Текст книги "Омут (СИ)"
Автор книги: Мария Абдулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)
Мария Абдулова
Омут
Пролог
За полгода до...
У Алёны замёрзли ступни и подрагивают пальцы на руках. С мокрых волос срывается капля и медленно скатывается по ключице, а Олег не отрывает от неё взгляда, как будто не насмотрелся за несколько часов, которые удалось вырвать именно ради этого момента, и стоит в точно такой же позе, как и она. Зажимает в пальцах сигарету, чуть наклонившись, опершись ладонями о перила балкона. Наблюдает, как девушка неосознанно вздрагивает под очередным порывом ветра, в котором показались снежинки. Слышит её тихий вздох. Скользит глазами по чуть приоткрытым, опухшим и красноватым после его бешеных поцелуев губам, вкус которых знаком только ему одному, и длинным волосам, спутанными жадными прикосновениями и раскинувшимися тёмным водопадом по спине. Полы мужского, большого для неё халата распахнуты, съезжают с хрупких плеч и почти полностью обнажают голую грудь, украшенную засосами.
Алёнка ему такой, находящяся полностью в его власти, нравится. Олег по ней такой скучал и хотел до скрежета в зубах. Сильно. Безумно. И не важно, что каких-то полчаса назад она лежала под ним. Ему мало. Всегда мало…
Резким движением он отбрасывает сигарету в сторону и притискивает девушку к себе, а она покорно прижимается к нему всем телом с тихим, едва слышным выдохом и утыкается холодным носом в шею.
Алёнка тоже скучала. Олег в этом уверен.
Алёнка… Алёнка… Алёнка…
Почти одна единственная в голове и мыслях.
Угораздило же его уехать так надолго. Целый месяц без неё и уже срывает башню. Даже блондинка, скрасившая его парочку ночей, не помогла, хотя ведь так старалась.
– Алё-ё-ёнка, – хрипло протягивает Королёв, едва касаясь губами её виска, и усмехается, когда видит на нежной девичьей коже мурашки.
– Я замёрзла.
Она закидывает руки ему на шею, не обращая внимания на то, как пояс халата, окончательно развязавшись, падает к её ногам. И не важно, что они стоят под ледяным, зимним, ветром, на виду у всего дома. Мужчина полностью закрывает её своим телом от всего мира. Алёна видит перед собой только его. Глаза ореховые, длинные чёрные ресницы, гладко выбритые щёки и ухмылку на губах. И снова хриплое:
– Алё-ё-ёнка.
У неё в груди что-то привычно обрывается, затем останавливается, а потом быстро-быстро бьётся.Сердце? Правда ты? Живо ещё?Девушка растягивает губы в жалкой улыбке, не игнорируя то, как их щиплет от недавних поцелуев. Проводит ладошками по широким плечам и спине, чувствуя, как напрягаются мышцы под её прикосновениями. Прикрывает на секунду глаза. Застывает всем телом в его объятьях. Отмирает и, лениво растягивая, копируя его тон, выдыхает:– Оле-е-ег...
Королёв, посчитав это за согласие, тут же делает шаг назад. В сумрак спальни. Тянет её за собой зная, что дальнейший сценарий известен и понятен им обоим от и до, игнорируя звонящий где-то в недрах квартиры телефон и спускаясь губами вниз по тонкой шее, к изящным ключицам и плечам.
Как же он, чёрт возьми, ждал этого момента!
Спустя несколько часов…
Алёна слышит, как хлопает дверь в ванной, но всё также продолжает застёгивать сапоги на ногах. Зачем-то тянет время. Застывает возле входной двери, прекрасно зная, что он не выйдет её провожать. Никогда такого не было. Но она почему-то отсчитывает несколько секунд и только после этого момента, уже давно ставшим традицией, нажимает на дверную ручку и выходит в подъезд.
Он сейчас будет спать. Ведь забрал её с занятий с самого утра, значит, всю дорогу обратно в город не сомкнул глаз. А она поедет домой, чтобы получить очередные равнодушные слова матери о прогулах, которые Алёна знала уже наизусть, увидеть сверкающие в предвкушении материнские глаза, идеально убранный дом и её саму в новом нарядном платье, с укладкой и счастливой улыбкой на губах. Потому что Инна не видела любимого мужа почти месяц и теперь была готова на всё, чтобы получить от него свою порцию внимания. И совсем не важно, что «любимый муж» вернулся ещё утром. Она всё равно никогда об этом не узнает. Олег об этом позаботится.
