Текст книги "Змеиное варенье (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

– Она спит… Ее нельзя трогать… Не будите ее, прошу вас… иначе быть беде… Вы же… эти клятые церковники… Почему вы защищаете их? Вы же их ненавидели…

– А еще больше я ненавижу колдунов. И раздавлю любого, кто мне попадется. Как открыть проход?

Говори!

– Светлая вояжна… я требую… суда… справедливого суда… вашей властью… покарать и тех, кто… сделал мою жену… такой… Это не ее вина…

Я окаменела от неожиданности.

– Вы не можете… отказать… как вояжна… вы должны… вершить… справедливый суд… и наказать всех…

Он был в своем праве требовать, а я не могла ему отказать, иначе перестала бы быть собой.

– Накажу, – выдавила я.

– Обещайте! Я знаю… слово проклятой вояжны… не может быть… нарушено…

– Обещаю. Но ты и так уже покарал обидчиков.

– Нет… – Орфуа отчаянно замотал головой, пуская слюни в жутковатой улыбке. – Не всех. Орден Пяти…

Это их рук дело… И князь… Он тоже в ответе за все…

Я похолодела. Кровавая бойня церковников… смерть князя… И та самая тьма безумной войны, в которую после этого погрузится княжество, и которую так боялся Кысей. Да уж… прапрапрабабка могла бы мной гордиться… Стало душно и мерзко, словно я наяву подавилась тухлятиной.

– Вояжна Ланстикун обещает справедливость. Я накажу тех, кто виновен в безумии Асада. Как открыть проход?

Орфуа запрокинул голову, давясь булькающим смехом, но быстро получил пару пощечин и забормотал, выплевывая слова:

– За полкой… с сырами… вонючками… пот Единого… один из камней… седьмой ряд снизу… надо нажать…

– Вот и молодец, – я оглянулась на полки, прикидывая, сколько времени у меня займет разделаться с Миассой, но решила не рисковать. – Рецепт "Поцелуя". Говори.

– Это Миасса… она его придумала… Сладкое лакомство… на молоке… змеином… – повар визгливо хихикнул, и мне опять пришлось дать ему затрещину. – Вся хитрость… соль… и лед… тогда равномерно… а если крутить… то быстро… или селитра в воде… но она дорогая… а сливки взбивать… надо долго…

Мне пришлось потратить еще минут двадцать, чтобы разобраться в бессвязном потоке слов, но зато я узнала все тонкости приготовления сладкого замороженного десерта. И кому-то придется дорого за них заплатить…

Грубо вырубленные в земле ступеньки складывались в бесконечность лестницы, змеиными кольцами уходящей глубоко вниз. Воздух был спертым, его едва хватало. В какой-то жуткий момент я едва не повернула назад, мне вдруг показалось, что я погребена заживо и обречена на вечные скитания в темноте. Я осела на ступеньку, задыхаясь и едва не воя от ужаса. Дыхания не хватало, меня бросило в ледяной озноб, а сердце выскакивало из груди. Дышать! Схватилась за подвеску и сжала ее в руке. Как он там говорил? Наполниться пустотой. Очистить разум. Дышать, как океан. Там буря. Там Антон. В глазах темнело. Я сдохну здесь. Молитва. Тошнота подкатила к горлу. Сохрани и помилуй. Как глупо. Меня вырвало пустой желчью. Я легла. Закрыла глаза. Дышала. А потом… поползла дальше.

Я потрясенно разглядывала огромные каменные своды, ощерившиеся сталактитами, словно кинжалами.

По ложу подземного прохода вилась бурная лента потока. Ее приглушенный рокот умирал где-то в темноте, эхом отражаясь вдали и напоминая вой тысячи демонов. Я опасливо зачерпнула воды – она была теплой и ничем не пахла. Пить я не стала, а вот умыться – умылась. И пошла дальше, осторожно ступая по скользким камням и уклоняясь от причудливых теней на поросших лишайником стенах. Мне стало интересно, как далеко под городом простираются горячие воды, и питают ли они Ясную купель.

