Текст книги "Змеиное варенье (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Она чуть поморщилась, словно мое присутствие ей докучало, и продолжила ковыряться в тыквенной мякоти, вырезая из нее… маленькие лодочки.

– Откуда вы узнали о том, где спрятана реликвия? – мой вопрос опять остался без ответа, разве что Лидия чуть высунула язык, пыхтя от усердия над очередным творением. – Вы меня слышите? Хватит дурью маяться!

Она приподняла тыквенную поделку в руке и стала придирчиво разглядывать ее на свет, и я не выдержал.

– Это не лодка, а кривобокое недоразумение, которое опрокинется от первого порыва ветра!

– Думаете? – задумчиво спросила Лидия, а потом вдруг улыбнулась. – Ну и ладно, придется скормить его вам. Кора, подай-ка мне горячий шоколад с имбирем и корицей. Да не этот, а вон тот, в горшке, недотепа!

– Прекратите помыкать другими… – запротестовал я, но Лидия проворно плюхнула дымящуюся темную смесь в тыквенное суденышко и протянула мне. Знакомый с детства уютный тыквенный аромат смешался с тревожной горечью шоколада, из-за чего в груди вдруг сделалось тесно. Я разозлился на себя. Пусть настоятельница сама виновата, что не прислушалась к моим предупреждениям, но из-за моей слабости наглые выходки Лидии терпят ни в чем неповинные монахини.

– Хватит! – я отодвинул ее руку, расплескав шоколад. – Если я узнаю, что это вы распускаете грязные слухи о княжне Юлии… хотя кто же еще, кроме вас! Так вот…

Она застыла, разглядывая лодку, потом медленно сжала ее в ладони, раздавив и завороженно разглядывая вытекающий сквозь пальцы шоколад. Взгляд был пустым, меня она не слушала.

– Так хорошо держит форму и так легко поддается… Тыквенное сердце… – прошептала она и подняла на меня взгляд. – Кстати, если верить всезнающей матушке Еванессе, то тыква еще и очень полезна…

Правда, я здорово придумала?

– Змея подколодная… – раздраженно ответил я.

– Нет, – нахмурилась Лидия. – Змея не подойдет… У нее кровь холодная, а мне нужно горячее сердце…

Сердце демона, которое я вырву и упьюсь его кровью.

Я похолодел, торопливо схватил полотенце и начал оттирать ей руки от шоколадной гадости.

– У вас опять были видения? – понизил я голос. – Опять жажда человеческого мяса? Да не молчите же! Я скажу настоятельнице, чтобы вас перевели в закрытую келью, раз вы…

– Какая глупость! – она опять неуловимо поменялась, полностью копируя надменную интонацию матушки Селестины и ее выражение лица. – Да, кстати, забыла поблагодарить вас за заботу, господин инквизитор.

Вы знаете, здесь так чудесно… Свежий воздух, здоровая еда, крепкий сон и такое… – едва заметная пауза, – благолепие… Я решила остаться.

– Замечательно. Откуда вы узнали, где искать реликвию?

Лидия пожала плечами и слизнула с ладони остатки шоколада. Я поморщился, но она уже повернулась ко мне спиной и снова принялась за кромсание рыжей мякоти.

– Лидия, пожалуйста, – не выдержал я, – прошу вас, не мешайте мне. Обещаю, что поймаю колдуна и Серого Ангела, а после… Я смогу вас вылечить. Я сам проведу обряд духовного спасения. Помните, вы обещали принять помощь? И еще… Подарок я купил вам, а не княжне. На Изморозье… Я обещаю, что приеду на праздник, вы не будете встречать его одна… Вы меня слышите?

Она продолжала молчать, напрочь игнорируя мои слова. Глупо было даже пытаться затевать этот разговор, просто ослиное упрямство.

– Ладно, демон с вами, сидите здесь и дальше разыгрывайте из себя оскорбленную невинность!

Я покачал головой и направился к выходу. В конце концов, в монастыре для нее все равно безопасней, чем в столице. Но ее вопрос догнал меня на выходе.

