сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 49 страниц)
Джеймс облизнул нижнюю губу, нерешительно прикоснулся всеми пальцами к шее. Скользнул ниже, залез в распахнутый ворот, потрогал ключицы. Лицо у него было сосредоточенным и взволнованным, будто вскрывал долгожданный подарок на Рождество. Расстегнул рубашку до самого низа, развел в стороны. Обвёл кончиками пальцев тёмные ареолы сосков.
— Твою м-мать, — тихо и внятно сказал Майкл и сунул ладони между жёсткими диванными подушками. Выдержка у него, в конце концов, была не железная. А надо терпеть, пока тот, становясь всё смелее, разглядывает, трогает, гладит.
Узкая ладонь скользнула под затылок, легла на твёрдую шею. Что-то забилось, загудело в груди, как огонь в топке с хорошей тягой.
Главное — руки, руки держать при себе, думал Майкл. Уцепиться бы за что-нибудь. Почему у диванов поручни не делают, как в автобусах?.. Бесценная ж вещь. А то вот так взял кудряшку за колено — оглянуться не успел, а уже выебал его прям на этом журнальном столике. Нет. Держись. Пусть лапает, сколько хочет.
Джеймс облизал мочку уха, цапнул её зубами — Майкл зашипел. Вытерпел. Вытерпел каждый поцелуй вниз по шее, и горячий влажный язык, и пальцы на затылке, перебирающие короткие волосы.
На глухом гортанном стоне Джеймса Майкл сломался.
Они стекли на пол, отпихнув столик. Он стащил с Джеймса пиджак, дал уложить себя на спину. Джеймс оседлал его бедра, качнулся, потёрся о член. Майкл тихо выругался, поймал за задницу, заставил прижаться сильнее. Джеймс закрыл ему рот рукой: нет, мол, я ещё не наигрался. Майкл громко застонал в ладонь, отпустил, уронил руки.
Глаза у Джеймса жадно вспыхнули, будто солнечный блик проехался по лицу. Он сполз к животу, прикусил, зализал, дёрнул пряжку ремня. Смелый какой стал — ни стыда не осталось, ни совести. Запустил пальцы в ширинку, достал член, тут же накрыл губами. Майкл скрюченными пальцами схватился за ворс ковра. Удержался, не кинул ладонь на затылок, не сунул Джеймса вниз лицом, вгоняя ему в глотку.
Тот вылизывал, помогая себе рукой. Майкл вжимался затылком в пол, ногтями скрёб по ковру, чтоб не вцепиться в волосы. Научил на свою голову — лежи теперь, помирай от счастья.
— Джаймс... — челюсть как судорогой свело, дышать получалось только сквозь зубы. — Джаймс, я сейчас...
Тот как будто не понял, торопливо накрыл головку горячим ртом, взял глубже, прижал языком. Майкл схватил его за плечо, стиснул пальцы — увлёкся, не услышал, и если не отдёрнет голову...
— Джаймс!..
Тот ещё плотнее сжал губы — Майкл отчаянно кончил ему в рот, горлом чувствуя свой бесстыдно протяжный стон. Джеймс прошёлся по члену кулаком, собирая последние капли, нахально глянул в глаза.
— Ах ты, сучонок...
Сучонок гортанно хохотнул и облизал пальцы.
Майкл стукнулся затылком об пол, выдохнул. Протянул руку — Джеймс потёрся щекой о ладонь, ткнулся в неё мокрыми губами. Потом вдруг вскинулся, нашарил в кармане пиджака шариковую ручку и стянул с Майкла джинсы до колен.
— Ты что там, звезду рисовать будешь, как на фюзеляже? — усмехнулся тот, приподнявшись на локте.
— Ага, — Джеймс встряхнул головой и вывел на бедре, под самой косточкой: «J. S.» — И вот только попробуй... — неопределённо сказал он, грозя шариковой ручкой. — Вот только посмей...
Майкл смотрел на инициалы на своем бедре, едва улыбаясь. Ребячество было невообразимо глупое, но внутри от него распахнулась бездна счастья. Не охренел ли ты часом, — спросил себя Майкл, но ответа не получил — внутренний голос захлебнулся от щенячьего визга.
