Текст книги "Ступени в вечность"

Автор книги: Людмила Минич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

– Ты опять горишь недоверием ко мне, – внезапно сказал Раванга. – Я и этого ожидал после встречи с Аркаисом. И чем же он осмелился завлечь тебя на этот раз? Он позаботился, чтобы я ничего не услышал. Даже не знал, пора возвращать тебя или нет, успел он нанести удар или нет. Но тело совсем окоченело. Ещё чуть-чуть, и оно оказалось бы не в силах удержать твою Нить. Медлить было нельзя. Тебе есть для чего жить, Маритха!

Да, теперь ей есть для чего жить.

– Так чем же он решил прельстить тебя в этот раз?

Девушка не смогла промолчать.

– Сказал, что Великие… – она надолго замялась, – …что они тоже чужим не брезгуют. Сказал, что они тоже не только людям отдают… вот.

Раванга просто кивнул.

– Что ж, это чистая правда. Бессмертные питают нас своей силой, но не безмерно.

Вот и онтак сказал.

– Но я не забираю все, что есть, как Аркаис. Не краду, подобно ему, самую суть человеческую. Я беру лишь ненужное тебе, бесполезное, потраченное тобою зря. И сам трачу силы, дабы изменить его для себя. Я получаю неизмеримо меньше, чем мог бы… и все же это свет, необходимый мне для помощи таким, как ты, Маритха. Вас много, а щедрость Бессмертных небезгранична.

Маритха грустно глядела в тёмный камень. Закатные лучи уже не били сквозь отверстия в скале, и Раванга был еле виден в потемневшей пещере. Значит, все правда.

– Нужна ли тебе твоя жалость, Маритха?

– Какая жалость? – угрюмо пробормотала она.

– К себе. Загляни внутрь. Её больше нет. Неужели ты будешь по ней горевать?

Она с удивлением покопалась внутри, вспомнила свои прежние слова, слезы, дела свои жалкие, мольбы свои к Бессмертным. Как будто вечность назад это было.

– Нет, горевать не буду… И это все ты?

Недоверие понемногу превращалось в восторг. Это ж надо, такую силу иметь!

– И где… она теперь?

– К чему тебе это лишнее знание? Тебе и так несладко.

– Уж это точно.

Пускай остаётся там, где есть. Такое добро ей не нужно.

– Ты вылила впустую столько силы своей Нити, готовясь умереть, что не использовать её для твоего же возвращения было бы просто неразумно. Если бы я не подхватил, то её бы без остатка съели глоты. Пойми, Маритха, Аркаис всегда говорит только то, что считает для себя полезным. Он подкупает своей полуправдой, но умалчивает о второй половине. Все в этом мире, и ты тоже в их числе, тянут друг из друга чужую силу. Кому-то удаётся лучше, кому-то хуже. Через ненависть и злобу, через любовь и доброту. Через все щели. Так было и будет, и нет другого закона.

Маритха заёрзала на своей подстилке.

– Все… – повторила она, раскачиваясь. – И я… я тоже… да?

– Это так.

Вот чего ты добивался, чёрный Аркаис, вот чего ты хотел! Стоит только начать…

– Но я же никогда… – Девушка смолкла, так ничего и не сказав.

– Ты никогда о том не знала, только и всего. И легко отдавала, всегда больше, чем забирала. Не кори себя, Маритха, ни к чему это. Таким уж создан этот мир, и никому не избегнуть его законов.

Никому не избегнуть его законов. Вот почему Ведатель сказал тогда, что Бессмертным не за что его наказывать. Маритха думала, что он чудовище, жуткий пожиратель Нитей, а он… только часть этого мира. Как она сама. Как Великий Раванга.

– Маритха! – окликнул её Великий.

Она еле оторвалась от тяжёлых мыслей.

– Ты так глубоко ушла в свои думы, – улыбнулся он. – Что тебя заботит?

– Ты ведь слышишь, – сказала она, – ты знаешь.

Раванга покачал головой, почти уже невидимый в сгустившемся сумраке.

