Текст книги "Созвездие близнецов"

Автор книги: М. Гуминенко

Соавторы: А. Возлядовская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 52 страниц)

Глава 22. День второй

Он открыл глаза и увидел белый потолок. Замечательно! Такое уже бывало раньше: открываешь глаза – и можно биться об заклад, что закрыл их вчера совсем в другом месте. Вот только где? И точно ли вчера? Некоторое время он размышлял над этой проблемой. Может, попробовать зайти с другой стороны? Он повернул голову в надежде обнаружить что-нибудь знакомое. И увидел стену в ненавязчивом таком рисуночке. Естественно, на стене не было написано, куда он попал. Тогда он посмотрел в другую сторону. Обыкновенная комната, в которой он лежит на обыкновенной кровати. Ну все, хватит! Он откинул одеяло и сел, осторожно свесив ноги на пол. Под ногами оказался полосатый ковер. А на нем самом было надето нечто, напоминающее больничный халат, тоже с дурацкими полосками. Вот уж точно, он бы себе такую вещь не купил. Зато теперь понятно, что он в какой-то больнице. Самое время прислушаться к своим ощущениям. Голова слегка кружилась, но в общем, все было вполне сносно. Даже можно попробовать встать и выглянуть в окно.

Рек ненавидел больницы. Но в этот раз ненависть была особенно сильной. Почему? Память не спешила подсказывать, поэтому Рек почти уже решил осуществить свое намерение выглянуть в окно. Но тут дверь открылась и вошла женщина, точнее девушка. Рек тут же уставился на нее. Симпатичная блондинка, высокая и в белом халатике поверх одежды. Коротюсеньком халатике, совершенно неспособном закрыть от постороннего взора её хорошо сложенные породистые ноги.

– Наконец-то вы проснулись, Ричард! – мягко сказала девушка.

Рек оторвался от созерцания ее ног и посмотрел девушке в лицо.

– Я – ваш персональный доктор, – с милой улыбкой пояснила блондинка. – Вы находитесь в клинике. Помните, почему вы сюда попали?

Он старался вспомнить, что же произошло и одновременно разглядывал девушку. Враз производить два этих действия получалось плохо. Вернее, разглядывать девушку получалось хорошо, а вот вспомнить почему он здесь – плохо. Девушка терпеливо ждала.

– Как вас зовут? – Он решил оставить попытки сделать то, что получается плохо, и сосредоточить все усилия на том, что получается хорошо.

– Эвиза, – ответила блондинка. – Вы можете звать меня просто по имени. Как вы себя чувствуете?

– Не то, чтобы очень… – Вот оно! Память не отшибло, она просто пребывала в не проснувшемся состоянии. Теперь он все вспомнил. Их благополучно принял космопорт "Счастья Человечества", но едва они вышли из корабля – на них набросились солдаты, схватили… Куда дели Датча и На-Лу – Рек не мог сказать, но не потому, что не помнил, а потому, что не знал. Их сразу же разделили, не дав и парой слов перекинуться. Рек помрачнел и задумался. Повторять свои воспоминания блондинке он не хотел. Разглядывать ее и дальше тоже пропала охота. Однако, нужно было что-то отвечать.

– Голова кружится… – признался он честно. – Я, знаете ли, плохо переношу пытки.

– Пытки? – она искренне удивилась, уставившись на него огромными зелеными глазами. – Что вы такое говорите? О чем?

– Ну, не знаю… Как у вас называется намеренное причинение человеку физической боли с целью получения каких-либо сведений? – Интересно, подумал он, сколько времени назад его привезли в это заведение и действительно ли это больница?

Эвиза серьезно покачала головой.

– Видимо, вы еще не окончательно пришли в себя, – решила она. – Вы помните, что ваш корабль совершил аварийную посадку?

И думать нечего. Сели они вполне нормально. А вот потом начались неприятности, в результате которых он здесь, а остальные неизвестно где и даже неизвестно, живы ли. Но спрашивать об этом у Эвизы бесполезно. Она либо не знает, либо намеренно ответит какую-нибудь околесицу.