Джеймс подтянулся выше, пристроил голову на груди. Майкл сцепил руки у него на спине. Один лёгкий, другой тяжёлый. Как тягач-автовоз и гоночная машинка, пристегнутая к нему страховочным тросом. Неразлучная пара. В ушах шумело, будто и в самом деле по асфальту шуршали тяжёлые колеса, глотая линии разметки. Куда их выведет эта дорога?.. К нарядному треку Формулы, к ливню голосов зрителей, чёрно-белым шахматным флагам, команде техников в новенькой униформе?.. К заброшенному военному ангару с обломками самолёта?.. Или они просто сбежали вдвоём, и никто нигде их не ждёт — сам себе выбирай дорогу?..
— Я в душ, — сказал Джеймс, приподнимаясь на локтях.
Майкл дернул его выше, лизнул в шею.
— Нет. Будешь пахнуть какой-нибудь хренью. Я хочу, чтобы ты пах собой.
Тот смутился, вывернулся из рук, скатился на пол. Губы горят, глаза горят, жаркий, как из костра. Майкл проводил его голодным взглядом до двери в ванную, встал, подтянул джинсы. Отыскал свой бокал на диване, подлил шампанского, сунул бутылку обратно в ведёрко с хрустким колотым льдом. Вроде почти освоился, и жизнь больше не казалась чужой. В ванной шумела вода, в ушах тоже что-то шумело.
В зеркале инициалы на бедре выглядели перевернутыми. Даже жалко, что скоро сотрутся. Майкл прошёлся по номеру — сразу его не разглядел, да ему и плевать было, куда Джеймс привел — паршиво было, как перед расстрелом.
Здоровенный, прямо как квартира. Светлое дерево на полу, стены шершавые, серые. Майкл провёл по ним ладонью, но так и не разобрал — то ли обои такие хитрые, то ли штукатурка. Окна от пола до потолка, такие самому мыть — затрахаешься. Под окнами — овальный обеденный стол на шестерых. А кухни-то нет. Ну точно, кто в таких отелях сам готовит?.. Либо в ресторан ходят, либо звонят девчонкам на респшен, мол, что у вас сегодня в меню?..
А, нет, меню возле мини-бара лежит. Целая книжечка. Майкл открыл чисто из любопытства, глянул на цены, закрыл. Ага. А чего ждал-то, Купидончик пацан с деньгами — папа адвокат, у него один Бентли тысяч триста стоит.
Спальня была отдельной, и её почти целиком занимала огромная кровать. Майкл по-деловому её пощупал: нет ничего хуже, чем трахаться на мягком: всё вокруг колыхается, пружинит, подпрыгивает. Когда матрас от толчков резонирует, как припадочный, это здорово мешает держать темп, хочешь — не хочешь, — придётся всё время подстраиваться. А Майкл терпеть не мог, когда ему диктовали, как трахаться.
Тут, к счастью, матрас был человеческий.
Майкл вернулся в гостиную, погасил весь свет. Панорамных окон хватало, чтобы не натыкаться на мебель. Сунул презервативы и смазку между диванными подушками — потом не искать.
Джеймс вышел из ванной босиком, в брюках и распахнутой рубашке. Майкл ждал на диване, положив ногу на ногу, держа бокал на колене. Джеймс вдруг опять оробел. Глянул настороженно, будто, пока его не было, Майкла могли подменить. Подошёл, встал рядом. Майкл протянул второй бокал:
— Давай, накати для храбрости.
— Так странно... — тихо сказал Джеймс, взяв шампанское. — Мне кажется, я могу представить, каким ты будешь через много лет...
Он крутил бокал в пальцах, смотрел, не отрываясь. В темноте, спиной к окну, его лица было не разобрать.
— Ты такой красивый сейчас... — прошептал он.
Майклу даже шутить расхотелось.
— И какой же я буду?.. — он спросил тоже тихо, будто разговаривать в полный голос сейчас было нельзя.
