сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 49 страниц)
— Она велела отвести его обратно в приют, но папа предложил компромисс. Он сказал, что я могу найти для Бобби того, кто возьмет его жить к себе, и что я могу оплачивать его содержание из своих карманных денег, если хочу видеться с ним.
— И твоя мама согласилась?
— Ну, зато никто не грыз её мебель, — Джеймс усмехнулся. — Если у меня есть собака, которую она не видит, её это устраивает.
— Мама у тебя с характером, — хмыкнул Майкл.
— Она... сложный человек. Она меня очень любит, но иногда с ней тяжело.
— А что не так?
— Ну... — Джеймс вздохнул. — Неважно.
В парке Джеймс отцепил поводок. Бобби помчался вперёд. Они медленно шли за ним по желтеющей траве, усыпанной листьями. Их горьковатый запах разливался между деревьями.
Здесь недалеко была конечная станция железной дороги, и через парк всё время тянулись люди. Бобби носился, не обращая на них внимания. Он облаивал белок, нагло цокающих высоко в ветвях, шнырял под кустами, цепляя листья на хвост, совал нос в кротовые норы. Возвращался назад, подбегал к Джеймсу, поскуливая, заглядывал в глаза: любишь?.. любишь?..
— Странные у тебя родители, — сказал Майкл. — Против собаки в доме, но не против, чтоб ты чпокался с парнем.
Джеймс сбился с шага, покосился на Майкла.
— Ты всегда такой... прямолинейный?
— Я чё-то не так сказал? — насторожился Майкл.
— Да нет... я думаю, все так.
Джеймс замолчал, потом заговорил снова.
— Слушай, Майкл. Давай проясним. Я, в общем, ничего от тебя не жду.
Майкл нахмурился. Стало вдруг как-то гадко.
— Да чё прояснять, — буркнул он. — Всё ж нормально.
— Мне просто хочется, чтобы между нами не было недопонимания. — Джеймс смотрел себе под ноги. — Я не специалист в отношениях, у меня их было-то... — он прикусил губу. — Давай сразу договоримся. Когда тебе надоест, скажи мне сразу.
— Чё надоест? — Майкл не мог оторвать взгляд от его лица: глаза потемнели, спрятались за ресницами, брови сошлись над переносицей.
— Когда я тебе надоем, — сказал Джеймс. Бледные осенние веснушки проступили на коже, будто кто-то кофе брызнул в лицо. — Когда тебе захочется кого-то ещё, не тяни, сразу скажи мне.
Да что за херня. Майкл чувствовал себя виноватым. А что сказал-то? Всё ж так и есть, ну? Чё тогда тянет оправдываться? Да и что тут скажешь, что, блин, говорят в таких случаях? В любви признаются, что ли?
Да есть ли она вообще, эта любовь. Вот чтоб в жизни, а не в кино. С сексом-то всё понятно. Но любовь — это ж выдумка. Мало ли что в кино показывают. Там и лобовое стекло можно кулаком разбить, и дыхание под водой задержать минут на десять.
А ещё было страшно обидно. Будто ткнулся в подставленную ладонь, прям как Бобби, только вместо ласки получил болезненный щелчок по носу.
— Ну ладно, — ответил Майкл с кривой усмешкой. — Скажу. А ты тоже... Когда скучно станет. С кем поумнее поговорить захочется. Я ж всё понимаю.
— Ты обиделся? — удивлённо спросил Джеймс.
— А чё на правду обижаться, — сердито сказал Майкл. — Ты всё верно нарисовал. Я ж вставить тебе хочу, вот и подкатываю с разных сторон. Я, правда, ухаживать не умею, мне обычно сразу дают. Но с тобой это даже увлекательно. За ручки подержаться, прокатиться туда-сюда, с собачиной твоей погулять, — он кивнул на Бобби, мелькавшего в кустах. — Чё только не сделаешь ради секса.
Джеймс смотрел на него, молча моргая.
— Значит, все это — только ради секса?.. — наконец спросил он.
Хотелось заскулить и закрыть морду лапами.