– Ладно, – согласился он покладисто. – В этот раз действительно больше пугали, чем что-то делали. Что дальше?

Девушка кивнула и улыбнулась ему ободряюще. Она вообще смотрела на него с сочувствием, как можно смотреть на больного ребенка, который сам должен понимать, что болтает несуразицу.

– Так ты – доктор? – переспросил Рек, просто чтобы что-то спросить.

– Я – психолог.

Рек взялся за голову.

– Только не это!

– Почему? – искренне удивилась девушка.

Рек решил не объяснять, до какой степени "достали" его бравые психологи из Островного реабилитационного центра. Собственно, если бы не они, возможно, Рек гораздо быстрее пришел бы в себя после неудачной попытки спасти правительство на Маиси. С тех пор психологи стояли у младшего Дагварда на несколько порядков ниже, чем космоспецназ, даже если последний взять в самых наихудших его проявлениях. К сожалению, Эвиза не знала, на сколько "упала" в его глазах, объявив о своей профессии.

– Ладно. Проехали, – сказал Рек вместо объяснений.

– Знаете, у меня есть идея, как вам помочь. – тут же бодро заявила Эвиза. – Вам просто необходимо прогуляться, подышать воздухом. Я покажу вам наш городок.

Выйти отсюда? Это уже интересно. Он даже не ожидал, что ему предложат что-то подобное. Но это не повод для оптимизма. Если его могут выпустить вот так просто, с этой девицей, значит заранее знают, что он не сбежит и ничего лишнего не "выкинет". А с чего он взял, что эта девица не возьмет с собой охранника, или сразу десяток? Ну, это нетрудно проверить.

– Предлагаете мне погулять прямо в этом? – Он оттянул халат на груди. Для наглядности.

– Нет, конечно. Вся ваша одежда здесь.

Эвиза была – само очарование. Она открыла неприметный стенной шкафчик и вынула из него одежду. Действительно, именно его одежду. Только вычищенную и отглаженную. Последними она вынула ботинки, то же доведенные до вида почти новых. Одежду она разложила рядом с ним на кровати, плащ истинно мужского цвета повесила на спинку, а ботинки поставила у самых его ног.

– У вас все психологи подрабатывают камердинерами при своих пациентах? – поинтересовался он.

Эвиза снова очаровательно улыбнулась и поправила пышный хвост золотистых волос.

– Я ваш личный врач. И занимаюсь только вами, до полного вашего выздоровления и адаптации на нашей планете. У нас молодым, начинающим врачам, часто дают задания по реабилитации конкретного больного. Это учит доводить лечение до конца во всех отношениях.

Вот так, значит… Он взялся за застежку халата. Однако, это они здорово придумали. Зачем давать ему местную одежду? В своих собственных тряпках он куда приметнее. За несколько миль можно рассмотреть, что не счастьевец.

– Может, выйдите на пару минут?

– Зачем? – явно не поняла девушка.

– Мне надо переодеться.

Она пожала плечами.

– Переодевайтесь. Я вам не помешаю.

Он наконец-то разозлился и скинул дурацкий халат. Хотя все же отвернулся. Эвиза присела на край кровати. Он просто затылком чувствовал, что она его разглядывает. Они здесь наверное все так воспитаны, без стеснения. Ну и ладно. Если они ведут себя бесстыдно, почему он должен стыдиться?

– Вы в хорошей физической форме. У вас пропорциональное телосложение, без недостатков. Чего вы стесняетесь? – спросила она вдруг. – Зачем прятать себя под большое количество одежды?

– Я так привык, – бросил Рек, старательно застегивая рубашку на все пуговицы. Нужно было придумать, как выбраться и найти остальных. Но торопиться не стоило. Наверняка здесь наблюдают за ним и за этой красивой дурочкой. Рек привычным движением обшарил карманы пиджака.

– Вы это ищете? – Эвиза протянула ему аккуратно сложенный малиновый галстук.

Он забрал галстук, не глядя повязал кусочек шелковой ткани на привычное место и поправил воротник. Затем надел плащ. Застегиваться не стал, но поднял воротник. И сунул руки в карманы брюк. Только после этого он повернулся к Эвизе.