– Мне становится трудно читать и мысли твои, и Нить. Все тычет очень быстро. Многое в тебе становится скрытым даже от Великих. Иногда мне кажется, что даже Аркаис, стоя совсем рядом с твоей Нитью, не может ничего предвидеть… А иногда сдаётся, что он владеет тобой намного больше, чем кажется, и все мои усилия могут быть напрасными. Тогда мне остаётся лишь ждать его у черты. Встретить и остановить. Если смогу. Поэтому время дорого, Маритха! Время и ещё раз время! Аркаис не спешит, он надеется вернуть свой Ключ. Нам же нужно торопиться, чтобы не опоздать.

– Куда?

– Я вижу, он уже понял, что счёт идёт на дни, и потому всерьёз решил вернуть тебя. Что ему остаётся? Только обратить тебя в свою веру! Я не вижу для него иного способа. Сделать тебя себе подобной. – Маритху передёрнуло. – Не знаю как, но вижу уже, что ты поколеблена, сбита с толку. Нельзя надеяться на твою твёрдость. Мы можем только опередить его.

«Нельзя надеяться на твою твёрдость…»

– Почему? – со слезами в голосе воскликнула Маритха. – И какую твёрдость? Да никогда я такою, как он, не стану! Думать даже жутко! А если речь про дверь эту проклятую… Да я ему сроду никакие двери открывать не стану!

– Успокойся, успокойся, Маритха! – увещевал Раванга. – Никто в тебе не сомневается. Но нельзя стать выше самого себя. Приходится признать…

Его волшебный голос на мгновение стал безжизненным. Таким же, как сотни других голосов. Маритха тяжело вздохнула. Она расстроила его. Очень-очень сильно расстроила. Удручила. Но чем?

– Он мне ещё одну тайну открыл, – поспешила девушка поделиться. – Мало просто дверь ту открыть. Надо от сердца. А кто ж ему от сердца помогать будет? Не про меня это.

– А это уж совсем нехорошо, что с каждым разом он все больше тебе открывается, – не обрадовался Раванга её новости.

А что тут нехорошего? Боится почему-то Великий Раванга, Маритхе правды не открывает. Почему?

– А почему ты мне правду не откроешь? Что ему от меня нужно? Я бы хоть знала… Какие уж теперь тут Ведатели, в запретных землях. Кто пытать будет?

– Не время, ещё не время.

– А когда будет время?

– Может, и никогда. Разве ты не обещала верить?

– Я-то обещала… Но и мне, помнится, кое-что было обещано, – обиделась Маритха. – Что со мной на Ту Сторону отправишься, защищать будешь, в обиду не дашь. А послал Тангара! И ещё тобой говорено, что обоз этот до Латиштры гладко дойдёт, без проволочек. А он, вон что… совсем пропал. И что ни день, то жуть какая-то вокруг. Я с перепугу чуть было до смерти не замёрзла! Как только ума на такое хватило, до сих пор понять не могу… Спасибо, хоть сгинуть не дали. И ещё все время загадками говоришь! Как тут верить?

– Потому и просил, что правды открыть не могу. – Его голос вновь превратился в самый обыкновенный, ничем не примечательный, и тут же набрал былую силу. – Однако вижу, что просил слишком многого. И времени у нас ещё меньше.

Она снова его удручила. И, если что, он опять ей скажет: «Не кори себя». Вот и не стоит убиваться. Как тут ему угодишь? Нелегко, видно, Великому, но ей-то ещё краше. Хорошо хоть, жива осталась.

– Спасибо, что Нить мою оборвать не позволил, – от сердца поблагодарила Маритха. – До смерти буду благодарна. А что какую-то малость себе забрал, так то… А что за глоты такие, что чуть все не съели? – вдруг вспомнила девушка. – Они откуда взялись?

– Они везде, – отозвался из темноты Раванга. – Их много. Хороший Ведатель может увидеть их или почувствовать. Кое-кого из них.

Маритха тут же воззрилась во тьму.

– Не бойся, глотам не найти к тебе дорогу. Только к силе твоей Нити. Они с ней из одного мира.

– Незримого… – прошептала Маритха.

– Да, незримого. И потому ничего тебе не сделают, не бойся. Они везде, и в то же время для тебя их нет.

– А для тебя? – жадно спросила Маритха.