Джеймс дёрнул рукой, глотнул сразу полбокала. Сел рядом.
— Ты только не меняйся, — шёпотом попросил он. — Береги в себе самое главное...
— Самое главное — это что?.. Умение трахаться?.. — Майкл поднял брови. — Это я вряд ли разучусь. Даже если у меня стоять перестанет, знаешь, пальцами и ртом можно столько всего сделать...
Джеймс перебрался к нему на колени, сел верхом, мокрый, пахнущий свежестью и шампанским. Майкл подхватил его под ягодицы, качнул на себя.
— Разденься, — Джеймс потянул с него рубашку, Майкл вывернулся из нее:
— А сам...
— Нет, — Джеймс уклонился, удержал за запястья. Потёрся пахом — стояло у него на отлично. Майкл откинул голову, нетерпеливо застонал.
— Ладно, ладно... Но лапать-то можно?..
— Можно, — милостиво согласился Джеймс, и улыбнулся: — Пока.
Майкла ошпарило возбуждением, вспыхнуло сразу всё: голова, пах, руки. Джеймс вздёрнул бровь, проехался ладонями по груди и плечам, прижал к спинке дивана.
— Пока можно, — повторил он, пристально глядя в глаза. — Потом будет нельзя.
— Нет-нет-нет! — Майкл схватил его за бока, придержал. — Я так не могу... Я хочу тебя трогать!..
— Трогай, — улыбнулся Джеймс. Прогнулся, вытянул руки над головой, выдохнул с шелестом, будто только что проснулся, и утро обещало быть нежным и томным.
— Да что ж ты творишь... — Майкл соскользнул ладонями на выступающие ребра, прогладил до плеч, дотянулся до запрокинутых за голову запястий. Джеймс тихо и расслабленно засмеялся, подставляясь под ласку и под поцелуи — открытой шеей, брызгами веснушек на груди, лукавым ртом. Майкл запутался руками у него между спиной и рубашкой, жадно ощупывал лопатки, пунктирную линию позвонков, впадинку на пояснице, выгнутую, как полумесяц.
Джеймс льнул к нему, будто его клонило ураганом, ахал, вздыхал, смеялся, царапал короткими ногтями затылок — и тем же самым ураганом Майклу беспощадно срывало крышу, он прям чувствовал: вот она ещё держится на последнем гвозде, а вот она уже унеслась, помаши вслед рукой.
Брюки и джинсы стянули вслепую, не расцепляясь. Целовались — будто опаздывали на самолёт, торопливо сталкиваясь языками, носами. Джеймс сидел верхом у Майкла на бедрах, упираясь в плечи ладонями, сам насаживался на его пальцы. Два входили глубоко и тесно, Майкл подставил третий. Джеймс развёл ягодицы в стороны, опустился, хмурясь от напряжения.
Такой тесный, такой мягкий, вскрикивал от каждого движения пальцев внутри: ещё, ещё. Глаза были прозрачные, пьяные, и такие синие, что Майкл не мог в них смотреть.
Скользкие пальцы срывались с фольги, он зажал уголок в зубах, дернул, открыл. Джеймс сдвинулся с колен, подождал, пока Майкл натянет презерватив.
— Я сам... — прошёлся пальцами в смазке по его члену, придержал, приставил к заднице. Глубоко вдохнул и медленно пошёл вниз. Так горячо и так тесно, что Майкл уже искусал себе все губы. Джеймс оседал плавно, держась за плечи, его член прижимался к животу Майкла, твёрдый и теплый.
Взял так глубоко, как только смог, задержал дыхание, привыкая.. Качнулся вперёд-назад.
— Джаймс... — задохнулся Майкл. — Что ты делаешь...
Синие глаза распахнулись, вспухшие губы оказались у самого лица. Улыбка растеклась по ним, развязная, с безуминкой.
— Нравится?..
— Да... — говорить Майкл не мог, только дышать, и то через раз. — Притормози, я... долго не протяну, — признался он.
Джеймс качнулся назад, выгибаясь, лег на подставленные ладони, полы белой рубашки разошлись, как крылья.