– Так мы куда-то идем?

Она улыбнулась, встала и распахнула перед ним дверь. Он шагнул в коридор. Самый обычный коридор. Только пустой. И тихий, словно во всем здании кроме них никого не было. Ну и кого они хотят обмануть? Так он и поверил, что рядом нет охраны с оружием. А может, он убеждает себя, что охрана есть? Может, тут так все надежно и продуманно, что бежать просто некуда и невозможно и все, что он может – это тащиться вместе с приставленной к нему девицей смотреть этот ихний "городок".

Они спустились на лифте, миновали просторный холл и вышли на улицу. Свой халатик Эвиза успела незаметно оставить и теперь шла в миленьком таком платьице, открывающим ее крепкие загорелые бедра. Он только криво усмехнулся. В сущности, ему было плевать на эту девицу. Особенно после того, как она назвалась психологом. Да, она красивая. Вероятно считает себя неотразимой. Но после того, как их схватили, арестовали, пытали, а теперь эта девица демонстрирует ему здешнюю идеологию, невозможно относиться к ней с доверием. А ее обаяние рассеялось благодаря ее профессии.

– Это – наш медицинский городок, – подала голос Эвиза, и не подозревая, о чем он думает. – Здесь все устроено для удобства пациентов. На территории есть лес, речка. Здесь можно отдыхать и заниматься спортом, можно даже устраивать пикники с друзьями. Никаких ограничений. Вам нравится?

– Я бы предпочел посмотреть на что-то менее романтическое.

Она снова посмотрела на него, как на ребенка.

– О чем вы говорите, Ричард?

– Я говорю о том, что знаю, как выглядят больничные городки. Может, будете так любезны и покажете мне обычный город? А заодно подскажете, где здесь можно поесть. Я, знаете ли, голоден.

Эвиза улыбнулась, словно ожидала чего-то подобного.

– Можно поехать в Откровение.

– В… куда?

Девушка задорно улыбнулась.

– Это ближайший город. Очень крупный. Один из лучших наших городов. Там есть хорошие общественные столовые, и есть много такого, что вам будет интересно. Пойдемте, здесь есть машина.

– Личный транспорт молодого доктора?

– Зачем? – удивилась Эвиза. – У нас нет ничего личного. Частная собственность развращает людей. Мы берем то, что нужно, и когда это нужно, и возвращаем на место. Так гораздо удобнее. Пойдемте!

– Действительно удобно. Если понадобится транспорт – не надо угонять.

Она только головой покачала.

– Я понимаю…

– Что?! – резко бросил он.

– Вы выросли в обществе, в котором господствует капитал. Ваша психика изуродована ложными ценностями, которые восхваляют ваши средства массовой информации.

Он остановился.

– Я что-то не понял. Какими ценностями хвалят массовую информацию?

Эвиза обреченно вздохнула и взяла его за руку.

– Не волнуйтесь. Вы привыкнете и поймете, что всё не так плохо. Здесь вы научитесь быть по настоящему свободным человеком.

"Интересно, кто из нас несет околесицу?" – подумал Рек. Но только кивнул и пошел дальше. Он не совсем верил, что их так просто выпустят с территории городка. Но их никто не задержал и через пять минут маленький ховер нес их над ухоженной автострадой, скорее всего рассчитанной на колесный транспорт. Вокруг все было ухоженное и подстриженное. Ровные квадраты полей и перелесков наводили на мысль о шахматной доске.

Когда-то, лет сто назад, когда планету только начинали осваивать, вокруг месторождений редких металлов ставили обычные рабочие поселки с разборными блочными домиками и передвижными электростанциями. Потом поселки начали превращаться в города, а для их снабжения в подходящих местах строили фермы и засеивали поля. А между городами проводили дороги. Так на самом большом материке "Счастья Человечества" появилось то, что из космоса больше всего напоминает раскиданные по зеленому серые кляксы.

