Текст книги "Омут (СИ)"
Автор книги: Мария Абдулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)
57. Алёна
Она совершенно глупо открывает рот от удивления и забывает, что нужно моргать, поэтому смотрит на парня, широко распахнув глаза. Словно увидела… Кира Авдеева возле своего подъезда? Да, похоже так и есть.
– П-привет.
Ей хочется задать ему кучу вопросов, начинающихся с "почему", "как" и "зачем", но золотой мальчик улыбается ещё шире и Алёна теряется окончательно.
– Кажется, ты не ожидала меня увидеть.
– Честно? Даже представить не могла.
Он по-доброму усмехается и подходит на несколько шагов ближе, отчего Алёне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. В те самые – весенние, что не дают ей покоя и снятся по ночам. В которых она почему-то отражается совсем иначе. От которых вдруг тепло, волнительно и тесно под рёбрами.
– А зачем представлять, если я уже здесь?
Звучит логично и Отрадная отстраненно замечает про себя, что многие слова Авдеева, фразы, действия кажутся ей такими. Логичными, правильными, точно выверенными. Золотой мальчик, несмотря на социальный статус, не совершает необдуманных поступков, а это означает, что у него определённо есть причина, которая привела его сюда. К ней.
– Для чего ты здесь?
– Соскучился по тебе, Отрадная, – мягко произносит парень. – Неужели непонятно?
Это не то, что девушка ожидала услышать. Совершенно не то и совершенно не так. Из разряда необъяснимого, немыслимого, невероятного. С приставкой "не" и значением "из ряда вон". То, что таким, как она, говорить ни за что и ни в коем случае нельзя.
Ни скучать, не любить, не жалеть.
Потому что не заслужила, недостойна, ничтожна.
Потому что с какой стороны ни посмотри – вокруг неё одна грязь, темнота и безнадежность.
Зачем ты так шутишь, Кир?
Алёна пытается что-то сказать. Что – не знает сама. Открывает беззвучно рот, а потом снова закрывает. В итоге решает, что лучше всего оставить эти безуспешные попытки и просто отступить в сторону в прямом и переносном смысле, но и это у неё не получается.
Неловкий шаг назад впритык к ступеням крыльца, потеря равновесия, душевного и физического, и вот она, взмахнув руками, летит вниз.
– А-а-х…!
Секунда, сбившееся с ритма сердце, округлившиеся в испуге глаза и Отрадную спасают руки. Мужские, сильные, знакомые. Которыми девушка откровенно любовалась ещё вчера. Принадлежащие золотому мальчику.
Он подхватывает её за талию и впечатывает в себя, нависнув сверху. В зелёных радужках май с грозами, первой жарой и свойственной ему переменчивостью. На острых скулах тень от ресниц. С приоткрытых губ срывается мятное дыхание и Алёна невольно ловит его своими, искусанными и почему-то внезапно пересохшими.
Оно оседает на коже невидимым, но ощутимым шлейфом, забирается внутрь. Въедается в ткани. Проникает в самый центр, где пусто, глухо, тихо, и в то же время так много всего, что не выдержать-не вытерпеть-не справиться. Там ему тесно и слишком темно. Там ему нет места, но оно упорно цепляется за рёбра, вены и сердце.
Оно живучее, яркое, непослушное. Оно заставляет её сжать крепче пальцы на плечах парня и на какое-то время исчезнуть. Словно та сторона, что хотела сбежать прочь, на мгновение победила, спаслась, выбралась из орехового омута раненой, но живой.
И это было на грани фантастики. На грани привычной ей реальности. На грани…
На грани всего.
Ты для меня на грани, золотой мальчик, представляешь?
Со своей весной в глазах, сильными руками и выбивающими землю из-под ног словами ты для меня…
Для меня?
– Алёна…
Голос Кира прокатывается по позвоночнику щекотной дрожью, как бывает при прослушивании любимой музыки с мощными гитарными риффами, и остаётся звучать на задворках сознания. Едва слышно, но этого хватает, чтобы она в нём потерялась.
– Ты не ушиблась?
– Когда? – не понимает девушка.
Её голос звучит гораздо хуже, чем его, а в голове каша. А в голове звон и снова голос. Его голос.
– Сейчас.