Отрадная прячется в такси от метели, приказывая себе не оглядываться, но, когда машина трогается с места, всё же срывается. Оборачивается, кутаясь в шубу, и облизывает опухшие губы. Неосознанно прикасается к ним по прежнему подрагивающими пальцами, отдаляясь от дома, в котором проходили их встречи, и приближаясь к другому, где с возвращением Олега всё вернётся на круги своя. Брат будет счастлив, что папа вернулся с командировки. Верная жена не удержится от причитаний о долгом отсутствии, и через каждые пять минут будет говорить«люблю», даже не подозревая о том, что Олег этого просто терпеть не может. А она, Алёнка, будет сидеть напротив и в очередной раз убеждаться в своей ничтожности как человека и как дочери, которая слишком слаба, чтобы разорвать запретную, неправильную и постыдную связь с ним – со своим отчимом.
1. Кир
Он специально не оглядывается, запрещая себе даже это. Смотрит прямо перед собой. Краем глаза видит, как рядом ёрзает на стуле Мишка, не в силах сидеть спокойно, доставая и раздражая своими вопросами, не только сидящих впереди девчонок, а и его самого тоже, но Кир одёргивает себя, сдерживая резкое замечание в адрес друга. Старается не слушать собственный внутренний голос, который отсчитывает секунды до непонятно чего. Парень предпочитает думать, что он отсчитывает время до конца пары. Всего лишь до окончания нудной и душной пары.
Выдыхает. Слушает, как пульс стучит в висках. Опускает взгляд вниз, на ладони, в которых зажат телефон.
Он не будет смотреть по сторонам. Не будет смотреть назад или вперёд. Не будет, потому что незачем и не для чего. Потому что то, что сейчас происходит у него внутри должно пройти. Через секунду? Через десять минут? Или через полчаса? Чёрт! Почему он раньше не засекал время? Какое по счёту утро у него изнутри разрывает капилляры, и кровь в венах кипит, как будто готова сварить его заживо? Хотя хорошо, что не считал, а то хер ему, а не контроль, обвивающий ошейником с шипами его шею уже далеко не первый и даже не второй год. Бл*ть. Киру кажется, что эта удавка с каждым его вздохом затягивается на шее всё сильнее и сильнее, давя на сонную артерию и намекая, что ему не так много и осталось. Как будто Авдеев сам, без намёков извне этого не понимает и не чувствует. Вот только и сдаваться не собирается. Топчет. Душит. Кромсает на куски, не давая срастись тому, что выжигает у него на сердце только одному ему понятные символы. Парень предпочитает не говорить об этом не только вслух, но и про себя, позволяя сердечной мышце и дальше гнать кровь по венам.
Никто не в силах заставить мой пульс ускориться.
Никто не станет причиной застрявшего в горле дыхания.
Н и к т о, ясно?
Кир хочет, чтобы Мишка, продолжающий болтать, хотя на пару минут замолчал, а Лиля, в упор смотрящая на него, забыла про его существование. Неужели так сложно оставить его в покое? Он ведь не заставлял её строить воздушные замки и говорить всем, что их симпатия взаимна и они вместе навсегда. Дура. Авдеев уже несколько раз успел пожалеть, что пустил её тогда, ночью. Думал, что соблазнительное, поджарое тело, золотые локоны и яркие зелёные глаза Гордеевой помогут избавиться от образа, который появляется перед глазами стоит только их закрыть. Понял, что сделал себе только хуже, когда услышал совсем другой голос, выкрикивающий его имя, не принадлежащий томно стонущей под ним одногруппнице. Лиля даже представить не могла, что в тот момент Кир трахал не её и перед собой видел совсем другие глаза, другие волосы, другое тело, тем самым вспарывая самого себя без наркоза, разрывая душу на клочья. И он не скажет никому, почему на самом деле пропустил пары на следующий день. Словом не обмолвится о том, что закидывая в себя очередную порцию коньяка, распахнул все окна в квартире, не в силах терпеть приторный аромат Лилиного парфюма и завис на несколько часов на экран смартфона, где сохранено и скрыто от чужих глаз паролем фото. На тот самый снимок, о котором он запрещал себе думать, часто на него смотреть и периодически порывался удалить, чётко осознавая, что в этом случае у него есть все шансы свихнуться окончательно.