Эвиза сосредоточенно вела машину и помалкивала. У Река тоже пока не возникало желания разговаривать. Но ехали они недолго. Минут через двадцать из-за очередного поворота стали видны металлические шпили и башни, а потом стали различимы белые стены первых высотных домов. Это их Откровение было совсем рядом. Ховер обгонял редкие машины. Над головой распростерлось белесо-голубое небо. И отчетливое ощущение, что бежать здесь просто некуда, заставило человека в нездешней одежде, сидящего рядом с красавицей-блондинкой, опустить голову и закрыть глаза.

Куда отсюда бежать? Единственный освоенный материк "Счастья Человечества", на котором они находились, похоже, просматривался вдоль и поперек. Рек подумал, что на густонаселенной Талпо скрыться было, как это ни парадоксально, проще. Во-первых, потому что там было много народу, свалок, леса, бродячих животных, развалин и всего прочего, что "так мило оживляет" индустриальный пейзаж (особенно с точки зрения маскировки). Во-вторых потому, что на Талпо никому точно не было известно, что рядом кто-то посторонний. А на вычищенном и строго распланированном материке с его геометрически вымеренными полями и вытянутыми в ниточку просматриваемыми лесополосами укрыться было чрезвычайно сложно. К тому же на "Счастье Человечества" отлично знали о присутствии посторонних. Скорее всего, сейчас за машиной Эвизы наблюдали все, кому не лень. На других материках джунгли и непролазные леса, но до них – многие мили океана. А этот материк – точно остров и Рек заперт на нём, как в клетке.

Как только станет понятно, что очаровательные девушки не производят на него должного впечатления, начнется худшая часть знакомства второго пилота "Медузы" с "совершенным" счастьевским строем. От этой мысли у Река заныло где-то в солнечном сплетении. Ну уж нет!

Он глубоко вздохнул, открыл глаза и сказал себе, что приходилось выбираться из худших положений. Проблемы надо решать по мере их поступления. Сейчас главное – узнать, где остальные. И эта Эвиза поможет ему в этом, хочет она того, или нет.

* * *

Посреди площади стоял большой, выше человеческого роста, постамент. А на нем скульптура: красивый, гармонично сложенный мужчина с мощными руками целеустремленно протягивал кому-то невидимому большой куб. Весь памятник возвышался метров на двадцать и прямо-таки нависал над площадью.

– А это что за изваяние?

Эвиза вдохновенным взглядом посмотрела на памятник.

– Это – Гор Анкерм, изобретатель искусственного сахара.

– Мощный мужик. А что это у него в руках? Кусок сахара?

– Это – аллегория, – охотно взялась объяснять Эвиза. – Человечество все время своего существования жило под страхом голода. Открытие простого и экономичного способа получать искусственные сахара из каменного угля, путем расщепления его энергией солнечного света, навсегда избавило наше общество от дефицита сахара. Сейчас наши ученые работают над получением пищевых белков и жиров из нефти. Представьте, Ричард! Никаких плантаций сахарного тростника или свеклы. Никакой грязной и тяжелой работы по возделыванию земли и выращиванию скота. Масса времени для творчества свободной личности!

Эвиза так воодушевилась, что схватила его за руку и то и дело потрясала в своих. Но Рек не воодушевился.

– Что-то у вас не сходится, – серьезно сказал он, едва образовалась пауза в пламенной лекции молодой счастьевки. – Это как раз сахарный тростник или свекла могут воспроизводиться бесконечно. И коровы могут рожать себе подобных. А каменный уголь и нефть как раз конечны. Именно поэтому первые колонисты отправились когда-то с Земли в поисках планет, богатых полезными ископаемыми. И вообще, суррогаты еще в двадцатом веке делать умели.

– У вас неверные сведения, – перебила Эвиза, которой совсем не понравилось, что ее лекция не возымела должного действия.

– При чем тут сведения? Вы тут у себя на "Счастье Человечества" в школу ходите?

– У нас прекрасное образование! – непререкаемым тоном заявила девушка.