Уголки его губ дёргаются в мягкой улыбке и это красиво. Действительно красиво. Потому что улыбка золотого мальчика ему под стать. Солнечная, яркая, искренняя.
– Улыбайся чаще, Кир. Тебе очень идёт.
Брови парня удивлённо выгибаются, улыбка расцветает ещё шире и до Отрадной вдруг доходит, что она сказала это вслух. Что всё ещё держится за него, будто забыла, как стоять на своих двоих. Что они всё ещё стоят рядом с её подъездом, откуда в любой момент может выйти мама или что ещё хуже…
Алёна резко выпрямляется и едва ли не отпрыгивает от Авдеева в сторону, отворачиваясь. Пряча красные щёки, ошарашенный взгляд и сумасшедшее-тревожное-словно не её сердце.
Что ты делаешь, Отрадная?
ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!
Девушка нервно одёргивает рукава куртки, неосознанно пытаясь натянуть их как можно ниже. Наверное, со стороны она выглядит крайне странно, но ей на это плевать. Главное бы никто их не увидел. Главное бы по собственной глупости не вляпаться в ещё большие проблемы. Главное бы не…
– Алёна? – зовёт её одногруппник. – Садись в машину. Скоро начнётся первая пара.
– Я… Я хотела поехать на метро.
Глупо разговаривать с собеседником, стоя к нему спиной. Глупо, невежливо и невоспитанно. Но у неё и так недостатков навалом, поэтому одним больше, одним меньше.
– Не выдумывай, Отрадная.
Он подходит к ней почти вплотную. Алёна чувствует это затылком, спиной и кончиками пальцев, на которых до сих пор осталось ощущение прикосновения к его плечам.
– Я здесь, – упрямо продолжает парень. – Зачем на метро?
Затем, что там все чужие, незнакомые и к ней абсолютно равнодушные. Там девушка сможет слиться с толпой и представить, что она такая же как все. Обычная, ординарная, ничем не примечательная. Там Алёны Отрадной не станет и будет только безымянная частичка огромного потока людей.
– Пойдём, иначе можем опоздать.
Она собирается отказать, привести ещё какой-нибудь аргумент в свою пользу, но позади пищит домофон и девушка вздрагивает, напрягаясь всем телом, ожидая услышать и увидеть Олега, но мимо них проходит сосед, живущий на пару этажей ниже, и вздох облегчения с шумом вырывается из груди. В этот раз ей повезло, а на следующий удача может отвернуться, поэтому…
– Хорошо, – коротко кивает. – Хорошо. Ты прав. Пойдём.
В салоне автомобиля сухо и пахнет его владельцем. Ремень безопасности скользит в подрагивающих пальцах, но Алёна не сдаётся. Делает вид, что очень занята, казалось бы, таким простым действием и смотрит куда угодно, но не на Авдеева.
– Твои вещи на заднем сидении, – подаёт голос он, вырулив из её двора на дорогу.
Девушка снова кивает, а потом спохватывается, забывает, что сама же старалась держать дистанцию, и разворачивается к нему всем телом, окунаясь в зелёную весну с головой.
– Как Алек? С ним всё хорошо?
Она действительно искренне беспокоится о едва знакомом ей подростке. В нём есть что-то, что Отрадная понимает. Что-то очень на неё похожее. Что-то болезненное, неправильное, сломанное.
– Алек дома. Отсыпается, – отвечает он коротко, не глядя на неё.
– Ты всё-таки не послушался меня и отругал его, да? – догадывается девушка.
Кир молчит и это молчание служит ей ответом. Как и в случае с Лилей, его взаимоотношения с братом были не её делом. Алёна просто напросто не имеет никакого права в них влезать, но всё равно расстраивается. За мальчика, которому очевидно не хватает внимания близких. За Авдеева, который явно любит брата больше самого себя, но не хочет потакать ему во всём и немного перегибает палку в воспитании.
– Ты осуждаешь меня?
Парень бросает на неё короткий взгляд.
– Что? – удивляется она и горько улыбается. – Нет, конечно, не осуждаю. Я последний человек, который имеет право кого-либо осуждать, поверь мне.