Проход все сужался и сужался, так что остаток пути мне пришлось ползти на четвереньках. Внезапный обрыв, и узкая боковая тропинка вывела меня к подземному озеру. Темная гладь казалась обманчиво спокойной, лишь изредка лениво вспениваясь клокочущим в ее бездне горячим источником. Мне вдруг нестерпимо захотелось погрузиться в парную воду, смыть с себя всю гадость и забыть о тревогах. Я уже сделала первый шаг, но краем глаза уловила странное движение. А следом от тихого шуршания волосы стали дыбом. Я стиснула кинжал и очень медленно повернулась. На стесанной каменной глыбе лежала Миасса.

Ног уже не было. Змеиный хвост отражался в свете лампы обсидиановым блеском множества чешуек, которые терлись о камень и издавали низкий, на грани слышимости, звук. Этот тревожный шелест эхом змеился по подземным пещерам, не затихая, а наоборот, усиливаясь и грозя обрушить каменные своды.

Плавные движения завораживали, как и странная уродливая красота лица, возникшего напротив меня.

Безгубый провал пасти, а над ним две носовые пазухи. На блестящей чешуйчатой коже лица не осталось ничего человеческого, кроме глаз. Полные застывшей боли, они смотрели на меня, не мигая.

– Я пришла тебя убить, Миасса.

Лишь тихий шелест в ответ. Она прикрыла глаза и подставила голову, медленно оборачиваясь вокруг меня плотными кольцами. Я закрыла глаза и занесла кинжал для удара…

Путь назад был невыносим, меня трясло от пережитого. Каждый шаг давался с трудом, а у выхода вдруг возникло непреодолимое желание пойти назад. Мне казалось, я забыла что-то важное. Нет, надо торопиться, скоро утро, в погреб может спуститься кто-нибудь из поваров или обслуги, обнаружить связанного Орфуа… А я с ним еще не закончила. Но сюда мне все равно придется вернуться, чтобы проверить, откуда питается Ясная купель. Поэтому торбу и все снаряжение я оставила у входа, наскоро приведя себя в порядок. Нехорошие предчувствия царапали сознание. Я что-то упустила… С тихим щелчком каменная кладка уехала в сторону, и я осторожно шагнула в полумрак погреба.

– Проклятая… шестая проклятая… берегись… беги… – повар исступленно раскачивался на стуле, а над ним… склонился инквизитор. Я застыла от ужаса. Как он здесь оказался? Я же проверила, за мной не было слежки. Что ему успел наговорить Орфуа?

– Беги!!! – оглушительно завопил повар, Кысей отпрянул и замер, встретившись со мной взглядом.

– Что там? Что случилось? – раздались встревоженные вопросы с лестницы, застучали шаги. В погреб спускались.

– Я все могу объяснить… – пробормотала я, торопливо отступая обратно в тень, но не успела.

Инквизитор схватил бутылку вина и ударил Орфуа по голове. Тот захлебнулся криком и обмяк на стуле. Я даже не успела удивиться, потому что следом Кысей шагнул в мою сторону, дернул за ворот платья, разрывая на мне одежду, и замахнулся для удара…

Глава 16. Инквизитор Тиффано

Я так и не смог заставить себя ударить ее, просто оттолкнул в сторону и бросился к Орфуа. Шаги стражников уже слышались за дверью. Осколком от бутылки я быстро освободил бесчувственного пленника от пут и швырнул его на пол. Как раз вовремя. Ворвавшиеся в подвал стражники увидели, как я заламываю ему руку за спину.

– Мерзавец пытался ее обесчестить… – кивнул я в сторону Лидии в разорванной одежде и тут же отвел взгляд от ее обнаженных плеч. – Я успел вовремя…

Тихий всхлип, и безумица послушно мне подыграла, рухнув в обморок. Я скрипнул зубами от злости, принюхиваясь. Можно было сразу догадаться, этот запах… Она напоила Орфуа зельем забвения. Но как она вообще здесь оказалась? Следящие за поваром стражники забеспокоились, что тот вошел в ресторацию, но свет так и не зажег. Пока нашли и разбудили меня, пока я добрался до "Пяти колосков" – прошло немало. За все это время ресторация была под плотным наблюдением. Так как, демон раздери, эта подлая крыса сюда прошмыгнула? И как теперь оправдать ее присутствие здесь?

