Текст книги "Змеиное варенье (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)
Глава 11. Хризокола
Я подтянула колени к животу и с головой спряталась под одеяло, пытаясь унять ноющий от голода желудок. Укрыться от тошнотворных сновидений в сладкой одури опиума еще вчера мнилось хорошей идеей, но сегодня было в стократ гаже. Инквизитор аккуратно присел на край кровати и тронул меня за плечо:
– Лидия, вам надо что-нибудь съесть.
В опиумных грезах мне снилось, как Кысей целует меня, обнимает и ласкает, но пробуждение стало ужасным. Знакомый запах дурманил сознание, затапливая кровавой пеленой жажды. Почему инквизитор не оставит меня в покое? Какого демона он лезет в мои дела?
– Ида приготовила для вас бульон. Вы меня слышите? – он склонился ниже и потянул за одеяло. – Лидия, я понимаю, что вам тяжело, но я клянусь, что поймаю Серого Ангела… он за все заплатит…
Напряжение последних дней, безумная игра наперегонки со временем, рухнувшие планы и полная беспомощность перед собственными снами наконец вылились в истерический смех, который я тщетно пыталась задушить, уткнувшись в подушку. Инквизитор нерешительно погладил меня по голове:
– Не плачьте, пожалуйста, и простите меня…
Его жалость была настолько удушающей, что перехватило дыхание. Я оторвалась от подушки и прохрипела:
– Идите в задницу вместе с этим ублюдком! Сколько можно!..
Но инквизитор сидел так соблазнительно близко, что не было никаких сил удержаться. Его рубашка вместо обычной бесформенной мантии была расстегнута на верхнюю пуговицу, я ухватила его за ворот и притянула к себе, садясь на кровати. Против ожидания Кысей меня не оттолкнул, а осторожно приобнял за плечи. Кровь застучала в висках, сливаясь с глухим стуком его сердца, бьющегося под моей рукой. Я жадно шарила по его груди, расстегивая пуговицы рубашки, а потом впилась поцелуем ему в шею. Кысей лишь шумно выдохнул и попросил:
– Лидия, вам надо поесть… Пожалуйста, прекратите.
Его тепло отгоняло изнуряющие кошмары, грозящие превратиться в реальность, и я вцепилась еще сильнее, страшась, что меня оттолкнут. Искаженное мукой лицо вояжича, мерзкие твари, выгрызающие себе путь из его рыхлого живота, застрявший в горле удивленный окрик Дерека и отвратительное хлюпанье под ногами, когда я топтала гадов… Я зажмурилась и всхлипнула, чувствуя, как леденеют руки, и остывает кровь.
– Я не хочу бульон. Я хочу вас, – мои губы едва касались его шеи и этой голубой жилки, так пленительно пульсирующей горячей кровью.
– Мне жаль, что я не могу ответить вам взаимностью, правда, жаль, но…
– Вы не поняли, – я отстранилась и заставила себя перевести взгляд на его лицо. – Я хочу вас… сожрать. В прямом смысле. Хочу впиться зубами вам в шею и смаковать вкус вашей крови на языке, – я не выдержала и опять уставилась на расстегнутый ворот рубашки. – Хочу рвать вас на части и обжираться каждым куском. Хочу узнать, какое на вкус сырое мясо. Сырое человеческое мясо. Потому что в похлебке оно сладкое… и это мясо младенца. Оно не утоляет голод… выворачивающий на изнанку голод. И с каждой ночью становится все хуже. Вы правы, мне надо кого-нибудь съесть, да… Я схожу с ума…
Безумие затопило сознание, и я прикусила кожу у него на шее, с упоением слизнув несколько выступивших капелек крови. Их вкус был таким солено-сладким, что у меня свело желудок.
