сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 49 страниц)
Адвокат смотрел на него со сложным выражением лица. То ли сочувствие, то ли отвращение, не разобрать.
— Вы мне верите?.. — вдруг спросил Майкл.
Тот глубоко вздохнул. Привалился спиной к прикрытой двери.
— Мы с Колином Сазерлендом учились на одном курсе, — невпопад сказал он. — Разошлись в специализации. Я работаю с такими, как ты, дольше, чем ты на свете живёшь. Когда выбирал профессию, был полон иллюзий. Думал, что буду спасать жизни. Судьбы. Проникался сочувствием к каждому клиенту, влезал в их историю, рвался на куски...
Костюмчик посмотрел в сторону, повертел зажигалку в пальцах. Он всегда приносил на свидания свежую пачку сигарет, которые Майкл потом забирал с собой.
— Я не священник, чтобы строить работу на вере, — наконец сказал он. — Есть факты, большинство не в твою пользу. Гарантировать, что ты не схлопочешь срок, я не могу. Никто не может, потому что виновен ты или нет, будут решать присяжные. А теперь нам пора, — он глянул на часы. — Я буду присутствовать при проверке.
— О чём меня будут спрашивать? — спросил Майкл. Он всё ещё сидел, пережидая непонятную слабость, волнами поднимающуюся от колен.
— Сначала будут нейтральные вопросы, чтобы определить твою реакцию на правду и ложь. Ты должен отвечать только «Да» или «Нет». Потом начнут расспрашивать о деталях дела, но ты уже отвечал на это много раз, так что просто говори правду. Вопросы будут повторяться в разных формулировках и перемежаться отвлечёнными темами, чтобы сбить тебя с толку.
— А если меня спросят про... — Майкл запнулся.
— Про Джеймса не спросят.
— А если косвенно? Ну, про Сару...
— Говори только правду. То, что у тебя была связь с кем-то, кроме неё, не преступление.
— Ладно, — Майкл потёр холодные ладони и встал.
Датчики, похожие на липучки на пальцах, казалось, пульсировали сами по себе. Экзаменатор, миловидная девушка с коротким каштановым каре, нацепила на Майкла манжету для отслеживания артериального давления, систему измерения пульса и дыхания.
Комната для проверки была типичной, взгляду не за что было зацепиться. Майкл скользил глазами по серым стенам и фотографиям в икеевских рамках. Там были какие-то цветные пейзажи, наверное, чтобы выглядело успокаивающе. Интересно, это хоть кого-нибудь успокаивало?..
Майкл пялился на бамбуковый лес на противоположной стене. Тот норовил расплыться перед глазами, и Майкл хмурился, с трудом фокусируя взгляд. Он чувствовал себя страшно уставшим, даже нервничал как-то вяло, только сердце бухало в грудную клетку, отдаваясь в ушах.
Адвокат сел на стул напротив, сложил руки на груди.
— Сиди спокойно, пожалуйста, постарайся не шевелиться, — сказала девушка, усаживаясь перед ноутбуком. — Мы начнём с простых вопросов. Сейчас тебе нужно будет ответить «нет» несколько раз. Готов?..
Майкл сглотнул вязкую слюну и кивнул.
— Тебя зовут Джон? Сэм? Мэттью? Майкл? Лесли? Спасибо. Ещё несколько вопросов, отвечай «нет» на каждый. Ты живёшь в Манчестере? Дублине? Глазго? Лондоне? Берлине? Хорошо.
Майкл медленно вздохнул, постарался расслабиться. Адвокат следил за графиками, ползущими по монитору, и выглядел очень спокойным.
— Ещё несколько вопросов, — сказала девушка, — отвечай «да» на каждый из них, пока я тебя не остановлю. Твои глаза чёрного цвета? Серого? Голубого? Зелёного? Синего? Хорошо. На тебе сейчас надета футболка? Костюм? Пальто? Свитер? Джинсы? Спасибо.
