Текст книги "Ступени в вечность"

Автор книги: Людмила Минич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

– Такого я тебе не говорила!

– Думала.

– Как не бояться, если от тебя даже малюсенькой мыслишки скрыть нельзя?

– Сейчас ты повторяешь мои слова, сказанные много, много, – сделал он краткую паузу, – много лет назад. Но если б я не избавился от этого страха, я никогда не стал бы тем, кем сейчас являюсь. Страх не позволяет открыть глаза.

Маритха подавленно молчала. Невозможно вообразить еготаким же слабым, как она. Но мощь, наверно, не даётся от рождения…

– Почему ты сейчас надо мной не смеёшься? – вырвалось против воли.

– Сейчас не смешно.

– Почему? – спросила она в упор.

– Изменения, что ты успела переварить в столь краткий срок, достойны восхищения. К чему тут развлечение? Ты удивила меня, Маритха, и удивляешь все больше.

Достойны еговосхищения! Даже голова закружилась. Если б это было правдой!

– Это правда. Я могу себе её позволить, – на этот раз Аркаис усмехнулся.

Поделом, яростно подумала она. Раз уж так…

– Тогда скажи, только правду, – заторопилась Маритха. – Ты ведь спас меня в пустоши… А если бы… если бы с меня никакой выгоды не было? Если бы не знал, что я тот самый Ключ? Стал бы спасать?

И прислушалась к пустоши, к его дыханию. Почему-то казалось, что уж такую ложь, если он вздумает её обводить, она разберёт. Хоть Маритха и не Ведатель какой-нибудь.

– Не стал бы. – Девушку как холодным ветром обдуло. – Я не подбираю подряд всех несчастных, что встречу на своём пути. Я вообще никого не подбираю, если не вижу в том смысла. Скажу тебе больше: Раванге это тоже не по силам: В этом мире слишком много несчастных, – услышала она тихий смешок.

– Значит…

– Что для тебя важнее: собственная жизнь или мои побуждения? – не дал он ей и слова сказать.

– И то и другое, – выдавила Маритха.

– И что же ты выберешь? – невинно подкинул Сын Тархи.

Девушка аж слюной подавилась от его бесстыдности. Пока кашляла, однако, поняла, про что он спрашивает.

– Жизнь, – прошептала едва слышно. – Значит, спасибо тебе… И за правду тоже. И потом ты меня от Такхура, значит, тоже…

Почему все и всегда кончается болью?

– Тебя утешит, если я скажу, что теперь не прошёл бы мимо, даже не видя пользы для себя?

Маритха ошеломлённо кивнула. Что изменилось теперь? Неужто?..

– Великая Песня мироздания потеряла бы без твоей струны. Как этот муштар.

Он нежно провёл по струне, так что у Маритхи аж дух занялся. Стало и лучше, и больнее в один и тот же час. Девушка вновь принялась отгонять непонятное наваждение.

– А зачем тебе мир Бессмертных? Думаешь, там лучше? – схватилась она за ниточку, силясь оставаться прежней.

– Он нужен мне.

Только и всего.

– А почему ту Дверь даже трогать нельзя? При чем тут наш мир-то? Что за напасть такая? – песком сыпались вопросы на его голову.

– Трогать можно. Даже открывать. Но безнаказанно входить в мир Бессмертных – нет. За все надо платить, таков порядок, и никому его не обойти.

– Пускай платит тот, кому так уж нужно на ту сторону!

– Некому платить. Если он не вернётся. А если вернётся, так и платить не за что.

– Не вернётся?.. – У Маритхи перехватило горло. Должно быть, от удивления. – Он умрёт?

– Напротив, он обретёт вечность!

Девушке показалось, что ей отвечает вся пустошь, даже камень под ней задрожал. Цена – это вечность… Та самая. Маритха видела вечность, в егопесне. Она лёгкая, как песчинка, огромная, как мир.

– Это лишь малый осколок, – ворвался в её мысли голос Тёмного. – Жалкое подобие. Настоящая вечность не заканчивается вместе с песней. Это жизнь приходит к концу со смертью.

«…приходит к концу со смертью», – отдавалось в голове. Бессмертные не умирают, их жизнь не приходит к концу…

Маритху пробил озноб, хотя до сих пор холод не беспокоил её, даром что рядом один из Великих.

– Ты хочешь стать бессмертным? – наконец поняла она, и глаза округлились донельзя. – Или… одним из Бессмертных?

– Одно невозможно без другого.

– Стать Бессмертным? И смотреть на нас оттуда? Из своего мира? Законы нам придумывать?

Он усмехнулся. Едва слышно.

– Все уже придумано. Мне не нужно издеваться над здешними человеческими существами, их и так обделили удачей. Мне нужна лишь вечность.

– А онипозволят?

– Посмотрим. Чтобы одолеть Ступени, необходима сила. Я ею обладаю.

– Ступени?

– Это Храм Ступеней. «Одолеть Ступени», такие слова есть над Дверью.

– А что будет с нами, если ты… уйдёшь к Бессмертным? Почему Великий так боится, если сами они будут… ну, не против, что ли?

– Спроси у него. И он тебе скажет: подумай, Маритха, как велика может быть плата за вечность! – Едкость так и лилась из него. – Мир не готов платить за чьё-то бессмертие, считает Раванга. И ещё многое сверх того. На самом же деле никто не знает истинной цены вечности. В этом вся прелесть. В этом игра.

– Прелесть? – Маритха чуть не подавилась словом. – Для тебя это игра?

– Игра. Для Бессмертных. К сожалению, я все ещё отношусь к этому на малую малость серьёзнее, чем полагается. – Она снова услышала тихий смешок. – Подумай, Маритха, это они оставили здесь Дверь, не я.

Это верно. Двери никто не будет ставить просто так. Тем более Бессмертные. Кто-то должен туда входить. Иначе зачем? И с чего им нашему миру так уж вредить? Своему, ручному, с глупыми законами и людьми, по ним живущими? Почему Раванга так боится этой злополучной Двери?

– Он боится не её, а недостойного.

Маритха хлопала глазами.

– Великий Ведатель, что осчастливит мир одним своим дыханием, мог бы попытаться. Я думаю, Раванга не стал бы противиться такому.Но не Аркаису. Я тот человек, что всю свою жизнь не просто пренебрегал – открыто издевался над тем, что составляет самую основу существования Раванги. А вдруг случится так, что я смогу подняться по Ступеням? От самого рождения он исполнял завещанное Бессмертными, ловил каждый знак, малейшее дуновение ветра их силы. И тут вдруг мне, презренному Сыну Тархи, удастся осуществить задуманное, и мало того – он сам станет тому свидетелем! Вот в чем его главный страх, Маритха! Чего тогда стоило его послушание, его отречение, его служение миру? Если можно заслужить благосклонность, не раздаривая себя понапрасну ленивым и холодным, неспособным даже понять, что такое жизнь! Потому сам Раванга боится совершить восхождение. Что будет, если онне сможет? Обретение Ключа от Храма Ступеней – наибольшая беда в его жизни.

– А зачем он тогда меня тащит к этой самой Двери? Что-то тут не то… – вовсю старалась разгадать загадки Маритха.

– Поверь, в глубине естества он жаждет бессмертия не меньше моего. Это неизбежно. С обретением силы отступают многие границы этого мира, лишь одно ограничивает нас по-прежнему, и даже сильнее, чем обычных людей, – время. Подумай хорошенько, женщина: ради того чтобы всего лишь избавить тебя от невольного бремени, не стоит приближать Ключ к Двери, вынуждая меня на ответные действия. Не стоит призывать к единоборству так близко от цели, которой я жажду. Не стоит рисковать тем самым миром, о коем он так печётся. Но он рискует.

– Ты не знаешь Равангу! Он не такой, как ты! Он думает про каждого!

– Меньше всего он думает о тебе. Обо мне, о себе, обо всем этом мире… Но не о тебе, Маритха! Ты должна сцепить зубы и примириться с уготованной судьбой. Так поётся в твоей песне.

Горькие слова. Сын Тархи давно уже не смеялся в голос, иногда только подпускал скупой смешок, и это непривычно. Это пугает.