– Демон! Да прекратите! – Кысей оторвал меня от себя, удерживая за голову двумя руками и со страхом вглядываясь в мое лицо. – Лидия, послушайте, я верю в вас, вы не сошли с ума. У вас достанет сил… – он погладил меня по щеке, – в глаза смотрите, у вас достанет сил бороться. Помните, вы же хотели меня… меня… ну… поцеловать и все такое… Если вы меня съедите, это будет уже невозможно, подумайте сами…
– Я и так не могу вас отыметь, так какая разница… – я не могла отвести взгляда от драгоценных капелек, выступивших на его шее. – Можно, я слизну кровь? Она же все равно пропадет, а я так голодна… пожалуйста…
– Нельзя! – он встряхнул меня за плечи, удерживая от себя на расстоянии. – Откуда у вас эти странные желания? Что за похлебка? У вас опять видения? Лидия, пожалуйста, сосредоточьтесь…
– Невозможно думать, когда… она так пахнет… Это жестоко… – я осеклась и потянулась пальцем к ранке. – Я умираю от голода, а вам даже жаль несколько капель для меня…
Я быстро сунула палец в рот, смакуя живительную влагу, а потом чуть не откусила его. Мысль попробовать собственную плоть уже не казалась глупой, но клятый инквизитор словно прочитал мои мысли, перехватил за запястье и заставил выпустить палец изо рта. Он отвернул меня от себя и скрутил руки за спиной, удерживая рядом. Его дыхание обжигало шею, когда он говорил:
– Когда у вас это началось? Вспомните, пожалуйста, найдите силы вспомнить, я прошу вас.
– Это сон… Один и тот же. Мне снится… или не снится?., или же это воспоминание… Не знаю…
– Что? Что вам снится?
– А вы дадите мне кровь, если я скажу? А?
– Дам, говорите.
– Опять обманете… Вы всегда обещаете и обманываете… Я голодна, так голодна, что мне уже все равно…
Я иду на плач дочери… Она истощена, как и я… Она мучается и плачет… Смерть избавит ее от страданий… Я сворачиваю ей шею и… делаю похлебку… Ее мясо такое сладкое… Но от него болит живот… оно не утоляет голод… Мне нужное сырое… Я так хочу горячей крови… Немного, ну пожалуйста!..
– Лидия, послушайте меня. Это сон. Это не с вами. Вспомните подробности, попытайтесь взглянуть на себя со стороны во сне. Где все происходит? Как выглядит ребенок? Как выглядите вы?
Меня била ледяная дрожь, горечь во рту стала нестерпимой, словно я превратилась в змею, захлебывающуюся собственным ядом.
– Я не знаю… Дом. Он старый, но добротный. В нем нет ни крошки еды. У соседей тоже. Съели даже крыс… Очаг давно потух, в нем нечего готовить… Девочка бледная и безволосая, у нее живот опух от голода… Она смотрит на меня, плачет и не затыкается… Зачем вы мучаете меня? Отпустите! – я стала вырываться, с ужасом пытаясь закрыть уши ладонями, лишь бы не слышать этот жалобный скулеж.
– Тише, тише… Лидия, у вас нет дочери. Это происходит не с вами. Подумайте хорошо, вспомните, как вы сами выглядите во сне. Во что одеты, какого цвета у вас волосы…
Моя дочь так и не появилась на свет. А если я не помню?.. Если я все-таки родила ее и убила, а потом измученное сознание придумало другую реальность… Если…
– Лидия, я пообещаю вам что угодно, только вспоминайте. Вы должны избавиться от наваждения. Как вы выглядите?
– Не знаю! Я вижу все от первого лица… Как я могу знать? В доме нет зеркал… На мне платье, зеленое, подол испачкан. На пальце кольцо… – я осеклась, – обручальное кольцо. Где мой муж?
– И где ваш муж? Вспоминайте.
– Его нет, я одна с дочкой. Мне так тяжело… Я… склоняюсь над ней и… У меня черные волосы… Длинные… они падают через плечо и… Пальцы… – Кысей давно отпустил меня, придерживая только за плечи, поэтому я с изумлением разглядывала свои бледные и худые кисти. – Они смуглые и короткие… Я… Это не я!.. Не я… Но я же так хотела…
Мне пришлось прикусить язык, чтобы не пожаловаться инквизитору, как я едва не попробовала человечину, когда тело вояжича не поместилось в ящик, и пришлось отрубить ему голову… Надеюсь, солома впитала все запахи, и Кысей не опозорился перед своим начальством.
– Конечно, это не вы, – обрадованно выдохнул он. – Я думаю, ваши видения как-то связаны со змеиным колдуном или… с вашим состоянием… В любом случае, это его кошмар, а не ваш. Все преступления так или иначе крутятся возле еды и… голода. Лидия, вы сейчас выпьете куриный бульон и больше никогда не увидите этого сна. Ваш голод закончился. Давайте, пейте.
