355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Людмила Минич » Ступени в вечность » Текст книги (страница 17)
Ступени в вечность
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 03:41

Текст книги "Ступени в вечность"


Автор книги: Людмила Минич



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

Глава 7
Обмануть Бессмертных

– Все, не могу… больше, – простонала Маритха.

– Надо идти, – упрямо повторил Тангар.

Не первый раз уже, но сейчас девушка выдохлась окончательно и опустилась на землю, зная, что не сдвинется больше ни на шаг, даже если он её ногами будет пинать. Они шли слишком быстро… Тангару хорошо, он здешний, привык по горам скакать, а для Маритхи тут и сотню шагов пройти тяжко. Сердце стучит, воздуха не хватает, от слабости ноги дрожат. И нога изувеченная исходит криком. На тарпе путешествовать сподручнее.

– Мы и так уж… отошли изрядно, – выдавила она, пытаясь отдышаться.

– Изрядно, – согласился он. – Не достать. Найти бы схорониться где… а там отдыхай.

Хранитель сжал её плечо, несильно, впрочем. Больше просил, чем приказывал.

– Не торчать же посреди пустоши! Здешним тварям на поживу.

Маритху передёрнуло. Нет, тварям не надо… Хотя где теперь от них укрыться? Без тарпа им далеко не уйти.

– И куда… теперь? Тащишь… неизвестно зачем…

Зачем все это? Все равно они пропали. Все равно что пропали. В пустоши без воды, еды, тарпа, оружия и даже одежды! Хранитель отдал ей свою шапку, что чудом уцелела, и руки у него не то что у Маритхи – тёплые. У неё же на свободной руке, что не грелась о ладонь Тангара, кончики пальцев поотмерзали, как девушка ни втягивала их в рукав. Долго ли она так протянет? А ведь ночь по здешним меркам тёплая выдалась, воздух едва проморозило.

– Ладно, отдышись, – милостиво согласился он. – И дальше. Тут укрытие очень даже можно найти. Вот только развиднеется.

– Какое ещё… укрытие?

– Тут совсем другой край начинается. В скалах полно пещерок разных. Или просто можно вылезти повыше.

Пещерок! Ей, верно, Бессмертными положено до самой смерти по пещерам мыкаться. Как ни крути, ни поворачивай её Нить, а все время одно выходит – с тех пор как Маритха от смерти ушла, та за нею по пятам рыщет. Не успеешь от одной убежать, другая приходит. Сколько можно бегать? Нет больше сил. Да и не хочется. Уж очень тяжело спасение даётся, и от раза к разу все тяжелее. Видно, все это правда: так в её песне поётся, и слова этого дурного не выкинуть.

Что-то в ней надломилось этой ночью. И вроде страх внутри тот же самый, а невозможно больше бояться. Вроде и жить ещё охота, а не получается. Потому что необоримо покоя хочется, до визга, А покой… истинный покой – это смерть. Так говорил Великий. А кому верить, как не ему?

Великий! Маритха вспомнила о нем внезапно. До того забыла напрочь, ведь можно помощи попросить.

А стоит ли?

Уж сколько её Нить спасали, за шиворот вытаскивали, и Раванга, и Тёмный, и Тангар старался. Он до сих пор старается. А толку из того? Только страху все больше становится. Всю ночь её изводит одна забота, сердце гложет. Вот замёрзла бы тогда в пустоши, тихо-мирно… Отмучилась бы уже…

Зачем я тебя тогда встретила, проклятый Сын Тархи! Думала, Бессмертные милость явили, думала, Нить сберегли, а вышло… себе на погибель! И чем дальше тянется Нить, тем страшнее у погибели обличье. Сегодня чуть в пыль меж камнями не размололо. Как жерновами. Что дальше-то будет?

– Пошли, – сказал Тангар.

Маритха позволила себя поднять, поставить на ноги. Почти повисла на нем, потащилась еле-еле. И сил нет идти, и одной остаться жутко. И помощи попросить почему-то не хочется. Успеется. Сейчас земля под ними не горит. И не ползёт. Успеется.

Светало. Скалы вокруг потихоньку принимали свои очертания. Тангар пошёл к ближайшим каменным пальцам. Маритха тихо хихикнула. Это Бессмертные, огромными перстами в небо указывают! Достань нас, если сможешь, глупая женщина! Хранитель недоуменно обернулся на её смешки.

– Ещё чуток потерпи, – пробормотал не к месту.