Алёна скрывает перекошенную усмешку, отвернувшись к окну, за которым улицы пролетают размытым фоном, и неожиданно для себя понимает, что её не бьёт дрожь, как это частенько бывало, когда она ездит в машине с мамой или Олегом. Ей не хочется вжаться в кресло и закрыть глаза от страха. Ей почти спокойно. Почти не страшно. Почти… Безопасно?
Почему рядом с тобой, золотой мальчик, мир так резко меняется?
Почему в последнее время тебя стало так много?
И почему в твоём присутствии я чувствую себя иначе?
58. Алёна
Когда они подъезжают к университету, то она с удивлением замечает как много на парковке и у входа в здание людей. Очень много. Студенты, обрадовавшись выглянувшему солнцу, стоят толпами то тут, то там, общаются и смеются. Беззаботные, перспективные, счастливые. Алёна по сравнению с ними чувствует себя молью. Тонкая, бледная, почти прозрачная, и единственный, кто придаёт ей чуть-чуть краски, это золотой мальчик, которого, судя по спокойному выражению лица, ничуть не волнует, что сейчас половина университета, включая преподавателей, увидят их вместе. Его – сына мэра и её – девчонку, открыто с ним конфликтующую.
Девушка беспокойно оглядывается, пытаясь найти возможность выйти из машины незамеченной, но Авдеев паркуется на своё признанное всеми место в самой гуще толпы и её шансы осуществить задуманное испаряются в считанные секунды.
– Кир, зачем ты…? – начинает паниковать Алёна. – Не нужно было! Я бы вышла там, на въезде, и…
– А зачем тебе выходить там? – искренне недоумевает он. – У нас первой парой лекция.
– Я помню. Просто если я выйду здесь, то все увидят, что мы приехали вместе!
Кир откидывается на спинку сидения и смотрит на неё, чуть приподняв бровь, а потом вдруг спрашивает:
– И что с этого?
– Как что? Мы же…
Она осекается под его взглядом, проглатывая неприятное и уже не соответствующее реальности “враги”, и понимает, что совершенно не знает, чем заменить это слово. Не знает, как обозначить статус человека, который в последнее время сделал ей столько добра. Если после того случая с падением и ночёвкой у него дома Отрадная ещё могла назвать его одногруппником и при этом не покривить душой, то сейчас… После всего того, что между ними произошло… Это слово совершенно ему не подходило. Единственное, что оставалось – это “друг”, но когда-то Авдеев называл им Ромку и в итоге их дружба ничем хорошим не кончилась.
– Кто мы друг другу, Алёна? – вкрадчиво спрашивает парень, прищурившись.
И ей бы лучше отвернуться. Ей бы лучше прервать этот, неожиданно ставший серьёзным, разговор. Ей бы лучше вспомнить, что сейчас совершенно не то время и не то место для выяснения отношений и попробовать сменить тему, но вместо этого она лишь тихо произносит:
– Я не знаю.
Он на мгновение отворачивается, сжимая в ладони ключ с брелком от машины. В профиль золотой мальчик копия своего отца, которого девушка видела пару-тройку раз вживую и тысячу раз через СМИ. Авдеевы не вписывались в общепринятые стандарты красоты, но невидимая, ощущаемая лишь на каком-то подсознательном уровне аура силы, стойкости, власти придавала им ещё больше незаурядности, притягивала взгляды, порождала интерес и одновременно с этим осторожность. Словно стоит сказать одно неверное слово, совершить какой-то неправильный поступок и эта сила раздавит кого угодно без лишних сожалений. Алёна ощущала её и раньше, только не идентифицировала, а теперь зачем-то разобрала на составляющие.
– Ну, хотя бы так, – усмехается он вполголоса, только веселья в этом смешке нет ни грамма, и снова поворачивается к ней. – Тебя волнует, что нас увидят вместе или о чём они подумают, когда увидят нас вместе?
Алёна растерянно хлопает ресницами, не совсем понимая, что парень хочет от неё услышать.
– А есть разница?
– Конечно, есть, Отрадная. Одно дело, когда нас просто увидят рядом друг с другом, а совсем другое, если они, например, решат, что мы наладили отношения или вовсе стали парой…
К концу его фразы глаза девушки округляются настолько, что, кажется, ещё чуть-чуть и они выпадут из орбит, а дар речи пропадает, словно его и не было никогда.