– Тебе пора, Маритха. Возвращайся к своему хранителю. Мне стоил больших сил наш разговор вдалеке от Раванги. Он сейчас безмерно занят в Табале, но уже чувствует подвох. Тебе не нужно с ним встречаться, так скоро. И я не буду за тобой охотиться. Дай моим словам свободно течь, не ищи никому из нас оправдания. Ты обещала сама принять решение. Ты ведь помнишь? – Девушка кивнула. – Ты обещала и взяла свою плату вперёд. У тебя не хватит сил, чтобы заплатить за отказ от нашего маленького договора, – в его голосе снова промелькнул металл, но тут же сменился прежней вкрадчивостью. – Теперь тяжесть решения ляжет только на тебя, Маритха, даже если его примет кто-то другой. Не стоит отвечать за других, даже если они стократ мудрее. Дай прорасти внутри своеймудрости, ты к этому готова, – необычайно мягко для него вещал Аркаис.

Возвращаться к Тангару… Она же про него совсем забыла! Как она могла? Как будто не было ничего, кроме пустоши, муштара и песни. И лёгкого, насмешливого Сына Тархи. И вечности. И тонких пальцев, нежно перебиравших струны. Внезапно ей захотелось… Будь же благословен тот, кого не страшат ослепительный свет, бессмертие и беспощадная Ясность его Нити! Будь благословен! Навеки, сколько бы тебе ни отпустили Бессмертные… жизнь или целую вечность…

– Укажи мне дорогу, мне пора, – попросила Маритха, чтобы унять поднявшийся внутри трепет.

Посмотрела вверх. Малая Луна давно исчезла, Большая наполовину выбралась из-за края мира, являя всем своё бледное Лицо. Это во время Холодов она яркая. Скоро начнёт сереть. Им с Тангаром снова брести в Латиштру. Весь долгий-предолгий день, а Маритха даже не отдохнула. Хотя силы не убыло, с удивлением заметила она. Наоборот, в теле осталась доля подаренной имлёгкости.

– Всю ночь тут просидела. А теперь весь день идти.

Тёмный молчал. Замер, словно уснул. Но он не спал.

– Ты слышишь меня?

Маритха отважилась легонько толкнуть его в плечо, и её пронизало сверху донизу. Даже искры мелькнули впереди. Однако он очнулся. Или сделал вид.

– Не переживай, всю ночь ты благополучно проспала бок о бок со своим хранителем.

– Ты снишься мне? – протянула девушка с непонятным разочарованием.

– Нет.

– Но я же сплю?

– Да.

– Так ты мне снишься?

– Нет.

– Я же не могу быть и там, и тут!

– Ещё как можешь. Вернее, я могу. И Раванга будет пребывать в заблуждении, что этой ночью тебе снились тяжёлые сны, не более.

Не тяжёлые. Почему ей не тяжело после этой ночи? Почему не давит сердце? Даже наоборот.

И там, и тут. Сразу в двух местах. Надо же! Как Маритха сразу не заметила, что скалы закончились на диво быстро и она выскочила на самую что ни на есть ровную пустошь! Это сон? Обидно, если так… Девушка пощупала камень под собой. Он был каменный, шершавый и холодный. Если это сон, то ужасающе настоящий. Ослепительный.

– Тогда прощай. Спасибо тебе за песню.

– И я тебе благодарен. Я никогда никому прежде не пел, – ровно проговорил Сын Тархи, прежде чем все затянуло тенью.

Маритха очнулась внезапно. Казалось, что она и не закрывала глаз. Тангар продолжал обнимать её, и девушка вновь почувствовала тяжесть тела. Не только его, а и своего. Его тепло. Он согревал её, как мог. Пускай Аркаис поёт, что счастья нет на этом свете. Вот же оно! Вот она, радость! Сын Тархи в который раз обманул её. Не стоит слушать Великих, что им до нас, мелочи, в своих больших делах. Бессмертие! Даже думать жутко… А она-то всю жизнь соображала, как бы заполучить мужчину подостойнее. Ей и этого хватит, вот, только доберёмся до проклятой Двери, а там хоть друг друга убейте.

Тангар заворочался, просыпаясь. Девушка к нему прильнула, но тот неуклюже отстранился. С неохотой.

– Дорога большая, не выдюжишь, – виновато пробормотал хранитель.

– Я все понимаю, – нежно прошептала она в ответ.

Это Маритхе виниться надо. Всю ночь где-то разгуливала, чужие песни слушала.

Скоро они тронулись в путь, таща свои скудные пожитки.

А в середине дня, когда Маритха начала выбиваться из сил, на дороге им попался тарп.

