Текст книги "Змеиное варенье (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц)
Змеиное варенье
Маргарита Дорогожицкая
Глава 1. Хризокола
В толще монастырских стен умирали и звуки внешнего мира, и лучи солнца, и мои надежды. Я давно потеряла счет времени, обессилев биться о равнодушный камень. Послушники не разговаривали, лишь молча приносили еду, которая оставалась мною нетронутой. Казалось, что все обо мне забыли, и я обречена вечно томиться в этой неволе.
Прошлые события слились в один сплошной вязкий кошмар, в центре которого маячило бледное лицо инквизитора с хлынувшей горлом кровью. Ее брызги на моем лице горели до сих пор, оставаясь единственным материальным свидетельством того, что все случилось наяву. Проведя рукой по лицу, я в который раз задалась вопросом, жив ли еще Кысей.
Тогда его сразу выхватили из моих объятий, а подоспевшие послушники скрутили стрелявшего ублюдка, не дав мне вцепиться ему в горло. Меня оттащили, невзирая на яростное сопротивление, и под стражей отправили в монастырь. Я в бессильной злобе сжала кулаки, подавившись сухим горячим кашлем. Пронизывающий холод монастырской кельи вводил меня в странное оцепенение, замораживая чувства и возвращая в прошлое. Я вскочила с колен и заметалась в узком пространстве четырех стен. Неизвестность сводила меня с ума больше, чем собственная беспомощность. Я впадала то в беспросветное отчаяние, то в безрассудную ярость, круша все подряд, как сейчас… Душившее меня бешенство требовало выхода…
Заскрежетала тяжелая дверь, загремели засовы, и в келью проник луч свечи. На пороге стоял хмурый отец-настоятель, а за ним я различила фигуру Антона.
– Вы свободны, – тяжело уронил церковник, отступая в темноту.
Все еще не веря в происходящее, я сделала шаг вперед, к свободе, пошатнулась и была поддержана под локоть братом. Он накинул мне на плечи теплый мех и поспешил ответить на невысказанный вопрос:
– Он жив, Хриз. Жив.
В экипаже я опять зашлась в жестоком приступе кашля. Антон обеспокоенно пошевелился и сказал с горечью:
– Прости, что тебе пришлось так долго там пробыть…
– Сколько? Сколько я там просидела?
– Три дня. Хорошо, что Отшельник смог подкупить кардинала Блейка и получить у него разрешение на твое освобождение. Все остальные церковники даже слышать о тебе не хотели… Приказ инквизитора…
Я стиснула зубы, давясь кашлем.
– Убью вышкребка!
– Хриз, он тебе жизнь спас…
– Его никто об этом не просил, баран стоеросовый…
– …ценой своей…
– Что? – вскинулась я, чувствуя, как замирает сердце. – Ты же сказал, что он жив?
Антон опустил глаза, и я вцепилась ему в воротник.
– Он же жив? Что ты молчишь!
– Он очень плох. Арбалетный болт пробил легкое. Лекарь Гиршем, помнишь, она была среди гостей, вовремя оказала первую помощь и остановила кровотечение…
– Что с ним сейчас? – поторопила я брата.
– …Но в сознание он так и не пришел, у него началась горячка, подозревают заражение крови…
– Демон!
В висках гулко застучала кровь.
– Почему ты не попытался?..
Антон возмущенно вскинул на меня глаза.
– Ты что думаешь, я не пробовал? Я же знаю, как ты его… А! – махнул он рукой, обрывая мои возражения. – Вот только не надо рассказывать, что тебе все равно. А к инквизитору никого не пускают, и меня не пустили.
– Где он?
– В церковном госпитале. Возле его палаты круглосуточная охрана.
– Но почему? Почему охрана? Кого они опасаются? Ведь Улицкого сразу же схватили…
– Так поверенный до сих пор на свободе.
От недосыпа голова все еще плохо соображала, и я нахмурилась.
– Он здесь при чем?
Брат тяжело вздохнул и отвел глаза.
– Ты не злись, ладно? Поверенный был в сговоре с Улицким. Это он помог ему сбежать, рассчитывая, что тот успеет…
– Успеет что?.. – в груди стало тесно от неприятной догадки. – Махинации с завещанием?
