Текст книги "Змеиное варенье (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

– Обычная женская ревность! А я, старый дурак, голову сушу…

Я гордо вскинула голову, чувствуя, как щеку остужает тонкая полоска вовремя пущенной слезы.

– Вам смешно? Так смейтесь! – я смахнула на пол десерт, разлетевшийся снежно-стеклянной крошкой. – А рецепт я не отдам!

– Надо же, какое совпадение, – спокойно отступил от лужи советник. – Знаете, где сейчас господин Тиффано? Он тоже молится. И тоже за здоровье сиятельной княжны…

Я скрипнула зубами, а рука сама потянулась к кухонному ножу. Демон, я сейчас сотру эту довольную ухмылку с его лица…

– Эк вас перекосило от злости, – уже совершенно серьезно сказал Сипицкий, разглядывая меня. – Вот теперь верю, что вы могли дать неверный рецепт, чтобы отделаться от соперницы. Офицер Матий редко ошибается в людях. Что ж… Если будете вести себя послушно, то я избавлю господина Тиффано от сана, возьму его к себе на службу и даже сделаю вашим мужем…

Здесь мне полагалось облегченно выдохнуть и произнести дрожащим голосом:

– Правда? – что я и сделала, разжимая пальцы и отпуская нож.

– Правда, – советник достал платок и участливо вытер мне слезы.

Он ушел, а я осталась стоять, как вкопанная, вдруг запоздало сообразив, что княжна-то вернулась, а значит можно пойти и затащить инквизитора в койку. Прямо сейчас. Нет, нет… Сначала надо принять ванну и переодеться. Кружевная сорочка из батиста и вышитое платье из синего атласа, заказанные на несостоявшуюся помолвку с Лешуа, как раз будут кстати. Я поспешила к себе, дрожа от нетерпения и едва не выпрыгивая из одежды.

Глава 18+. Та самая

Я нежилась в теплой ванне, отмокая от мерзости последних событий и втирая в кожу лавандовое масло.

Служанка подлила еще горячей воды и принялась намыливать мне волосы терпкой травяной смесью.

Хорошо, но все-таки до томной роскоши гарема далеко… В такие моменты я скучала по умелым рукам евнухов, разминающих тело до состояния неземного блаженства, по изысканным благовониям, окутывающих сладким дурманом, по восточным лакомствам… Вкус рисового печенья на губах, невесомое касание себярского шелка и журчащий голос старшей жены хана, плетущей кружево сказки… Как же мне тебя не хватает. Матушка Ген…

Сидя перед зеркалом и расчесывая волосы, я пребывала в предвкушении долгожданной победы над красавчиком. Из моей спальни он в лучшем случае выползет под утро, обесчещенный и опустошенный.

Вседозволенность кружила голову. Я была пьяна осознанием предстоящей близости, как бывает с поваром, который насыщается одним лишь запахом готовящегося блюда.

Кинув последний взгляд в зеркало, я осталась довольна собственным видом и выглянула в коридор.

– Эй, ты, – обратилась я к стражнику у моих дверей. – Позови-ка мне господина инквизитора, да поживей…

Парень аж слюной подавился, разинув рот и уставившись на меня. Я раздраженно прикрыла рукой слишком откровенный вырез платья и ласково поинтересовалась:

– Что уставился? Оглох? Ослеп? Зови инквизитора!

– Так нет его… – промямлил стражник, нервно дернув ворот мундира.

– Как нет? А где он?

– У сиятельной княжны.

– Что-о?!?

Я летела по дворцовым переходам, ослепнув от ярости. Перед глазами так и маячили сводящие с ума картинки, как Кысей утешает эту дурочку, как она рыдает у него на плече, как он гладит ее по голове, а потом целует и… На повороте меня занесло в мягких домашних туфельках, пришлось притормозить и отдышаться. За патлы оттягаю… обоих. Пусть только посмеют. Дальше я пошла, четко печатая шаг, сжав кулаки и жалея, что не взяла с собой кинжал.

Возле комнаты княжны дежурил уже не капитан, а пара обычных стражников.

– Княжна у себя? Пропустите!

– Не велено. Княжна занята.

– Чем? – мой голос едва заметно дрожал от злости. – Кто у нее?

– Велено не беспокоить, – тупо повторил стражник и оттеснил меня в сторону.