Я была так потрясена осознанием нереальности сна, что очнулась только тогда, когда инквизитор влил в меня давно остывший бульон, жирный и мерзкий. Я закашлялась и возмущенно оттолкнула его:
– Уберите эту гадость! Вы обещали!.. Обещали кровь…
– Вы правда хотите моей крови? – Кысей вытер большим пальцем уголок моих губ и всмотрелся в меня.
– Не знаю… Но вы опять меня обманули!.. – я отвела его руку и попыталась встать с кровати.
– Куда вы собрались? Немедленно ложитесь. После опиума вам надо отлежаться. Зачем вы вообще его курили? В вашем состоянии хуже не придумаешь.
– Да. вы правы… – пробормотала я. – Мне нужен опиум, он облегчает хождение в сновидениях. Мне надо увидеть себя в зеркале… то есть не себя, а ее. Ту, из-за которой все случилось. Я должна узнать, кто она, та женщина, которая сошла с ума, съев собственную дочь. Да отпустите меня!
Инквизитор уложил меня обратно на кровать. Колени подгибались, и кружилась голова, чтобы сопротивляться ему.
– Никакого опиума, никаких хождений в сновидениях! Откуда вы вообще знаете об этой практике? Она запрещена!
– Старик Солмир прибегал к ней, и ничего в этом страшного нет, – я упрямо пыталась сесть.
– Лидия, я сам поймаю колдуна, у меня уже есть подозреваемый. Некто Тихоня, шулер, который был знаком со всеми жертвами и имел возможность влиять на них. Пожалуйста, не делайте глупостей, не заставляйте меня волноваться за вас, – инквизитор вдруг положил руку мне на живот, повергнув в немое изумление.
Он никогда себя так не вел, максимум, мог взять за запястье или плечо. Я сейчас очень ясно чувствовала не только жалость, но и острое чувство вины, которое делало Кысея непривычно мягким и покладистым.
Что он успел натворить, что смотрит на меня нашкодившим щенком, виляя хвостом и пытаясь зарыть изгрызенный сапог?
– Вы отдохнете и поправите здоровье, а после… После вам придется многое мне рассказать. Без утайки, потому что только так я смогу вам помочь. И про Серого Ангела, и про вояжича Арметино, который, я уверен, приходил к вам в ту ночь, и про то, что с ним случилось потом. И… – он погладил меня по животу и горько вздохнул, – и про ваше состояние мы тоже поговорим. Потом. Отдыхайте.
Он убрал руку, встал и вышел из комнаты, а я даже слова в ответ не смогла вымолвить, потому что лишилась дара речи. Видение было настолько ярким и невыносимо сладким, что я зажмурилась.
Видение того, как его тяжелая ладонь лежит на моем обнаженном животе, задавая рваный ритм движений внутри меня…
Я в бешенстве металась по комнате. После неудачного поползновения на кухню и попытки выманить немного опиума у Иды, инквизитор закрыл меня в спальне, отобрал даже шпильку с волос и подчистую выгреб содержимое ящиков, лишив всякой возможности вскрыть замок. Мне нужен клятый опиум! Нужен…
Мне надо увидеть себя в зеркале. Просто подойти во сне к зеркалу и взглянуть на чужое отражение не-меня. Старик Солмир ходил в сновидениях, открывая сознание всяким философским глупостям, которые его глупые ученики мнили божественными откровениями, но я-то знала… Опиумный дурман притупляет страх такого хождения… страх остаться навсегда во сне… любой страх… Можно попробовать и без опиума, но даже от мысли, что вновь придется пережить этот кошмар, меня бросало в холодный пот.
Старый полуглухой лекарь, которого привела Ида, раздражал меня глупыми вопросами и еще более нелепыми предписаниями отдыхать и хорошо питаться. Я пыталась собраться с мыслями, но ломота во всем теле, тошнота и головокружение постоянно отвлекали. Да и как вообще можно отдыхать, когда по коридору носится этот несносный мальчишка, создавая шума, как целый табун жеребцов? Мне нужен опиум, а не бульоны и каши! Однако крохотной частью сознания, той, что не дала мне в свое время утонуть в бездне безумия и стать колдуньей, той частью сознания я понимала, что у меня началась ломка. Надо собраться и подумать. Я села на кровать и схватилась за голову. Надо думать. Змеиный колдун спутал мне все планы, лишив заложника. Лешуа стал свидетелем кошмарной смерти вояжича, вернувшись раньше времени из города. В нереальности происходящего мне удалось заморочить ему голову, обвинить в колдовстве и заставить себе помогать, сделав из него соучастника, но… Его нельзя надолго оставлять без присмотра, иначе Дерек может не выдержать и пойти сдаваться, тем более, что терять ему нечего. Кроме памяти о сыне… Клятый колдун! Почему все мои планы летят коту под хвост?