– Боже, Алёнка, выдыхай, я просто шучу, – Кир неожиданно легонько щёлкает её по носу и тепло улыбается. – Забей на всех, ясно? Пусть смотрят. Пусть думают, что хотят. Пусть хоть шеи нам вслед свернут, тебя должна волновать только ты сама и никто больше.
Она с трудом сглатывает, пытаясь уложить в голове его слова и действия, но получается плохо. Мысли скачут от “стали парой” к “тебя должна волновать только ты сама”, запутывая и сбивая с толку.
Парой…
Стали парой…
Парой… Как пара друзей? В этом смысле? Или как влюб…
Девушка щипает себя за руку, вовремя одёргивая свои направившееся не в ту сторону сторону размышления. Но это не помогает. Эхо произнесённых слов остаётся звучать белым шумом в голове, а непроизнесённые наоборот прожигают собой грудную клетку и требуют свободы. Вот только в них слишком много грязной правды. Вот только язык не ворочается и горло перекрыто комом. Вот только хочется, чтобы золотой мальчик продолжал на неё так весенне-солнечно смотреть, а если он узнает, то…
Судорожно вздохнув, она отстёгивает ремень безопасности и тянется к своим вещам, которые лежат на заднем сидении, но парень её опережает и берёт их первым.
– Я возьму.
Отрадная не спорит, только молча кивает, и уже кладёт ладонь на ручку двери, как слышит:
– Чёрт, Алёна, я забыл сказать…
Тон голоса Кира приобретает извиняющиеся оттенки, от которых плечи напрягаются сами собой и предчувствие чего-то плохого обвивает позвоночник шипастыми ветвями.
– Вчера в пылу… Эм… Разговора с братом, – Авдеев нервно потирает шею. – Я случайно перепутал свой телефон с твоим и ответил на звонок.
У неё внутри всё холодеет. Пазл складывается. В один миг становится понятна причина утреннего поведения Олега. Его напор, вопросы, подозрения. Его твёрдое и беспрекословное:
Ты – моя.
Всегда была и будешь моей.
– Вызов был с незаписанного в контакты номера и я решил, что это очередной журналюга хочет услышать мой комментарий про фото с Гордеевой и поэтому ответил, хотел послать его в… – парень запинается. – В общем, далеко, но тот, кто звонил, не сказал ни слова, а потом телефон выключился и я понял, что он не мой… Прости, Алёна. Я не хотел, чтобы так получилось.
Она смотрит прямо перед собой, но не видит ничего. Окружающая обстановка превращается в размытое пятно. Отрадная даже слышит Кира, как из-под толщи воды. Зато свой неровный, сбивчивый пульс оглушает. Он бьётся в висках, посылая по венам сигнал тревоги.
Почему Олег не сказал сразу, что звонил и ему ответил кто-то незнакомый?
Что подумал, когда услышал её враньё?
Поверил? Ведь она сказала, что оставила телефон у Лили и вполне можно предположить, что у неё есть молодой человек-друг-брат, который мог бы ответить на звонок, правильно?
Но если поверил, то тогда почему так себя вёл утром? Будто хотел очередное клеймо на ней оставить. Будто доказывал ей и себе в первую очередь, что всё как прежде. Будто… Испугался?
– Мне, правда, очень жаль, что так вышло.
Авдеев переживает и ей нужно сказать хоть что-нибудь, что сможет его успокоить, но губы не слушаются. Через нескольких секунд борьбы с самой собой у неё получается лишь выдавить невнятное, едва слышное:
– Н-н-ничего…
Но Киру этого мало. Он замечает её состояние. Хмурится. Чуть приоткрывает окна, позволяя прохладному, свежему воздуху заполнить салон автомобиля.
– Это был важный звонок? – допытывается парень. – Или, может, ошиблись номером?
Если бы, золотой мальчик.
Если бы...
59. Алёна
– Да, возможно, – кивает, лишь бы только Авдеев перестал так на неё смотреть.
Он хочет сказать что-то ещё, но Алёна не даёт ему возможности, открыв дверь и выскользнув из машины.
