сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 49 страниц)
Джеймс едва стоял на ногах и глупо улыбался. Майкл взял пару бумажных салфеток, намочил в раковине, протёр ему живот, пока следы не засохли. В соседних кабинках в темпе стонали и вскрикивали, в проёме под одной из дверей виднелось аж три пары ног.
Майкл снял футболку, целиком намочил в раковине, выжал, мокрую натянул обратно. Она облепила торс, как латексная. Джеймс пытался застегнуться, но одолел только половину пуговиц.
— Оставь так, — сказал Майкл и расправил ему воротник, открывая грудь и ключицы. — Мне нравится.
Сара сидела у барной стойки, когда они подошли взять что-нибудь похолоднее.
— Та-ак, — она без слов поняла всё по их виду. — Джеймс, у тебя совесть есть?.. Это я с ним сплю.
У Купидончика по лицу пробежала гримаса, он вздёрнул подбородок и холодно улыбнулся:
— Теперь — я.
Блять. Майкл терпеть не мог всех этих выяснений, потому и не ввязывался ни в какие отношения. Херово вышло, с какой стороны ни глянь.
— Знаешь, решил последовать твоему совету, — Джеймс сел за стойку, цапнул Майкла за руку и демонстративно подтянул к себе. Лицо у него вдруг стало злым и почти неприятным.
— Я тебе не советовала на него вешаться!
— Я просто подумал — ты права, нужно легче относиться к жизни, — Джеймс небрежно повёл плечом. По губам скользнула кривая усмешка и пропала. — Брать то, что хочется, и ни о чем не думать.
Сара уперла руку в бок, сурово посмотрела на Майкла.
— Ты, кобелина, когда я предложила тебе развлекаться, я не имела в виду — иди трахни моего бывшего.
— А почему нет? — Майкл пожал плечами, просто чтобы что-то сказать. — Нельзя было?
— Почему нет! Нормально, да? А меня позвать посмотреть? — Сара обиженно надула губы. — У меня сегодня день рождения или что?
— Прости, я еще недостаточно раскрепостился для публичного выступления, — тон у Джеймса был вообще не виноватый.
— Я знала, что в тебе черти водятся! — Сара с досадой хлопнула ладонью по стойке. — Жалко, не я их разбудила.
— Ты и правда многое обо мне знала, — с горечью сказал тот. — Видишь, ты во всём оказалась права. Даже в том, что я гей. Надо было с самого начала с тобой соглашаться.
У него опять дёрнулись губы.
— Знаешь, вот так вот отбивать у меня мужика на моей собственной вечеринке — это хамство, — буркнула Сара.
— Тебе не кажется, что это консервативная позиция? — тот небрежно поднял бровь, Майкл аж засмотрелся.— Я думал, мы современные люди. Уж ты-то должна меня понять — удержаться было невозможно, — он хлопнул Майкла по заднице. Тот сжал зубы, но промолчал. Сам нарвался.
— Что со мной не так? — с наигранной грустью спросила она. — Уже третий уходит от меня к другому.
— Третий из трёхсот? — рассеянно уточнил Джеймс. — Не очень печальная статистика.
— Ты ужасно злой, — сердито сказала Сара. — А ты, Майк, запорол мне весь вечер. У меня были такие планы!.. Пойду рыдать к Вин Дизелю, говорят, он добрый.
Когда она исчезла в толпе, Майкл развернул к себе Джеймса, встал у него между коленями.
— Ну что, отомстил? — хмуро спросил он.
— «Отомстил» — слишком громкое слово. Вернул любезность. Не переживай, Сара не будет долго злиться.
Джеймс обеими руками прочесал волосы, встряхнул головой.
— Тебе-то что? — вдруг горько спросил он. — Ты в любом случае своё получил.