– Да, – кивнул Антон. – Поверенный решил нагреть руки, выторговав у Улицкого процент и затягивая оглашение завещания. Там нет никаких условий, Пиона просто получает все…
– А если бы она вышла замуж, то это Улицкий мог бы распоряжаться всем… – продолжила я и не сдержала истерического смешка. – А теперь она замужем за другим голодранцем… А могла бы быть твоей женой!
– Хриз, прекрати, – вздохнул Антон. – Лучше порадуйся за нее с Мартеном…
При иных обстоятельствах я бы уже кипятком писалась от злости, что меня провели, как девчонку. Но сейчас мне было настолько все равно, что я лишь отмахнулась от слов брата.
– Мне надо к инквизитору.
– Тебя не пустят, Хриз. Я же говорю… Почему ты никогда меня не слушаешь?..
– Пусть только попробуют не пустить, – зло пробормотала я себе под нос, прикидывая варианты.
– Отец Георг вчера вернулся из столицы и, как узнал, что случилось, сразу же поспешил к воспитаннику. Мне кажется, он сможет помочь, если попросить…
Палата инквизитора была на втором этаже, возле дверей постоянно дежурила пара стражников. Я склонила голову, пряча лицо, и посеменила по коридору, украдкой осматривая расположение комнат и прикидывая возможности. Второй этаж, но окна забраны ставнями, снаружи не получится проникнуть. Слава Единому, что Отшельник подсуетился и в ту же ночь достал для меня сестринское одеяние. Теперь я успешно изображала одну из монашек, которые ухаживали здесь за убогими. Возле палаты я замешкалась, оценивая риск. Время стремительно утекало, как песок сквозь пальцы, но если меня поймают, то этот идиот умрет без эликсира. В чудодейственную силу молитв отца Георга я не особо верила.
– …Отец Георг, почему нас не пускают? – я вздрогнула, узнав голос Эмиля. – Вы же знаете, что у него никого нет. Мы его единственные друзья… Почему же?..
– Кысей все равно без сознания, – голос старика звучал надтреснуто и глухо. – Ты поможешь ему, если будешь молиться и…
Я скрипнула зубами и поспешила завернуть за угол, чтобы не попасться.
Пришлось дожидаться, когда один из стражников отлучится по нужде. За окном уже занимался тусклый зимний рассвет, и лучший шанс мне вряд ли представится. Я двинулась по коридору к оставшемуся на посту стражнику, замешкалась возле него и смущенно спросила:
– Простите, вы мне не поможете?.. Я здесь новенькая и еще плохо…
Хмурый от вынужденного бдения стражник неохотно поднял на меня глаза и буркнул:
– Чего надо?
Я несмело приблизилась к нему и поправила фальшивые очки, делая вид, что подслеповато склоняюсь надо бумажкой.
– До вот тут…
Стражник вытянул голову, заглядывая в бумаги, и потерял бдительность. Я пережала ему сонную артерию, прислонила его бесчувственное тело к стене, чтобы все выглядело, как будто он заснул на посту, и скользнула в палату.
В скудном предрассветном свете, пробивающемся через тяжелые ставни на окнах, я едва узнала Кысея. Его темные волосы рассыпались по подушке в причудливом венце, а мертвое лицо с заострившимися чертами осунулось и пугало лихорадочным румянцем на щеках. Я встряхнула головой и сжала в кулаке склянку с эликсиром. Еще ведь не поздно?.. Кысей метался на постели в горячке, и мне пришлось постараться, чтобы удержать ему голову и влить драгоценную жидкость в рот. Он захрипел, закашлялся, забил руками и задел прикроватный столик, с грохотом его обрушив. За дверью послышались встревоженные возгласы. Я в отчаянии огляделась по сторонам, укрыться было совершенно негде. Разве что… Под кроватью скопились вековые залежи пыли, и мне пришлось зажать себе рот, чтобы не зайтись в кашле. В комнату заглянул стражник, Кысей продолжал хрипеть, поэтому тот, не мешкая, кликнул лекаря. Сразу же стало шумно, откуда-то еще появился отец Георг, а за ним следом увязался Эмиль, которого тщетно пытались выпроводить.
– Немедленно все замолчите! – оборвал их лекарь, склоняясь над пациентом.
– Он… умирает? – тихо спросил отец Георг.