Ему от этого всего уже даже не смешно, хотя поначалу он ржал в голос от абсурдности ситуации, в которую его угораздило попасть. Сейчас ему больно и страшно. Страшно чувствовать, как контроль, держащий его на привязи с самого начала наваждения под именем “Алёна Отрадная”, медленно растворяется, истончается, утекает сквозь пальцы как вода, а грёбаная ярость на себя самого выходит из берегов и застилает глаза тонкой пеленой, через которую видно только одного человека. И в пору забить тревогу. И снова начать латать то, что повредилось из-за очередной вспышки гнева, желания, горечи. Потому что чувствовать всё это дерьмо он не хочет и не хотел никогда. Ему ЭТО, мать его, не нужно. Он не мечтал и не грезил. Не считал, что ЭТО должно быть в его жизни. Но почему-то именно ЭТО по нему ударило. Наотмашь. Железной битой по затылку. И вот через несколько секунд он уже лежит, распластавшись по полу, сплёвывая кровь, не в силах понять, что с ним произошло. Смотрит прямо перед собой, ощущая, как всё нутро сковывает алмазными цепями и больше не отпускает. Держит на коротком поводке. Контролирует каждый его вздох и выжигает на коже слово из шести букв, начинающееся на "л" и заканчивающееся на…
Авдеев мотает головой, слыша, как та самая воображаемая бита снова со свистом рассекает воздух и замирает в нескольких миллиметрах от его виска. На этот раз замирает. На эту секунду, чтобы в следующую ударить ещё сильнее, выбивая дух из тела.
Он постоянно ищет от этого чувства, начинающегося на "л" и заканчивающегося многоточием, лекарство. Запивает, пойманный ненароком и обращённый не к нему, взгляд карих глаз, или улыбку, так редко появляющуюся на её губах, алкоголем. Заменяет случайной девкой желаемую. Закуривает, осознавая, что в очередной раз потерпел фиаско в поисках избавления от мучений. Вместо этого ещё больше отравляет себя, позволяя распространится яду по всему телу и каким-то образом умудряясь не подпускать его вплотную к сердцу. Кир не сдастся без боя. Из такого дерьма за прошедшие несколько лет выбирался, неужели сейчас не сможет?
Сможет ведь, правда?
Ему отчаянно хочется думать, что это просто случайность. Проклятие. Порча. Вот только он ни во что из перечисленного не верит. Поэтому ищет причины ломки в другом. Например, в простуде, которая тоже была способна сковать по рукам и ногам и без должного лечения, дать осложнение, поразив внутренние органы. Вот только и здесь возникала небольшая проблема. От простуды можно вылечиться, а от чувства на букву "л" нет. У него по крайней мере это не получается сделать уже на продолжении достаточно долгого промежутка времени.
Звонок, оповещающий о конце пары, отдаёт ноющей болью в затылке и Кир поднимается на ватные ноги. Шарит в карманах в поисках сигарет, натыкаясь на взгляд Мишки, который задаёт вполне логичный в данной ситуации вопрос:
– Ты куда? Сейчас короткая перемена и лекция начнётся через пять минут.
Кир не хочет ничего объяснять. Да и что, чёрт возьми, тут объяснишь?! Что его ломает снова? Что снова вместо нормального здорового сна стоит её образ перед глазами? А колючий ошейник контроля сдавил шею с такой силой, что воздух приходится порциями вдыхать? Только Романов и так всё это прекрасно знал и ничего нового он другу сказать не сможет.
– Хорошо, – кивает Михаил, понимая его лишь по одному взгляду, и обеспокоенно хмурится. – Иди. Прикрою.
Авдеев в ответ лишь кивает. Он благодарен, только сил, чтобы выразить благодарность в словах, почему-то нет. Из аудитории выходит, смотря прямо перед собой, не замечая ничего и, самое главное, никого. В правой ладони крепко зажата пачка сигарет, но разве кто-то посмеет сказать хоть слово по этому поводу сыну мэра? Преподавателям, проходящим мимо, легче отвернуться и сделать вид, что так и надо.
