядем на дилижанс и уедем в столицу.

Напарник поудобнее устроил меня на руках и побежал – сначала неторопливо, давая мне возможность приготовиться к ожидающему меня испытанию, потом, выйдя на просёлочную дорогу, всё быстрее и быстрее, пока я не закрыла от ужаса глаза, спрятав лицо на его груди. Последний раз вампир так бегал в ночь нашего знакомства, и я уже успела забыть, какую скорость может развить не-мёртвый даже с взрослой девушкой на руках.

Ветер свистел в ушах, быстро стучали по дороге лёгкие туфли напарника, а на востоке – я это чувствовала не менее ясно, чем вампир, – постепенно занималась заря, вынуждая меня беспокоиться, успеем ли мы вообще скрыться от солнца и посторонних глаз до наступления дня.

«Успеем обязательно» – мелькнула в сознании мысль напарника, а после сознание заволокло красным туманом, и больше я ничего не помнила…