Майкл упёрся ладонями в его колени, навис. Тот поднял взгляд. Холодное и злое выражение растворилось, глаза стали растерянными, мутными, как синий глубоководный лед. Джеймс качнулся к нему, Майкл встретил его губы. Измученные, шершавые.
Взял лицо в ладони, поцеловал по-настоящему. Джеймс ответил не сразу, но ответил.
Вот так — сначала трахнул, потом поцеловал. Обычно как-то наоборот складывалось.
— Я ещё не всё получил, — сказал Майкл.
Джеймс вздрогнул, испуганно опустил глаза.
— Понятно... — пробормотал он. — Слушай, Майкл...
— Пошли со мной на свидание, — перебил тот.
Купидончик качнулся, чуть не съехал со стула — хорошо, Майкл держал за пояс.
— Слушай, Майкл... — невнятно сказал он. — Давай не будем...
— Нет. Давай будем, — твёрдо сказал тот.
Они шли вниз по Портобелло роуд, держась за руки. Это было странно и хорошо. Джеймс довольно быстро поник, когда они остались вдвоём. Сказал, что пойдет домой — мол, никаких других дел у него здесь уже не осталось. Майкл вызвался проводить. Не то чтобы ночной Лондон был опасен — просто не хотелось расставаться.
— Как твоя поездка в Париж?
— Как обычно, — Джеймс устало вздохнул. — Мама ходила по магазинам, папа ходил за ней, а я старался им не мешать. У них сейчас сложный период.
— В каком смысле — сложный?
— Они думают развестись.
— Должно быть, грустно.
— Я иногда думаю, так будет лучше. Они всё время то ссорятся, то мирятся. Сколько себя помню. А я стараюсь не путаться под ногами.
— Ну это ж родители, — удивился Майкл. — Ты не можешь им мешать.
Джеймс хмыкнул, пнул попавшую под ноги пивную пробку. Та ускакала в темноту.
— Везет тебе, если ты так думаешь, — сказал Джеймс.
— А у тебя есть братья, сёстры?
— Нет. Им и одного меня много. А у тебя?
— Ребенок — дорогое удовольствие, — ответил Майкл. — Я бы хотел сестру, но это не мне решать, — он хмыкнул. — Но у меня Томми и Бран есть. Мы с детства почти как братья.
— Томми мне очень понравился. А Бран... он слегка пугает.
— Дурной малёк, правда, но парень надёжный.
В витринах было темно, даже пабы уже закрылись. Они шли нога за ногу. Фонари золотили листву в скверах и палисадниках, из проулков тянуло холодным осенним ветром.
— А у тебя так уже когда-нибудь было? — спросил Джеймс.
— С парнями? — спросил Майкл. — Нет.
Джеймс посмотрел на него искоса.
— С трудом верится. Мне показалось, опыт у тебя — ого-го.
— Никаких ого-го, — прервал Майкл. — Просто... все же понятно, — он небрежно пожал плечами. — Это не самолёт водить.
— Мне бы твою уверенность, — пробормотал Джеймс. — Самолёт водить проще.
— Пиздишь! — Майкл даже остановился. — Не умеешь ты водить самолёт.
Джеймс загадочно улыбнулся.
Они миновали Ноттинг Хилл Гейт, замедлили шаг. Улицы были пусты. Мимо тянулись двухэтажные дома с тёмными окнами, иногда впереди мелькали габаритные огни, эхом доносилось шуршание колёс.
Они прятались от фонарей в тени чужих домов и целовались. Джеймс был отзывчивым на ласку, трогательно смелым. Когда угар прошёл, для него забраться ладонями Майклу под футболку было целым событием.
Последний квартал до дома номер шестнадцать шли почти час.
— Я напишу тебе завтра, — Майкл стоял близко, но не вплотную. — Съездим куда-нибудь.
Джеймс обнял его за пояс, Майкл попятился.
— Эй, ты чего? А если увидят? — он кивнул на освещённые окна.
