Текст книги "Ступени в вечность"

Автор книги: Людмила Минич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

– Выходит, ты делаешь доброе дело! – съязвила девушка.

В нем все было неправильно, но правда была. Опустошающая и сжигающая. И от этого хуже всего.

– Не доброе. И не злое. Необходимое.

– Кому это необходимое? Так людей корёжить… это же… – сквозь зубы процедила Маритха.

– Пойми, наконец: пока человека хорошенько не искорёжишь, – холодно отозвался Сын Тархи, – он ничего не сможет. Никем не станет, даже собой. Не захочет.

– Ну и пусть! Его это дело! Не всем так, как ты…

Девушка осеклась. Когда-то он тоже был таким, как они. Она уж и забыла! А вот Аркаис про то хорошенько помнит. И знает куда больше, чем Маритха.

– Не всем, – согласился он. И тут же спросил: – Неужели я так тебе ненавистен?

Она захлебнулась холодным воздухом. Долго не могла откашляться.

– Твоя Нить… – промямлила наконец. – Я не знала… что она такая…

– Какая?

– Совсем наоборот… Светлая такая… и лёгкая… и… – не найдя нужного слова, девушка замолкла.

– А ты думала, с неё капает кровь невинных жертв? – без тени своей обычной ухмылки в голосе осведомился Тёмный.

– Я знаю, как они страдают, – прошептала она.

– Я знаю намного больше.

– Тогда почему? Это плохо, плохо… – стукнула она кулаками в мёрзлую землю.

– Плохо… – повторил задумчиво Ведатель. – Плохо… – на этот раз он усмехнулся. – Что ж, если поглядеть с человеческой стороны… то я, пожалуй, соглашусь. А ещё плохо, – от задумчивости перешёл он к напору, – жить, не зная, что живёшь. Плохо, – издевательски выделял он каждый раз, – попусту тратить силу своего источника, не зная, что однажды она закончится. И тогда, только тогда – слышишь, Маритха! – нельзя будет уже ничего исправить! Счастлив тот, кто слышит зов своей Нити, остальные – мертвы. Но как им узнать об этом? Рассказывать паломникам сказки о вечном, как делает это Раванга? А смог он пробудить хотя бы одного? Пробудить по-настоящему?

– Я не знаю, – честно созналась Маритха. – Наверно, смог… Он помогает людям! К нему со всей Аданты идут со своими бедами!

– Мелкие подачки! И тоже не задаром. Тоже в обмен на самое ценное, что могут они предложить, сами того не зная – силу их Нитей. Не всю, конечно. Он берет понемногу, зато у каждого. Я же – у немногих.

Девушке показалось, что пустошь закачалась под ней. Мир закачался.

– Нитей… это как?

– Благодарность, Маритха. Благодарность, пока она горяча, пока не остыла. Восторги, восхищение, преклонение. Почти любовь, почти радость в самом сгущённом виде, какой только возможен в этом мире. Он питается этим так же, как глоты твоим страхом. Питается сам и питает Бессмертных. Вот Бессмертные и возвращают ему… малую часть. Её хватает, чтобы творить чудеса для несчастных. Но для пробуждения недостаточно.

Она ненавидела Тёмного за ту ухмылку, что угадывалась сквозь сумрак. Он топчется по её сердцу, оставляя кровавый след. Почему она не встанет и не уйдёт?

– Почему же, Маритха?

Ненавижу его!

– Врёшь ты про Великого! – хрипло выдавила девушка. – Он мне все рассказал. Он берет ненужное…

– Я бы тоже мог сказать, что использую ненужное, коль скоро хозяева сами отказались от своих сокровищ. Все, что отброшено – не нужно. Тут он не солгал…

– Ненужное – это плохое! – звенящим голосом перебила Маритха.

– Плохое, хорошее – это слова, – так же легко, словно говорил о чем-то забавном, продолжал Сын Тархи. – В жизни нет места ни тому, ни другому, зато слов всегда предостаточно.

Она постаралась успокоиться. Он нарочно её путает. Надо узнать всю правду про Великого, чего бы это ни стоило. Невозможно каждый раз сомнениями мучиться: а не ошиблась ли Маритха, выбирая сторону, к которой пристать!