– Нет, – в голосе лекаря сквозило радостное удивление. – Кажется, ему лучше…
Его оборвал хриплый кашель, а потом шепот:
– Где Лидия?
Я вздрогнула и больно стукнулась головой о ножку кровати.
– Кысей, мальчик мой, ты пришел в себя…
– Дружище, как же ты нас испугал…
– А ну тихо! – приказал лекарь и понизил голос. – Господин Тиффано, как вы себя чувствуете?
– Она жива?
– Да что ей сделается, – раздраженно ответил за лекаря церковник. – О себе лучше подумай, ты же чуть не погиб…
– Так, хватит. Выйдите все из палаты. Ему нужен покой и отдых…
Я была, как никогда, согласна с лекарем, отчаянно желая, чтобы они все убрались отсюда. Меня безжалостно душил кашель, сдерживаться больше не было никаких сил.
– Отец Георг, не уходите, – прошептал Кысей. – Где Лидия? Я знаю, она здесь… Где она?
– Господи помилуй, откуда ей тут взяться?.. У тебя горячка…
– Да нет, жар у него как раз спал, – ответил лекарь. – Просто удивительно, я признаться уже и не надеялся… Пусть отдохнет, потом поговорите.
Остальные ушли, а лекарь еще какое-то время суетился над Кысеем, расспрашивая о самочувствии. Инквизитор отвечал невпопад, а потом вдруг попросил оставить его в покое. Я облегченно выдохнула и приготовилась ждать, пока он уснет, чтобы незаметно убраться. Но едва за лекарем захлопнулась дверь, как инквизитор прошептал:
– Лидия, я знаю, что вы здесь. Выходите.
Я окаменела, мысли заметались. Откуда он знает? Он не мог меня видеть, он был в горячке. Да это просто бред… И, словно отвечая на мои вопросы, Кысей продолжил:
– Какой же мерзкий грибной привкус во рту… Я знаю, это ваших рук дело… – он зашелся в кашле и прохрипел, – выходите, или я подниму тревогу!..
Пришлось выползать. Я смахнула с головы паутину и уставилась на него со злостью. А Кысей смотрел на меня с горьким удивлением.
– Как вы… осмелились… надеть божьи одеяния? Как посмели… заявиться сюда, опоить меня… этой богопротивной гадостью…
От возмущения я лишилась дара речи, беспомощно застыв на месте.
– Для вас нет ничего святого?.. Подойдите ко мне, – он попытался сесть на кровати, но не преуспел. – Вы оглохли?
Я сделала неуверенный шаг вперед, разрываясь между желанием придушить его или же просто сжать в объятиях. Он выпростал руку из-под одеяла и схватил меня за запястье, а я ужаснулась тому, насколько слаба его хватка.
– Откуда у вас эликсир? – Кысей говорил с трудом, едва шевеля запекшимися губами. Я подавила желание склониться ближе и облизнуть их. – Вы будете говорить?.. Или мне позвать стражу?.. Где вы достали эликсир?.. Кто вам его дал?.. Серый Ангел?
Мне уже удалось взять себя в руки, поэтому я стряхнула его ладонь со своего запястья и ответила зло:
– Да, господин инквизитор, он. У него, знаете ли, странные представления о благородстве. Он вообразил, что непременно должен спасти вашу никчемную жизнь, потому что вы спасли жизнь его любимой женщины. Хотя заметьте, вас об этом никто не просил!
Я отвернулась, задыхаясь от кашля, но была остановлена.
– А ну стоять! Вернитесь, или окажетесь за решеткой!
Я скрипнула зубами и метнулась обратно к его кровати, гневно нависнув над ним:
– Я и так по вашей милости несколько дней гнила в монастыре. Не надо мне угрожать. Я, в отличие от Серого Ангела, не столь великодушна. Мне сейчас ничего не стоит свернуть вам шею, даже пикнуть не успеете…
Я осеклась, когда его пальцы нащупали браслет на моем запястье.
– У него и вправду… странные представления о чести, госпожа Хризл… Хризше… Тьфу, какая дурацкая у вас фамилия… – прошептал Кысей. – Почему же он послал вас… вместо себя? Не осмелился лично… вернуть мне долг? Трусливо подставлять… любимую женщину… Это все, на что способен ваш Ангел?
