Текст книги "Омут (СИ)"

Автор книги: Мария Абдулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

74. Кир

– Я… – девушка вдруг краснеет отчего-то ещё сильнее и, сама того не осознавая, взволнованно комкает ткань его кофты под курткой. – Всё хорошо.

– А подробнее? Или это тактичное “отвяжись от меня”?

Алёна цокает, недовольная его словами, и возмущённо сверкает глазами.

– Ну что ты, конечно, нет! Я совершенно не это имела в виду!

– Тогда выкладывай, Отрадная, – Кир подаётся назад, не разнимая объятий, и опирается о перила поясницей, за счёт чего их разница в росте слегка уменьшается. – Что делала, пока мы не виделись? Где была? О чём думала?

Следом подмывает спросить и о себе тоже, думала ли, вспоминала, ждала, но она сейчас перед ним как на ладони и шоколадные радужки напротив говорят громче, чем если бы девушка кричала в рупор.

Я тоже, Алёна.

Очень.

– Кир, это мне тебе после произошедшего подобные вопросы нужно задавать, – умело уходит от прямого ответа.

– Так спроси, Алён. Спроси и я отвечу.

Смыслов в его словах много и все они о ней. И озвучить их, перечислить от а до я, он готов уже в эту самую секунду, только Отрадная молчит и всё также проникновенно смотрит.

– Или ещё рано? – понимает парень её без слов. – Хорошо. Когда придёт время, дай зн…

– У меня есть один вопрос, – выпаливает, не дав договорить, и Авдеев невольно наклоняется к ней ближе, не просто вторгаясь в личное пространство, а наглым образом присваивая его себе.

– Какой?

Алёна его напор отражает укладывающим на лопатки румянцем, яркими искрами в глазах и заметными мурашками на гладкой коже.

– Ты… Ты же… Ты же вернёшься в университет?

– Конечно.

– Когда?

– Завтра.

На её манящих губах вновь расцветает улыбка, гораздо радостнее своей предшественницы, и Кира, ослеплённого Алёнкиной красотой и таким неподдельным, искренним восторгом, прошибает насквозь. Со снайперской точностью и сверхзвуковой скоростью. До полного растворения в этом принадлежащем лишь ему свете.

Ты же ведь и не представляешь какую власть надо мной имеешь, верно?

Он и сам, наверное, ещё не осознаёт это до конца. Каждый раз, когда ему кажется, что любить сильнее нельзя, что точка невозврата достигнута и дальше чувствам просто некуда расти, грани возможного стираются напрочь и выясняется обратное. Каждый чёртов раз. И если раньше, это пугало, то теперь для страха попросту не было места. Везде только она. Куда в нём не посмотри, её имя и образ высечены повсеместно, её касания перманентно живут на коже невидимыми следами, а взгляды и слова прокручиваются на повторе, как любимый фильм или песня.

– Тогда увидимся ещё завтра, да? На парах?

– На них и, надеюсь, после.

– После? – девушка с лёгким удивлением приподнимает брови.

– Я тебя завтра украду.

Авдеев ждёт вопросов по типу “куда?” или “зачем?” и уже готовится прикрыть свои истинные намерения устроить для неё самое что ни на есть настоящее свидание необходимостью подготовки к сдаче совместного проекта, чтобы не напрягать её раньше времени, но этого не требуется, потому что девушка в ответ только кивает со всё той же улыбкой и, самое главное, без какого-либо сомнения в глазах.

Его у неё нет и на следующий день, когда после последней лекции их взгляды встречаются через всю аудиторию и между ними искрит так, что другие студенты оборачиваются. Отрадная смущается, робеет и чувствует себя неловко под чужим пристальным вниманием, на которое он, привыкший к подобному, как обычно, забивает и прямой наводкой движется к ней на встречу.

– Сильно устала? – спрашивает первым делом, беспокоясь о её состоянии из-за достаточно плотного учебного расписания.

– Нет, а ты?

А у него сердце с ума сходит и грандиозные планы на сегодняшний день, начинающиеся с цветов, прогулки, ресторана и заканчивающиеся признанием, откладывать которое больше не имеет смысла.

– Тоже нет. Тогда пойдём. Пора.

Последнее слово он произносит скорее для себя, чем для неё, и уверенно направляется к выходу из аудитории, держась чуть позади девушки, идущей рядом. Солнечные лучи, проникающие внутрь через большие окна, бликуют в её распущенных волосах и это так красиво, что оторваться невозможно. Под его неотрывным взглядом на девичьих щеках проступает едва заметный румянец и у парня ломит пальцы от нестерпимого желания прикоснуться к порозовевшей коже.