И тут же тьма прорвалась буроватыми пятнами лёгкого сумрака, почти целиком выступила стена справа от девушки и небольшие движущиеся комочки на ней. Мохнатые шары, увитые какими-то шнурами. Ох, Бессмертные! Один тут же раскинул длиннющие шнуры в стороны и побежал вниз по стене, цепляясь за что-то невидимое Маритхе. Сжался, опять стал больше, даже раздулся, потом совсем раздулся… опять опал. И снова пошёл увеличиваться в размерах. Другие тоже запульсировали, принялись по очереди раскидывать жгуты по, сторонам. Ох, да вот же ещё один, почти у неё под ногами. Что-то упало прямо перед нею со свода. Маритха завизжала и вскочила. Это же к ней они ринулись!

Вокруг опять стояла плотная густая темнота, и её рука была в надёжной ладони Великого Раванги.

– Тише, Маритха. Успокойся. Никто тебя не тронет.

– Какая гадость, Бессмертные! Какая гадость! – повторяла она, подскакивая. – Мерзость!

– Сядь. Садись же! Никто не причинит тебе вреда.

Девушка медлила.

– Там же этих, мохнатых, полно…

– Там никого больше нет. Чем долгие речи держать, лучше один раз показать, чтобы ты своими глазами увидела. Теперь вокруг привычный тебе мир и голый камень. Их нет.

– Ты говорил: когда незримое видишь, оно приближается. Что хочешь может сделать.

– Не совсем так. Когда ты видишь незримый мир, он становится вещественным, осязаемым. Ты понимаешь? Но не все в нем может причинить тебе вред. Вот эти несимпатичные… существа на самом деле безобидны. Ничем тебе не угрожали.

– То-то они на меня накинулись!

– Ты испугалась. Вот они и кинулись на страх, предчувствуя поживу. От тебя самой им мало толку. Но есть и такие… существа, от которых стоит держаться подальше.

– Это те, что за нашими телами охотятся? – прошептала Маритха.

– Эти… Нет, я говорил не о них. Они опасны только для того, кто даст повод залезть в своё тело. Кто надолго оставляет его… в беспорядке. Есть твари похуже. И посильнее.

Маритха вспомнила, как Такхур, не видя ничего вокруг, сражался с тварью из незримого. Должно быть, из тех.

– Я теперь всю ночь трястись буду, – пролепетала она.

– В этом нет нужды. Я останусь с тобой, и никто не потревожит твой сон. Утром появится Тангар, тогда и расстанемся. Встретимся в Латиштре.

– Ты уходишь? – обречённо спросила Маритха. – Опять? Я думала, теперь-то все наладится…

– Вы будете не одни. До Латиштры путь не такой далёкий. Трудный, если пешком идти, а не на тарпе добираться, но это даже хорошо. Поверь, ещё до посёлка ты поймёшь, почему я так поступил. Вы можете смело идти. Здешние твари до вас не доберутся.

– А время? Ты говорил, у нас его мало?

– На дорогу до Латиштры хватит.

Великий был неумолим. Может, потом она и поймёт его, и даже возблагодарит, а сейчас… Пускай им не страшны горакхи да местные твари… Тут и без того полно подарков. А холод? А голод? А вода, где воду достать? На Тангара положиться?

– Слушайся Тангара, он много знает о здешних землях.

– Я уж и так… только на него и надеюсь.

– Вот и хорошо. А теперь спи. Нужно до завтра силы восстановить.

Хорошо, она заснёт, вот только…

– А правда, что эти скалы, которые ходуном ходят – это как ворота в запретные земли? И кто их проходит, того пускают, а нет – так нет?

Он ответил не сразу:

– Не совсем так. Но можно и так сказать.

– Это что, так Бессмертные сделали? А зачем они в свои земли народ пускают, раз они запретные? Тогда никого бы не пускали.

– Ты хочешь объять слишком много, Маритха. Не для тебя это.

– Все остальное тоже не для меня было.

– Это было необходимо.

– Ну хорошо. – Она устроилась на Тангаровом арчахе.

Некоторое время было тихо.

– Они не потому запретные, что Бессмертным жаль своего золота для людей Аданты. Запретные – так говорят Ведатели. Во всем остальном мире, как и положено, незримый мир разнится с нашим, но в запретных землях они подходят так близко друг к другу…

Девушка вновь пожалела о своём любопытстве. От запретных земель уже веяло страхом.

