Текст книги "Созвездие близнецов"

Автор книги: М. Гуминенко

Соавторы: А. Возлядовская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 52 страниц)

На его счастье, захват не был рассчитан на толщину человеческой щиколотки. Нога Река попала как раз между крупными зубцами захвата. На этом счастье и заканчивалось, потому что вырваться из огромного стального капкана было невозможно. Рек понял, что либо надо отпустить руки, либо… Он все равно их отпустит, когда погрузчик примется отрывать его со всей своей многотонной силой. А потом этому погрузчику никакого труда не составит шарахнуть Река о ту же самую стену или об пол. И все…

В критической ситуации человек часто совершает бессмысленные поступки. Наверное, потому что очень хочет жить. Рек вцепился в стену, готовый сражаться до последнего. Вся его одежда промокла от пота. Пальцы почти срывались со ставших скользкими металлических реек. Но Рек напряг мышцы, готовый противостоять механическому чудовищу.

Внезапно капкан на его ноге разжался, а потом смолк рев машины. Реку даже показалось, что он оглох. Внизу раздавались голоса. Реку пришлось крепко зажмуриться, а потом уже посмотреть вниз, потому что все расплывалось. Может быть, пот затек под веки. А может, это был и не пот.

Внизу суетились вооруженные люди. Свои. Полицейские. Они что-то кричали и даже, кажется, собирались лезть к нему. Рек с трудом разжал пальцы и скользнул вниз. Его подхватили.

Едва коснувшись пола, Рек вдруг ужасно разозлился на всех этим людей, которые бегали неизвестно где столько времени, пока он сражался с механическим убийцей. Он ругался долго и, как потом утверждали его сослуживцы, очень замысловато. Никто не возражал. Его только поддерживали со всех сторон, чтобы не упал. А то вдруг его ноги не держат. К тому моменту, когда он закончил свою бессвязную, он очень цветастую речь, вокруг собралось человек пятнадцать. Рек наконец стал вырываться. Его тут же отпустили и даже освободили дорогу, потому что уже было понятно, что он достаточно твердо стоит на ногах. Тогда Рек пошел к груде ящиков и принялся целенаправленно искать свой пистолет.

Окончательно он пришел в себя только тогда, когда вернулся в Управление. В душевой на него глазели все, кому не лень. Было на что. Рек с ног до головы был покрыт синяками и ссадинами всех видов и размеров.

– Может, заглянешь к доктору? – озаботился кто-то.

– Кости целы, – буркнул Рек.

Это был последний день войны Роботов. Как только отключили центральный пульт управления, все машины в марсианской колонии, до которых успел добраться злоумышленник-программист, перестали вести себя агрессивно. За несколько последующих дней их полностью перепрограммировали.

* * *

Маисийский офис корпорации «Строй Транзит Дагвард Компани» впечатлял своим лоском. Обширный, мощеный синтетической брусчаткой двор с декоративной подсветкой, подземная автостоянка с контрольно-пропускным пунктом, сплошной металлопластик, односторонние стекла, отражающие свет и создающие эффект тысячи зеркал. В общем, все в самом современном духе. Широкие двери сами раскрылись перед Реком и Эвизой. И они вошли в просторный зал, размерами и оформлением напоминающий космопорт.

Охранник (двухметровый амбал с ничего не выражающим лицом) преградил им дорогу.

– Вы к кому, господа?

– Привет, Бобби! – вместо ответа приветствовал его Рек.

– Мистер Дагвард? – Лицо амбала изменилось, словно телевизор переключили на другую программу. Он просиял и посторонился. – Сэр! Простите, что не узнал сразу.

Рек уже шел мимо, увлекая за собой Эвизу.

– Ничего, Бобби, – бросил он напоследок. – Как здоровье Флоры?

– Прекрасно, сэр! Спасибо!

– Его дочке плохо подходит здешний климат, – пояснил Рек.

Они прошествовали не снижая скорости через весь холл. Видимо, охранник Бобби дал знак лифтеру, потому что тот услужливо распахнул перед ними дверцы служебного лифта.