Глава 10
Жертва незримого

Сегодня идти было не так уж тяжело. Остатки лёгкости витали в теле, приподнимая его вместе с уставшими мышцами. В голове царила не обычная муть дурноты, сопровождавшая их каждодневные походы, а странное марево, навеянное ночными снами. Снами! Девушка упрямо качала головой, закусывая губы. Не может быть! Это был не сон! Это не мог быть сон…

В голову, отупевшую от бесконечной надрывной ходьбы и скал, сливавшихся друг с другом, стучались его слова:

«Теперь тяжесть решения ляжет только на тебя, Маритха».

Только на неё. Нет, вчера она совсем этих слов не поняла, слишком много всего было сказано.

«Дай прорасти внутри своей мудрости, ты к этому готова».

Мудрости! Какая мудрость! Это у неё-то! Ничего не видела, не слышала, так про Дверь узнать хотелось… Словно глупая женщина и без того поглупела. А он – «мудрость»! Опять обманул… Нет, Тёмный честно предупреждал, переспрашивал… Он не виноват. Она сама хотела, с открытыми глазами дальше… Вот, открыла. Что теперь?

«Будь смелее, Маритха. Мне это нравится», – кружилось в голове вместе с ветром, носившимся между скал, обдувавшим со всех сторон одновременно.

«Ты удивила меня… и удивляешь все больше…»

«Великая Песня мироздания потеряла бы без твоей струны. Как этот муштар».

Как его пальцы бережны, как нежны со струнами! С какими-то струнами! Тангар так даже с любимой женщиной не умеет…

«Я никогда никому прежде не пел…»

Почему же теперь?.. Почему не прогнал её сразу?

«И я тебе благодарен…»

Он хотел, чтобы его кто-то слышал! Кто-нибудь вроде Маритхи…

От таких мыслей девушка начинала задыхаться и падать подряд во все рытвины, что встречались на пути. Ещё бы, вечность застилала ей глаза. Маритха не могла забыть неописуемой мощи, совсем недавно бродившей по телу. Казалось, вот развернутся плечи – и заденут окрестные скалы, а вдохнёшь поглубже – весь воздух, что вокруг, сквозь себя пропустишь. И так легко внутри, что можно прыгать от вершины к вершине. И не царапает кожу унылый сегодняшний холод, потому что теперь ей все нипочём: и холод, и голод, и жажда. Воспоминания обрушивались на тело мимолётно, тут же оставляя его барахтаться в прежнем естестве, как было до этой ночи. И опять Маритха с трудом тянула ноги, силилась дышать не так часто, снова усиленно разглядывала почву под ногами. Но это не помогало.

Тангар сегодня беспрестанно подхватывал её, поднимал, бережно ставил на ноги, а она рвалась вперёд, почти не чувствуя боли, не замечая ледяного ветра. Маритха благодарно кивала, розовея, глядела в его преданные глаза, обещала идти помедленнее, коль, ей невмочь так быстро высматривать, куда ноги ставить, и снова возвращалась к бесконечному разговору с Сыном Тархи. Такое лишь случается в одну ночь. А будоражить теперь всю жизнь будет. Мучить будет. Воспоминаниями забрасывать. И зачем она осталась его песни слушать? Зачем только на Нить его глядела?

Впрочем, девушка успевала время от времени улыбнуться своему хранителю, наградить его тёплым словом, протянуть руку, прося помощи, едва в ней появлялась малейшая потребность, а то и совсем без дела. Как только вспоминала, так сразу и тянулась к нему взглядом. Ещё не хватало из-за беспорядка в голове Тангара обидеть. У Маритхи ведь никого нет, кроме него. Он настоящий. Большой. Сильный. Тёплый. Он рядом. Он теперь над ней смеяться не станет. Беречь будет, заботиться. «Никому не отдам», – сказал, значит, правда не отдаст.

Тангар её любит. И пускай из-за этих глупых снов память легко притушила краски её вчерашней радости, словно много времени утекло. Она все равно все помнит. Чего стоит сокрушительная сила против тепла живого тела, ясность против радости? Чего стоит чужое стремление к бессмертию против желания быть с Маритхой до конца жизни?

Но сон все равно не шёл из головы.

– Вот ты и привыкла, – одобрительно заметил Тангар на привале. – Глядишь, и до Латиштры скоро доберёмся. Только под ноги чаще гляди. И не беги так, надолго не хватит.