– Ах, не беспокоить… – скрипнула я зубами, понимая, что еще немного – и сорвусь. – Тогда передайте сиятельной княжне, что ее…

Договорить я не успела, дверь распахнулась, и из комнаты вышла… Тень. На ней не было лица.

Встретившись со мной взглядом, она вздрогнула, опустила глаза и поспешила прочь, а выглянувшая за ней следом княжна, увидев меня, воскликнула:

– Как хорошо, что вы здесь! Заходите!

– Но советник не велел пускать… – заикнулся стражник, но Юля взяла меня за руку и втащила в комнату со словами:

– Я буду принимать, кого сочту нужным.

Дверь захлопнулась.

В спальне княжны инквизитора не было, и я перевела дух. Но что здесь делала Тень?

– Как же хорошо, что вы пришли! – Юля была очень взволнована и бледна. – Госпожа Хризштайн, мне вас просто бог послал!

– Зачем вам понадобилась моя служанка? – спросила я, оглядываясь в комнате. Нет, ну теоретически в том шкафу может поместиться человек, да и под кроватью много места…

– Садитесь, прошу вас! – девушка усадила меня на кровать и взяла за руку. – Кысей… Он меня не понимает… Я могу довериться только вам!

– Доверяйтесь, я вас слушаю…

На столике поверх бумаг в полном беспорядке были рассыпаны карандаши. Нехорошее подозрение обожгло сердце. Только не это…

– Я боюсь за Анжи… С ума схожу. А господин Тиффано грозился поймать его во что бы это ни стало, понимаете? Он даже просил меня составить портрет…

– И что же вы?

– Ваша служанка… Она настоящая чародейка. Посмотрите, посмотрите… Представляете, она нарисовала меня только со слов Кысея. Вы знали, что она так может?

Я отодвинула в сторону карандаши. На меня смотрел портрет Юли. В каждой черточке чувствовалось невинное очарование юности, каждый штрих дышал нежностью и обожанием влюбленного. Передо мной словно лежало некое изощренное признание в любви… Значит, так ее видит Кысей…

– Красиво. – выдохнула я, едва удерживаясь от того, чтобы не изорвать ненавистное лицо в мелкие клочья. – Так Тень нарисовала вам портрет Серого Ангела или нет?

Я оглянулась на княжну, и она торопливо забормотала:

– Нет, я отказалась, но Кысей… Он не успокоится, а я не знаю, что делать… Он не поверил, что я потеряла память, и требует…

Юля невольным жестом выдала себя, прижав руки к груди. Из выреза платья предательски выглядывал белый краешек. Прежде чем она успела опомниться, я шагнула к ней и вытащила лист.

– Отдайте! – княжна попыталась отобрать его у меня, но я оттолкнула ее и развернула рисунок. На меня с бумаги смотрело лицо брата. Антон казался старше и суровей, гневный взор и волевой подбородок делали его лицо сильным и мужественным. И лишь непокорные светлые вихры смягчали облик и придавали ему романтичного томления.

– Это он? Вы в него влюблены? – напустилась я на княжну.

Она грозно сдвинула брови и топнула ногой.

– Что вы себе позволяете? Отдайте немедленно!

– А может мне пойти с этим к господину Тиффано? Прямо сейчас? – рявкнула я, потрясая у нее перед носом бумажкой, и Юля испуганно замолчала. – Вы хоть понимаете, что уже завтра этот портрет будет висеть на каждом столбе? Если ваш Анжи выжил, то завтра его поймают и сожгут! Из-за вас! Вы его погубили!

– Нет! Не смейте так говорить! Никто не видел!

– А Тень? Или вы думаете, она не сможет повторить рисунок?

– Она не знает, что это Серый Ангел. Я сказала ей, что это мой друг детства… но… кажется, она не поверила. Она так на меня посмотрела, что… – девушка сложила руки в умоляющем жесте. – Пожалуйста, я прошу вас помочь. Тень же ваша служанка? Вы же можете… отослать ее куда-нибудь подальше?

– Зачем вы вообще это затеяли? Скучно стало?

– Отдайте рисунок, пожалуйста… – всхлипнула девушка. – Это единственная память об Анжи, которая у меня осталась. Я его спрячу, никто не узнает…

Я схватила ее за шиворот и подтащила к столу.

