Текст книги "Ступени в вечность"

Автор книги: Людмила Минич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

А тут опять пещеры.

– Ты почему мне не сказал? – даже голос зазвенел от обиды.

Тангар удивился, поворотился с удивлением:

– Чего это не сказал?

– Я думала – настоящий посёлок, как у людей! А тут пещеры!

– А тут иначе не бывает, – усмехнулся он, разозлив Маритху ещё больше. – Думал, знаешь ты. Сама говорила, что в Барахе про добытчицкие посёлки много болтали.

– Так то болтали! Посёлки, говорили… и посёлки! Я про пещеры ничего не помню…

– Ну вот… гляди теперь сама… – Он на самом деле не разумел, чего это девушка так встревожилась.

Маритха и сама не могла того понять. Только все её естество отказывалось лезть в пещеры.

– Может, и Храм тоже пещерный? – процедила она сквозь зубы.

– Конечно, как и всё здесь, – откликнулся знакомый голос. Стало немного легче.

Великий Раванга после столь памятных долгих разговоров погрузился в странное молчание, даже оцепенение. Он то неподвижно просиживал целыми днями, то где-то подолгу пропадал. Исчезал он недалеко, потому что стоило сказать хоть слово в его сторону, как он тотчас же появлялся. Оттуда, где его никак не ждали, и потому, к досаде Маритхи, ей так и не удалось проведать, откуда он возникает. И главное как? Понятно, что он из своего незримого выходит, но каково это с виду? Вот и сейчас Великий снова появился из-за её спины.

– Пещеры не так страшны, – продолжал он её успокаивать. – И главное, жилища удобнее в здешних краях не найдёшь. Их здесь много, и проще пробить лишний вход, чем трудно и долго возводить непрочные дома, а потом защищать их. Почему ты боишься?

– Не знаю, – пробормотала Маритха. – Кажется мне с недавних пор, что я туда… в последний раз спускаюсь. Что солнца уж никогда не увижу. Они сжимают хуже тех камней, которые… ну, воротами в запретные земли стоят.

– Этому горю легко помочь, – отозвался Раванга. – Оно давно бы исчезло, если бы ты сказала об этом раньше.

– Да я не знала, что опять по пещерам придётся лазить, – защищалась девушка, чувствуя, как липкий страх от неё уползает.

Скоро она уже с любопытством глядела на темно-бурые, почти отвесные стены ущелья, из которых друг другу в глаза уставились слепые зевы пещерных врат. Посёлок представлялся, безжизненным, но когда они подъехали ближе, девушка поняла, почему так показалось. Зевы пещер были закрыты. Все они оказались перегорожены внушительного вида стенами, сложенными из камня.

Тангар направился прямо к одному из домишек, приютившихся под скалой. Ну и ворота! Целого тарпа можно запихнуть.

Они подъехали, ворота пребывали в полном покое, не торопились открыться. Кроме огромных воротных щитов, домишки были сложены цельным камнем. Никаких ставней, разве что совсем маленькие боковые отверстия.

– Кто такие? – закричали на них откуда-то.

Наконец!

– Путники, к Истокам, на пару дней в Латиштру! – так же зычно отозвался Тангар, Маритха даже уши прикрыла. – Я Тангар, бывший Первый хранитель Покровителя Радиха! Кто давно в хранителях, – надрывался он, – тот меня в обличье знает!

Голос немного задержался с ответом.

– Похож! – сознался он. – Что везёте?

– Ничего, – ответствовал Тангар. – Горакхи обоз ещё до ворот тряханули! Остальные на Каменных Грядах сгинули! Это все, кого я собрал! С нами раненый!

– Знаем, – сообщили из-за стены. Значит, кто-то все-таки уцелел. – С тех пор уж другой обоз пришёл! Пятерых подобрали! А вы где шатались?

– Где!.. – почти зарычал Тангар. – Отворяйте живо!

– А почём нам знать… – За стеной внезапно смолкли. – Эй, отворяем уж! Не пыхти, хранитель! – Голос изрядно подобрел, но Маритхе показалось, что не рык Тангара тому причиной. Верно, Раванге наскучила оглушительная перекличка.

Послышался скрежет, ворота медленно растворились. Они въехали в Латиштру, пещерный посёлок добытчиков, первый в запретных землях. Впрочем, так и не въехали. Сразу за воротами пришлось ещё и заплатить.