Почему ты. Единый, никогда не играешь честно, только и умеешь, что мухлевать? Как мне теперь достать рецепт? Похитить сиятельную княжну? Чтобы у этого придурка снесло крышу? Он знает или только подозревает, что вояжич приходил за невольником? Кто проболтался? Луи? Господи, я так наследила впопыхах, что теперь придется всех умывать кровью! Если инквизитору стукнет в голову обыскать поместье Лешуа, то он все найдет: и невольника, и ингредиенты для отвара забвения, и плохо замытые пятна крови на конюшне… Надо узнать, что известно Кысею и подчистить все концы. А потом думать, как поймать змеиного колдуна, достать рецепт и расстроить помолвку Густава.
Я решительно вскочила с кровати и дернула себя за ухо, снимая серьгу. Тонкие золотые плетения были слишком мягкими для импровизированной отмычки, но и замок в комнате был простым. Я задержала дыхание, подцепляя язычок, отворила дверь и выскользнула в коридор.
Мне наперерез несся Йоран на деревянной лошадке, гикая и крича так, что закладывало уши. Я поймала его за ухо и дернула к себе:
– Стервец мелкий, еще один звук от тебя услышу, надеру задницу так, что неделю сесть не сможешь!
Он жалобно захныкал, но я крепко держала его, таща за собой.
– Будешь сидеть в комнате ниже травы, тише воды, понял?
– Вы не моя мама! Вы меня обманули! Вы злая! Пустите! – он попытался пнуть меня, и я шлепнула его по заднице так, что у самой заболела рука.
– Я хуже твоей мамы! – я тянула мальчишку дальше по коридору. – Я тебе не руки, а ноги повыдергиваю, если еще хоть раз пикнешь!
Я запихнула его в комнату и захлопнула за ним дверь. Он стал тарабанить в дверь и хныкать:
– Выпустите! Мне кораблик для княжны доделать надо! Тетя Лида, выпустите!
– Заткнись! – рявкнула я. – Какая я тебе тетя? Какой кораблик? Для какой княжны?
– Дядя Кысь поручил мне паруса вырезать, выпустите, пожалуйста!..
От ревнивой злости у меня дрожали руки, и я едва не сломала замок, открывая дверь в комнату инквизитора. Значит, этот вышкребок кораблики ей вырезает, пока я тут загибаюсь!.. Я ему устрою бурю столетия! Я влетела в комнату, шаря по обстановке невидящим взглядом. В нос ударил острый запах лака. Закружилась голова, и пришлось ухватиться за косяк двери. На столе стояло деревянное уродище, ощерившееся голыми мачтами и блестевшее жирным боком с надписью "Святой Игнатий". Я на негнущихся ногах подошла к столу и взяла корабль в руки, бросив мимолетный взгляд на разбросанные рядом бумаги и чертежи.
– Кто вас впустил? А ну поставьте на место! – Кысей, как обычно, некстати появился там, где его совсем не ждали.
Я подняла корабль над головой, с яростью уставившись на злыдня.
– Настоящий корабль любви должен выдержать все испытания, верно? – я замахнулась шваркнуть его оземь, но инквизитор умоляюще выставил руки ладонями вперед.
– Пожалуйста, прошу вас, не надо! Остановитесь! – он сделал шаг ко мне. – Это просто игрушка…
– Просто игрушка для просто княжны! Вы в нее влюблены, ну признайтесь уже, сколько можно лицемерить и прикрываться обетом!..
– Лидия, успокойтесь, – он сделал еще один осторожный шаг ко мне, – я признаюсь в чем захотите, только поставьте его…
– Вы лезете в мою жизнь, срываете мне помолвку, запираете здесь и решаете за меня, тем временем вздыхая по этой сиятельной дурочке?!? Да вы как собака на сене, и сами не жрете, и на других рычите!