– Хорошо. Тогда вспомните, что вам говорили о том, откуда берутся полезные ископаемые. Такие, как уголь или нефть. Нужны тысячелетия, даже миллионы лет, чтобы образовывался каменный уголь. Добывать его ради получения сахара вам придется в тысячи раз быстрее, чем образовывается новый каменный уголь. Ваше поколение всё выработает, а последующие будут голодать, потому что будут утрачены и семенной фонд растений, и технологии его выращивания и переработки. Да и культура населения относительно сельского хозяйства тоже к тому времени деградирует. – Рек подумал, что сам не хуже Эвизы читает лекции. Но остановиться не позволяло вопиющее желание переубедить её с помощью здравого смысла. – Ваши внуки ничего не будут знать о сельском хозяйстве, ничего не будут иметь и всё вынуждены будут покупать с других планет: сам сахар или в лучшем случае семена тростника и свеклы вместе с технологией её переработки.

Рек выдохнул, почувствовав, что доказывая очевидные вещи, изрядно утомился. Или это была слабость после вчерашнего допроса?

Эвиза не дала ему долго копаться в причинах слабости.

– Все, что вы говорите, имеет определенный смысл. Но только в очень узких рамках. Нужно мыслить шире, чем говорит вам закосневшая в старых привычках буржуазная наука.

– И как же это – мыслить шире? – Рек повернулся к ней.

Эвизе показалось, что улыбка, промелькнувшая по его губам, была издевательской. Хотя, это была вовсе не улыбка. Скорее гримаса. Рек и не надеялся, что в разговоре победит здравомыслие. Эвиза продолжала:

– Синтетические продукты – это выход именно для наших потомков. Мы живем ради того, чтобы проложить дорогу тем, кто придет вслед за нами. Неужели вы не видите очевидных вещей?

Рек огляделся сперва направо, потом налево. Потом и вовсе отвернулся в обратную сторону, словно искал вокруг себя "очевидные вещи", о которых толковала Эвиза.

– Что вы ищете, Ричард? – удивилась девушка.

Он обернулся.

– Ищу другие памятники. Ну там, изобретателю искусственного молока, синтетических сливок, или еще каких-нибудь суррогатов.

Эвиза вздохнула и уже решила не обижаться на человека, который по ее мнению был даже более неразумный, чем ребенок. Но Рек останавливаться не собирался. Широко взмахнув рукой, он издевательски-пафосным тоном заявил:

– А что? Представляешь, изобразить этакого красавца и в руке у него – кубическое вымя. А там, подальше, еще одного, чтоб держал под мышкой окорок, из которого листья растут, или молекулы нефти. И назвать все это – "Аллея благодетелей человечества".

Она все же обиделась, поджала губы и отвернулась.

– Вы невозможный человек! Пойдемте дальше.

– Как скажете.

Эвиза хмурила тонкие брови и что-то обдумывала с минуту. Потом хмурость ее разгладилась и она посмотрела на землянина почти победоносно, словно только что открыла новую истину.

– Знаете, в чем дело? Мы с вами начинаем полемику со слишком сложных для вас вещей. Вы выросли и сформировались под давлением ложных представлений, которые отпечатались в вашем мозгу на уровне подсознания. Нужно начать с более простого.

Рек решил не спорить. Все равно бесполезно.

Прохожие, все как один исключительно деловые, не обращали на них внимание. Широкие тротуары, вымощенные белым местным камнем, сверкали идеальной чистотой. Машины внутри города скользили почти бесшумно. Наверняка, использовали аккумуляторы, чтобы ни один случайный выхлоп не нарушил общее благообразие. Если здесь все города такие, сколько же времени и сил должно уходить на то, чтобы поддерживать их в столь идеальной чистоте? Или эта Эвиза специально ведет его по самым элитным районам?

Столовая, точнее, Комбинат Общественного Питания, Река совершенно не удивила. Те же красивые плакаты, которые он уже видел возле космопорту в предыдущее посещение счастьевского сектора. И та же безвкусная еда, в которой, впрочем, можно было опознать вполне натуральные продукты.

– Вы же говорили, что получаете пищу из всякой там нефти, – заметил Рек, уныло ковыряя вилкой в пресном картофельном пюре (естественно, сделанном на воде).

Эвиза посмотрела на него строго. Но потом решила объяснить.

– Наше правительство пришло к выводу, что в первую очередь в искусственных продуктах нуждаются колонии и промышленные комплексы. Там, где проблема с пищей стоит острее.