Вот теперь уж они точно в Латиштре.

Этот дом с воротами оказался пристроенным к огромному входу в огромную же пещеру. Тарп без труда прошёл широким проходом. Один из местных хранителей с факелом торопливо шагал перед ним. Ещё один факел Тангар пристроил сверху. Просторный коридор очень скоро сузился, и они свернули в одно из боковых отверстий.

Эта пещера показалась Маритхе огромнее первой, уж больно высокая да широкая, хоть дальше первых факелов у самого входа ничего не видно. Темень. И тарпов вокруг полно, где глазу видно. Это что, у них даже стойло тут подземное? Странные какие-то звери…

– Они что, все спят? – толкнула девушка Тангара.

– Ага, почти, – тихо ответил хранитель.

Тарпы застыли, точно в глубоком сне, низко уронив огромные лохматые головы, непривычно опустив рога. Местный хранитель кого-то окликнул, потом повёл путников вдоль стены, освещая путь, и они со своим зверем осторожно протискивались за ним мимо гигантов. Один тарп пошатывался, будто во сне пританцовывал. Маритха никогда такого не видывала.

– Тут вот есть местечко, – остановился проводник.

– Хорошо, – отозвался сверху Тангар. – Вода нужна, побольше. Я заплачу.

– Сам вижу, что нужна. Как только на этих костях дотащились!..

– Вода сначала, слышишь! – перебил Тангар.

– Да ясно, говорю! Что мы, не разберёмся? – досадливо прогудел хранитель. – Эй, там! Оглохли, что ли? Опять дрыхнете?!

Ждали они зря, и здешний хранитель полез куда-то в сторону, ругаясь так, что Маритхе страшно стало.

– Они что, – шепнула девушка, когда факел их проводника почти совсем потерялся за мощными телами зверей, – если под землёй, всегда спят?

– Это потом, – так же тихо ответил Тангар.

Послышались голоса. Местный вернулся не один.

Тангар полез вниз. Они долго торговались, что да почём, даже ругались. Великий Раванга пребывал в полном покое, нисколько не мешаясь во все эти дела. Похоже было, он решил не объявлять про своё пришествие в Латиштру.

Наконец девушка вздохнула с облегчением. Закончили! Однако теперь уж принялись песок пересыпать. У одного из местных даже весы отыскались. Вот уж чудо. Золото из мешочка Тангара быстро перекочёвывало к смотрителям.

– Вот ещё, – добавил Тангар, удерживая смотрителя за локоть, – Тут у меня раненый. Да ещё не в себе он. То трупом валяется, то глупости болтает несусветные. Платить за него не стану, он сам человек небедный, сразу видно. Пристрой его куда-нибудь. Заплатит, как оклемается. А не отойдёт… – Он усмехнулся.

Хмыкнули и оба смотрителя. Эти своего не упустят. Маритха украдкой бросила взгляд на Великого, но тот недвижно возвышался на лохматой спине, предоставив Тангару самому вершить судьбу Корки.

– Слезайте! И барахло прихватывайте! – небрежно кликнул он спутников. – Я завтра зверя проверю, – пообещал местным.

Маритха с факелом кинулась в носилки, пожитки собирать. Корка валялся у дальней стенки связанный и, похоже, точно не в себе. Закрыв глаза, он что-то бубнил не останавливаясь. Стараясь к нему не приближаться, девушка принялась увязывать все подряд, своего-то ничего не осталось. Шкуры, оружие, даже фитили для жаровника. Жалко, еды осталось немного.

Оставив Корку смотрителям, они тронулись втроём, таща на себе узлы. Пещерный посёлок напоминал Маритхе подземелья под домом Покровителя Табалы, только дикие. Тут никто не трудился вытёсывать ступени, разве что в совсем трудных местах, где без этого не спуститься и наверх не взгромоздиться. Светильников нет. Только с факелом ходить или на ощупь пробираться. Тут никто и ни про что не заботился, хоть людей в посёлке оказалось немало. Они попадались навстречу все чаще и чаще.