Парень сворачивает направо, к лестнице, ведущей в подвал и подсобные помещения. Скрытая от посторонних глаз дверьми и находящаяся в отдалении, она уже давно стала излюбленным местом для тех, кто хочет уединиться и этот раз не стал исключением.
– Да, – тихо и как-то растерянно звучит в тишине чужой, но чертовски хорошо знакомый ему, благодаря надоедливым и оставляющим после себя лишь горечь на языке снам и скручивающей его в бараний рог реальности, голос. – Я всё понимаю.
Кир замирает, зажимая в зубах, вынутую из пачки, сигарету. Отчётливо различает её фигурку, сидящую на несколько ступеней ниже от него, в неярком свете вечно барахлящей лампочки. Её плечи опущены. Лоб упирается в согнутые в коленях ноги. Длинные тёмные волосы лежат на спине, гипнотизируя его своим блеском. Они у неё всегда были предметом зависти у девчонок с их курса. Авдеев не раз слышал, как Лилька плюётся ядом, с ненавистью смотря на них. В такие моменты ему всегда хочется свернуть Гордеевой шею. И себе заодно. За то, что так реагирует.
– Хорошо.
Её присутствие на расстоянии нескольких шагов заставляет парня прислониться спиной к стене, надавить затылком на холодный бетон и начать молиться непонятно кому, чтобы его отпустило раньше, чем он натворит глупостей.
Вот только кто-то сверху уже подписал ему приговор, потому что уйти он не может. Так и стоит в тишине, как долбанный псих, наблюдая исподтишка, как она, запустив пальцы в волосы, больше ничего не говорит и только молча слушает собеседника, который находится на другом конце провода, а потом, стоит только прозвучать звонку, поднимается на ноги и, не прощаясь, сбрасывает вызов. Ему, конечно же, маниакально хочется знать всё. С кем она говорила? Почему закончила разговор таким образом? Или, может, она его прервала просто ради пары и продолжит потом, на следующей перемене?
Девушка оборачивается. Кир следит, как от резкого движения её волосы взлетают в воздух, а потом опускаются обратно. Замечает, как она замирает на мгновение, увидев его, а потом хмурится, недовольно щурясь и поджимая губы.
– Окончательно охренел, Авдеев?
Да. Окончательно. Может даже безвозвратно.
– Не дерзи, Отрадная.
Кир позволяет себе гадкую ухмылку, которую делят напополам горечь с угрозой, и поворачивается к ней уже всем телом, прислоняясь к стене только плечом.
– Ты подслушивал?
Алена сокращает расстояние между ними. Становится напротив, скрестив руки на груди. А Кир запрещает себе виснуть на ней снова. Вот что в ней такого, чего он не видел у других? Отчего сейчас ловит себя на том, что хрен знает сколько времени смотрел бы на неё ещё и ещё?
Упрямое выражение лица, черты которого стёрлись из-за неяркого освещения и которые он знает наизусть. Тонкая шея. Приталенный пиджак, с эмблемой университета на груди. Белый воротничок рубашки. Клетчатая юбка в клетку до колена, подчёркивающие стройные ноги.
Почему она такая? Почему, смотря на неё, он ощущает дикое, едва контролируемое желание, касаться, прижать к себе, ощутить её тело рядом? Ведь если он разрешит себе это, прижмёт к стенке, нависнув сверху, то ей не вырваться. Не хватит сил. Хрупкая она. Стройная. А он гораздо выше и перевес сил будет очевидно в его пользу.
– Слишком много чести, – выдавливает из себя парень.
На удивление, голос не хрипит и не срывается. И в качестве награждения за выдержку, он, наконец, прикуривает, мимолётом подмечая, что руки, несмотря на внутренний пи*дец, не дрожат. Хотя, если честно, лучше бы его так снаружи прошибало, чем изнутри.
– Придурок, – по-детски бросает напоследок Отрадная, обходя его стороной и скрываясь за дверью.Кир не спорит. Курит. Вдыхает дым. Затягивается, понимая, что одной сигареты ему не хватит точно. И одной бутылки виски, которая стоит дома в баре, тоже.
Алёну Отрадную ни выпить, ни вытравить из головы невозможно. Всю душу собой выжгла и продолжает выжигать, заставляя раз за разом тонуть в омуте, который ему и ад, и рай заменяет. От него уже ничего не осталось, кроме тупого отчаяния и отравляющей злости на себя самого.