– Он… несколько занят, – после некоторой заминки нашлась я. – И прекратите теребить его подарок, еще порвете.
Его лицо исказилось гримасой боли, а хватка неожиданно усилилась. Он дернул меня к себе, и я, не удержав равновесие, вынуждена была осесть на кровать.
– Поцелуйте меня.
– Что? – сначала мне показалось, что я ослышалась, а следом и вовсе мелькнула ужасная мысль, что грежу наяву.
– Поцелуйте меня, – повторил Кысей и сощурился от солнечных лучей, разглядывая мое лицо. – Раз уж я спас вам жизнь, то вы тоже можете… отблагодарить меня. Лично, в отличие от вашего трусливого… возлюбленного…
Пока он говорил, у меня промелькнула парочка грязных фантазий… Он ведь не уточнил, куда именно его поцеловать? Но я понимала, что ничем хорошим это не закончится, потому что тогда я уже не смогу остановиться, даже из-за опасности быть застигнутой у его кровати. Поэтому я улыбнулась и хрипло оборвала его:
– Хорошо, – быстро склонилась над ним, проведя ладонью по щеке, и поцеловала в лоб.
– Нет, не так, – возмущенно прошептал Кысей, но я уже добралась до шеи и пережала ему сонную артерию, лишая сознания.
Он умолк на полуслове, а я прижалась щекой к его лицу, не обращая внимания на колючую трехдневную щетину. Какое жуткое наваждение… Почему я никак не могу от него избавиться? Я прильнула к его губам в прощальном поцелуе, убеждая себя, что всего лишь выполняю его просьбу. Но горячая бесчувственность губ была слишком пугающей, и я быстро отпрянула. Пора было уходить.
Не мудрствуя лукаво, я просто вышла через дверь, бросив стражникам, что сделала раненому перевязку, и что теперь он спит. Все-таки удивительно, насколько люди ограничены в восприятии действительности. Настороженно принимать всех, кто пытается войти к нему в палату, но даже не усомниться в праве того, кто из нее выходит…
Затылок безжалостно ныл. Я упрямо стиснула зубы и продолжила собирать вещи. Антон стоял у меня над душой и пытался отговорить.
– Хриз, вот ответь, зачем тебе уезжать? Только все стало налаживаться, как тебе непременно надо сорваться с места и…
– Что именно налаживается? Ты забыл, где я была еще вчера? Как только этому засранцу станет лучше, он не преминет упечь меня обратно в монастырь! Где мой корсет?
– Да с чего ты взяла? Инквизитор не станет… Господи, Хриз, он же за тебя беспокоится, ты ему тоже небезразлична…
– О да! – я раздраженно отодвинула брата в сторону и стала яростно копаться в ящиках комода. – Конечно, он беспокоится. Из самых лучших побуждений он запрет меня в монастыре, во имя спасения моей души! Где книга?
– Хриз, просто поговори с ним, выясни отношения…
– Антон, не раздражай меня своей глупостью! – я подавилась кашлем. – Что я должна ему сказать? Признаться, что я и есть тот самый Серый Ангел? Которого уже успели обвинить во всех смертных грехах? В убийстве кардинала Ветре, вояга Наварро, разрушении святыни и грабежах! Ах да, я же еще навлекла божью кару на город. Что, по-твоему, сделает инквизитор?
Брат обиженно понурился.
– Тогда я пошел собирать вещи… – наконец выдавил он.
– Нет. Ты останешься здесь. Антон, не мучай меня хоть ты, хорошо? Мне надо в столицу, пусть здесь все уляжется, инквизитор остынет, и тогда я вернусь… – солгала я, потому что возвращаться не собиралась. Меня уже давно заждался вояг Густав.
– Я тебя одну не отпущу.
– Я буду не одна. Я возьму с собой Тень.
– Нет, Хриз, – неожиданно твердо сказал Антон. – Я не пущу.
– Прости, братик, но я не собираюсь испрашивать твое разрешение.
– А за что ты собираешься покупать билет на корабль? Я тебе ни копейки не дам.
Я удивленно воззрилась на юношу. Он стоял, упрямо набычившись и спрятав руки в карманы.
– Вот как мы заговорили… – протянула я задумчиво. – Значит, придется воровать… Что ж, не впервой.