– Не все, что ты увидишь тут, Маритха, будет осязаемо, и не все, что почувствуешь, окажется видимым. Чем дальше к Истокам, тем больше. Потому моё присутствие рядом в дальнейшем станет необходимым.

– Это как между мирами?

– Нет. Это как в двух мирах. Одновременно. Но пусть это тебя не беспокоит. Оставь это мне. Главное – цель.

– А какая? Какая цель?

– Ты узнаешь.

Снова стало тихо.

– А Ведатель… то есть Аркаис этот… Я видела его, Табалу, дом гостевой… даже фигурки эти проклятые. А сама тут валялась… Или не было меня тут? Это что, тоже вроде как между мирами?

– Нет.

После короткого молчания, опять раздался голос Маритхи.

– А что тогда? Он забрал меня к себе?

– Он не настолько силен. Аркаис и сам не может уходить в незримое полностью, всем телом. Даже когда он там, то принадлежит нашему миру.

– А ты? – спросила Маритха, предвидя ответ. – Как ты тут оказался?

– Мне это подвластно, – услышала она после недолгого молчания. – В незримом нет ни расстояний, ни других мер, даже времени. Я вошёл в него, будучи в Табале, а вышел здесь. Я всегда так странствую по миру, сквозь незримое. Потому мне нет нужды все время быть с тобой, надолго отрываясь от дел в Табале. Поверь, именно сейчас они требуют моего вмешательства. Однако, как только ты позовёшь, как только обратишься за помощью, я услышу и приду. То, что меня нет рядом, не значит, что я не слышу призыва, не значит, что оставляю тебя своей заботой. Если же понадобится моё присутствие, я буду здесь в тот же миг.

У Маритхи кружилась голова от такой мощи.

– Ты сильнее Тёмного!

– Каждому – своё, Маритха. Каждый искусен в своём умении. Ни одному Великому не объять всех знаний. Для каждого мир раскрывается по-своему.

Сонливость, расползавшаяся по телу, все никак не брала девушку. Уж очень взбудоражили её сегодняшние «похождения». Подняли изнутри всю муть и потащили куда-то вместе с самой Маритхой.

– Тогда почему ты меня сразу не перенесёшь куда надо? К чему понапрасну тратить время, если оно такое дорогое, как ты говоришь?

– Это мне неподвластно, – услышала она в ответ.

Подождала продолжения, но тщетно.

– Почему? – настойчиво спросила Маритха.

– Твоё тело не принадлежит незримому. Для того чтобы войти туда полностью, оставить наш мир, нужна быстрая трансформация. И обратная – в конце пути. Твоё тело к ней не способно.

«Трансформация». И онговорил что-то такое. Он тоже жаждет её и боится не успеть. Неужто он всего лишь хочет без помех заходить в невидимый мир? Не может быть, чтобы вся эта история затевалась только из-за прогулок в незримое…

Она с усилием принялась вспоминать все, что сказал ей Тёмный, не забывая держать перед глазами его образ, на случай если Великий мысли её слушает. В голове все путалось. Верно, сон насильно одолевал Маритху по приказу Раванги. Чтобы она замолчала. Сегодня Великий посвящал её почти во все, что она ни попросит. Кроме главного, конечно. А то бредёт она сквозь этот мир, не понимая что да как, а уже невозможно так… не понимая. Раванга сам это дело начал, одарив ненужным знанием. Вот теперь на этот клубок все наматывается и наматывается.

Да, Великий необычайно благосклонен сегодня к ней, к её неловким расспросам. Однако даже почти во сне Маритха не настолько потеряла разум, чтобы не сообразить: откровенность на него нападает после её встреч с Темным. Вослед Аркаису он силится вновь и вновь заполучить её доверие, взять верх над Сыном Тархи и всегда преуспевает. И сегодня преуспел. Лишь одно саднит, не давая спокойно заснуть. Что эта дверь проклятая наделать может, когда откроется? Каких таких жутких дел наворотить во всем мире, что покой её стоит свободы для Нитей, пленённых Аркаисом? Иначе почему Великий отказался? Маритха не отважилась спросить и никогда не отважится.

