Текст книги "Змеиное варенье (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

– Оно самое, – насмешливо шепнул мне офицер Матий, и я сообразил, что пробормотал вопрос вслух. – Северное сияние, кошкину мать…

– Вы снова на службе, офицер?

– Твоими стараниями, пушистик.

– В смысле?

– Из-за твоей бледной моли весь тайный сыск уже неделю стоит на ушах, а людей не хватает, все заняты поисками Серого Ангела.

– Что еще она натворила? – осторожно спросил я.

– А ты не знаешь! Виданное дело – выставила великому князю требование, словно уличная торговка.

Должность княжьего повара в обмен на рецепт "Поцелуя Единого". Сегодня поглядим, как она его приготовит.

– Приготовит, не сомневайтесь, – помрачнел я. – Офицер, пожалуйста, ответьте честно. Ее жизни что-нибудь… угрожает?

Матий молчал, сосредоточенно разглядывая толпу, и я понял, что он смотрит на Лидию. Ее как раз представили воягу Густаву, перед которым она склонилась в почтительном поклоне.

– Офицер, пожалуйста! Ее хотят убить?

– С чего ты это взял, пушистик? – рыжий лис наконец отвернулся от Лидии, любезничающей с воягом Густавом под неодобрительные взгляды вельмож.

– Она потребовала охрану, меня постоянно держит при себе, дергается, не спит… – я замолчал и добавил, – просто передайте советнику. Я не позволю причинить ей вред.

– Знаешь, я в молодости служил на границе северных земель, – вдруг сказал офицер. – Суровые зимы, и волки кругом. Однажды видел, как два самца схлестнулись. Стоят друг против друга, зубами клацают, шесть на загривке вздыблена, глаза злобой светятся. Струхнул я тогда, но все равно стоял, как зачарованный, и смотрел, что дальше будет. А тут откуда не возьмись волчица вылетела, мелкая такая, но отчаянная. Бросилась она к одному из самцов и горло ему закрыла, свое подставив под удар.

Офицер замолчал, продолжая смотреть на Лидию.

– И что? – не выдержал я.

– А ничего. Тот, второй, укусить не может, не заведено у них природой самок кусать. Постояли, порычали да разошлись. Только у людей иначе все…

Я недоуменно нахмурился, наблюдая, как Лидия торжественно подает к столу "Поцелуй Единого", сладкое белое лакомство, украшенное свежими фруктами и орехами, и предназначенное исключительно для высоких гостей.

– Глупый пушистик, – покачал головой офицер. – Ты еще не понял? Не понял, кому охрана? Вот слепень…

Да тебе она горло прикрывает, тебе.

– Что за глупость?

Матий смотрел на меня, как на безнадежно больного.

– Она князю условие поставила, что духовником можешь быть только ты. Она взятку капитану дворцовой охраны дала, чтоб он выделил пару человек присмотреть за тобой. Она бывшего жениха во дворец притащила и на кухню сослала, чтобы тебя отравить не смогли. Она даже с советником… а, неважно…

Отчаянная девка, что сказать, только люди ведь не волки…

– Но это же и в самом деле глупо… – пробормотал я ошеломленно. – Чего она боится? Кому я нужен?

– Пушистик, не зли меня, – раздраженно отмахнулся Матий. – Или все мозги в штаны вытекли?

– Офицер, прекратите ерничать!

– Госпожа Хризштайн – единственная, кто сейчас обладает рецептом, столь важным для Серого Ангела. И она всерьез опасается, что тот может похитить ее нежно любимого инквизитора и потребовать "Поцелуй Единого" в обмен на его жизнь.

Офицер щелкнул меня по подбородку.

– Челюсть подбери.

Остаток приема прошел, как в тумане. Я не отрывал взора от Лидии, подмечая и бледность лица, и темные круги под глазами, тщательно скрытые пудрой. Ее кулинарные изыски пришлись по душе великому князю, он пребывал в добродушном расположении духа и даже удостоил ее чести лично поднести ему еще одну порцию сладкого десерта. Я отправился к себе, не дожидаясь окончания торжества, чтобы проверить догадку.