– Вы уже поняли, кто будет следующей жертвой колдуньи? – мерный стук ножа по разделочной доске. – Ах ну да, откуда? Все материалы по Асаду ужасно секретны, куда вам…

– Архивные записи, изъятые настоятельницей Селестиной, как я подозреваю, для вас, уже у меня. Так что я и без вас узнаю, кто колдун. Оставьте эти нелепые попытки мной манипулировать.

– Думаю, что следующим станет… верховный каноник Кирилл. На всех документах стояли его подписи… – Лидия остановилась на секунду, смахнув огненные кубики тыквы в тарелку и тщательно переворошив ее содержимое ножом. – Хотя вот незадача… У него детей нет… А у меня закончилась корица… А имбирь?

Нет, он слишком мал, хотя это было бы забавно… И змеи тоже не подойдут… Остается тыква… Огненное сердце…

– Что вы там бормочете? – я был вынужден вернуться и подойти ближе. – Лидия, если у вас есть соображения по колдуну, то я готов их выслушать, но позволить вам и дальше погружаться в чужое безумие я не могу. Вам своих чудачеств хватает.

– Хотя что там мелочиться… Я бы на месте колдуньи уничтожила всех, все церковное кодло… Но удержит ли тыква горячий шоколад?.. – Лидия залила нарезанные кубики шоколадом и опять их перемешала. – Кровь ведь должна быть горячей… Щепотку перца я, пожалуй, оставлю, да… Ох, а на состязании будет жарко… И еще немного травки для пикантности… Святоши… – безумица хихикнула себе под нос и сгребла горсть кубиков с тарелки, отравив ее в рот.

– Ладно, если вы считаете, что следующим станет верховный каноник, то я его предупрежу, не волнуйтесь, – у меня было неприятное ощущение, что говорю со стенкой. – Но думаю, что поймаю колдуна раньше.

Что касается состязания, то даже думать забудьте, попробуете свои силы в следующем году. А сейчас берегите себя… – сказал я, разглядывая ее перепачканное шоколадом лицо, и добавил в сердцах, – и прекратите обжираться всякой гадостью!

Темный пустой дом навевал тоску, особенно по контрасту с соседними жилищами, разряженными изморозными венками и уютно светящимися окнами. Остенберги уехали проведать на Изморозье дочь, забрав с собой Йорана, чему я был бесконечно рад. Настроение у меня было совсем не праздничное.

Надежды на скорое завершение дела не оправдались. Я проверил всех, кто работал в ресторации. Среди них не было ни одной женщины, так что версия колдуньи отпадала. Впрочем, я изначально сомневался в том, что несчастная сумасшедшая могла бы так ловко и хладнокровно притворяться, выжидая и сводя с ума жертв, одну за другой. Скорей всего, это был ее муж, преступивший запретную грань колдовского безумия из-за отчаянного желания отомстить за свою семью. Совсем как те несчастные мятежники, потерявшие своих родных из-за черной лихорадки… Я отодвинул бумаги и невидящим взглядом уставился в темноту окна.

Все работники ресторации были местными, что подтверждалось донесениями стражи. Все, кроме владельца "Пяти колосков". Он приехал из Гаяшимского ханства, но маш-ун наотрез отказался сообщить что-либо о Чжоне Орфуа, нынешнем княжьем поваре. Более того, обычная выдержка церковника дала трещину, и он сорвался на угрозы. Вспоминая покрасневшее лицо Уль Джена и чуть бегающий взгляд, я в который раз задался вопросом, не он ли нанял Серого Ангела украсть рецепт "Поцелуя Единого". Версия выглядела довольно дико, но с другой стороны… Вояжич Арметино был в посольстве, а после поехал туда, куда ему указал загадочно исчезнувший господин Ик Чен – в заброшенное поместье, где жертву мог поджидать Серый Ангел. А если учесть тот факт, что Лидия вдруг воспылала страстью к стряпне и захотела принять участие в кулинарном состязании, где должен появиться Орфуа, то картина вырисовывалась довольно неприглядная… У меня было ощущение, что я барахтаюсь в липкой паутине лжи и интриг, запутываясь все больше и больше с каждым новым фактом.