Скоро путники вышли в огромный зал, хоть и тускло, но повсеместно подсвеченный огнями. Тут, верно, и кипела самая жизнь Латиштры. Вновь прибывшие двигались вперёд, наталкиваясь на косо глядящих местных, что не спешили раздвинуться в стороны, а вокруг слышались ругань и взрывы смеха. Тут что-то меняли, не сходя с места, выкупали друг у друга тарпов, откуда-то зычным голосом возвещали распоряжения Покровителя Латиштры. Здесь ещё и Покровитель свой имеется! Ближе к середине пещеры начали одни за другими появляться весы, тут люди собирались кучками, галдели не переставая. В стороне во что-то азартно играли, почём зря кляня друг друга.

На Маритху косились все сильнее, хоть девушка надвинула шапку на самый лоб и утонула подбородком в своём арчахе. Наконец Тангар заприметил того, кого искал. Сделал спутникам знак остановиться, подошёл к одному из торговцев. Пока они шептались, вокруг новоприбывших начало стягиваться кольцо любопытных. Маритха поёжилась, но не от страха, рядом с Равангою бояться глупо. Нет, это пещеры её гнетут, сколько Великий ни старался. Скорей бы уж добраться до места да заснуть на обычной лежанке вместо того, чтобы, скорчившись, всю ночь трястись на тарпе.

Торговец кого-то окликнул. Толпа продолжала точно так же гудеть вокруг. Торговец ещё раз повторил призыв, а потом ещё. Маритха слышала, как он принялся ругаться. Наконец он сам разглядел среди других того, кого искал – должно быть, своего подручного, а может, и сына, совсем ещё мальчишку, – дал хороший нагоняй. Парень и повёл их дальше, теперь уже из огромного зала, опять переходами, переходами… Широкими и узкими, еле протиснешься. Дважды они на коленях ныряли в какие-то лазы, волоча свои узлы. Как местные тут сами не теряются?

– Я хорошо знаю Ба́пу, – шёпотом твердил Тангар, оглядываясь на Равангу. – Ещё по Табале. Ничего так человечек… не хуже остальных. Своего, как и все, не упустит. Давно уж в Латиштре торгует, мне и тут у него бывать приходилось. А главное, у него тогда ещё женщина дом держала и до сих пор держит, Маритхе спокойнее будет, да и мне тоже. Да скоро уже? – громко спросил он у провожатого, теряя терпение.

– Скоро, – обернулся парень. Он тоже косился на Маритху.

Но пещеры сменяли одна другую, а они все шли и шли. Можно всю гору насквозь проскочить!

– Тангар, – Раванга, не переставая вышагивать рядом с Маритхой, вдруг положил руку на плечо хранителю, – я должен вас на эту ночь оставить. Горит Храм Табалы. Это паломники.

– Храм горит? – в один голос повторили Маритха с Тангаром, так что парень опять обернулся.

– Ну что там?

– Ничего, иди давай! – рявкнул Тангар.

– Парень чист от злого умысла, и торговец тоже, – ровно продолжал Раванга. – Однако будь осторожен. В Латиштре может скрываться Такхур, а может, и Васаи. Лучше до утра никуда не выходите от торговца.

– Хорошо, Великий Раванга. – Хранитель кивнул.

Парень вполоборота пытался прислушаться. Тангар ещё раз на него прикрикнул.

– А ты точно вернёшься? – шептала Маритха.

Не то чтобы её сильно огорчила весть про уход Великого. Вдруг в его отсутствие кто другой явится…

– Обязательно. Но сейчас я должен быть там, иначе хранители перебьют всех паломников. Я рано забыл о Табале, придётся возвращаться. Ты ведь понимаешь.

– Понимаю, – легко согласилась Маритха, как не понять, это же не прежние отговорки.

Тангар подхватил ещё два узла, совсем согнувшись под неудобным грузом. Раванга внезапно замедлил шаг и отстал. Маритха оглянулась, но там оставалась одна темнота. Ей опять не удалось заметить, как уходит и приходит Великий Раванга.

И все-таки сегодня им было суждено дойти до ночлега. И в первый раз за много дней Маритха увидела женщину. Почти старуха, но как же хорошо! Девушка глядела на неё, как на родную.

– О… а третий где? – удивился проводник, только сейчас заметив пропажу.

– Не твоё дело! – отрезал Тангар.

Парень подозрительно оглядел их, что-то нашептал хозяйке на ухо и исчез, а женщина принялась хлопотать. Достала из жаровника горячие камни, разбросала на них лепёшки.

