Текст книги "Змеиное варенье (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)

– Гадина! Змея подколодная… Если с Юлей что-нибудь случится, удавлю…

Лидия хрипела и царапала меня по руке в тщетной попытке освободиться. И только когда в серых глазах мелькнул страх, я опомнился и отпустил, оттолкнув ее от себя. Она пошатнулась, не удержала равновесие и упала в сугроб.

– Не доводите до греха… Если выдадите Серого Ангела, обещаю, что не буду…

Я осекся, потому что Лидия расхохоталась булькающим, переходящим в кашель, смехом. Она лежала в снегу и истерически всхлипывала от смеха, даже не подумав подняться.

– Прекратите! Что вам надо? Что вы затеяли? Да вставайте уже!

Я поймал ее за руку и рывком поставил на ноги, едва сдерживаясь от желания дать пару пощечин.

Пришло горькое понимание того, что упрямую дрянь можно хоть на кусочки резать и убивать, но она и пальцем не пошевелит, чтобы спасти Юлю.

– Хватит, пожалуйста. Что вы хотите? Вы же не просто так все это затеяли. Что мне сделать, чтобы вы выдали Ангела? Встать на колени? Посыпать голову пеплом? Что?

Она в последний раз хрюкнула истеричным смешком и покачала головой.

– А вы хотите поймать Серого Ангела или все-таки… спасти Юлю? И кстати, вам прекрасно известно, что я хочу от вас.

Я отвернулся от нее и невидящим взглядом уставился на слепящий снежный покров. Гнев ушел, оставив пустоту бессильного отчаяния. Казалось, что в ушах звенит холодная и мертвая тишина парка. Все так неправильно…

– Я… согласен, – выдавил я через силу. – Что угодно. Только скажите, где Юля.

– Вот как… – протянула она чуть удивленно, а потом обошла меня кругом и заглянула в глаза. – Надо же, какая покладистость! Вы готовы отдаться мерзкой подлой интриганке вроде меня? Пожертвовать своей драгоценной невинностью ради этой соплячки? Какая щедрость! Правда, товар-то немного потрепан…

Лидия провела рукой по щеке и поморщилась, взяв меня за подбородок и заставив взглянуть ей в глаза.

– Ну ничего… Я же не гордая, да? Я и объедки с чужого стола подберу…

– Господи! – я оттолкнул ее руку. – Да чем вы опять недовольны? Вы добились своего! Я буду с вами, что еще вам надо?

Щека онемела от злой пощечины. Лидия вцепилась мне в волосы, до боли стянув их в кулаке, и зашипела в лицо:

– Козлина небритая! А гонора-то сколько… – она закусила губу и выплюнула с ненавистью, – ладно, демон с вами, пойдемте. Будем вас девственности лишать. Я видела неприметный закуток возле…

– Нет.

– Что нет? – она стояла со сжатыми кулаками, готовая разве что не плеваться ядом. – Хотите прямо здесь?

– Сначала Юля вернется домой, живая и невредимая, – твердо сказал я. – Только после этого… у нас… будет близость. Говорите, где она.

Лидия шагнула ко мне, явно готовая ударить, поэтому я поторопился добавить:

– И только посмейте распустить руки раньше!

Она споткнулась и застыла.

– А я не знаю, где она. Но обещаю, что она вернется… живой. А вот насчет невредимой – уж как получится, – мерзко ухмыльнулась она. – Серый Ангел – большой любитель женского пола, в отличие от некоторых.

– Если только он посмеет… Нет, так не пойдет, сделки не будет! Вы не можете не знать, где он ее держит…

– Не знаю, – отрезала Лидия. – И я не торгуюсь, господин инквизитор. Вы можете искать ее сами. Или с моей помощью найти. Решайте, что вам лучше – найти Юлю мертвой, но невинной, или живой, но чуточку попользованной?

Я прикрыл глаза, борясь с отчаянным желанием плюнуть на все и прикопать заразу прямо в сугробе. Ее до весны никто не хватится.