— Ничего не будет, — тот не разжал руки. — Если я им скажу, что встречаюсь с парнем, мама наверняка воскликнет «Я так и знала!», а папа спросит, из хорошей ли он семьи.
— Они даже не расстроятся? — удивился Майкл.
— Они толерантные люди. Им всё равно, встречаюсь я с девочкой или мальчиком, если... — Джеймс запнулся.
— Если это мальчик или девочка типа тебя, — Майкл хмыкнул. — А не типа меня из «так себе» семьи.
Джеймс вздохнул.
— Слушай, мне от тебя нужно только одно, — сказал Майкл. — Всё остальное меня вообще не интересует, усёк?
— Я помню.
— Что ты помнишь?
— Ты же сам сказал, что занимаешься сексом только по любви.
— По любви к искусству трахаться, — усмехнулся Майкл. — Точно. А теперь вали, не расстраивай папу.
Они целовались на прощание на перекрёстке, потом через дорогу, потом у железной калитки и разок даже через нее. Майкл подождал, пока Джеймс исчезнет за дверью, посмотрел, в каком окне загорится свет. Сунул руки в карманы и отправился ловить ночной автобус.
========== 11 ==========
У Майкла было железное правило: не заводить отношений. Отношения — это то, что всегда заканчивается. Только что лежали голова к голове, строили планы, держались за руки — и вдруг всё. Пустота. Смяли и выкинули, как хрустящую обёртку от букета. А раз всё равно выкинут, надо сразу без неё обходиться. Секс — изумительная вещь сам по себе, не нужно портить его всем этим любит-не любит, плюнет-поцелует.
Майкл был кремень и гордился своей стойкостью перед любовными драмами. Сентиментальности в нём не было ни на полпенса. Дружеского участия — хоть завались, а вот романтика шла мимо.
Он всегда был честен со всеми, с кем спал — никаких обещаний, никаких признаний и никаких претензий. Говорить с Купидончиком про любовь он тоже не собирался. Да тот и сам наверняка прекрасно всё понимал.
Опасно, конечно. Если узнают...
Но без рук на заднем колесе ездить тоже опасно. Сальто назад с трамплина делать — ещё опаснее. Или по тряской доске над обрывом лететь. А что опасно, то и заводит.
Вот и завёлся. Нервы пощекотать захотелось, с девчонками-то уже всё попробовал, что можно и что нельзя. Купидончик сам почти как девчонка: невысокий, тонкий, губы яркие, щетина еще не отросла. Вот и перемкнуло. А что член есть — тоже мне, невидаль. Майкл и с собственным членом управляться умел, и чужого не испугается.
Ну, какие ещё отношения? Натрахаются и разбегутся. Так всегда было. Купидончик потом найдёт себе кого-нибудь из своих, Майкл тоже пойдёт своей дорогой. Пара недель, от силы — месяц, со скидкой на любопытство.
Это ничего не значит, повторял себе Майкл. Просто адреналин.
— Куда мы поедем? — спросил Купидончик. Одет он был по-простому, без своего обычного выпендрёжа, даже джинсы надеть не побрезговал.
— Есть одно местечко, тебе понравится, — Майкл протянул ему шлем.
Кристофер вышел из гаража, посмотрел на их сборы. Ничего не сказал, привалился плечом к створке ворот, скрестив руки на груди.
— Вернусь поздно, — сказал Майкл.
— Да я уж понял, что ты далеко собрался, — тот коротко усмехнулся и почему-то вздохнул.
Он не давал никаких советов и ни о чем не просил: «не гоняй», «будь осторожен», «вернись к ужину» — всего этого не было в его лексиконе. Наверное, именно поэтому Майкл доверял ему куда больше, чем матери. Та иногда всё ещё думала, что Майклу двенадцать и ему нужно напоминать о самых элементарных вещах.