– Меня уж и так… не хватает. – Маритха как раз пыталась отдышаться от своего неистового утреннего рывка. – Это я… от радости вперёд бросилась. Теперь уж и не знаю, как до вечера дотяну. И ногу чуть не свернула…

– От радости, – проворчал хранитель, но её-то не обманешь, вон какой в глазах довольный блеск. – От радости в городе плясать можно. А тут пустошь, скалы вокруг. Ногу чуть не свернула… – повторил он за Маритхой. – Я уж боялся, ты и голову свернёшь. А ты как заговорённая: сверзилась столько раз – и ничего. И вообще ты сегодня чудная, – окинул её непонятным взглядом.

И поди разбери, чего в этом взгляде больше, неразумения или подозрения. Хотя довольство из Тангара так и лучится.

– Я? Наверно, – осторожно сказала Маритха. – Это и есть от радости. Столько всего случилось…

Он истолковал её смущение в свою пользу и удовлетворённо откинулся спиною на валун позади себя.

– Дай воды, – попросила девушка, на некоторое время заняв его внимание.

Сама же собиралась с мыслями, медленно глотая воду. Откуда такое беспокойство? Даже Тангар его заметил. Он избегал говорить про вчерашнее, Маритха – про сегодняшнее. Надо срочно что-то придумать, а то она вскочит и начнёт подпрыгивать от дурацкого беспокойства. Непослушные ноги! Да и сердце колотится, стоит только вспомнить пальцы, нежно бегущие по струнам.

– Нет, не привыкла я. И никогда мне не привыкнуть, – принялась она жаловаться, не придумав ничего лучшего. – Вот сердце пело – я и шла скорее, а сейчас запал уж на исходе. Я по вашим горам долго бегать не могу. Тут даже воздухом по-другому дышится. Словно каждый вздох – последний. Гляди, до сих пор отдышаться не могу! – Она на самом деле все ещё не могла прийти в себя. – Вот если б тарпа, хоть самого завалящего! Хоть повозку какую! Я б с тобой хоть на край земли! А так, обуза только…

– Это я с тобой… на край земли, получается, – мирно проворчал хранитель, слушая её болтовню. – Негде нам повозку достать…

Вдруг он замолчал, поднял руку.

– Слышишь?

Маритха слушала во все уши, но, кроме свиста ветра, ничего не уловила. Покачала головой.

– Нет, точно! Неужто не слышно?

Девушка снова вслушалась в ветер. Нет.

– Так, – заторопился он, вскочил, – залезай-ка ты на тот уступчик. Мне спокойнее будет.

Маритха кинула взгляд вслед за его рукой на облюбованный уступчик. Ничего себе!

– А что там? Тварей всяких нам бояться нечего… Ты что, не помнишь?

Но хранитель уже оторвал её от земли и тащил к небольшой площадке на скале. Только чтобы стать прижавшись.

– Мне спокойнее будет, – бормотал он. – И лезь живее, не то удачу свою упустишь!

Маритха вовсю заработала ногами и руками, слепо доверившись Тангару. Он толкал её снизу, пока сподручно было.

– Гляди, не сверзись, – бросил напоследок, устремляясь в ту сторону, куда лежал их путь.

Девушка, стеная, вылезла-таки на уступчик, выпрямилась с трудом, прижалась к стене. Долго ей тут не протянуть, уж больно неловко. Старательно вслушиваясь, она глядела вслед хранителю. Ничего. Только ветер и камни. Как бы не пропал… Страх холодом вспорол внутренности. Маритха задохнулась. А что, если бросил? Нет, он не мог! Какие же глупые мысли в голову лезут! А что, если правда тварь какая-то? Местная. Которой и Великий не указ… Теперь уже страх за Тангара выворачивал её наизнанку. Только бы он вернулся, Бессмертные!

Ей показалось, прошло неимоверно много времени, что невмоготу больше держаться на этой узкой полоске камня, как вдруг за вечным шумом ветра Маритха что-то услыхала. Похоже… тарп всхрапывает! Тарп! Неужто они нагнали обоз, перед ними ушедший на перевал? Или это отставшие? Или кто-то вернулся? Тогда этот кто-то уж точно не в Латиштру путь свой держит…

Она гадала до тех пор, пока Тангар не появился из-за скалы, махая рукой.

– Слеза-ай! – вопил он. – Смо-ожешь?