Стой. Нельзя.

Рано.

В коридорах университета им в спины летят шепотки, от которых Алёна ёжится и невольно придвигается к нему ближе, выражая этим невинным жестом доверие и уверенность в том, что он сможет её защитить. От этого Авдеев шалеет напрочь и, как и вчера на террасе, плюёт на все “нельзя” и “рано”. Тянет к ней, забыв обо всём, ладонь и уже было обхватывает тонкие пальчики своими как она, вдруг поменявшись в лице, будто увидела призрака, резко останавливается. Бездонные глаза широко распахиваются, тут же наполняясь слезами, румянец исчезает, полные губы приоткрываются и с них слетает поражённое:

– …Рома?

Киру кажется, что ему послышалось. Он, бл*ть, на это надеется всем своим мгновенно связавшимся лишь от упоминания одного имени в тугой узел нутром, но стоит ему проследить за её взглядом, вспомнить о существовании других людей, вглядеться в их лица и эта надежда наряду с планами, мечтами и ожиданием взаимности с громким звуким рассыпается на осколки. Такие острые, что все раны, ещё совсем недавно залеченные Алёнкиной близостью, улыбками и словами, вскрываются вновь.

Как же ты, сука, “вовремя”, Королёв.

Бывший лучший друг и первое большое разочарование по совместительству стоит напротив, в нескольких метрах, и смотрит на них своим привычным, не изменившимся даже за несколько лет, насмешливым взглядом. Повзрослевший. Довольный. И, как обычно, рушащий всё одним только своим существованием.

– Кир… Кир, это же он, правда? – снова выдыхает Отрадная, заставляя его болезненно поморщиться. – Рома?

Парень молчит. Не потому что сказать нечего, а потому что варится заживо в месиве из ревности, боли и гнева из-за её реакции надругого.По кому она столько времени тосковала.В честь кого воевала, прекрасно зная, что Королёв этого не заслуживает.На того, из-за кого с такой силой его, Кира, очень долго ненавидела.

И что теперь, Алёна?

Всё заново?

Она, не обращая никакого внимания на него, застывшего в тихом бешенстве, всхлипывает, срывается с места и уже через считанные секунды влетает в распахнутые объятия Королёва, который мгновенно прижимает девушку к себе так, будто имеет на это право. Будто так и должно быть. Будтокрадёт-забирает-присваиваетеё себе прямо на его глазах.

Ладони от бессильной ярости сжимаются в кулаки.

Мир сужается до двух человек напротив.

А сердце… А сердце, сейчас ей, судя по всему, совершенно ненужное и вопреки всему самоубийственно верное, тянется, как на поводке, следом.

Дорогие читатели, поздравляю с наступающим Новым годом! Пусть он принесёт всем нам только счастье и море поводов для радости! В пятницу также будет ещё одна глава, поэтому не пропустите, будем знакомиться с новым героем, которого я обожаю, несмотря на всю его неодназначность, и который кардинальным образом и не раз будет влиять на развитие сюжета.

75. Рома

Рома по своей сути чистое бедствие, но, когда рядом с ним эта девочка – единственная из людей в окружении, кто до сих пор видел в нём хорошее, его привычный оскал превращался в настоящую улыбку и что-то теплое, пушистое, почти забытое ворочалось рядом с камнем, выполняющем функции сердца.

Я дома.

Рома по своей природе эгоист и циник, плюющий на всех и вся и готовый ради неё этих всех и вся превратить в пыль, не чураясь даже самых грязных способов.

Обними меня крепче.

Рома тот ещё подонок, гад и мерзавец, который живёт исключительно по своим законам и принципам, а с ней он паинька, божий одуванчик и в целом настоящая лапочка, обожающий какао с зефирками, рассветы и фильмы со счастливым концом.

Как же я по тебе скучал, Лёна.

Она за эти годы, их разделившие, изменилась. Внешне вроде бы всё та же, разве что повзрослела только и ещё тоньше стала, из-за чего страшно переборщить и сломать её ненароком в объятьях, а внутренне… Её взгляд, когда она его увидела, Королёву совершенно не понравился. Не должно быть у девятнадцатилетней красивой девчонки такого взгляда. У его Алёны тем более. В нём наряду с радостью от их встречи боли целый океан, вина, стыд и горечь. В нём её настоящей – да, пусть и раненной потерей отца и задетой отношениями с матерью, но в то же время смешливой, доброй, впечатлительной, мечтательной и нежной почти не осталось. В нём девочка, что будила его ни свет ни заря, чтобы сфотографировать очередной красивый рассвет, будто этот самый рассвет так и не дождалась и все годы, что они не виделись, прожила в нескончаемой бессонной ночи.