– Ну Хриз! – вся его решимость моментально слетела. – Пожалуйста, не надо! Тебе нельзя в столицу, вдруг тебя узнают…
– Никто меня не узнает. Кроме того, – я улыбнулась и потрепала Антона по щеке, – я тут подумала и решила, что заодно подыщу тебе невесту в столице. Богатую, знатную, красивую… Самую лучшую.
Он лишь тяжело вздохнул и промолчал.
Отговорить меня попыталась и Пиона, причем довольно оригинальным способом. Она нерешительно топталась на пороге, пряча руки за спиной.
– Давай уже книгу, – потребовала я.
Девушка вспыхнула румянцем и неловко протянула мне фолиант, который скрывала за спиной.
– Госпожа, – неуверенно начала она, – неужели вы уезжаете?
– Да, – коротко ответила я, укутывая книгу Матушки Ген в шелк и пряча в дорожный кофр.
– Но почему? – вдруг жалобно протянула Пиона. – Если вы злитесь на меня, то… Я же получу наследство, вы знаете? Там на всех хватит, и Мартену на обучение в Академии, и отцу Георгу, чтобы приют восстановить, и пекарню расширим… И еще много останется… Вы… – она замялась, – вы же хотели… Я не знаю, что со всем этим делать… Вокруг меня как-то сразу так много людей образовалось, приглашения разные, всем вдруг понадобилось непременно свести со мной знакомство, как будто я им нужна!..
– Им нужны твои деньги, – рассеянно отозвалась я, нахмурившись и пытаясь сообразить, что забыла. Точно, еще куклу хотела взять… Ломота во всем теле отзывалась неприятной болью при каждом движении.
– Вот и я так думаю! Госпожа, останьтесь, а? Мне самой не справиться с делами, а вы сможете правильно распорядиться деньгами…
Я оторвалась от сборов и посмотрела на девушку.
– Как твоя первая брачная ночь, Пиона?
Она зарделась пуще прежнего и опустила глаза.
– Так ведь такая беда с господином инквизитором, а потом мы не знали, как вас освободить… Сильно переживали…
– То есть ее не было?
Девушка пролепетала что-то маловразумительное.
– А какого демона ты тогда торчишь у меня в комнате, а не в супружеской спальне?
– Да вы что!.. Что мне днем в спальне де…
Я вздохнула и оставила кофр. Подхватив Пиону под руку, я выставила ее из комнаты и потащила вниз. Мартен обнаружился в подвале, он разгребал завалы своих железок, с головой уйдя в дурацкое занятие.
– Мартен, – позвала я. – Напомните мне, вы точно женились на моей воспитаннице? Или я что-то пропустила?
Пиона попыталась освободиться, а юноша выглянул из-за странной конструкции из железных прутьев и в недоумении уставился на меня.
– Да, мы п-п-поженились, – на полном серьезе ответил он. – Вы запамятовали, на нервах за г-г-господина инквизитора…
Я так сжала локоть Пионы, что она ойкнула от боли.
– А если вы женаты, то какого демона здесь делаете? Почему моя воспитанница жалуется, что вы до сих пор ее не приголубили?
– Ничего я не… – пискнула Пиона, но получила от меня локтем под ребра и моментально заткнулась.
Мартен залился краской и что-то промямлил.
– Брезгуете, значит, – угрожающе прищурилась я. – Придется признавать ваш брак недействительным. Думаю, что сейчас на Пиону найдется много желающих… Я ее быстро пристрою кому-нибудь более достойному…
– Н-н-не… н-н-надо…
Силуэт парня вдруг поплыл у меня перед глазами, я покачнулась и поспешила закончить разговор.
– Или вы сейчас же ведете жену в спальню и исполняете супружеские обязанности, или я обращусь к отцу Георгу… – язык заплетался, я подтолкнула Пиону к мужу и прислонилась к каменной стене. Ее холод был странно приятен. – Он расторгнет ваш брак и…
– М-м-мы…
– Пошли, Мартен, – Пиона взяла мужа за руку и потянула за собой, в нерешительности оглядываясь на меня.
– Демон, да возьмите ее на руки!..