Девушка пощёлкала мышкой, заправила волосы за ухо. Она была симпатичной и казалась ужасно дружелюбной. Таким голосом, как у неё, наверное, разговаривают служители зоопарка с какими-нибудь медвежатами: строго и ласково одновременно.
— Я буду задавать вопросы, касающиеся твоей поездки из Ливерпуля в Лондон, — сказала она. — Теперь ты должен отвечать только правду. «Да» или «нет», не вдаваясь в объяснения. Старайся отвечать быстро, долго думать не нужно. Готов?
— Да, — сказал Майкл.
— Ты живёшь на Скипворт роуд?
— Да.
— Ты когда-либо в своей жизни принимал наркотики?
— Нет.
— Ты знал, что в машине, которую ты взял в прокате Энтерпрайз, есть тайник?
— Нет.
— Тебя зовут Майкл?
— Да.
Вопросы шли один за другим, он отвечал, почти не думая. Адвокат смотрел на экран компьютера, по его лицу ничего нельзя было прочитать. Экзаменатор говорила монотонным голосом, от которого клонило в сон. Майкл изо всех сил сдерживал зевоту, отвечая на вопросы. От волнения перед глазами плавали чёрные точки.
— Ты хорошо держался, — одобрительно сказал Костюмчик, когда они вышли в коридор.
— Угу, — буркнул Майкл. У него здорово кружилась голова после пары часов сплошных «да» и «нет». Он смотрел на узел галстука адвоката, усыпанный золотистыми крапинками по голубому полю — поднять глаза выше и посмотреть в лицо никак не получалось.
— Расшифровка будет готова через несколько часов, — сказал тот, — но я уже сейчас вижу, что ты справился.
— Угу...
— Ты хорошо себя чувствуешь?.. — напряжённо спросил Костюмчик. — С тобой всё в порядке?
— Устал, — глухо сказал Майкл, приваливаясь к стене коридора. Она была прохладной и твёрдой, он прислонился к ней щекой, закрыл глаза.
— Посмотри на меня, — резко потребовал Костюмчик. — Майкл!.. Что происходит?..
— Нет, — машинально ответил тот, облизал пересохшие губы. Язык казался распухшим и неповоротливым. Костюмчик повернул его лицо к свету, заглянул в глаза, крепко взял за запястье, прижав слабо пульсирующую вену.
— Ща пройдёт, — невнятно сказал Майкл. — Просто устал. Можно мне сесть?..
— Ты принимал что-нибудь?.. — как будто издалека спросил Костюмчик. Майкл ещё успел вяло усмехнуться: забавно, адвокат тут, а голос — там... Плечо Костюмчика, тёмно-синее в тонкую полоску, вдруг оказалось перед самыми глазами, Майкл ткнулся в него носом и почувствовал слабый запах одеколона.
Распахнув глаза в следующую секунду, он обнаружил, что лежит на чем-то твёрдом и смотрит в белый потолок.
— Не дергайся, — велел Костюмчик откуда-то сбоку.
Майкл скосил глаза и увидел незнакомые светлые стены, запертые на замок шкафчики со стеклянными дверцами и тёмнокожего мужчину в белом халате.
— Очнулся? — дружелюбно спросил тот. — Приход словил? Что принимаешь?..
— Ничё я не принимаю, — глухо сказал Майкл. Во всём теле была тяжёлая, липкая слабость, сердце колотилось так, что в ушах слышался непрерывный гул. — Как я сюда попал?.. Чё тут... вообще?..
— Ты у дежурного врача. Вырубился прямо в коридоре, — сказал Костюмчик. — Переволновался?
— Ничё я не волновался, — ответил тот, прикрывая глаза от яркого света. Темнокожий молодой врач пощупал его за руки, оттянул веки и посветил маленьким фонариком в глаза.