Не сказать, что Кристофер во всём поддерживал сына. Мог и обматерить, и отвесить затрещину, если было за что. Но всегда — по делу, прямо и без лирических отступлений. Никогда не молчал, если с чем-то был не согласен, но если Майклу хотелось самостоятельно ебнуться головой даже после всех аргументов — отступал и ждал наготове с пузырьком йода.
Он помог Майклу собрать его первого двухколёсного монстра Франкенштейна. Из подходящих обрезков труб они согнули раму и руль, подобрали старый мопедный двигатель, топливный бак, колёса. Чтобы достать все детали, пришлось как следует пошарить по автосвалкам, особенно по тем, куда пускали бесплатно или за символический шиллинг. Пока Майкл не выжимал из мопеда больше пятнадцати миль в час и не совался за пределы района, Кристофер не приседал ему на уши. Но первый серьёзный мотоцикл сопровождался серьёзной лекцией.
— Если сомневаешься, надевать ли шлем, ебанись головой об столб с разбега и подумай, будет ли так же больно на скорости хрястнуться мордой об чужой капот, — говорил Кристофер. — Сомневаешься, надевать ли перчатки — представь, как будешь отращивать на руках новую кожу, когда сотрешь об асфальт.
Майкл представлял и невольно ёжился.
— На дороге ты всегда отвечаешь за всё, что с тобой происходит, — говорил Кристофер. — Если ты мертв, уже неважно, насколько виноват тот мудак. Всегда рассчитывай на то, что никто тебя не видит. Не считай себя быстрее всех. Будь внимателен. Не наглей. Никогда не садись за руль, если выпил.
Последнее правило Майкл знал и без лекций. Родители Томми разбились в пьяной аварии. Это произошло в их квартале, он видел, что стало с машиной и как их вынимали из неё по частям. Впечатлений хватило на всю жизнь.
Ещё одна лекция Кристофера тоже касалась защиты, правда, другого толка. Но принцип был тот же. Не надел шлем — не поехал кататься. Не надел резинку — не пошёл трахаться. Кристофер довольно подробно и ярко перечислил симптомы венерических заболеваний, особенно мрачно рассказал про СПИД. Первую упаковку презервативов Майкл получил от него в подарок, на следующие заработал сам. Даже в свои четырнадцать он был склонен прислушиваться к голосу разума.
— Мне очень приятно было с вами познакомиться, — сказал Джеймс.
— И я рад. Простите, что за руку не прощаюсь, — сказал Кристофер, демонстрируя ладонь в пятнах от густой жирной пыли.
— Садись назад, — Майкл откинул пассажирскую подножку и придержал тяжёлый мотоцикл.
Джеймс легко перекинул ногу через седло, устроился на сиденье.
— А за что здесь держаться?
— За меня.
Майкл окинул его оценивающим взглядом, предупредил:
— Три важные вещи. Первая — глушак очень горячий. Не убирай ногу с подножки, иначе попрощаешься со своими кедами, а я заебусь оттирать оттудова твою резиновую подошву.
Джеймс глянул вниз, оценил угрозу и кивнул.
— Вторая — на повороте заваливайся набок вместе с байком. И не боись, не опрокинемся.
Джеймс вдохнул и выдохнул, мотнул головой.
— Ладно. А третья важная вещь?
— Пока едем, я тебя не услышу. Если чё не так, хлопай меня по бедру, остановлюсь и разрулим.
— Я даже не думал, что всё так сложно, — улыбнулся Джеймс.
— Не сложно, привыкнешь, — сказал Майкл.
Двигатель завёлся резво, будто сам соскучился по хорошей дороге. Майкл надел шлем, положил руки Джеймса себе на пояс. Тот послушно уцепился за широкий ремень, прижался к спине, для верности сжал коленями.
Майкл довернул ручку газа и плавно тронулся с места.
Он вел ровно, не лихачил, не нырял между машинами без нужды. Только когда выбрались из города на трассу, прибавил скорости.