– Глядите! – расправив оба портрета на столе, рядом друг с другом, я по очереди ткнула ее в каждый. – Здесь вы! Надо быть слепой, чтобы не заметить, что инквизитор Тиффано в вас влюблен! А здесь Анжи! И только слепой не заметит, в кого влюблены вы! Вы понимаете, что ваш Кысенька землю перевернет, чтобы найти соперника?

– Влюблен? – недоуменно пробормотала Юля. – Кысей? В меня?

– Нет, демона раздери, в меня! – я сгребла оба рисунка и с мстительным удовлетворением порвала их на мелкие кусочки.

– Нет! – охнула княжна. – Что вы наделали!

Она бросилась собирать обрывки с пола, а я с досадой подумала, что надо было их сжечь. С этой ведь дуры станется собрать и склеить. Я рывком поставила Юлю на ноги и попыталась образумить.

– Сиятельная княжна, пожалуйста, не усложняйте все еще больше. Никто не должен узнать об Анжи. Вы же не хотите, чтобы его поймали?

Княжна покачала головой, закусив губу и пытаясь не расплакаться. Я прижала ее к себе и погладила по голове.

– С Тенью я разберусь, отошлю ее подальше. Инквизитор ничего не узнает, если у вас хватит сил молчать и дальше. Будете молчать? – княжна послушно кивнула, пряча лицо у меня на плече. – Вот и хорошо. Вам надо забыть Анжи. У вас свадьба на носу и…

Девушка вздрогнула и резко отстранилась.

– Я не хочу. Не хочу замуж.

– Сиятельная княжна, ну что вы такое говорите? У вас нет права хотеть или не хотеть. У вас есть священные обязанности перед своим родом, перед людьми и перед страной. Таков порядок, вы забыли?

Лицо Юли посерело, взгляд стал мертвым и пустым. Она медленно села на кровать и сложила руки на коленях. Я присела рядом с ней и еще раз погладила по голове.

– И потом, вояг Густав показался мне… достойным и благородным. Уверена, вы найдете с ним общий язык…

– Я полюбила другого, – прошептала княжна. – Но вы правы. Я должна… забыть… и выйти замуж. Ради отца.

– Вот и чудно, отдыхайте.

Я уложила Юлю в постель, заботливо укутала одеялом, собрала обрывки, кинула их в камин, тщательно перемешав образовавшийся пепел, и тихо прикрыла за собой дверь. Надо немедленно избавиться от Тени, иначе эта мерзавка может сболтнуть лишнее инквизитору. Кстати, а где этот кошачий пакостник вообще шляется?

Но не успела я отойти и на пару шагов от комнаты княжны, как мне заступили путь. Выстужающий сознание голос насмешливо произнес:

– Не ожидал вас здесь увидеть, госпожа Хризштайн…

Передо мной стоял вояг Густав, и я торопливо опустила глаза, онемев от ужаса и проклиная себя за опрометчивость. Не поднимать глаз, не поднимать! Я склонилась перед мерзавцем в почтительном поклоне, низко опустив голову, а потом с досадой поняла, что получилось очень недвусмысленно.

Глубокий вырез платья ничего не скрывал. Какой же идиоткой надо было быть, чтобы выскочить вот так и без глазных чешуек, меняющих цвет!

– Простите, ваша светлость, – выдохнула я, едва дыша. – Я навещала вашу невесту, сиятельную княжну, справиться о ее здоровье…

– Поднимитесь! – резко приказал вояг. – В прошлый раз вы были смелее.

Я распрямилась, однако продолжая упорно смотреть вниз. Густав обошел меня кругом, с интересом разглядывая, и сказал:

– Хотя теперь я понял, что вы просто скрывали свою истинную суть…

Неужели узнал? Я перестала дышать, собрав воедино всю выдержку. Два личных охранника вояга маячили в темноте коридора, готовые вмешаться при малейшем намеке на опасность для своего повелителя. Даже если бы у меня было оружие, я бы не успела.

– Оказывается, под невзрачными одеяниями послушницы пряталась такая красавица… – вояг провел пальцем по обнаженному плечу, и мне стоило невероятных усилий не передернуться от омерзения.