— А ты постарайся...
— Что?.. — Майкл подумал, это была шутка. Джеймс выпрямился, посмотрел в лицо:
— И убери руки.
— Что?.. — вот это точно сейчас была шутка.
— Убери. Руки.
Джеймс выдернул ремень из своих рядом валявшихся брюк, сложил Майклу запястья, обмотал.
— Да ты ёбнулся, — выдохнул тот.
— Я сказал — потом будет нельзя, — Джеймс застегнул пряжку и улыбнулся невинно, как сволочь.
— Нет!..
— Нельзя.
— Джаймс!..
Сука, он взял стянутые ремнём запястья, схватил горячими губами за палец и толкнулся бёдрами. Майкл ненавидел его в эту секунду, как никого и никогда в своей жизни.
Он бы мог высвободиться, он был сильнее, да и пряжка держалась слабо, он бы мог... Нет, он не мог. Джеймс крутил бёдрами, пил шампанское из бутылки, проливая себе на грудь. Подставлялся, позволял Майклу слизывать. Целовать не позволял — кусал жадно раскрытые губы. Глаза у него были мутные, дикие.
Он замирал, отстранялся каждый раз, когда Майкл рычал на него и исступлённо толкался вверх. Качал головой, постукивал его пальцем по губам: сиди смирно...
Фундамент сорвало ураганом вслед за крышей. Майкл даже не понял, что его нет: понимать уже нечем было. Может, Джеймс и хотел растянуть удовольствие надолго, но чёрта с два у него это получилось. Майкл кончил в него, не успев даже предупредить, так быстро и неожиданно, будто не двадцать ему было, а всего четырнадцать, и держаться он не научился, да и вообще ничего ещё не умел, только целоваться неловко и напористо.
Джеймс торжествующе смеялся — тихо, нагло.
Еле переведя дух, Майкл вывернул запястья из ремня, сдёрнул Джеймса с колен, завалил на лопатки, въехал ему двумя пальцами внутрь быстро и глубоко.
— Ну, ты доигрался, сучонок...
Джеймс выгнулся, как в припадке, ногтями вцепился в плечи, потянулся к члену.
— Без рук, — приказал Майкл. Шевельнул полусогнутыми пальцами, ткнулся лбом во вздымающиеся рёбра. У Джеймса взмокшие волосы прилипли к вискам, кожа на груди влажно блестела от шампанского, слюны и пота.
Майкл не ездил пальцами туда-сюда — вставил до упора, ритмично толкался в одну точку. Джеймс сжимался, обхватывал пальцы — гладкий, горячий, мягкий, изнутри почти шёлковый. Громко всхлипнул, упёрся в диван голой пяткой — Майкл поймал губами головку, лизнул, придержал. Джеймс нетерпеливо толкнулся в губы, но Майкл не пустил. Тот бессвязно застонал, заметался. Майкл почувствовал на губах знакомый привкус — и только тогда накрыл член ртом, целиком, глубоко и быстро.
Материться Купидончик, оказывается, умел превосходно.
Потом Майкл лежал у него между ног, положив голову на живот, обняв за фарфоровое бедро. Джеймс легонько прочёсывал его волосы пальцами. Ему бы пошло сейчас закурить и сбивать пепел в бокал с недопитым шампанским, стоящий на полу. Откидывать руку с сигаретой в сторону, расслабленно выдыхать дым Майклу в волосы.
— И почему ты не куришь, — пробормотал он.
— Не знаю... я никогда не пробовал. — Джеймс завозился. — Пусти... Мне надо в душ.
Майкл поцеловал светлое бедро, отстранился со вздохом.
Пока тот плескался, подобрал с пола резинку и упаковку от презерватива, выбросил. Влез в джинсы, накинул рубашку. Сложил вещи на кресло.
Джеймс вернулся в пушистом халате на голое тело, утомленный, расслабленный. Забрался Майклу на колени, свернулся, поджав босые ноги.
— Я не думал, что это бывает так хорошо, — тихо сказал он.