– Да не стоит так переживать… – она снисходительно потрепала меня по щеке и фыркнула. – Серый Ангел умеет завоевать женское сердце, вашей Юле даже понравится, уверяю вас. Тем более, она, кажется, много шоколада накануне выпила… Да, и кстати, побрейтесь. А то я ведь могу и передумать…

Лидия развернулась и пошла прочь, перешагнув через сугроб и рассекая нетронутую снежную гладь цепочкой следов. Не оглядываясь. Она проваливалась по колено и загребала снег в сапоги, но упрямо шагала напрямик к Кухонному корпусу, словно ведомая внутренним компасом. Как крыса, семенящая на запах сыра в мышеловке…

Я развернулся и отправился к капитану дворцовой охраны.

– Глаз не сводить. Ни на секунду.

– Да понял я, понял.

– Она хитра и изворотлива… – я осекся, заметив, что капитан пускает слюни на рисунок, и стукнул по столу кулаком. – Капитан! Портрет показать всем стражникам и гвардейцам. Они должны знать ее в лицо. Но она может переодеться. Может отвести глаза. Может окрутить, разжалобить, уговорить. Не обманывайтесь ее невинным личиком. Следить за ней постоянно. Куда она пойдет, с кем будет общаться, все, слышите, абсолютно все ее действия отслеживать и запоминать! Она должна вывести нас к Серому Ангелу!

Офицер Матий хлопнул меня по плечу.

– Пушистик, не шуми. Никуда твоя мышь бледная от нас не денется. Пошли.

Я бросил последний взгляд на портрет в руках капитана. Глупо было злиться на Тень. Она всего лишь рисовала то, как я сам видел Лидию. Бесстыдно распущенные волосы, чувственные полные губы и громадные глаза, горящие безумной похотью. Словно демон во плоти под маской святой невинности…

Глава 15. Хризокола

Я шла, ничего не видя перед собой и хватая воздух ртом. Как же больно… Злая обида обжигала горло.

Ради нее… Ради этой соплячки он готов на все. Готов даже пожертвовать своей честью. А мне обижаться не положено, я радоваться должна, что получу это небритое сокровище. И я буду радоваться! Все правильно. Как в тех глупых рыцарских романах Пионы… Прекрасная дева и ее благородный рыцарь…

Сиятельная княжна и ее добродетельный защитник, спешащий на помощь и вырывающий возлюбленную из лап чудовища. А мне отведена роль того самого чудовища, которое сожрет и не подавится…

Я толкнула дверь поварни и проследовала к столу. Нарезать луковицу. Еще одну. И еще одну. Нарезать на куски их обоих. Сначала ее, потом его. Всех. До единого. Всех, кто станет на пути.

– Девонька, ты глаза водичкой смочи… – тронула меня за рукав сердобольная повариха. – С непривычки лук их разъедает сильно, потом привыкнешь, плакать переста…

Я схватила ее за горло мертвой хваткой.

– Пошла вон! – и отшвырнула от себя, застыв с ножом в руках и едва сдерживаясь, чтобы не полоснуть ее по горлу. Облик толстухи плыл перед глазами, и я сморгнула.

– Каженка! Ты что, с ума сошла?.. Нож положи!..

Я вогнала нож со всей силы в разделочную доску, схватила повариху за шкирку и ткнула носом в стол.

– Слышь, ты, жалостливая, за меня лук дорежешь! Поняла? Не слышу!

– Пусти! Я старшему скажу…

Я притянула ее к себе ближе и зашипела на ухо:

– Шепнуть ему, как ты специи в платочек ссыпала да выносила? Тебя из этой тепленькой кормушки мигом попрут, поняла?

– Я не… Не надо… Я же не для себя…

– Да-да, семеро по лавкам, все голодные, несчастные… а воруешь ты для них… Заткнись и не зли меня, или хуже будет.

Только вылетев из кухни, я поняла, что промочила ноги насквозь. Снег в сапогах растаял и противно хлюпал, пришлось переобуваться. Я сорвала с себя обрыднувший фартук и косынку, накинула теплый плащ и отправилась вон. Дел было много, некогда на кухне киснуть.

Для вида я немного постояла возле уличного кукольного театра, доедая пирожок с мясом и разглядывая ярко размалеванные лица марионеток, дергающихся в праздничном танце. Увы, питаться мне приходилось на стороне, так как есть что-либо на дворцовой кухне я опасалась. Нагло протолкавшись в начало очереди к палатке предсказателя, я откинула полог и ввалилась к шептуну, выставив оттуда прыщавую девчонку, допытывающуюся, выйдет ли она замуж в новом году.