– Он забрал мою слабость, я стала сильнее, чего ещё нужно?

– Ещё бы, ему стоило над тобой потрудиться. У него свои цели. Раванга куёт оружие против меня, и это ты, Маритха. Закаляет, как в кузне, а дальше… – тянул он все больше, – молотом по наковальне… молотом по наковальне…

Маритха вздрогнула всем телом. Да. Она все время чувствует, живёт так, как будто её молотом… Молотом по наковальне, очень похоже. Да что там похоже! Так и есть!

– Что правда, то правда, – продолжал Тёмный, – от этого он сам получил не много. Зато в ином… Я долго думал, почему именно ты, Маритха. У тебя лишь два отличия от других. Твоя Нить замутнена – ты и так это знаешь. И ещё одно: ты слишком много выбрасываешь наружу, нечеловечески много. Как будто твоя Нить намного сильнее, чем кажется. Как можно так Щедро растрачивать свой источник, и притом того не чувствовать?

О чем это он?

– Выбрасываю? Чего выбрасываю?

– То самое. Гнев, жалость, страх, восторг, радость. Благодарность, какая уж есть. Я понимаю Равангу, хочется прильнуть к такому источнику и не отпускать.

– Потому ты и злишь меня все время? Чтобы я этот… источник тратила, – опасливо выговорила она странное слово. – Неужто от моей злости или страха кому-то хорошо может быть?

– Если оставить как есть, то никому. Необязательно глотать все без разбора. Однако… – Он тронул струну, и щемящий сердце звук разнёсся по округе. – Знаешь, чем сильнее страдание, тем больше благодарность за избавление. Помни об этом впредь. Здешние Великие разборчивы, часто творят мелкое, а получают в ответ немало. Хватает, чтобы порой и что-нибудь значительное сотворить. Я же не трачу себя на мелочи. У меня свой источник, и ты знаешь, что это такое. Сыновья Тархи не нуждаются в мелких людских подачках, сами берут, сколько им необходимо, – усмехнулся он. – Так что я не стараюсь тебя разозлить. Мне нет в том пользы, никакой. Это ты злишься. По собственной воле. И будь я обычным человеком, не хотел бы оказаться на месте твоего врага!

Он рассмеялся. Беспечно, как умел в этом мире только он. Маритхе было не до смеха. Поздно говорить, дескать, хватит с неё новых знаний. Теперь уже поздно.

– Пока я никому ещё словом Нити не укоротила, – с сомнением проворчала она, не понимая, с какого конца хвататься за это новое знание.

– Пока одного слова недостаточно, – ухмыльнулся Тёмный. – К счастью для тебя. Ненависть не так заметна, потому что ты к ней давно привыкла. И злость тоже незаметна. Её всегда предостаточно, в тебе не так уж много доброты, Маритха! Хоть тебя и заботят не в меру чужие Нити… Страха гораздо больше, но точит он тебя, а не других.

– А ты… скажи честно… – Маритха спохватилась – как же, скажет он, да ещё честно! – Ладно, я все равно спрошу. Ты… можешь вот так… одним словом…

– Тогда и ты спрашивай честно. Аркаис, а приходилось ли тебе оборвать чью-то Нить… И так далее.

– Приходилось?.. – эхом откликнулась Маритха.

– Приходилось.

– И много… их было?

– Нет.

– А ты… правду говоришь? – все-таки решилась она спросить.

– Мне незачем тебя обманывать. Да и не хочется, – добавил он после короткого молчания.

Никакой насмешки, наоборот, глубокая задумчивость. Не хочет её обманывать! С какой это стати такая к ней благосклонность? Девушка тут же ощутила, как предательские мурашки завозились по спине и груди, поднялись до самого подбородка.

– Незачем… Небось раньше было зачем, – деланно проворчала она, сгорая от любопытства и необыкновенного предчувствия.

– Раньше я не знал, что Раванга встанет у меня на пути. Зачем тебе лишнее знание, зачем лишняя боль?

Звук опять возник над пустошью. Лёгкий, но печальный.

– Так ты, оказывается, обо мне пёкся, – теперь настал черед её едкости.

– Нет. Я всегда поступаю целесообразно. И имею такие дела с людьми, с коими заключаю договор, как они того заслуживают.