– Вы меня смущаете, ваша светлость… – прошептала я. – Простите, но мне еще надо приготовить шоколад для княжны Юлии, она просила…

– Подождет. Поднимите на меня взгляд, я хочу увидеть ваши прелестные глаза… – он уже держал меня за подбородок, и я резко отвела голову в сторону.

– Смилуйтесь, ваша светлость. Я не могу вас видеть. После нашей встречи на приеме… меня терзают греховные мысли… Ваш образ искушает порочным соблазном… молитвы не помогают… – я несла что попало, даже не задумываясь над смыслом.

– Вы очень похожи… – Густав пропустил прядь моих волос между пальцев, – на одного очень дорогого мне человека… на мою бедную сестру Ингред. Особенно ваши синие глаза.

– Простите, ваша светлость, но мне надо еще успеть приготовить шоколад для…

– Для меня. Вы приготовите его для меня.

Мысли лихорадочно заметались. Густав оказался очень осторожным. Он прибыл со своей охраной и личным поваром, поселился в закрытой части дворца и никого к себе не подпускал. Подобраться к нему было невозможно, и тут такая удача…

– На приеме вы отказались его пить, – пробормотала я.

– А вы разделите этот божественный напиток со мной, – ублюдок придвинулся еще ближе, его дыхание леденило мне щеку. – И если мне понравится, то я предложу вам место личного повара великого вояга северных земель…

– Ненавижу… холод, – вырвалось у меня.

Он хрипло рассмеялся, а его рука оказалась на моем плече, бесстыдно обнажая его еще больше и царапая кожу перстнем. Меня затошнило.

– Вам не будет холодно, обещаю…

– Что здесь происходит? – раздался возмущенный голос Кысея.

Я торопливо поправила сползшее с плеча платье и бросилась к инквизитору, который впервые появился на редкость кстати.

– Простите, святой отец, но мне срочно нужно… исповедаться! Пойдемте скорее! – я попыталась увлечь его за собой, но он не сдвинулся, столбом застыв на месте.

– Ваша светлость?.. – произнес Кысей с вопросительной интонацией, словно и впрямь ожидая, что вояг станет перед ним оправдываться.

Густав его проигнорировал, лишь еще раз смерил меня жадным взглядом и ухмыльнулся, оглаживая бороду.

– Я буду вас ждать, госпожа Хризштайн. С шоколадом.

– Да, ваша светлость, я непременно угощу вас, – тихо пообещала я, больно щипая инквизитора за руку. – Пойдемте, святой отец!

Меня все еще мутило и хотелось забраться обратно в ванну, чтобы смыть с себя всю грязь. Кысей тащил меня вперед с упорством барана, прущего в открытые ворота, и бубнил себе под нос:

– Вырядилась!.. Ни стыда, ни совести! Не успела погоревать по одному любовнику, тут же побежала крутить хвостом перед новым! Шоколадом она его угощать собралась! Не позволю! – он резко затормозил, и я едва не налетела на него. – Что вы делали у комнаты княжны? Где вообще шлялись целые сутки?

Я холодно разглядывала его.

– А что вы забыли возле спальни княжны? В такое время, а? – я раздраженно освободила руку из его хватки, чувствуя, как злая обида накрывает сознание.

– Вас искал! Так и знал, что вы опять пойдете донимать Юлю! Вам мало?

– Юля, Юля!.. Везде только она! – я оттолкнула инквизитора с дороги, вдруг осознав горькую иронию Единого, что меня никто не хочет, кроме заклятого врага.

– Куда вы собрались?

– На кухню, – мне придется найти в себе силы, нельзя упускать такую возможность. – Варить шоколад. А вы можете и дальше утешать княжну, пока я буду угощать ее жениха…

Я разделю с этой паскудой напиток, разделю отраву, разделю ложе, что угодно, лишь бы подобраться к нему. Против обыкновения, ненависть не горячила кровь, а выстужала ее. Мне даже почудился металлический привкус на языке, словно тот раздвоился и напитался ядом, как у змеи…

– Еще чего вздумали. Никакого шоколада, – произнес Кысей, перехватил меня за руку и потащил дальше.

– Вы забываетесь, господин Тиффано! – стукнула я его кулаком в плечо. – Вы никто! И не вам мне приказывать!

Он молча втолкнул меня в комнату и зашел следом. Разобранная постель, приготовленная для любовных утех, смотрелась немым укором, полоснув сердце отчаянием невозможного. Ночевать мне придется в другом месте.

– Уходите, – выплюнула я.

– Я намерен отдать вам долг. Прямо сейчас, – и он кивнул на кровать, ухитрившись при этом покраснеть.

Сначала мне показалось, что я ослышалась.

– Что? Отдать долг? – переспросила я и подошла к инквизитору ближе, всматриваясь в смущенный румянец на щеках и чайный бархат глаз.

Его эмоции были такими сильными, что легко мною ощущались. Среди них были и стыд, и волнение, и тщательно скрываемый страх, и мрачная решимость, смешанная с обжигающей ревностью. Но чего там не было, так это желания. Я взяла его за подбородок, почти как вояг Густав раньше меня, и чувствуя себя еще гаже.

– Надо же, какое благородство. Доблестный рыцарь готов пожертвовать своей невинностью, отдать себя на растерзание чудовищу, вроде меня!

Я влепила ему пощечину, хотела еще одну, но Кысей перехватил занесенную для удара руку. А перед глазами маячил портрет Юли, насквозь пропитанный его обожанием…

– Только чудовище сегодня не в духе, несварение, девственников переело! – выкрикнула я ему в лицо. – Убирайтесь!

– Нет. Прекратите драться и злиться. И раздевайтесь.

Я оторопела от подобной наглости, тем более, что он подкрепил слова действием и потянулся к шнуровке платья.

– Пошел вон! – рявкнула я и ударила его по руке. – Я вас отымею, когда Я захочу! А не когда вам вздумается!

– Нет, – Кысей был странно спокоен, даже несколько отрешен. – Сегодня. Все произойдет сегодня. Я подготовился.

Я расхохоталась, давясь ядовитой обидой.

– Подготовились? Это как? Побрились? Белье новое надели? Надо же, сколько чести для меня одной!

– Я молился и очищал разум. Подал прошение о расстрижении. И прочитал ту книгу… "Искусство любви".

И не только ее, – Кысей покраснел еще больше и отвел от меня взгляд, уставившись на стену.

Это было невыносимо. И было бы смешно, если бы не было так мерзко. Я подошла к окну, вглядываясь в ночной мрак и ненавистные звезды. Теперь я тоже знала их все. Как и она… Ненавижу. Уж лучше в койку с Густавом, чем с этим…

– Зря старались. Я передумала. Вы мне больше неинтересны. Убирайтесь, – слова давались тяжело, как будто я по крохам собирала остатки гордости. Хотя какая гордость может быть у проклятой вояжны… без имени и чести…

– Опять? Опять передумали? – вздохнул у меня за спиной инквизитор. – Из-за вояга? Это ради него вы так вырядились? Смотреть противно. Так вы отказываетесь?

– Да. Вы свободны. Можете бежать к своей Юлечке и пускать на нее слюни и дальше…

Даже не дав мне договорить, хлопнула дверь, и провернулся замок. Я осеклась и закусила губу, чтобы не разреветься. Пусть катится. Я заставлю его смотреть, как княжна выходит замуж за вояга, и буду упиваться его болью, смаковать отчаяние, ревность и… От тихого шелеста за спиной у меня мороз пошел по коже. Я медленно обернулась.

Кысей никуда не ушел. Он закрыл дверь на замок и теперь… раздевался.

– Что вы делаете? – ошалела я. – Я не понятно сказала? Убирайтесь вон!

Мантия уже лежала на полу. На очереди была рубашка, пуговицы которой он спокойно расстегивал.

– Мне надоели ваши капризы, Лидия. Хочу – не хочу, буду – не буду… Вы тоже связаны обещанием. И я вас от него не освобождал.

Я на мгновение онемела, замерев от восхищения и разглядывая широкие плечи, тугие мышцы, четко прорисованные под смуглой кожей, и татуировку священного символа.

– Какого еще обещания? Я вам ничего такого не обещала. Вон!

Взор против воли сползал все ниже, следуя за темной порослью волос на груди и животе и упираясь в ремень на брюках. Я с ужасом поняла, что если Кысей снимет штаны, то от жалких ошметков моей гордости не останется и следа.

– Вы обещали принять мою помощь, еще там, на корабле, помните? – он потянулся к ремню.