Что с тобой случилось, кроха?

Или лучше будет спросить кто случился?

А ещё Роме совершенно не нравится взгляд, которым их буровит сын мэра. Тяжёлый, уничтожающий, полный ярости и обещания стереть его с лица этой планеты не то что за лишний шаг в сторону, а даже просто за вдох, но только по отношению к нему. На Алёнку же бывший лучший друг смотрел и смотрит так, словно готов эти самые рассветы, которые она столь сильно любила, с каждого уголка вселенной на блюдечке принести, причём абсолютно безвозмездно, а если ей надо будет, то ещё и за закатами по-быстрому метнуться. И это парню не нравится вдвойне. Не нравится, потому что Королёв ему так смотреть на неё не разрешал. Потому что благодаря предоставленной ему информации от знакомых и приятелей, наблюдающих по его просьбе за Отрадной, пока он отсутствовал в её жизни, у этих двоих была война между собой. Потому что вернулся, чтобы свести счёты со всеми, кто этого заслуживал, и Авдеев, пусть и не возглавлял данный рейтинг, всё же занимал почётное второе место, что не может не повлечь за собой последствий, а если прибавить к этому ещё и отношение, каким бы оно в итоге не было, к Алёне прежде и сейчас, то…

Повеселимся, дружище?

Обещаю, скучно не будет.

Парень ядовито усмехается, глядя Киру в глаза, и у того ладони сжимаются в кулаки, что веселит его ещё сильнее и несомненно радует. Очень. Бесить людей одно из Роминых любимых хобби, в котором он настоящий профи. Ещё он превосходно умеет разочаровывать, не оправдывать надежды и в целом прожигать свою молодость вместе с жизнью впустую, не жалея ни себя, ни кого-либо ещё. Единственное исключение – девочка в его руках. Её ему разочаровывать, расстраивать и огорчать хочется в самую последнюю очередь. Она не заслуживает. Она та, ради кого Королёв мог наступить себе на горло и быть своей полной противоположностью – хорошим мальчиком.

– Рома… – шепчет Алёна неверяще, хватаясь за него так, будто боится, что он может исчезнуть в любое мгновение. – Это, правда, ты?

– Я, Лёна. Я.

Рома прижимается губами к её макушке, притискивая тонкую фигурку к себе ещё теснее, и чувствует как рубашка промокает насквозь от девичьих слёз. Хочется стереть их с Алёнкиных щёк одним ласковым касанием, но они всё льются и льются на радость открыто пялящимся на них со всех сторон недоумкам.

– Ну, всё, кроха, всё, не плачь. Я того не стою, ты же знаешь.

Его слова вопреки ожиданием имеют обратный эффект и девушка всхлипывает громче, тем самым проходясь по его и без того исполосованному нутру наждачкой.

– Алёнка… – вздыхает он, не зная что сказать ещё.

Она ворочается в его руках, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза. Заплаканная. Маленькая. Роднее всех на свете.

– Почему… Почему ты тогда так внезапно исчез? Что случилось? Почему ничего не сказал? Почему ни разу мне не позвонил и не написал за эти годы? Я же… – Отрадная запинается от нехватки воздуха. – Рома, я же думала, что больше никогда тебя не увижу, понимаешь?

Парень аккуратно проводит пальцами по её лицу в надежде остановить поток слёз, она же на это никак не реагирует, лихорадочно его разглядывая и, кажется, всё ещё не веря тому, что он, действительно, стоит напротив. Оно и не удивительно, учитывая то, как Рома внезапно пропал из её жизни, не сказав ни слова на прощание и не выходя на связь ни разу за всё то время, что они не виделись.

– Мама сказала, что ты не захотел жить с нами, что решил переехать к бабушке, что не хочешь больше никого из нас видеть.