– И что, кроме обмана, я ничего не заслужила?

– Тогда – ничего.

– А сейчас?

Почему так замирает сердце? И мурашки так впились в шею, что она почти потеряла чувствительность. Почему Маритха так ждёт его ответа, что даже ногтями в ладонь вцепилась? Почему он молчит?

– Ты меня удивила, – наконец отозвался Аркаис. – От тебя потребовали больше, чем ты могла вынести. Так получилось. Уж очень близко от сильных этого мира пролегла твоя Нить. И уж очень велико наше с Равангой соперничество. Я его не хотел. И мне не хочется мучить тебя. Но ты уже живёшь совсем другой жизнью и не сможешь вернуться обратно. В этом правда.

Ей почудилось тепло в этом вечно насмешливом голосе? Или нет?

– А ты хоть немного… меня жалеешь? – прошептала Маритха, не в силах удержаться.

– Жалость – уродливое чувство, такое же, как и слово.

Что ж, ясно. Показалось. – Я сочувствую. Знаю, каким тяжёлым бывает знание. Особенно если плечи, что его несут, не подготовлены как следует. Потому оно и запретно. И я знаю, как это «чудесно» – пребывать между молотом и наковальней. Выживешь, если сможешь. Если не сойдёшь с ума…

Он замер, как окаменел. Даже пальцы застыли на струнах, перестали их перебирать беспрестанно. Словно вместе с ними остановилось время.

– Ты сейчас смотришь в прошлое? – робко нарушила тишину Маритха.

– Ты хорошо чувствуешь мою Нить, – сразу откликнулся Сын Тархи. – Не стоит смотреть в прошлое, ты права.

– Я совсем наоборот…

– Не стоит.

– Это то прошлое, где ты носил имя Саис? Которое известно Великому Раванге?

– Не стоит испытывать моё терпение, Маритха.

– Вы ведь были друзьями?

– Никогда.

– Врагами?

– Нет.

– Кем тогда?

– Никем. Просто знали друг друга. И довольно.

– Я думала, вы ненавидите друг друга, – продолжала гнуть своё Маритха, нисколько его не испугавшись, – а он сказал, ты такой же Великий, как и он… Только другой.

– Только другой, – рассмеялся Тёмный. – Это правда.

– Почему тогда между собой не договориться? Если такие великие? Чтобы мир спокойно жил! И я заодно…

– Нам не договориться, женщина! – вдруг поднялся он одним движением и стал намного выше ростом, чем ему положено. – Нам не договориться, потому что у каждого своя сила, своё знание, своя правда.

– Великий Раванга сказал, что у вас просто разные… Ну… он ведь все о людях заботится, а ты… наоборот, о себе только.

– О людях! – поднял он кисти вверх. – О людях! – сказал куда-то в небо.

Маритха не разобрала, то ли насмешка, то ли явная угроза почудилась ей в этих словах. Она сжалась.

– Обо всех, это значит ни о ком, – продолжал он на свой обычный лад. – И в чем эта великая забота, ведь он питается твоей силой так же, как и остальные? Думаешь, он берет только худшее? Ошибаешься! Ты платишь, и немало. В чем ещё? Что решил тебя закалить для войны со мною, которой ты не хотела? Подобно тому, как его самого закаляли в Храме Амиджа́ра? Я бы отказался от такой заботы.

– Почему?

– Разве ты не старалась сама укоротить свою Нить? Всего несколько дней назад. В Амиджаре такое случается часто, там по-своему обучают Ведателей. Так и происходит, Маритха, так должно быть. И не раз. Но тебе не дадут оборвать свою Нить, даже если ты сойдёшь с ума. Из этого Храма выходят все Великие нашей славной Аданты, ясные, как кристалл. Но выходят оттуда редко. Гораздо реже, чем входят, – очень спокойно объяснял Аркаис, – хоть войти туда – великая честь, и она затмевает рассудок долгие годы.

Он снова сел, и на этот раз прямо перед Маритхой. В опасной близости от Сына Тархи опять повеяло той самой мощью, что подарила девушке его песня. Как будто лёгкий ветерок поднялся. Горло то и дело мягко перехватывало, словно что-то приятное и большое медленно бродило по её телу. Вверх-вниз.