— На передоз не похоже. Диабет есть? Травмы черепа? Когда последний раз падал в обморок?
— Никогда, — буркнул Майкл, дёрнул головой, чтобы высвободиться, та отозвалась новым приступом головокружения. Пришлось погодить с резкими движениями.
— Ты когда в последний раз ел? — вдруг спросил Костюмчик.
Майкл не помнил. Кажется, вчера. На ужин была кровяная колбаса с гороховым пюре, но он съел только хлеб: кусок в горло не лез. В обед он не был голоден. На завтрак пил чай. В предыдущие разы было то же самое — он брал в столовой хлеб, запивал водой или соком, и всё: при мысли о еде начинало подташнивать. Сколько дней это продолжалось, он не помнил. Три?.. Пять?..
— Ну и зачем ты это устроил? — спросил Костюмчик.
— Ничё я не устраивал, — хрипло сказал Майкл.
— Хочешь сказать, ты ничего не жрал, чтобы похудеть?..
— Аппетита не было, — раздражённо ответил тот. — Я не думал, что... так получится. Извините, — угрюмо добавил он после паузы.
Костюмчик сидел перед кушеткой на табурете и смотрел на Майкла с явственным осуждением.
— Присяжных ты этим не растрогаешь.
— Я и не собирался! — обиделся Майкл.
— Ну-ну, не сверкай глазами. Сделайте ему капельницу с глюкозой, — сказал Костюмчик врачу.
— Да ты шутишь, — тот присмотрелся к Майклу, снова взялся за запястье, прижал пульс. — Голодный обморок?.. Ты что, из этих, тоже протестуешь из-за отсутствия порно в телеке?
— Иди нахуй, — вяло сказал Майкл и закрыл глаза.
— А когда вернётесь, сделайте капельницу, — добавил Костюмчик.
В середине сентября вместо Кристофера приехал Томми. Привёз фотографии новорождённой Уиннифред. Внятного разговора не получилось — Томми только рассказал, что малышка родилась здоровой и у всех всё в порядке. Что Бран за него переживает, что Сара передаёт привет и что все очень ждут его обратно. О том, что «обратно» он может попасть неизвестно когда, никто не упоминал.
Майкл перебирал фотографии из больницы, смотрел на лица и не чувствовал никакой радости. Хотел бы радоваться, но никак не получалось.
— Тут вот ещё, — дрогнувшим голосом сказал Томми. — Сара тебе передала кое-что.
— Как у вас с ней?.. — блёкло спросил Майкл.
— Нормально... Хорошо всё. Глянь сюда, — Томми забрал пачку фотографий у него из рук, перебрал, вытянул одну. Перевернул. На обороте был записан номер телефона. — Позвони.
— Это... — Майкл похолодел, впился в него взглядом. — Это Джаймс?..
— Просто позвони, — Томми спрятал глаза. — Я ничего не знаю, она сказала только номер передать. Правда, не знаю... Она тебе денег на карту кинула, на час должно хватить.
Майкл выхватил фотографию у него из пальцев.
— Ты иди, чего, — сказал Томми, утерев нос ладонью. — Я всё равно ненадолго...
— Спасибо, — еле слышно ответил Майкл.
Телефонная кабинка с прозрачными стенками висела возле библиотеки. Каждому заключённому позволялось трепаться столько, сколько хватало средств на телефонной карте. Майкл пользовался своей редко — звонил только домой.
Прижав трубку к уху, он вставил карту и набрал номер. Прижался затылком к исцарапанной пластиковой стенке. В этой части коридора сейчас было пусто, только охранник маячил у решётки, перекрывающей коридор. Майкл закрыл глаза, считая гудки. Три... Пять... Десять.
Наконец что-то щёлкнуло, и он услышал дыхание.
— Прости, — зашептал он. — Прости, прости, прости...
— Что же ты наделал, Майкл, — отозвался дрожащий голос. — Что ты наделал...