Его губы ломаются в неприятной усмешке и тянет расхохотаться в голос, но Королёв сдерживается ради Алёны, которая совершенно не виновата в том, что их родители те ещё лицемерные суки. Он до сих пор помнит каким ликующим взглядом на него смотрела Инна, когда отец буквально выгонял его из дома, как была рада тому, что он перестанет маячить перед глазами и своим существованием напоминать о матери, как не скрывала своего настоящего отношения и считала его, шестнадцатилетнего пацана, оступившегося в попытках заполнить внутреннюю пустоту из-за нехватки внимания и простой человеческой заботы, ошибкой. Хотя, в её оправдание следует сказать, что много кто считал также. Единственная, кто был иного мнения – перед ним. С мокрыми от слёз щеками, огромными глазами и не менее огромным сердцем, которым Рома дорожил больше, чем своим.

– А он что сказал? – не может не поинтересоваться.

Уточнять кого он имеет в виду нет нужды и Алёна подтверждает это напряжением в теле и изменившимся выражением лица, которое Королёв, на удивление, нет может прочитать. Всегда получалось, потому что Отрадная как открытая книга, а сейчас, сколько не всматривается, не может понять какие мысли крутятся у неё в голове. И в карих радужках всё та же экспозиция из стыда, вины и боли, от которых ему самому ху*во становится.

– Он…

Девушка отводит взгляд, вздыхает как-то судорожно, словно внутри у неё всё тугим узлом стянуто, молчит, подбирая слова, а потом, что-то очень тихо сказав, вовсе опускает голову вниз, скрываясь за занавесом волос.

– Алёна?

Рома хмуро и непонимающе смотрит на тёмную макушку. Зрителей в коридоре прибавляется ещё больше и их трёп мешает ему её расслышать, отчего хочется повернуться к ним и приказать заткнуться, но отвернуться в этот момент от девушки выше его сил. Слишком уязвима она сейчас. Чересчур даже и ему это не нравится настолько, что даже ставшая очень давно родной усмешка-броня слетает с губ, обнажая обеспокоенность.

– Он… – снова повторяет она уже чуть громче, но по-прежнему не смотря на него. – Знает, что ты… Что ты вернулся?

Отец перестал им окончательно интересоваться года так три назад, засунув его в тюремный лагерь, маскирующийся под элитное военное училище, так что скорее всего для него Рома всё ещё мерил платц строем, получал пиз*юлей от командиров и боролся с такими же отморозками, как и он сам, за место под солнцем.

– Сомневаюсь, но даже если знает, то мне по*уй. Я уже вернулся. Насовсем.

Дорогие читатели, прошу любить и жаловать) Рома теперь с нами до самого конца. В следующей части визуалы всех главных героев, поэтому смело листайте дальше. Жду ваши впечатления от знакомства с новым героем и визуалов в комментариях! Также ещё раз поздравляю всех с уже наступившим Новым годом!

Визуалы героев

Алёна Отрадная

Кир Авдеев

Рома Королёв

Лиля Гордеева

Миша Романов

76. Рома

Последние слова парень произносит так, чтобы его услышали все, в том числе и сын мэра. Они действуют на него, как спусковой крючок, и не проходит и трёх секунд как Авдеев оказывается рядом, возвышается над ними и без лишних расшаркиваний бьёт словесно наотмашь.

– Зря. Тебя тут никто не ждал, так что можешь съёбывать обратно.

Вот же мудила, блять.

Ромка колко скалится, переключившись с тревоги на ждавшую своего выхода почти четыре года злость в один момент. Бывший лучший друг отвечает тяжёлым предупреждающим взглядом, которым в открытую шлёт его к чертям собачьим.

– Боюсь, у тебя недостоверная информация, так как я уверен в обратном, – парень кивает на девушку, стоящую рядом, и показательно обнимает её за плечи, заставляя Кира поморщиться и дёрнуться, будто он едва сдержался от того, чтобы его от неё не оттолкнуть.

Эта реакция настолько явная и настолько красноречивая, что не понять причину его напряга невозможно, тем более для того, кто знает его лучше многих, кто рос с ним плечом к плечу и кто был предан им без особого сожаления.

До сих пор считаешь, что правильно поступил тогда, не так ли?

Королёв ведёт плечами, расслабляясь и не позволяя воспоминаниям четырёхлетней давности завладеть им раньше времени. Он только вернулся, только обозначил своё присутствие, только начал игру и так глупо ошибаться в самом её начале было ни в коем случае нельзя. Ведь цель превыше всего. Цель важнее эмоций. Цель, как известно, оправдывает средства, что буквально развязывает ему руки и даёт карт-бланш на любое свинство.

– Мне похуй в чём ты там уверен. Я. Сказал. Проваливай.