Как она раньше могла его страшиться?

– Ты… тоже оттуда вышел? Ты ведь тоже? Ты же никогда не был Ведателем!

– Никогда. Ведатель остался там. И довольно.

– Что это значит? – жадно допытывалась Маритха, не обращая внимания на его запрет.

– Теперь уже ничего, – преспокойно отмёл он её любопытство в сторону.

Девушка глотала воздух, намереваясь что-нибудь ещё сказать, но слова не шли. Мысли улетели куда-то в сторону, и Маритха не смогла вспомнить, что за расспросы вертелись у неё на языке всего мгновение тому назад. Ясно было одно: хрупкая надежда убедить этих двоих договориться друг с другом рухнула, ещё не окрепнув. Если бы они вместе все порешили и сказали, наконец, Маритхе, что делать – открывать или нет эту проклятую дверь! Так нет же, не получится. Вот отчего так грустно.

Ей заново придётся выбирать, как будто не было долгих разговоров с Равангой, дороги в Латиштру, Тангара… Как будто ничего не было, потому что оней сегодня сказал так много. Он хотел с ней говорить. Он ждал её. Он пел ей. Он открыл Маритхе свою Нить, и теперь ей кажется – нет, понятно, что глупость, – но все-таки кажется, что теперь ей дано слышать отголоски этой песни. Он сказал… Маритха его удивила, надо, же… Его! Сильного, страшного, холодного! Пожирателя Нитей! А его, должно быть, никто и никогда не удивляет… Никто не тронет его каменного сердца.

Ох, спохватилась девушка, густо краснея в темноте. Он же все слышит!

– Слышу, – сказал Сын Тархи. – И первый раз мне нечего тебе ответить.

Она заставила его смутиться! Сердце чуть не выскочило из груди. Спокойнее, Маритха, не про то ты думаешь. Ответь ему, как он того заслуживает. Тёмный долго не признавал за тобой ни ума, ни силы, и теперь настал твой черед его… удивлять.

– Ты сам сказал, что все в этом мире крадут друг у друга силу, – наконец с сомнением в собственных словах сказала девушка. – Так заведено. Потому и радости, верно, нет. Как только чаша наполняется, так сразу же кто-то утащит. Противный, с жадными длинными лапами. Раз такой порядок… Плохой порядок, что и говорить… Пускай бы Бессмертные сами так пожили, прежде чем кому-то законы такие придумывать! Но раз уж такой порядок, то исполнять надо тоже… как заведено. А ты по-своему. Сам лишнего не даёшь, а чужое отбираешь. Не по чуть-чуть у одного, другого… а целыми Нитями. Кого-то обходишь, а кого-то… не пожалел.

– Ты знаешь, какой вкус у жалости? Спроси у своей Нити.

– Они… – сглотнула Маритха. – Им плохо. Очень!

– Вот ты их и облагодетельствуй.

– Это как?

– Будь щедрой! Предложи мне что-нибудь взамен. Так, чтобы я не смог отказаться, – подзадоривал он.

Маритха покрылась липким потом, даже почувствовала, как рубашка прилипла к спине.

– Мою Нить ты не получишь!

– Одна Нить, пусть даже такая странная, за многие! – рассмеялся Сын Тархи. – Такой обмен мне невыгоден.

Девушка даже не заметила, как облегчённо вздохнула, и тут же съёжилась от его слов.

– Вот она, твоя щедрость, твоя доброта, – насмешливо продолжал он. – Других упрекать все горазды. Полночи мне вещаешь, как им больно, как тяжело! Но жертвовать ради них ничем не хочешь!

– Мне нечего отдать!

– Всегда есть что отдать.

Дверь! Он хочет дверь!

– Ты хочешь договор? Тот самый? Но я не могу! – прошептала Маритха. – Великий говорил… наш мир не выдержит, если дверь… Я ему верю.

Она заплакала.

– Да, – «сочувственно» подхватил Аркаис, – тогда остаётся лишь поплакать над своей немощью. Хороший исход для тебя после всего, что перенесено за последнее время. И не огорчайся напрасно – ты же хотела им помочь. Возвращайся к Тангару, наслаждайся своим счастьем. А за Дверь не беспокойся. Она и так будет открыта. Пусть не для меня, но я попытаюсь войти. Или я, или он – кто знает, как решат Бессмертные.