Пожалуйста. Он и так почти тащит её на себе. А лучше б положил, и она бы заснула. Закрыла глаза, забылась…

Девушка почти сомкнула веки, едва разбирала дорогу под ногами. Кажется, они кружили вокруг этих скал. Потом Тангар усадил её, прислонил спиной к холодному камню и куда-то отправился. Маритха не видела куда.

Он еле растолкал её. Девушка аж застонала.

– Что? – переспросил он, наклонившись к самым губам, силясь разобрать её шёпот.

– Зачем? – повторила она.

– Что зачем? – Спутник был озадачен.

Но, кроме этого «зачем», ничего нельзя, было добиться. Маритха глядела на Тангара с немой укоризной, словно он что-то нехорошее сделал. А ведь он нашёл для неё укрытие.

Недолго думая, хранитель перекинул её через плечо. Тяжело ступая, обошёл вокруг скалы, Прислонил девушку к выступу у какой-то узкой и длинной выемки, терявшейся вверху. Будто давным-давно что-то камень раскололо. Похлопал Маритху по щекам, пока глаза не стали живыми.

– Лезь туда, – показал наверх. – Тут нетрудно. Я помогу.

Она недоуменно глянула вверх, но полезла. Попыталась. Её бедные уставшие замёрзшие руки тут же срывались, сколько она ни пыталась подтянуться.

– Так не пойдёт.

Тангар расстегнул свой лохматый арчах, куртку, засунул её руки к себе за пазуху. Блаженное тепло постепенно охватило, влилось в затвердевшие пальцы. Маритха улеглась ему на грудь, положила голову на плечо. Какой же он хороший! Спасает её, глупый. Тёплый… сильный… Вот если бы где-то такого, как он, повстречать… Она бы его любила… не то что Игана… сильнее.

– Э-эй! Хватит спать!

Девушка вскинула голову. Даже не заметила, как на плече прикорнула.

Полезли опять. Теперь дело пошло немного легче, хоть Маритха и ногу свою увечную совсем истерзала, и сама измучилась, и Тангара извела, пока он её доверху дотолкал.

Совсем ослабевшая, она мешком свалилась на маленькую площадку под нависшей сверху скалой. Едва отодвинулась, чтобы дать ему место.

Хранитель отдышался.

– Ничего… зато горакх тут не достанет. Ползи туда. Давай же, поднимайся.

Повинуясь ему, девушка кое-как заползла в небольшую щель, ведущую в глубь скалы. Тут только узкая норка, непригодная для пристанища. Ветер, врываясь, крутил и выл, выстуживал её насквозь.

Тангар подталкивал её сзади. Говорил что-то. Не слышно, только ветер в ушах визжит. Ах, вот он про что… Впереди ещё одна щель, ещё уже.

Маритха с трудом втиснулась в проход. Для этого пришлось привстать с четверенек, развернуться боком. Ветер тут и вовсе озверел; Толчками она принялась пробираться сквозь узкий проход, опасаясь застрять. Откуда только силы появились. Девушка толкалась все резче, сцепив зубы и почему-то зажмурив глаза, и вдруг оступилась, нога не нашла опоры. Животом ударилась о камень, только охнула, попыталась за него ухватиться, но опоздала. Полетела вниз, больно ударилась спиною, потом опять вперёд наклонило, и тут ей, наконец, удалось с размаху какой-то валун обнять. Сверху что-то кричал Тангар, она не разбирала, не понимала, что он там орёт.

Не помнила, как спустилась. Это хранитель, должно быть, отодрал её руки от камня, осторожно снёс. Тут спуск ничего, пологий, но неровный очень. Вот она и попалась. Если б круче было, тут бы её кости и упокоились. Опять повезло, будь оно неладно!

Падение на время «взбодрило» Маритху, и девушка, охая и потирая ушибленные места, оглядела место, где они очутились. Свет бил сбоку узкими лучами, освещая причудливую нору в скале. Ветер завывал высоко и протяжно, но вдали от щелей, под защитой огромного выступа было спокойно. И все равно холодно. Выстудило в проклятом проходе, хоть с неё столько пота сошло, пока вверх на скалу громоздилась.

– Холодно, – прошептала она.

Тангар развёл руками.

– Огня взять негде.

– Сама вижу, – одними губами согласилась Маритха.

Глаза закрывались. «Я так долго не выдержу», – подумала она. И хорошо.

– Мне обратно нужно, – услышала почти сквозь сон, очнулась.