Наблюдая, как Мартен неожиданно уверенно подхватил Пиону, как она доверчиво обняла его и уткнулась лицом ему в шею, я невольно вспомнила, как инквизитор нес меня на руках. Да уж… Если он меня куда-то и понесет, так точно не в спальню… Ноги подкосились, и я сползла по стене на пол. Надо было взять себя в руки и поехать в порт, чтобы справиться о ближайшем корабле в столицу, но вместо этого я прислонилась щекой к холодному камню и закрыла глаза. Немного отдохну… Чуть-чуть…
Меня разбудил Антон, испуганно тряся за плечо.
– Хриз, ты что? Ты здесь спала?
– Который час? – спросила я, морщась от дерущей боли в горле.
– Да вечер уже. Половина девятого. Мы тебя везде обыскались, а ты все время здесь?.. Почему не поднялась к себе?
– Мне надо в порт.
– Слушай, ты… У тебя румянец? Господи, Хриз, да ты же горишь…
– Я просто немного простыла, – я раздраженно отмахнулась от его руки на моем лбу. – Не надо устраивать панику.
Но в порт я так и не попала. Антон призвал на помощь Тень, и они вдвоем силой уложили меня в постель. Радостно-возбужденная Пиона мигом притихла и развила бешеную деятельность. Самое противное было то, что у меня даже не было сил им сопротивляться. В меня влили кувшин отвратительно теплого молока с медом, раздели и обмазали вонючим уксусом, чтобы сбить жар, потом заставили дышать паром на травах… Апофеозом всего стала Пиона, которая вызвалась посидеть у моей постели и почитать мне на ночь. Я попыталась возразить, но меня никто не слушал. Она выбрала какой-то слащавый любовный роман, забралась с ногами в кресло и стала читать, перемежая текст собственными замечаниями и восклицаниями. За окном ей подвывал студеный ветер. Я натянула одеяло на голову, потом добавила сверху подушку, но ее голос невообразимым образом все равно пробивался в сознание. Реальность вокруг меня крошилась, рассыпаясь нитями будущего. Вот Пиона, которую непременно соблазнит и облапошит заезжий аферист, оставив без копейки… Вот Мартен, который забудет обо всем на свете, ковыряясь в железках, пока не сойдет с ума… Вот Тень, которая дойдет до крайности в своей чрезмерной заботе о ближнем, чтобы закончить дни под забором в полной нищете… А вот Антон, которого окрутит ушлая девица и будет наставлять ему рога… Нити расползались в причудливом узоре, путаясь, как дорогая мирстеновская пряжа… Я пыталась собрать их, чтобы сплести новый узор, но они выскальзывали из рук, сделавшись неожиданно скользкими, словно змеи… Ядовитые и опасные, они шипели и обжигали мне руки ядом, я всхлипывала от боли и упрямо тянула их, сплетая в собственное кружево, сквозь которое маячило лицо Кысея… На нем проступали брызги крови, которые разъедали тонкий узор… Он вновь и вновь распадался на нити бытия, их становилось все больше и больше, цветных, опасных, ядовитых, живых…
На утро мне полегчало настолько, что я пинками выставила Пиону из спальни, пригрозила Тени пожизненным потреблением молока и наорала на Мартена. Антон почел за благо ретироваться и не попадаться мне на глаза, поэтому я в растрепанных чувствах поехала в порт. В столицу шел один корабль, «Спящая Изабелла», но его капитан, не моргнув и глазом, заявил, что все билеты выкуплены. Следующий корабль отправлялся только через неделю. Услышанное мне не понравилось, равно как и то, что капитан мне нагло врал. Я потребовала список пассажиров и, разумеется, получила отказ. Пришлось надавить на капитана, используя наваждение. Как я и думала, святоша успел подсуетиться и через Эмиля перекрыть мне пути к отступлению. Ну ничего… Теперь у меня имелся список пассажиров, а перекупить у кого-нибудь из них место на корабле было плевым делом. Стоило поторопиться, пока этот мерзавец полностью не очухался.