Вместо ответа она принялась спускаться. Затёкшие ноги не очень-то слушались, но пришедшая удача приятно радовала сердце, и потому ей удалось спуститься, всего-то слегка ударившись и ссадив немного кисть. Тангар бы похвалил. Ухватив тюк с припасами и бурдюк с водой, она взвалила все это богатство на себя, но идти не смогла. Подумав, швырнула бурдюк и потащила неудобный узел. Через пару шагов и его бросила. Только арчах захватила.

– Ты где-е? – крикнула около той скалы, где исчез хранитель, хотя оттуда уже слышался храп большого зверя.

Тангар откликнулся, и Маритха пошла на зов.

И правда тарп! Тревожно всхрапывая, на девушку таращился не такой уж роскошный зверь, больно тощий, да ещё и с обломанным до половины рогом.

– Лезь! – деловито бросил хранитель, ничего не объясняя.

– А где хозяин?

– Нету хозяина. Лезь давай. – Он подтолкнул её к верёвке с петлями. – Если вздумает тронуться, пока я за узлом таскаться буду, хорошенько ремни натяни! Просто на себя тяни что есть силы. Силы у тебя хватить должно, – наставлял он, пока Маритха взбиралась вверх.

– А если хозяин вернётся?

– Не вернётся, – мрачно ответил он ей снизу.

Неужто Тангар его?..

– А ты его… видел?

– Нет.

От сердца отлегло.

– Ну что? – спрашивал он снизу.

– Сейчас, сейчас, – натужно бормотала Маритха, хватаясь за длинную шерсть.

– Я пошёл, – предупредил он. – Там тарп не пройдёт, слишком узко между скалами.

На её удачу, тарп никуда и не думал трогаться, пока Тангар бегал за нехитрым скарбом. Зверь только всхрапывал время от времени да потряхивал головой. Девушка ждала своего спутника, нетерпеливо ёрзая и попусту терзая упряжь. Вот Тангар спешит с узлом на спине. Совсем скоро…

И вдруг её как ударило изнутри. Это он, подумала девушка. Это не удача никакая, не везение, не милость Бессмертных. Это он, Тёмный, пожалел Маритху, облегчил ей дорогу в Латиштру. Или Раванге решил досадить, все его замыслы спутать. Ведь тот велел, чтобы они пешком в посёлок тащились… Значит, так и надо бы… да уж больно неохота. А что сталось со всадниками? Что онс ними сделал?

Изнутри поднялся холод, подкатил прямо к сердцу. Ей-то он благоволит, а что емулишняя жизнь человечья! Ей помог, у кого-то отнял… ему ничего не стоит…

Как только Тангар влез и умостился на месте возницы, Маритха полезла в носилки, даже не подумав про опасность. Горькие думы отчасти подтвердились – все было перевёрнуто вверх дном, кожа полога искромсана в нескольких местах чем-то острым. Темные пятна слишком знакомо пахли, чтобы сомневаться в том, откуда они взялись.

– Кровь… – сдавленно прошипела она, показываясь из-за полога. – Тангар, там кровь!

– Знаю! – отмахнулся хранитель.

Он старался покорить чужого тарпа своей воле. Звери они покладистые, но руку хозяина помнят – громадина то и дело артачилась, хоть и вышагивала понемногу по горной дороге. Тангару, однако, это стоило таких усилий, что даже говорить было трудно. Он скинул арчах, и видно было, как мышцы вспухают под курткой. Не надо бы ему сейчас мешаться под руку, но все-таки…

– Знаешь? – вскрикнула Маритха. – А вдруг они вернутся? Что с нами будет?

– Они… – с натугой выдохнул он. – Вот и уберёмся… подальше отсюда.

– Это же их зверь!

– Кого это… их? – цедил он сквозь зубы. – Погоди немного…

– Этих, что тут дрались, – не отставала Маритха.

Он изо всех сил тянул толстые ременные жгуты с одного бока, пока тарп усердно мотал головой, не желая идти дальше указанной дорогой. Вроде бы снова тронулись. Тангар немного выждал, потом обернулся к Маритхе:

– Порядок. Помнится, дальше там дорога узкая. Пока пройдём, он маленько пообвыкнет, перестанет упираться.