Она словно между двумя огромными жерновами. «Ты не знаешь своего сердца», – говорит один из них. Какое коварство он измышляет? «Нельзя надеяться на твою твёрдость» – слова другого. Этот тоже не верит её слову, её воле, её сердцу. Маритха совсем потерялась между ними. Оба знают какую-то страшную правду, неведомую девушке, и каждый из них лишь малую часть говорит… И потому каждый из них неправдив, каждый о своём радеет… Значит, верить нельзя никому…

Девушка сладко зевнула, сознание тонкой струйкой утекало, не давая поймать ускользающее. Что там ещё… Да, Тангар… он скоро придёт, а она не готова к дороге… Только он один… для неё старается… остальные только пальцем двинут… и все готово… и то не хотят… Хранитель, приходи поскорее!

Глава 8
Хранитель

– Просыпайся, – сказали Маритхе во сне.

Девушка едва смогла сообразить, где она, так крепко спала. Храмовые прислужники никогда не приходили её будить, с чего бы теперь? Ах нет, холод пробирает намного сильнее, чем в маленькой комнатке с узким оконцем, где она провела столько времени. И постель неудобная… и дорога пролегла позади. В первый раз со времени ухода из Ашанкара Маритха спала так крепко. Целые дни исчезли из памяти.

Сон сделал своё дело – умирать расхотелось. Однако жизнь все равно представлялась малоприятной. Маритху, словно песчинку, носило ветром по воле, сильных. Несло в те края, куда совсем не хотелось. У их похода в запретные земли даже смутной цели не видно, и никто открывать её не собирался. А что песчинка будет делать, когда её до места донесёт? Что будет после, да и будет ли? И хотелось свободы от всех этих страданий, и боязно… Куда она тогда пойдёт, что станет делать одна в целом мире?

– Эй, просыпайся же! – проворчал Тангар над самым ухом, и девушка открыла глаза.

Пещера ещё тонула в глубоких тенях, красноватые лучи восходящего солнца заглядывали в щели. Снаружи, должно быть, едва просветлело, но тут не скоро развиднеется…

Тень над ней глубоко вздохнула. Натужно.

– Пора уже.

– Тангар, – прошептала Маритха, – как же я рада… – И тут же резко подняла голову. – А Великий? Где Великий?

– Великий? – озадаченно повторил её хранитель.

Значит, он не видел Равангу! Вот тебе и Великий – её сон хранить обещал, а сам усыпил и был таков… Он всегда исчезает – слишком много забот, слишком много людей его ждут, яростно раздумывала Маритха. Даже когда приходит, он как будто мимо пробегает, голосом своим да словом ласковым оглаживает, а на самом деле не до тебя ему вовсе. Девушка все больше распалялась. Участие его да помощь хвалёная – это, верно, чтобы себя показать. А перед кем… да хоть перед Бессмертными прославиться деяньями законными! А доброта… видно, это и впрямь, как Тёмный говорил, щёлка такая, для того чтобы из Нити силы вытряхивать. Сильные попусту тратиться не станут, будь они хоть Ведатели, хоть Сыновья Тархи.

– Не щёлка, а ещё какая щель, Маритха!

Она неловко вскочила оглядываясь. Тангар тоже принялся озираться.

– Великий Раванга? – осторожно позвал он.

Ужас-то какой, о Бессмертные! От глубокой серой тени внутри пещеры отделилась ещё одна, живая, подвижная, и перебралась поближе к ним. Он слышал все её мысли, на этот раз беззащитные. Маритха уже давно перестала воображать перед собой Тёмного, чтобы защититься его Серой Сферой. Хватало просто тонких пальцев над свечой, неясного воспоминания, толстого арчаха мощи, клубившегося поверх его обычного одеяния. Надо же, ей все проще прятать свои дурацкие мысли, а вот сейчас понапрасну разозлилась, и всякая гадость так и полезла наружу! Как ловко он её обвёл! И поделом.

– Мой обман заставил вновь тебя усомниться, – сочувственно обронила тень, – но он должен был случиться. На самом деле, я не пытаюсь любой ценой пробраться в твои мысли. Иногда тебе самой не мешает узнать получше, что творится внутри. Видишь ли ты, что с тобою происходит, Маритха?

Ещё бы не видеть. Она злится уже не только на Бессмертных, а и на Великого, на всех, кто ей помогает, даже на Тангара. Хранитель мужественно молчал, хотя на языке у него, должно быть, крутилось много вопросов.