– Зачем?

– А что дальше делать? Мы и дня пути не одолеем. Без огня да без еды.

– Воды… – подсказала она.

– Вода – ерунда, воду мы найдём. Тут не одна подземная речка рядом. Я места эти знаю, не раз тут хранителем ходил.

Это он, верно, её успокаивает.

– И одёжину бы надо… Посмотреть бы, что на месте осталось…

– На каком месте? – Маритха даже приподнялась.

– На том самом, – угрюмо отрезал Тангар. – Не могло же все сквозь землю провалиться. Что-то ж осталось.

– Не ходи туда! – Взмолилась девушка.

– И не ходил бы, да надо.

– Что ж мы всю ночь в какую-то даль тащились?

– А что было делать? Посреди пустоши ложиться, горакхов дожидаться? До скал надо было дотянуть. Для тебя ж старался, укрытие искал.

– Там, что ли, скал было мало…

– Ну, чего упрямишься-то? Тех скал не видала? Или соскучилась, опять от них побегать захотела? Маритха опустила голову.

– Не злись только, хорошо?

Тангар дёрнул плечами.

– Не пропустили нас твои ворота. Съели. Проглотили, – вдруг пришло ей в голову. – Никого не пропустили в запретные земли. А ты говорил…

– А мы-то что? Нас пропустили. Да и не может быть, чтобы всех извели проклятые камни. Наверняка ещё кто-то остался. Найти бы. Вместе сподручнее.

Маритха невольно улыбнулась. Хранитель рассуждал так деловито, как будто у них оставалась хоть одна, самая маленькая надежда до людей добраться. Он хороший, он её жалеет. А она его нет и никогда не привечала. А зря. Да теперь-то уж чего…

– Я тут спросить хочу… – Он замялся. – Чего ты Великого все не зовёшь? Недавно ж, перед всей этой историей, сто раз собиралась, а потом что?

– Забыла…

– А теперь что? Так и не вспомнила?

– Помню.

– Так чего?

– Успеется, – пробормотала она.

– Теперь уж самое время.

– Успеется, – упрямо повторила девушка.

– Ты лучше… Сердце у меня не на месте тебя бросать… Странная ты больно стала.

– А ты не бросай.

– Я голыми руками тебя до Латиштры не дотащу, – серьёзно посмотрел он. – Слышишь, Маритха? Не шутки это вовсе.

Маритха. Раньше все «женщиной» величал.

– Тогда иди.

Хранитель испытующе вглядывался в глаза.

– Никакая тварь тебя тут не уохотит, это даже не заботься, только вот… чует моё сердце, заснёшь и не проснёшься. Не привычна ты к холодам нашим. День-то будет тёплый, а камень все равно холодный. Свой арчах тебе оставлю, мне на солнце не страшно, да того, видно, мало…

– И на том спасибо. – Она зевнула.

– Так что насчёт Великого? Позовёшь?

Зудит и зудит над ухом… Вот ведь выискался!

– Сам говорил: если бы надобность была, он бы и без воплей моих появился.

Тангар помолчал немного, подумал.

– Нет, Маритха. Зови, говорю тебе!

– Сам и зови, если так уж надо.

Он ещё помолчал. И снова прервал её полузабытьё:

– Тебя он услышит.

– И тебя…

– Зови, говорю!

– А с чего… ты решил, что я не пыталась? – схитрила девушка.

– А чего ж ты тогда… это, «успеется»!

Теперь промолчала она. Даже глаза открыла. Он явно был озабочен, немного растерян, даже удручён, но сразу же в лице изменился, как только увидал, что Маритха глядит в оба глаза.

– Что, звал уже? – спросила она ещё спокойно, но уже холодея.

Хранитель угрюмо бросил:

– С чего это ты взяла?

– Да уж знаю.

Он наградил девушку удивлённым взглядом. Точно звал. И, видно, не раз. Вот тебе и Великий. А откликнется ли Маритхе? Может, потому она и медлит?

Впору к Тёмному взывать. Нет, этого онне дождётся.

Значит, правильно Маритха рассудила. Пускай от отчаяния, а все равно верно. Значит, в пустоши ей и сгинуть. Замёрзнуть, как и обещалось. Как с самого начала в песне пелось.

– Иди, Тангар. Может, правда что-нибудь найдёшь. Место-то сыщешь?

– Нет, – он не слушал её, – не может быть, чтобы он не услыхал!