– Вас здесь хорошо знают, – заметила Эвиза, оглядываясь по сторонам.

– Бобби служит у дяди последние десять лет. Если бы была не его смена, пришлось бы объяснять, кто мы такие и что нам нужно.

– Здесь так строго с пропуском?

– Как везде, – признал младший Дагвард. – Это очень крупная компания. Будет совершенно лишним, если по зданию начнут бродить все, кому не лень.

Они вышли на двадцать втором этаже и оказались в сплошь застланном ковром коридоре. Это больше походило на длинный зал. В конце зала было расширение. Здесь сидела миленькая секретарша, которая едва завидев широко шагающих прямо на нее Река и Эвизу, встрепенулась и приняла оборонительную позицию.

– Простите, но шеф занят.

– У него совещание?

– Нет, но он занят.

Рек кивнул. И решительно шагнул к двери. Эвиза пристроилась следом. Так что секретарша оказалась в последнем ряду.

– Мистер Дагвард никого не принимает!

Рек уже открыл дверь. И обнаружил приблизительно то, что ожидал: мистер Дагвард корпел над какими-то бумагами.

– Привет, дядя!

– Ричард? Все в порядке, мисс Марчел.

Секретарша ретировалась в коридор и закрыла дверь. Эвиза огляделась. Огромный кабинет был под стать всему зданию. Окно во всю стену, скромные серые ковры на полу, изящные светильники. На столе несколько бумаг, тонкий как тетрадка компьютер и статуэтка – модель какой-то сложно навороченной космической станции.

Глава корпорации вышел из-за стола им навстречу, пожав руку племяннику, похлопал его по плечу.

– Эвиза! – объявил Рек. – Перед тобой генеральный директор "Дагвард Компани" Генрих Дагвард. Дядя – это Эвиза.

Девушка оказалась под очень пристальным вниманием главы корпорации. Он оглядел ее с головы до ног и вместо того, чтобы ограничиться привычным Эвизе рукопожатием, поцеловал ей руку.

– Присутствие женщины облагораживает. Надеюсь, вас облагородит тоже, – назидательно (или мечтательно) произнёс дядя. – Рад приветствовать вас на Маиси! – (Это уже относилось к Эвизе).

Генриху Дагварду было лет около сорока пяти. Эвиза отметила между ним и близнецами явное фамильное сходство. Хотя дядя смотрелся попроще: лоб менее рельефный, нос покороче, нижняя челюсть сглажена более пухлыми щеками. Генрих Дагвард имел легкую склонность к полысению и у него начало уже отрастать брюшко.

– Дядя! Мы к тебе по делу, – заявил Рек, усадив Эвизу в одно из кресел.

Глава корпорации еще немного посмотрел на девушку, присутствие которой ему явно нравилось. Для Генриха Дагварда красивая молодая особа рядом с его племянником говорила прежде всего о том, что близнецы взялись за ум и стали более серьезно смотреть на жизнь. Того и гляди женятся, перестанут носиться неизвестно где и неизвестно как. С обсуждения вопроса об их приключениях дядя и начал, проигнорировав пока заявление Река о деле.

– Я слышал, у вас были неприятности?

Рек насторожился. Но дядя имел в виду не те события, о которых еще ничего не знал.

– Что у вас произошло на Талпо?

Рек насторожился вторично: на Талпо за последнее время у них было два приключения (две воронки, как выразилась На-Ла). Какую именно воронку имел в виду дядя, нужно было вовремя определить. Чтобы не сболтнуть лишнего в том случае, если дяде известно только об одной.

– А что у нас произошло на Талпо? – невинным тоном переспросил Рек.

– Я имею в виду то, после чего потребовался капитальный ремонт! – отрубил дядя.

"Значит, о приключении с Гвидо он ничего не знает" – обрадовался Рек и на радостях честно признался:

– Ну, вообще-то, нас подстрелили. Я имею в виду корабль.