– Открыта? – У Маритхи даже слезы перестали катиться. – Ты нашёл другого? Кто-то ещё может открыть?

– Никто, кроме тебя.

– Но я не буду!

– А что ты собираешься делать?

– Я? – Её удивлению не было предела.

– А куда ты движешься, Маритха? Как ты думаешь? Где цель твоего пути? Где конец дороги?

– Я не знаю.

Только Великий знает. Однако пора его расспросить!

– Ты не знаешь! – ухмыльнулся Аркаис.

– Нечего притворяться, – отрезала девушка. – Если ты вправду так силен и если за мной все время приглядывал, то сам знаешь: мне неведомо, куда меня тащат! Да, – вспомнила она, – и убери этот свой проклятый узел с моей Нити. Мне больше не нужно. Я решила!

– Зато мне ведомо, – насмешливо протянул Сын Тархи.

Повисла тишина. Она все тянулась и тянулась.

– Куда? – спросила Маритха.

– Наконец-то! – Он пошевелился, оторвал руки от струн. – Для тебя есть только одна цель в запретных землях. Это Дверь.

Опять воцарилось молчание.

– Я не понимаю… – растерянно протянула девушка. – Её же нельзя…

– Это мне нельзя, ибо так решил Раванга. Несомненно, он знает более достойных, способных туда войти.

– Но мир… ведь он сам говорил…

– Вряд ли обвалится небесный свод, вряд ли погаснет солнце, – насмешливо ответил Тёмный. – Наш мир всего лишь немного изменится. А уж к лучшему или к худшему… ведают одни Бессмертные. Мне не известно, и Раванге точно так же. Знаю одно: не всем это придётся по вкусу.

– Не по вкусу, это как? – подозрительно пробормотала девушка.

– Скажем… не все переживут изменения благополучно. Но этого в нашем мире и так полно. Зачем сохранять несохранимое? Стоит смениться Покровителю Великой Аданты, как тут и там летят головы, повинные и не очень. Однако Покровители продолжают меняться в Великой Башне, иначе Аданты давно бы не стало. Мир никогда не стоял на месте, так что ничего плохого в том нет…

– Есть! – перебила Маритха. – Все менялось своим чередом! Своим порядком. А тут, видно, и сам порядок может рухнуть. Иначе Великий Раванга не стал бы меня отговаривать!

– Сам порядок! Ну и что? Разве тебе он нравится? Ещё недавно ты злилась, что за порядок такой нехороший заведён, – хмыкнул он. – Забыла?

Маритхе нечего было даже в ответ пискнуть.

– А Раванга… Он трясётся из-за этого порядка, как будто люди в нашем мире никогда и ни за что не платят жизнями. Вообразил, что за всех в ответе! Как будто знает, что им нужно!

– А кто знает? Ты?

– Да никто не знает! Раванге не мешает вспомнить, кто он такой. А я и так знаю, кто я. Я не спаситель, я сам спасаюсь. Потому и стремлюсь к Двери.

Маритха решилась. Сегодня странная ночь. Может, он и согласится.

– Аркаис… – почти прошептала девушка его имя и умолкла.

Он ждал, поглаживая струны.

– А может, – спохватилась Маритха, – тебя тоже нужно Великим называть? Я здешних нравов не знаю…

– От лишнего слова ещё никто не становился больше или меньше. Оставь свою лесть Тангару. Я слушаю.

«Я слушаю»! Наверняка он уже подслушал, чего ей так хочется.

– Ты, наверно, знаешь… и если уж сегодня ночь такая… правдивая… то расскажи…

Мне нужно знать, что это за дверь таинственная! Что за сокровище, что не имеет цены! «Цена ему – вечность». Так сказал Великий. Она хорошо помнит.

– Для чего? – коротко бросил Тёмный.

– Как это?.. – удивилась Маритха.

– Я спрашиваю для чего, если ты пришла сказать, что открывать эту Дверь не собираешься. Ради чего мне выкладывать тебе свои тайны, если договора между нами нет и не будет? Спрашивай у Раванги!