– У нее был день рождения, и я обещал… Ну уймитесь уже…
– Обещали… А я? Почему вы постоянно обещаете и обманываете меня? – из-за тяжести корабля заныли мышцы, и я швырнула его в инквизитора. – Забирайте свою цацку! Я уезжаю домой, и только посмейте меня остановить!
Я вылетела из комнаты, не разбирая дороги, но Кысей догнал меня у лестницы и перехватил за локоть.
– Прекратите меня лапать! Или кровью умоетесь, обещаю! Княжну свою будете утешать и по головке гладить!
Он отпрянул и поднял руки, но все равно продолжал загораживать проход.
– Лидия, послушайте, просто послушайте меня… Я все исправлю, обещаю. Я сам поговорю с Лешуа и… объяснюсь с ним. Сегодня же, обещаю. Но вы пока останетесь здесь. Когда я буду уверен, что вы избавились от опиумного наваждения, то лично отвезу вас к вашему жениху. А пока… пожалуйста… Вы же хотели выиграть в состязании? Вот вам прекрасная возможность научиться у Иды… Она готовит такие потрясающие сладости, обжаренные в меду орешки, овсяное печенье, персиковую пастилу… Попросите ее, она научит вас… Обещаю, что попробую любую га… все, что вы приготовите! Клянусь, только, пожалуйста, не надо так переживать, вам нельзя… Договорились?
Он смотрел на меня кристально чистым взглядом, то ли не понимая, то ли искусно притворяясь, что не понимает. Сослать на кухню и благословить на брак с другим мужчиной… Да уж, едва ли можно придумать худшее оскорбление… Когда Кысей развернулся и стал спускаться по лестнице, я едва удержалась, чтобы не пнуть его под зад, упиваясь видением того, как этот патлатый вышкребок сворачивает себе шею…
Из аптеки мне так и не удалось выбраться. На выходе дежурили два стражника, которые при моем виде тут же переглянулись и решительно направились наперерез. Пришлось отступить. Инквизитор сбежал по делам, и я злой тенью бродила по дому. Интересно, этот злыдень действительно думает, что стены аптеки могут меня удержать? Если я не могу отсюда выйти, это не значит, что другие не смогут сюда войти… Я улучила момент, когда Ида отвлеклась на Йорана, разбившего что-то на кухне, и стянула склянку с вытяжкой красавки. Пара капель – и у меня участилось сердцебиение, пересохло во рту, затуманилось зрение. Я картинно застыла на лестнице, схватилась за сердце и рухнула в обморок, пересчитав ступеньки и эффектно скатившись к ногам перепуганной Иды. Она тут же захлопотала возле меня, а я захрипела, пуская пену изо рта, и попросила перед смертью позвать ко мне жениха. В том, что за Дереком непременно увяжется Тень, я даже не сомневалась. Еще один спектакль пришлось разыграть для выжившего из ума лекаря, который почему-то больше интересовался, не началось ли у меня женское кровотечение, чем пульсом и дыханием. А уже через два часа у моей кровати сидела и рыдала насмерть перепуганная Тень, Дерек мрачно расхаживал по комнате, а я тяжело дышала и стонала, изображая умирающую лебедь. Но едва за Идой закрылась дверь, как я отпихнула служанку и села на кровати.
– Прекрати скулить! Времени мало.
– Госпожа, как вы себя чув…
Дерек смерил меня уничижительным взглядом, сразу поняв, что я ломала комедию, и поджал губы.
– Тень, выйди пока.
– Но…
– Ночной горшок вон вынеси! И молока согрей, скажешь, умирающая потребовала. Да живей давай! – я сунула ей в руки посудину, выставила за порог и заперла дверь на замок. После повернулась к Лешуа и уставилась на него. Он покачал головой.
– Вы отвратительны в своем жестоком лицемерии…
– Сколько пафоса, господин Лешуа, – жестко оборвала я его. – А теперь быстро мне отвечайте. Вы колдун?
– Нет! И хватит меня запугивать…
– А кто, если не вы? Отвечайте! – я наступала на него, не давая опомниться. – Преступления начались задолго до моего прибытия в столицу, так что это не я и не Тень. Кто еще был в доме? Невольник Луи?
Едва ли он мог совершать колдовство из борделя, пыхтя под очередным сластолюбцем. Выживший из ума старик? Пфф, не смешите меня. Так что, кроме вас, больше некому.
Лешуа смешался и побледнел.
– Это не я! Это вы похитили вояжича и пытаетесь сделать из меня виноватого!..
– Я?!? Как я могла похитить вояжича, который в два раза меня крупнее? Кто в это поверит? Все произошло в вашем доме и…
– А мне все равно, поверят или нет. Я не пошел на вас доносить только из-за вашей бедной служанки.
Тень переживает из-за вас, она привязалась к вам, как к дочери, а вы относитесь к ней хуже, чем к собаке… Можете не волноваться, я не сдам вас, но… Никакой свадьбы не будет. Я не собираюсь давать свою фамилию ублюдку! И вы завтра же уберетесь из моего дома!..
– Что-о? – я изумленно уставилась на Лешуа. Он сжал кулаки, являя собой странный контраст багрового от гнева лица и седых курчавых волос. – Какому еще ублюдку? Луи что ли? При чем здесь он?
– Не притворяйтесь! И не смейте больше присылать ко мне вашего любовника с душещипательными сказочками, как вас обесчестил злодей! Я не собираюсь воспитывать чужого ребенка!
На мгновение мелькнула мысль, что у меня опять безумный бред. От рези в животе потемнело в глазах, и я невольно согнулась пополам.
– Вот только не надо здесь давить на жалость! – вызверился Лешуа. – На меня ваши уловки не действуют.
Пусть инквизитор женится на вас, чтобы прикрыть блуд! А я…
– Заткнитесь! – рявкнула я и вцепилась ему в воротник, чтобы не упасть. – Мы повязаны, Дерек, кровью повязаны. И вы тоже не рассказывайте мне сказочки про то, что вам все равно. Потому что если вся эта история выплывет, я молчать не буду.
Он оттолкнул меня, и я подняла руки в успокаивающем жесте.
– А еще… Никакого ребенка нет, я не беременна. Я не знаю, что там вам навыдумывал этот приду… господин инквизитор, но можете успокоиться. Не волнуйтесь, я не буду посягать на вашу свободу, но…
Вам придется терпеть меня и дальше, потому что… Вы сами убедились, что это колдовство. Это уже шестая жертва, считая вместе с вашим сыном. Вы же хотите найти убийцу Виля?
– Не смейте осквернять имя моего мальчика своим поганым языком! Подстилка церковная!
Я скрипнула зубами, незлым тихим словом вспоминая гнусную ищейку, который в красках расписывал Лешуа трудовые будни фамилиара Святой Инквизиции. Мой несостоявшийся жених направился к двери, но я остановила его вопросом в спину:
– Дерек, почему ваша жена покончила с собой?
Он вздрогнул и застыл на месте, потом медленно обернулся ко мне. Его лицо было страшным. Я тяжело вздохнула, села на кровать, поморщившись от боли, и похлопала на место рядом с собой.
– Садитесь, поговорим.
– Я не знаю, как вы узнали, но…
– Я же говорила вам, что вижу мертвых. И именно эти способности так высоко ценит Святая Инквизиция… – подчеркнула я и насмешливо добавила, – или вы всерьез решили, что церковники будут платить полсотни золотых обычной шлюхе? Да они от жадности удавятся… В моем видении светловолосая женщина открыла окно и выпрыгнула из него. Это произошло в северном крыле? Именно поэтому оно стояло закрытым? Дерек, ну хватит уже изображать из себя каменного истукана. У меня нет времени. Как и у вас, между прочим.
– Вы видели… Фредерику?
Я дернула Лешуа за руку и насильно усадила рядом с собой, потом оперлась на его плечо и заглянула ему в лицо.
– Послушайте меня внимательно, Дерек. В деле змеиного колдуна появились новые сведения. Поэтому мне необходимо знать, как и почему умерла ваша жена. И связана ли ее смерть с нынешними событиями.
Отвечайте быстро и не смейте врать. Почему ваша жена покончила с собой?
– Я не собираюсь… с вами… обсуждать… – он вяло попытался освободиться от моей близости.
– Это вы помогли Фредерике выпрыгнуть из окна?
– Нет… Она сама… прыгнула…
– Почему? Из-за чего? – он молчал, и я решила проверить догадку. – У нее была дочь?
– Нет… – удивился Лешуа. – Что за глупость?
– Послеродовая горячка, обычное дело. Ваша жена убила новорожденную дочь и сварила из нее похлебку, а после не выдержала и сошла с ума…
– Да это вы сошли с ума! – Дерек оттолкнул меня и вскочил на ноги.
– Ответьте на мой вопрос. Или потом вам придется давать ответ уже господину инквизитору. Почему ваша жена покончила с собой? Или… из-за кого?
Что-то дрогнуло на лице мужчины, он словно погас и сделался совершенно равнодушен. Последнее сопротивление было сломлено.
– Моя жена… завела… мерзкую интрижку. Я убил ее любовника… на дуэли. Я был в своем праве… А она… она решила последовать за ним… Единый ей судья… Я скрыл ее смерть, уверив всех, что она уехала… Я просто не мог позволить, чтобы пятно… гулящей матери-самоубийцы легло на моего Виля… Я должен был… Но Виль… мой мальчик…
– Вашего мальчика убил колдун. Или колдунья. Та, что сошла с ума, съев свою дочь, – мне сделалось тоскливо и муторно. В кресле сидел голый вояжич, держа в руках собственную голову. Я отвела глаза и сглотнула.
– И вы решили, что это моя жена? – потухшим голосом спросил Лешуа.
– Я должна была проверить… Хотя ваша жена была блондинкой… А женщина из виденья темноволоса и смугла… И все-таки… У вас есть портрет жены? Мне надо увидеть ее…
– Вы его уже видели, в гостиной. Я не смог его убрать из-за Виля, ему тогда было всего семь лет, он спрашивал про маму и… А потом я привык и просто перестал замечать ее лицо…
Я какое-то время тупо разглядывала вояжича, который кормил самого себя, слепо тыча ложкой в рот и заляпывая кашей двойной подбородок. Мне пришлось закрыть глаза, однако отвратительное чавканье упрямо продолжало донимать мое сознание.
– Вам плохо? Я позову Тень.
– Нет, – я затрясла головой. – Дерек, слушайте меня внимательно. Во-первых, нужно избавиться от свидетеля. Сегодня же отправьте Луи к моему брату в Кльечи, подальше отсюда и с глаз этой паскудной ищейки. В моей комнате найдете вольную для мальчишки, подписанную убитым вояжичем.
– Но…
– Не перебивайте меня! – я разозлилась и открыла глаза. – Никто не должен узнать о том, что произошло той ночью. Мне надо найти колдуна, пока я сама… не сошла с ума. Думаю, вы тоже хотите найти убийцу вашего сына. Кроме того… Вам же не хочется, чтобы всплыла вся правда о вашей жене? Куда вы дели ее тело? Закопали где-нибудь в саду? Или на кладбище при старой церквушке? Впрочем, не важно. Если понадобится, я узнаю это у самой Фредерики. Мы теперь сообщники, Дерек.
Я подошла к столу и взяла заранее составленное письмо брату.
– Велите Луи передать это письмо господину Хризштайн. Убедитесь, что мальчишка отплыл. А еще уничтожьте все следы на конюшне и…
– Уже, – мрачно сказал Дерек, не сводя с меня пристального взгляда. – На что вы смотрите?
Я усилием воли заставила себя отвести взор от отрубленной головы, которая причмокивала и глумливо подмигивала мне со стола.
– Какая вам разница, что или кого мне приходится видеть… – медленно проговорила я, встречаясь с Лешуа взглядом. – Когда я вернусь к вам в дом, мы поговорим. Вам придется припомнить все подробности того, что произошло с Вилем. Ваш сын стал первой жертвой, и мне надо понять, почему именно он. Все связано с голодом… – я осеклась и опять уставилась на отрубленную голову, которая уже лежала в тарелке, захлебываясь и обжираясь кашей. – Господи… В Асаде был голод… Казначей… Но адмирал… и Остронег? А вы? Вы как-то связаны с голодом в Асаде? – я подскочила к мужчине и вцепилась в его воротник, пытаясь встряхнуть. – Отвечайте!
Он прищурился, продолжая брезгливо разглядывать меня, потом тяжело уронил:
– Я первый раз слышу про голод. Там был мятеж, кажется, из-за черной лихорадки и бездействия церковников… Вы – сумасшедшая.
– Нет, это не я. Это мир сошел с ума, а вы и не заметили… Идите, Дерек, потом поговорим… Кстати…
Хотите знать, как на самом деле зовут Тень?