Дядя взял со спинки стула свой прекрасно сшитый пиджак, одел и поправил галстук, будто это помогало ему переваривать информацию. Ему еще шесть лет назад, в Островном реабилитационном центре внушили, что с Реком нужно обращаться очень бережно после того, что он пережил. Поэтому дядя всегда старался сдерживаться, когда разговаривал с младшим племянником. Будь здесь Датч – тому пришлось бы несладко. Генрих Дагвард спросил, как мог спокойнее:

– Зачем вы ввязались в военные действия? Вы же – гражданский транспортник. – В отличие от племянника дядя говорил напористо и без лишних пауз.

– Ну, мы получили сигнал бедствия, – как всегда медленно и с расстановкой начал Рек. – С исследовательской станции. И собирались эвакуировать людей, – в тоне Река сквозило лёгкое недоумение: как это дядя (их дядя!) мог предположить что они (они с Датчем!) игнорируют сигнал бедствия.

Дядя признал про себя, что в космосе негласный закон взаимопомощи действует даже сильнее, чем на море. Это его отчасти успокоило. Но только отчасти.

– Вам должны были выплатить страховку, – заметил он.

– Её выплатили, – сообщил Рек и тут же поправился: – Частично. Ты же знаешь, что у нас сложности с укомплектованием экипажа. Страховая компания придралась. Хорошо, что вообще хоть что-то получили.

Дядя подумал, что тема не укомплектованности экипажа "Медузы" и так слишком болезненна для Река и решил на неё лишний раз не давить. Но было и то, о чем Генрих Дагвард никак умолчать не мог. Поэтому следующий его вопрос прозвучал несколько напряженно:

– Но почему вы мне не сообщили?!

– Не успели, – нехарактерно быстро ответил Рек.

– Вы взяли деньги у каких-то кади! – не сдержался дядя на этот раз. – А родного брата своего отца даже не поставили в известность!

Слово "кади" Генрих Дагвард произнес с таким выражением, что Рек признался:

– Знаешь, дядя! Я никогда не думал, что ты расист.

Дядя нахмурился.

– Дело не в этом!

Несомненно, присутствие молодой женщины облагораживало прежде всего самого дядю, так как по своему опыту Рек знал: в подобных обстоятельствах дядя кипятится гораздо больше.

– Ричард! Ты никак не можешь понять – что мы – одна семья! Вы должны были обратиться ко мне в первую очередь, а не побираться по космосу… – Генрих Дагвард оборвал сам себя, потому что почувствовал, что повышает голос. И закончил сдержанно: – Что у вас случилось на этот раз?

– Ничего.

– Ничего?! Вы снова становитесь на капитальный ремонт. С прежнего ремонта прошло всего два с половиной месяца! А ты говоришь мне: "ничего"! Что случилось?

– Да так, с одной планеты удирали, – сообщил Рек как можно невиннее, только что ножкой не покрутил. – Пришлось врубить гипердвигатель в атмосфере. Внутреннее покрытие пострадало…

Дядя взялся бы за край стола, но до такой степени показывать эмоции не позваляло воспитание.

– Ричард! Тебе не кажется, что вы должны остановиться?

– В каком смысле?

Генрих Дагвард помолчал, переводя дух и соображая, как бы так поприличнее выразиться в присутствии Эвизы.

– Ричард! Тот образ жизни, который вы ведете – не закончится ничем хорошим. Вам с братом не по четырнадцать лет. Вы должны понимать, что вы делаете.

Рек не стал оспаривать это заявление, поэтому дядя продолжил:

– Я в ответе за вас перед памятью моего брата – вашего отца.

Поскольку Рек и тут ничего не возразил, дядя немного успокоился и перешел к более конкретным вещам:

– Я и раньше говорил вам и повторю снова: самое лучшее для вас – вступить в нашу корпорацию.

Это было больным вопросом и дядя Генрих даже удивился, что Рек не перебил его. "Может, действительно взялся за ум?" – с некоторым удовлетворением подумал дядя. И добавил, чтобы поддержать положительные перемены в племяннике:

– Я устрою так, что не понадобится никакого взноса.

Поскольку Рек и тут не кинулся возражать, дядя как само собой разумеющееся повернулся к Эвизе, вероятно, рассчитывая на её поддержку.