– Прости мне мою глупость, – покаянно пробормотала девушка. – И злость, и неблагодарность…

– Что ты. – Раванга подошёл вплотную, стал рядом с ними, положил руки на плечи обоим. – Обиды нет и быть не может. А вот правды ты видеть не хочешь, как и прежде, – вот что тяжело, вот что опасно. А надо бы увидеть. Ониграет на Нитях, как на своём муштаре. В этом он искуснее всех живущих, потому нельзя больше полагаться на твою твёрдость. Противостоять ему в одиночку – дело для тебя непосильное. Берегись! Ещё немного, и ты разуверишься во всем, что есть в этом мире!

Маритха молчала, Тангар тоже. Она никак не могла сообразить, что это. Великий говорит. Про Бессмертных, что ли?

– Я говорю не о чудесах – о жизни твоей! Разочарование, Маритха! Разочарование во всем. В человеческой помощи, доброй воле, законах Бессмертных. Оно уже окутало твой разум серым дымом, но пока сквозь него ещё видно. Не поддавайся! Помни, разочарование! Это первая ступень той лестницы, что ведёт к нему.И ты на неё уже встала. Что для тебя покой этого мира, если сам мир – ничто? Зачем о нем тревожиться, если сам он и не думает о тебе позаботиться?

У Маритхи перехватило дыхание. Рану, открытую вчера, снова вытащили на свет, и её плоть корчилась на этом свету, не желая сдаваться целительным силам. Или это корчится Тёмный, слившийся с её Нитью?

– Не твои мысли, Маритха, не твои, – подтвердил Великий. – Но ещё немного, и они станут твоими. А потом обернутся деяньями.

Неужто нельзя было, чтобы хранитель всего этого не слыхал? Вот ведь, всю дорогу таились, таились, а теперь вывернули её, как рубашку, наизнанку; да ещё на глазах у Тангара.

Раванга успокаивающе похлопывал по плечу.

– Не бойся, ты не уйдёшь далеко по этой лестнице, ступень за ступенью. Тебе есть чем привязаться к миру. Не пройдёт и нескольких дней, как ты сама это поймёшь. Но прошу тебя: будь бдительной! Бди себя неустанно, иначе упустишь! Яви емусвою твёрдость!

Маритха рассеянно глядела на сгустки тени вокруг.

– Что случилось? – спросил Тангар. – Это что, пока меня не было, кто-то сюда явился?

– Сейчас ты знаешь ровно столько, сколько надо, Тангар. Так и нужно.

– Должен же я знать, от кого её беречь, – пробормотал хранитель неловко, точно извиняясь за свою настойчивость, и это резануло Маритху мимолётным раздражением.

– Прежде всего от неё самой, – загадочно ответил Великий.

– От себя не убережёшь, – под нос пробурчал Тангар.

– И не надо. Просто делай своё дело. То, что и раньше.

– Хорошо, Великий Раванга.

Какая безграничная покорность в его голосе!

– Веди её в Латиштру. Путь тебе известен, дорогу найти не составит труда.

– Я знаю дорогу.

– Возьми.

Он что-то протянул хранителю, тот принял и спрятал за пазуху.

– Из Табалы вышел новый обоз, лишь пару дней спустя. Если идти, не теряя времени, вы поспеете в посёлок немногим позже. Выторгуй хорошего тарпа вместо пропавшего, путь впереди ещё немалый.

Он золотой песок ему дал, сообразила Маритха.

– Здешних тварей не бойтесь, они вас не тронут.

– Это хорошо, – с едва заметным облегчением отозвался хранитель.

– Встретимся в посёлке, Тангар. И не оставляй Маритху своей заботой.

– Не оставлю, Великий Раванга.

«Не оставлю, Великий Раванга»! Почему эти слова ей не отрадны?

– Нельзя в путь выходить, раз Тангар не отдохнул, – сказала она. – Он же всю ночь в дороге…

– Ничего… – начал было тот.

Маритха права, – вступил Великий. – Теперь её черед твой сон охранять. Надо спешить, но не стоит торопиться, по глупости растрачивая последние силы. Ты падаешь от усталости, и тебе смертельно хочется отдохнуть, – мягко и растянуто уговаривал он.

– Может быть, – неуверенно протянул Тангар, – но мы не успеем пройти сегодня…

– Хотя бы до полудня, – легко возразил ему Раванга. – До полудня – это недолго.