Я искоса глянул на Лидию. Возле безумицы уже хлопотал молоденький стражник, безуспешно пытаясь привести ее в чувство. Неужели это про нее говорил обезумевший повар? Он визжал от ужаса, что надо бежать и спасаться, потому что проклятая уже здесь… Шестая проклятая. Обуреваемый самыми дурными предчувствиями, я пытался сообразить, что делать дальше. Следы веревок на теле Орфуа будет сложно скрыть. А если он заговорит…

– Дайте веревку, его надо связать, – приказал я, вставая и намеренно задевая плечом винную стойку, которая обрушилась с громким звоном разбитых бутылок. – Демон! Чжон Орфуа арестован за… нападение на госпожу Хризштайн. Да оставьте уже ее! Лучше помогите мне…

Хлюпая в винных потеках и раздавленных осколках, Орфуа связали и потащили прочь. Я подошел к Лидии, боком прислоненной к стене и все еще изображающей обморок, и огляделся вокруг. Взгляд упал на знакомые темно-коричневые сырные головки – "Пот Единого". Знаменитый вонючий сыр с плесенью из монастыря святого Тимофея. Я отсек кусок и поднес к ее носу. Лидия закашлялась и театрально застонала, пытаясь оттолкнуть мою руку с вонючим деликатесом.

– Вам уже лучше, госпожа Хризштайн? – процедил я, едва сдерживая бешенство.

– Боже… Как я испугалась! Если бы не вы… – и с этими словами она бросилась мне на шею. вцепившись железной хваткой и захлебываясь рыданиями.

Я попытался отодвинуть ее от себя, но рука замерла на талии, нащупав… подвешенный на поясе платья кинжал.

– Откуда вы здесь взялись? – зло выдохнул я ей на ухо, чтобы меня не услышали стражники, обыскивающие подвал. – Зачем вам нож? Это вы напоили Орфуа?

– Я… узнала рецепт "Поцелуя"… – ее горячее дыхание опалило мне шею в бесстыжем движении языка.

Лидия отстранилась и охнула, схватившись за бок. Я оторопело уставился на расползающееся кровавое пятно на ее платье и торчащую рукоять кинжала.

– Лекаря! Тут ножевое ранение! – заорал я, едва не плача от злости на ее дурость. – Где ближайший лекарь?

Тот самый стражник, который приводил Лидию в чувство, растерянно сказал:

– Но я ничего не заметил… Как же так?

– Мне не больно, правда… – пробормотала Лидия и взялась за рукоять.

– Не вытаскивать! – рявкнул я, подхватывая ее на руки. – Если с вами что-нибудь случится… Я вас с того света достану!., и придушу!..

Она уткнулась носом мне в шею, и сквозь тихий смешок я услышал:

– Мой герой…

Ближайшим лекарем, живущим в паре кварталов отсюда, оказался… господин Муне. Мы чудом добрались до него по разыгравшейся непогоде. За окном бушевала зимняя гроза, сильный ветер со снегом стучал в окна и грозно завывал. За час мучительного ожидания под дверью я успел многое передумать. Очевидно, что Лидия проникла в ресторацию раньше Орфуа и поджидала его там. С какой целью? Соблазнить?

Почему тогда он оказался связанным? Нет, она просто защищалась… Да, именно так. А веревка?

Попалась под руку… Он не захотел пить принесенное зелье, вот Лидия и… Это было настолько малоправдоподобно, что даже я не смог заставить себя в это поверить. А еще мне так и не удалось объяснить, откуда она взялась в погребе. Когда я нашел Орфуа связанным, в комнате никого не было, я был в этом совершенно уверен. Тайный ход? Или я уже схожу с ума вместе с ней?

Дверь распахнулась, и вышел усталый лекарь.

– Ничего страшного, – поторопился он ответить на мой невысказанный вопрос. – Рану зашил и обработал.

Жизненно важные органы не повреждены. Но характер ранения странный, я бы предположил, что она сама…

– Господин Муне, ничего предполагать не надо, – быстро оборвал я его. – Когда ее можно будет перевезти в церковный госпиталь?

– Но если госпожа Хризштайн пыталась свести счеты с жизнью, то…

– Уверяю вас, если бы она пыталась, то свела бы. Давайте вы не будете задавать лишних вопросов, а я… не буду вспоминать досадное происшествие на "Изабелле". Надеюсь, мы поняли друг друга?

Господин Муне хмуро кивнул.