Они пролетели несколько пригородов, окружённых голыми пустыми полями, по бокам начался лесок. Листья на обочине подхватывал воздушный поток, крутил по асфальту. Солнце скрывалось за облачной дымкой, тянулось соскользнуть за горизонт. На прямом участке трассы Майкл перестроился в крайний правый ряд, прибавил газу. Он физически чувствовал дрожь машины, шелест колёс, упругий встречный ветер. Джеймс прильнул к его спине, сильнее сжал пальцы.
С трассы свернули на боковую дорогу, Майкл сбросил скорость. Золотистые листья испуганно сыпались с низких веток, потревоженные рёвом мотора. Дорога петляла, как драконий хвост, обвивающий груду сокровищ.
Что Купидончик скажет, когда увидит?.. Понравится?.. Или он такое уже тыщу раз видел и только губы скривит?..
Между деревьями мелькнул просвет, резко вбок ушла заброшенная лесная дорога. Майкл плавно завалил мотоцикл, входя в поворот, колёса запрыгали по корням. Через пару минут впереди показалась осыпавшаяся каменная арка.
Когда-то здесь было аббатство. Под покровом листьев и мха угадывались остатки фундамента, кое-где торчали осколки стен, выпирая из земли, как зубы великана. От главного зала осталась одна стена, пронизанная стрельчатыми арками. Винтовая лестница тянулась до самого верха. Дикий плющ карабкался по каменной кладке, выстилая величественные руины.
Майкл оставил мотоцикл возле рухнувшей стены, застегнул на колесе цепь. Руины руинами, а благоразумие прежде всего — пешком до дома отсюда топать неблизко.
— Как красиво! — Джеймс снял шлем, задрал голову. — Чёрт, если бы я знал, куда едем — взял бы фотоаппарат!
— Да я как-то не подумал, что у тебя мыльница есть, — с досадой сказал Майкл.
Джеймс прошёлся по опавшим листьям, протянул руки к стене и потрогал камни. Обогнул разрушенный зал по периметру, вернулся назад. Лицо у него светилось.
— Майкл, я... Я не знаю, как тебя благодарить. Правда, у меня слов нет.
— Да ты погодь благодарить, — тот улыбнулся. — Пошуруй тут.
Джеймс подошёл ближе. У него не только лицо — он весь светился, будто его в розетку воткнули. Глаза раскрылись аж на пол-лица, веснушки на носу — и те позолотились.
— Я не думал, что это будет такое место... Я... Как у тебя получилось?.. Мои приятели знают меня много лет, знают, чем я увлекаюсь... Но никто не возил меня к развалинам!.. Тут так красиво!..
Щас разрыдается, с легкой паникой подумал Майкл. Джеймс перевёл дух, взволнованно сплёл пальцы.
— Я бы никогда не подумал, что ты так выберешь... Такое место... Что ты вообще будешь думать, что мне понравится!.. Что так угадаешь!..
— А чего бы не угадать-то? — удивился Майкл.
Тот испуганно хлопнул глазами.
— Майкл, ты только не думай, я не считаю тебя глупым или... или необразованным. Мне просто ещё никто не делал таких подарков. Я и не ждал, что ты... — он оборвал себя, переступил с ноги на ногу. — Мне очень, очень здесь нравится. Понимаешь? — спросил он, заглядывая в глаза, будто не был уверен в ответе.
— А чего непонятного-то. Ясно, как божий день.
Зря боялся. Купидончик был в полном восторге. В таком, что аж неловко самому становилось.
— Я ж хотел к тебе подлизаться, — объяснил Майкл. — Ты древности любишь, а на музей у меня бабок нет. А тут вход бесплатный, — он ухмыльнулся.
— Майкл, ты... — Джеймс растерянно провел по волосам, — ты поразительный человек. Кажешься таким простым, а на самом деле...
— А на самом деле ещё проще, чем кажусь, — грубовато перебил тот. — Пошли, подсажу на стену.