А состязание уже завтра. Верховный каноник Кирилл, встретиться с которым мне удалось только с пятой попытки, рассмеялся в ответ на мое предупреждение об опасности."… Меня богопротивное колдовство не возьмет… " Самонадеянный глупец! Отрава спорыньи равно действует на всех, праведников и грешников. На состязании верховный каноник, как обычно, будет главным судьей, а значит, он должен пробовать все блюда, представленные кулинарами. И у меня нет ни малейшего шанса этому помешать.

Зато я наконец смогу встретиться с Чжоном Орфуа и проверить свои подозрения. Он приехал в столицу полтора года назад, купил скромную таверну и едва сводил концы с концами. Несколько месяцев спустя Орфуа овдовел, по слухам, его жена сильно болела и почти не показывалась на людях. Однако после похорон удача словно повернулась к нему лицом, он разбогател на пикантных закусках для "Храма наслаждений", а потом стал готовить для "Золотой лисицы" и соседних заведений. А после победы в кулинарном состязании Орфуа попал ко двору, где сделал головокружительную карьеру от простого помощника до княжьего повара. Скромная таверна превратилась в роскошную ресторацию. По слухам, на ее перестройку ушло столько золота, что проще было построить новое здание. Если предположить, что с Орфуа не все чисто, то он становился первым подозреваемым. Жена, которую никто не видел, непроверенное прошлое, даже первое убийство – все вписывалось в версию его причастности. После смерти сына Дерек Лешуа, тогдашний княжий повар, отказался от титула и оставил двор, освободив Орфуа дорогу. Это было единственно возможным мотивом того убийства, потому что в материалах по Асаду имя Лешуа нигде не упоминалось. Но с другой стороны прошлое Орфуа должен был проверить тайный сыск, ведь этому человеку доверили потчевать первых особ княжества и самого великого князя.

Поэтому, кроме неясных подозрений и дурных предчувствий, мне нечего было ему предъявить.

И до сих пор еще не было ответа на мое прошение о возобновлении дознания по голодному бунту в Асаде. Я опасался, что кардинал окажется прав, и никто из виновных так и не понесет наказания. Но я уже нашел лазейку, как заставить орден Пяти изменить приснопамятное решение о сохранении в тайне тех событий. Осталось еще узнать, кто имел доступ к архивам ордена, потому что все убийства совершались в строгой, даже какой-то болезненной последовательности согласно записям решения по тому делу. И следующим в списке действительно значился верховный каноник. Но возникал логичный вопрос – откуда Орфуа получил эти сведения?

Я встал из-за стола, разминая затекшие от долгого сидения мышцы, потом зажег еще один светильник.

Брошенный взгляд на стыдливо задвинутую в дальний угол книгу вернул мои мысли к Лидии. Я должен провести обряд, чего бы мне это ни стоило. А чтобы он закончился успешно, надо заставить себя изучить все, использовать любые возможности и исключить то, что может помешать. Казалось бы, что может быть проще, но я опять малодушно засунул книгу подальше в ящик стола, открыл окно, впуская холодный воздух, и растер лицо пригоршней снега с подоконника. Предстояла еще одна бессонная ночь за изучением списка допущенных в архивы ордена.

К обеду следующего дня город совершенно преобразился. Все лавки и мастерские закрылись, люди высыпали на улицы. Первый зимний пост закончился, даруя недельную передышку на светлый праздник Изморозья. Улицы украсились еловыми венками, стеклянными колокольчиками и цветными светильниками из тончайшей гарлегской бумаги. В Лионарском парке устроили народные гуляния: катались на коньках, делали горячее вино с приправами и медом, жарили сочное мясо, плясали и затевали шутливые гонки на санях. Богатая публика стекалась к дворцу, задирая носы от осознания заветного пригласительного билета на самое знаменательное событие в году – кулинарное состязание.

Это был настоящий праздник чревоугодия. Столы были расставлены даже во дворцовом парке, который по случаю совершенно преобразился. Он сиял тысячами светильников и звенел нежными переливами колокольчиков, а ветви деревьев изгибались под тяжестью повешенных на них сладких гостинцев: начиная от простых леденцов и заканчивая обернутыми в яркую ткань свежими фруктами из княжеских теплиц. На центральной лужайке выстроили ледяной город с высокой горкой, с которой уже спускались самые смелые гости, разгоряченные вином и подбадриваемые взрывами смеха. Лучшие барды княжества услаждали слух взыскательной публики, музыка доносилась из главной части дворца.