В погребе был обнаружен мешочек с гнилым зерном, пораженным спорыньей. Яд был спрятан в одной из сырных головок и найден случайно, когда один из стражников попытался вынести ее, а она развалилась пополам и выпала у него из-под мундира. Орфуа в сознание так и не пришел, превратившись в пускающего слюни идиота. Однако его вина была доказана, пусть и косвенным образом. В тот же день меня вызвали на аудиенцию к главе ордена Пяти, отцу Павлу. Наверное, я должен был радоваться, что моя задумка сработала. Замалчивание правды о виновниках трагедии в Асаде вредило прежде всего ордену и Святому престолу, поскольку по городу уже поползли слухи о продажных церковниках, ради жажды наживы погубивших целую провинцию. Лучше признать болезнь и иссечь часть, пораженную проказой греха, чем медленно гнить заживо. Именно поэтому я требовал провести повторное открытое заседание суда по делу о продаже гнилого зерна и доведении людей до сумасшествия. Виновные должны быть наказаны по всей строгости закона, чтобы полностью очистить репутацию Святого престола и восстановить доверие верующих. В ответ на мою пламенную речь отец Павел покивал головой и всецело со мной согласился, однако попросил отложить заседание суда до слушания дела змеиного колдуна и разрешения вопроса с княжной Юлией. Казалось, что в его словах есть резон, но мне почему-то было тревожно. Слова Лидии о том, что смерть казначея не была случайной, никак не выходили у меня из головы… А тут еще и странная отставка адмирала Мирчева, из-за которой гудела вся столица.

Только на следующий день мне удалось выбраться из бумажного болота отписок и навестить Лидию в госпитале. Возле ее палаты было довольно людно. Посыльный как раз поставил на пол большую корзину со свежими цветами и тепличными фруктами, препираясь со стражником у дверей, чтобы его пустили. Я не успел сделать и шага, как из палаты вышел опечаленный отец Георг. У меня потеплело на сердце при виде него, однако одновременно сделалось тревожно от мысли, что он мог ей все рассказать.

– Кысей, мальчик мой, – улыбнулся мне наставник. – Прости, что не навестил тебя на Изморозье. Срочно вызвали по делам…

Он сокрушенно развел руками.

– Отец Георг, вы от… Лидии? Что вы ей сказали?

– Правду, – старик оглядел меня с головы до ног и горько вздохнул. – Поразительное упрямство. Ну иди к ней, иди… Потом поговорим.

Но меня опередил господин Лешуа, зашедший в палату вместе с Тенью. Пока я размышлял, куда приткнуть корзину с гостинцами, которые наготовила вернувшаяся Ида для бедной Лидочки, и что именно сказал наставник, меня обнаружила Нишка. Она ткнула указательным пальцем мне в грудь и заявила:

– Это мое дело! И не пытайся украсть его!

Я тяжело вздохнул.

– Госпожа Чорек, я поделился с вами подозрениями относительно господина Орфуа, но вы не захотели принять их во внимание…

– Ага, и послал беззащитную девушку вместо себя! Она рисковала ради тебя, а ты!.. Даже не навестил ее!

Тьфу!..

– Я никого не посылал! И мои отношения с госпожой Хризштайн вас не касаются, – вскипел я. – Займитесь делом, раз уж оно ваше!

– Лидия мне все рассказала. Как ты ее просил следить за Орфуа, как советовал его соблазнить, как он заманил ее в тот жуткий подвал и пытался взять силой. Тоже мне, герой! А она – дура, что не видит, какой ты жук! Выезжаешь за ее счет! Но я открою ей глаза!

Я задохнулся от возмущения, а Нишка гневно фыркнула и пошла прочь. Кто бы ей открыл глаза на Лидию!

Знатный вельможа прошествовал мимо меня, тоже направляясь в палату. Им что, здесь медом намазано?

Какого демона, что за странная активность? Но стражник и его не пустил. Раздосадованный мужчина ушел, передав стражнику карточку в букете роскошных белых лилий. Я почувствовал себя крайне нелепо со скромной корзинкой, поэтому просто подошел к стражнику и вручил ее:

– Передайте госпоже Хризштайн. Пусть поправляется.

– От кого? – привычно уточнил стражник, ставя корзину на пол рядом с остальными подношениями.

– От жука, который выезжает за ее счет, – раздраженно ответил я и направился к выходу.

– Не понял. От кого? Как ей передать? Эй, подождите! А вы случайно не инквизитор Тиффано? Да постойте же!

Стражник догнал меня и удержал за рукав, просительно заглядывая в лицо.