В тесной пещерке Маритха прилегла, как была, в неснятом арчахе, только шапку стянула. Если б не голод и жажда, тут же ушла бы в сон. А ещё Тангар рядом гудел:

– Ты тут про тарпов… Так вот, спят они как есть. Или не спят… не знаю я… только кормить их так не надо… ну, если уж совсем отощают, то да… Ничего, перед дорогой откормятся. Сколько надо, столько так стоять и будут, пока хозяин прочь не соберётся. Или пока не выкупят. Поить, это да, приходится. А в воде сонный мох вываривают. Он далеко отсюда… поближе к Истокам… со скал соскребают. Там воды побольше, вот всякая невидаль и растёт.

Маритха устало кивала, она уже давно забыла про этих тарпов. Поспать бы. И холодать сразу стало, как только Великий в темноте растаял.

Старуха уже спешила к ним с дымящимися кружками.

Обжигаясь, девушка пила самый настоящий домашний реш, с самым обычным молочным жиром, а не вонючим привкусом тарпа, да ещё такой душистый. Какое наслаждение… И лепёшки.

– Хорошо, – подмигнула она Тангару.

Хранитель улыбнулся, чуть ли не впервые за последние три дня.

– Хорошо, что тебе хорошо.

Маритха лихо опрокинула пустую кружку, что та аж звякнула о камень. И сладко зевнула.

Сквозь подступающий сон она слышала, как Тангар что-то втолковывал старухе, но разобрать ничего не смогла. Счастливо улыбаясь, девушка замерла под боком у хранителя. Тот осторожно накрыл девушку шкурой, и она пробормотала что-то, благодарствуя.

– Я буду рядом, – говорил Тангар, зевая, но Маритха не разобрала. Поняла только, что это приятное.

Тангар пристроился тут же, у её ног, завернувшись в свой арчах, на случай, если ночью придётся вскакивать. Однако ночь выдалась спокойная. Ужасным было пробуждение.

– Маритха! Где Маритха? – спрашивал Великий Раванга, уже понимая, что Тангару известно не больше, чем ему самому.

Девушка исчезла вместе со шкурой, под которой так сладко спала.

Хранитель едва вырвался из сна, сжимая ладонями голову, тяжёлую, как камень. Раванга лишь раз на него посмотрел, и боль уменьшилась настолько, что Тангар сообразил, в чем дело.

– Горакхи! Опять умыкнули! – Он разразился потоком брани, из угла вскочил перепуганный и заспанный торговец. – А, Бапа! Тебя-то мне… – кинулся к нему хранитель. – Говори, где Маритха!

Двумя прыжками покрыл всю пещеру, ухватив за ворот хозяина, не успевшего улизнуть.

– Он ничего не знает, – охладил его пыл Раванга. – Не трать понапрасну силы.

– Старуха! – тут же вспомнил Тангар. – Это она, горакхова бабка, гадостью какой-то накормила. Старуха где? – яростно огляделся он, встряхнул перепуганного торговца.

– Сонный мох, – отозвался Великий вместо Бапы. – Женщины здесь нет. Исчезла.

– Сонный… – зарычал хранитель. – Дурак я! И видел же, что больно сразу спать захотелось! Откуда она… Это мальчишка! Точно! – Тангар приходил все в большее возбуждение. – Шептался с ней долго! То-то Бапа его вчера дозваться не мог! – раз за разом встряхивал он торговца. – Вот оно! Эти отродья нас там ещё углядели! Следили, видно! Не успел я с Бапой словом перемолвиться, а они парня тут же взяли в оборот! Где этот…

– Его тоже нет в Латиштре, – снова остудил его пыл Великий. – Ловушка слишком хорошо задумана. Ты ни в чем не виноват, Тангар. Я ведь видел парня чистым от злого умысла и не стал смотреть глубже. А надо было хотя бы попытаться. Но другие заботы уже теснили мой разум.

Раванга присел на лежанку.

– Да я всю Латиштру переверну! – поклялся хранитель. – Если надо будет, все запретные земли! Её не могли увести далеко!

Он кинулся вон из пещеры, но был удержан какой-то неведомой силой, не пустившей его наружу, и голосом Раванги:

– Не торопись. Ты не вернёшь её. Это моё дело, и только моё.

Тангар испустил ещё одно рычание.

– Я буду помогать! Скажи, что делать!

– Пока ничего.

– А где она? Хоть намёк, хоть слово… – молил он Великого.

– Пока не знаю. Её нет.

– Нет?.. – Хранитель побледнел. – Совсем нет? Не может…

Он медленно опустился у ног Раванги.

– Не впадай в отчаяние, Тангар. Я не вижу её, и только. Так уже случалось. Поверь, опасность ей не грозит.

Тангар с надеждой поднял голову.

– Не грозит? А что грозит? Чего умыкнули?

– Ничего не грозит, не бойся. Её безопасность совершенна. Ещё недавно Маритха спала. Так же, как и ты. Но как только я снова появился в Латиштре, её Нить исчезла. И даже если она сейчас недалеко, найти её будет непросто.

– А как её найти?

– Об этом я теперь и думаю. – Раванга легко вздохнул и закрыл глаза.

Глава 12
Противостояние

Солнечный диск медленно опускался за край небольшого плато, бросая из-за пелены последние густо-красные лучи на бурые и без того сумрачные камни. Человек на широкой площадке оставался безучастным к столь обычному вечернему зрелищу. Закрыв глаза, он недвижно сидел прямо на голом камне, только пальцы едва заметно гладили струны муштара. Да ещё неизменный ветер трепал волосы, ничуть не тронутые сединой, и его одеяние, непривычно лёгкое для этого места и времени.

– Тревожный закат, – донеслось из ниоткуда.

– Все, как обычно, – ответил он, ничуть не изменившись, не пошевелившись, не открыв глаз, лишний раз не двинув пальцем.

– Посмотри – и увидишь, – опять сказали из пустоты.

– Я вижу. Солнце садится. И только.

– Мы видим по-разному.

Человек тихо рассмеялся.

– Это не потому, что кто-то из нас несовершёнен. Оба мы таковы.

– Все мы таковы.

– Ты пришёл затем, чтобы открыть мне эту истину?

Говорящий хмыкнул, губы искривились в странной усмешке, без едкости, без радости, без горечи, вообще безо всего. И собеседник его сразу же отозвался:

– Привычка. Подобные пустые отступления тебя уже давно не развлекают.

– Может, ты выйдешь из незримого, Раванга? Ты и так поднял целую бурю в этом тихом месте.

В мире вокруг сидящего на земле человека ничего не изменилось. Ветер не стал сильнее, пелена не затянула небо плотнее, багровые отсветы не подёрнулись лишней мутью, как в преддверии бури.

– Что тебе один-единственный мост из незримого?

– То же, что и тебе – пустая трата сил. К тому же этот мост открыт все время, пока ты пытаешься нащупать брешь в моей Сфере. Не старайся – она совершенна.

– Ничто не совершенно, таков уж этот мир, – поправил голос из ниоткуда. – И тебе это известно.

– Для тебя она все равно что совершенна. Выходи, Раванга. Если ты думаешь, что такие простые фокусы с пространством могут меня отвлечь…

– Для столь серьёзной уверенности в себе ты проявляешь странное беспокойство.

– Я вижу, ты освоил не только эту трансформацию, но и самый процесс её, – вместо ответа произнёс сидящий. – Теперь ты можешь не только переходить из мира в мир, но и пребывать в обоих одновременно… правда, пока лишь частично. Это впечатляет. Однако власти надо мною не прибавит.

– Ты ничуть не озабочен, – удовлетворённо отметил голос. – Раздражён.

Прямо за спиной у сидящего воздух вдруг пошёл мгновенной рябью, точно камни накалились в жаровнике и отдавали своё тепло. Колышущийся воздух тут же стал полупрозрачным силуэтом, не имевшим ничего общего с человеком: больше похожим на неровный столб, вокруг которого плясали рваные вихри. Миг – и фигура перетекла в человеческую форму и отвердела. Пришелец обошёл сидящего и опустился на землю перед ним.

– Неужели я ошибся? Недовольство собственным несовершенством все ещё нарушает твой покой… так, Аркаис?

Сидящий открыл глаза.

– Так. – Взгляды скрестились.

– Не потому ли ты ищешь путь на небо? Думаешь, Бессмертных не гнетёт то же самое?