Но мне было не до всей этой сверкающей мишуры, я лавировал в веселящейся толпе, выискивая офицера Матия. Для состязаний по обыкновению выделили Коронный зал. Он был достаточно огромным, чтобы вместить как отгороженные от прочих места для строгих судей, так и столы попроще для знатных вельможи богачей, купивших пригласительные. У ярко освещенной мраморной лестницы на второй этаж играл военный хор, заглушавший любые разговоры. Пестрая публика, щеголяющая драгоценностями, напудренными лбами, яркими нарядами, уже кружилась в танце. Мне пришлось пробираться через эту стену чужих локтей, плеч, тонких талий, пышных юбок и откровенных декольте, поминутно извиняясь перед дамами и расталкивая чересчур рьяных кавалеров. Княжеская семья сидела на втором этаже, и я устремился туда, выискивая рыжую шевелюру офицера Матия.

Знакомый воевода перегородил дорогу, а после минутного объяснения наконец соизволил указать вниз.

Княжна Юлия и ее семья занимали места на первом этаже, среди прочей знати, лишенные милости сидеть рядом с великим князем. Офицер Матий с невозмутимым видом обгладывал куриную ножку, бросая настороженные взгляды на любого, кто осмеливался приблизиться к его сиятельной подопечной.

Дотошность рыжего пса не вызывала сомнений, но тем не менее он позволил княжне прийти на состязание, несмотря на мои предупреждения. Только Единому ведомо, что задумал Серый Ангел. Еще один отчаянный рывок сквозь танцующую толпу – и я оказался возле стола князя Тимофея.

– Какого демона княжна оказалась на состязании? – отвел я в сторону офицера, силясь перекричать шум музыки. – Зачем? Почему вы не убедили князя, что это опасно?

Матий пожал плечами и вытер лоб. Несмотря на сильный мороз снаружи, в Коронном зале стояла удушающая духота от неимоверного скопления людей и горящих свечей.

– А я что могу? Вбила себе в голову сиятельная – чтоб ей ласково икалось – княжна, что непременно должна поддержать одну из участниц, – и все тут!

– Офицер, вам же лучше меня известно, что для Серого Ангела проникнуть во дворец… – я осекся, до меня запоздало дошел смысл сказанного. – Какую участницу?

Офицер опять пожал плечами, я схватил его за воротник и встряхнул.

– Какую, к демону в задницу, участницу? На состязание не допускаются женщины!

– Слышь, пушистик, ты чего взвился? – Матий смотрел на меня с внимательным прищуром. – Или думаешь, что Серый Ангел опять бабой переоденется?

– Мне надо поговорить с княжной, – двинулся я к столу, но рыжий пес уже вцепился в меня мертвой хваткой.-Пропустите!

– Не велено, сам знаешь, ну не кипишуй. Расскажи, что к чему, вместе думать будем.

– Офицер Матий, – процедил я сквозь зубы, удачно словив момент, когда музыка стихла. – Или вы немедленно пропустите меня к княжне, или потом будете сами объясняться с ее отцом, если случится непоправимое!

Наверное, выражение моего лица убедило его, что лучше не спорить. Он махнул рукой и пробормотал:

– ежик с тобой, иди!

При моем приближении Юля расцвела робкой улыбкой и кивнула мне. В нежном изумрудном атласе и золотой парче она была похожа на прекрасный цветок, сверкающий бриллиантовыми каплями утренней росы. Ее щеки раскраснелись, а глаза сияли детским восторгом. У меня болезненно сжалось сердце от дурного предчувствия.

– Кысей! Как я рада, что ты здесь! Не ругай меня, прошу тебя. Я должна была придти на праздник и поддержать госпожу Хризштайн, ведь она так помогла мне. Я уверена, что она победит, она такая смелая и отчаянная… Пошли потанцуем?

Она взяла меня за руку и добавила:

– Я столько должна тебе рассказать…

– Что значит – она тебе помогла? Когда ты с ней встречалась? – ошеломленно выговорил я, увлекаемый княжной в кружащуюся толпу танцующих.

