Текст книги "Змеиное варенье (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)

– Довольно. Идите, госпожа Мейер. Потом договорим. А вы со мной, – я поймал Лидию за локоть и потащил прочь по палубе, подальше от любопытных матросов, уже поглядывающих в нашу сторону.

– Хотя думаю, что вы тоже не прочь заглянуть к ним на огонек, да, господин инквизитор? – не унималась эта пошлячка. – Помнится, вам понравилось шлепать…

– Прекратите! – сильно хотелось встряхнуть ее и окунуть в холодную воду, чтобы прочистить ей мозги. Но я ограничился тем, что сдал ее Тени и ушел, не обращая внимания на гнусавые издевки, летящие мне в спину.

– Госпожа Дрозд…

– Можно просто Малгожата, – женщина кокетливо поправила выбившийся белокурый локон и улыбнулась. – К чему эти формальности?

– Госпожа Дрозд, – непреклонно повторил я, – поскольку на корабле я сейчас являюсь единственным духовным лицом, то не потерплю творимого на борту греха прелюбодеяния.

– О чем это вы? – на ее лице было написано такое искреннее недоумение, что я почти засомневался.

– О неподобающих отношениях между вами и вашим пасынком.

– Да как вы смеете?!? – взвизгнула она. – Я честная замужняя женщина!

– Надеюсь, что именно ею вы и останетесь, в противном случае я буду вынужден сообщить вашему мужу о своих подозрениях.

Госпожа Дрозд осеклась на полуслове и рухнула обратно на лавку.

– Это возмутительно… – нерешительно начала она, но я оборвал ее.

– Кстати, зачем вы приезжали в Кльечи?

– Мой сын, – подчеркнула женщина, постепенно обретая былую уверенность, – сопровождал меня на лечение. Я поправляла здоровье, отдыхая на морском побережье.

– И как долго вы здесь пробыли?

– Все лето. К чему эти вопросы, господин инквизитор? Почему вас это интересует?

Я не ответил, глубоко задумавшись. Получается, Юлиан Дрозд приехал в город как раз в то время, когда произошло первое ограбление. Возможно, Лидия провела меня, отвлекая внимание ложными обвинениями от личности Серого Ангела, а несчастная Малгожата действительно добродетельная супруга… Или же подельница…

С лекарем я не стал особо церемониться, задумав одним махом решить сразу два вопроса. Я зашел к нему в каюту и с порога заявил:

– Господин Мунс, мне известно о ваших делах.

Он удивленно взглянул на меня поверх очков и отложил в сторону книгу.

– Позвольте полюбопытствовать, о каких именно?

– Контрабанда, – я внимательно наблюдал за ним и заметил, как едва заметно дрогнула его рука, когда он снимал очки и откладывал их в сторону. – Кстати, а где ваш слуга?

– Гвидо нездоровится… – несколько растерянно отозвался лекарь. – Господин инквизитор, я не понимаю причин, по которым вы делаете такие странные выводы относительно…

– Довольно, – я так устал от церемонной лжи и словесных кружев, что невольно позавидовал Лидии с ее непринужденной манерой изысканно хамить окружающим в лицо. – Я могу прямо сейчас обратиться к капитану и вынудить его провести тщательный досмотр ваших личных вещей и груза, а могу поступить иначе.

Я замолчал, ожидая реакции собеседника. Пока лекарь задумчиво изучал меня, я разглядывал обстановку каюты, подмечая вещи, принадлежащие слуге. Потрепанные сапоги, старое дорожное платье, зеркальце, гребень для волос, пара безделушек… Бедновато для Серого Ангела, хотя это может быть искусной маскировкой…. Пока рано исключать Гвидо из списка подозреваемых.

– Что вы хотите? – вздохнул лекарь.

– Я не сообщаю о вас таможенному чиновнику, а вы поможете мне узнать, чем травят старика Илияса.

– Хм… Почему вы решили, что его травят?

– Господин Мунс, – я холодно уставился на лекаря, – вам же известно, что от божьего провидения ничего не скроется, тем более, человеческие пороки? Единый приоткрывает мне то малое, что необходимо для борьбы с ними, а вот детали уже приходится узнавать самостоятельно.