– Будет гораздо лучше, если вы примете мое предложение. Работа в корпорации – это стабильное финансовое положение, перспективы роста. Наконец, это положение в обществе.

Не встречая привычного сопротивления, дядя совсем успокоился. И принялся развивать тему:

– Я много раз говорил вам об этом, что я готов принять вас в любую минуту. Вы займете подобающее вашей фамилии место. И в конце концов, я хочу, чтобы дети моего брата были вместе со мной.

Теперь Генрих Дагвард совсем повернулся к Эвизе, словно рассчитывая, что в корпорацию должна вступить в первую очередь именно она. Девушка невольно кивнула на его последние слова – и это дядя счел очень обнадеживающим признаком. Хоть она его понимает и поддерживает! К тому же, обращаться к симпатичной блондинке было куда приятнее, чем к упрямому и несговорчивому Реку.

Вот только Рек не дал дяде окончательно расслабиться и почувствовать удовлетворение от хорошо и логично проведенной агитации.

– Зачем? – спросил он, пожав плечами и явно не собираясь соглашаться с разумными доводами. – Что мы будем делать в корпорации?

Дядя сделал попытку удержать позиции:

– То же, что делаете сейчас: летать по космосу. А если не понравится, будете посылать других это делать.

– Ну, когда-нибудь, возможно, – пообещал Рек, окончательно разбивая дядины надежды. – Когда выйдем на пенсию. Дядя! Давай поговорим о деле, ладно? Мне нужна карточка допуска в маисийский архив.

От радужного настроения дяди, приобретенного в результате перечисления выгодных перспектив вступления племянников в его организацию, не осталось и следа. От огорчения дядя забыл даже о присутствии в кабинете молодой девушки, и о необходимости беречь нервы Река и потребовал довольно резко:

– Что произошло на этот раз?

– Ничего, – в своей любимой манере ответил Рек. Но на этот раз пояснил: – Просто мне надо забрать одну вещь.

– Какую вещь?

– Мою личную. Это – давнее дело. Ничего особенного. – Вдаваться в подробности Рек не хотел.

Но дядю такое объяснение не устроило.

– Как ты мог что-то положить в Архив, если у тебя нет допуска?

– Раньше у меня был допуск. Временный.

Дядя продолжал смотреть на него очень пристально, поэтому Рек добавил:

– Мне его дал один знакомый.

– Вот пусть тебе знакомый и даст допуск, – решил дядя. – Ты и меня пытаешься во что-то втянуть! – присутствие Эвизы и предупреждения докторов реабилитационного центра спасали всё меньше и меньше.

– Я не собираюсь тебя ни во что втягивать. Просто сейчас у моего знакомого допуска нет. – Рек понимал, что хождение вокруг да около только злит дядю. – Я просто хочу забрать то, что меня просили.

– Кто просил? Ричард! Я не собираюсь участвовать в твоих махинациях.

– Ну хорошо, – сдался Рек. – Меня попросил забрать кое-что Златов.

– Какой Златов?

Рек посмотрел на него с удивлением.

– Дядя! Ты забыл, кто такой Златов? Виктор Златов. Бывший президент Маиси.

Генрих Дагвард призадумался. Виктора Златова на Маиси конечно же прекрасно помнили. Дядя считал, что случайно ввязавшись в историю с захватом президента, Рек предпочтет поскорее забыть о тех событиях. Дядя до сих пор чувствовал себя неуютно, когда вспоминал свое посещение реабилитационного центра и все наставления и пояснения лечащего врача Река. До сего момента Генрих Дагвард не предполагал, что Рек со Златовым продолжают какие-либо деловые отношения. Неудивительно, что Рек не интересуется бизнесом. Дядя логично сделал вывод, что племянник занимается политикой. И это его очень опечалило.

Молча сев за компьютер, дядя запросил код доступа, потом достал из сейфа пластиковую карту и ввел на нее полученный код. После чего вручил карточку Реку.

– Ричард! – сказал он со вздохом. – Пойми меня правильно: судьба политика куда более переменчива, чем судьба бизнесмена.