– Ты сам не раз говорил: каждому – своё. Чтобы все объять, нужна вечность. И она будет моею.

– Ты веришь в это?

– Я всего лишь терпеливо отвечаю для того, чтобы ты понял и прекратил бесплодные попытки помешать мне. Ты проиграл Маритху. Поэтому единственный способ остановить меня – это уничтожить. Тебе нравится такой выбор?

– Твой способ не хорош. Сам знаешь, у меня нет полной уверенности в том, что… удастся остановить тебя у самой черты.

– Я спрашиваю не о способе, а о твоём личном выборе. И ты хорошо меня понял.

– Здесь не может быть выбора. Все решает судьба. Ведь это ты угрожаешь миру, а не он тебе.

– Неужели? Выбор есть всегда, но для тебя он невозможен, исключён. Ты же Великий Раванга и призван исцелять, а не истреблять. Да… – говорил он все мягче и вкрадчивее, – если переход в мир Бессмертных чреват хоть одной случайной смертью, ты готов меня остановить. Если… – загадочно шепнул он, поглядывая на противника. – Но меняможно остановить, только уничтожив. И этасмерть неизбежна, в то время как другие… лишь вероятны, не так ли? Смерть ради жизни. Чью ты выберешь? Чью, Великий Раванга, от самого Первого Посвящения веривший в то, что лишь одна судьба знает, когда приходит время укорачивать чью-то Нить? Не раз говоривший, что жизнь можно подарить, а смерть всего лишь нельзя отобрать?

Они до сих пор в упор смотрели друг на друга своими обычными, человеческими глазами, и потому взор, часто далёкий и затуманенный у обоих, сейчас был пугающе ясен. Багровые отсветы вокруг превращались в серые сумеречные тени, ветер то немного утихал, то принимался веять снова, а Великие застыли, точно изваяния, неподвластные дню и ночи.

– Молчишь, Раванга? Ты избегаешь об этом думать – это не твой путь. Ищешь другой, потому что веришь: не может не быть другого. Потому и держишься так крепко за Маритху, – уверенно рассказывал Сын Тархи. – И пусть эта женщина своим слабым умом даже представить не в состоянии, на что ты рассчитываешь, но я, – уголки губ чуть заметно дрогнули, – вижу каждый твой шаг. Всякое её слово в Храме, даже сказанное случайно, по глупости, по стремлению избавиться от ноши, может оказаться тем самым сокровенным. И роковым для тебя – дальше тот самый выбор, которого ты пока ещё не сделал.

– Может оказаться сокровенным, – повторил Раванга, – это так. Но Дверь ещё не открыта, а ты уже заглядываешь в грядущее. А между тем ни один Ведатель, ни я, ни ты, не способен увидеть даже завтрашний день Маритхи.

– Тем лучше! – подхватил Сын Тархи. – Тем интереснее угадывать узоры, что вместе с даром вплели в её Нить Бессмертные! Давно ли ты погружался в непредсказуемое? По-настоящему неизведанное? Мне надоело видеть все насквозь, даже будущее, это уже не развлекает, а утомляет. Настоящий Ключ к Двери – её сердце, оно знает всего одно слово, и его нужно вспомнить. Слово, которое открывает… но отзывается только раз. Нет второй попытки, нет второго слова. Потому ты и силишься отвлечь, взмутить, нагромоздить поверх других забот. Ты делаешь все, чтобы Дверь не открылась. А речи твои постоянные о Маритхе, о благе её способны обмануть лишь тебя самого.

– Ты ведь хорошо знаешь, что я поведал Маритхе… – начал Великий, но Аркаис не стал слушать дальше, тут же перебил:

– Такие Двери не открываются, чтобы тут же затвориться, и ты это знаешь! Женщина может тебе верить, но не я. Ты отравил её тайным знанием и думал, что дело сделано, Ключ сломан безвозвратно. Удивительно, но Нить Маритхи наделена необычной основой, она впитала это знание и ещё многое сверх того. Тогда ты отправил женщину в путь по запретным землям, одну, в страхе и неуверенности, побуждая тем не менее верить тебе безраздельно. Кто из людей на это способен? Позволить ей погибнуть ты не можешь, ибо сами Бессмертные вложили Ключ в твою руку, а для тебя их дар священен, но дать идти своей дорогой ты тоже не в силах. И тогда ты заставил пребывать её в постоянном страхе, от одной опасности к другой, вмешивался лишь тогда, когда гибель казалась неминуемой. А когда слабая женщина снова удивила нас обоих, решив покончить с существованием в страхе, ты предоставил доделать дело лишениям.