Ничего, Отрадная!
Неужели не видишь?!
2. Лиля
– Не ходи за ним, – бросает Лиле в спину Романов, когда она поднимается на ноги.
В его голосе слышится пренебрежение, которое царапает её гордость острым коготком, и понимание почему она так резко вскочила со своего места. От этого девушке хочется поморщиться, но она растягивает губы в обворожительной улыбке и оборачивается к одногруппнику, что когда-то был другом, лицом.
– Что-что?
– Я говорю, Кир тебя с собой не звал, поэтому можешь сесть на попу ровно и не дёргаться.
У Мишки ангельская внешность – каштановые кудри, огромные голубые глаза и красивые скулы. По какой-то неведомой для неё причине Кир считает его своим лучшим другом и только это спасает Романова от неё и дикого желания свернуть ему шею, чтобы он, бл*ть, наконец, засунул своё мнение туда, на что с милой улыбочкой советовал ей сесть. Парень даже не представляет как порой близко подходит к краю и каких усилий Лиле стоит, чтобы не растоптать его никчемную жизнь парочкой фраз. Поэтому, прежде чем ответить, она делает шаг вперёд и наклоняется к его уху, чтобы никто другой не смог их услышать.
– Мишенька, дорогой, у тебя недотрах? Тебя снова кинули? – каждое слово сочится из Лилечкиного рта липкой патокой, оставляя следы уже на Мишкиной гордости. – Если хочешь, то я могу познакомить тебя с кем-нибудь, кто мог бы, так сказать, помочь тебе в зализывании твоих душевных ран в прямом и переносном смы…
– Может для начала ты сама такой помощью воспользуешься? – перебивает Романов, тем самым выдавая свою реакцию.
Обычно спокойный, рассудительный и надменный, он опасно прищуривается и даёт понять взглядом, что эта тема находится за чертой дозволенного. Вот только, когда Лиле не было всё равно на чужие личные границы и рамки?
– Милый, ты же знаешь, что кроме Кира мне никто больше не нужен, – объясняет она ему как неразумному ребёнку простые истины. – Я однолюбка.
Парень едко усмехается и откладывает ручку, которую до этого крутил в руках.
– Сука ты, Лиля. Самая настоящая.
– Спасибо за комплимент, дорогой. Мне очень приятно.
Миша молча отворачивается, ставя точку в их обмене любезностями, а Лиля, наконец, делает то, что хотела – направляется следом за Киром. Коридоры университета полны студентов и преподавателей, но она идёт прямо, не сворачивая, расправив плечи и вздернув вверх подбородок. Её уверенность и твердая походка вынуждают людей расступаться, освобождая девушке путь, и провожать миниатюрную фигурку взглядами. У кого-то есть дорогая тачка с крутым номером, у кого-то – цацки и шестизначная сумма на счету, а у неё – личный подиум, по которому Гордеева вышагивает каждый день с гордо поднятой головой, и бегущая впереди репутация бессовестной дряни. На минуточку, очень красивой бессовестной дряни.
Когда до лестницы остаётся несколько шагов, Лиля замедляется, чувствуя, как сердце, по мнению многих у неё отсутствующее, наоборот ускоряется. Ритмично стучит в груди, ощущаясь даже на кончиках пальцев, и едва ли не оглушает. Такое шумное, неугомонное и заново собранное, благодаря Киру, стоящему за дверью. Оно хочет что-то сказать. Что-то очень глупое и важное, но с губ срывается лишь: "Что за…?", когда дверь распахивается и вместо Авдеева, девушка сталкивается с Отрадной. У той в глазах полыхает злость, ненависть и такое знакомое чувство беспомощности, что Лиля на мгновение замирает. А одногруппница наоборот продолжает движение и, проходя мимо, едва касается Гордеевой плечом, но этого вполне хватает, чтобы та пришла в себя.
– Какого чёрта ты там делала, Отрадная? – цедит сквозь зубы Лиля, успев схватить девушку за локоть и развернуть к себе лицом.
– Лиля, мне сейчас совершенно не хочется с тобой разговаривать.
Алёна пытается вырвать руку, но Гордеева лишь усиливает хватку и подходит ближе, всматриваясь ей в лицо.
Какая же ты, Отрадная, жалкая.