— Я не знал!.. — Майкл прижался лбом к телефонному аппарату, изрисованному чёрным маркером, зажмурился на мгновение. — Я не знал, что там кокс, правда!.. Я просто... — он резко вдохнул, оборвал себя. — Как ты?..
— Плохо, — тихо ответил Джеймс. — Мне очень плохо без тебя. Я очень скучаю.
Майкл перевёл дыхание.
— Слушай, ещё не финиш... Завтра суд, последнее слушание. Всё решится. МакКейн говорит, всё идёт хорошо. Я всё делаю, как он скажет. Я скоро вернусь, слышишь?.. Скоро увидимся.
— Нет, — сказал Джеймс. — Не увидимся.
— Почему?.. — прошептал Майкл.
— Отец запретил мне с тобой встречаться.
— Я знаю, — с облегчением выдохнул тот, — мне адвокат разъяснил, что для твоего отца это херово. Но это ж только пока меня не отпустят! А если отпустят — то всё же нормально?.. Да?..
— Нет, — тихо сказал Джеймс.— Он сказал, что поможет вытащить тебя, если мы не будем видеться, пока я не закончу учиться.
Майкл потрясённо замолк.
— Я перевёлся в Сорбонну, — сказал Джеймс. — В Париж.
— Не будем видеться?.. — переспросил Майкл.
— Пока я учусь.
— А потом?..
— «Потом» будет через пять лет! - отчаянно сказал Джеймс.
Майкл замолчал. Он слышал, как в трубке тот шмыгает носом, не стесняясь реветь, и не знал, что сказать.
— Ты ещё здесь?.. — тихо спросил Джеймс.
— Я... я к тебе приеду, — растерянно сказал Майкл. — Выберусь и приеду в твой Париж. Что-нибудь придумаем вместе. Он же не может...
— Нет, — всхлипнул Джеймс. — Я ему обещал. Что мы не будем ни видеться, ни общаться, если... если он поможет.
Майкл стукнулся лбом о телефонный аппарат, замер.
— Я с ним поговорю... Ну, нельзя ж так...
— Ты его не знаешь, — прошептал Джеймс.
— Слушай, что бы там ни было, — торопливо сказал Майкл. — Как бы ни повернулось — я тебя дождусь. Я тебя дождусь, слышишь?.. Ты там учись. Я что-нибудь придумаю. Не бойся, — он машинально гладил пальцами изрисованный бок телефона, задевал ногтями облупившуюся краску. — Я тебя не забуду. Ты у меня один. Я тебя всегда буду любить. Я выберусь, — горячо пообещал он. — Вот увидишь. Ты только тоже жди.
— Майкл, - позвал Джеймс. — Сделай кое-что. Если тебя... — он запнулся, — когда тебя отпустят... позаботься о Бобби. Он ни в чём не виноват.
Джеймс прерывисто вздохнул, в его голосе отчетливо были слышны слёзы.
— Я всё сделаю... Я его заберу.
— Я люблю тебя, — сказал Джеймс и повесил трубку.
В ночь перед судом Майкл не спал. После разговора все чувства пропали, будто выключились, будто разъединились какие-то клеммы между сердцем и головой. Он лежал, укрывшись одеялом до середины груди. Тупо смотрел сухими глазами, как на стене смешивается тусклый коридорный свет и лунный луч, тянущийся из окошка под потолком.
Коридорный был одноцветно белым, невзрачным. Такой простой, что его даже не замечаешь, заходя в офис, больницу или почтовое отделение. Он обыденный, примитивный, привычный. Лунный свет был ярким, отчетливо голубым. Он тёк по стене, коридорный свет пытался нагнать его, и там, где они встречались, Майклу мерещились серебряные искры. Когда через несколько часов луна зашла, белый свет остался там же, где был, пустой и безжизненный.