– Да, я – инквизитор Тиффано. Отпустите! – я попытался освободиться, но он вдруг потащил меня обратно.

– Да вы что! Она ж меня убьет, если узнает, что не пустил. Идите, идите… – в голосе стражника появились жалобные нотки. – И так уже извела всего, каждые пять минут про вас спрашивает. Вы корзинку-то возьмите… Где она? Вот, держите, держите…

И меня втолкнули в палату прежде, чем я успел опомниться.

Комната напоминала цветочную лавку. От тяжелых ароматов и ужасной духоты было трудно дышать.

Пышными букетами и корзинами с фруктами были уставлены все поверхности, даже пол. Посреди этого цветочного буйства Лидия раздраженно отчитывала за что-то Тень, но заметив меня, мгновенно сделала несчастное выражение лица, закатила глаза и откинулась на подушки. Господин Лешуа сочувственно кивнул мне и встал, потянув за собой Тень.

– Пойдемте, Милагрос, не будем им мешать. Госпожа Хризштайн его так ждала, что это будет форменным свинством с нашей стороны.

Лидия одарила его недобрым взглядом, но промолчала. Мы остались одни.

Какое-то время я просто стоял и смотрел на нее, борясь с желанием плюнуть и уйти. Но Лидия не выдержала первой. Она вытянула шею, разглядывая корзинку у меня в руках, потом спросила:

– Что у вас там? Что вы мне принесли? Давайте сюда.

Я подошел ближе и послушно поставил корзинку на стул рядом с кроватью. Лидия тут же полезла внутрь, напомнив шкодливую кошку. Ее любишь, о ней беспокоишься, но когда эта пушистая засранка в очередной раз гадит тебе в тапки, так и хочется схватить ее за шкирку и ткнуть в лужу носом… носом и еще раз носом!

– Ммм… орехи в меду… – она с детской непосредственностью захрустела лакомством. – А здесь что?

– Жареная печень, при кровопотере полезно, – мрачно ответил я.

– Кто готовил? – промычала она с набитым ртом.

– Ида. Вас здесь не кормят? – не выдержал я и обвел рукой комнату. – Запаса фруктов хватит на целую неделю.

– Ида – это хорошо… – проигнорировала она мой вопрос, продолжая изучать содержимое корзины. – Хм… А вино зачем? Мне же нельзя.

– Это не вино, а виноградный сок.

Лидия вытащила пробку и с подозрением принюхалась.

– Ну ладно, попробуем.

– Почему Орфуа назвал вас проклятой?

Она поперхнулась соком и закашлялась, садясь на кровати и пытаясь отдышаться.

– Откуда ж мне знать, что взбрело в голову этому придурку… – пробормотала она и отдернула одеяло, намереваясь встать.

Я смущенно отвел глаза, но уже в следующую секунду, наоборот, пристально уставился на ее обнаженные прелести.

– Откуда ссадины? – я дотронулся до колена и провел пальцем по царапинам. – Где вы ползали?

Лидия попыталась оттолкнуть мою руку, но я поймал ее за запястье и закатал на ней рукав рубашки до локтя. Ссадины и царапины были от кисти до локтя.

– Где вы лазили? Тайный ход? Так вы попали в погреб? Говорите! Я же все равно найду!

– Конечно, найдете, – вдруг ласково мурлыкнула Лидия и полезла обниматься. – Вон, видите тот букет алых роз? Это от вояга Збрунского. А вон тот, роскошный веник из черных тюльпанов и корзинку с апельсинами? Это от князя Тимофея… Да-да… А посол прислал вон те голубые ирисы, довольно скромные, жадина узкоглазая… И хоть бы одну рисовую печенюшку…

Я попытался от нее отстраниться, но она прижалась к моей щеке лицом, вцепившись мне в волосы.

– Зато здесь корзина ландышей и свежая клубника, зимой, представляете? Воистину, щедрость, достойная великого князя… Кстати, хотите клубники?

Лидия легко вскочила на ноги и уже через секунду стояла передо мной с крупной ягодой в руке.

– Выздоравливайте, госпожа Хризштайн, – я встал и направился к выходу. – Поговорим позже, когда вам надоест паясничать.

– А может, вам надоест ревновать, и вы дадите себе труд задуматься, почему к моей скромной персоне столько внимания?