— А чё люди вообще встречаются? — Майкл пожал плечами. Всё было правда, но почему-то от правды тошнило. — Чтоб потрахаться.
— Спасибо за откровенность, — глухо сказал Джеймс. — И как ты думаешь, сколько раз тебе понадобится трахнуть меня, чтобы успокоиться?.. Один?.. Пять?..
— Откуда я знаю, — бросил Майкл. И вдруг добавил: — Я с Сарой расстался.
— Когда?.. — Джеймс аж глаза раскрыл. — Почему?..
— Сегодня, — буркнул он. — Я сразу с двумя не сплю. Ну... если только не с двумя сразу, — он усмехнулся.
Джеймс отвернулся, свистом подозвал Бобби к себе. Подобрал палку из-под ног, зашвырнул на другую сторону лужайки. Бобби, счастливый, помчался за ней.
Майкл двинулся следом за ними, ссутулившись и сунув руки в карманы.
Джеймс валял своего пса по траве, дергал за уши, обнимал, целовал длинную морду с клочковатой шерстью. Майкл бродил рядом. Чёрт с ними, со всеми этими глупыми чувствами. Надо просто меньше думать о них. Любовь-морковь, кого это вообще волнует, кроме девчонок?..
— Джаймс, — он кинул ему в спину дикое яблочко размером с орех. — Чё скажу.
Тот развернулся, сел в траве, настороженно поднял глаза. Бобби напрыгнул ему на плечи, сунул нос в ухо, замер, нетерпеливо колотя хвостом по ногам. Майкл присел рядом на корточки.
— Слушай, ты мне нравишься. Я ничего в тебе не понимаю, твоей жизни не нюхал. Ты на выходные вон в Париж катаешься, а мне в Чидеок выбраться — уже путешествие. Зато я дружить умею. Если так сложится, что мы разбежимся — ты, главное, запомни, что если тебя обидят, я кому угодно щи вправлю. Вот просто звякни мне и скажи, мол, тут один мудак залупается — я приеду и посмотрю на него. Пусть он хоть кто. Пусть попробует на тебя при мне наехать — улетит нахер, тока ботинки останутся.
У Джеймса был этот его проникновенный взгляд, будто ангел крылом взмахнул. Майкл ещё что-то хотел сказать, но забыл, засмотревшись.
Джеймс протянул руку, накрыл ладонь Майкла, переплёл пальцы.
— Странный ты человек... То говоришь, что ухаживаешь за мной только ради секса... То теперь заступаться за меня хочешь. Я не понимаю, как у тебя одно с другим связывается.
— Да я просто только три вещи в жизни хорошо умею, — серьёзно ответил Майкл. — Байк водить, дружить и трахаться. Вот и предлагаю, что есть.
— Я не знаю, чем могу тебе ответить. У меня, как говорят, ничего за душой нет, только Бобби и какие-нибудь развалины.
— Да мне, кроме тебя самого, ничего и не нужно.
Джеймс поднял глаза.
— Поцелуй меня, — тихо сказал он.
Майкла дважды приглашать было не надо — опрокинул Джеймса в траву, так что Бобби зашёлся тревожным лаем, навис, выдохнул в губы. Джеймс упёрся ладонью ему в грудь, отодвинул, посмотрел в глаза. Прикоснулся кончиками пальцев к виску, скользнул по линии челюсти к губам. Майкл попробовал поймать палец — Джеймс отдёрнул руку, игриво поднял бровь.
Бобби всунул мокрую морду между их лицами, облизал каждого, шумно сопя. Джеймс расхохотался, спихнул Майкла, бросился ловить пса, чтобы выдрать его за уши. Тот с радостным лаем носился по лужайке, взрывая землю когтями.
Обратно шли уже в сумерках. Держались за руки.
— Не могу поверить, что у тебя нет друзей, — сказал Майкл. — А как же Сара и её компашка? Ты ж такой умный, с тобой должно быть пиздец интересно дружить. Столько всего знаешь. Про историю, про это вот всё.