— А кто-то недавно мне заливал, что ничё не умеет, — поддразнил Майкл.
Джеймс неожиданно смутился.
— Я просто... Я не думал. Я не старался тебя удивить, оно само...
— Само!.. Ты меня удивил до глубины, блять, души, — с чувством сказал Майкл. — Я-то всегда думал — мне нравится по-простому, без фокусов.
Джеймс опустил глаза, улыбнулся стеснительно и хитро.
— А я думал, у тебя такой опыт... ты уже все перепробовал...
— Чё-то мне кажется, я многое упускал, — весело хмыкнул тот.
Они допили согревшееся шампанское прямо из бутылки, нацеловавшись, задремали прямо там, сидя в гостиной. Майкл проснулся от того, что затекла шея. Хотел было согнать Джеймса с колен, но тот был таким сонным и тёплым, что будить его было просто нельзя. Да сажают за такое, если вот такое разбудишь.
— Как невесту, блин, — подумал Майкл, подняв его на руки и переложив в прохладную постель. Лёг рядом, выкинув дурацкие мысли из головы, сгрёб Джеймса в охапку, притиснул к себе.
Во сне кто-то все время спрашивал его: вы согласны?.. вы согласны?.. Да отъебись ты от меня, — думал Майкл. — Согласен, согласен, только заткнись и дай поспать.
========== 21 ==========
— Леди Сара у аппарата, — протянула она, сняв трубку. На фоне слышалось какое-то чириканье и мелодичный перезвон — то ли колокольчики, то ли китайские подвески из стекляшек.
— Привет, коза, — дружелюбно сказал Майкл. — Ты где это?.. Не отвлекаю?..
— Я на педикю-ю-юре, — Сара растянула «ю», как жвачку: зажимаешь в зубах, берёшься за кончик и тянешь на всю длину руки. — У меня сегодня день женских радостей.
— Даже не рассказывай, — с опаской сказал Майкл.
— Боишься за свою нежную психику?.. — Сара хихикнула и тут же потребовала строгим тоном: — Давай, выкладывай, как вы съездили.
— Клёво, — коротко сказал Майкл. — Слушай, у меня вопрос.
— Клёво? — возмутилась Сара. — Ты, олень, увёл у меня лучшего друга, мой нежный цветочек, и в утешение даже ничего мне не расскажешь?..
Сара была прямо сестра-близнец Брана. Такая же прямолинейная и напористая. Если её начинало нести — останавливалась, только врезавшись лбом в стену.
Когда всё всерьёз завертелось, она ещё пару недель названивала Майклу, выпытывая, не обидел ли он Джеймса, и обещая каждый раз новые кары, если обидит. Постепенно эти разговоры превратились в традицию.
— У меня срочный вопрос, — сказал Майкл. — Можешь говорить?..
— Могу даже петь, а если попросишь, ещё и станцую, — буркнула Сара. — Чего тебе?
Он шумно вздохнул в трубку, погрыз подушечку большого пальца. Привалился головой к окну. Снаружи зарядил ноябрьский дождь: разбивался о подоконник, звонко колотил по водосточному жёлобу под крышей. В паре мест тот протекал, вода потоком лилась по стеклу. Кто-то кучу бабок тратит, чтобы в доме водяную стену устроить, а у Майкла она была бесплатной, смотри — не хочу.
— Ну?.. Доставай свой вопрос, — напомнила Сара.
— Сколько стоит... ну, так, примерно... приличный костюм? — спросил Майкл.
Та даже не удивилась.
— Если шить, то складывай стоимость ткани, отделки, работы...
— Не нужно мне ничего шить, — отмахнулся Майкл. — Чё на меня, готовый не налезет, что ли?..
— Ну, тогда... — она чуть призадумалась, — Бриони будет фунтов девятьсот...
— Сколько?.. — шёпотом спросил Майкл.
Сара кашлянула, кому-то что-то сказала на птичьем языке, кашлянула ещё раз.
— Так. Э-э-э... А ты не хочешь взять костюм напрокат?..
— Как велосипед-то?.. — уточнил Майкл.