Это не вежливо, невоспитанно и бестактно. Хорошие девочки так себя не ведут и Кир определенно не заслуживает такого отношения, но у неё больше нет сил обсуждать эту тему. Нет сил гадать о чём подумал Олег и что было бы, если бы из-за её неосторожности вся правда вышла наружу. Нет сил идти на занятия, хотя ещё пять минут назад она бы убежала с парковки со скоростью света, не оглядываясь.
Нет сил быть той, кем Отрадная не является.
Той, которая ежесекундно делает вид, будто всё хорошо. Будто грязная, запретная связь с мужем матери всего лишь навсего приснившийся кошмар, что обязательно исчезнет, если натянуть на лицо улыбку и загрузить мысли учёбой, заботой о брате и с трудом складывающимися отношениями с одногруппниками. Той, кто сейчас неосознанно втягивает голову в плечи, когда взгляды окружающих останавливаются на ней.
Пусть смотрят. Пусть думают, что хотят. Пусть хоть шеи нам вслед свернут, тебя должна волновать только ты сама и никто больше.
Легко сказать, золотой мальчик.
Алёна делает шаг вперёд на ватных ногах и, кажется, даже слышит удивлённый шёпот окружающих, что усиливается стоит только Киру обойти машину и подойти к ней ближе. У него её вещи и девушка тянет руки, чтобы их забрать, но он отрицательно качает головой.
– Нет, Алёна, сказал же, что сам возьму. Пойдём.
Парня повышенное к ним внимание и, правда, ничуть не волнует. Он ведёт себя так, словно кроме них нет никого рядом. Уверенный голос, движения, походка. В глазах ни капли страха или сомнений. В них ясно, открыто, свободно. От них бы по-хорошему отвернуться, но Отрадная, в который раз за последние дни и всю жизнь в целом, нарушает свои же правила и продолжает смотреть.
Или любоваться?
Так пялиться в открытую, даже не пытаясь этого скрыть, тоже некрасиво и неправильно. Особенно на человека, который прекрасно об этом знает. Особенно на глазах у нескольких десятков посторонних людей.
– Как ты это делаешь, Кир? – глухо спрашивает она.
Парень непонимающе хмурится.
– Что именно?
Алёна не может найти слов, чтобы объяснить. Они лишь бестолково крутятся в голове. Они путаются между собой, смешиваются и никак не складываются в предложения. И хочется, чтобы случилось чудо и чтобы он как в фантастических фильмах, смог прочитать её мысли, но тогда… Тогда Кир бы не захотел даже стоять рядом.
– Как ты не обращаешь на них всех внимание?
Между строк остаётся“Как тебе удаётся оставаться собой, золотой мальчик? Свободным, сильным, непоколебимым?”, но он, кажется, понимает и так. Меняется в лице, улыбается, будто для неё одной, и мягко произносит:
– Думаю о той, чьё внимание мне действительно важно.
Девушка с удивлением замечает, как её сердце спотыкается с ритма, а щёки вновь краснеют.
В какой уже раз за это утро? И сколько ещё таких моментов впереди? И кто она – та, о ком он говорит с такой теплотой? Мама? Погибшая сестра или кто-то ещё, кого Алёна не знает? Может, Лиля? Но Авдеев так на неё злился ночью, узнав о фото, и при прощании сказал, что его с ней ничего не связывает… Не связывает же, правда?
Вспомни, что ты сказала ему вчера.
Вспомни, что личная жизнь золотого мальчика не твоё дело.
Вспомни и прекрати лезть туда, куда тебя не просят, Отрадная.
Девушка заправляет волосы за ухо и с трудом сдерживается от того, чтобы не передёрнуть плечами. Чужие взгляды, кажется, просверлили у неё в затылке дыру размером с кулак и, судя по всему, не собирались останавливаться на достигнутом.
– Если тебе не о ком думать, то думай обо мне, Алёнка, – интерпретировал её молчание по своему Кир. – Я не против.
Он задорно подмигивает и отворачивается, а Отрадная, растерявшись окончательно, тихо произносит:
– Эм… Ладно… Хорошо.
К её облегчению этот странный разговор заканчивается и одногруппник направляется вперёд ко входу в здание университета. Она идёт следом и… И действительно делает то, что озвучила несколько секунд назад.
Думает о нём. О Кире Авдееве.