— У нас разные интересы. Мне скучно на вечеринках, и я не люблю разговоры о том, кто с кем спит.
— Про тебя-то теперь точно разговоры пойдут, — Майкл пихнул его локтем. — Не боишься?
— Нет, — Джеймс отвёл волосы с глаз, посмотрел на него. — Пусть говорят.
========== 13 ==========
— Майк! — восторженно заорал Томми прямо в ухо, стоило только снять трубку. — Майк, это пиздец!.. Это!.. Пиздец!..
— Какого... — Майкл отдёрнул телефон, нахмурился. В ухе звенело. Томми вообще был парнем не громким, так что тут явно что-то стряслось.
— Бросил всё! — продолжал орать Томми. — Щазжа! Щазжа бросил всё и прибежал!
— Да чё стряслось-то? — спросил Майкл, держа трубку перед собой — Томми было слышно, пожалуй, на всю улицу.
— Это пиздец, — коротко бросил Томми, и вместо него зачастили гудки.
Майкл озадаченно почесал в затылке и глянул на часы. Старенькие электронные Casio на разболтанном браслете — ещё отец носил, пока мать ему новые не подарила. До конца рабочего дня оставалось ещё полчаса.
— Кто звонил? — спросил Кристофер.
— Томми. У него там чё-то стряслось, но вроде не пожар, — Майкл выглянул из гаража, убедился, что над крышей «Коровы» не вьются клубы дыма. — Заглянем к нему?
Кристофер прикрутил горелку, поднял защитное стекло, внимательно посмотрел на сына.
— Давай. Давно никуда не выбирались.
Майкл сунул телефон в карман, покрутил в пальцах длинный крюк, которым только что выправил вмятину. Склонил голову набок, оценивая результат. Вышло ровно — так, что и не найдешь теперь, где была. Как всегда.
— Где пропадаешь-то теперь? — спросил Кристофер. — Завёл кого?
Майкл густо покраснел.
— Да вроде... Не знаю. Может быть.
— Ну, захочешь — расскажешь, — Кристофер пожал плечами. — Ты с кузовом закончил? Машину заберут завтра в девять. Всё готово?
«Дорогой Томми!» — было размашисто написано на титульном листе. — «Верь в себя и никогда не сдавайся. Только самые упрямые сукины дети становятся лучшими поварами. Дерзай!».
Подпись пересекала нижнюю часть страницы: «Г. Рамзи».
Томми благоговейно смотрел на надпись и водил по ней дрожащими пальцами, будто читал шрифт Брайля.
— Как ты это сделал... как ты это сделал... — повторял он.
— Тихо, тихо, — Бран комкал в руке салфетку, вытирал ему мокрые щёки. — Не капай на чернила, расплывется к ебеням, ну.
— Как ты это сделал?..
Томми закрыл книгу, погладил обложку дрожащими пальцами. Гордон Рамзи сурово пялился на него оттуда, стоя с двумя ножами наперевес.
Часы работы «Коровы, короны, вороны» были, как утка — плавающими. Обычно Томми открывал паб в три часа и закрывал с последним посетителем, который либо уходил своими ногами, либо его выволакивали наружу Майкл с Браном. Иногда Томми открывался в пять, если у него не было настроения, а иногда — в час дня, если оно было.
На втором этаже над пабом был его офис, а на третьем жил он сам, в мансарде под самой крышей, окна которой выходили на парк Виктория.
— Сначала я думал, что подарю только книгу, — улыбаясь, сказал Джеймс. — А потом вспомнил, что у него есть ресторан в Лондоне. Это совсем недалеко от моего дома, на другой стороне Гайд парка.
— Гросвенор сквер десять-тринадцать, Мэйфер, — как заклинание, прошептал Томми.
— Я заглянул туда на ланч и попросил передать мистеру Рамзи, что хотел бы взять у него автограф, если он не занят, — сказал Джеймс.
— Вот прям так взял и попросил? — удивился Бран. — А если б тя через окно выставили с твоим ланчем? Он же знаменитость.