Хранитель тут же уселся прямо на голый камень, обхватил голову руками.

– Только до полудня, – повторил он неясно.

Маритха присела, поддержала Тангара, когда он начал клониться к земле. Подсунула его же старый арчах. Когда хранитель провалился в сон, девушка подняла голову. Ей ведь нужно спросить у Великого… но того уже не было.

Теперь её время сон охранять… От кого?

После исчезновения Раванги пещера перестала казаться такой уютной. Вспомнились и глоты, мерзость такая, и твари из незримого, и местные чудища, хоть Великий и обещал от них беречь. Он и раньше много чего обещал. Но на Той Стороне, верно, многое и видится не так, и меняется быстрее по воле Бессмертных. Великие, они, выходит, тоже не всесильные… Не всевидящие.

Вернулись не только страхи. Прошло не так много времени, и вездесущий холод начал понемногу заползать под одежду. Снаружи вовсю светило солнце, но в пещере воздух оставался таким же бодрящим. Девушка нехотя встала, принялась неловко прохаживаться, стараясь не растянуться на неровном полу. Проклятие! Прогулка повергла её в ещё большую дрожь, потому что ветер, свиставший сквозь пещеру, пронизывал сверху донизу. Он был повсюду, и едва дышал только в дальнем конце, за облюбованным уступом скалы, где сейчас раскинулся Тангар. Но там было слишком мало места, чтобы Маритха тоже могла хоть немного согреться. Ни рукой, ни ногой особенно не размахнёшься.

Девушка поразмыслила немного и полезла, оступаясь то и дело, к одному из отверстий, откуда бил ослепительный поток солнечного света, радующий глаз. Наверняка там тепло! Она с трудом взгромоздилась на почти отвесную стену впереди, в свой рост. Оказалась на уступе, радостно подобралась к вожделенному столбу света и тут же приуныла. Поблизости от щелей ветер задувал ещё сильнее, и она не только не согрелась, а пуще примёрзла. Вот откуда такой пронзительный вой по всей пещере. Должно быть, здешние ветры эту дырку в камне и выскоблили. Пришлось поскорее сползать с возвышения, открытого всем ветрам, и возвращаться обратно в свой закуток.

Тут ещё и под ложечкой засосало. Как и все остальные чувства, на время застывшие рядом с Великим, голод тоже давал о себе знать. Да как настойчиво! Она и забыла, что так давно ничего не ела. И не пила.

Маритха торопливо отыскала флягу, прошлым утром оставленную ей Тангаром, жадно принялась глотать ледяную воду, морщась от того, что сводит зубы. Жажду она утолила, но не голод. А теперь ещё и зубы принялись дробь выбивать – все внутри холодной водицей выстудило.

Немало времени прошло, прежде чем в борьбе с холодом и голодом девушка заприметила свёрток, брошенный неподалёку Тангаром. Она жадно накинулась на тюк, тем более что он оказался чьим-то арчахом со спутанными ремнями. Непослушными пальцами Маритха кое-как распустила ремни, вытряхнула содержимое прямо на камни, накинула добытый арчах на себя, запахнулась. В двух мохнатых одёжках сподручнее. Как хорошо, что хранителю хоть Что-то удалось отыскать! Может, и люди уцелели? А если, подумала Маритха, часть обоза спаслась, как после горакхов… Вдруг они недалеко ещё отошли, догнать можно… А Тангар у них самое нужное выпросил да за ней побежал, потому и отдыхать не хотел, припоздниться боялся.

Согревшись немного в чьём-то широченном арчахе поверх своего, она, наконец, обратилась вниманием к тому, что высыпалось к ногам. Ни самого маленького жаровника, ни факела, ни свечки, ни обрывка фитиля! Огня им не видать!

В поисках девушка наткнулась на бурдюк и тут же с разочарованием отвернулась. Пустой. Зачем он пустой бурдюк тащил? Хотя если бы в нем и были остатки жира, они бы так и не пригодились. Огненных камней у них не осталось.