– Держи! – я бросила монетку в подставленную ладонь. – Могила.

– Святой Лука всем подарочки принес… – гнусаво завел Яшлик песенку, но я хлопнула в ладоши перед его позолоченными по случаю праздника глазами, и он заткнулся.

– Могила!

– Пуста… – обиженно надулся шептун.

– Молчать об этом.

– Яшлик не умеет молчать…

– Тогда пой. Пой о знойном Асаде, где съели все живое. Где матери закусили своими детьми. Где зерно проросло безумием спорыньи. Пой о том, как святоши жрали людей. О том, как горел заживо гниющий Асад. О том, как подыхали от черной лихорадки. И не забудь напеть о том, что это все было во славу Единого…

– Обожди! – шептун вцепился мне в подол, слепо заглядывая в лицо и жадно вслушиваясь в мое дыхание. – Это было… А будет что? Что будет?

– Злая гадина будет. Выползет и всех съест. Даже не подавится.

Я вырвала подол юбки из его пальцев и вышла из палатки. Нужно было еще достать опиум.

Уличная торговля уже стихла, горожане спешили по домам, встретить светлый праздник Изморозья вместе с семьями. Пустели улицы, тоскливо освещенные чужими окнами да редкими фонарями. Лишь где-то за несколько кварталов фальшиво играла песенка шарманщика про подарочки святого Луки хорошим детишкам. Ноги словно сами привели меня в эту лавку. Глупость, но я толкнула дверь, жалобно звякнувшую колокольчиком, и зашла внутрь.

– Простите, но мы закрыты.

Мастер ювелирного дела Лисен неохотно оторвался от протирания витрины. Где еще мог заказать или купить побрякушку инквизитор, как не у отца Софи? Вернее, где бы еще этому нищеброду могли сделать скидку?

– Я не задержу вас надолго, – я шагнула в чужое тепло, чувствуя, что продрогла до костей. – Мне только узнать. У вас заказывал украшение инквизитор Тиффано?

– А вы?..

Надо было что-то придумать, но я слишком устала.

– Госпожа Хризштайн.

– Ах… Понятно… – старик склонил голову набок, разглядывая меня, потом кивнул. – Одну минуту.

– Да просто ответьте! Куда вы пошли?

Он вернулся спустя несколько минут и положил передо мной коробочку.

– Господин Тиффано предупредил, что вы можете придти. И я рад, что его подарок все же нашел вас…

Он открыл коробочку и придвинул ее ко мне.

– Забирайте, это ваше.

Я оторопело уставилась на подвеску в виде священного символа, переливающегося бриллиантовой россыпью.

– Вы, должно быть, что-то перепутали…

– Если вы – госпожа Хризштайн, то это для вас. Господин Тиффано заказал его у меня, но потом вернул, сказав, что не хочет дарить. Сказал, что вы сами придете и потребуете… Оплачено, забирайте. Мне чужого не надо.

Я задумчиво разглядывала символ, покачивая его в руке и наматывая на палец тонкую золотую цепочку.

Искусная работа, и камни тоже стоят немало. Какая же должна быть скидка, чтобы этот злыдень мог себе такое позволить?

– А больше господин Тиффано ничего не заказывал?

– А должен был? – мастер смотрел на меня выцветшей голубизной, напомнив глаза Софи с ее искорками безумного таланта.

Я пожала плечами, сложила украшение обратно в коробочку и направилась к выходу.

– Куда вы? Заберите…

– Мне тоже чужого не надо, – я уже взялась за дверную ручку, но мастер проворно оказался рядом.

– Возьмите подарок, пожалуйста, – сказал он и сунул мне в руки коробочку. – Негоже в такой светлый праздник держать обиды. Да хранит вас Единый…

И с этими словами меня выставили за порог вместе с побрякушкой, закрыв дверь на засов.

Во дворец я вернулась глубоко за полночь и легла спать, даже не раздеваясь. Если в монастыре страшные сны Миассы немного отступали и казались лишь вязким приглушенным кошмаром, то здесь они нахлынули на меня с опустошающей яркостью. Я ловила каждое движение несчастной, смотря на мир ее глазами, ощущая ее голод и находя странное удовлетворение в поедании других. Она съела не только собственную дочь. Миасса выбиралась на охоту поздно ночью, скользя бесшумной тенью по подворьям чужих домов и выглядывая добычу. Инородность никак не давалась, я не могла понять, что не так с движениями и ощущениями Миассы. А сегодня ночью я подавилась. Подавилась телом маленькой девочкой. Она была уже давно мертва, но я жадно заглатывала протухшее тело, а потом поняла, что оно застряло в глотке. Я не могла его проглотить, и выплюнуть тоже не могла…

Я проснулась, давясь криком и жадно хватая воздух. Мерзкий привкус во рту не проходил. Кровать рядом была пуста, соседка сбежала от меня еще вчера, когда я попыталась придушить ее во сне.

Орфуа я почти не видела, он редко появлялся в поварне, где вечно что-то варили, жарили или тушили.

Здесь всегда было жарко, что меня искренне радовало. Однако торчать, не разгибаясь, целый день на кухне в мои планы не входило. Весь штат поваров и обслуги меня дружно ненавидел, но побаивался, предпочитая судачить за спиной. У каждого из них были мелкие грешки, чем я беззастенчиво пользовалась, сваливая свои обязанности на других и появляясь на кухне изредка, только чтобы попасть на глаза Орфуа.

Для инквизитора у меня тоже был припасен подарочек. Перстенек княжны. Правда, без ее пальчика, но думаю, что Кысей был не в обиде. Слежка меня больше забавляла, чем раздражала. Дворец я успела хорошо изучить еще год назад, когда атаман только планировал похищение реликвии, поэтому проскользнуть лабиринтами дворцовых переходов и отправить посылку не составило труда.

Меня больше занимало, где Орфуа прячет жену. Ее могила оказалась пустой, в чем я, собственно, и не сомневалась. Сам повар все время был во дворце, лишь изредка отлучаясь в ресторацию по делам. Я тенью бродила по дворцу, собирая обрывки слухов и домыслов, и думала, думала, думала… На ком можно испытать отвар? Как выманить Орфуа? Как лишний раз не попасть на глаза инквизитору? О брате я запрещала себе думать. Голова пухла от боли, однако на кухню я все же зашла, но, едва переступив порог, тут же об этом пожалела. Там раненной медведицей выла та самая повариха, вырывая на себе волосы.

– Ой, горе лютое! Ой, что же теперь будет! Ой, не могу!

От ее воплей казалось, что мне в висок воткнули нож и медленно его проворачивают. Я скрипнула зубами и прикрикнула:

– Заткнись! Чего орешь?

– Ой, мамочки мои! Сына теперь в солдаты заберут! Ой, люди, что же это делается!

Ее безуспешно пытались утешить, но она заливалась слезами и продолжала голосить. Голова звенела и грозила расколоться, как спелая тыква. Старый повар с вислыми усами огорченно пробормотал:

– Деньги Снежка собирала, чтобы от воеводы сельского откупиться, да вот покрали их… Утром только кинулась. Заберут теперь ее Збышека в солдаты… Эх! Кто ж на такую подлость решился… Убил бы…

Толстуха взяла такую высокую ноту, что в висках что-то лопнуло, и я позавидовала мощи ее легких.

Подняв повариху за шкирку с колен, я злобно уставилась на нее:

– Прекрати выть! – но слова были бесполезны, у нее начиналась истерика.

Я сорвала с шеи ненавистную цепочку и сунула ей в руки.

– На, держи! Продашь и хватит, чтобы откупиться. Да замолчи уже, дура! – мне казалось, еще немного, и я не выдержу и упаду рядом с ней в приближающемся приступе. Скоро будет буря, Антон, скоро будет совсем плохо, скоро, скоро…

Она захлопнула рот и уставилась изумленно на украшение.

– Мамочки-боженьки… Это же святой оберег… Дорогой… Как можно… Я не…

Я сплюнула на пол, развернулась и ушла в блаженную тишину, радуясь, что избавилась от невесомой тяжести подарка.

Вора я вычислила легко. Сидя в людской за завтраком, я заявила, что видела, кто украл сбережения поварихи. Миловидный парнишка, ученик кондитера, поперхнулся, а глаза виновато забегали. Но никто на него не смотрел, все внимание было приковано ко мне. Я торжественно объявила, что даю воришке возможность сознаться самому, и встала из-за стола. За ужином будет нескучно.