Маритха лихорадочно искала ответ. Ей слишком отчётливо казалось: ещё немного, и он откроет ей правду. Только ей. Он хочет открыть эту тайну. Как она сглупила, сразу выпалив все те глупости, что принесла с собою! И правда, ради чего ему делиться с нею тайной, если она не с ним заодно и никогда не будет!

– Я… я глупость сделала… Тогда думала, что так хорошо будет. А сейчас… ночь уже на исходе… а будто не ночь, а целая вечность мимо прошла… Я не знаю… что делать…

Он слегка усмехнулся, словно почудилось.

– И чего же ты хочешь от меня на исходе ночи?

– Расскажи мне про Дверь!

– Я спрашиваю: чего ты хочешь от меня? Чтобы опять указал что делать, а самой сделать так, как скажет Раванга? А потом все сначала? Спрашивай Равангу!

– Ты же знаешь, что Великий ничего мне не откроет!

– И я не должен.

«Не должен»! Вот если бы он сказал «не хочу»!

– Ты говоришь, что меня ведут к этой Двери! – взмолилась она. – Если так, мне все равно придётся её открывать! Или не придётся?

– Придётся, – качнулся он вперёд всем телом, и новое дуновение ветра взбудоражило Маритху. Только не ветер это… потому что не холодный.

– Вот видишь! А с чего мне её открывать, если от неё один вред! Великий сам говорил! А теперь что выходит? – вдруг сообразила девушка. – Это что выходит? Тебе нельзя, а другому кому-то можно?

– Так и выходит, – как всегда спокойно подтвердил Аркаис.

– Я не понимаю…

– Подумай.

– Он мне не говорил!.. Он говорил, что избавит… – Она осеклась.

Спокойный, мягкий, ни с чем не сравнимый звук опять поплыл над пустошью. Сын Тархи тронул свои струны.

– От меня. Навсегда. Будь смелее, Маритха. Мне это нравится. Я ведь и так все вижу и слышу.

– Тогда зачем мне рот открывать! Слушал бы все сам!

– Чтобы ты услышала тоже. – Он коротко, легко рассмеялся.

Казалось, его веселит разговор, такой мучительный для Маритхи.

– Кого?

– Себя.

Девушка сжала зубы. Она к нему, как к человеку… а он как всегда.

– От меня избавиться невозможно. И очень просто. Дверь.

– Что, Дверь? – быстро отбросила она свою злость.

– Пока она не открыта, я буду стеречь свой Ключ. Буду следовать за ним. Если Дверь откроется хотя бы раз, Ключ навсегда потеряет свою ценность.

– У тебя есть ключ?

– Есть.

– Ну, а я тогда зачем? – совсем сбилась с толку Маритха.

– Нужен тот, кто им воспользуется.

– И это… я?

– Ты.

Маритха начала понимать.

– Без меня открыть нельзя. Так? – искала она подтверждения, но Аркаис не издал ни звука. – Великий Раванга говорил… я помню, он говорил… – лихорадочно вспоминала девушка. – Можно открыть только раз… Да?

– Совершенно точно.

– И как только я открою эту проклятую Дверь…

– …туда кое-кто войдёт.

Маритха не могла не почувствовать напряжения. Или голоса его, или Нити. Или чего-то ещё. Ему точно сейчас не до смеха.

– И это будет… кто? – осторожно спросила она.

– Тебе лучше знать. Тыоткрываешь Дверь.

– Но её же нельзя!.. Великий говорил… – в который раз начала Маритха.

– Если от бесконечного повторения твой ум прояснится, продолжай упражняться. Я подожду.

Значит, Дверь все-таки можно открывать? Или нельзя… но не всем, а только Тёмному? Или не так уж это и страшно? Для чего Раванга упорно тащит её сквозь запретные земли? И говорит, что сам с нею будет, когда время придёт? Какое время? Для чего? Может, змеёй проскользнула нехорошая мысль, Великий сам хочет вместо Аркаиса?.. Кто, как не он?

Девушка украдкой бросила взгляд на Сына Тархи. Обличья не разглядеть.

– Расскажи мне все! Расскажи, и я… Клянусь тебе Бессмертными! Я сама выберу, кому открывать, а кому не надо! Если уж придётся открывать… Ничьих речей не буду слушать, никаких сладких слов. Ни у кого совета не спрошу! И так никому не верила, а теперь ещё пуще начну остерегаться.