Купец Этьен любезно согласился уступить мне каюту на корабле, даже не потребовав дополнительной платы, особенно когда я пообещала ему похлопотать в столице по его вопросу. Немного поколебавшись, я заехала к поверенному Цомику. Он неплохо себя показал, оставаясь верным моим интересам, но меня смущал его возраст. К счастью, рассеивая мои опасения, он представил своего сына и клятвенно заверил, что пока позволяет здоровье, будет лично заниматься всеми делами. Ему предстояло проследить, чтобы Пиона получила наследство и разумно им распорядилась. Кроме того, я просила его присмотреть за делами пекарни и доходного производства корсетов, на продажу которых предстояло получить разрешение торговой гильдии. Еще был Мартен, чью разрушительную жажду изобретений надо было направить в созидательное русло. Это вменялось в обязанность сыну господина Цомика, который торжественно обещал мне, что похлопочет о заказах Мартену на некоторые полезные изобретения со стороны мануфактур. Последний визит я сделала Отшельнику. Привезла серьги и кольцо с черными алмазами в подарок его невесте, Хрустальному Колокольчику. Отшельник заверил меня, что беспокоиться не о чем, и клятвенно пообещал присмотреть за Антоном и Кысеем.
По возвращении домой меня ждала посетительница. Софи Бурже удивительно похорошела с нашей последней встречи и держалась довольно уверенно. Модная шляпка, небрежно наброшенное меховое манто и изумительные серьги из голубых топазов. Мне явно пришли что-то продемонстрировать. Софи сидела в гостиной подчеркнуто ровно, словно палку проглотила, но при моем появлении торопливо стянула тонкие перчатки, словно намеренно сверкнув изящным обручальным кольцом.
– Чем обязана, госпожа Бурже?
– Мне надо с вами поговорить.
– Так говорите, – я раздраженно опустилась в кресло, чувствуя, как вновь возвращается слабость, и начинает ныть затылок.
Софи набрала в грудь воздуха, до тошноты напомнив мне Пиону, и гневно спросила:
– Почему вы даже не потрудились навестить Кысея? Он спас вам жизнь!..
– Я не обязана перед вами отчитываться.
– Он просил вас придти. Если вам интересно, кризис миновал, ему уже…
– Мне не интересно.
– Как можно быть такой… такой бесчувственной?!?
– Госпожа Бурже, оставьте свои проповеди при себе. Если у вас все, я бы хотела подняться к себе и отдохнуть.
Я демонстративно встала, показывая, что разговор закончен, но Софи схватила меня за руку и удержала.
– Пожалуйста, навестите его, – в ее голосе уже звучала мольба.
– У меня есть более важные дела.
Она все никак не хотела униматься и кинула мне вдогонку:
– Зачем вы так с ним? Разве вы не видите, что он влюблен в вас?
Я застыла, чувствуя, как начинаю звереть.
– Вы знаете, что он спросил, когда пришел в себя? Он спросил, где вы… Он даже в горячке звал вас!
Мне представилось крайне восхитительным взять эту соплячку за шкирку и спустить по лестнице, но вместо этого я обернулась и ледяным тоном поинтересовалась:
– Госпожа Бурже, может мне действительно стоит навестить господина инквизитора и заодно рассказать ему о ваших маленьких шалостях с камнями?
Софи вскочила с места и приблизилась ко мне.
– Я не колдунья, – отчеканила она. – Вам не удастся меня больше запугать.
Я вгляделась в ее гневно потемневшие до синевы глаза и ядовито улыбнулась:
– Я бы не была так уверена. Ваш Дар выходит за рамки обычного мастерства. Советую вам…
– Эмиль меня любит! – топнула она ногой. – Просто любит, ясно? И дело не в кулоне и моих якобы колдовских чарах. Он меня любит. А вы хотели все разрушить!..
– Госпожа Бурже, если бы я хотела все разрушить, поверьте, за этим бы дело не стало. Мой вам совет – разделите свой Дар, зачав ребенка. Займитесь семьей и не лезьте в чужие дела. Иначе однажды господину инквизитору придется несладко, выбирая между долгом и дружбой. Идите.
Я открыла дверь и подтолкнула ее к выходу. Она гневно смотрела на меня и упрямо продолжала стоять на месте, словно что-то решая. Мне с досадой подумалось, что надо было поверенному поручить и ее дела, раз они с мужем остаются в городе. Пиона свела знакомство с Софи еще в поместье. После получения ею наследства она будет с госпожой Бурже на равных. Не самая плохая компания, но тогда влияние супружеской четы Бурже на жизнь моих домочадцев неминуемо. Еще две нити в узор… Я почувствовала, что смертельно устала от всех. Мне так хотелось вырваться на свободу и забыть обо всех заботах, что даже недельное плавание по зимнему морю уже не вызывало прежнего отвращения… Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице, потому что Софи вдруг взяла меня за руку, сжала ее и спросила:
– Госпожа Хризштайн, почему вы не хотите дать Кысею шанс? Разве он не заслужил? Он же самый лучший, добрый, честный, красивый, он в вас влюблен, в конце концов…
– А еще ваш Кысенька… – возмущенно начала я, собираясь сказать, какой он глупый и упрямый идиот, но Софи меня опередила.