На спинке кресла обнаружились длинные светлые волосы, хотя еще вчера служанка убирала у меня в комнате. Я потрясенно опустился в кресло и уставился на кровать. Лидия сидела здесь каждую ночь?

Сидела и сторожила? В голове не укладывалось. Почему? Я не верил, что она опасалась Серого Ангела.

Возле комнаты дежурили стражники, которые справились бы лучше нее с любым, кто посмел бы пробраться во дворец. Так кого же боялась Лидия?

Стражники возле ее дверей переглянулись между собой, а потом один из них неуверенно ухмыльнулся.

– Ну да, святой отец. У вас. Каждую ночь. А вы не заметили?

Я шумно выдохнул и мысленно выругался. А я еще удивлялся, почему они на меня косятся и перешептываются. Но теперь сделалось абсолютно все равно, кто и что обо мне подумает…

– Госпожа Хризштайн у себя?

Получив утвердительный кивок, я сказал:

– Тогда сегодня для разнообразия я у нее, – и толкнул дверь, входя в спальню Лидии.

Она как раз переодевалась и, запутавшись в шнуровке платья, с бешеным остервенением раздирала ее, шипя и грязно ругаясь.

– Помочь?

Лидия вздрогнула и рявкнула, подняв на меня взгляд:

– Убирайтесь прочь!

– И не подумаю, – ответил я и бесцеремонно прошел в комнату, остановившись у кресла. – Сегодня я буду ночевать здесь.

Она скривилась и махнула на кровать:

– Ладно, тогда раздевайтесь. Чего уж ждать, а рецепт потом запишу.

Я покачал головой.

– Вы не поняли. Я избавлю вас от необходимости бдеть над моей кроватью. Вы можете спокойно спать, а я посижу рядом в кресле. Если на меня кто-то нападет, я непременно разбужу вас криками о помощи и спрячусь за вашу юбку.

В мгновении ока она оказалась рядом, злобно выдохнув мне в лицо:

– Очень смешно. Только у меня другие планы. Марш в кровать, раз уж пришли!

– Вы все это время… не спали? – я уставился в ее покрасневшие от недосыпа глаза, почему-то отливавшие темной синевой. – Отчего у вас глаза синие?

Лидия отпрянула, но я удержал ее за плечи, пристально вглядываясь в странную мертвенность глаз.

– Пустите, или сейчас огребете по причинному месту!

Инстинктивно я отпрянул, но в следующее мгновение притянул упрямицу к себе спиной, перехватив руки в запястьях.

– Лидия, ну так же нельзя. Вам надо поспать, или вы свалитесь с ног от усталости. Кто же тогда будет защищать меня неведомо от чего?

Она вдруг обиженно пожаловалась:

– А я все равно не могу. Спать не могу… и защитить тоже не могу…

– Почему? – осторожно спросил я, опасаясь спугнуть ее откровенность.

– Потому! Змеи! Я слышу во сне их шипение… Они придут за вами… а я ничего не могу сделать. Не стоило ее будить…

– Какие змеи? Почему они должны придти за мной?

– Потому что я убила их мать. Ну это же несправедливо… Я так долго вас добивалась… чтобы потерять?..

Почему? Я хочу вас…

Я аккуратно развернул ее к себе лицом и погладил по щеке.

– Кого вы убили? Чью мать?

Лидия полезла обниматься, но я удержал ее на вытянутых руках и повторил вопрос.

– Кого вы убили?

– Орфуа – не колдун… – вдруг невпопад заявила она. – Это его жена, Миасса… колдунья… я убила ее…

– Жена Орфуа умерла больше года назад. Вы что-то путаете.

– Ее могила пуста… Миасса превратилась в змею… А я… я не проверила… А потом уже было поздно…

Только разбитая скорлупа… Ну дайте же! – она всхлипнула и попыталась разорвать на мне рубашку. – Дайте же мне вас отлюбить! Ну сколько можно? Вас же все равно съедят!

– Никто меня не съест, – я подхватил ее на руки и отнес в постель. – Обещаю. Спите.