– Сама выберу, кому открывать… – повторил он медленно, словно взвешивая, притом без всякой насмешки. – Что ж, неплохо. И мысль о нашем договоре снова придёт тебе в голову?

– Она уже… Ты ведь все знаешь, даже раньше меня, – укоризненно покачала головой Маритха. – Расскажи!

Аркаис молчал, девушка тоже. Затаив дыхание, Маритха ждала. Если бы он решил сохранить свою, тайну, отповедь была б уже готова. Он раздумывал, колебался!

– Так что же, – наконец подал голос Сын Тархи, – новый договор?

– Какой это? – мимолётный испуг прошёлся по спине и унёсся прочь.

Он ничего ей не сделает. Не сегодня. «Будь смелее, Маритха. Мне это нравится». Надо быть смелее.

– Так какой? – уже увереннее спросила она.

– Тот, что ты сама мне предложила. Ничего иного. Если я расскажу тебе правду о Двери, ты сама выберешь, кому открывать. Так ты говорила? Сама. Будешь судить по своему разумению, пусть даже это разумение кому-то покажется глупым и недостойным.

Маритха задумалась на какой-то миг. И только-то! Зато она, наконец, узнает…

– Я согла… – вдруг скривилась девушка, как от боли в зубах, будто кто-то ей рот запечатал.

– Даже так? Секрет Двери опасен, и прежде всего для тебя самой. Каждый может возжелать войти туда, если ты проговоришься. А иной глупец даже захочет заставить бедную маленькую Маритху.

– Да кто узнает-то? Мы же в запретных землях! Какие тут Ведатели?

– Ещё какие. И кое-кто кроме Ведателей. Для тебя нет хороших мест в этом мире, пока Дверь не открыта. Нет безопасных.

Почему его обличье скрыто ночною тенью, а пальцы, знакомые, тонкие, так хорошо видны на струнах? Он скрывается от Маритхи… Все скрываются. Ей очень нужна эта тайна. Нельзя больше брести по миру с закрытыми глазами.

– Мне нужно узнать! Как я могу открывать, если не знаю что? Не знаю зачем? Ты говорил без принужденья, «от сердца»… От какого сердца, если мне только и указывают со всех сторон: иди туда, делай то… или не делай! Аркаис! – голос предательски дрогнул. – Когда мы в пустоши повстречались, я ничего про тебя не знала. А теперь… вот не поверю, если скажешь, что не можешь сделать так, что ни один Ведатель эту тайну из меня не вытянет! Ни за что не поверю!

Неожиданно Сын Тархи тронул струну, и та чуть слышно всхлипнула над пустошью.

– Не можешь больше жить с закрытыми глазами? – повторил он её невысказанную мольбу. – Это заслуживает награды. Большого подарка. Значит, договор?

– Договор! – нетерпеливо пробормотала она. Получилось не так решительно, как хотелось.

– Таких я ещё не заключал! Никогда. – Давно она не слыхала от Тёмного такого весёлого смеха. Да что там, вообще никогда не слыхала.

Он не станет прятать тайну от Маритхи, она знала это! От любого, но не от неё… Девушка обратилась в слух, опасаясь спугнуть удачу.

– Ты знаешь, кто такие Бессмертные, женщина?

– Конечно, – пожала она плечами, не понимая, куда он клонит.

– И кто же?

– Ну… – Маритха задумалась, не ожидала такого поворота. – На то они и Бессмертные. Живём по их законам… Как они велят…

– На самом деле ты не знаешь ничего, – подал он голос по окончании её неловких попыток хоть что-нибудь припомнить. – Я, признаться, тоже не много. Важно одно – они бессмертны. Важно и другое – они существуют, они реальны, как этот мир. Важно ещё и третье – сами они не отсюда, они приходят из другого мира, своего. Зрят нас оттуда. Туда не попадёшь сквозь незримое, ибо незримое – всего лишь ещё один мир, близкий к нашему.

