Текст книги "Ступени в вечность"

Автор книги: Людмила Минич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

– Я удаляюсь, оставляя тебя немного успокоенной. Правда, Маритха?

Она молчала. Не того ждала. Да куда ей с самим Великим спорить?

– Наступит ещё черед твоей правды, женщина, – поспешил он её утешить. – Очень скоро наступит. Пока же ожидай Тангара, а с ним исхода отсюда.

Он стукнул в дверь, и та поднялась, выпуская его. На прощанье Великий бегло взглянул на девушку, устало вперившуюся в свечное пламя, и внутри у неё загорелись знакомые искорки. Стало тепло, немного голодно и совсем не страшно. Но червяк беспокойства так и не ушёл полностью ни из головы, ни из сердца. Что же все они с нею делают? Это она сама успокоилась или Великий нашептал? Не годится так… хоть он и Великий.

И только тут Маритха сообразила, что за разговорами про Нить свою несчастную совсем позабыла про главную надобность разузнать. Ведь до сих пор неведомо, зачем все о ней так пекутся.

– Жди. – Тангар просунул голову внутрь и исчез вслед за Равангой.

Потянулось время.

Чтобы не сидеть попусту, изнывая от скуки и гадая, скоро ли за ней придут, девушка увязала свой узел. Осмотрела накидку, арчах наличник, шапку, рукавицы. Вроде все тут. Подумав, собрала снедь, что осталась от ужина, завернула в тряпицу и тоже в узел сунула. Тут в кормёжке недостатка не было, на двоих таких, как Маритха, хватило бы, а там – поди знай. Только уселась, как услыхала скрежет запоров. Вскочила, ожидая увидеть Тангара.

Но на пороге высился всего лишь Самах, её ночной сторож, одетый в свои лохматые шкуры, с какой-то цепью через плечо, с мохнатой шапкою в руках.

– Давай, – сказал он, – собирайся.

Сердце забилось от недоброго предчувствия.

– Куда это?

– Куда надо, – ухмыльнулся хранитель.

Маритха лишь отодвинулась к стене, не собираясь трогаться с места. Время нужно потянуть, пока Тангар не появится, лихорадочно соображала она. Только как?

– Я не пойду, пока твой главный сам мне не скажет! – выпалила она первое, что в голову пришло. – Позови его!

– Ого, – опять ухмыльнулся её сторож, не двигаясь, однако, с места, чтобы её принудить. – Вон как запела… как только Великий тут объявился.

– Делай что хочешь, а не пойду, – рассерженно прошипела Маритха. – Кричать буду!

– Кричи не кричи, а ничего не выйдет, – Самах примирительно покачал головой. – Вот вредная ты баба. Одни с тобой заботы. А мне-то за что они? Мне чего до тебя? Вон и парни насмехаются. Да сам Тангар и приказал тебя наверх тащить! Дурища! Тащи, говорит, её сюда. В Храм поведу, Великий наказал. Ему – Великий, мне – Тангар, слышишь… не ты, а Тангар мне приказывает, а то чего б я тут с тобою бился просто так… Ты это… – Он помрачнел. – Не побегу я за ним, чтобы все потом и с меня, и с него потешались: дескать, бабе угодить задумали, туда-сюда вокруг неё скачем. Так что подбирай барахло своё… свечи туши и вперёд! Тангар наверху, уж верно, весь злостью изошелся, а я тут с тобой застрял! Коли хочешь, орать можешь. Дело твоё.

Маритха вздохнула с облегчением. Так это Тангар её зовёт. Тогда ладно. Скорёхонько собралась, оделась наспех, задула свечи и тронулась вслед за Самахом полутёмными коридорами. Не так уж тайно все получилось, да ей-то что, коль этот самый Тангар так решил, коль Самаху верит, думала Маритха, оскользаясь на стёртых столькими ногами ступенях. Как это она тут не сверзилась, спускаясь в первый же день, осталось для неё загадкой.

Они несколько раз поднимались по ступеням, петляли узкими проходами, уверенно двигались вверх, но Маритхе было страшно и неуютно среди тёмного камня, лишь местами подсвеченного редкими огнями. Слабые светильники, подвешенные к несоразмерно огромным крюкам, всаженным в стены, только усиливали ужас перед подземельем. Скорее бы выйти отсюда. Видно, здешние обитатели хорошо знают эти бесконечные переходы, раз не боятся лазить тут в кромешной темени. Впрочем, им только раза три живые люди повстречались, и то прошмыгнули мимо, как тени. Интересно, куда это слуги все пропали, когда их Покровитель ещё бодрствует?