– Ну да, – согласился Рек. – Сами вы эту дрянь жрать не хотите.

– Вам не нравится еда?

– Нет, почему, – тут же отозвался младший Дагвард, в доказательство подцепив на вилку кусок котлеты. – Соя! – определил он. – Ну, хоть не каменный уголь.

На них уже начали оглядываться. Эвиза решила не отвечать, потому что только так можно было избежать новых критических замечаний от ее подопечного. Рек ничего не имел против того, чтобы помолчать. Поэтому разговор продолжился, когда они снова оказались на улице.

– Допустим, вашему развращенному на кулинарных излишествах вкусу не нравится счастьевская пища. – установила Эвиза, – но город? Разве он может не понравиться? – и она обвела жестом вокруг.

Вопрос вывел Река из задумчивости. Он оглянулся.

– Ужасно… То есть, я хотел сказать, прекрасно.

– Вы сказали именно то, что хотели. – Она внимательно наблюдала за ним. Глаз не спускала. По крайней мере, после того, как перестала обижаться.

– А что вы хотели от меня услышать? – не выдержал он. – Что я очень рад, что посетил это прекрасное место?

– Почему бы вам не постараться отбросить личную неприязнь? – предложила Эвиза. – Просто скажите: нравится вам город, или нет.

– Нет! – резко ответил Рек. И добавил, оглядываясь: – Здесь всегда так пусто?

– Пусто? – не поняла Эвиза.

– Очень мало народу на улицах.

– Каждый из граждан – на своем трудовом месте: наше общество наконец-то смогло осуществить на деле право каждого индивидуума на труд, – пафосно объяснила девица.

– То есть, все должны вкалывать, – перевел Рек.

– Ричард! Какая вульгарная интерпретация моих слов! Принцип нашего общества: от каждого по способностям – к каждому по потребностям.

– А потребности у вас ограничиваются соевыми котлетами?

Эвиза возмущенно отвернулась.

– А где дети? – не обращая внимание на ее возмущение, спросил Рек. – Их тоже заставляют вкалывать?

– Все дети – в КОВах.

– Где? – переспросил Рек, уверенный, что ослышался. – В каких оковах?

– В комбинатах общественного воспитания, – тут же исправила оплошность Эвиза, напомнив себе, что перед ней человек, который ничего не знает о разумном устройстве их общества.

– И что там с ними делают?

– Выращивают и воспитывают, – назидательным тоном ответила счастьевка. – Мы избавились от старых представлений о родительских обязанностях.

– И что же, у вас отбирают детей у родителей?

– Но разве родители могут по настоящему правильно воспитать ребенка? – возразила Эвиза тоном, каким вероятно отвечают на уроках счастьевского обществознания. – Для этого у нас существуют специалисты, которые всю свою жизнь посвящают именно проблемам воспитания. Таким образом, родители, а особенно женщины, освобождаются для других полезных и плодотворных занятий. Величайшее достижение человеческого общества – победа над слепым материнским инстинктом – уже достигнута!

Эвиза даже встала в позу, вполне подходящую для статуи с "Аллеи благодетелей человечества".

Рек тяжко вздохнул и решил, что лучше ему не спрашивать, каких еще побед хотят достичь на этой планете.

– Я вас удивила? – спросила она.

– Нет.

– Почему вы все время поднимаете воротник? – оставив лозунги, спросила Эвиза. – Погода теплая.

Он остановился и стал разглядывать маленький сквер с запихнутыми в каменные вазы кустами.

– Считается, – продолжила Эвиза, – что подобный жест присущ человеку эгоцентричному и замкнутому на самом себе. Я могу вам помочь.

"Расстаться с жизнью", – подумал он. Но вслух сказал другое:

– Допустим, я не хочу, чтобы мне помогали.

– Вам надо научиться высвобождать в себе положительные эмоции, – назидательно изрекла девушка. – Хотите, я научу вас специальному аутотренингу…

– Не хочу.

– Почему?

– Потому, что не хочу.