Парне, который каким-то невероятным образом смог за короткий срок изменить её мнение о себе. О том, кого она с таким усердием презирала за слабость, предательство и малодушие, а теперь сомневалась, не в силах понять было ли у неё на это право или нет. О золотом мальчике с весенними глазами, каких Алёна больше не видела ни у кого. Даже у Ромы. С его каре-зелёными радужками, в которых всегда видела непоколебимую поддержку и “прорвёмся, Лёнка”, повторяемое им по делу и без.
Где же мы теперь, Ром?
С кем мы?
Почему мы не рядом?
– Ну как, Отрадная?
Кир останавливается и оборачивается к ней, из-за чего девушка, не успев замедлить шаг, налетает на него. Вот только парень этого даже не замечает. Стоит, не шелохнувшись. Улыбается и смотрит сверху вниз.
Как же он, Ромка, смотрит…
– Что?
– Получается не думать о них и думать обо мне?
Отрадная с трудом сглатывает и сжимает в пальцах рукава куртки, которая ей велика. Врать не хочется, но сказать правду слишком… Просто слишком. Во всех смыслах и категориях.
От ответа её неожиданно спасает Миша, наблюдающий за ними с весёлой улыбкой недалеко от входа.
– Там… Там Миша, Кир, – кивает в сторону одногруппника. – Пойдём к нему?
Не дожидаясь реакции парня, Алёна обходит его и как можно быстрее направляется к Романову. А, если точнее, то трусливо сбегает.
От мыслей о нём также сможешь сбежать?
А он идёт следом, не отставая ни на мгновение и не давая ей шанса, чтобы хотя бы попробовать переключиться на что-нибудь другое. Девушка чувствует Авдеева спиной и затылком. Слышит его шаги. Знает, что Кир по-прежнему улыбается, словно её реакция ему… Нравится?
– Доброе утро, голубки, – здоровается Романов, когда они подходят ближе. – Ваше совместное появление произвело настоящий фурор. Мне понравилось. Повторите завтра специально для меня, чтобы я успел заснять этот момент на память?
У Миши в глазах скачут смешинки, похожие на солнечные зайчики, а в голосе столько тепла и дружелюбия, что она просто не может не улыбнуться ему в ответ.
– Доброе утро, Миша.
– Привет, – Кир пожимает руку друга и обменивается с ним каким-то одним лишь им вдвоём понятным взглядом. – Как я вижу, ты сегодня проснулся с хорошим настроением?
– Это я просто очень рад вас видеть.
– Ну, что ж, если такое дело, то, может, также будешь рад рассказать мне о фотографии со мной и Гордеевой крупным планом?
Романов в секунду меняется в лице. Досадливо морщится, из-за чего смешинки исчезают, уступая место чему-то тяжёлому, тёмному, горькому.
– Это всё-таки она подстроила, да?
Теперь в его голосе звучит лишь сожаление и разочарование, которое рвёт девушке сердце на части. Таким же тоном мама разговаривала с ней после несостоявшейся попытки распрощаться с жизнью. Словно что-то ломалось у неё внутри каждую секунду. Словно это что-то уже было невозможно подчинить, собрать, вернуть в прежнее состояние. Словно она уже никогда не сможет простить её за то окровавленное лезвие, шрамы на теле и, самое главное, намерение.
– Не знаю точно, Мишань, но так просто я это не оставлю.
Парень понимающе кивает.
– Ты только дай ей возможность объясниться, ладно? Может… Может, Лиля действительно не имеет к снимку никакого отношения? Я не думаю, что у неё есть такие связи.
– Спрошу у неё об этом, когда она придёт на пары, – решительно произносит Авдеев и бросает взгляд на наручные часы. – Которые, кстати, начнутся через три минуты.
Алёна вновь тянется к своим вещам в надежде, что он ей их всё-таки отдаст, но Кир отступает назад, открывая ей проход ко входу.
– Отдам в аудитории, Отрадная, не переживай.
– Но я и сама могу…
– Я знаю.
– Почему тогда не отдаёшь?
– Не хочу, – спокойно пожимает плечами он и кивает на двери. – Давай, Алёна, пойдём. Опаздываем же.
Не хочешь?
Как это понимать, золотой мальчик?