– Да, он беден. В этом все дело? Беден и не благородного происхождения. Недостаточно хорош для вас? Да?
– Да, – согласно кивнула я, – именно.
– Какая же вы!.. – на лице Софи было написано отвращение. – А если бы он получил наследство, как Пиона? Вы бы заговорили по-другому?
– Конечно, – ответила я, уже настойчиво подталкивая Софи к выходу. – Я бы дневала и ночевала у его палаты. А если бы еще и с титулом, то вообще бы в ногах у него валялась. Только откуда сироте без кола и двора взять наследство, правда, госпожа Бурже?
Я цинично подмигнула оторопевшей девушке и захлопнула дверь у нее перед носом. Мне еще предстояло уговорить Тень ехать со мной в столицу, а нервы уже были истрепаны до гадючного состояния.
Студеный зимний ветер пронизывал до костей, трепал паруса на кораблях и гнал высокую волну. «Спящая Изабелла» раскачивалась в такт волнам, готовая принять на борт своих жертв. Зимой море редко бывало спокойно, так что мне предстояло страдать от морской болезни всю дорогу. Я тяжело сглотнула и отвела взгляд от корабля.
– Тут твои травы, Хриз. Ты меня слушаешь? – Антон был похож на суетливую наседку, опекающую птенца-заморыша. – А, слушай ты, Тень. Заваривать по полстакана и давать ей на ночь. Не забудь. Качку она переносит плохо, поэтому заставляй ее съедать хоть что-нибудь. А, тут еще… веревка, узлы я тебе показал. И не мешкай, как увидишь, что ее развозит, сразу же вяжи, потом поздно будет…
Я разглядывала брата, словно впервые видела. Он сильно вытянулся и повзрослел, до дрожи напоминая Мари. Такие же синие глаза, светлые вихры волос, нос картошкой и россыпь едва заметных веснушек на лице. Странно, но я только сейчас осознала, что возможно вижу Антона в последний раз. Но ему будет без меня легче и безопасней. А вот мне… Хотя нет, не в последний. Я твердо решила, что в столице действительно найду ему невесту, так что я увижу его еще раз. На свадьбе. Обязательно. Я должна быть уверенной, что у него все будет хорошо.
– Хриз, ты меня вообще слушаешь? – переспросил Антон, и я очнулась.
– Конечно, – я улыбнулась ему и притянула к себе, обнимая. – Я буду вести себя хорошо.
Он раздраженно отстранился от меня и опять завел старую песню.
– Не воруй, не ввязывайся в авантюры, не играй в карты, вина не пей, тебе нельзя, не богохульствуй, не задирайся, слушайся и… – брат осекся и покачал головой.
– …и повинуйся? – с насмешкой продолжила я.
– Слушайся Тени и веди себя хорошо.
Я чмокнула его в щеку и потрепала по голове. На душе вдруг стало легко и покойно. Долгожданная свобода ждала меня, оставалось взойти на борт корабля и оставить позади и этот город, и людей, которые пытались на нее посягнуть. Я кивнула Тени на дорожный кофр и ступила на трап.
Капитан Робертс скривился, словно прожевал лимон, когда узнал, что я выкупила место купца Этьена, но выбора у него не было. Тень отправилась в каюту, а я осталась на палубе. Антон стоял на пристани, ссутулившись, такой одинокий и потерянный, что я на мгновение заколебалась. Но потом встряхнула головой, высморкалась и отправилась скандалить с капитаном. Корабль давно должен был отплыть, и непредвиденная задержка мне не нравилась. Оказалось, что капитан ждал опаздывающего пассажира, который должен был прибыть с минуты на минуту. Однако минуты растянулись до получаса, из-за чего я успела довести капитана до белого каления, и он, спасаясь от меня, закрылся в кают-компании.