Я торопливо отвернулась.

– Ах, это теперь так называется? Помощью? Можете хоть догола раздеться! Я вас выставлю в коридор, заберу одежду, будете настоящим посмешищем!..

– А вы и так из меня сделали посмешище. Даже если я голышом пробегу по дворцу, это мало что изменит.

Судя по шелесту, брюки уже были на полу. Зажмуриться и вытолкать его взашей? Но это казалось таким малодушным. Неужели у меня не хватит гордости и сил? Во рту появился соленый привкус – я до крови прокусила губу. Надо просто не смотреть. Я развернулась к нему.

Кысей уже был полностью обнажен, представ во всем великолепии мужской красоты. К счастью, на меня он не смотрел, отвернув голову в сторону и заливаясь краской стыда, поэтому не видел, как я жадно сглотнула и высоко задрала подбородок.

– Прямо жертвенный козлик на заклании, – хрипло процедила я. – Убирайтесь. Ваши жертвы никому не…

Он вдруг резко сделал шаг вперед, взглянул в глаза и притянул к себе, словно пытаясь мною скрыть свою наготу.

Я забилась в его объятиях, но железная хватка на моем запястье заставила опустить руку вниз. Я застыла, глядя ему в лицо, а потом сомкнула пальцы.

– Вы понимаете, что стоит мне сжать кулак, и у вас будет пожизненный целибат? – зло выдохнула я.

Кысей шумно втянул воздух и кивнул, а потом поцеловал меня, языком подобрав капельку крови с губы. И я поняла, что не разомкну пальцев, не отпущу горячую каменную плоть, пульсирующую желанием, и не отдам эту ночь никому…

Я впилась ногтями ему в спину, но Кысей все равно упрямо отстранился, нависнув надо мной и заглядывая в глаза.

– Подождите… Вы должны сказать… – нетерпеливо прошептал он, – что даете согласие…

– Какого демона! – чуть не взвыла я, отчаянно пытаясь обрушить его на себя. – Хватит издеваться!

– Скажите… – упрямо произнес он, целуя меня в шею и обжигая желанием.

– Даю, даю!..

… Кысей наконец начинает двигаться внутри меня, осторожно, с опустошающей медлительностью, словно не представляя, как далеко может зайти. Я так сильно его хочу, что это становится пыткой. Его мучительная неопытность заставляет меня задыхаться от желания, царапаться, прижиматься к нему, направлять его движения. Дыхание сбивается. Он что-то шепчет, а потом смелеет и с каждым толчком проникает в меня все глубже, все полнее, все сильнее. Горячий пряный запах его кожи, звук тяжелого прерывистого дыхания в ушах и соленый вкус поцелуев. Наконец им двигает только инстинкт, стремительное и хищное желание проникнуть, наполнить и обладать, которое отзывается во мне острым спазмом.

Я понимаю, что заигралась. И давно переступила позволенную грань наслаждения, ту самую грань в любовной игре, за которой блаженство соития обращается в невыносимую боль, отнимающую дыхание и сводящую с ума. Мое наказание за блуд в монастыре. Изломанный фанатиками разум. В нем уже расцветает огненный цветок боли, выжигающий реальность. Я бьюсь в отчаянной попытке освободиться, чувствую вес его тела, сильную хватку пальцев вокруг моих запястий. Я хватаю воздух, но оказываюсь в плену его губ. Поцелуй не дает мне вдохнуть, и сознание взрывается. Я умираю. А в следующую секунду он наполняет и обжигает меня, словно выбрасывая из бездны безумия. Я живу его желанием, его страстью, его пылающей мукой блаженства, его опустошенностью… Я живу…

Сладкая истома обессилила меня, и я вытянулась на постели, довольно разглядывая Кысея. Он сидел на кровати, низко опустив голову, отчего его густые блестящие волосы рассыпались по плечам, частично скрывая длинные царапины на спине. Я дотронулась до них подушечками пальцев, очерчивая багровые следы и едва не рыча. Мое… все мое… Он вздрогнул, завозился и начал одеваться.

– Куда это вы собираетесь? Я с вами еще не закончила… – хищно протянула я.

Впереди была вся ночь. Нет, конечно, теперь я буду осторожна и не позволю себе потерять контроль.