– В монастыре заступницы Милагрос. Ну ты же сам ее туда отправил, забыл разве? А еще ты забыл, должно быть, как учил меня танцевать… А я ревела и оттоптала тебе все ноги, – Юля улыбалась, а я мрачнел все больше. – Но сейчас я хорошо танцую, не бойся…

– Юля, подожди… Ты виделась с госпожой Хризштайн? Зачем?

– Мы случайно столкнулись в приютской больнице. Представляешь, она сделала шоколад сладким, и теперь детишки пьют лекарство с удовольствием!

– О господи… – пробормотал я, и тут музыка стихла. – Лидия участвует в состязании?

Юля кивнула и шепотом добавила:

– Она будет последней в списке. Возмутительно, что ее прошение об участии не хотели принимать, пришлось просить отца вступиться…

Распорядитель объявил о начале состязаний, и все разговоры стихли. Толпа неохотно расступалась, освобождая место под вынесенные столы, на которых будут предлагать яства лучшие повара княжества.

А среди них и Лидия… Упрямая дрянь! Но как ей удалось убедить матушку Селестину, чтобы та ее отпустила? Окрутила настоятельницу, воспользовалась добросердечной наивностью княжны, обманула меня… Зачем ей это клятое состязание? Я уже успел убедиться, что Лидия никогда не делает ничего просто так. Что же она задумала? Поймать змеиного колдуна? Украсть рецепт? Я невидящим взглядом уставился на тучного каноника, с пресыщенным видом восседающего во главе судейского стола. Он не внял моим предупреждениям и сейчас уже пробовал первое блюдо.

Стоящая рядом со мной Юля восхищенно ахнула и прошептала:

– Кысей, смотри, настоящий пряничный дворец!

Первый участник, усатый толстяк, гордо демонстрировал судьям огромный дворец из имбирных пряников, залитых сахарной глазурью. Он был сделан настолько искусно, что можно было различить обстановку комнат со всеми мелочами и даже крошечными фигурками пряничных человечков внутри.

Судьям подали уменьшенные копии обычных домиков, но каждый был настоящим произведением искусства. Лидии в жизни не победить, но она готова лоб расшибить… И не только свой.

Кто-то грубо отодвинул меня в сторону и угодливо произнес:

– Сиятельная княжна, этот выскочка вам мешает?

Между нами вклинился Фабиан, сын магистра Лоренца. Вздорный подлец и любитель жестоких розыгрышей, он учился вместе со мной и Эмилем в Академии. Я терпеть его не мог, впрочем, как и он меня.

– Инквизитор Тиффано меня сопровождает, – неожиданно холодно ответила княжна и взяла меня под руку. – Вы мешаете наблюдать за состязанием, господин Лоренц.

Высокий хлыщ покраснел и бросил на меня гневный взгляд, процедив что-то сквозь зубы, а потом двинулся к столу князя Тимофея. Я уже успел забыть, что в своей мелкой мстительности этот тип был последователен и очень изобретателен. Так и есть, после обмена язвительными любезностями и выразительного кивка в нашу с Юлей сторону, Фабиан торжествующе ухмыльнулся, а князь Тимофей побагровел и поднялся из-за стола.

– Этот Лоренц такой неприятный, постоянно докучает, – огорченно пробормотала Юлия. – Я хотела тебе рассказать, как мне удалось убедить…

– Вернитесь за стол, княжна! – прозвучал властный приказ князя Тимофея.

– Отец, но я же…

– Немедленно!

Юлия сникла и послушно побрела к столу, а князь одарил меня уничижительным взглядом. Но это было меньшее из того, что сейчас занимало мои мысли. Я смотрел на следующего участника, который самозабвенно распинался об отличительных особенностях блинного торта из слоев икры парной, икры свежей зернистой, икры паюсной, икры осетровой, обильно переслоенной рубленной ароматной зеленью из лучших частных теплиц. Меня вдруг затошнило от вида жующих и пьющих людей, изгаляющихся в кулинарных изысках в то время, как осажденный Асад пух от голода и доедал последних крыс. А что на этом празднике живота должен чувствовать несчастный безумец, потерявший ребенка и жену в голодоморе Мирстены? Я содрогнулся и начал целеустремленно пробираться в сторону советника Сипицкого. Необходимо остановить это порочное чревоугодие, пока колдун не превратил его в собственный безумный кошмар. Почему я раньше не додумался?