— Это приличное место, — улыбнулся Джеймс. — Меня бы не выставили. И я дал хорошие чаевые метрдотелю.
Томми пихнул Брана локтем:
— Заткнись! А ты давай, расскажи, чего дальше было, — Томми навалился грудью на стол, жадно глядя на Джеймса. — Ты его видел?..
Бран насупился, начал колупать табличку «Зарезервировано», искоса поглядывая на Джеймса и тщательно скрывая интерес.
— Он подошёл ко мне через некоторое время, — продолжил тот. — Я сказал ему, что у меня есть друг, который мечтает стать шеф-поваром. И попросил подписать для тебя книгу. Сказать пару вдохновляющих фраз. Вот и всё, — Джеймс радостно улыбнулся.
Томми раскрыл книгу, в сотый раз посмотрел на титульный лист.
— Он написал мне... Он!.. Написал мне!..
Бран опять потянулся за салфетками.
— Ну, хорош, хорош... — торопливо заговорил он. — Чё реветь-то. Ну написал, ну круто... Вишь, кудряшка пацан с яйцами оказался.
Томми схватил Джеймса за руку.
— У тебя теперь всё тут бесплатно. Проси, что хочешь. Я тебе последний стакан пива отдам, даже если нечем будет пожар тушить.
— Что, кудряшка, герой? — дружелюбно усмехнулся Бран. — А расскажи, чем ты Майка купил. Тоже книжкой с картинками? Или отсосал виртуозно?
Джеймс вздрогнул, замер.
— А ты отбить прицеливаешься?.. — спросил он.
Бран раззявил челюсть, но ответить не успел — Томми схватил его за бритый затылок и что есть силы грохнул лбом в стол.
— Не смей так разговаривать с человеком, который принес мне автограф Гордона Рамзи, — прошипел Томми, всей пятернёй прижимая голову Брана к столешнице. — Или я тебе до конца жизни буду ссать в пиво, понял?..
— Ну ты чё, — гнусаво пробубнил Бран, не вырываясь. — За что продался!.. За закорючку? Я тебе таких мульён нарисую.
— Второй раз повторять не буду, — Томми наклонился к самому его уху. — Услышу ещё хоть одно грубое слово про Джеймса...
Он отпихнул Брана, тот обиженно нахохлился.
— Да чё ты, бля!.. Всегда про педиков шутили, а теперь нельзя?.. Майк бы поржал. — Он взялся за стакан пива, настороженно глянул на просвет, будто Томми мог успеть туда плюнуть.
— Майк меру знает, — сурово сказал Томми. — Я ещё помню, как он тебя по полу возил, когда ты ему Эвана вспомнил.
Томми прижал книгу к груди и встал.
— Пошли на кухню, Джеймс. Мы с тобой лимонный торт заебеним, а этому пидарасу попробовать не дадим.
— Эй-эй, ну это уже через край! — засуетился Бран. — Я люблю лимонный торт!
Томми показал ему средний палец.
Кухня в задней части паба была скромной, старой, но очень чистой. Томми вёл дела один: сам стоял за стойкой, сам готовил, сам закупал продукты и бочки с пивом. Только с уборкой у него были помощники: кухню и туалеты драила маленькая вьетнамка. Пол помыть в зале, столы поскоблить Томми справлялся сам. Или Бран с Майклом не стеснялись взяться за швабру: это ж был почти второй дом.
Кухня до потолка была забрана белым кафелем. На магнитной ленте висело штук пятнадцать ножей из разных наборов, над газовой плитой на шесть конфорок выгибался широкий раструб вытяжки.
Томми раскрыл книгу, бережно поставил её на окно, подпёр скалкой, чтобы страница не перелистнулась.
— Кто такой Эван? — спросил Джеймс.
— А, был у нас один парень, — Томми полез в шкафчики за кукурузной крупой. — Жил на этой же улице. Достань яйца, в холодильнике. Ну, как — не у нас, у Майка. Они друг за другом ходили, как привязанные. Эван одно время даже жил у него.
— Правда? — тихо спросил Джеймс.