– Повара жалуются, ваша светлость, – Орфуа монотонно взбивал сливки на десерт князю и не смотрел в мою сторону. – На вас жалуются.

– Вот как? – я подошла к нему ближе. – Может, мне тоже… пожаловаться?

– На кого?

– На тебя. Шепнуть инквизитору, что могила твоей жены пуста?

Его рука дрогнула, а ленивые движения венчика сбились.

– Инквизитору Тиффано? – он не поднял на меня глаз и продолжил взбивать ароматную массу. – Я был приятно удивлен, что он оказался ценителем гаяшимской кухни. Бэмшин пришелся ему по вкусу…

Я похолодела на мгновение, но потом встряхнула головой. Нет, Кысей бы в жизни не стал пробовать змеиное варенье. Я перегнулась через стол, схватила Орфуа за воротник и подтянула к себе, заставив взглянуть мне в глаза.

– Да хоть все дворцовые запасы ему скорми. Мне нужен вояг Густав. И если ты посмеешь мне мешать, то быстро вспомнишь, почему мой род зовется проклятым. Мне, в отличие от тебя с твоей полоумной женушкой, терять нечего, сам знаешь.

Орфуа отодвинул перевернувшуюся миску и спокойно заметил:

– Ваша светлость, вы запачкались…

Я раздраженно провела рукой по собранным в хвост волосам, отирая их кончики от жирных сливок.

– Назначишь меня главной в конфетную. Хочу приготовить свой десерт воягу на свадьбу.

– А она состоится?

– А ты уж постарайся, постарайся. За невесту выкуп от тебя требуют.

Орфуа покачал головой и зачерпнул пальцем остатки сливок на столе.

– Ммм… хорошие и нежные получились. Жаль, что придется новые сбивать… Попробовать не хотите? – он кивнул на миску.

– Нет. Предпочитаю лакомиться… мясом. Змеиным.

Уже у выхода меня догнали его слова.

– Великий князь обмолвился, что вояг Густав прибудет через неделю. Уверен, что ваша светлость придумает, как его угостить…

Подлитое парнишке зелье профессора Камилли прекрасно развязало язык. За ужином я обвинила крысеныша в краже, и он со слезами и соплями сознался и даже показал тайник, в котором прятал украденное. Его хотели побить, но жалостливая Снежка заступилась, обрыдавшись на душещипательную историю. Парень украл деньги, чтобы завоевать юную служанку, к которой подкатывал старый, но богатый крет, а она… Мне стало скучно, безбожно ныл затылок, и я пошла к себе. Завтра воришка все забудет, если верить записям профессора. Надо убедиться, а тогда можно и приступать.

Заслышав в коридоре гневный голос инквизитора, допытывающегося, где послушница Лидия, я юркнула в первую попавшуюся комнату и заперлась. Мне было страшно встречаться с ним. Я уткнулась лбом в дверь и стояла, прислушиваясь, пока его голос не стих в отдалении. Надо что-то придумать, не могу же я вечно от него бегать. А руки мне и вправду нельзя распускать… пока нельзя. Зато потом я свое возьму. И не один раз. Отымею по самое не хочу, вволю над ним поглумлюсь… А сейчас терпение и еще раз терпение.

Поздно вечером ко мне в дверь поскреблась повариха Снежка.

– Что надо?

– Девонька, ты это… спасибо тебе. Вот, держи свой оберег, нельзя же тебе без него… Хорошо, что не побежала его закладывать, а денюжки мои нашлись, спасибо тебе, все до копеечки…

Я раздраженно взяла протянутую цепочку и сунула в карман. Чтоб ты скисла… вместе с инквизитором.

– Все?

Удивительным образом исхитрившись, эта толстуха просочилась мимо меня в комнату и запричитала:

– Господи, да как же ты тут живешь! Здесь же дышать нечем…

– Пошла вон!

– Что ж ты такая колючая. Я же вижу, как тебе плохо, а ты никого к себе не подпускаешь.

– Убирайся, – процедила я, хватая ее за шкирку.

– Рычишь и злишься, а глаза такие несчастные… Как у нашей Котьки, когда та издыхала. Так суку дворовую звали, у нас в деревне жила. Небрехливая и верная была, славная…

– Ну спасибо, с облезшей шавкой меня еще никто не сравнивал! – я вытолкала дуру взашей и захлопнула за ней засов, но она все никак не могла угомониться и продолжала ныть за дверью.