– Как же вы мне надоели… – против воли вырвалось у меня, а дальше я уже не сдержался, стукнув кулаком по косяку двери. – К чему весь этот спектакль? Вы понимаете, что я должен был арестовать вас, а не Орфуа? Я запретил вам приближаться к нему! А вы что сделали? Вы напали на него в его собственной ресторации, связали и опоили зельем! Вы знаете, что он теперь не помнит даже собственного имени? Но вам же плевать! Да, он колдун, но это не дает вам право так себя вести! Это преступление! Хорошо хоть, что против него нашлись улики, иначе бы так просто вы не выкрутились! Но вам и этого было мало! Вы еще проткнули себя ножом, рискуя истечь кровью, оболгали меня, а теперь что? Какую еще гадость замыслили, разыгрывая из себя умирающего лебедя и принимая все эти подачки?

Я повернулся к Лидии с гневно сжатыми кулаками и задохнулся от возмущения. Она спокойно… доедала последний кусочек печенки, жадно выуживая остатки из миски.

– Вкусно, но мало, – изрекла она и потянулась за салфеткой. – Так вот… Я уже говорила, что рецепт "Поцелуя" у меня? И так много желающих его получить, что я даже не знаю. Может, я прогадала, согласившись на сделку с вами? Отец Георг меня так старательно отговаривал…

Она с хитрым прищуром уставилась на меня, а я постарался не измениться в лице.

– А может, это я прогадал? Может, мне стоило написать в рапорте, что это Орфуа был связан и вопил от ужаса перед проклятой? А может, вы вовсе не та, за кого себя выдаете? А может, это из-за вас пересохли воды Ясной купели?

Лидия вздрогнула и поджала губы, уставившись на меня исподлобья.

– Ясная купель… – протянула она и нахмурилась. – Как я могла забыть… Не волнуйтесь, когда прибудет вояг Густав, я отдам вам рецепт "Поцелуя". Вас же только это беспокоит? Вы спасете свою ненаглядную княжну…

Она легла в кровать и отвернулась к стене.

– Рыцарь на белом коне, – горько фыркнула она себе под нос, – спешит на помощь… с корзинкой наперевес…

Щеки вспыхнули краской смущения.

– Ну простите, что не притащил вам охапку роз или что там положено!..

– Ну что вы, не извиняйтесь… Спасибо и за то, что вспомнили обо мне и не дали умереть от голода…

– Какого голода! У вас здесь!.. – я осекся, сообразив, что все сладкие угощения остались нетронутыми. – Так много фруктов… Даже клубника…

Я взял одну из ягод и принюхался. Она пахла одуряющей сладостью лета, удержаться и не попробовать было сложно, но Лидия вместо нее жадно набросилась на принесенные мною орехи и печень, умяв все подчистую. Неужели она?..

– Вы боитесь, что вас отравят? – тихо спросил я, подходя к ней. – А Тень? Она ничего вам не принесла?..

– Влюбленная старая дура, куда ей подумать о хозяйке…

Я осторожно присел рядом с Лидией и, чуть поколебавшись, дотронулся до ее плеча.

– Послушайте, но вам же нечего опасаться. Орфуа уже под замком, он не представляет опасности…

Лидия глухо всхлипнула и удержала мою руку у себя на плече.

– Пожалуйста, не уходите… Хотите, я продиктую вам рецепт прямо сейчас? – она села на кровати, продолжая до боли сжимать мою ладонь. – Хотите? Только не уходите.

– Чего вы боитесь? – я растерянно вгляделся в нее, гадая, играет ли она или действительно испугана.

Лидия закусила губу и опустила глаза, но в их пепельной глубине я успел заметить тщательно скрываемый… страх. Мне и самому сделалось неуютно. Я привлек ее к себе и погладил по голове, пытаясь успокоить.

– Вам ничего не угрожает. Вас незачем травить. Или?.. Вы боитесь приступа? – она еще сильней вцепилась в меня и уткнулась лицом в грудь. – Я поговорю с Тенью. Она будет рядом и…

– Я хочу, чтобы рядом были вы. Просто останьтесь. Это так сложно?

– Я не могу, вы же знаете, – мягко сказал я. – Змеиный колдун пойман, но Серый Ангел все еще на свободе, и Юля…

– Ну конечно! – Лидия сама отстранилась и стукнула меня кулаком в грудь. – Конечно, Юля! Ей же ваша помощь нужней!