Адеев не повышает голоса, говорит спокойно, чётко и твёрдо, вбивая слова в бошку, как сваи, давит ростом и силой характера, но Рома не один из тех кретинов, что сейчас стоят неподалёку и пялятся на них в открытую, разинув рты. Ему ничуть, совершенно, вообще не страшно. Ему охуительно хорошо и весело. Ему его пока ещё сдерживаемая агрессия только в радость.

– Кир, дружище, неужели ты мне настолько не рад? А как же то, что между нами было? – паясничает, скалясь ещё шире. – Я, по правде сказать, ждал более тёплого приёма в память о былых временах.

– Советую обратиться за этим к своему отцу, а не ко мне, – Кир тоже умеет действовать грязно и давить на больное. – Уверен, – копирует его интонацию, дёрнув уголком губ вверх в уничижительной насмешке. – Он в полной мере даст тебе то, чего ты ждал. Ведь, как-никак, ты его любимый сын, не правда ли?

Он также знает его лучше многих и бьёт точно в цель. Королёв усилием воли удерживает улыбку на лице, игнорируя дикое желание заехать в надменную рожу сына мэра с правой, и уже собирается ответить “приятностью” на “приятность”, как слышит тихое:

– Прекратите, пожалуйста. Не надо.

Алёна находит его ладонь своей и сжимает в молчаливой просьбе остановиться, на Авдеева же бросает робкий просительный взгляд, которому тот подчиняется молниеносно и откровенно на нём залипает. Рома невольно чувствует себя третьим лишним, так как создаётся впечатление, что эти двое сейчас общаются без слов, забыв обо всём, а массовкой он никогда не был и не собирается быть ею и впредь.

– Как скажешь, кроха. К тому же мы теперь будем часто видеться и успеем ещё не раз “пообщаться”. Кстати, покажешь что тут и как? А то с завтрашнего дня я ващ одногруппник, но единственное, что за сегодня я успел увидеть – был деканат.

Кир с явным трудом отрывает глаза от Отрадной и вновь смотрит на него, проверяя правду он говорит или пиздит, чтобы лишний раз подёргать тигра за усы. Королёв на это небрежно демонстрирует ему студенческий билет с символикой университета, в котором власть и авторитет старшего сына мэра ещё никто не смел оспорить. До этого момента.

Это только начало, дружище.

Власть, авторитет и влияние бывшего лучшего друга Рому интересовали мало и являлись для него одними из ниточек, которые приятно было обрывать, чтобы заставить его пожалеть о своих поступках. Прошлых и настоящих. Тех, что были косвенно причастны к аду, через который Королёву пришлось пройти, и тех, что каким-либо образом коснутся или уже коснулись Алёнки. Её он точно ему прощать не будет, что бы между ними не было.

– Даже не порадуешься за меня и не поздравишь? – глумится, особо этого не скрывая. – Где же твои манеры, Кир Алексеевич? Мы же всё-таки не чужие люди, имей совесть.

– Удивлён, что ты знаешь о существовании такого слова как “совесть”. Вот бы ещё значение его знал, то и поговорить бы было о чём, а так пустая трата кислорода и времени.

За спиной Авдеева раздаётся мелодичный смешок и, на секунду взглянув туда, Рома видит невысокую стройную блондинку, стоящую неподалёку, отдельно от остальной толпы. Золотистые локоны распущены, цепкие умные глаза на хорошеньком личике его оценивают, на пухлых губах с красной помадой едва заметная ухмылка. Стоит в позе гордой и высокомерной куколки, знающей себе цену, и, кажется, вовсю наслаждается спектаклем, который они устроили. Дерзкая, дрянная, красивая, но ему не до неё.Пока.

– Ну раз так, то не будем отнимать его у тебя дальше, да, Алён? – хорошего понемножку и пора “осчастливить” своим возвращением ещё кое-кого. – До завтра, Ваше высочество, не скучай.

Парень, продолжая обнимать Отрадную за плечи, делает шаг в сторону, но она, на удивление, остаётся стоять на месте. По-прежнему смотрит на сына мэра как-то по-особенному и будто бы никуда не хочет от него уходить, отчего Ромку неприятно колет раздражением.

– Кроха, у тебя ещё есть занятия или можем ехать домой?

– Никуда она с тобой не пое… – начинает бывший друг решительно, словно, действительно, не намерен её отпускать.