Теперь Сын Тархи говорил медленно, все время останавливаясь, точно желая, чтобы Великий вмешался, но тот оставался безмятежен. Только сейчас он подал голос.

– Она ничуть не потеряла. И страх, и лишения лишь проявляют суть человеческую. Очищают сердце, – спокойно сказал Раванга.

– Это долгий путь! – насмешливо покачал головой Аркаис. – Очень долгий, чтобы она успела пройти его в несколько дней. Это годы и годы… если повезёт его осилить. А в начале – полный мрак. Тебе это известно не хуже, чем мне.

– Я не выделял её из моих учеников. То, что досталось остальным, не минуло и её.

– Ты сам заставлял её раз за разом обвинять тебя и искать оправдание, чтобы к концу пути она не могла довериться ни разуму, ни сердцу. Ещё бы, все время они так явно указывали на её же слепоту! – Временами его голос терял свою едкость и становился холодным, почти безжизненным, точно Сын Тархи говорил о чем-то давно прошедшем, ненужном и неинтересном ему ни капли. – Смущал её, взывая к стойкости и преодолению любых препятствий, и сам же отказывал в твёрдости передо мною. И, кроме всего прочего, ещё и Тангар! Между делом, ты дал ей то, чего она более всего хотела. Но того ли она хотела на самом деле? Ты обманул её, Раванга! Пройдёт не так много времени – и женщина поймёт это. Она ведь не так уж глупа. Быть может, это случится раньше, чем она войдёт в Храм Ступеней, а может, и позже, – в любом случае Тангар сослужил хорошую службу Великому Раванге.

– Я не выделял её из моих учеников, – повторил Раванга, не меняя тона. – И твои бессильные уловки не могут меня поколебать. Я хорошо понимаю, что делаю, иначе делать ничего не стоит. Ты легко извращаешь суть, но эти ухищрения говорят мне больше, чем все попытки узнать тебя, не проникая в Сферу. Поэтому я слушал со вниманием и многое узнал.

– Отрадно. Тогда направь своё внимание вот на что: она не из твоих учеников. Маритха не хотела этого и не просила. Она просила иного, – раздельно и чётко выговаривал Аркаис. – А в остальном ты прав. Твоим ученикам приходится туго, это верно. Не всякий способен учить, а научить – и того меньше.

– Им не приходится осиливать большего, чем прошёл я сам, в своё время, – холоднее обычного отозвался Великий. – И ты последний, кто мог бы судить, что худо для них, а что благо. В своё время ты отрёкся от живительной силы Бессмертных и не способен дать её никому. Напротив, черпаешь от себе подобных, лишая их естества! Поэтому твой путь умрёт вместе с тобой.

Его лёгкая улыбка так и не растаяла, но застыла, как камни вокруг.

– Я делаю то же, что и ты – пробуждаю. Разница лишь в том, как это выходит.

– Это твой промысел, и только. Бессмертные не нуждаются в такой работе, а всего лишь с нею мирятся.

– Это ты так решил, не Бессмертные.

– Так говорят Бессмертные. Это отзвуки их посланий. Сам ты вряд ли задавал такой вопрос, слишком он опасен, а я много раз их спрашивал… Нет, Аркаис, не удивляйся… – покачал он головой. – Я действительно спрашивал много раз. Менялась суть, менялись слова, в которые я облекал её, но вопрос оставался все тем же. Он ушёл, когда я понял… проник в то, что люди так неудачно называют «равновесием». Твой промысел, Аркаис, не угоден Бессмертным, но он не против их законов. Он порождён этими законами, слепо, как любое действие во благо встречает сопротивление, стремящееся все уравновесить. За все нужно платить, только и всего. И сам Тархи, и Сыновья его, как вы себя называете, – порождения природных сил, не более того. Вы сами ничего не создали, вы используете те знания и силы, что Ведатели постигали и копили тысячелетиями. Твой источник, Аркаис, неестественный, застывший, почти мёртвый, от Нитей, что не текут вовне, как им свойственно. Они питают тебя, чтобы не сгореть от собственного света – отсюда разрушительность, что ты несёшь в себе. Поэтому ты, наделённый особыми силами, не видишь явного. Зрение твоё искажено, слух, столь совершенный, тоже. Ты как пространство, искажённое под действием различных сил, пусть природных… но все же это силы, и они ограничивают, налагают бремя. Они принуждают к изменению, и проходит время, пока не появится новое равновесие. Великий замолчал.