– Послушайте, ну к чему опять эта ревность? Я поговорю с капитаном дворцовой охраны, чтобы он выделил вам личную стражу и…

– Не стоит беспокоиться, господин инквизитор. Я сама могу о себе позаботиться… как обычно… И позабочусь, будьте уверены.

Я тяжело вздохнул и встал. Лидия сидела на кровати, обхватив колени руками и мрачно уставившись в одну точку.

– Вечером я постараюсь навестить вас еще раз и принести что-нибудь. Уберите из палаты букеты, цветов слишком много, можете угореть. И проветрить не мешало бы.

Ответа не было. Когда я уходил, Лидия продолжала сидеть в той же позе, чуть раскачиваясь в неслышимом ритме.

Но вечером я к ней так и не попал, меня вызвали к кардиналу. Он был в тихом бешенстве из-за моей выходки с реликвией заступницы Милагрос, однако поимка змеиного колдуна частично смягчила его гнев. Пространную речь о том, как важно блюсти интересы Святой Инквизиции при дворе князя, я слушал вполуха, размышляя о Сером Ангеле. За прошедшие дни всю столицу и окрестности тщательно обыскали, прочесали с собаками, каждую пядь земли проверили несколько раз, с пристрастием допросили всю мелкую шушеру, которая могла помогать преступнику. И ничего. Мерзавец как будто в воздухе растворился. И это было совершенно невозможно, потому что провернуть в одиночку такое дело он не мог. Никто не смог бы.

– … духовником, а в личной просьбе великому князю отказать нельзя, хотя это и против уложений.

– Что? – я вздрогнул и поднял взгляд на монсеньора, сообразив, что упустил что-то важное.

– Ты удостоен чести стать духовником княжьего повара.

– Не понял. Зачем Орфуа духовник? Он не в себе, двух слов связать не может. Да и поздно…

– Не притворяйся, что не понимаешь! – кардинал неожиданно разозлился, показное радушие слетело с него. – Тебе поручают заботиться о духовном спасении нового княжьего повара, двадцать четыре часа в сутки! Какое бесстыдство, тьфу!

– И кто новый повар?.. – нахмурился я, а потом от страшной догадки перехватило дыхание. – Она?!?

– А ты не знал? – процедил старик. – Признаю, недооценил я тебя. Чувствуется школа старого интригана.

Сначала накуролесил в провинции, потом перебрался сюда, удачно схватился за громкое дело, выслужился перед советником, затем переметнулся под крылышко к настоятельнице… А все ради чего?

Чтобы подложить свою девку под Орфуа, выведать рецепт и оказаться в дамках – при дворе князя. Браво!

Только учти, что твоя шлюха без помощи долго там не продержится. Сожрут ее с потрохами, этим делом уже занимается тайный сыск.

– Не смейте! – не выдержал я и встал. – Не смейте так ее называть. Я не собираюсь оправдываться, равно как и участвовать в этом театре абсурда. Назначьте духовником госпожи Хризштайн кого-нибудь другого.

– А ну сядь! – прикрикнул кардинал, стукнув кулаком по столу. – Ты не понимаешь? Я готов поддержать тебя. И ее. Или ты думаешь, что справишься в одиночку? Место княжьего повара слишком лакомое, чтобы уступать его какой-то выскочке. Но если ты примешь правильное решение, то я включусь в игру…

– Игру? Я не собираюсь играть, монсеньор! и твоя девица проживет чуть дольше.

– Что? – оторопел я. – Вы угрожаете?

– А зачем мне это? На место княжьего повара слишком много претендентов. Мне, как и советнику, достаточно отойти в сторону и подождать. Естественный отбор, так сказать…

Я похолодел от мысли, что опасения Лидии небезосновательны. Господи, ну зачем она ввязалась в это?

– С другой стороны, мне нравятся твои амбиции, а самонадеянность и наглость я спишу на молодость. Ты можешь далеко пойти, если усмиришь гордыню и поймешь, кому надо служить…

– Я служу Единому, – мрачно отозвался я.

– Мы все ему служим, Кысей, так или иначе. Однако, согласись, служить Единому, будучи духовником при дворе князя и влияя на умы вельмож через их аппетиты куда лучше, чем наставлять темных крестьяночек на путь истинный в богом забытой деревеньке?