— Ага. Да они вообще друг от друга не отлеплялись: куда один, туда второй.
— Он был... хороший?.. — Джеймс осторожно положил яйца на стол.
Томми повязал фартук, разгладил на нём складки, будто готовился к священному обряду.
— Так-то да, но это надо у Майка спросить. Они вечно вдвоём за ручки таскались. Я так думаю, с кем попало Майк бы не стал...
Томми задумался, снял с полки стеклянную миску.
— А вообще — хороший, конечно. Музыку любил. Книжки. Майк его вечно защищал. Эван ещё сцепиться ни с кем не успел — а тот уже рядом, как коршун, ходит и зыркает. Бережёт.
— И как вы к этому относились?.. — осторожно спросил Джеймс.
— Да как — нормально, — чуть удивлённо отозвался Томми. — Бран, конечно, всегда ревнивый был, но он это не всерьёз. Майк ему и как брат, и как отец. Свой-то у Брана по тюрьмам отдыхает.
— А где Эван сейчас?
— Хрен его знает. Учиться поступил и уехал. В Манчестер.
— И вы не общаетесь?
— Не. Они с Майком вроде писали друг другу, но это всё быстро заглохло.
Томми вздохнул, опёрся руками о столешницу.
— Когда Эван уехал, я думал, он свихнется, ей-богу, — тихо сказал он. — Из дома два месяца не выходил. В школе не появлялся. Родители к нему и так, и эдак, а он ничё не делает, тока молчит. Мы с Браном тож пытались. Ну, как — я иду его разговаривать, а Бран под окнами бегает — курит, переживает. Он ему потом слово сказать боялся — мол, ляпну чё, а его в дурку заберут. И так уже почти пациент из-за Эвана.
— Они были так... близки? — спросил Джеймс. — Майкл и Эван?
— Ну, а ты думаешь — под конец они, считай, одной семьёй жили. В смысле, Эван от своих свинтил и ночевал у него, считай, каждый день.
Джеймс отошёл к окну, скрестил руки на груди.
— Думаешь, Майкл его очень любил?..
Томми нахмурился, бросил косой взгляд. Хлопнул дверцей холодильника, достал молоко, масло.
— Я не знаю. Любил, не любил — я не спрашивал. Но убивался он по нему долго.
— А сколько они были вместе?..
Томми замер, поднял глаза к потолку и пошевелил губами.
— Ну, так-то... Если считать, как познакомились... Да лет восемь будет. А что?
— Восемь лет?.. — растерялся Джеймс. — А как же... Я думал, у него куча девушек была.
— Была, — Томми энергично кивнул. — Но это потом уже. Позже.
Джеймс посмотрел в окно, через которое виднелся задний двор с жестяными бочками и синими пластиковыми ящиками из-под бутылок, составленными в штабеля.
— Так Бран, значит, не шутит, а просто бестактно интересуется?.. — спросил он.
— Чего не шутит? — Томми повернулся, одной рукой удерживая стеклянную миску, второй — взбивая масло с сахаром.
— Про Майкла.
— Да не обращай ты внимания! — Томми дернул плечом. — Его заносит, конечно, но он обижать не хочет. Он за Майка руки-ноги в огонь сунет, если надо. Просто стесняется очень, вот и говнится. Достань миндаль, наверху, в пакетике. Надо смолоть.
Джеймс сунул горсть миндаля в кофемолку, задумчиво облизал пальцы.
— Странно... Майкл мне говорил, с парнями у него раньше никогда...
Томми выронил миску на стол, испуганно уставился на Джеймса.
— Чё ты сказал?.. — переспросил он.
— Я... — Джеймс растерялся. — Я сказал...
Томми бросил вилку, вытер пальцы о фартук.
— Чё-то я тебя щас не понял, — он прищурился.
— Наверное, мы оба... — осторожно сказал Джеймс. — Не поняли...
— Чё ты там сказал про «Майк с парнями раньше никогда»?..
Джеймс неловко рассмеялся. Глаза у Томми были серьёзные, как наждачка.