– Девонька, Лидонька, ну что ж ты… Меня инквизитор…

– Что? – я рывком распахнула дверь.

– … просил за тобой присмотреть. Сказал, что ты…

Я зашипела от злости, едва сдерживаясь, чтобы не расцарапать ей лицо.

– … спишь плохо. Настенька от тебя сбежала, так я сюда переберусь, – бочком, бочком она опять протиснулась внутрь. – И ты не обижайся… Я ж не со зла про суку вспомнила, Котька Збышека моего спасла. Он тогда мальцом логово змеиное раскопал, гадюку вытащил, а та… Котька ее за хвост, и зубами давай рвать, только гадина та исхитрилась и за морду ее цапнула… Бедняга рычала и скулила от боли, вот как ты, а никого к себе не подпустила, так и околела под телегой. Но то тварь божья бессловесная, а ты ж…

Снежка еще продолжала что-то говорить, а я застыла с разинутым ртом. Так и стояла, разевая его все больше и больше, а потом попыталась засунуть туда кулак. Не поместился, хотя я очень старалась…

– Боженьки, ну точно, кажена! Да что ж ты делаешь! – повариха схватила меня за руку и усадила на кровать. – Ты рот не затыкай, ты поплачь, не стесняйся…

Она гладила меня по волосам, а я разглядывала кулак, сжимая и разжимая пальцы. Тело ребенка застряло в глотке. Целиком. А ведь даже не младенец. Девочка лет пяти. Ее голова точно была больше кулака. Инородные ощущения от бесшумного скольжения в ночи, темнота ночи, расцвеченная красками чужого зрения, удивительная пластичность мышц гортани и холод… Бесконечный холод. Змея… Как я раньше не сообразила, на рисунках Тени это ведь Миасса подавилась ребенком, попытавшись заглотить тело целиком. Сейчас зима. А где змеи проводят зиму?..

– Снежка, – фальшиво улыбаясь женщине, я приобняла ее за плечи и вкрадчиво продолжила, – холодно мне, сил никаких нет. Так где, ты говоришь, самое теплое и сухое место во дворце?

Торжество моего назначения главной в конфетную было омрачено известием о трагической гибели казначея. Господин Витор разбился насмерть, когда лошадь в его экипаже с непонятного перепуга понеслась, не разбирая дороги. Я размешивала булькающий на огне шоколад и раздумывала, чьих это рук дело. На Орфуа было не похоже, он не отлучался из дворца ни вчера, ни сегодня. А с другой стороны, шептун уже пустил слухи про Асад… Вдруг кто-нибудь решил свести счеты? Но такая быстрая реакция удивляла. Или же это просто несчастный случай? Ну нет, в подобные совпадения может поверить разве что этот дремучий девственник…

– Где Юля? – прогремело у меня над ухом, я вздрогнула от неожиданности и расплескала горячий шоколад. – Почему вы ничего не делаете?

– Я делаю, – скривилась я, оттирая раскаленные брызги с кожи. – Делаю шоколад. Не видите? Могу угостить.

– Вы должны искать Юлю! Должны встретиться с Серым Ангелом!

– Угу… и привести вас к нему, да? На это вы рассчитывали, приставив ко мне слежку? Глупо, – я облизнула остывшую массу и поморщилась – ваниль горчила. – Во-первых, я не знаю, где он. Во-вторых, я занята…

Замаскировать запах кошачьей травы в шоколаде не так просто, знаете ли… Но я стараюсь.

– Что? – опешил Кысей. – Вам мало несчастного каноника, которого вы довели до приступа?

Я пожала плечами и потянулась за молоком. Хм… а ведь змеи любят молоко?

– Похотливый козел сам виноват. А вот соблазнить Орфуа и выведать у него рецепт будет непросто, повар до сих пор верен покойной жене… И с дозой надо угадать.

– Даже не вздумайте! Даже близко к нему не подходите! – неожиданно взвился инквизитор. – Я запрещаю!

– А кто же тогда будет спасать вашу драгоценную княжну от похотливого разбойника? – молоко приятно смягчило терпкость шоколада и горечь ванили, вот только оно категорически не хотело равномерно растворяться, образуя досадные комки. – Без рецепта Серый Ангел ее не вернет…

Инквизитор развернул меня к себе, удерживая за плечи и заглядывая в глаза.

– Послушайте, это Орфуа. Он – колдун. Я узнал, что его жена была родом из Мирстены. Все погибшие заказывали ужин в его ресторации. У него были возможности, средства и мотив. Я не могу пока доказать его вину, но скоро…

Я раздраженно передернула плечами. Как он узнал об Орфуа? Только этого мне не хватало. Сейчас начнет путаться под ногами. Или еще хуже – полезет на рожон.

– Не говорите глупости. Орфуа – не колдун. Займитесь чем-то полезным. Например, воягом. Без его перстня выкуп не заплатить…

– Откуда вы знаете, что потребовали перстень? Или же Серый Ангел требует его… для вас? Это ведь вы, кажется, всполошились, едва услышав про вояга Густава.

Я торопливо отвернулась, беспорядочно завозившись с мельницей для какао бобов. Вот если бы также просто можно было стереть в порошок всех, кто мне мешает…

– Господин инквизитор, во дворце уже все в курсе требований похитителя, даже эта глупая корова, которую вы приставили следить за мной…

– Потому что с вами должен быть кто-то рядом… Вы постоянно зябнете, головные боли, вспышки ярости. А еще приближается сезон зимних гроз. У вас скоро будет приступ. Я прав?

Я скрипнула зубами, отложив мельницу, и повернулась к нему, но слова сказать не успела. Его рука опять оказалась у меня на горле, но не сжала его в болезненной хватке, а скользнула ниже. Я перестала дышать. Инквизитор подцепил большим пальцем подвеску, скрытую в вороте платья, и горько сказал:

– Ну да, так я и думал. Не смогли не проверить… Простите меня, пожалуйста. Я знаю, что вы злитесь и ревнуете, но это глупо. Я хочу верить, что вы помогали Серому Ангелу по незнанию, не подозревая, что именно он замыслил. Но в чем перед вами виновата Юля? Помогите ее спасти, прошу вас. Как бы вы себя чувствовали, если бы на ее месте был Антон?.. Если вы не знаете, где ее держит Серый Ангел, то дайте хотя бы его описание. Тень может нарисовать портрет преступника…

– Не может! – отрезала я. – Я не видела его лицо, только глаза… Он был в маске. Уберите руки! И сами убирайтесь. И дешевку свою забирайте!

Я оттолкнула инквизитора и сорвала с шеи цепочку, швырнув в него. Он покачал головой, поднял украшение с пола и положил его на стол.

– Вы глухи к моим словам, а я не знаю, как еще до вас достучаться. Но если с Юлей что-нибудь случится, я никогда вам этого не прощу. Прощайте.

– Лучше бы поинтересовались, – кинула я ему в спину в бессильной злости, – кто подчищает хвосты, убирая виновных в голодном безумии Асада. Казначей – только первая ласточка!

Кысей замер и удивленно спросил, повернув ко мне голову вполоборота:

– Что за глупость? Извозчик господина Витора просто не справился со скользкой дорогой…

– Да-да, совершенно случайно… – процедила я, разглядывая его нахмуренный профиль. – Еще вспомните про божью кару…

Он пожал плечами и ушел, а я раздраженно пнула кухонную тумбу, потом не выдержала и взяла украшение. Во-первых, его можно выгодно продать, а во-вторых… Что во-вторых я так и не придумала, стоя посреди опустевшей конфетной и сжимая подвеску до боли в ладони.

Этой же ночью я совершила отчаянную вылазку в ресторацию. Взломать замок на двери черного входа получилось легко, а вот с сейфом пришлось повозиться. Но меня ждала неудача: приходная книга, несколько мешочков с золотом, закладные и другие бумаги. Я бегло просмотрела все, читать по памяти и разбираться буду позже, золото брать не стала, оставив лежать, как было. Обшарила все закоулки, везде заглянула, но ничего не нашла. Я до сих пор не знала, где прячется Миасса. Скорее всего, сейчас она была в спячке и вряд ли представляла опасность, но рисковать я не хотела. Если с Орфуа что-нибудь случится, то его жена может проснуться и выползти… Повар наверняка подстраховался, а значит, первой жертвой змеиной колдуньи мог стать Кысей… Хорошо, что Орфуа не знал об Антоне. В этот момент я искренне радовалась тому, что брат далеко отсюда.