Похоже, мне не оставили выбора. Надо было отправлять Лидию не в монастырь, а на необитаемый остров, и пусть бы себе интриговала среди волн и камней. Пустили лису в курятник… то есть во дворец!

– Напрасно вы недооцениваете госпожу Хризштайн, монсеньор, – сказал я. – Ибо в этой игре правила известны лишь ей…

Следующие два дня превратились в сплошной кошмар. Меня поселили во дворце, в Зимнем крыле, примыкающем к Кухонному корпусу. И, разумеется, рядом с комнатой нового княжьего повара, дабы я мог денно и нощно оберегать госпожу Хризштайн от мирских соблазнов, принимая исповедь и наставляя на благочестие. Когда я потребовал исповеди, Лидия с готовностью уселась и начала скрупулезно перечислять мелкие грешки, начиная с раннего детства. Я в подробностях узнал, как она воровала с кухни булочки, как издевалась над слугами, как ковырялась в носу, не слушала учителей и многое другое.

Это все больше и больше походило на странный спектакль, но я до сих пор терялся в догадках, для кого он разыгрывается. Лидия даже не скрывала, что издевается надо мной, не отпуская от себя ни на шаг, хотя к ней приставили охрану из двоих стражников, даже по ночам караулящих дверь ее спальни.

Из дворца Лидия не высовывалась, принимая отдельных гостей у себя. Матушка-настоятельница стала одной из первых. Мне было неизвестно, о чем они говорили, но Селестина вышла из комнаты в состоянии глубокой задумчивости. На мое приветствие она почему-то скривилась и недовольно покачала головой. Еще Лидия потребовала себе прислугу, а вслед за Тенью во дворце появился и Лешуа, которому, как мне показалось, больше приглянулась служанка, чем хозяйка. Я не сомневался, что Лидия опять плетет сложную паутину интриги, однако мне все равно было неспокойно за безумицу. Но еще больше я волновался о Юле. Дворец затих в ожидании приезда светлого вояга Густава и следующего хода Серого Ангела.

Ночью я проснулся от странного ощущения, что в комнате кто-то есть. Лунный свет просачивался сквозь тяжелые портьеры острой полоской, только сгущающей тьму. Я приподнялся на постели и обмер.

Бледное пятно в кресле оказалось… Лидией, которая сидела и смотрела на меня.

– Какого… – голос спросонья охрип, и я откашлялся. – Какого демона вы здесь делаете?

– Спите, – без всякого выражения приказала она.

– С ума сошли? Немедленно убирайтесь отсюда.

Она даже не пошевелилась, и я сообразил, что безумица полностью одета. В отличие от меня.

– Уходите, – сказал я и потянулся за рубашкой. – Или я вас выставлю!

– Не могу.

– Почему? – вопрос был идиотским, но в полтретьего ночи я не придумал ничего умнее.

– Змеи. В моей комнате.

– Что? Почему вы не позвали стражу?

Несмотря на вялое сопротивление, я вытащил ее в коридор. Оба стражника мирно дремали на посту.

Растолкав и наорав на нерадивых служак, я вместе с ними осмотрел ее спальню. Лидия твердила, что слышала шипение, но в комнате никого не было. Только присутствие стражников удержало меня от того, чтобы задрать на ней рубашку и всыпать ремнем так, чтобы неделю не села.

Прибытие вояга Густава в столицу ознаменовалось пышным приемом, на котором интриганка уже приступила к своим обязанностям княжьего повара. Хотя на самом деле заниматься всем был вынужден Лешуа. Я мог только позавидовать умению Лидии щедро одаривать людей… собственными заботами и беззастенчивому использованию других для их разрешения.

Даже невзирая на мою искреннюю нелюбовь к показным торжествам, этому приему я радовался как возможности вблизи увидеть человека, который поведет Юлю под венец. От вояга Густава веяло холодной силой северных морей. Его лицо казалось вырубленным из камня, по неосторожности поросшего жесткой копной светлых волос. Уверенный шаг и чуть презрительный взгляд ледяных глаз – наверное, именно таким и должен быть настоящий властитель суровых северных земель. Однако я с трудом представлял рядом с ним утонченную и робкую Юлю, хотя, возможно, что был слишком пристрастен. Вояг Густав и великий князь Ярижич обменивались любезностями, и сапфир на пальце вояга сверкал и дразнил переливами морской синевы. То самое кольцо?