– Это ещё почему?

Нет ответа.

– Значит, есть у него дела поважнее, чем мы с тобою, – мрачно добавила Маритха. – А может, и свой какой расчёт есть.

Хранитель испытующе глядел на неё:

– Это какой?

Она едва заметно пожала плечами, зевая.

– Да иди уже.

– Что-то ты больно охотно меня отсылаешь, – посматривал Тангар все подозрительнее. – То все шагу в сторону ступить не давала… И не побоишься тут сама?

Надо его успокоить, чтобы топал наконец отсюда.

– Боязно, конечно, – Маритха вновь зевнула, – да я как-нибудь перетерплю. Понимаю же: мне туда с тобой дороги нет. Обратно полдня да опять оттуда… – Она покачала головой. – Нет, меня и так ноги не держат. А без припасов мы и двух дней не протянем. Ты, главное, скорее возвращайся.

Какие же длинные речи приходится держать, аж язык к концу заплетаться начал! Да уйдёт он когда-нибудь?

– Так-то оно так… Да боюсь я, заснёшь и замёрзнешь. Погоди-ка…

Он скинул свой мохнатый арчах, свернул, разложил его за выступом скалы, приподнял Маритху, принялся устраивать сверху. Только сейчас она увидела, что Тангар избегает ступать на левую ногу, штанина на ней свисала лохмотьями, плохо различимыми из-за длинной шерсти аинче. Раньше она даже не замечала, что спутник хромает.

Он придирчиво оглядел дело рук своих. Спохватившись, отстегнул ещё флягу от поясного ремня, протянул ей:

– Тут чуток воды осталось. Так не холодно?

Маритха печально улыбнулась, едва протянула руку навстречу. Зачем ей теперь вода? Ему бы нужнее, но пришлось принять и этот дар, и девушка благодарно кивнула:

– Мне всегда тут холодно. А ты как же?

Тангар махнул рукой.

– Мне идти надо, а на ходу не очень-то замёрзнешь. Да и день тёплый будет, хороший, А там я чего-нибудь себе найду.

– А если не найдёшь?

– Не найду, так и говорить нечего. Тогда наше дело пропащее. Если к утру не вернусь, зови Великого Равангу. Слышишь? Зови кого угодно, на меня уж не надейся. Поняла?

Маритха содрогнулась. Может, правда Великого позвать? Она-то ладно, а ведь Тангар ни за что пропасть может, пока туда-сюда ходить будет. Да ещё хромой.

– Чего трясёшься?

– Ничего, – насилу выговорила она.

Коль Раванга его с Маритхой отправил, коль за ним приглядывает, то пропасть не даст, позаботится. Таких верных людей, как Тангар, ему немного найти доведётся.

Хранитель все ещё медлил. Видно, не было в нем уверенности, что женщина с равнины до ночи продержится. А то и до утра придётся, до последнего срока.

– Ты старайся не спать, – сказал он, и сам понял, как глупо получилось. – Или давай я посижу, коль уже больше не можешь. Потом пойду, к вечеру, тогда обернусь к завтрашнему полудню.

– А что, до полудня камни есть будем? Иди, если решил. Скорее вернёшься.

Этот глупец все топтался над нею!

– И пошёл бы, да сердце не на месте. Боюсь тебя оставлять. Ведь если что…

– Великий тебе спасибо не скажет, – криво усмехнулась Маритха, едва держа глаза открытыми. – Скажет, не сберёг… Это тебя заботит?

Тангар сверкнул глазами.

– Однако дура ты!

– Это точно, – устало смежила она веки. – Дура. Иди. Не тревожься. Мне-то ни за что не дадут пропасть. Себя побереги.

Услышала, как он двинулся прочь. Глянула сквозь щёлки. Никого. Хранитель уже исчез за выступом, закрывшим от неё спуск в пещеру. Наконец все шорохи затихли. Маритха осталась одна. Навсегда.

Главное, это настрой не потерять, поняла она. Не бояться, в жалость не удариться – там и до слез недалеко. Зачем зря мучиться?