Оказалось, что проталкиваться через неподвижное скопление людей не в пример сложнее, чем через танцующих. Кроме того, офицер Матий догнал меня и повис на хвосте.

– Пушистик, не мни титьку тараканью, говори уже, что случилось.

– Офицер Матий, не сводите глаз с княжны, – бросил я ему на ходу. – Нужно остановить состязание.

Попытайтесь убедить князя. Пусть отправит Юлю домой. Под охраной. Змеиный колдун тут. Верховный каноник. Его цель. И Серый Ангел тоже тут. Уверен.

– ежик шишканутый! Ну ты даешь… А луну с неба достать не надо? А то я могу… чего уж там.

– Офицер! Проследите, чтобы княжна ничего не ела. И не пила. И вы тоже. На всякий случай.

Я и не думал, что встречу так много знакомых лиц. Каждый норовил поздороваться и перекинуться парой слов. Но, будучи окликнутым Лешуа, я не удержался и подошел к его столу. Рядом с ним, рука об руку, сидела… Тень. Ее было не узнать, женщина удивительно похорошела, осветлив волосы и помолодев лет на десять. Она чуть смущенно мне улыбнулась и сказала:

– Господин инквизитор, сядете с нами? Мы болеем за госпожу. Скоро ее очередь…

– Додуматься только – сунуться на состязание с рецептом лекарства! – пробурчал Лешуа и поморщился. – Господин инквизитор, вы садитесь? А то загораживаете… Суп-пюре из свежих огурцов оригинален, хочу и сам приготовить… Только я еще гренок добавлю для контраста…

Тень виновато улыбнулась, я ошеломленно кивнул им и двинулся дальше. Похоже, уже все знают, что Лидия выступает на состязании. Все, кроме меня… Как обычно.

Профессор Адриани, по случаю нарядно одетый, неумело отбивался от досаждающих ему поклонниц.

Завидев меня, он неловко махнул здоровой рукой, приглашая за свой стол, но я отрицательно покачал головой. Пусть сам отбивается от настырных мамаш, готовых представить ему великовозрастных дочурок на выданье. Одного раза на выпускном балу в Академии мне этого счастья хватило.

– Сядьте, господин Тиффано, – спокойно приказал советник. – Не мельтешите.

– Вы не понимаете! Надо срочно остановить состязание и отправить всех по домам. Змеиный колдун…

– Сядьте! – он повысил голос, и ко мне шагнул капитан охраны, нажав на плечо и усадив насильно рядом с советником. – И успокойтесь. Все под контролем.

– Под каким контролем? – взорвался я. – Верховный каноник пробует все подряд, подсыпать ему спорынью может любой…

– Во-первых, верховный каноник предупрежден и сам отвечает за свою жизнь. А во-вторых, господин Тиффано, я, может быть, сейчас шокирую вас, но скажу так. Иногда, чтобы поймать крупную рыбу, надо пожертвовать мелкой рыбешкой. Считайте себя… на рыбалке. Сидите и наслаждайтесь. Кстати, рекомендую блинчики.

– Вы в своем уме?!?

– Потише на поворотах, господин Тиффано. При всем моем добром отношении к вам и вашему наставнику, отцу Георгу…

– Простите, господин тайный советник, – подчеркнуто холодно извинился я. – Но я не намерен жертвовать человеческую жизнь в обмен на призрачную возможность кого-то поймать. Я требую, чтобы вы вмешались.

– Этого не будет. Успокойтесь. Серый Ангел будет пойман сегодня. Наживка такая, что он не сможет удержаться и заглотит ее, поверьте мне. Реликвия, которую вы так удачно изъяли из монастыря…

– Что?

– Да-да, – улыбнулся советник, деликатно сворачивая крохотный блинчик с икрой и отправляя его в рот. – Именно она. Среди гостей полно моих людей, у Серого Ангела нет ни единого шанса выскользнуть с ней.

А что касается змеиного колдуна, – он пожал плечами и потянулся за следующим блинчиком, – то это уже ваша парафия. Но сами подумайте, разве станет колдун так рисковать? Верховный каноник на виду и ест то же самое, что и остальные судьи. А с другой стороны… Простите мою циничность, молодой человек, но даже если случится еще одно убийство, это даст вам новую зацепку. Пока вы ни на шаг не продвинулись в своих поисках…

– Чжон Орфуа, – процедил я, отодвигая от себя предложенную тарелку с блинами. – Я подозреваю его.

Советник вытер губы салфеткой и покачал головой.

– Орфуа проверяли. Это не он. Он никак не связан с Асадом. Он почти три года верой и правдой служил при дворе молодого хана Чжи Мина, пока по непонятным причинам не решил податься в бега.

Я нахмурился и покачал головой.

– Ошибки быть не может? Он же может выдавать себя за другого и…

– Нет. Мои люди не ошибаются, господин Тиффано, – самоуверенная насмешка в голосе советника неприятно кольнула меня.

– А его жена? Ее проверяли?

– Жена? – удивился советник. – Она умерла.

– Откуда она была родом?

– Не знаю. Когда Орфуа попал в поле нашего зрения, он уже успел овдоветь и…

– Советник! – я едва удержался от крепкого словца, общение с Матием не проходило бесследно. – А если его жена была родом из Асада? Если это она пережила голодный кошмар? Если это она съела собственного ребенка и сошла с ума? Вы об этом подумали?

– Какие подробности… Откуда вы это взяли? Про ребенка? – советник пристально уставился на меня, а потом покачал головой. – Божественное озарение? Хотя я не верю в подобные вещи, однако распоряжусь, чтобы все еще раз проверили.

– Надо остановить состязание!

– Как вы себе это представляете? Знаете, если бы я не был уверен в вашей наивной прямолинейности, то решил бы, что вы интригуете в пользу кардинала, – кивок в сторону соседнего стола, где сидел монсеньор с кислым лицом. – Господин Тиффано, я давно знаком с отцом Георгом и высоко ценю его мнение, поэтому… Переходите ко мне. Зачем вам сан? Вы никогда не продвинетесь в церковной карьере, слишком… честны. А я могу вам предложить…

– Меня это не интересует, – быстро ответил я и встал. – Но спасибо за откровенность.

Советник ухмыльнулся, вдруг сделавшись похожим на маленького хищного зверька, и сказал:

– Кардинал тоже не станет прерывать состязание.

– Я не…

– Да у вас все на лице написано. Сядьте.

Капитан силой усадил меня обратно. Я в бессильном отчаянии сжал кулаки. Распорядитель объявил последнюю участницу – послушницу Лидию из монастыря заступницы Милагрос. Напрасно советник воображает себя на рыбалке, потому что шторм по имени Лидия сметет на своем пути и рыбаков, и их добычу.

Она вышла вперед в простом черном одеянии, неся в руках… багровое сердце в огненных прожилках. По залу пронесся приглушенный шепот, и установилась тревожная тишина. Даже советник удивленно крякнул. Лидия подняла голову, отчего с нее спал капюшон, освобождая льняную косу, возмутительно яркую в контрасте с черным одеянием.

– Милостью Единого и нашими молитвами, – заговорила она, – реликвия заступницы Милагрос, украденная демонами, была возвращена…

– Хороша, да? – прошептал мне советник. – Не обижайтесь, но мне пришлось использовать в своем плане вашего фамилияра. Кстати, когда перестанете глупить и будете работать на меня, я обещаю, что расходы на ее содержание…

– В каком еще плане? – потрясенно перебил я его. – Что вы наделали?!?

– Тише, тише, – придержал меня за руку Сипицкий. – А то пропустите самое интересное…

Лидия начала читать молитву нараспев, постепенно увеличивая темп и набирая силу голоса. Ее лицо поражало бледной отрешенностью, а взгляд был прикован к страшной ноше в руках. До меня донесся едва уловимый теплый запах… тыквы.

– Тыквенное сердце… – припомнил я. – Какого демона она творит?

– … Демон повержен! – ее голос обрел полное звучание и звенел бокалами на столах. – Святая заступница с нами! Выпьем в ее славу!