Рек отметил про себя, что его урок о том, что нужно говорить о бизнесе своим детям, не пропал даром. Но вслух ничего не сказал.

– Спасибо, дядя! – искренне поблагодарил он главу корпорации.

Река обеспокоило только одно: теперь Эвиза может сделать вполне законный вывод, что они действительно занимаются политикой и действительно могли шпионить на Гамме-249. Но выставить девушку в коридор прежде, чем разговаривать с дядей, Рек не догадался.

Но Эвиза никаких особенных выводов не сделала. Она так мало поняла из всего диалога, что дошедшие до ее понимания крохи информации не могли сформулироваться в какой-то определенный вывод или вопрос.

И тут распахнулась входная дверь и в кабинет ворвалась высокая голенастая особа. Первым делом углядев Река, особа раскинула руки и ринулась к нему.

– Рики! Ну надо же! Это ты!!!

– Привет, Юла, – Рек сунул пластиковую карточку в карман пальто и поспешил заключить долговязую особу в свои объятья. Девица бесцеремонно повисла у него на шее и чмокнула его в губы.

– Рики! Ты почему не сообщил, что ты тут?

– Не успел еще, – ответствовал Рек, высвобождаясь из ее объятий. – Знакомьтесь. Это моя двоюродная сестра Юлия. Попросту – Юла. А это Эвиза.

Юла радостно пожала Эвизе руку, откровенно оглядывая ее с головы до ног.

– Вот это плащ! – заявила она. – Прямо как у Дины Пикто.

– А кто это? – удивилась Эвиза.

– Местная достопримечательность, – объяснил за сестру Рек. – Певица.

Эвиза в свою очередь тоже оглядывала Юлию Дагвард. Та была одета в коротюсенькое модное платье, обтягивающее ее как перчатка. На ногах – босоножки, точнее сказать шлепанцы "два ремешка и полуметровый каблук". Даже просто встать на такие каблуки было бы подвигом. Но Юла двигалась быстро и неудобств не замечала. Хотя умение носить модную одежду было в ней не главным.

Любой человек, увидев ее портрет, счел бы, что ей не повезло с внешностью. Длинная (даже не высокая, а именно длинная), голенастая, с крупными чертами лица, с большими руками и большими ногами (кажется, ее босоножки на устрашающем каблуке были не меньше 43-го размера), теоретически она никогда бы не могла претендовать не то, что на звание красивой, но даже симпатичной. Однако все черты и особенности ее фигуры пронизывал какой-то необъяснимый шарм, благодаря которому Юлия Дагвард действительно становилась неотразимой. И она это знала и пользовалась этим.

– Ты представляешь, – уже рассказывала она. – Я ехала мимо. Дай, думаю, зайду к папочке. Ну так, ни за чем. А Бобби мне говорит: "Мистер Дагвард здесь". Я ему: "Какой? Нас тут много". А он: " Тот самый". Я бегом сюда. А как Данечка?

– Да как всегда. Возится с кораблем. А как Стива?

– Братец сдает сессию. Слушай! – На Юлу видимо сошло вдохновение. – У нас сегодня будет классная вечеринка! Приходите все!!

Рек скривился.

– Ты же знаешь, как я отношусь к вечеринкам.

– Ну пожалуйста, Рики!! Обещаю: будут только свои!

– Ага. Человек двести. А нас ты представишь в качестве гвоздя программы. Нет уж!

– Тогда мы заглянем к вам сами. Где вас искать? Скажем, завтра.

– Ладно уж, – Рек рассмеялся. – Мы в гостинице в, – 18, за два квартала отсюда. У нас пока много дел, но быстро мы не улетим. Так что успеешь поговорить с Данечкой.

– Ура! – Юла чмокнула его в щеку. – Так я пошла, пап. – Это уже относилось к спокойно пережидающему бурю Генриху Дагварду.

– Постарайтесь не сильно шуметь, – предупредил тот свою дочь.

Юлия Дагвард, еще раз обнявшись с братом и горячо пожав Эвизе руку, исчезла на своих страшных каблуках-гвоздях.

– Нам пора, – решил Рек. – Дядя! Спасибо за допуск.

Дядя отмахнулся.

* * *

Тихое гудение множества работающих в Архиве компьютеров не только слышалось, а как бы ощущалось, чувствовалось кожей. В зале присутствовало довольно много народу и почти все они молчаливо корпели каждый над своим монитором. Почти все. Трудно было избавиться от чувства, что кто-то из них вполне может наблюдать за чужаками. Наверняка все эти люди торчат здесь почти каждый день и привыкли к виду друг друга. Рек должен казаться им новичком. В последний раз он посещал Архив года два назад. Когда нужно было поменять коды доступа. Потом Златов обращался к программе только через внешнюю сеть (и через Река). На Маиси бывший президент не показывался.

У программы имелся один существенный недостаток: она должна была располагать конкретной базой. В свое время Златов решил, что для хранения главного дистрибутива Архив Маиси подходил идеально. Чтобы найти программу в океане информации, которая хранилась в здешних анналах, нужно было как минимум знать, что искать. Да и попасть в Архив, просто зайдя с улицы, было невозможно. Поэтому программу поместили именно сюда и впоследствии было решено там ее и оставить. Только с новыми кодами, разработанными по просьбе Виктора Златова гениальной Наалой-Далой.

Рек вручил Эвизе несколько журналов и предупредил, что провозится долго. Он намеревался найти программу, отключить, забрать из Архива планеты и отправить туда, где она будет недосягаемы для посторонних. А лучше вовсе уничтожить. Но простое действие было сложнее, чем он предполагал.

Представьте себе, что нужно удержать в памяти многозначный код, в котором каждая буква и каждый знак должен быть на своем месте. Если у человека не идеальная память, способная удержать любую бессмыслицу, обращаться с разработанной На-Лой защитой было не так то просто. Записывать код Архива было нельзя из соображений секретности. Пришлось его запоминать. Но прошло много времени и много событий. Рек не был уверен, что вспомнит все хитросплетения На-Лы сразу, хотя когда-то ему и казалось, что он понимает их логику.

Что из себя представляла программа и почему она была столь важна?

Когда-то, в эпоху Информационных войн… Да, это была целая эпоха. Несколько десятков лет. Закончилась она, когда Дагварды учились в средней школе. В эпоху Информационных войн один из знаменитых узурпаторов – Бенгел Шу-Маран Первый – предложил своему программисту создать такую программу, которая легко проникала бы в любую компьютерную сеть и выкачивала любое количество информации. Идея старая, но нужно было подойти к ней по новому. В общем, программист сидел несколько месяцев и наконец изобрел. Это было гениально. Программа запускалась в любую сеть и становилась как бы своей в этой сети.

Есть такие программы, которые сразу же охватывают все, что есть в системе. Они не взламывают коды и шифры, а как бы берут их под контроль. Если программа действует извне, обычно рано или поздно ее можно почувствовать, вычислить. Как вирус. А если она адаптируется к любой системе, то ее перестают воспринимать как вирус и считают своей. В конечном итоге и ее можно вычислить. Точнее, ее след. И то, если в этот момент она в активном состоянии. В худшем случае примут за вирус, удалят (удаляется он очень легко) и перестанут беспокоиться. А программа спокойно проникнет снова и никакие защитные системы ей не помеха. В общем, программист объяснил бы это лучше. Рек не был программистом, поэтому просто принимал существование программы как факт, не вникая в подробности.

Когда программу активизировали, она начинала работать как стандартная поисковая система, только проникала в любые самые секретные файлы, и выкачивала информацию. Когда пользователю было надо, он вызывал программу и подавал ей конкретный запрос. Например, номера банковских счетов такого-то. Можно сказать, что вся эта программа – не что иное, как безотказный моментальный взлом, да еще и без следов. В общем, можно жульничать, сколько хочешь и качать чужие денежки. Ну, это мелочь, конечно. Ради покражи чужих денег не стоило бы огород городить. Есть более простые способы. Система могла отследить любую информацию, лишь бы ее обладатель был подключен к сети. Диктатор Шу-Маран Первый сразу понял, что обладает ключом ко всему миру (или к значительной его части).

Осталась такая малость: как следует припугнуть гения-программиста, чтобы не вздумал сам пользоваться своим изобретением. И не болтал лишнего.

Ничего в своей жизни Бенгел Шу-Маран не делал вполсилы. И на этот раз постарался от души. Уж припугнул – так припугнул! Программиста как магнитным завихрением сдуло. При чем в неизвестном диктатору направлении. По некоторым данным, он сменил имя, фамилию, сделал пластическую операцию, с помощью органохимии изменил отпечатки пальцев, вступил в общество исследователей дальнего космоса и улетел с самой дальней экспедицией, лет эдак на сто, не оставив ни координат, ни планов.

Короче, отыскать беглеца-программиста не удалось. Но это – пол беды. Шу-Маран Первый попытался использовать программу – и обнаружил, что настал черед самому пугаться. Диктатор понял, что не в состоянии ее запустить. Всех диктаторских познаний хватило лишь на то, чтобы запутаться окончательно и бесповоротно и почувствовать себя человеком, который держит в руках золотой самородок, а продать его, чтобы купить еды, не может. Пришлось диктатору звать другого программиста, чтобы тот разобрался в программе и научил его ею пользоваться. А программист на сей раз оказался Пронырой (как по прозвищу, так и по сути). Он не стал дожидаться, когда его начнут пугать – и сбежал заранее. Вместе с программой. Ему повезло, потому что диктатора через несколько дней свергли. Так что менять пол, возраст и отпечатки пальцев, а также отправляться в дальнюю экспедицию Проныре не пришлось.

Удирая ближайшим же рейсом, Кевин Лоро (тот самый Проныра, о котором уже шла речь), всю дорогу от Беты-21 до Земли не смел выпустить чип с программой из руки. Так и держал ее, шалея от своей собственной наглости и смелости. Он остался единоличным обладателем программы. Но сразу сообразил, что шарить по чужим банкам – рано или поздно нарвешься на неприятности. Утечка денег есть утечка денег. Это вполне материально и поддается расследованию. А вот торговля информацией – другое дело. Мало ли, откуда что может быть известно. Еще Проныра понял, что то море, обладателем которого он стал, в один рот не выхлебаешь. И он предложил программу Виктору Златову, на равных правах.

Поначалу с помощью программы Златов планировал устроить дела Маиси, обезопасить себя, превратить планету в процветающую державу. А уж потом можно было законсервировать программу до времени. Как впоследствии узнал Рек, именно эта программа так требовалась блоковцам, когда они захватили президента Златова. Но откуда они узнали? На этот вопрос трудно было ответить. Знали, по счастью, только о существовании некоего дистрибутива. Что он представляет из себя воочию – по сей день известно только тем, кто его видел, то есть всего пяти человекам. Но искушение ею завладеть может многих заставить потерять голову. Ведь любые банки разоряются, люди тратят счета, пополняя счета других людей, меняются коды и шифры, приходят и уходят правительства и т. д. и т. п. А программа продолжает работать. И находить новые подходы к новым данным.

Через пару часов Рек вышел из компьютерного зала. Не то, чтобы мрачный, но разочарованный.

– Пойдем, перекусим, – предложил он Эвизе.

Девушка отложила очередной журнал и встала.

– Что-то не получается? – спросила она.

Некоторое время Рек шагал молча. И только когда они вышли на улицу, бросил неопределенно:

– Надо с На-Лой переговорить.

В маленьком кафе почти никого не было. Рек заказал обед для себя и Эвизы, после чего связался с кораблем.

– Без тебя не обойтись, – обрадовал он кадийку.

– Так меня в ваш Архив не пустят, – ответила та. – Сам же говорил, что еще один пропуск достать сложно.

– Ничего. Я теперь знаю, что спрашивать. Так что объяснишь на словах.

Эвиза с интересом пробовала местную еду. На то, к чему она привыкла, это походило мало. К тому же, основу блюда снова составляло мясо. Кроме него присутствовали какие-то незнакомые овощи и зелень. И никакой крупы. Даже в качестве добавки. Эвиза попробовала синеватые ломтики местного овоща – и пришла к выводу, что это очень даже вкусно.