Зуб на зуб уже не попадал, пальцы заледенели. Несусветным усилием девушка вытащила руки из-под тёплого арчаха, который согревал её все меньше. Тангар на диво заботливый, даже свой арчах оставил, но ей все равно против здешних холодов не продержаться. Рано или поздно Маритха заснёт, так что лучше рано. Надо только дрожь не замечать, и она пройдёт, уснёт в стылом воздухе вместе с хозяйкой. Будет спокойно, тихо… Так лучше, чем треснуть пополам в клешнях горакха. Так лучше, чем орать меж каменных жерновов с выпученными от боли глазами. Что бы ещё ни приготовили Бессмертные, больше им над ней не измываться. Она их обманула… Она сдалась…

Холод охватывал её все больше, но девушка старалась не противиться. Лишняя борьба – лишняя боль. И лишний страх. Он непрошено напоминал о себе, вился вокруг облачком от её дыхания. Он силился заставить Маритху вскочить, бежать за хранителем, вернуть его. А вот и не выйдет. Она сама отправила Тангара подальше от соблазна, теперь уж не догнать её слабыми ногами, не вернуть. Раньше вот думалось, что, если решиться без поворота, если отсечь все нитки, страх уйдёт. Но нет, тут он, тупой, придушенный, но живой. Ещё какой живой. Ничего, только бы пережить этот холод, эту тряску, и все уйдёт. Сейчас визжать и метаться – ей же хуже.

Дрожь, треплющая девушку, помалу улеглась сама собой, сменилась оцепенением. Маритха даже не заметила когда. Стало уютно. Тела больше не было, вот ведь странно, только где-то внутри что-то живое… приятно зудело, что ли? Гудело? Переливалось? Пело? Наверное, все вместе. Оно расползалось, теряя форму, заполняя все вокруг, весь мир. Последние обрывки мыслей тонули в этом нечто. Поднимались, мимолётно беспокоя Маритху, и тут же уходили в бесконечную даль.

Тангар… он придёт, а она тут… Раванге на руку её смерть… Тангар не заслужил… И Тёмного она перехитрила… Теперь никаких дверей ему не открыть…

Обрывки убегали, наступала тишина, но они опять возвращались. Какая-то тревога держала Маритху, не давая до конца забыться. Какая-то последняя забота мешала отпустить свою Нить.

Нить… Вот она какая, эта Нить. Она так сияет, так ласково дрожит… вплетаясь в общий шелест этого мира… будто и вправду поёт. Нить… нет ничего прекраснее и… ценнее… Она пронзает все и движется сквозь… Моя Нить.

Зачем онворует чужие Нити? Ну зачем? Это хуже, чем просто убить… это хуже всего на свете. Он держит её, крепко держит, а Нить не может не двигаться, не течь. Не может… Куда ей тогда девать свой свет, свою силу? Как остановить свою песню? Как остановить неостановимое? Как можно заключить то, что вечно тычет вовне? Собственный свет разорвёт её, разметает по миру, малыми песчинками раскидает, если не… если не отдать емусвою силу. Тому, кто держит. Тюремщику. Без конца отдавать и отдавать, все до последней капли, или сгинуть навсегда. Пока не исчезнет тюремщик.

Нитям не больно, им тесно. Больно людям. Невыносимо. Они не живут, не помнят, не дышат, они вечно ищут потерянное и не находят. Пока не исчезнет тюремщик.

Это их боль её не отпускает, зацепила крючком за сердце и держит. Это проклятое знание, Маритха, не даёт тебе уйти. Это человек по имени Аркаис спас тебя от смерти, чтобы мучить. Нитям не больно, им тесно, а это хуже боли. Какое тебе дело до чужих Нитей? Они сами виноваты.

Да, они сами виноваты. Никто другой, только сами.

Неужто это её слова?

Слова-то её, а вот песня другая, чужая. Вплелась в её струйку и проглотила. Слишком полная, слишком мощная, чтобы Маритха могла противостоять. Слишком красивая, чтобы можно было не услышать.

«Ты сама сказала, сама поняла».

Нет, она совсем не хотела…

Глупые мысли, как маленькие песчинки, отлетали в сторону. Оставалась песня, а она гудела только о том, что есть. В ней пелось о том, чего на самом деле хотела Маритха, потому что эта песня и есть… она сама.

«Они сами виноваты».

Ты тоже, чёрный Аркаис, ты тоже.

«Быть может. Но кто их принуждал? Не я».

Ты искусен, мне ли не знать. А соблазн велик.

«Нет закона, чтобы не соблазнять. Нет закона, чтобы не соблазняться».

Ты страшен.

«Я не страшен».