– Так что мы? – повторила Маритха. – Зверя умыкнули? Нас ведь за это в Латиштре…

– Хорошая ты, Маритха, – слегка досадуя, ответил хранитель, – но порядков здешних совсем не знаешь. В запретных землях никто от своего так далеко не отойдёт, чтоб умыкнуть можно было. Тут закон простой: что само по себе, то ничье. Бери, кто нашёл. Только золото Великой Аданте принадлежит. Великому Покровителю, стало быть. Кто в запретных землях его найдёт, тому – десятая доля. А больше ничего тут ценного нету.

– Бери, кто нашёл… – повторила девушка.

– Ага, – кивнул спутник, не оборачиваясь. – Тут каждый сам за себя. Зевать не приходится. Ну вот, – довольно пробормотал он, – угомонился наконец, дохлятина безрогая.

– За что ты его так?

Девушка провела рукой по его волосам, умиротворяя хранителя. Потом легонько обняла сзади.

– Чего это? А, – протянул он, высвобождая одну руку, чтобы крепко обхватить её за локоть, но взгляда от дороги так и не оторвал, – вот ты про что. Дохлятина – она и есть дохлятина. Нездоровый он какой-то. Может, горакхами подраненный, а может, и сам по себе такой… Нам-то сейчас нос воротить нечего, а в Табале я б такого ни за что не выкупил.

– Мы до Латиштры на нем дотянем?

Маритха совсем не чувствовала беспокойства, передышка, даже краткая, отодвигала пешие походы хотя бы на несколько дней, и оттого ей было невыразимо хорошо. А ещё оттого, что можно спокойно прилепиться к Тангару, лениво наблюдая за дорогой, раз за разом получая очередную порцию ласки. Совсем другое дело – на тарпе путешествовать! Сейчас путь в Латиштру уже не казался ей утомительным. Наоборот, хотелось почему-то растянуть его на много-много дней, добраться до посёлка как можно позже. Ведь там все заново начнётся: Великие, ключи, двери, бесконечные наставления, какие-то непонятные ей испытания, которых она вовсе не просила…

– Так дотянем?

– Через день-другой видно будет.

Ну и ладно. Только вот ещё одно ноет, покоя не даёт…

– А если нас найдут… вместе с тарпом? Ведь не пожалеют.

Тангар нехорошо усмехнулся, не выпуская её руки.

– Не бойся.

– Я не боюсь, – уронила девушка.

Оказывается, она на самом деле нимало не боится, без удивления сообразила Маритха. И раньше думала, что никто из Великих в обиду её не даст, а теперь – так совсем уверена. А вот за Тангара сердце неспокойно. Влезет в большую драку, а Раванга возьмёт да пальцем не шевельнёт. Дескать, такое уж дело его, хранительское, каждый должен своё место знать… Как там он говорил? Каждый своё дело должен… А ей Тангар теперь куда дороже того самого Раванги со всеми его дверями и куда важнее дороги неизвестно куда. Ах нет, теперь уже известно, куда они путь держат, если только Аркаис её не обманул.

Девушка вздрогнула.

– Ты чего это?

Дорога тут пошла полегче, и Тангар обернулся, тревожно разглядывая Маритху. Слишком близко, чтобы скрыть внезапный лихорадочный блеск в глазах.

– Ничего. – Она старалась сдержать непрошеный трепет, но проклятое имя пошло отдаваться по всему телу. – На ветру выстыла. Сегодня холод такой вокруг, словно опять к Холодам повернуло. Как ты только терпишь…

Маритха мягко, нежно провела ладонью от самой его шеи по плечу, до кисти. Немного успокоилась, нащупав под курткой знакомые бугры мышц.

– Я привычный. – Он натянул ремни слева, обводя тарпа вокруг преграды, и бугры снова вздулись, вызывая её безотчётный восторг.

Какой он!

– Ты лучше посмотри, что там в носилках. Сдаётся мне, там есть чем огонь развести. И ещё много чего. Поищи… да заодно воду глянь. Да еду. Вдруг тоже завалялась. Если там вода есть, тогда нам с тобою крюк не придётся делать. Тут по дороге озёр подземных больше нету, внизу за перевалом надо сразу в сторону отворачивать, за водою подаваться.

Девушка с сожалением оторвалась от своего спутника. В разорённые и перепачканные чем попало носилки лезть не хотелось, но мысль о пылающем жаровнике оказалась заманчивее любых её опасений и даже объятий Тангара.