Он продолжал молчать, но глаза сверкнули любопытством. Еще одна моя догадка оказалась верной. Этот безумец обезличивал людей, отдаляясь от них и избегая их имен. Только сына он звал по имени. И мою служанку…
– Ее зовут, как одну из святых заступниц… – я замолчала, пытливо разглядывая лицо мужчины.
– И как же? – не выдержал он.
Я ухмыльнулась, радуясь еще одному козырю. Впрочем, масть в этой игре могла поменяться в любую секунду…
– Милагрос. Заступница сирых и убогих. Правда, ей удивительно подходит это имя?..
В глазах Тени застыл ужас, она всхлипнула и тяжело задышала. Я обняла ее за плечи и погладила по голове.
– Все, уже все… Прости меня. Тень. Но так надо было… – я усадила служанку на кресло и принялась рассматривать ее рисунки.
Увы, лица женщины на них не было. Тощий младенец, застывший в отчаянном крике, крупным планом женские руки с тонким обручальным кольцом, которое грозило соскользнуть в котелок с кипящей водой, отвратительная сцена приготовления похлебки из тщедушного детского тельца… Даже мне, уже не раз видевшей это во сне, сделалось нехорошо. Что тут говорить про несчастную Тень… Я перевела на нее взгляд, ужаснувшись собственной жажде мяса, царапнувшей меня где-то внутри. На мгновение мелькнула безумная мысль… Тень была темноволоса, с едва заметной седой проседью в туго заплетенной косе. Но нет, едва ли… У нее белая кожа и синие глаза, она – типичная южанка. А та женщина, скорее всего, из Асада, смуглая, черноволосая и темноглазая…
– Госпожа, кто эта бедная девочка? Скажите, умоляю вас, скажите, что это лишь ваш страшный сон, а не…
Я подошла к Тени и присела рядом с ней на корточки, чтобы заглянуть ей в лицо.
– Конечно, это сон. Забудь о нем.
– Но вам же никогда… просто так… ничего не снится… – она всхлипнула и сжала мою руку. – Госпожа, умоляю, скажите, что это не с моей Александрой…
– Мы найдем твою дочь. Тень, – оборвала я служанку. – Я тебе обещала, а я всегда держу слово. Не волнуйся.
– Госпожа, но вам же все хуже и хуже… А вы…
– Вставай, – я подняла ее за локоть и подвела к зеркалу, разглядывая отражение. Нет, определенно, это не она. – Посмотри на себя, Тень. Посмотри, в кого ты превратилась. Ты же еще не старуха. Что за тряпка на тебе одета? Я же хорошо тебе плачу. А волосы? – я дернула за косу, расплетая ее. – Седину закрасить, волосы уложить. Платье купить новое, сегодня же. Деньги возьмешь у меня в комнате. И не забудь прибрать там все, что я тебе сказала.
– Но… – растерялась служанка. – Но зачем?
– Тень, – я страдальчески скривилась от выворачивающей наизнанку боли, – ты сама подумай. Когда мы найдем твою Александру, кого она увидит? Заморенную старуху? Ты хочешь, чтобы твоя дочь тебя стеснялась? Она ведь росла в небедной семье. А что ты можешь ей предложить? И кстати… – я задумалась, взвешивая все за и против. – Волосы осветлишь. Так легче скрыть седину…
А еще так легче сделаться похожей на покойную жену Дерека, чей портрет висит в гостиной…
– Давай, ступай. Господин Лешуа тебя уже заждался. Он грозился нас выгнать, поэтому… постарайся быть с ним… милой…
Не мытьем, так катанием, господин Лешуа…
После ухода Тени мне стало хуже. Я почти ослепла, мучаясь от болей, поэтому лежала пластом и мечтала сдохнуть. Или удавить красавчика. Откуда этому придурку пришла в голову мысль о моей беременности? Зато теперь становилось ясным его поведение… И это уже было совсем не смешно. Что мне с этим делать? Кысей чувствует себя виноватым, что не уберег меня от подлого насильника, и пытается сплавить замуж… Горечь во рту стала нестерпимой. Я прикинула возможность сыграть на благородстве инквизитора и заставить его отказаться от сана, чтобы жениться на мне, но с сожалением отвергла эту идею. У меня катастрофически мало времени, я не могу позволить себе такую роскошь… По-хорошему, от красавчика вообще стоило бы избавиться, он путается под ногами и сует нос в мои дела, опасно близко подбираясь к личности Серого Ангела.