Утром, уходя из камеры вслед за охранником, Майкл знал, что сюда уже не вернётся. Если его признают виновным — переведут в другой корпус. Если оправдают — отпустят. Костюмчик, как всегда, был спокойным. Майкл тоже был спокойным. Таким спокойным, что из него можно было бы делать успокоительное. Костюмчик что-то говорил, Майкл кивал каждый раз, когда тот спрашивал: слышишь? понял? Но не слышал и не понимал.
В зале суда он занял своё место, ухватился взглядом за герб над трибуной судьи. Голоса вокруг сливались в однообразный шум, как ночной прибой, который наползает на берег и лижет подтаявший снег. Майкл сидел ровно, не глядя по сторонам. Вставал, когда велено, садился, когда Костюмчик дёргал за рукав.
В голове крутилось — пять лет... Пять лет. Что теперь делать эти пять лет? Как их прожить?
Костюмчик то сидел рядом, то вскакивал, то ходил взад-вперед, как заводная уточка в тире. Майкл краем уха ловил какие-то отголоски. Репутация... положительная характеристика... как и любой подросток... активные социальные контакты во время нахождения под арестом... по свидетельству леди Сары Кланкарти... вызванная аварией во время соревнований... финансовое положение в связи с тяжёлой конкуренцией... оказался в отчаянном положении... позвольте напомнить суду дело Вулейк-Джонсона против Грэхема... аналогичный случай в деле Ортона против МакКормака... нельзя относиться с предубеждением... каждый парень из неблагополучного района... если лишать возможностей... а затем жаловаться на рост преступности... мы своими руками создаём почву... заслуживает снисхождения...
Скорее всего, это была блестящая речь. Майкл смотрел на герб над головой судьи и медленно моргал. Судья сосредоточенно хмурился, подавшись вперёд. Он не был похож на человека, который способен на снисхождение.
— Вставай, — Костюмчик оказался рядом и потянул Майкла за рукав. Жюри присяжных дружно поднялось со своих лавок.
— Уходят в совещательную комнату, — сказал адвокат. — Будут решать, виновен ты или нет.
— Это надолго?..
— Когда как, — тот пожал плечами. — бывает, совещаются по несколько часов.
Несколько часов по сравнению с пятью годами были Майклу просто смешны.
— Если тебя признают невиновным, — Костюмчик достал из-под своей мантии упаковку бумажных платочков и промокнул потный лоб, сдвинув парик, — то отпустят сразу.
— А если нет?.. — заторможенно спросил Майкл.
— Тогда судья вынесет приговор.
— Семь лет?..
— Не знаю, — тот пожал плечами. — Наказание определяет судья. Я сделал всё, что мог, чтобы тебе дали поменьше. Дальше ни от тебя, ни от меня ничего не зависит.
— А могут дать пожизненный срок?.. — бесцветно спросил Майкл.
— Маловероятно. Ты попался первый раз. Машина не твоя, что кокаин твой — доказать не удалось. В таких случаях максимальный срок не дают. Хочешь кофе из автомата? Или шоколадный батончик? Сейчас перерыв, можно перекусить.
— Я завтракал, — машинально ответил Майкл. — Не волнуйтесь.
— Уже четыре часа дня, — с лёгким удивлением сказал адвокат. Похлопал Майкла по плечу: — Ладно, сиди. Я тебе принесу.
За высоким арочным окном был сентябрь. Чьи-то бледные жёлтые листья полоскались на ветру, прилипали к мокрым от дождя стёклам. Год назад, вдруг подумал Майкл, жизнь казалась совсем другой. Год назад Джеймс приехал к нему в гараж с двумя стаканчиками кофе. В тот день, кажется, он окончательно влюбился, а дошло, как до жирафа, через три с половиной месяца.
За один год жизнь встала с ног на голову. А что случится за пять лет?.. Что бы придумать, чтобы подавать друг другу весть о себе — мол, я тебя не забыл, я дождусь, я держу обещание?..