Я встал и добавил:

– Навестите господина Илияса и предложите свою профессиональную помощь. Думаю, что отравительница, его внучка, держит яд в каюте, и вы легко сможете под благовидным предлогом его обнаружить. Надеюсь, за ужином вы меня порадуете нужными сведениями.

К вечеру стало сильно штормить, и качка усилилась, сделав невозможными прогулки по палубе. Я так и не смог заставить себя вернуться к материалам столичного дела, чувствуя, как тяжелеет на душе от раздумий о несчастных жертвах. Вместо этого я в который раз взялся за трактат Изры из Мирстены о духовном наставничестве, до сих пор не понимая, почему отец Георг так категорически о нем высказался. Если это единственный шанс спасти Лидию от тьмы безумия, то я должен хотя бы попытаться.

Прозвучал удар гонга, созывающий на ужин, и я с сожалением отложил книгу и отправился в кают-компанию. Мне не давал покоя еще один вопрос. Почему Лидия забыла облить грязью купца Ковача? Толстяк уже сидел за общим столом вместе с остальными притихшими и страдающими от морской болезни пассажирами. Я сел рядом с Тенью и поинтересовался:

– Где ваша госпожа?

– Ей нездоровится, она ничего не ест. Я просила повара разрешить заварить ей трав, но…

– Во время такой качки никто не разрешит разводить огонь.

– Но ей нужно выпить отвар…

Появилась хмурая госпожа Бергман. Одна, без сына. Неприятное подозрение кольнуло сердце. Я оставил Тень и заступил дорогу нерадивой мамаше.

– Где ваш сын?

– Спит уже, – буркнула она и обошла меня, садясь рядом с купцом.

– Завтра я непременно увижу Йорана. Если на нем будет хоть царапина… – наклонился я к ней, – то пеняйте на себя.

Купец удивленно поднял брови, услышав мои угрозы, но промолчал, а женщина лишь недовольно отмахнулась от меня. В дверях остановился господин Мунс, и я поспешил перехватить его.

– Что вы узнали?

– Ничего. Я ничего не обнаружил. Старик Илияс вполне хорошо себя чувствует для своего возраста, и в его каюте нет яда.

– Плохо искали. Не заставляйте меня…

– Господин инквизитор, – лекарь насмешливо уставился на меня, – не надо мне угрожать. Тем более, сейчас.

Я нахмурился, а он ухмыльнулся еще шире и сделал в воздухе жест рукой, как будто что-то выбросил.

– Я чист, и вы ничего не найдете и не докажете.

Что же он вез, раз так легко избавился? Впрочем…

– Чисты? А ваш слуга? Он тоже чист? Кстати, где он?

На лице лекаря мелькнула неуверенность, и я мгновенно понял, что в слуге он не уверен.

– Придется обращаться к капитану…

– Подождите! – господин Мунс схватил меня за рукав. – Я… погорячился. Прошу вас, не надо. Я еще раз побеседую с господином Илиясом. Прямо сейчас и побеседую.

– Где Гвидо?

– Он… а… я его послал с лекарством к госпоже Хризштайн. Ей сильно нездоровится…

– Что-о?!? – у меня потемнело в глазах от мысли, что эти двое сейчас наедине. – Да как вы додумались!..

Я оттолкнул оторопевшего лекаря с дороги и вылетел из кают-компании.

Дверь ее каюты была закрыта. Я заколотил в нее и крикнул:

– Немедленно открывайте!

Ответом мне была тишина. Я стукнул еще пару раз кулаком и пригрозил:

– Если сейчас же не откроете, я позову капитана! Взломаем дверь и!..

Увы, двери кают были массивные, из моченого дуба, выломать такие можно было лишь с хорошего разбега, а в коридоре не хватало места, чтобы разминуться двоим. Но тут дверь наконец открылась, на пороге появилась взъерошенная Лидия. Она не успела даже возмутиться, как я оттолкнул ее с дороги и влетел в каюту.

– Где он?

– Под кроватью.

– Что? – я застыл в недоумении, потому что под койкой едва ли бы мог поместиться человек. Низкие кровати были намертво пригвождены к полу во избежание повреждений во время шторма. – Вы издеваетесь?

– Нет. Издеваетесь вы. Вон из моей комнаты.