Лиля презрительно кривит губы. С каждой новой встречей с этой неудачницей желание избавиться от неё любым способом становится всё сильнее. А Отрадная будто нарочно испытывает её терпение, постоянно попадаясь на глаза не только в коридорах и аудиториях университета, но и дома в гостиной, столовой или на кухне. И если с этим Гордеева ещё хоть как-то могла смириться, то мысль о том, что Кир провёл наедине с Алёной даже пару секунд, заставляет сжимать пальцы на её руке всё сильнее.
– Я задала тебе вопрос, Отрадная.
– Отпусти меня, Лиля. Пара уже началась и мне нужно идти.
– Ещё раз спрашиваю, что ты забыла рядом с моим парнем? – встряхивает её Гордеева.
Отрадная непонимающе хмурится и предпринимает ещё одну попытку освободиться.
– Только не делай вид, что не знаешь, о чём я говорю.
– Лиля, тебе лечиться надо, серьёзно.
Она пропускает слова одногруппницы мимо ушей и улыбается той самой своей едкой улыбкой, от которой у нормальных людей сводит зубы и ненароком появляются мысли о своей никчемности.
– Я, кажется, уже сама догадалась, что ты там делала, – Лиля наклоняет голову к плечу и окидывает девушку придирчивым взглядом. – Решила пойти по стопам своей обожаемой тётушки, которая увела моего отца из семьи, и попытаться обратить на себя внимание Кира? Советую не тратить силы зря, Алёна. Ты же должна понимать, что на такую, как ты, он никогда не посмотрит.
Отрадная поджимает губы и с силой дёргает локтем, наконец, сбрасывая руку Гордеевой. Она ждёт, что Алёна развернётся и молча уйдёт, как поступала всегда раньше, но, на удивление, одногруппница остаётся стоять на месте.
Лиля до сих пор помнит тот день, когда, вернувшись со школы, она услышала крики родителей, которые, будучи партнёрами не только в личной жизни, но и в юридическом бизнесе, обычно решали проблемы на спокойных тонах, без скандалов, и отчётливое, врезавшееся ей навсегда в память, "я хочу развод!" голосом папы. Потом несколько месяцев нервов, неизвестности и осознания того, что привычная жизнь закончилась. Отец, возвращаясь с работы, теперь будет обнимать другую женщину, а ей звонить лишь по выходным и при встрече навязывать общение со своей новой женой и её племянницей. Будто к тому моменту она ещё недостаточно сильно ненавидела их обеих. Будто Лиля с нетерпением ждала субботы только для того, чтобы послушать про успехи Алёны Отрадной, которую папа почему-то решил возвести для неё в пример, а не для того, чтобы провести с ним время наедине.
«Алёна поступила в тот же университет, что и ты, Лиля. Я договорился, чтобы вас определили в одну группу»
В тот момент Гордеевой впервые в жизни захотелось послать отца далеко и надолго вместе с его жёнушкой и остальными родственниками, которые ему стали дороже родной дочери.
«Алёна поможет тебе, Лиля»
Отрадная пустьсначала себе поможет, а Лиле помощь нужна была раньше. Когда её, семнадцатилетнюю девчонку с разбитым сердцем, загнали в угол и против воли показали жестокую реальность, от которой она до сих пор не может отмыться.
Где же ты был тогда, папа?
Девушка раздражённо сжимает руки в кулаки. Столько раз запрещала себе об этом думать, но один лишь вид Отрадной перед глазами и всё заново. И горечь эта на языке. И непреодолимое желание устроить скандал, чтобы хоть кто-то обратил внимание.
– На тебя он, значит, смотрит, Лиля? – спрашивает одногруппница.
Её голос такой обычный. Такой безразличный, будто спрашивает о погоде, а не о Кире. От этого у Гордеевой мир окрашивается в ярко-красный и шумит в ушах.
– Кир – мой парень, глупышка, – тянет она, складывая руки под грудью и вздергивая подбородок выше. – На кого ему смотреть, как не на меня?
– А Авдеев в курсе, что он твой парень? Ты бы предупредила его, пока не поздно.
Взгляд Лили становится острым, как только-только заточенное лезвие, и если бы глазами можно было убивать, то Отрадная бы уже валялась у её ног с перерезанным горлом, захлебываясь кровью.
– На что ты намекаешь?