Мало-помалу она прибралась, как получилось. Жаровник оказался сбоку надбит, но вполне пригоден. Жир тоже отыскался, и почти полный бурдюк с водой, и мешочек с лепёшками, да ещё вяленина намного лучше той, что раздобыл Тангар у прыгающих камней. Как только нашлись фитили, Маритха развела огонь, продолжая по-хозяйски убираться и время от времени докладывать Тангару про свои находки. Хоть тарп им попался худой, да носилки непростые. Еды оказалось много и оружия. Девушка осторожно свалила его кучей в дальнем углу, пускай Тангар сам потом смотрит. Должно быть, тут четверо ютилось, а то и пятеро – вот и ещё одна кружка.

Оставалось только гадать, что же тут случилось, но и так ясно – им несказанно повезло. Словно не было камней, скачущих под ногами, пещеры, где Маритха чуть сама свою Нить не укоротила, долгих дней ходьбы по горам, жажды и холода. Но все это было. А ещё она нашла Тангара, приобрела кучу всякого запретного знания, нужного и ненужного, и слушала песню, после которой теперь как безумная… После которой одно только воспоминание о нем,одно его имя повергает в трепет. Так много за несколько дней, как будто целая жизнь промелькнула.

Неужто это онпослал им с Тангаром такую удачу мохнатую на четырёх огромных лапах? Ведь неспроста это все! Или Великий Раванга постарался? Нет, решила девушка, сердце подсказывает, что это не Раванга. Но как? Что с настоящими хозяевами случилось? Тоже его рука?

Оставалось только гадать, что девушка и делала до самого вечера, наслаждаясь, однако, плавным покачиванием тарпа и покоем своих собственных ног. Сердце не бухало по рёбрам, внутри не горело, воздух плавно втекал и вытекал, будто она и не задыхалась несколько дней подряд. Куда взгляд ни кинь, только они с Тангаром, да тарп, да скалы и ветер. И ещё огонь в жаровнике. Красота.

Эту ночь она запомнит надолго. Маритха уткнулась в грудь своего хранителя и тихо рыдала. Верно, старая уж будет, немощная, все забудет, а это – никакая сила забыть не заставит. Только смерть.

– Ты что? Снова плохо? – вопрошал он растерянно, гладил по волосам, неловко теребил за плечи, не понимая, что с нею делается.

– Хорошо… – еле смогла прошептать Маритха.

– Тогда чего? Или я чего не так?..

Она долго не отвечала, собираясь с силами. Перестала, наконец, сотрясаться. Теперь на неё опустилось невыразимое спокойствие.

– Мне сейчас вся моя прошлая жизнь привиделась. Все, что до Табалы было. Будто проститься приходило. И мать, и отец, и сестра, даже Иган. Знаю, что больше никого не увижу, даже кто живой ещё.

– Может, ещё увидишь сестру свою или ещё кого, – успокоительно поглаживал её волосы Тангар. – А вот что до Игана твоего, так я б и не жалел…

– А я и не жалею, – поспешно перебила Маритха, поднимая голову. – А что до сестры, так её хочу повидать не больше, чем Игана. И никакой он давно не мой. Отболело уже, точно и не со мной все это…

– Так чего ж рыдала? Себе сердце рвёшь, мне бередишь… Горазды вы, женщины, – бормотал он.

– Так это не с горя. Зря говорят, что счастья полной мерой не сыскать. Вот же оно! А могло бы мимо прошмыгнуть. Вот что страшно!

– Кто это говорит? Чего не сыскать?

– Да так… люди разные…

– Много ты всяких слушаешь… Лучше сама смотри. Глядишь, меньше в разные беды влипать будешь.

– Это точно, – искренне согласилась Маритха и спохватилась: – Ты куда?

– Постерегу немного. – Он уже натягивал рубаху, не отпуская одной рукой Маритху. – Если все спокойно будет, может, и вернусь.

Девушка посторонилась, уступая ему место, но все ещё продолжала за него цепляться.

– Это ещё зачем? Нам же не надо всяких тварей бояться?

– Затем. Нам теперь не тварей бояться надо.

– А-а… – протянула она, сообразив, в чем дело. – Думаешь, хозяева объявятся?

– Могут, если очень постараются. Я бы постарался.

Хранитель уже затягивал ремни. В небольших носилках он казался огромным, надёжным, да к тому же ловким – ни разу не задел жаровника.