Наконец в сплошном камне появились щели. Пещеры сменила каменная кладка человеческого жилища. Они добрались доверху и вскоре почти упёрлись в дверь. По сторонам от неё пылали два огромных ярких светильника. Откуда ни возьмись, появились двое. Хранители, в таких же черных пластинах и меховых полурукавках. Незнакомые.

Самах окликнул их.

– Это ты, что ли? – с досадой проворчал один. – Чего тебе ночью, в бурю, не сидится? Да ещё вместе с бабой?

Маритха запоздало потянулась к наличнику, который так и не пристегнула за ненадобностью. Самах обернулся, досадливо сморщился.

«Они же ничего не знают», – сообразила Маритха.

Тангар, значит, только Самаху открылся. А сам он где? Ведь должен тут их ждать, наверху. Девушка опять забеспокоилась.

– Тангар приказал, – тем временем охотно объяснял Самах, – в Храм её отвести. Открывай.

– А до утра она, что ли, не переживёт? – подозрительно поглядел на неё второй.

– Сейчас что утро, что ночь – все одно до Первого Солнца, – обрубил Самах. – Сам, что ли, хочу? Как приказано. Верно, сам Великий наказал. А Тангар, сами знаете, раз Раванга сказал, то все. Последнее слово для него.

Те оба закивали. Без особого счастья.

– Так сам он, Раванга, ещё у Покровителя сидит, – заметил второй, что на Маритху то и дело косился.

– Ну и что? Сам он её, что ли, потащит? – вызверился Самах. – Давай открывай, я уж запарился весь! Вот Тангар сейчас придёт и сам твою говорильню накроет!

Те принялись снимать мощные запоры, ворча и кляня Первого хранителя непонятно за что. Маритха перепугалась уже не на шутку. Тангара тут не было. Что делать? Обвинить Самаха во вранье? А вдруг себе во вред получится? А вдруг он по указке Тангара её прочь отсюда тащит?

Разум лихорадочно метался от одной догадки к другой. Время шло, запоры скрежетали, а так ничего и не придумалось.

– Чего суетишься? Возьми, надень вот, – всунул ей что-то Самах и хитро подмигнул.

Маритха тупо глядела на него.

– Ну?!

Хранитель уже натянул на себя такой же мохнатый наличник и стал похож на зверя, только глаза из прорезей поблёскивали.

– Надевай, дура, все себе поотморозишь!

Завывающий ветер ворвался внутрь, и она поспешно начала прилаживать вокруг головы кусок шкуры. Ругаясь, её сторож сам затянул какой-то ремешок. Маритха ещё не успела натянуть рукавицы, как он выпихнул её наружу. Руки сразу будто огнём обожгло, девушка не помнила, как в рукавицах оказалась.

Дверь за ними тяжело захлопнулась.

Глава 3
Побег

– А Тангар? – закричала Маритха, прижатая ветром к своему спутнику. – Где Тангар?

– Чего? – донеслось до неё. – Вон там!

Маритха проследила за рукой, но ничего не увидала. Глаза против ветра сразу же заволокло слезами, как будто много иголок впилось в глазницы. Никакой наличник, даже тот, что дал ей Самах, не помог бы. Да и темно очень, едва дорогу от стены можно отличить. Её спутник что-то ещё кричал.

– Не один… – разобрала девушка. – Не один ход из дома! – Это он ближе наклонился, голова к голове.

Рядом вынырнула тень. Маритха облегчённо вздохнула.

– Тангар?! – завопила прямо в лицо, закрытое наличником.

Тот остановился.

– Тангар! Он самый! – за него крикнул Самах.

Тень кивнула, не желая орать попусту, и Маритха совсем успокоилась.

Тангар двинулся вперёд, с натугой разрезая встречный ветер, Маритха укрылась за его широкой спиной. Идти все равно было жутко трудно. Ветер петлял в извилистых улочках и внезапно обрушивался то с одного, то с другого боку. Тогда кто-то из хранителей закрывал её собой, но Маритху все равно швыряло из стороны в сторону. Когда она упала во второй раз, Самах крепко взял её под локоть. Девушка окончательно потерялась среди путаницы местных домов и дорог, в неослабевающем рёве бури. В бесконечных попытках выровняться и больше не падать она бессильно повисла на подставленной опоре, всецело полагаясь на хранителей. А скоро ещё и глаза зажмурила, опасаясь их лишиться.

Совсем замёрзшую, ещё более беспомощную, чем по приезде в Табалу, её втащили в какой-то дом. Маритха даже не поняла, большой он или маленький. Потащили каким-то узким ходом, втиснули в залу с невидимым сводом, затерявшимся в темноте. Ещё одна тюрьма.

Жалкий тощий огарок, торчавший из свечника посреди залы, бросал вокруг бледные растерянные отсветы, выхватывая из тьмы то мешки, сваленные как попало и целиком не уместившиеся в пятно света, то брошенные кучей какие-то шкуры. Не успела она оглядеться, как невольно вздрогнула – из темноты донёсся голос, хрипловатый и незнакомый.

– Это она?

– Она! – отозвался Самах, стаскивая наличник. – В самом целом виде. Со всем её барахлом.

Второй спутник Маритхи бросил наземь узел, о котором та уже и думать забыла, и тюк, подскакивая, покатился к её ногам. Сам же хранитель так и не спустился, остался в дверях, не подходя близко к свету.

Девушка задрожала. Неужто Тангар её обманул?

– Тангар? – робко позвала она. – Куда ты меня завёл?

Оба хранителя вразнобой хохотнули.

– Ты чего молчишь?

Маритха отчаянно перепугалась, и как она ни старалась, голос предательски дрожал. Самах ещё раз ухмыльнулся.

Тангар тоже стянул наличник, вступил в светлое пятно, а девушка, напротив, попятилась в тёмный угол.

– Такхур… – простонала она.

Её обидчик довольно оскалился. Маритха насилу узнала это страшное обличье, раскрашенное густыми тенями, безобразно изувеченное с одной стороны.

– Такхур! – подтвердил он, забавляясь её ужасом. – Самолично. Соскучился по тебе страшно. А то оборвали нас в тот раз…

Его жуткое обличье растянулось в безобразную гримасу.

– А ты думала, твой дружок Тангар? – подхватил Самах.

– Он мне не дружок, – пробормотала Маритха, чувствуя, как дурнота подползает к горлу, лишая сил.

– Чего тогда прицепилась, дура? Тангара мне, Тангара! – беззлобно плюнул он. – Все ведают… хоть и не Ведатели мы, – хохотнул Самах, – что он любое слово Раванги поперёк всех забот своих ставит. И поперёк забот Покровителя. То-то вы там шептались… втроём. Ей оставалось только молчать, глотая слова Самаха.

– Так чего к нему прицепилась, коль не дружок? А?

Не дождавшись ответа, он бросил уже Такхуру:

– Вот я тебе и орал: Тангар, Тангар! Чтоб ты зря виду не казал. Девка без него шагу ступать не хотела. Так я и придумал, что это Тангар меня прислал, самолично. А то кричать надумала! Как бы я тащил её, орущую?

– Так придушил бы, – буркнул Такхур, высматривая Маритху в её тёмном уголке.

– А как её мимо дверей тащить? Через плечо? Тут бы меня и сцапали. Наши ж люди и прихватили б.

– А кто там на запорах стоял?..

Но Такхура прервал тот же голос из темноты:

– Заткнитесь оба. Вы чего привёрлись, хвалиться? Девку притащить перепуганную – не горакха уложить.

– Это как сказать, – проворчал Такхур.

– Точно она? Это её Раванга из пустоши привёз? Её столько времени искали?

– Её, – с готовностью затарахтел Самах, – я сам видал, как он с ней повстречался. Там ещё один был… с этой девкой. Ребята говорят, что тот второй, он шибко её отдавать не хотел. Да куда ему против самого Раванги! Они там долго про своё трепались, пока мы тварюку эту усатую на котелки разделывали.

Девушке стало совсем худо. Не удержав дрожи в ногах, она опустилась прямо на пол. Вот ведь дура из дур! Сама в ловушку угодила! Ну что б ей стоило Тангара подождать, время потянуть, ведь чуяла ж подвох! А теперь её умыкнули какие-то люди, и недобрые, сразу видно. И опять же сразу видать: Равангу они не очень-то жалуют. А им-то что от Маритхи надо, а?

Разум лихорадочно метался, ища лазейку. Ну, жаловать-то, может, и не жалуют они Великого, но бояться-то должны, сообразила она.

– Великий вас накажет, – не придумала девушка ничего лучшего. – Он все видит, все знает… Он мне сегодня обещал… защищать меня обещал.

В темноте что-то опрокинулось. Самах оскалился было, но как-то неуверенно, вместо ухмылки гримаса вышла. А Такхур разразился хохотом, от которого у Маритхи внутри похолодело.

– Ты чего зубы скалишь, а? – раздалось из темноты. Обладатель голоса не на шутку разозлился. – Ты что говорил? Пока Великий в отлучке! Никто и не узнает, куда подевалась! Самое время дельце обделать! А теперь что выходит?!

Смех тут же прервался.

Такхур неожиданно бросился вперёд. Прежде чем Маритха успела отшатнуться, ощупью ухватился за край арчаха, потом за руку, скрутил кисть так, что девушка охнула.

– Ты, видно, думаешь, раз сама дура, то и другие не лучше? Накажет! Уморила! – однако не похоже было, чтобы Маритха на самом деле его уморила. – Да он последнему горакху раны будет перевязывать, а человеку того, что просит, не сделает! Как ни упрашивай, хоть о порог убейся! Только убогим да ущербным! А самому обычному-разобычному… – он чуть не зарычал, – заднюю лапу от дохлого аинче! Никакого толку, кроме советов дурацких да уговоров. Уж я-то знаю! Хлебали полной ложкой его великую помощь! А про то, как лихо кому-то сделать – у Раванги и вовсе такого слова нет. И всем про то известно. А ты вчера сюда явилась и уже обвести надумала…

Девушка заплакала от боли и жалости. Бывший хранитель намеренно вывернул ей руку так, что она не то что отстраниться – пошевелиться не могла.

– Пусти, пусти… пусти… – повторяла она, как заведённая, и даже не сразу поняла, что свободна.

– Оставь девку, клешня тупоумная!

Такхура толкнули в плечо, и он отступил. Из тьмы появилась закутанная фигура, не ставшая, впрочем, от того намного явственнее. Обличье скрыто под наличником.

– Ты её не заговаривай. И не порти, сволочь! Она в самом деле пару дней, как сюда привёрлась, её обвести куда легче. Ты мне отвечай! Мы про что договаривались, а? Умыкнуть, пока Великий в отлучке! Пока выследить её некому! Да скоро… тут полно людей будет! И ваш Тангар первый прибежит! Мой хозяин не только ничего за такое счастье не выложит… ещё и позаботится, чтоб ты ни словечка уже не брякнул. Ни ты, ни твой дружок.

Самах попятился обратно к выходу, скользнув во тьму, но тотчас ойкнул и вылетел обратно в пятно света. Сзади выступил ещё один силуэт.

– Об таком исходе мой хозяин тоже позаботился, будь уверен, Такхур. Он не станет попусту рисковать, будь эта девка самая ценная ценность.

Такхур оскалился.

– Думаешь, верно, что я от страха весь обделался? Не стращай, не испугаюсь. Я на Той Стороне столько перевидал – ни тебе, ни твоему хозяину не снилось! А они меня – в дозорные сторожа… из-за этой твари крикливой.

Он больно ткнул её в грудь, и Маритха упала на искалеченную кисть, отчаянно взвизгнув от боли, хоть про себя решила голоса без надобности не подавать.

– Признавайся, дрянь, что за мрак навела! – наступал Такхур. – Что за наговор!

Девушка задёргалась, пытаясь отползти назад.

– Не знаю я никаких наговоров! Не знаю, хоть убейте!.. – заплакала она.

– Так и будет! Дай только срок… – пообещал её мучитель, но тут его перебил таинственный человек из темноты:

– Заткнись, клешня твердолобая! И хватит девку портить, говорю! Может, пригодится ещё… если дело сделается.

– Сделается… И на Равангу есть управа, – проворчал Такхур. – Ничего он не увидит, не услышит… до поры не услышит. Скрытая она… до поры.

Хозяин, хозяин… Что за хозяин? Кому ещё охота Маритху заполучить? Неужто это он? Великий ведь её предупреждал… Неужто она своими призывами глупыми такой беды наделала? Девушка перестала поскуливать от страха и боли в искалеченной кисти, затаила дыхание. Внутри теплилась последняя надежда, что Такхур бахвалится. Что Раванга, которого она так отчаянно призывала, придёт и спасёт её.

– Скрытая? Это как? – подозрительно осведомился незнакомец.

Ещё двое выступили из темени. Кольцо вокруг похитителей Маритхи сомкнулось.

– Есть средство… – ухмыляясь, тянул Такхур, в то время как Самах озирался по сторонам без особенной храбрости.

– Говори! – потребовал неизвестный.

– Ещё чего! – Хранитель ничуть не смутился. – То моё дело. Раз говорю, значит, сделал. Хочешь, к хозяину её тащи да к Ведателям вашим. А хочешь – проверяй, жди тут Великого вместе с Тангаром да ещё толпой хранителей в придачу! Только больно не задерживай, а то, глядишь, и правда заявятся!

– Мне твоё слово, что ветер дурной из пустоши, – презрительно отозвался человек, так и не снявший наличника. – Говори, что значит «скрытая она»!

– Нашёл дурака! За такое заработать можно не меньше, чем за эту девку. Больше даже. А ты задаром поживиться захотел. Много вас, таких проворных.

– Отчего же до сих пор тогда под Тангаром ходишь? В хранителях? – в тон подхватил тёмный человек. – Отчего не забогател до сих пор?

– А то дело моё.

Маритха увидала, как нехорошо искривилось обличье Такхура. Пламя, отчаянно метавшееся по сторонам, мигнуло в последний раз и исчезло. Огарок вмиг догорел. Темнота тут же наполнилась шумом: окриками, вознёй, ударами. Внезапно Маритхе вновь вывернули кисть, выкрутили руку за спину, предусмотрительно зажав рот, потащили куда-то, даже не стараясь поставить на ноги. Девушка и не брыкалась вовсе, и так от боли глаза на лоб вылезли.

– Корка! – сзади почти в самое ухо заорал Такхур.

Вокруг все стихло, остановилось, только Маритха продолжала слезы глотать да отчаянно призывать Великого на помощь, тщетно пытаясь укусить ладонь, закрывшую пол-лица.

– Мне ничего не стоит прямо сейчас ей Нить укоротить. Так своему хозяину и скажешь. Что по дурости девку прозевал.

– Ты не уйдёшь отсюда, – царапнул девушку хриплый голос из мрака.

– Ты меня испугать хочешь, Корка? – презрительно хохотнул за спиной Такхур. – Ты что, не слыхал? Я ни тебя не боюсь, ни Бессмертных. Моя Нить не дрожит. Слишком часто её обрезать пытались. Такие, как ты. Л ты, устроитель, вижу, хватку теряешь. Я ещё перед Холодами про тебя кое-что слыхивал… да не верил. Гляди, чтоб у твоего хозяина терпенье не закончилось!

Пламя вновь разгорелось, теперь уже факелом. Потом ещё одним, и ещё. Стало светло, намного светлее, чем раньше. Корка молчал, слышалось только тяжёлое дыхание и подвывания Маритхи.

– Бросай дурить, договоримся с выгодой! – призвал ещё раз Такхур, умышленно причиняя боль своей пленнице, хоть та нисколечко не трепыхалась.

Корка все помалкивал. Теперь зала осветилась куда ярче, и все фигуры выступили из мрака, но Маритхе было не до разглядывания. Надеясь, что Такхур таки соврал, она без устали призывала Равангу, умоляя спасти её.

– Она теперь моё имя знает, – наконец уронил Корка, и девушка в который раз облилась холодным потом. – Если ты соврал, мне теперь одна дорога – и её, и вас обоих побыстрее… и прочь из Табалы.

– Да брось! – совсем уж миролюбиво протянул мучитель Маритхи, ослабив хватку, и девушка бессильной сползла на холодный камень. – Ни один Ведатель её сейчас не услышит. А нас с тобой Раванга не видал никогда, ни тебя, ни меня. Нитей наших не знает – стало быть, не знает, что и где искать.

– А про этого что же промолчал? – Корка кивнул в сторону Самаха, что слабо дёргался в руках людей неизвестного «устроителя» Корки. – Его и на запорах с ней видали, сам сказал.

– Его – наверняка, – небрежно кинул Такхур. – Он же теперешний её хранитель. Потому и вывел. А Раванга как раз сегодня к ней наведывался. При нем, стало быть.

– Так чего ты его сюда притащил? Какие узлы плести? – рявкнул Корка.

– Э нет! – Самах тоже отважился вступить в разговор, хотя по голосу слышно было – ему не по себе. – Не пойдёт так! Я больше него рисковал! Меня, если, что, первого искать начнут. Так что половина золота – моя! И кончен разговор!

– Заткнись, дурак!

Но Такхур опоздал.

– Тебя первого, говоришь?

Корка едва шевельнул рукою, и Самах тут же захрипел, хватаясь за горло. Маритха не могла оторваться от его бессильно дёргавшегося тела и выпученных глаз. Наконец Самах обмяк и тяжело осел. Люди Корки даже не потрудились оттащить его в сторону. Один из них проворно смотал длинную цепь с верёвкой, вроде той, что была при Самахе, когда они покинули жилище Покровителя. Однако не спрятал, тут же рядом бросил, прямо на тело.

– Что скажешь? – лениво протянул Корка, поглядывая на Такхура, все ещё сжимавшего руку девушки.

– Что… Спасибо, Корка. От лишней работёнки избавил.

– Может, тебя заодно избавить от работёнки золото считать? А, Такхур?

– Прикуси свой поганый язык, – Такхур начал злиться, – а то у тебя появится работёнка хозяина своего задабривать, чтоб понапрасну не сгинуть. Да не знаю, удастся ли: нрав у него, говорят, не в меру крут. Я ведь что – сегодня в Табале, а завтра далеко отсюда. А вот тебе… Хватит, – резко оборвал он сам себя. – Случись что со мной – и Раванга тут же укажет Покровителю, где сейчас эта баба. Хочешь, Корка? Так что трижды подумай до того, как громил своих на меня натравливать.

Маритха затравленно озиралась. Их уже окружили со всех сторон, и Такхур ещё крепче прижал её к себе. В затылок, у основания шеи, впилось что-то жутко острое, наполняя её тоскливым холодом. В храбрости её мучителю отказать было нельзя, но как бы там у них ни вышло, а отправляться навстречу Бессмертным без Маритхи намеренья у него не было.

Корка легко качнул головой, люди его застыли.

– Что значит – случись что? – подозрительно спросил он. – Кто тебя тут услышит?

– Кому надо, тот не пропустит, – загадочно бросил Такхур. – Ты что ж себе думаешь: средство против Ведателей всяких у меня имеется, а обратного слова к нему нету? Есть, ещё как, не сомневайся!

– Так это слово такое? – жадно подался вперёд Корка. – Чтобы от глаз и ушей Ведателя скрыло? – Сомнение брало верх, и он недоверчиво протянул: – Не надевай мне мешок на голову, Такхур, всем ведомо – от них не укрыться.

Но даже Маритхе сквозь испуг и мольбы, обращённые к Бессмертным, ибо на Равангу уже надежды не было, стало ясно: Корка ждал чуда. Она, признаться, тоже прислушивалась со вниманием. Где это слыхано, чтобы Ведателя обвести, да ещё такого, как Великий Раванга?

Такхур сплюнул у неё за спиною. Раз пришлось проговориться, значит, теперь и делиться придётся. Для устроителя тайное слово, скрывающее от Ведателей, верно, было куда привлекательнее, чем какая-то девка непонятной ценности. За которую, ещё неизвестно, отвалят что-нибудь или нет, а шкуру хорошенько могут попортить.

– Это тебе не укрыться, – проворчал хранитель, отпуская Маритху. Теперь держать её не было надобности. – А я не зря по Той Стороне столько оттаскался. Не так просто.

Снова воцарилось молчание. Потрескивали факелы, Маритха постанывала сквозь стиснутые зубы, стараясь ничем о себе не напоминать. Вдруг про неё забудут за новой надобностью… Здоровой рукой она поддерживала изувеченную. Плечом даже пошевелить было страшно, оно все наливалось и наливалось пронизывающей болью. Будет ли тому конец? Не выдержав, она всхлипнула.

– Заткнись! – прикрикнул на неё Корка. – Ну?! – обратился уже к Такхуру.

– Чего ну?

– Ты из меня дурака-то не делай, – мягко посоветовал устроитель. – Коли начал, коль уже проговорился – так делись.

– Захочу – продам. – Такхур, похоже, ничуть не потерялся. – Если из нас один тут дурак, то речь не про меня. Не боюсь я смерти. Уж не раз заглядывал. А вот у тебя поджилки все трясутся, как подумаешь, что хозяин сотворит… вот только узнает, как ты горло его под нож подсунул. Знаешь ведь законы? Кто против Ведателей злоумышляет, тот против Бессмертных встаёт.

– Никто не умышлял против Храма, – скрипнул зубами Корка.

– Ага, ни-ни! Только бабу умыкнул, что Великому ценнее золота показалась. А хозяин твой решил вперёд всех в оборот её взять, тайнами Раванги разжиться, а может статься, и к рукам его прибрать. Раванга хоть и на отшибе, а тоже при Храме. Только Первому Ведателю не кланяется. А тот, хоть его и не жалует, все равно за закон горою станет. Не тронь то, что храмово! Не хуже меня ведаешь, какой им прибыток от паломников, что к Раванге отовсюду тащатся. Какая слава Храму Табалы. Нет, они за него горло перегрызут хозяину твоему. А тот тебя прихлопнет. Это он ещё успеет.

Такхур заметно развеселился, чувствуя, что каждое его слово попадает прямо в цель.

– Пока не видно, чтобы кто-то её спасать бежал. – Корка пытался нащупать твёрдую землю, а Такхур становился все увереннее:

– Так я ж полночи тебе толкую: есть у меня средство. Верное! И не раз испытанное… Слова тайные против Ведателей. На человека их кладёшь, и ни один Ведатель его не уследит. Такой же слепой и глухой становится, как и все. Только умеючи надо, у каждого не выйдет. Вроде как… шумят они, словечки эти, что тот ветер в пустоши, Нить скрывают… – запнулся Такхур. Видно, и сам хорошенько не ведал, чем владеет. – Ясно? Они кучу золота стоят. Такую, что тебе не собрать, Корка.

– А не боишься, что раз брякнул, то мы это и без золота вытравим?

Такхур снисходительно усмехнулся:

– Ну что ты все попусту стращаешь? То и дело: не боишься, не боишься… Не боюсь! Потому что слова эти, как ветер. Его слышно, пока дует. Не перекричишь. А закончится буря, так снаружи уж и кричать не нужно будет. И так все слыхать.

– Так что ж ты его, все время, что ли…

– Ага, – Такхур хохотнул за спиной у Маритхи. – А как же. То и дело подкидывать нужно… чтобы шум не затихал. Без трудов ни на горсть песку не заработаешь. Так что никто сюда не нагрянет. Наверняка её уже ищут, да только не тут. Потому как никакой Ведатель, даже сам Раванга, не уследит её, пока я наговор кладу. Была баба и вышла, как не было.

Только тут Маритха сообразила, что её похититель перемежает все слова свои странными промежутками. Она сразу ощутила себя, как в кувшине, из которого не выбраться. Заткнули горло да запечатали.

– А с чего я тебе верить должен? – гнул своё Корка.

– А ты не верь, – бросил Такхур. – Можешь меня, вон, как Самаха, завалить. Да недолго будешь радоваться. – И вдруг рявкнул, заставив Корку вздрогнуть: – Ты глаза разуй, горакх тупоголовый! Уж сколько нас тут морозишь, когда бы мог уже умишком пораскинуть! Самах её сразу подцепил, пока Раванга у Покровителя торчал. Мы так и сговорились. Покровитель Раванги боится, потому никогда с ним без Васаи, Ведателя своего хитромудрого, не встречается. А Ведатели, сам знаешь, они себя закрывают, друг от друга берегутся. Не слыхал такого? Точно тебе говорю! Вот когда Ведатель от такого ж, как он, скрывается, тогда и надо… А там уж этот, – Такхур смело вышел вперёд, не цепляясь больше за Маритху, подошёл к телу Самаха, легонько пнул его ногою, – бабу ко мне вывел, и я уж расстарался.

– А что, только рядом можно? Слова эти тайные говорить? – Корка опять жадно подался вперёд, пытаясь вызнать, как можно больше.

– Я ж тебе не Ведатель какой, – раздражаясь, отрезал Такхур. – Через полсвета с Нитями говорить не умею.

– Откуда ж ты такой, хранитель, выискался? – вкрадчиво гнул своё Корка. – Или все, кроме тебя, недогадливые больно? Никто тайного слова не знает, не слыхал даже, что такое есть. Один ты… Или скажешь, на Той Стороне все такие? Арвах, вон, не один год там на добыче корячился, да ничего подобного не ведает. Или тоже чего-нибудь весёленького знаешь, а, Арвах?

Один из черных людей коротко всхохотнул, показывая, как он верит словам Такхура.

– Вот потому ему под тобой и ходить, – беспечно отозвался Такхур. – А я своим промыслом жить буду. И неплохо. И все потому, что Арвах твой, видно, из посёлка добытчицкого ни ногою, а я ради крупинок золота понапрасну не ломался. Это ж земля Бессмертных, запретный край. Там, говорят, чудес разных вокруг да около понапичкано – страшное дело. Говорят, там даже Храмы остались целёхонькие, битком набитые ценными штучками, каких больше нигде не сыщешь. Вот того-то я искал.

– И как, нашёл? – Смех у Корки не получился.

– Храмов, может, и не видел, а вот кой-чего другого… Чего уж там… – непритворно вздохнул он. – Найти-то можно, да достать непросто. Дважды чуть Нити не лишился. Один раз сам ноги унести сподобился, другой раз – нет уж. Меня люди адика подобрали, полумёртвого. У них там не лекари – все песенники какие-то. Все причитают над тобой, вопят, поют, пока не оклемаешься. Ну, мёртвый встанет! Только бы вытья больше не слыхать. Потому у них народ и здоровый весь, как один. Я на ноги не просто быстро встал – вскочил. Да пока встали они с того места, где меня подобрали, далеко откочевали. Пришлось мне с ними потереться малость. В тех местах одному, да ещё после ран таких – не обрадуешься.

Он смолк. Маритха заметила, как только он начал говорить, люди Корки тихо исчезли, притворив за собою тяжёлую дверь. Верно, велел он им каким-то словом или жестом. Девушке не до того было. Она сама вслушивалась в рассказ Такхура, превозмогая боль и стоны, опасаясь, что засунут её в какой-нибудь мешок, где она ничего не услышит. И откуда уже, наверно, не выберется.

– Ну? И чего? – снова не выдержал Корка.

В пещере оставались только они с Такхуром да ещё Маритха, притаившаяся в уголке.

– Чего… раньше не мог, что ли, громил своих услать?

– А… – махнул рукой Корка. – Считай, что их Нити тоже там, – указал он на скорчившееся тело Самаха, поверх которого змеею валялась то ли цепь, то ли толстая верёвка. – Не успеют разнести.

– А баба эта? – Такхур указал на угол, где тихо скорчилась Маритха, ничуть про неё не забыл.

– И с нею разберёмся. Слегка порасспрашиваем. – Маритха не видала его лица, потому что Корка так и не снял своего наличника, но слова её ужаснули. – Пока не узнаем, зачем она Раванге так сдалась, что по пустошам таскался, её разыскивал. Да ещё людей у Покровителя просил. К хозяину её теперь тащить опасно… Все, что тут слыхала, выболтает. От Ведателей не укроешься. Ничего, скажем, что Раванга возвратился до срока, вот дело и не сладилось. Да и что мне теперь хозяин? Если ты, правда, способ знаешь, как Ведателя обвести…

Не удержавшись, он присвистнул.

– Что, Табалу к рукам прибрать захотел? – хмыкнул бывший хранитель. – В обход хозяина своего?

– Самому пора уже… в хозяева податься.

– А не боишься, Корка?

– А не боялся бы, уж давно бы сам… Вся Табала у меня бы вот где… – Он стиснул кулак. – До последнего камешка. Послушай, Такхур, – голос его опять вкрадчиво поплыл, – зачем тебе по всей Аданте слоняться без толку? Девка мне, видать, теперь безо всякой нужды. И знает уже… многовато. – Маритха остановилась на вздохе. – Не стану рисковать понапрасну, да и хозяин мой тоже… Если что, мне первому голову отвернут. Да и сколько того золотишка, чтоб рисковать так, а, Такхур? Ты лучше вот что… продай мне свой секрет! Дорого дам, не сомневайся! Да ещё от хозяина оторву. А ты, может, ещё какими подарочками набит, после Той-то Стороны? Может, ещё чего там узнал? Я ведь не так просто языком болтаю… Мой товар, он ведь что – чужие тайны доставать-продавать. Знаю, что чего стоит. Это ж неслыханное дело, чтобы адика нашего человека к своим делам допустили! Добытчики говорят, дикари даже если кого и подбирают, то в посёлок сразу доставляют, и все на том. Уж сколько с ними и дружбу водить пытались, и сколько ловили-переловили, а толку нету. Не хотят ни песка золотого, ни сока молочного, ни еды нашей, ничего! А ты человек находчивый оказался, мне такие нужны. Подумай! Табалу вот где держать будем!