– Вы – обманщик… – невнятно пробормотала Лидия, все еще цепляясь за меня и пытаясь утянуть за собой в кровать. – Отец Георг и тот предупреждал, что обманете… Когда эта соплячка вернется, только попробуйте… увильнуть… Свяжу и надругаюсь, понятно? И не один раз, слышите?

– Слышу, слышу, – я поправил на ней одеяло. – Спите.

– Если услышите шипение… разбудите меня, слышите?

– Слышу, да спите уже! – не выдержал я и погасил ночник.

Сидя в кресле и разглядывая наконец уснувшую Лидию, я раздумывал. Все это было похоже на горячечный бред, но в случае безумицы даже к нему стоило прислушаться. Надо будет послать записку Нишке, чтобы проверила могилу жены Орфуа. Как ее звали? Миасса? Превратилась в змею? Отложила яйца, из которых что-то вылупилось? Но почему Лидия решила, что змееныши приползут именно за мной? Полная бессмыслица…

Нишка недовольно нахмурилась.

– И с чего ты это взял?

– Просто проверьте могилу, – попросил я. – Предчувствие, что она окажется пустой.

Девушка стояла напротив, спрятав руки в карманы мантии и воинственно разглядывая меня исподлобья.

Хмурое зимнее утро заглядывало в высокие окна дворцового перехода, где мы встретились. Подальше от Лидии, чтобы та не придумала Нишке новых гадостей обо мне.

– Это мое дело, забыл?

– Ваше, – послушно согласился я. – И поэтому вдруг арестованный Орфуа окажется не колдуном, а… пособником своей жены-колдуньи? Хороший способ утереть мне нос, разве нет?

О своих подозрениях, что в подвале есть тайный ход, я говорить не стал, решив, что наведаюсь туда сам и все проверю.

– Идиоткой меня считаешь? – угрожающе насупилась Нишка. – Чтобы я могилу разрыла и тебе на потеху себя дурой выставила?

– Инквизитор Чорек, задумайтесь на минуту. После удара по голове Орфуа превратился в безобидного дурачка. Куда делось его колдовство? Ведь одной спорыньи недостаточно, чтобы жертва не просто сошла с ума, но еще и стала… змееподобной. А если так, то колдунья все еще может быть на свободе.

Нишка задумалась, но ответить не успела. Запыхавшийся слуга вклинился между нами.

– Господин инквизитор, скорей, – он перевел дух, хватая меня за локоть, и выпалил, – вас требуют к господину тайному советнику! Быстрей!

– Что случилось?

– Послание от Серого Ангела! Быстрей! Вас ждут!

Нишка громко охнула и заявила:

– Я с тобой!

– Хорошо, – бросил я на ходу, чувствуя, как заходится в тревоге сердце, – но только если пообещаете проверить могилу. Иначе вас выставят от советника в два счета.

– А, демон с тобой, проверю! – буркнула Нишка, едва поспевая за мной.

Я влетел в комнату, успев по дороге передумать что угодно – и то, что Юля чудесным образом нашлась, и то, что ее нашли… На столе стояла посылка, уже распакованная. В глазах потемнело.

– Что там? – выпалил я с порога, пытаясь прочесть ответ на мрачных лицах присутствующих.

– Присаживайтесь, господин инквизитор, – глухо ответил советник Сипицкий. – А госпоже Чорек здесь не место.

– Она со мной, – быстро ответил я. – Считаю ее присутствие необходимым, поскольку преступник не раз упоминал свой интерес к ее особе. Что он прислал? Да отвечайте уже!

Я шагнул к столу, страшась увидеть содержимое, однако советник подал знак офицеру Матию, и тот с тяжелым вздохом засунул руку в коробку. Странный шелестящий звук – и мне пришлось сесть из-за внезапной дрожи в коленях. Но офицер вытащил… голубя. Я шумно выдохнул.

– Что это значит? Голубь?

Белоснежной чистоты птица косилась на меня сизым глазом, спокойно чувствуя себя в руке человека.

– Это почтовый голубь, господин Тиффано, – ответил советник, потянувшись за трубкой. – Мерзавец все продумал. Рецепт и перстень должны быть прикреплены к лапке птицы, а самого голубя надо выпустить сегодня в полдень, с самой высокой точки Устьмарской бухты. И отпустить его должны вы, – советник почему-то покосился на князя Тимофея, сам сделавшись ужасно похожим на нахохлившегося голубя.