– Проблемы начинаются, когда доходишь до пятого уровня, – объяснял Рек На-Ле, успевая попутно подхватывать куски с тарелки. – Нет, не зеленая табличка, а красная. Что значит: не там набираешь?

Из его слов девушка совершенно не могла понять, в чем суть проблемы. Собственно, с его слов никто бы ничего не понял. Рек разговаривал с На-Лой тем языком, который сложился у них за пять лет применительно к таким случаям, когда никому постороннему лучше не знать, о чем идет речь. Наконец, Рек видимо удовлетворился объяснениями.

– Ладно, до встречи, – бросил он напоследок и отключил передатчик.

Для того, чтобы забрать Программу, оказалось недостаточным знать, как ее активировать. Что ж, На-Ла не может без сюрпризов. Хуже только то, что невозможно все предвидеть и спросить заранее. Рек отмахнулся на время от Программы и обратил наконец внимание на Эвизу.

– Как тебе местное блюдо?

– Вкусно, – призналась девушка. – Здесь вообще много… интересного.

Рек почувствовал, что Эвиза созрела для новых расспросов, мысленно вздохнул и напомнил себе, что когда-то, в детстве, тоже задавал много вопросов. А Эвиза – все равно, что маленькая. Она во внешнем мире ничего не знает.

* * *

Карен Манцетти остановил машину в двух кварталах от Архива и вылез наружу, тяжело отдуваясь. Воздух Маиси всегда казался Карену Манцетти особенно душным. Даже в холодное время года. Может, дело было не в воздухе, а во все увеличивающемся весе Карена. У него с детства были нелады с обменом веществ, а с возрастом это сказывалось все сильнее. Да и сердце уже не так послушно работало (или ему так казалось). Врачи выписывали ему кучу лекарств и отправляли на всякие курорты. На курорты Карен охотно ездил, от большинства таблеток отмахивался. Это временно помогало. Но Карен уже стал привыкать к мысли, что избавиться от всех болезней ему не удастся.

Если бы случайному прохожему сказали, что этот потный толстяк, привалившийся к борту белой как молоко "Астарты", прожил жизнь, полную приключений, умеет обращаться с оружием и облетел по молодости почти всю обозримую галактику, он бы не поверил. Карен Манцетти больше походил на человека, который всю жизнь просидел в своем кабинете, лапал секретарш и предавался чревоугодию.

Карен вытащил платок и обтер лицо. Потом подумал и вытащил из кармана тубу с сердечными таблетками (из того числа прописываемых ему медикаментозных средств, от которого он все же решил не отмахиваться). Сунул одну в рот и привычно скривился от ее едкого вкуса.

– Если так дальше пойдет, я совсем развалюсь, – пробормотал он вслух.

Надо было взять себя в руки. А главное, перестать нервничать. Пару часов назад мистер Манцетти увидел Река Дагварда, хотел к нему подойти, но к своему удивлению заметил, что за Реком следят. Это была именно слежка, при чем не слишком профессиональная. Неприметно одетые парни прятались по углам и делали вид, что совершенно случайно идут в ту же сторону. Если бы Рек не был занят оживленным разговором с какой-то эффектного вида блондинкой в ярко красном пальто, он и сам бы заметил слежку. Когда Дагвард свернул в сторону Архива, Карен насторожился окончательно.

– Вам плохо?

Карен вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял подросток лет 14-ти, чистенький, с книгами под мышкой.

– Может, вызвать врача? – предложил подросток. – Здесь рядом есть больница.

– Ничего. Спасибо. Просто немного укачало, пока ехал. Спасибо.

Воспитанный подросток с сомнением пожал плечами, но пошел своей дорогой.

Карен почти совсем успокоился. Таблетка подействовала. Толстяк оглянулся по сторонам. Народу по улице проходило достаточно много. Большинство спешат по делам. Им некогда разглядывать остановившегося отдохнуть человека. Значит, можно пока оставаться здесь. Хотелось бы, чтобы все это было излишней предосторожностью.