Это будоражит и напрягает одновременно. Будоражит, потому что ебнутый характер, как обычно, несогласный со здравым смыслом, требует таки сбить спесь с мажорской рожи. Напрягает, потому что, пусть Авдеев и был богатеньким сынком влиятельных родителей, но жаловаться им и показывать на обидчиков пальчиком не будет, пропишет в ответку сам, а потом всё также сам раскатает по паркету и морально, и физически. В конце концов, когда-то на этом и сошлись. Не будь у Ромы плана в долгую, то ещё бы в первую минуту церемониться не стал, наплевав на последствия, но этот самый план у него был и требовал чёткого исполнения ради главной цели, так что парень давит желание пойти с агрессией в открытую и уже хочет его перебить, как за него это делает Алёнка.

– Кир, я… – она запинается, мучаясь выбором. – Мы… – ей тяжело и это очевидно всем вокруг. – Прости, – решается, наконец, и, опустив плечи, отступает ближе к нему, к Роме. – Я… Мне жаль. Мы можем… Можем потом…?

Королёв хмурится, не понимая, что девушка имеет в виду, в отличие от Кира, который ловит каждое её слово с таким выражением лица, будто его под дых ударили, а потом ещё и по темечку кувалдой к земле прибили.

Да какого хрена?

Я вам что, свиданку обломал что ли?

Ещё час назад от подобных мыслей он бы заржал в голос и сам себе покрутил у виска, но конкретно в эту минуту, глядя на них со стороны, смеяться хочется в последнюю очередь. Дерьмовое ощущение того, что он – третий лишний, усиливается в разы, повышая за собой и уровень раздражения.

– Ты, правда, хочешь уйти с ним? – цедит сквозь зубы Авдеев.

Алёна вжимает голову в плечи и опускает глаза вниз, на свои сцепленные в замок пальцы. Слёзы на её щеках уже высохли, вот только лучше от этого она себя чувствовать не начинает и для Ромы это тоже своего рода удар, потому что он, собираясь вернуться, предполагал увидеть несколько другую реакцию и получить полностью и без остатка посвящённое лишь ему одному внимание, но никак чуть ли не обречённое:

– Мненужноуйти, Кир. Пойми меня, пожалуйста.

–Тебенужно или ему? – продолжает допытываться сын мэра.

Вот же, сука, душнила. Слушать тошно. А наблюдать за тем, как девочка, что была и есть до сих пор ближе всех на этой никчёмной планете, оправдывается перед человеком, который его предал, и вовсе дальше невыносимо.

–Намнужно, – нахально отвечает за Отрадную. – Такой ответ тебя устроит?

– Я не с тобой разговариваю, – обрубает безапелляционно, не отрывая от неё глаз. – Так что закрой рот.

Шепотки в толпе усиливаются. Зрители, кажется, ждут от них действий посерьёзнее, чем взаимный обмен любезностями, но сегодня у него посещение районного отделения доблестной полиции из-за мордобоя с мэрским сынком в планы не входит. Хотя, конечно, кулаки чешутся и нутро от желания на деле показать, что никто не имеет права его затыкать, горит, словно острого перца горсть хапнул. Да только большой пользы от этого, кроме удовлетворения, не будет, а довольствоваться малым – не про него.

Либо всё, либо ничего.

Либо друзья, несмотря ни на что, либопошёл ты, Кирюха, нахер со своими “высокими” принципами, гордостью и обидами.

Либо месть до конца за проё*анные в адище годы, либо на всю оставшуюся жизнь ярлык терпилы и разочарование с отвращением к самому себе же.

Поэтому Королёв только театрально проводит ладонью по губам, будто закрывая их на замок, и кладёт воображаемый ключик в ладонь Алёнке, которая, чувствуя всё более накалящуюся обстановку, отступает на ещё один шаг назад со словами:

– Увидимся завтра, Кир. Хорошего тебе дня и… И извини меня ещё раз.

А потом разворачивается и, будто боясь передумать, стремительно направляется в сторону выхода, низко опустив голову. Им в спину бьют чужие взгляды, самый тяжёлый из них естественно принадлежит Авдееву и он даже не бьёт, а буквально приколачивает к полу, но Роме на это в рифму букве “ю”, девушка внешне на это тоже никак не реагирует, вот только он знает её лучше себя, чтобы в это поверить.

– Ну, давай, кроха, выкладывай, – начинает безапелляционно, стоит только ей пристегнуть ремень безопасности.

Глава не по графику в честь праздника) С Рождеством, друзья!