– Подождите, – возмутилась Нишка. – А княжна? Как мы ее спасем?

– В послании Серый Ангел клятвенно заверил, что как только голубь достигнет места назначения, нам сообщат, где находится сиятельная княжна.

– Но у нас нет никаких гарантий, что он не обманет! – горячилась девушка.

Лицо князя Тимофея потемнело, он сцепил руки в замок, нервно крутя массивный перстень на указательном пальце.

– Но мы же можем выполнить его требования? – с замиранием сердца спросил я. – Или вояг Густав отказался… отдать перстень?

Советник злобно пыхнул дымом из трубки и покачал головой.

– А толку? Что толку от его перстня, – он кивнул на дорого украшенную коробочку, – если у нас до сих пор нет рецепта! Из-за вашего фамилияра!

Я расплылся в глупой улыбке, удостоившись полного ненависти взгляда от отца Юли.

– Есть, есть рецепт. Можно я взгляну?

Я потянулся за коробочкой и открыл ее. На черном бархате переливался крупный темный сапфир, вспыхивая изнутри разноцветными сполохами, как прозрачная синева моря расцвечивается таинственными обитателями своих глубин. Ну или как то самое северное сияние, которое я никогда не видел.

– У кого есть рецепт? – недоверчиво спросил советник. – У вас? Потому что госпожа Хризштайн все еще не передала его князю…

– У меня.

Хмурая и невыспавшаяся Лидия прямо с утра наорала на меня, потом долго и со смаком расписывала, как именно она надо мной надругается, а когда выдохлась – усадила за стол и продиктовала рецепт, после выставив за дверь.

– Вот он, – я достал из кармана драгоценную бумажку и положил перед ними на столе, аккуратно расправив ее края.

Советник жадно схватил рецепт и принялся его изучать, на лице офицера появилось странное выражение, а князь облегченно выдохнул. Нишка дернула меня за рукав и прошептала:

– Я б на месте Лидии с тебя пять шкур спустила за этот рецепт!

– Не волнуйтесь за госпожу Хризштайн, она спустит все семь, и не только с меня, – тоже шепотом ответил ей я и уже громко спросил у Сипицкого. – Господин тайный советник, до бухты путь не близкий. Мы успеем до полудня?

– Есть некоторые сложности, – ответил советник, откладывая документ, и у меня упало сердце.

Мы тряслись с офицером Матием в экипаже по плохо расчищенной дороге. У меня на коленях стояла клетка с нахохлившимся голубем, застывшим мраморным изваянием.

– Таким образом, всего пять голубиных станций, – по очереди ткнул офицер в карту. – Но есть еще и нелегальные, которыми пользуются контрабандисты. Их намного больше, а проверить все невозможно, просто не успеем. Этот вылупок ежканутый все продумал! Надо было тянуть время!

Я покачал головой. Советник тоже настаивал на отсрочке, чтобы успеть разослать приказы, организовать слежку на станциях и устроить на соглядатая в бухте облаву. Однако князь Тимофей и слушать ничего не хотел, не желая рисковать жизнью дочери. И я его, разумеется, поддержал. Сошлись на том, что дюжина гонцов и курьерских экипажей будут дежурить рядом с Устьмаром и попытаются последовать за полетом птицы до пункта назначения.

– Нет, офицер. Преступнику незачем убивать княжну, если он получит желаемое. Да и не отличался он раньше кровожадностью.

– Забыл вояжича?

– Вояжича убил змеиный колдун, а Серому Ангелу, – я горько усмехнулся, – просто не повезло с заложником.

– Эх, пушистик, какой же ты наивный… Мы каждую кочку проверили, под каждый камень заглянули, а даже следов княжны не нашли. Знаешь, почему?

– Потому что похититель, увы, умнее нас. Но даже самый умный рано или поздно совершает ошибку.