Бабка думала, что наказание навсегда избавит юную вояжну от блуда… Но мир не без добрых людей.

Благодаря Матушке Ген, искушенной в любовных делах, я научилась отстраняться и балансировать на грани чувственного удовольствия. Демон, да кого я пытаюсь обмануть? Все равно же не буду с ним осторожной. Лучше тысячу раз корчиться и сдыхать от боли, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя вновь живой.

– Простите, – его голос прозвучал глухо, Кысей избегал встречаться со мной взглядом. – Простите, что ничего не получилось… Мне жаль.

Он залился румянцем и накинул на плечи рубашку.

– Все у вас получилось… Для первого раза очень даже неплохо получилось, хотя над техникой еще работать и работать, – я привстала на кровати, пытаясь увлечь его обратно, но он увернулся и начал торопливо натягивать штаны. – Вернитесь в постель! Хватит изображать из себя… Или мне отвернуться, чтобы вы могли поплакать в уголке над своей загубленной неви…

– Замолчите! – Кысей поднял голову и взглянул на меня так, что слова застряли в горле. – Я виноват. Мне не стоило вас обманывать.

Я силилась съязвить что-нибудь в ответ, но не могла даже рта открыть. Попыталась стукнуть Кысея кулаком в плечо, чтоб он заткнулся, но рука не поднялась. Тело меня не слушалось. Какого демона происходит?

– Обряд пошел не так. Я не знаю, почему. Слияние тел произошло, но ваш разум… он закрылся от меня. Я не смог проникнуть в него и разделить с вами безумие.

У меня волосы на затылке зашевелились, а в памяти всплыли слова старика. Отец Георг предупреждал, но я решила, что он просто хочет удержать меня подальше от своего воспитанника. Ведь это звучало полным бредом. Духовное спасение… Опасность сойти с ума вместе со мной… Не соглашаться на близость ни в коем случае… Фанатик клятый… Что он наделал?

– Но я не сдамся, – от блеска в его глазах у меня перехватило дыхание. – Наверное, я был недостаточно чист в помыслах и поддался плотскому… Я подготовлюсь и обязательно попробую еще раз…

От усилий у меня на лбу выступили капельки пота, но все, что я смогла, это чуть открыть рот и издать глухой стонущий звук. Кысей поморщился и покачал головой.

– Молчите. Не пытайтесь сопротивляться, мне и так сложно вас удерживать… Вам тоже надо молиться, – он вздернул меня на ноги, а через мгновение я оказалась на полу, стоя на коленях.

Он опустился напротив и принялся молиться, а мои губы, чужие и непослушные, начали проговаривать слова молитвы за ним. Тело мне не принадлежало. Разум метался и бился в бренной плоти, не находя выхода, бессильный и обманутый. Молитва закончилась, но Кысей не торопился вставать с колен. Его черты стали резче, а лицо исказилось от боли, когда он положил руку себе на грудь. Мне вдруг стало по-настоящему страшно, что этот придурок еще окочурится…

– Я больше не имею права это носить, но могу… отдать вам. Бесконечность защитит вас от соблазнов и греха…

В его руке вдруг появился священный символ из темного метала на тонкой цепочке. Я потрясенно уставилась на покрасневшее пятно на груди Кысея, где еще минуту назад была храмовая татуировка такого же символа. Может, это все просто дурной кошмар? Потому что это не может быть реальностью.

Нет, я слышала легенды о том, какую силу имеет священная татуировка церковников, но и подумать не могла… Кысей потянулся ко мне, приспустив рубашку с плеча и отведя волосы, а потом застегнул цепочку на шее. Когда он положил ладонь на символ, прижимая его к моей груди, я даже не смогла закричать.

Лютая боль выжигала мне кожу и проникала в самое сердце. Казалось, эта пытка будет длиться вечно, но внезапно все закончилось. Только пелена перед глазами и бешеное биение сердца. Инквизитор виновато вытер мне слезы с лица и коснулся губ в едва ощутимом поцелуе.

– Простите меня. Я обещаю, что спасу вас.

И только когда за ним захлопнулась дверь, я обрела свободу и рухнула на пол. Я каталась в истерике, захлебываясь злыми рыданиями и яростно царапая в кровь кожу на груди, на которой горел вытатуированный знак бесконечности Единого…