– Ты ждёшь напрасно. Продолжай. Пока я внимаю.

– Искажения всегда сопутствуют перемене. – Теперь Раванга ронял слова медленнее, перемежал их паузами, точно сам задумывался над каждым словом. – Всегда есть соблазн вернуться назад, и тут появляешься ты… и говоришь о выборе. Твои слова сладки, когда это выгодно, или горьки, когда необходимо, но всегда лукавы, потому что ты уже знаешь, какой выбор сделает человек, ведь он жаждет равновесия, которое утратил. Ты сам толкаешь несчастного в нужную сторону. Но ты не бедствие, а неизбежность, с которой я мирюсь. А ещё ты человек, что всегда может выбрать иную дорогу. В любой миг отбросить искажённую суть и обрести иной мир, настоящий, незамутнённый. Ты способен на это. – И он прибавил, не дожидаясь, ответит ли что-нибудь Сын Тархи: – Вернуться можно всегда. Даже если нет пути обратно…

– Всегда можно вернуться, – закончил за него Аркаис, холодно усмехнулся. – Истинно великие слова. Но у меня нет повода выбирать дорогу заново. Мироздание подошло к нам с разной меркой, и ты не постигаешь этого, потому так непреклонен. Твой путь определён почти от рождения, тебе даже задуматься не пришлось, ибо ты чувствовал его всей своей сутью! А может быть, твоя необычайная воля на пути достижения – не милость Бессмертных, а их проклятие! Мой же путь создан мною, он монолитен, как эта скала, и гибок, как потоки ветра вокруг, – я не нуждаюсь в знаках, указаниях или словах, пришедших с неба, чтобы идти вперёд. Я слушаю мир. – Он прикрыл глаза, к чему-то прислушиваясь, когда же открыл их, бросил резко: – Хватит разговоров, ты уже достаточно опробовал мою Сферу. Перейдём к делу. Мы оба знаем, зачем ты здесь, хотя твоё странное появление… Оно меня удивило. Неужели ты хочешь что-то предложить в обмен на женщину? Ты, который обещал не торговаться со мной со времён Великого договора?

Раванга продолжал молча шевелить пальцами, то ли повторяя движения Аркаиса, так и не оставившего струны, то ли ощупывая пространство кончиками пальцев.

– Ты ведь не скажешь, где она. Может, скажешь тогда, зачем похитил? Именно сейчас?

Сын Тархи ухмыльнулся.

– Ты ведь не думаешь, что я подвергну Ключ хоть какой-нибудь опасности?

Раванга покачал головой.

– И не думаешь, что я не смогу доставить его в указанное место? Не хуже, чем это сделаешь ты. Великий едва заметно повёл подбородком.

– Тогда считай, что для Маритхи просто настало время сменить спутника. Не думаю, чтобы она упиралась.

– Ты ведь не спросил её. Для того, кто недавно указывал на мой произвол в отношении этой женщины, ты непоследователен.

– Для того, кто обладает твоей силой и знанием нескольких миров, ты слишком много внимания уделяешь формальным связям, – подхватил Аркаис, посмеиваясь. – Это ты настаиваешь на соблюдении обязательств, я же их то и дело нарушаю. Я указал на произвол, потому что именно тебе это не пристало. Я же соблюдаю обеты лишь тогда, когда нахожу это целесообразным. И честно в том признаюсь.

– Договаривай. Зачем ты забрал её?

– Не будем уподобляться людям. Ты знаешь.

– Может быть. Но я хочу, чтобы твои намерения сотрясли грубый воздух, а не только тонкое пространство. Я многого хочу? Почему ты не хочешь делиться с миром? Мне кажется, ты чего-то опасаешься. Чего?

Сын Тархи промолчал. Противники озирали друг друга далёкими затуманенными глазами.