– Вот именно. Умный подлец не станет оставлять свидетеля в живых. Думается мне, что княжна давно уже предстала перед Единым. А от трупа избавиться намного легче. Вон как лихо с вояжичем получилось…

– Не смейте! – голубь испуганно всполошился и забился в клетке, и я понизил голос. – Даже мысли не допускайте. Надо верить в благополучный исход. Вера творит чудеса, а уныние – это грех. Княжна жива.

– Ну молитвы – это по твоей части, пушистик, – примирительным тоном ответил Матий. – Мне вот только интересно, почему преступник потребовал, чтобы именно ты выпустил голубя?

Я пожал плечами и уставился в окно. Экипаж уже еле двигался, забираясь все выше в предгорья Устьмара. Остаток пути придется идти пешком.

Горная тропинка змеилась меж камней и казалась бесконечной. На очередном крутом подъеме я остановился передохнуть. Голубь в клетке нетерпеливо хлопал крыльями, чувствуя долгожданную свободу. Офицер бодро шагал за мной, не переставая однако бурчать и ругаться. Нам еще повезло, что после недавней страшной бури погода улучшилась, сделавшись тихой и безветренной. Только лютый мороз, которого я почти не чувствовал, разгоряченный движением. Обманчиво спокойное море отдавало синевой, сливаясь с хмурым серым небом. Юля так мечтала увидеть северное сияние, открыть другие земли, увидеть иные звезды…

– Самую высокую точку ему подавай, – в очередной раз сплюнул офицер, – титька тараканья чтоб ему в глотке застряла!

– Офицер, хватит жаловаться. В конце концов, клетку тащу я.

– А ты хоть знаешь, пушистик, что я тебя охраняю! – возмутился рыжий лис.

– От кого? Если мне не изменяет память, то советник выставил стражников по всему периметру Устьмара.

– Тю! Мы летом пытались одного контрабандиста выкурить, что в тутошних пещерах логово себе устроил.

Так вот, упустили! Ушел волчьими тропами. И кстати, да, эта бешеная волчица мне за тебя горло перегрызет, ну ее… Так что держись ближе.

При мысли о Лидии мне сделалось еще горше. Из-за меня ей пришлось отдать рецепт и отказаться от единственного козыря в подковерных дворцовых интригах. Хотя я искренне надеялся, что скоро ей самой надоест играть в ложки-поварешки.

– Уфф, пришли, – офицер согнулся пополам, уперев руки в колени и пытаясь отдышаться. – Стар я уже для таких подвигов, пушистик.

Я сощурился и вгляделся в пологий край Устьмарской бухты. Хилые деревца, каверны пещер, узкие тропки, опоясывающие склон бухты и – долгожданный зеркальный сполох подзорной трубы, блеснувший на тусклом зимнем солнце, а рядом крошечные фигурки людей. Советник и его люди наблюдали за всем издалека, не теряя надежды поймать соглядатая, который, возможно, в эту минуту точно также смотрел на меня через стекло подзорной трубы. Я подавил желание оглядеться в поисках еще одного блика и махнул рукой, показывая советнику, что мы на месте.

– Офицер, который час?

Рыжий лис вытащил из нагрудного кармана часы на цепочке и подслеповато поднес циферблат к носу.

– Без пяти минут двенадцать.

Я держал в руках голубя, чувствуя, как нетерпеливо бьется его маленькое сердечко, и как стучит кровь у меня в висках. Птицу в пути подстерегает так много опасностей: хищники, непогода, шальная стрела. Но ни с голубем, ни с Юлей ничего не случится. Надо верить. Я прикрыл глаза и прошептал короткую молитву.

– Пушистик, да отпускай уже! – не выдержал офицер. – Хватит себе под нос шептать, словно бабка старая!

От холода околеть можно!

Я открыл глаза и выпустил голубя, подкинув его в воздух. Белая птица высоко взвилась в небо, сделала несколько петель, а потом снизилась и уверенно взяла курс на север, быстро растаяв вдали. И лишь когда голубь исчез из вида, я вспомнил о том, что надо дышать. В душе появилось странное опустошение.

От нас больше ничего не зависит, остается только ждать. И верить.

– П-пошли! – потянул меня Матий, лязгая зубами от холода.