Маритха невольно вплелась в этот странный разговор. Мир вокруг между тем обретал очертания, уплотнялся. Вот проступила знакомая комната, знакомое длинное одеяние… До боли знакомые тонкие пальцы играли в непонятную игру над свечой. Только вот лицо… Другое, почти ничем не схожее с тем, что ей запомнилось. Осталась лишь жёсткая усмешка. Но и она изменилась.

Теперь он был огромен, под самый потолочный свод. И обличье под стать, точно вырезанное из кости искусным мастером – прямые, тонкие, нездешние черты. Безупречное, как его Нить, как его Песня.

– Ты…

Она может говорить! Это она или не она?

– Это ты?.. Откуда? Я помню: была пещера, холод, тишина и смерть…

Ведатель кивнул. Его новое лицо слишком быстро менялось, не уследишь. Как ураган.

– Была. И пещера, и тишина. И сейчас есть. Все, кроме смерти.

– Ты меня держишь? Так же, как их?

– Ты сама себя держишь.

– Уходи.

Он опять кивнул. На этот раз Маритхе почудилась тень непривычной мягкости, она легла на непривычное, чужое лицо и тут же истаяла.

– Уйду, если просишь.

Она сглотнула. Ну уходи же, прошу тебя… Навсегда.

– Ты просишь другого.

– Другого…. – пролепетала она. – Чего другого?

– Ты спрашиваешь «зачем». А ещё ты хочешь знать, есть ли другой исход из заточения, кроме моей смерти. Я слышу твою Нить лучше тебя самой. Я привык их слушать.

Маритха не ответила. Она ждала, затаив дыхание.

– Что до исхода, он прост, – услышала она тут же, – моя смерть или моя добрая воля. Не я их держу – их слово, их долг. Я могу освободить их от этого долга, когда пожелаю.

Аркаис замолк, она нетерпеливо дожидалась продолжения:

– «Зачем» – это гораздо сложнее. Для тебя. Я использую их силу себе во благо и тем самым сохраняю Нити целыми. Это ты уже поняла.

Маритха едва заметно кивнула.

– Я делаю то, чего они сами никогда не делали. Никто не думает о Нити, всех заботит иное. Не буду утомлять тебя, перечисляя эти мелочи. Они тратят силу своих Нитей без счета, ничего не умножая ни для себя, ни для них. Для чего людям даются Нити? Для чего эти люди вообще существуют?

Тёмный Ведатель презрительно усмехнулся, скрестил руки на груди. Маритха ждала. Наверно, ноги у неё давно б уже ослабели, но она почти не чувствовала тела. К лучшему.

– Для чего, Маритха? Да чтобы питать тех, кому есть дело до этого мира!

Маритха нахмурилась. Ничего не поняла, да и понимать уже расхотелось. Однако останавливать его она не смела.

– Ты же видела все, ты слышала свою Нить, одна из немногих! Нить неостановима, она живёт тем, что тычет, выплёскивается, даря свою силу – когда каплями, а когда и широким потоком… Потоком – это если её движение спутать, задержать да умело направить. Хвалёные человеческие страсти – вот ключ к беспрестанному пожиранию силы твоей Нити, Маритха. Это не больше и не меньше, чем стены на её пути. Поставил – и ждёшь, когда накопится столько, что пелена прорвётся. Кто-то где-то хочет твоего света – и ты бьёшься в глупых рыданиях, вспоминая любимого, что бросил тебя давным-давно и успел хорошенько забыться. Кому-то понадобилось сияние твоей Нити – и ты неистово алчешь смерти соседа лишь потому, что он богаче и удачливее. Но потребности их слишком велики, одна бедная несчастная Маритха, – он скривился, – не может их удовлетворить. И потому уже целая толпа побивает камнями случайного вора, вопя от восторга по поводу столь справедливого деяния… или бурно восславляет нового Покровителя. Или жаждет припасть к одеянию кого-нибудь из Великих. А чистые Нити… им чужды глупые страсти. Они отдают все и без остатка, каждый миг. Это гораздо больше, чем можно выманить у десятков человек. И без всяких уловок.

Маритха внимала, зло, ожесточённо, но внимала.

– Раванга говорил: они стали топливом. – Он обвёл широким жестом фигурки. – Они всегда были топливом и всего лишь сменили форму. Теперь питают не Бессмертных, а меня.

Фигурки, как и все вокруг, казались немного смазанными, но девушка помнила их слишком хорошо.

– Бессмертные милосерднее, – с трудом выдавила Маритха.