В замке зашуршал ключ. Я скользнула в тень, скрываясь от вошедшего Орфуа. Он проследовал на кухню, неся что-то в руках. Корзина с продуктами. Зажегся свет, застучал нож, затрещали поленья в очаге. За окном занимался рассвет. Пора было возвращаться.

Ко второй вылазке я подготовилась основательно. Лошадиная доза зелья профессора Камилли, кинжал, прочная веревка, а еще в торбе через плечо… потрепанный комплект шахтерского снаряжения, купленный у старьевщика. Я обнаружила, что по документам Орфуа потратил несоизмеримо много на переделку таверны в ресторацию, включая подземные работы по обустройству погреба. В прошлый визит я внимательно осмотрела погреб, разделенный на две части. В одной хранились обычные припасы, и зайти туда мог любой. А вот в закрытую часть погреба я попала, взломав несложный замок. Там находились дорогие вина и сыры, что на первый взгляд не вызывало подозрений. Казалось, что рачительный хозяин просто бережет их от вороватых слуг. Но самое интересное заключалось в том, что для обустройства погреба была куплена партия рабов-шахтеров, которую после завершения работ за бесценок продали в гарлегские рудники…

Я бродила вдоль винных полок в закрытой шахтерской робе, подсвечивая себе масляной лампой, закрепленной на голове, и чувствовала себя полной дурой. Где тайный проход? Он должен быть здесь, но я не находила его. Поднося зажженную лучину раз за разом к стенам, я пыталась поймать сквозняк, указывающий на то, что где-то там скрывается змеиное логово. Но лучина горела ровно, лишь изредка колеблясь от моего дыхания. Что ж, придется рискнуть. Я загасила лампу, стащила робу и приготовилась ждать в темноте. Рано или поздно Орфуа сюда спустится.

Он даже не успел ничего понять. Я стянула веревку в надежный узел и похлопала повара по щекам.

Приложила я его не сильно, так что спустя какое-то время он открыл глаза, уставившись на меня мутным взглядом.

– Ваша светлость…

– Выбирай. Ты говоришь мне все, что потребую, тогда умрешь легко и быстро. Или же ты потратишь мое время, чтобы вытянуть из тебя сведения, но умирать будешь долго и неприятно.

Он пошевелил плечами, безжалостно спеленатыми веревкой, поерзал на стуле, потом криво усмехнулся.

– Зря вы так, ваша светлость. Я думал, вы меня поняли…

– Я тебя прекрасно поняла. Мне нужен рецепт "Поцелуя" и твоя жена. Где она? Говори.

– Будете меня пытать? Вы же понимаете, что я не скажу… А боль для меня уже давно ничего не значит…

Я склонилась над ним и заглянула в глаза, вцепившись ему в волосы и задрав голову.

– Уверяю тебя, есть кое-что страшнее боли… Но, к счастью для тебя, у меня нет времени. Поэтому… – я полезла в торбу и достала бутылку, – ты просто выпьешь… молока. Ты же застал профессора Камилли?

Он опаивал своих пациентов вот этой гадостью, возвращая их в детство и снимая любые запреты. А потом они все забывали.

В его глазах мелькнула неуверенность.

– Тогда с господином Тиффано тоже может случиться… неприятность. Не боитесь?

– Боюсь. Только у меня выхода нет, как и у тебя, – призналась я и выдернула пробку из бутылки. – Пей.

– Нет, пожалуйста! – отчаянно замотал он головой. – Светлая вояжна, прошу вас! Моя жена ни в чем не виновата!

– Твоя жена – змея. Она уже не человек. Колдунья. И ты мне скажешь, как открыть проход к ее логову, – я поймала его за подбородок и надавила пальцами на щеки, заставив открыть рот.

Он захлебывался и кашлял, пытаясь выплюнуть отраву, но я крепко держала и лила, пока бутылка не опустела. Часть зелья оказалась на рубашке и на полу, но того, что попало, вполне должно было хватить.

– Зачем же… – просипел Орфуа и всхлипнул. – Светлая вояжна, я же ваш подданный… Вы предали своих людей тогда, и сейчас… Зачем…

– А сейчас я вершу справедливый суд над колдуньей и ее пособником. Где Миасса? Говори.