Лидия обошла меня и рухнула обратно в постель, спрятав голову под подушку. Корабль вдруг резко накренился, и даже мне, привычному к качке с детства, пришлось ухватиться за косяк двери, чтобы удержаться на ногах. Склянка, стоящая на дорожном секретере, заскользила по поверхности и упала на пол, покатившись к моим ногам. Я поднял ее и поставил на место, отметив, что это настойка на травах от бессонницы.

– К вам уже приходил слуга лекаря?

Лидия не ответила, лишь глубже зарылась в ворох подушек и одеял. Я немного поколебался и присел на край кровати.

– Я не уйду, пока не ответите. Это он Серый Ангел? Или же это Юлиан Дрозд?

Меня раздражало ее молчание, и я отдернул край одеяла.

– Пошел вон! – рявкнула она, пытаясь столкнуть меня с кровати.

– Госпожа Хризштайн, не усугубляйте свое положение…

Она взвилась дикой кошкой, целясь мне в лицо. Каким-то чудом я успел среагировать и отпрянуть, чтобы в следующее мгновение получить под ребра острым кулаком. Второй удар пришелся в пах. Жгучая боль согнула меня пополам. Корабль опять накренился, и Лидия с воинственным визгом кубарем полетела с кровати. Я смог разогнуться, устояв на ногах и держась за спинку кровати. Увиденное повергло меня в удивление не меньшее, чем неожиданное нападение. Лидию рвало. Она скрючилась в углу, ухитрившись выплюнуть между позывами:

– Убирай…тесь… Еще раз… увижу… кастри…рую… суку…

Я по стенке добрался до своей каюты, пытаясь совладать с острой болью и привести мысли в порядок. Это просто не укладывалось в голове… Лидия не морщилась и глазом не вела, разглядывая изуродованные тела и обгоревшие трупы, у любого нормального человека вызывающие рвотные позывы, но оказалась беспомощной перед морской болезнью… А гонора-то сколько было… Драчливая зараза…

Под утро старику Илиясу стало плохо. Капитан запросил моего присутствия в каюте занемогшего. Растерянный лекарь только разводил руками и сетовал на дрянную пищу и общую слабость организма пациента, но, поймав мой взгляд, осекся и пробормотал, что подозревает отравление. Его сообщение подействовало на присутствующих, как гром среди ясного неба. Зоя Илияс всхлипнула, плотнее укуталась в тонкую шаль и опустила покрасневшие глаза. Ее рыжая кудрявая головка, худенькие плечи и россыпь веснушек на лице никак не вязались с образом коварной отравительницы. Однако капитан требовал объясниться, и господин Мунс беспомощно указал на меня. Я понял, что он действительно не знает, чем могли травить ростовщика. Весь ужас ситуации заключался в том, что я тоже понятия не имел, ведь только Лидия… Демон!

– Капитан, я настоятельно советую ограничить прием пищи для господина Илияса, – сказал я, – и перевести его в лазарет. Под неусыпное наблюдение лекаря.

– Господин инквизитор, – капитан Робертс был настроен решительно, – на каком основании вы подозреваете отравление?

– Я не могу пока сказать, – изрек я, надеясь, что прозвучало это достаточно важно и убедительно. – Тайна дознания.

Больной слабо улыбнулся и вскинул худую руку с прожилками вен, пытаясь усесться на кровати. Внучка мигом бросилась к нему.

– Молодой человек, меня просто пронесло от квашеного, а вы удумали глупость с отравлением. Я вас таки умоляю. Кому старая развалина вроде меня нужна, чтобы яды еще переводить?

– В лазарет, – непререкаемым тоном перебил я его пространные сетования на то, как все подорожало, что даже отравиться бесплатно уже не получается. На чистом невинном личике Зои была написана такая искренняя забота и беспокойство о старике, что у меня противно засосало под ложечкой от сомнений. – И я надеюсь, что вы, господин Мунс, проявите чудеса профессионализма и выясните, что с господином Илиясом. И не сочтите за труд прислать ко мне своего слугу. У меня имеются к нему вопросы.