Алёна усмехается и качает головой, отчего её волосы падают на плечи, закрывая лицо.
– Я не намекаю, Лиля, а говорю прямо – занимайся собой и своим как бы парнем, а меня оставь в покое.
Девушка, напоследок взглянув на неё исподлобья, разворачивается и стремительно уходит. Её торопливые шаги эхом раздаются в тишине коридора и Гордеева, оставшись одна, позволяет эмоциям взять вверх.
– Отныне, Отрадная, покой тебе будет только сниться, – зло цедит сквозь зубы она. – Даю слово, ты пожалеешь! Ты, бл*ть, пожалеешь!
Лилино терпение закончилось. Она ещё могла выдержать присутствие Алёны в своей жизни в качестве нежелательной родственницы и одногруппницы, но вот выслушивать её мнение о своих отношениях, будто оно имело хоть какое-то значение, было уже слишком.
Жалкая неудачница возомнила себя смелой и открыла свой рот? Так пусть теперь готовится играть по-крупному и по Лилиным правилам. Следующий ход за Гордеевой.
Девушка ведёт плечами, стараясь расслабиться, но не успевает, потому что слышит за спиной хрипловатое:
– Кто пожалеет?
Лиля, резко обернувшись, встречается со взглядом Кира и тут же тонет в серо-зелёных глазах. Тонет так стремительно, что в следующую секунду не чувствует даже ног и держится прямо скорее машинально, чем осознанно.
Это же надо было так влюбиться.
Это же надо было так пропасть.
От него пахнет дымом и дождём, моросящим снаружи. От него мурашки бегут по коже, будто по приказу, а в груди, за рёбрами, беспокойно ворочается сердце. Такое неугомонное и уже давно ей непринадлежащее, что Лиля чувствует его только, когда Кир находится где-то поблизости.
– Я тебя искала, – выдыхает Гордеева и делает шаг вперёд, к нему, чтобы прижаться крепко-крепко, вплотную и губы в губы, но парень вопросительно приподнимает правую бровь и она в нерешительности останавливается на полпути.
– Зачем?
В голосе у Кира холод, а в глазах – её отражение. Искажённое, неправильное и пустое. Будто смотрел не на неё, а мимо. Будто думал о чём-то другом.
– Хотела спросить у тебя насчёт сегодняшнего вечера. Может, сходим куда-нибудь вместе?
Дыхание застревает в горле и последние слова Лиле даются с трудом. Гордая, неприступная, опасная с другими и неуверенная, робкая, забывающая обо всём – с ним.
Что ты со мной сделал, Кир?
Я же на тебе помешалась. Я же в тебя как в последний раз влюбилась.
– У меня дела.
Парень мажет по ней нечитаемым взглядом и запускает руки в карманы. Гордеева же мнёт в непослушных пальцах плотную ткань пиджака и кусает губы, пытаясь заставить себя замолчать, но отчаянный вопрос всё же вырывается из груди.
– А можно мне с тобой?
Она смотрит на него с плохо скрываемой надеждой, ждёт ответа и хоть какую-то эмоцию в свою честь, но получает лишь равнодушное, скупое и резкое:
– Нет.
Отказ разъедает в ней дыру. Небольшую, но достаточно болезненную. Лиля чувствует её между лопаток и чуть горбится, чтобы ослабить боль, но легче почему-то не становится.
– Я пошёл на пару, – бросает ей Кир, прежде чем уйти по тому же пути, что и Отрадная пару минут назад.
Девушка прикрывает глаза и молча кивает, борясь с желанием броситься следом, догнать и сделать всё, о чём грезила с их последней полноценной встречи не в стенах университета. В первую очередь вдохнуть запах его кожи, во вторую – прикоснуться, в третью – поцеловать, жарко и яростно. А дальше по поступательной. Так, как он любит. На грани грубости и с привкусом спиртного. До тёмных пятен перед глазами и сорванных связок.
Я позволю тебе всё, Кир.
Только никогда не отпускай меня.
Но Лиля остаётся стоять на месте, как верная псинка, которой отдали команду "ждать". Разве только хвостом не машет и не скулит, слушая, как в голове звенит надоедливый голос Отрадной.
А Авдеев в курсе, что он твой парень?
А на тебя он, значит, смотрит?
А ему на тебя, Лилечка, не наплевать?