Это новое знание легло на плечи ещё тяжелее первого. Стоит только начать всматриваться в мир, что кажется привычным и понятным… Вернее, не стоит. Не стоило даже начинать, но её заставили.

– Да, так кажется, – холодно ответствовал он. – Но они бессмертны, и им всегда нужна пища. Потому они никогда не выпустят нас из плена. Я же умру. Не скоро, но когда-нибудь это случится. Вот тогда эти люди и обретут свободу. Как ты думаешь, смогут ли они себя тратить так же глупо, как до того? Такая память не стирается, она не может стереться. Она будет жить в них всегда, до самого конца их Нитей, неслышимая, невидимая… она будет направлять их, отводя от края. Они получат очень ценную возможность…

– Что за возможность? – потребовала она, не утерпев.

– На настоящую жизнь. Они могут стать большим, нежели топливо в жаровнике Бессмертных.

Его черты вдруг изогнулись, страдальчески изломались и снова застыли. Всего на миг, даже меньше. Только тень мелькнула. Та глупая Маритха, которая замёрзла в пещере, никогда бы не догадалась. Но эта была гораздо ближе к своей Нити. И к его.

– Ты тоже из тех? Которые получили…

Он только тихо рассмеялся.

Как же ему больно до сих пор… Должно быть, прошла уже целая вечность…

– Не больно, – небрежно бросил Ведатель. – Страшно. Малые обломки былого страха – это все, что осталось от Саиса. Все, что до сих пор питает Бессмертных.

– Страшно? – она не понимала. – Кого тебе бояться?

– Страшно не успеть.

– Чего не успеть?

– Закончить трансформацию.

– Какую?

Он только ухмыльнулся.

– Твоё любопытство не имеет предела. А моя добрая воля – имеет.

Сегодня он явил подозрительно много доброй воли.

– Ты сама пришла, Маритха.

– Неправда!

Её Нить не услышала обмана.

– Хорошо, если желаешь, скажем так: мы оба пришли друг к другу. Ведь у нас несделанное дело. Несведённые счёты. Лишний узел на Нити.

На этот раз Маритха не рискнула противоречить. Хорошо, пускай оба.

– Я не могу открыть твою дверь.

– Великий Раванга не велел? – коротко рассмеялся он.

– Не велел, – согласилась Маритха. – Да и сама я в ваши дела встревать не хочу. Пускай между вами будут. Раз говоришь, что сама пришла, то ладно… верю тебе, но не по доброй это воле! Жалко их, – прошептала она, глядя на несчастные фигурки. – Только слышишь… – девушка принялась упрашивать, – не встревай ты в мои дела! А я в твои не буду. Нечем нам больше считаться. Все твои обещания заманчивые – все мелочь, песок в пустыне, рядом с твоими делами. Не будет между нами никакого договора. Никогда! Великий говорил, заставить меня ты все равно не можешь! Правда это? – неожиданно для себя выпалила она.

Он кивнул.

– Правда. Скажу больше: если не захочешьмне помочь, от сердца не захочешь – все равно ничего не выйдет.

Маритха опешила. И на что же он тогда надеется? По доброй воле помогать её не затащишь, а уж от сердца…

– Это потому, что ты не знаешь ни сердца своего, ни Нити, Маритха. – Почему его слова отдались такой болью? – На то и рассчитываю. А Нить у тебя необычная, очень необычная. Очень сильная у тебя Нить. Повезло Раванге. Но это ненадолго.

Она удивилась. С чего это повезло, если с ней одни неудачи случаются?

– А ты думаешь, Раванга свою силу лишь отдаёт безмерно во все стороны? Что ему тогда останется? Бессмертные свой свет берегут, не оделяют им бесконечно.

Если бы Маритха чувствовала своё тело, то волосы у неё, несомненно, встали бы дыбом. Или в пот бы бросило.

– А он…

– Он – тебе, ты – ему. Кто он такой, чтобы нарушать законы Бессмертных? А Нить у тебя поудивительнее многих будет. Мне можешь верить, я знаю в этом толк, – так поглядел, что Маритху передёрнуло. – Очень быстро меняется. И с каждым днём набирает силу.

– Ничего себе сильная, – пробормотала она, чтобы хоть как-то привести свои чувства в порядок. – Я твою видала…

Аркаис опять рассмеялся.

– Над моею очень много трудов содеяно.

– Что весёлого-то?.. – Её вдруг разом повело вперёд. – А ты бы отпустил их, а? Хоть парочку, хоть одного! Волю бы свою явил, добрую. Показал бы…

– А зачем?