– Гвидо… нездоровится… Я обещаю, что за всем прослежу… Не извольте беспокоиться… – лекарь заюлил, всячески стараясь угодить и избегая говорить о слуге. Мне стало душно от недомолвок и лжи, пропитавших эту тесную каюту вместе с острым запахом желудочных капель, поэтому я поторопился покинуть это странное общество.

– Откройте! Госпожа Бергман, откройте дверь!

После третьего стука и угрозы женщина распахнула дверь и злобно уставилась на меня. Она была явно с тяжелого похмелья, усугубленного морской болезнью. На помятом и отекшем лице почти не было видно глаз. Она загораживала проход и держала меня на пороге.

– Я хочу увидеть мальчика и убедиться, что с ним все в порядке.

– Йоран! – заорала женщина так, как будто ее сын находился на другом конце корабля.

Мальчик подошел к матери и боязливо посмотрел на меня. На первый взгляд ребенок выглядел нормально, но тревога не проходила.

– Йоран, иди ко мне, – поманил я его.

– Отстаньте от моего сына!

– Я хочу его благословить, госпожа Бергман. Вы имеете что-то против?

И не давая ей возможности опомниться, я взял Йорана за руку и вывел в коридор, захлопнув дверь перед ее носом. Мальчишка двигался скованно, немного приволакивая ногу. Я точно помнил, что еще вчера он шел нормально.

– Что у тебя с ногой?

– Ничего. Я хочу к маме. Вы злой.

Я опешил от такого заявления и остановился, присев на корточки, чтобы быть с ним вровень.

– Почему я злой? Покажи ногу.

Свежий кровоподтек на ноге. У меня перехватило дыхание. Уже не спрашивая, я задрал на мальчишке рубашку и ужаснулся. Багровые круги свежих синяков перекрывали лиловые пятна старых, а загноившиеся ссадины и свежие рубцы украшали тело, словно и не ребенок стоял передо мной, а уличный задира, дерущийся за деньги.

– Я же говорила!

– Господин инквизитор, госпожа Бергман пожаловалась мне, что вы…

Я распрямился и гневно уставился на капитана, которого успело привести это жалкое подобие матери.

– Госпожа Бергман жестоко избивает сына.

– Я воспитываю своего сына так, как считаю нужным, и не собираюсь выслушивать…

– Капитан, когда воспитывают, то бьют по заднице, а не в живот. Взгляните, на нем же живого места нет… – я развернул мальчишку к капитану, но не успел договорить. Ребенок вырвался из моих рук и бросился к матери.

– Я не хочу в приют! Вы злой! – выкрикнул он и спрятался в складках ее платья.

– Госпожа Бергман, вы калечите сына. Откуда столько злости к собственному ребенку?

– Господин инквизитор, – в нерешительности начал капитан, – я не понимаю сути ваших претензий. Госпожа Бергман имеет полное право…

– Она не имеет права на неоправданную жестокость. Я требую, чтобы ее изолировали от ребенка на все время плаванья. После прибытия я лично разыщу его родственников и…

– Да пошел ты! – процедила пьяница. – Его папаша отдал концы в объятиях любовницы, оставив мне жалкие гроши и наградив этим спиногрызом. А его жадная семейка ни копейки не от меня получит, и его тоже не увидит!

Она дернула за руку охнувшего от боли мальчишку и потащила прочь. Я шагнул за ними, но капитан преградил мне дорогу.

– Господин инквизитор, мне не нужны неприятности на борту. Я вас прошу, оставьте ее в покое.

– Она издевается над сыном, вымещая на невинном ребенке свою злость. Я не позволю…

– Здесь я слежу за исполнением закона. И нет такого закона, ни церковного, ни светского, который бы запрещал матери…

– Ее нельзя назвать матерью. Капитан, неужели вы останетесь равнодушным к страданиям ребенка?

– Я ничего не могу сделать. Вы тоже. Для взятия под стражу пассажира нужны более весомые основания. Они у вас есть?

Я смотрел на капитана, бессильно сжав кулаки. Он пожал плечами и примирительно сказал:

– Не принимайте близко к сердцу. Ну не убьет же она его, в самом деле.

Ощущение собственной беспомощности и провальные попытки что-либо изменить выводили меня из равновесия. Издевательства над ребенком, извращенные любовные игры четы Мейер, порочная связь мачехи и пасынка, угроза жизни старику Илиясу, загадочная контрабанда лекаря, его неуловимый слуга… Где этого клятого Гвидо вообще носит? Я сообразил, что не видел его со дня отплытия. Если он и есть Серый Ангел, то вполне логично, что он пытается не попадать мне на глаза. А вот Лидия… Я встрепенулся и отправился на розыски Тени.

– Как ваша госпожа?

– Ума не приложу, что делать. Не спит, не ест. Ей так худо, что она уже с кровати не встает. Вы знаете, я ее вот еще вчера вытащила воздухом подышать, а сегодня уже даже уловка с вами не помогла.

– Какая еще уловка?

Тень смущенно осеклась.

– Ну… Простите…

– О чем вы? Да говорите уже.

– Я ей сказала, что видела вас под ручку с внучкой старика, что вы с ней любезничали…

– О господи! А сегодня что же? – едко спросил я и в сердцах добавил, – надо было сказать, что мы с ней обнимались!

– Сказала, – серьезно сообщила мне Тень. – Не помогло.

Я не знал, смеяться мне или плакать.

– К Лидии кто-нибудь приходил?

– Да кто к ней придет? – удивилась Тень.

– А лекарь? Его слуга?

– Ах, да, лекарь ей от бессонницы что-то выписал. Она ж заснуть не может, мается тошнотой. Ей бы лучше травы заварить, которые Антон с собой дал.

– Я попробую уговорить повара. Сколько у нее пробыл слуга лекаря?

– Да нисколько. Принес настойку и ушел. Хотя нет, она его что-то спрашивала, такое странное, но я не поняла…

– Что? – жадно подался я вперед. – Вспомните, пожалуйста.

Тень нахмурилась и потерла лоб тыльной стороной запястья. У нее на руке красовались синяки, оставленные обожаемой хозяйкой.

– Глупость какая-то. Она с болезнью вообще стала невыносимой. Госпожа спросила: "Как тебе без волос? Не жаль?" или что-то такое.

Я озадаченно провел рукой по подбородку, мимоходом подумав, что надо бы все-таки побриться и не раздражать ее лишний раз. Что Лидия имела в виду? Бороду? Усы? Он поменял внешность?

– А что ей ответил Гвидо?

– Да ничего, кажется, смутился и тут же ушел.

А может это вообще был тайный знак? Как бы там ни было, я все больше уверялся, что Гвидо и есть Серый Ангел. В любом случае, он от меня никуда с корабля не денется. Сейчас меня больше волновала Лидия. Против ее простуды я был бессилен, а вот с морской болезнью ей можно было помочь. Только безумица сейчас была похожа на больного загнанного зверя, забившегося в угол и готового укусить любого, кто к ней сунется с помощью. Я невольно поежился, вспомнив, чем закончилась последняя встреча, и все же решил попытаться.

– Тень, мне нужно с ней поговорить. Пойдемте, откроете мне дверь.

Каюта Лидии была просторней и богаче моей, предусматривая место для служанки, гардероба и крохотного закутка с письменными принадлежностями. Я тихо зашел и остановился, разглядывая убранство. Лидия лежала, с головой зарывшись под подушку и несколько одеял. Я тяжело вздохнул. Мой расчет был на неугомонное любопытство и спесь безумицы. Я прошелся по каюте, разглядывая безделушки на секретере. Шкатулка с драгоценностями, гребень для волос, стопка книг, пара склянок от простуды и бессонницы… Мое внимание привлек клок светлых волос, торчащих из открытого дорожного кофра. Я нагнулся над ним и удивленно хмыкнул, после чего вытащил куклу. Лилит смотрела на меня пустой синевой, а по ее фарфоровому лицу змеилась едва заметная и тщательно склеенная трещина.

– Положите на место! – просипела Лидия, злобно кося на меня заплывшим от простуды глазом из-под подушки.

Я задумчиво провел пальцем по трещине. Безумица не выбросила разбитую куклу, а склеила и взяла с собой в плаванье помимо прочих, более важных в дороге вещей. Возможно, сама везет в ней контрабанду? Я отогнул пышные оборки платья, прощупывая и прикидывая, можно ли что-то спрятать в игрушке. Интересно, а где она держит текст Завета? Хотя с ее памятью…

– Положите куклу на место и убирайтесь вон, – Лидия завозилась, медленно выпутываясь из вороха одеял.

– Думаю, мне стоит забрать свой подарок обратно…

Лидия уже сидела на кровати, опираясь кулаками на ее край и свесив одну ногу. Я содрогнулся ее изможденному виду. Нежно-зеленый оттенок лица, распухший нос, запекшиеся губы и злобные щелочки глаз. Все это венчалось всклокоченной копной волос.

– Только посмейте, – она закашлялась, и я поторопился ее успокоить, откладывая куклу в сторону.

– Госпожа Хризштайн, – я стыдливо отвел глаза, когда Лидия свесила вторую ногу, неприлично обнажив колено, – вас терзает морская болезнь, но я могу помочь…

– Вон отсюда! Или я сейчас встану и…

– А вы в состоянии? – я не удержался и поддел ее. – В состоянии встать?

Ее лицо исказило беспомощная злость, и мне стало совестно.

– Я могу вам помочь избавиться от морской болезни.

Лидия облизнула пересохшие губы и уставилась на меня, потом поманила к себе пальцем. Я отрицательно покачал головой, прекрасно памятуя о вчерашнем, и на всякий случай отступил на пару шагов назад.

– Боитесь? – прохрипела она и чихнула.

– Боюсь, – согласно кивнул я. – Будьте здоровы. Так вы хотите избавиться от тошноты?

– Интересно, как? Помолиться вашему Единому?

– Почти. Вставайте.

– Идите к демону!..

– Странно, что вас не научили медитации в монастыре. Вы же кажется упоминали, что провели там…

– Заткнитесь. Я-то сейчас встану, а вот вы тогда…

– А я вам помогу. Вам всего лишь надо попросить об этом.

– Вот как?.. – она ухватилась за спинку кровати и выпрямилась, злобно уставившись на меня.

– Я хочу вам помочь, но вы должны быть готовы принять помощь. Не надо на меня злиться. Пожалуйста.

Я сделал осторожный шаг вперед и протянул ей руку. Она закусила губу, но после секундного колебания приняла ее и оперлась, сделав шаг навстречу.

– Помогите мне, господин инквизитор. Я даже скажу вам пожалуйста и, может быть, спасибо. Но если тошнота не пройдет, вы отсюда не выйдете. Я вас…

– Помолчите, – оборвал я ее и обошел сзади, подтолкнув на середину комнаты. – Станьте ровно. Да разогнитесь же.

Качка была несильной, собственно говоря, я ее и не замечал, а вот Лидия с трудом удерживала равновесие. Я придержал ее за талию, решительно отогнав порочные мысли.

– Морская болезнь проистекает не столько от слабости тела, сколько от слабости духа. Вы внушили себе, госпожа Хризштайн, – я за подбородок поднял ей голову и постучал пальцем по виску, – вот здесь внушили, что вам худо.

– Вы мне проповеди читать собрались? И хватит меня лапать! Хватит издеваться! Это невыносимо…

– Забудьте обо мне. Сосредоточьтесь на дыхании. Дышите глубоко, но не грудью, а животом, – после секундного колебания я все же положил руку ей на живот. – На вдохе живот выпячивается, а на выдохе он должен прилипнуть к спине.

– Да идите вы к демону!..

– Прекратите злиться. Просто попробуйте.

Я проследил, как Лидия сделала пару вдохов, и покачал головой. Мне пришлось взять ее за руку и положить ее ладонь ей на грудь.

– Грудная клетка не должна вздыматься. Держите вот здесь руку, а вторую положите себе на живот. Следите за дыханием.

– Отойдите от меня, – сквозь зубы выдавила она и с шумом выдохнула.

Я послушно отошел и встал напротив, наблюдая за ее потугами.

– Дышите ртом, если нос заложен.

– Меня… сейчас… вырвет…

– Вам нечем. Не выдумывайте. Соразмеряйте дыхание с качкой. Уберите все эмоции, очистите разум от всего лишнего, наполнитесь пустотой. Представьте себя океаном и дышите вместе с ним. А еще… Да, пожалуй, стоит попробовать…