Бросив прощальный взгляд на безмятежное море, я уже собрался последовать за офицером, как мое внимание привлекло темнеющее пятно на узкой полосе берега, ранее принятое за тень от нависающих над бухтой скал.

– Что это? – указал я рукой в том направлении. – Корабль?

Офицер недовольно прищурился и кивнул.

– Разбитая шхуна. Контрабандисты. Кроме них, никто не рискует заходить в Устьмарскую бухту. Пошли уже.

Я словно примерз к месту. Юлю искали по всем землям княжества, но не нашли… А если?.. Если это от того, что ее и не было на земле… она была в море…

– А выйти в море? Контрабандисты выходят отсюда в море? Свободно выходят? – потрясенно спросил я.

– Некоторые смельчаки рискуют, только вон чем это заканчивается, – офицер махнул рукой вниз. – Здесь коварные воды.

– Юлю могли вывезти на таком корабле… – пробормотал я, и нехорошее предчувствие сдавило грудь. – Она могла попасть в недавнюю бурю…

– Стой! – орал мне вслед офицер, но я уже несся вниз, не разбирая дороги и рискуя свернуть шею. В голове билась лишь одна мысль – а вдруг Юля там?..

Выброшенная на берег шхуна была похожа на умирающую без моря рыбу. Безжалостная буря сорвала с нее снасти, оголив мачты, словно костяной остов. На боку зияла страшная пробоина, кровоточащая бурыми водорослями и присыпанная мелким снежком. Не обращая внимания на острую боль в правом подреберье и окрики офицера, оставшегося далеко позади, я бежал к разбитой шхуне по скользкому хрупкому насту. Вот самодельный причал, вот оборванные канаты, вот та самая пробоина…

– ЮЛЯ! Юля, ты здесь? Юля! – крикнул я, но ответом была пугающая тишина, нарушаемая лишь шелестом волн и мерным стуком обломка мачты по корпусу. – Юля!

Глупая надежда все никак не хотела умирать. Вдруг Юля ранена и без сознания? Я пробрался в трюм сквозь дыру и уже здесь почуял запах горелого.

– Юля!

Подо мной обрушилась лестница на верхние палубы, я сильно ударился и до крови ободрал ладони, но боли на морозе даже не почувствовал. Шхуна обгорела. Левый борт с выбоиной еще держался, а правый почти превратился в труху, осыпаясь под моими неосторожными шагами. Вот и разбитая капитанская рубка. Я обошел ее и заглянул внутрь. Скрюченная фигурка над потухшим кострищем, обхватившая руками колени и уткнувшаяся в них лицом.

– Юля… – прошептал я и с замиранием сердца дотронулся до ее плеча.

Спустя несколько томительных секунд она подняла голову и прошептала:

– Он придет.

Ее прекрасные русые волосы поседели, лицо было без единой кровинки, а в глазах – тоска и отчаяние.

Теплый плащ висел на ней клочьями и сверкал подпалинами, не защищая от холода.

– Господи, Юля! – я взял ее за руки и ужаснулся – они были ледяными. – Пошли, надо выбираться отсюда!

Я попытался поставить ее на ноги, но она вдруг заупрямилась и забилась у меня в объятиях. На ладони остался грязный след от пепла на ее только казавшихся седыми волосах.

– Я никуда не пойду. Оставь меня! Я должна его дождаться!

– Ты с ума сошла? Кого? Ты же замерзла!

Простоволосая и дрожащая от холода, Юля сделала пару нетвердых шагов наружу и застыла, вглядываясь в безмятежную морскую даль.

– Я бежала на шхуне… Зачем?.. Зачем он пустился за мной в бурю?.. Но он не погиб, нет!.. Я все подожгла… Паруса пылали так ярко, что он… Он должен был увидеть огонь! Должен был найти путь… Он должен придти. Я дождусь его. Он жив. Я просто должна подождать. Надо верить.

– О ком ты говоришь, Юля? – содрогнулся я.

– Серый Ангел… Анжи… Он придет. Я буду ждать.

Сиятельная княжна опустилась прямо на покрытую копотью палубу, обняв перила руками и вперив безумный взгляд в далекий горизонт. На ее волосах таяли белые хлопья. Пошел снег.