– Это не ответ. – Она подошла к блестящей как зеркало скамейке и присела. – Каждое наше желание, каждый поступок имеет причину. И ваше "не хочу" тоже.

– Ну допустим, – он почему-то решил подойти и присесть рядом. – По вашему, надо докапываться до причины каждого слова? А времени хватит?

– На что? – удивилась она.

– Ну, к примеру, на лекции о полезности пищевых суррогатов.

Эвиза покачала головой.

– Не пытайтесь иронизировать над вещами, о которых ничего не знаете. Это выглядит глупо. Мне вас жаль, – она действительно смотрела сочувственно. – Я вижу, что общество, в котором вы выросли, повредило вас гораздо больше, чем мы предполагали.

– А "мы" – это кто?

Она ушла от ответа.

– Вам просто необходима психологическая помощь. Если бы вы мне доверились, я постаралась бы сделать так, чтобы все ваши прежние сомнения, страхи, неуверенность покинули бы вас. Конечно, это случится не в миг. Послушайте, – она нежно взяла его за руки. – Я за вас в ответе. Вы – мой пациент. Вам нужно только чуть-чуть постараться. И, я уверена, скоро вы поймете, что оказались среди друзей, на планете, на которой рады каждому…

Он забрал руки и на всякий случай сунул их в карманы.

– Вы меня не убедили.

Она вздохнула и погладила его по плечу. Это было уже слишком.

– Представьте себе, – решил таки объяснить он, заранее смирившись с тем, что это бесполезно. – Представьте, что вы высадились на какой-нибудь планете, а вас тут же схватили, сунули в местную тюрягу, устроили допрос по всем правилам, а потом вдруг стали утверждать, что все вокруг друзья и все, что делается – делается для вашего же блага.

– Но ведь вы прилетели сюда как шпион, – спокойно пояснила девушка. – И арестовали вас для того, чтобы обезопасить наше общество.

Он криво усмехнулся.

– А как же авария, в которой вы меня убеждали в больнице?

Эвиза смутилась лишь на мгновение.

– Прежде, чем с вами встретиться, я изучила все предоставленные мне материалы. Ричард! Здесь все знают ваше имя, знают, с какой целью вы прилетели. Знают о вас все. Но на нас нет вины за то, что вы не справились с управлением и претерпели аварию. Разве в ваш корабль кто-нибудь стрелял?

– Нет, зачем? – Рек пожал плечами. – В этом не было необходимости. Мы и так садились. А, позволь спросить, с протоколом моего допроса тебя тоже ознакомили?

Эвиза вздохнула печально.

– Я понимаю, что с навязчивыми идеями трудно бороться, – она усердно пыталась запудрить ему мозги. Хотя периодически забывала, что нужно говорить, а что нет. – Но это необходимо. Вам будет трудно, если вы заранее будете настраивать себя на мысли о том, что вокруг вас враги.

– Ладно. – Рек поднялся. Сидеть рядом с ней стало неуютно. – Теперь вы хотите, чтобы я поверил, будто вы готовы забыть, что я – шпион – и принять меня в свою компанию?

– Хорошо, я скажу вам правду. – Эвиза тоже встала и повернулась к нему. Тон ее просто-таки вопил о том, что это именно Рек вынудил ее на крайние меры. – Вы – психически неполноценная личность. Мы понимаем, что в вашем обществе не принято говорить человеку правду. Это, кажется, считается жестоким. Но это неправильно. Наше общество позволяет реализовать себя всем. А для того, чтобы человек захотел саморазвития, он должен знать о своих недостатках. Конечно, вы не сможете сразу стать таким, как мы. Но постепенно, со временем, мы сможем вылечить вас, научить жить по-настоящему, не зажимать свои естественные склонности. Вы сможете познать, что такое настоящая дружба и любовь, что такое – служить на благо человечества. Мы сделаем из вас полноценную личность.

– Стоп! – скомандовал Рек. – А с чего вы взяли что я – неполноценная личность?

– Но это же очевидно, – не поняла его недоумения Эвиза. – Разве вам не известно, что рождение близнецов – вредная аномалия? Женщина не в состоянии выносить два плода без ущерба для одного из них. Если один из детей родится полноценным, то другой неизбежно рождается с психическими и умственными отклонениями. Ваш брат – умный, полноценный человек. Вывод очевиден и вам жизненно необходимо признать его, потому что это послужит первым шагом на пути вашего развития.

Рек непременно взялся бы за голову, но руки он заблаговременно спрятал в карманах. Так вот почему им так небрежно занимались накануне! Для них он – дурачок, от которого заведомо не будет много толку. "Бедный Датч! – воскликнул он мысленно. – Что же они должны делать с тобой, если тебя признали умным"? Мысль была достаточно ужасна, чтобы на время забыть о разглагольствованиях Эвизы. Очнувшись, он даже не понял, упустил ли что-то из ее монолога и как долго этот самый монолог продолжался.

Эвиза не знала о его мыслях и все больше воодушевлялась. На ее щеках ярко проступил румянец, глаза почти светились. Она сама словно светилась изнутри. Хотя возможно, эффект был из-за контраста серо-белых стен и ее светлого, словно светящегося, платья.

– Вы, Ричард, впервые в жизни находитесь на уникальном положении человека, перед которым вдруг открылись безграничные возможности. И вы оттолкнете от себя такую возможность? – Теперь она просто сжигала его взглядом.

– Бред какой-то, – буркнул он и принялся разглядывать тощее растение напротив скамейки.

Одно дело слышать, что есть такая вот планета, а совсем другое – попасть на нее.

– Вот так с ума и сходят, – заключил он. – И я должен верить своим ушам. Это вы серьезно все сейчас говорили?

– Конечно серьезно! – воскликнула она.

– Ну, тогда объясните, что это за безграничные возможности вы мне сулите?

– Вы не понимаете? Вы станете свободным человеком.

– Вот спасибо. А до этого я, безусловно, был несвободен. – Он снова сел и прищурился снизу вверх на девушку. – А вы – свободны?

– Конечно, – с жаром подтвердила Эвиза.

– Совсем-совсем?

– Да.

– И можете делать то, что хотите?

– В каком смысле? – Она почувствовала подвох.

– Ну, например, вы можете привести меня в космопорт, посадить на корабль, ну, хоть на мой собственный и отпустить на все четыре стороны?

Она обреченно поникла.

– Я вижу, что мы с вами говорим о совершенно разных вещах.

– Я заметил.

– Зачем вам улетать? Ну подумайте сами. Чтобы снова вредить нашему народу? Я пытаюсь объяснить вам, почему вы должны остаться.

– Могли бы не объяснять, – он встал и засунул руки в карманы. – Зачем? Разве у меня есть шанс уйти от вас? А если нет – к чему убеждать? Так и так вы меня здесь оставите.

Она была готова к тому, что каждое слово придется много раз "объяснять на пальцах". Поэтому просто кивнула.

– Свобода – это сложное, всеобъемлющее понятие. Гораздо более сложное, чем вы себе представляете. Вот, к примеру, я могу выбрать себе профессию сообразно со своими природными склонностями.

– Ну, это все так делают.

– Я могу жить сообразно со своими потребностями, – не смутилась Эвиза. – Мне не грозит голод, безработица. Меня никто не может оскорбить или унизить мое человеческое достоинство.

– Солнце светит на небе, – перебил он ее.

– Что? О чем вы?

– Я сказал, что солнце светит на небе.

Она пожала плечами, в очередной раз напомнив себе, что перед ней – человек ненормальный.

– Ричард! Зачем заострять внимание на очевидных вещах? Разумеется, солнце светит. Сейчас день. Мы говорим о другом.

– Как раз об этом. То, что солнце светит – очевидный факт. – Он вынул одну руку из кармана и решительно ткнул пальцем в сторону солнца. – Вы ведь не твердите мне через каждые пять секунд, что солнце светит. Зато твердите о том, что вы здесь свободны. – На этот раз он ткнул пальцем в сторону самой Эвизы. – Но если свобода – такой же очевидный факт, как солнце – зачем постоянно о ней твердить? Кого вы хотите убедить в том, что вы свободны? Меня? – последовал категоричный тычок себе в грудь. – Или себя?