Маритха усердно рылась в куче, потому что знакомый запах тревожно щекотал ноздри. Откуда же это? Или у неё от холода да вечных камней вокруг в голове помутилось? А что это в тряпицу завёрнуто? Нашла! Она тихо засмеялась, опасаясь разбудить Тангара, вгрызлась в твёрдый кусок мяса. В нечистой полотняной тряпке оказались полоски вяленины. Их бы настругать потоньше, но, сколько девушка ни шарила среди пожитков, спасённых хранителем, ножа не нашлось. Пришлось долго и усердно жевать, обливаясь, слюной.

Какое блаженство! Она знала, что холод вернётся, дай только срок, а к ночи и подавно. Знала и то, что ещё будет выть от корчей в животе после полу прожёванной вяленины, как не раз уже бывало. Но сейчас она поминала Тангара самыми добрыми словами. Он не дал ей умереть от голода и холода! И это после того, как целую ночь тащил её в эти скалы, чтобы сберечь от опасности. Он не спал две ночи, а день провёл в дороге. Вернулся в жуткое место, которое чуть не стоило жизни им обоим. А ведь сам он тоже не целый-невредимый. Маритха вспомнила его ногу, с которой свисали лохмотья, вспомнила, как он прихрамывал. Страшно подумать, как Тангар одолел этот путь со своими ранами, пускай не тяжёлыми; но все-таки…

Девушка подобралась к хранителю поближе, наклонилась, заглядывая в лицо. Густая тень мешала разглядеть его, видно только, что обличье сильно заострилось, будто высохло. Скоро она так ему задолжает, что и за целую жизнь не расплатится, подумала Маритха. Однако её спутник в отличие от всех остальных в этом мире, похоже, и не собирался ничего с неё требовать. Ему повелел Великий, и Тангар, не разбираясь ни в чем, слепо следовал за Маритхой, оберегая от несчастья.

Если бы не наказы Раванги, если бы хранитель шёл с ней по зову сердца, а не долга… Если бы суровый горец хоть раз посмотрел на неё с лаской, хоть раз удержал её, словно невольно, прижал бы к себе покрепче, помогая залезть на скалу… будто невзначай… Если бы Маритха была ему хоть немного дороже тюка, доверенного Великим, бесполезного груза, что надлежит на место доставить… Тогда бы она его полюбила, и намного больше, чем Игана. Тут же позабыла бы про союз, освящённый Бессмертными, пошла бы против закона. И про кару за это не вспомнила б… уж хуже, чем сейчас, ей все равно не будет. Если б только он… Тогда она согласилась бы платить за ослушание, все что угодно бы сделала!

Но Тангар одному только Раванге верен. И Маритхе ни за что платить не придётся. Может, оно и к лучшему.

Она вытащила из кучи, добытой Тангаром, почти целый коврик из игольника и примостилась на нем рядом со спящим, привалилась к стене. Сколько же прошло? Есть уже полдень? Ещё недавно ей казалось, что за несколько дней, отоспалась, но нет, голова клонилась на грудь. Раз удалось хоть немного согреться, надо отдохнуть. Слезящиеся от ветра глаза прикрыть, а если что случится… уши-то у неё на месте.

– Давай просыпайся! – яростно тряс её хранитель.

– Что такое? Что случилось? – испуганно озиралась Маритха, подрагивая со сна.

– Ничего пока, кроме того, что далеко за полдень перевалило, – злился Тангар.

Ну что за человек такой! Она к нему всем сердцем прикипеть была готова, а он то и дело из-за пустяков злится! Солнечный свет все так же густо лился сквозь дыры в скале, значит, до вечера ещё неблизко. Сам отдохнул, Маритха силы поправила, так что убраться отсюда до темноты они успеют.

– Перев-валило, – поёжилась она, чуть ли не с носом уходя в чужой арчах. – И что с того? Зато хорошо отдохнули. Сам-то, – посмотрела на него, – как тень. Того и гляди, по дороге свалишься.

Теперь, когда хранитель высился над ней, его обличье вышло далеко из тени. При последних словах девушки он презрительно сощурился.

– Пока что это мне подымать кой-кого приходится. Собирайся. И так уж времени потеряли… бурдюк целый.

– А ты зачем пустой бурдюк с собой тащил? – вспомнила Маритха.

Она все ещё потирала занемевшие ноги. Никакой охоты не было вставать. До завтра можно было подождать, а не в поход собираться на ночь глядя.

– А воду в чем потащим?

– А у тебя и вода есть?