В зале вдруг погасли все свечи, гости, как один, охнули и замолкли. Мгновение темноты – и вспыхнули газовые светильники, выхватывая из темноты неподвижную фигуру Лидии.

– Чудо свершилось! Проклятая кровь ушла в землю, наполнив нас божественной сладостью! Пейте!

В полной тишине зала раздался противный хруст, и болезненная белизна кожи ее рук обагрилась темными потеками.

Лидия раздавила в ладонях тыквенное сердце, наполненное горячим шоколадом. От его запаха кружилась голова. Сильный чарующий голос барда завел гимн во славу Единого, удивительно сообразуясь с биением сотен сердец присутствующих. Из темноты возникли еще две послушницы, которые торжественно несли серебряную купель, увенчанную… реликвией заступницы. Она сияла в неустойчивом свете светильников, причудливо отражаясь в непроглядной тьме купели, наполненной… шоколадом.

– Что за цирк!.. Мы так не договаривались… – пробормотал советник, нервно подаваясь вперед.

Лидия подняла в руках над купелью раздавленное сердце, истекающее шоколадной кровью, и принялась алчно ее пить. Тонкий профиль белел, сливаясь с темнотой горькими потеками шоколада по губам и подбородку. Возбужденный шепот опять пронесся по столам, чтобы в следующее мгновение потрясенно умереть. Лидия повернулась лицом к гостям и небрежно уронила на пол раздавленные ошметки тыквенного сердца. Она утерла ладонью рот и провозгласила, не сводя с меня глаз:

– Демон уничтожен. Его кровь обернулась благословением заступницы. Горький шоколад стал сладким.

Выпейте все в ее славу!

Она кивнула в темноту, и оттуда выступила послушница с серебряным кубком. Лидия щедро зачерпнула из купели горячей тьмы и подняла кубок.

– Но кто же первым отведает благословенной сладости заступницы?

В зале начали постепенно зажигать потушенные свечи, а мне захотелось съежиться и незаметно убраться отсюда в ускользающую тьму. Лидия обернулась к ложе князя и подняла кубок над головой.

– Простите, великий князь! – жест кубком в его сторону, и она чуть склонила голову, кивнув настоятельнице, которая сидела рядом с князем. – Простите, матушка Селестина! – поворот головы в сторону кардинала. – И вы простите, монсеньор Яжинский! – ее взгляд переместился на верховного каноника. – И пусть нет мне прощения, верховный каноник Кирилл… Но я предложу первый кубок верному слуге Единого… его воину и демоноборцу… спасшему город… и эту реликвию…

Лидия торжественно двинулась в мою сторону. Вслед за ней ко мне устремились сотни взглядов, обжигая щеки стыдом и яростью. Я до боли стиснул кулаки, мечтая провалиться сквозь землю, а советник насмешливо шепнул:

– Это скандал, господин Тиффано…

– Испейте же первым, инквизитор Тиффано, – с придыханием произнесла Лидия, поставив передо мной кубок с горячим шоколадом, чей аромат стал нестерпимо удушающим. – Во славу Единого…

Я поднял голову, отрывая взгляд от шоколадной тьмы, и уставился в глаза безумицы. Она смотрела на меня немигающим взглядом, терпеливо выжидая реакции, как смотрит хищная кошка, притащившая хозяину на подушку дохлую мышь. Я отодвинул от себя кубок под возмущенные возгласы присутствующих.

– Нет.

– Нет? – удивилась она и махнула рукой, опрокидывая кубок и обжигая мне руку. – Жаль… Разлейте кровь демона! Пейте ее все!

В зале зазвенела баллада, тревожно застучали сердца и кубки, пролился шоколад. Я заметил барда, чьи синие глаза подернулись дымкой безумия. Это был Йожеф, сумасшедший мальчишка с приема бургомистра. Его появление в столице было не совпадением, а еще одним злым умыслом безумицы. Я хотел подняться, но советник рывком усадил меня обратно, вынуждая беспомощно смотреть на творимое безобразие. Смотреть, как каноник отпивает шоколад, как довольная похотливая улыбка расплывается по его потному лицу, как он удерживает Лидию за руку, притягивает к себе и что-то шепчет на ухо, как за ним шоколадный напиток пробуют остальные судьи…