– Просто… Если хоть чуточку доброты…

– Сын Тархи издевательски расхохотался, и Маритха осеклась. Обличье его начало расплываться.

– Я не для того их собирал, тратя свои силы, женщина, – повеяло холодом от его слов. – А доброта не для этого мира. Все та же лазейка, куда утекает свет твоей Нити. Только слабая, тщедушная. Вот если бы кто-нибудь обменял у меня «хоть парочку»… – Он ухмылялся, глядя на Маритху. – На что-нибудь стоящее, ценное для меня. Явил бы своюдоброту. Но что-то до сих пор охотников не находится.

Вот теперь она почувствовала своё сердце, как оно забилось, захлебнулось жалостью. У неё ведь нет ничего…

– Вот эта, например, – Ведатель указывал на ту самую танцовщицу, что понравилась Маритхе. – Или вот. Я готов отдать любую. В обмен. Раванге же я предлагал всех вместе. И не только тех, что прячу в Табале. Всех. Их много, много больше, Маритха. Но…

Лицо его начало стираться, и фигурки ушли в дымку, но голос звучал отчётливо.

– И что, что он сказал? – торопила она, опасаясь, что все исчезнет.

– Сказал, что торговаться с Сыном Тархи опасно, что это не соответствует его теперешним намерениям. И более того, это невыгодный торг.

– Ты правду говоришь?

– Чистую! – услышала невозмутимый голос. – А попросил я не так уж много. Не хватит, чтобы покрыть ущерб.

– А что ты попросил, Сын Тархи? Скажи, что для тебя…

– Чтобы не болтался на дороге. Чтобы без помех дал заключить последний договор. С девушкой по имени Маритха. Дверь в обмен на все Нити, собранные Аркаисом. Я даже не ставил других условий. Откроешь ли ты Дверь… сможешь ли… найдём ли мы её… Не мешать, не стоять у меня на пути – таково было единственное условие.

Голос немного ослаб. Комната же, фигура хозяина и вся утварь вообще пропали из виду. Да и Маритха сама исчезла. Остались только слова. И Нити.

И что Великий, он не согласился? Из-за неё? Её пожалел, пожертвовал столькими долями!

– Не обольщайся, женщина. Ты всего лишь Ключ, – слабо донеслось из темноты. – Раванга вбил себе в голову, что этот ключик может изменить целый мир, – услышала она смех. – И ради этого самого мира он отказался от дара Аркаиса, равного которому в мире ещё не было… Смешно, не правда ли, Мари… – утонули его слова в многоголосом гуле пространства.

Но Маритха больше не слышала своей Нити, её лишило этого счастья проклятое тело, которое рвалось к ней всеми чувствами. Как же она забыла его в такой короткий срок! Будто вечность прошла. Неуклюжее, чужое, больное, ущербное, она никогда не знала его таким. А боль, какая боль!

Маритху трясло и корчило. Холод кривыми дорогами выходил из всех уголочков её глупого тела, а между тем ни руки ничего не чувствовали, ни глаза не видели, ни уши не слышали. Так, слабый шум. Но то внутри шумит, наверное.

Ей показалось, она возилась тут ещё одну вечность, пока блаженное тепло не загорелось в теле, быстро изгоняя остатки холода. Она приткнулась на том самом арчахе Тангара, где утром собралась умирать, и никак не хотела открывать глаза. Уж лучше б её вернул сам Аркаис, он ведь для того пришёл. Кого-кого, а Великого Равангу видеть хотелось меньше всего. Он тоже пришёл, без зова, появился сам. Не поздно ли?

– Быть может, – согласился Великий, и Маритха насильно закрыла своё сердце от его всепроникающего голоса. – Но я ждал этой встречи.

Девушка тут же открыла глаза.

–  Этой?С ним?

– С ним. Я знал, что он появится, попробует вновь оплести тебя своею сетью. Опять придёт, как избавитель от смертельной опасности. Но Тангар справлялся слишком хорошо, – благосклонно улыбнулся он.

А Маритхе что-то не до радости.

– Слишком?

– Слишком. Ты даже испугаться как следует не успевала. Я следил за ним и не дал бы вам пропасть.

Маритхе вспомнилось, как они с Тангаром мельтешили меж движущихся глыб под ногами. Вот это не успела так не успела! Но все равно, оказывается, он следил, не бросил. А она уже такое себе выдумала!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю