Текст книги "Созвездие близнецов"

Автор книги: М. Гуминенко

Соавторы: А. Возлядовская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 52 страниц)

Железный Март резко отодвинулся, словно его действительно задело такое явное равнодушие к счастьевским идеям.

– Если весь мир заблуждается – почему бы не изменить мир? – сказал он резко. – И начать с тебя. Или с твоего брата.

Человек очень сильно зависит от состояния своей материальной оболочки и часто никакая воля не помогает побороть усталость. Становится очень трудно контролировать свои действия. Но на этот раз Датчу удалось сохранить равнодушное выражение на лице.

– Вы, как-то, очень сильно восставали против обвинения в применении пыток на "Счастья Человечества", – заметил он. – Это такая же иллюзия, как ваша конституция?

Март Акдак снисходительно усмехнулся, совершенно успокоившись.

– Лазутчики и предатели ни в какие времена не могли рассчитывать на вежливое обхождение, – просто ответил он. – Я и мне подобные стоят на страже спокойствия и порядка своей планеты. Рядовым гражданам неинтересно, какими средствами мы этого спокойствия и порядка добиваемся. Их интересует результат.

– Поэтому вы всегда врете, – резюмировал Датч. И подумал, что если этот "громила" хочет запугать его как можно сильнее – он зря старается: сильнее уже некуда.

– Не землянину обвинять меня во лжи! – заметил Железный Март. – Любой политический акт, принятый на Земле со времен праотцев – приправленная правдой ложь. Мы говорим правду!

Датч решил не вступать в полемику. У него не было на это ни сил, ни желания.

– Правда – очень многогранное понятие. Говоря иначе – у правды много лиц) – продолжал между тем Железный Март. – Каждому мы показываем правду с той стороны, с которой он готов ее воспринимать.

Датч допил воду. В графине больше ничего не было.

– Что с моим братом и с кадийкой, которая была с нами? – спросил он вместо того, чтобы развивать предложенную тему.

– О них заботятся мои люди.

– Так же, как обо мне?

– По твоему, шпионам полагается что-то лучшее? – Железный Март решил, что самое время объяснить этому землянину, что у него нет выбора.

– Я должен их видеть, – просто сказал Датч, ставя на стол пустой стакан. – В противном случае можешь не трудиться, убеждая меня в том, на сколько твое общество лучше моего.

– Я понимаю, что тебе трудно сразу понять меня и принять правильное решение. – Железный Март решил проявить категоричность. – Ты увидишь своего брата, если согласишься сотрудничать. У тебя есть немного времени, чтобы подумать.

– Это-то зачем тебе понадобилось? Своих разведчиков дефицит?

– Человек, который захватил Стамтонский рудник, который организовал похищение документов из самого центра "Олимпии", который участвовал в нападении на нашу космическую лабораторию, способен на многое. Ты поможешь мне сделать так, чтобы "Подразделение-10" работало на "Счастье Человечества".

"Даже про лабораторию разнюхал", – недовольно подумал Датч. А это было так давно. Да и оказались они с Реком в этой заварушке случайно. Спасли Динко (о котором до того момента знать не знали), благодаря чему познакомились с Разведкой. И вот, теперь расхлебывают результаты.

– А для того, чтобы я согласился на это, ты прикажешь пытать меня? Или будешь издеваться над моим братом?

Железный Март покачал головой.

– Ты так уверен, что я не найду способов тебя переубедить? – предположил Железный Март. – Или надеешься, что кто-нибудь придет на помощь? Не пытайся выглядеть более наивным, чем ты есть. Способов переубедить тебя у меня достаточно.

Самое время было разъяснить этому землянину, что ждет его дальше.

– Я расскажу тебе, почему ты все равно будешь работать на меня. Из судового журнала вашего корабля мои люди установили, что следующий пункт назначения "Медузы" – "Орхидея-18". Туда уже отправили сообщение от вашего имени. О поломке. Незначительное повреждение переменной горизонтальной линии. Ничего страшного, но прежде, чем соваться в гиперпространство – надо починить. Но ведь жители "Счастья Человечества" – все сплошь бюрократы. От них трудно добиться помощи. – Март Акдак испытывал даже некоторую жалость к сидящему перед ним человеку. Потому, что именно сейчас его последние надежды должны были рухнуть полностью и окончательно. – Вы договорились-таки о ремонте. Но, естественно, это может затянуться на неопределенное время. Не меньше, чем на неделю. А теперь подумай сам, – Железный Март подался вперед, не спуская глаз с Датча. – Если вы действительно частные лица – сообщение никого не взволнует. Ваша поломка и ваш простой – это только ваша проблема. А если вы здесь с заданием – ваша Разведка тоже не станет торопиться заявлять ноту протеста против того, что на "Счастье Человечества" задерживается земной грузовоз. У них останется надежда на то, что поломка настоящая и они побоятся вам помешать. Ведь если они поторопят события – на вас может упасть подозрение. Естественно потом, позднее, когда они поймут, что вы слишком долго не появляетесь – они постараются вас выручить. Но уж неделю точно подождут. Если отнять те двое суток, что уже прошли – это больше ста двадцати часов в моем распоряжении.

Датч молчал. Железный Март не сказал ему ничего, о чем он сам не мог бы догадываться. Но произнесенное другим человеком иногда оказывает гораздо большее действие. Счастьевец спокойно смотрел на него, ожидая, когда Датч справится со своими мыслями и хоть что-нибудь ответит. А в том, что он обязательно что-то ответит, Железный Март был уверен. И не ошибся.

– Допустим, я скажу: я согласен на тебя работать. Ты отпустишь нас?

Железный Март довольно откинулся на спинку стула.

– Отпущу, – кивнув, признал он. – Не сразу, конечно. У меня должны быть гарантии. Я дам тебе двух пилотов и вы слетаете кое-куда. На "Медузе". И сделаете для меня кое-что. Разумеется, твой брат и эта ваша служанка побудут здесь. Но это не займет много времени. День-два самое больше. А потом я отпущу вас всех. И даже дам доделать то дело, ради которого вы сюда прилетели.

– Иначе говоря, я должен сделать нечто, что ты потом используешь как компромат? – уточнил Датч.

Железный Март позволил себе улыбнуться просто и откровенно.

– Разумеется. Ты и сам знаешь, как совершается перевербовка. Пойми: работать на "Счастье Человечества" гораздо выгоднее, чем работать на Землю. За нами – будущее. И мы умеем быть щедрыми к тем, кто нам помогает. Так как же?

Датч разглядывал полированную столешницу.

– Не знаю, – сказал он просто. – Мне не нравится быть предателем.

– Ты им все равно станешь, – пообещал Железный Март, нажимая кнопку и вызывая охранников. – На сколько я знаю из вашего досье, твой брат пять лет назад, на Маиси, прошел через интенсивный допрос с применением сенсорного генератора.

На этот раз выдержка подвела: Датч невольно сглотнул – и это не осталось незамеченным. Железный Март кивнул, вполне удовлетворенный, и сказал своим людям:

– Проводите капитана Дагварда. И разместите его где-нибудь в более приемлемом месте. Нет смысла обращаться с ним слишком жестко.

Едва Датча увели, к первому помощнику Вождя вбежал его ординарец.

– Срочное сообщение из ООП: Ричард Дагвард погиб!

– Что?!!

– Ему удалось освободить кадийку, он пытался бежать вместе с ней. Они проникли в космопорт и пытались угнать свой корабль. Психолог сопровождения выстрелила из бластера в упор – этому есть несколько свидетелей. Тело осталось на корабле. Кадийка пыталась взлететь одна. Шаттл атаковали наши истребители. Шаттл пытался совершить гиперпространственный прыжок, находясь в атмосфере. Корабль взорвался.

– Обломки корабля обследовали?

– Обломки ушли в гиперпространство.

– Плохо.

Железный Март всю жизнь был уверен, что стоит передать свое дело в чужие руки – его сразу же испортят. То, что произошло, лишний раз подтвердило его уверенность. Не надо было поручать этого сумасшедшего Ричарда Дагварда другому ведомству. Впрочем, главный его пленник об этом происшествии не знает. И не должен узнать, пока Железный Март не решит, что это уже не принципиально.

* * *

– Кажется, живы. – Рек медленно потянулся к кнопке, отключающей боевую фиксацию.

– Почему так темно?

– Погоди, сейчас компьютер закончит диагностику систем.

В момент прыжка автоматика, которая существовала отдельно от выключенного На-Лой автопилота, переключила подачу энергии на внешнюю защиту. Понемногу перераспределение двинулось в обратном направлении. Свет разгорелся до одной трети нормы. Рек потянулся к пульту.

– Пусть так и будет. Без полного освещения мы – просто обломок космического мусора. Никто не увидит.

Рек даже успел порадоваться, что все еще в состоянии говорить. Значит, все не так страшно.

– Мы и так чуть не превратились в обломок мусора, – напомнила На-Ла.

Перегрузка едва не угробила их, но "Медуза" не развалилась и теперь дрейфовала по высокой орбите на теневой стороне второй луны "Счастья Человечества". Никто никогда не выходил в гиперпространство из атмосферы. Считалось, что это способ эффектного самоубийства (существовало даже несколько армейских анекдотов "чёрного юмора" на эту тему, скорее мрачных, чем смешных). Но "Медуза" летела и ее экипаж даже дышал при этом.

Рек осторожно освободился от ремней и со страхом стал оглядывать себя. Картина – не для слабонервных, а хуже всего то, что это – картина на его собственном брюхе. Пиджак и рубашка к середине живота исчезали а под ними было… Точно понять трудно.

– Что? – На-Ла смотрела на него с крайним интересом. – Что там?

– Ожог. Надеюсь, поверхностный. – Рек старался поменьше шевелиться и дышать неглубоко.

– Бластер был разряжен?

– Вряд ли охрана бегает у них с разряженным оружием, – Рек поморщился. – Скорее всего, от удара расфокусировался импульсный модуль. – пояснил он. – Так бывает… М-м… С некоторыми моделями.

Благодаря тому, что бластер был расфокусирован, ожог получился обширный: буквально от края до края. Точнее, от бока до бока.

– Процентов десять, – определил Рек с помощью ладони. – Ничего. Жить можно. Тащи сюда подарок Гвидо.

– Тебе повезло, – заметила кадийка, когда помогала ему растягивать буроватую пленку по всей поверхности ожога.

– Если бы мне повезло, – выдавил из себя Рек, – она бы промахнулась.

– Как ты меня напугал! – призналась кадийка.

– Спорим, я испугался сильнее!

Она помогла ему освободиться от лохмотьев и наложить повязку поверх регенерационной пленки, той самой, которую производили на Илуо.

– Может, еще рубашку принесешь? – жалобно попросил Рек и потянулся за аптечкой.

Пока На-Ла бегала в поисках целой рубашки, Рек успел ввести себе противоожоговую сыворотку и наглотаться обезболивающих таблеток. Минут через пять существование стало более-менее сносным и голова наконец согласилась думать о деле.

* * *

Его наконец-то оставили в покое. Ненадолго, конечно. Но хоть на какое-то время. Датч вытянулся на узкой койке (еще более узкой, чем стандартные спальные места на «Медузе») и закрыл глаза. Очень сильно хотелось спать. Но если до разговора с Железным Мартом сон старательно отгоняли счастьевские охранники, то теперь тем же самым занялись собственные мысли.

Самое время посвятить себя раскаянию и самоосуждению. Датч всегда считал себя трезвомыслящим, ответственным. Он привык сам принимать решения, и непременно правильные решения, и отвечать за них. И другие его считали правильным, ответственным, очень серьёзным и всегда принимающим правильные решения. И в глубине души он был согласен с таким мнением о себе. И вот его самомнение наказано: он принял решение, которое нельзя было принимать. Мало того, что он втянул всех в скверную и опасную историю, так еще теперь он не знал, как из нее выбираться. Что с Реком и На-Лой? И зачем они вообще поперлись на "Счастье Человечества"? Он, Датч, как наивный пацан, захотел "выпендриться" перед этим типом из разведуправления. Ну вот, довыпендривался. А мог бы, кажется, предположить, что вычислить "Медузу" и раздобыть сведения о ее хозяевах – задача несложная даже для менее могущественного человека, чем первый помощник вождя "Счастья Человечества".

Ругать себя можно до бесконечности, но это не решит проблему. Выбор у него невелик: либо соглашаться со всем, что требует от него Железный Март, либо не соглашаться и терпеть все, что он придумает для него самого и для Река с На-Лой. Рано или поздно земная разведка поймет, что ее агенты с треском провалились и найдет способ вытащить их отсюда… Если еще будет, что вытаскивать.

Датч сел и уставился на противоположную стену. В сущности, выбора у него нет вообще. Потому что даже если он согласится работать на этого… железноголового Марта, Река и На-Лу со "Счастья Человечества" всё равно выпустят только после того, как он, Датч, сделает какую-нибудь придуманную счастьевцами гадость. А если Датч свяжется со своими и объяснит ситуацию, Железный Март уничтожит заложников. Объяснит это тем, что со шпионами во все времена разговор короткий и понадеется на извечный политический прагматизм: нельзя же развязывать войну из-за двух человек. К тому же, этим двоим война уже не поможет.

Значит, надо ни на что не соглашаться. А сил хватит? Представить себе страшно: люди Железного Марта начнут мучить его брата, или На-Лу. Может, уже мучают. Просто так, из вредности.

Датч лег и закрыл глаза. Если он не прекратит психовать, толку не будет. Сейчас самое главное – решить, как вести себя с Железным Мартом и что такое сказать, чтобы избавить брата и На-Лу от страданий. Их обязательно спохватятся. И обязательно найдут способ их вытащить. Все, что от него нужно – это перестать психовать и начать думать. Просто думать…

Датч прижал пальцы к глазам, стремясь оградить себя и от того неяркого света, что оставили в его камере.

Думать, что сказать Железному Марту и как сказать. Думать…

Двое суток без сна все же сделали свое дело. Вместо того, чтобы думать, он не заметил, как уснул. Крепко и без сновидений.

* * *

Все было бы слишком просто, если бы Эвиза была обыкновенной истеричкой, не способной здраво рассуждать в критической ситуации. Эвиза, как и большинство детей на «Счастья Человечества», была «правильно и рационально» выкормлена и грамотно подготовлена. Гармонично развитое тело и стойкая психика – вот что было обязательным для любого члена «нового общества», которое так старательно строили Вождь и ему подобные. Конечно, Эвиза испугалась, столкнувшись с таким человеком, как Рек и с такой особой, как На-Ла. В этом нет ничего удивительного. Раньше Эвиза не имела дело со столь открытой враждебностью. Но враги исчезли, вероятнее, погибли. Так что в целом с Эвизой должно было быть все в порядке. А вот что при всем при этом творилось в ее голове – об этом ее порасспросить не догадались. Более того, когда девушка пыталась обратиться со своими проблемами к старшим товарищам, ее просто не поняли и наговорили в ответ кучу лозунгов типа: «враг – не человек», или «ты поступила как настоящий член развитого общества». Непосредственное начальство Эвизы вообще пришло к выводу, что она достаточно натерпелась от пришельцев и теперь ее ненависть к ним поможет девушке побороть обычное для человека неприятие насилия.

Почему-то Эвизу это не удовлетворило.

Первый раз в жизни девушка стреляла в человека. И попала. Это она точно помнила. А медицинская подготовка ясно говорила ей, что почти на сто процентов Рек должен был умереть от подобной раны в ближайшие несколько минут. Тем более, что беглецы не располагали на своем корабле реанимационным оборудованием. Значит, Эвиза убила Река. Да, она убила врага. Убила ненормального, от которого в любом обществе одни неприятности. Убила психа, способного расшвыриваться и своей жизнью и жизнью других людей ради своих маньяческих целей. В этом Эвиза своими глазами убедилась при его перелёте на флаере через горный хребет в полной темноте. Правы их учителя, когда говорят, что порождаемые дурной наследственностью и испорченной экологией генетические мутации давно уже превратили землян в маньяков, опасных для всей галактики. Да, она правильно поступила, выстрелив в этого недочеловека…

Кого она успокаивает? Себя, конечно. Только успокоение не приходит. Она взяла оружие, выстрелила – и убила. От этой мысли можно с ума сойти…

Чтобы полностью и окончательно убедить Эвизу в правильности ее действий, в воспитательных целях ей продемонстрировали Датча Дагварда (конечно же, через одностороннее стекло, чтобы он ее не видел). Но вместо ожидаемого положительного эффекта от созерцания потенциального врага, страх вернулся к девушке с новой силой. Да, этот человек имел мало общего с братом. В нем все было другое: манера одеваться, жесты, мимика. К тому же он не стригся так коротко, как Рек. Есть такие лица, которые прическа изменяет до неузнаваемости. Датч во всем был другой. Но он был такой же. Это были те же черты, возможно более спокойные. Он казался совершеннее своего брата во всем. Но он был брат того человека, которого убила Эвиза. Не просто брат, а брат-близнец. Там, где училась Эвиза, на уроках генетики ей подробно объяснили, почему рождение близнецов является нездоровой аномалией. Для того, чтобы выносить полноценного ребенка, организм не должен быть отягощен лишней нагрузкой. Все это Эвиза знала. Оставалось только предположить, что Даниэль Дагвард вобрал в себя все то, чего не хватило его брату. Но все эти выводы вовсе не избавляли Эвизу от ее собственных проблем. Она поняла, что ее не понимают – но и только.

Вернувшись в ПИП (свой исследовательский институт по Проблемам Исследования Психики), Эвиза постаралась занять себя работой, тем более, что ей как любому молодому специалисту, полагалось писать массу отчетов о каждом своем практическом опыте. Но никакие отчеты не лезли в голову. Сидя перед монитором Эвиза то и дело ловила себя на том, что отчет не продвинулся и на букву, зато сама она раз от раза погружается в одну и ту же картину: освещенный квадрат люка, твердая скобка курка под пальцем, вспышка – человека отбрасывает назад, он исчезает – пандус поднимается, закрывая от нее свет. Потом кто-то отдернул ее от корабля. Один из охранников оттащил Эвизу на безопасное расстояние, спас от тепловой волны репульсорных двигателей.

Эвиза отвернулась от монитора и схватилась за голову. Почему?!. Почему ее никто не может понять?! Что правильного в том, что она убила этого несчастного?

Ей захотелось убежать от воспоминаний, закрыть глаза, а потом проснуться и обнаружить, что все, что она пережила – всего лишь сон. Может быть, ее коллеги правы, она все правильно сделала. А она просто истеричка, которая не умеет контролировать свои подсознательные реакции.

Эвиза встала и пошла из кабинета, на ходу взяв с вешалки белый халат и накинув на плечи. Начальник уехал на конференцию и она была предоставлена самой себе. Ей захотелось пройтись по институту, в надежде встретить еще кого-нибудь, с кем можно поговорить о своих проблемах. Может, ей посоветуют принять транквилизатор.

Так получилось, что навстречу Эвизе действительно попался один из коллег, которому срочно понадобилось, чтобы девушка помогла ему перерегистрировать кое-какие документы из картотеки. Это заняло не меньше часа. Едва закончив с картотекой, ее деловой коллега умчался, бросив напоследок:

– Я слышал о твоем выстреле. Молодец! Умеешь сориентироваться в нужный момент.

Это была последняя капля, и все титанические усилия отвлечься от кошмарного выстрела полетели насмарку. Разумеется, коллега хотел ее подбодрить. Но только напомнил о грызущих Эвизу сомнениях и страхах. Она ушла на улицу и некоторое время бродила вокруг корпусов. Пока не сунула руку в карман. Что-то кольнуло ее в палец. Эвиза тут же отдернула руку. Остановилась и пощупала карман. Угол прямоугольного кусочка пластика. Эвиза вытащила карточку и почувствовала, как в солнечном сплетении распространился неприятный холод. Эвиза держала в руках карточку доступа своего начальника. По рассеянности она надела его халат. Все халаты одинаковы. А теперь она пол дня проходила в халате начальника и таскала в кармане его идентификационную карту, доступ которой был минимум на два порядка выше, чем у Эвизы.

Эвиза повернулась и быстро пошла к корпусам. Карточку нужно было срочно вернуть. Эвиза могла представить, какие неприятности ожидают ее начальника, если станет известно, что он так легкомысленно забыл важный документ в кармане халата, а сам уехал в другой город. Но ведь начальник в данный момент отсутствует! Замедлив шаги, девушка задумалась. И решила, что не стоит идти к секретарше и спрашивать, когда он вернется. Тем более, лучше ничего не говорить о карточке. Лучше запереть ее в свой личный шкаф, а отдать завтра, когда шеф вернётся, лично ему в руки.

А вдруг шеф уже спохватился? Если там, куда он уехал, понадобится карта доступа, он может позвонить и сказать секретарше, чтобы сходила и забрала документ из кармана халата. Если вспомнит, что оставил его именно в халате. "Лучше пойти сейчас, – решила Эвиза. – Объясню, что халат надела случайно и только сейчас заглянула, что лежит в кармане".

Эвиза остановилась. Много она могла объяснить в последнее время? Она с ума сходит из-за того, что выстрелила и возможно, убила человека. Но никто не в состоянии понять, что с ней. Все только лозунги какие-то говорят! Так кто сказал, что поймут сейчас? Всё-таки неудача её первого задания с Ричардом Дагвартом, что бы ей не говорили – это действительная неудача. А тут ещё попытка присвоить карточку допуска своего начальника. В свете последних событий, ей могут не поверить, что она унесла её случайно и не обнаружила её несколько часов.

Нет! Лучше карточку уничтожить. Пусть начальник сам гадает, где он её забыл, раз он такой раззява и бросает её в кармане рабочего халата. А халаты – все одинаковы – у них на "Счастье Человечества" нет частной собственности. Халат она просто повесит на вешалку. Пусть шеф сам объясняет, где он посеял карточку и когда!

Эвиза повернулась и быстро пошла обратно к своему корпусу. Она переложила карточку в карман платья, сняла халат и пошла к техническому отделению. Санитар как раз заталкивал в ворота прачечной тележку с грязным бельем. Эвиза бросила халат в тележку и пошла прочь. Так даже лучше.

Карточку лучше сжечь. И как можно быстрее, пока её никто не увидел в руках Эвизы. Но… если её всё равно жечь… то может быть можно ею один раз воспользоваться?.. Эта мысль пришла сама собой. Эвиза в третий раз поменяла направление и побежала к стоянке машин. Никакой логики больше не существовало. Она должна была сделать то, что задумала, прямо сейчас, пока есть решимость. И пока нет начальника.

Человек это создание напичканное противоречиями. Только что Эвиза хотела скрыть все следы того, что карточка начальника была в её руках, а теперь она мчится получать этот доступ в камеру второго пленного землянина, хотя не может не знать, что её подлог самое позднее завтра будет раскрыт.

* * *

– На-Ла! Брось этот генератор. Иди сюда.

Рек сел на край ящика с инструментами. Несколько часов они с На-Лой пытались привести в порядок то, что вышло из строя.

Кадийка оставила прибор прямо посреди коридора и подбежала.

– Антенна все равно не заработает, – заключил Рек, поворачивая запястье и смотря на часы. Еще минут тридцать – и можно будет принять новую дозу обезболивающего.

– Что мы будем делать без дальней связи? – На-Ла не то, чтобы огорчилась, но была нехарактерно для себя озабочена. – Нашего передатчика хватит только до "Счастья Человечества".

– Отлично, – фыркнул Рек. – Если им вздумается поболтать с нами – дозвонятся. Вот что! Починим движок и полетим к ближайшей станции. Оттуда свяжемся с Динко и с этими парнями из разведки. Датч – инопланетный гражданин. Мы свидетели, что его держат в плену. Можно официально потребовать, чтобы его освободили.

Проводить полную диагностику систем было некогда, но где-то между главным двигателем и главным компьютером, иначе говоря, на одной из передающих линий, произошел сбой. И его требовалось устранить. Иначе они никуда не улетят. Рек нашел сканнером место сбоя, но для того, чтобы его починить, надо было лезть в узкую техническую шахту. Не то, чтобы Рек чувствовал себя совсем плохо. Но от всех медикаментозных средств, которые он успел употребить, да и от последствий ожога тоже, голова у него шла кругом, при малейшем усилии прошибал холодный пот. К тому же он не мог согнуться. Короче, он не представлял, каким именно образом он полезет в нужную шахту и будет что-то делать. А На-Ла без него вряд ли будет в состоянии сделать то, что нужно.

– Вот что, – решился он наконец. – Полезешь за мной. Будешь тащить вот этот ящик.

– Что бы ей не промахнуться? – бормотал Рек минут через десять, лежа на спине и копаясь в переплетениях проводов. – На-Ла! Держи его! Крепче.

На-Ла, лежа рядом, посильнее вцепилась в плоскогубцы.

– Оно выскальзывает, – сообщила кадийка недовольно.

– Прижми выше. Да возьми рукой! Он не кусается. – Рек вздохнул сквозь зубы и вытянул наконец нужный разъем. – Сейчас…

– Зачем они сунули тебе эту… со светлыми волосами?

"Самое время", – подумал Рек.

– Чтобы было кому палить из бластера, – бросил он, присоединяя новый блок на место перегоревшего.

– Шутишь?

– Почему? Именно это она и сделала. Знаешь что! Если уронишь эту штуку мне на голову, обратно меня на себе потащишь, – пообещал он.

Кадийка покрепче вцепилась во все, что ей надлежало фиксировать.

– Я держу, – мрачно сообщила она.

– Спасибо. Ф-фу! – Рек сунул левую руку в ящик, нащупывая нужного размера крепление. – Пожалуй, в любом случае потащишь.

На-Ла покосилась на него.

– Может, я буду прикручивать, а ты подержишь? – предложила она от чистого сердца.

– Еще и издевается, – буркнул Рек.

Поскольку астромеханика у них на корабле не было, Рек с На-Лой делили эту должность между собой. Во время полета они переключали технический пульт на свои и следили за датчиками. Когда нужно было ремонтировать, На-Ла отвечала за функционирование систем и программ, а Рек за "железо". Пожалуй, он с закрытыми глазами мог бы разобрать и собрать любой узел, определить, какой кабель куда идет. И сейчас мог бы. Но чтобы ворочать корабельное "железо", нужно было еще и физическую силу прилагать. На этот раз физической силы Реку явно не хватало. Так что ремонт затянулся часа на полтора вместо ожидаемых двадцати минут. Выбравшись наконец из шахты, Рек растянулся на полу и только вяло помахал рукой.

– Иди, проверь.

На-Ла, в сущности, была очень даже понятливая, когда это надо. Поэтому сперва сбегала за аптечкой и принесла ему лекарство. А уже потом помчалась проверять, как работает установленный ими блок. Реку показалось, что и минуты не прошло.

– Порядок, – сообщила она, опускаясь рядом с его головой на пол. – Но двигатель все равно на полную тягу не включается, – тут же вывалила кадийка другую новость.

Рек приподнялся на локте.

– Значит, вылетело что-то еще. Помоги мне.

Рек твердо решил заставить На-Лу саму ползать со сканнером. Ему нужно было хоть пару часов отдохнуть.

– Справишься? – он сунул ей пульт управления датчиками.

На-Ла даже обиделась сперва. Чтобы она – и не справилась с каким-то там сканнером! Но тут же кадийка решила, что обижаться на болящего глупо. Он сам не понимает, что говорит.

– Сделаю, – заявила она.

Испытывая нежную благодарность к На-Ле, Рек подумал, что лучше добраться до дивана в кают-компании. До нее метров пять. А до койки в его каюте метров десять. А зачем вообще куда-то идти?

С тем он и остался лежать на полу в коридоре.