– Ничего себе близкий, – вставила Маритха. – Был бы близкий, было б видно. И законы б те же…

– Он другого качества, только и всего, – непонятно объяснил Тёмный, и девушка нахмурила лоб, пытаясь сообразить, что это значит. – Но поверь мне, он гораздо ближе к нашему, чем мир Бессмертных. Любой Ведатель может или видеть, или слышать присутствие незримого, а если уж он слишком слаб, то хотя бы чувствовать. Незримое рядом. А мир Бессмертных… туда ты не войдёшь просто так, как в незримое. Он далёк… хотя он тоже рядом…

– Это для тебя в незримое просто… а для меня – так и не очень. Да и для тебя, – вдруг вспомнила девушка и не удержалась, чтобы не кольнуть: – Великий говорил, он может что-то там в незримом делать, а ты нет.

– Каждому – своё.

Вот и Великий так сказал.

– Каждому – своё, – услышала она другой, далёкий-далёкий голос. – Одному суждено взрастить в себе великую волю, а другому – всего лишь песню. Я могу войти в незримое телом, – внезапно добавил он совсем другим тоном, – но для этого нужно отдать слишком много. Оно того не стоит. А вот мир Бессмертных – другое дело. Запретные земли потому и запретные, Маритха, что здесь все три мира подходят очень близко друг к другу. Но даже отсюда до Бессмертных рукой не дотянешься, не будь на то их согласия.

– Дверь, которую нужно открыть, это ворота? – отважилась вставить Маритха, а то так много слов, а понятнее не стало.

– Что-то вроде. Она заперта. В ней нет замка, но она заперта. Нужно суметь открыть. А после суметь пройти. Первое зависит от воли Бессмертных и твоего сердца, Маритха. Ты Ключ, другого нет.

– Я? Ключ? – безмерно удивилась сама Маритха. – Да я же… А как её открывать? Я не умею… Я даже… – развела она руками.

– «Ключ повернётся по Слову Открывающего. Не торопись, человек, и Оно придёт, не может не прийти, как только Ключ найдёт свою Дверь. Не торопись, у тебя всего одно Слово. Спроси сердце – оно укажет, если пожелает открыть эту Дверь для человека. Дверь нельзя обмануть, только себя», – нараспев говорил он, словно читая знакомые слова.

– Это что?

– Это Слова. Их мало кто может прочесть. Настоящий Ключ – твоё сердце. Твоё Слово. Одно-единственное.

– Так от меня только-то и надо, что слово сказать? А какое?

– Этого тебе никто не скажет. Ты знаешь сама. Увидишь Дверь и поймёшь.

– А если нет?

– Нельзя исключать. Тогда все останется как было. Быть может, годы спустя мне повезёт найти другой Ключ.

– А если не повезёт?

– Тогда все останется как было.

Внезапно онемев, Маритха тупо следила, как он перебирает струны. Так, значит…

– Да, я искал всего лишь Ключ, – спокойно подтвердил Сын Тархи. – Потому мы и встретились в пустоши.

Так это он подстроил… И тарпа этого, и старика – это все он?

– Здесь нет моей вины, я не чинил тебе препятствий. – И девушка ощутила, как целая скала рухнула с плеч. – Я почувствовал Ключ позже. Когда ты стояла рядом с мёртвым зверем и не могла поверить в то, что осталась одна посреди пустоши. А потом зарыдала.

– Так я тебя случайно встретила? – покачала она головой, не веря. – Я ведь просила Бессмертных… Может, они и без моих просьб постарались?

– Не случайно, – уронил Сын Тархи. – Я потратил жизнь на поиски Ключа. Я провёл очень много времени рядом с Дверью и чувствую её, как никто. Её невозможно спутать ни с какой другой даже издалека. А Ключ стремится к своей Двери, иначе какой в нем смысл? Я, – отчётливо выделил он, – хочу открыть эту Дверь. Потому нас и притянуло ветрами пустоши. Потому я уловил знакомые колебания в песне твоей Нити. Дверь должна быть открыта, так поётся в песне.

– В чьей? – горько бросила Маритха.

– И в твоей тоже, – будто не заметил он её горечи. Впрочем, он уже давно не смеялся над ней. – И в моей. Наверняка и в Великой Песне, иначе какой во всем этом смысл. – Он как будто не утверждал, а спрашивал. – Я даю тебе возможность решить самой.

Горечи внутри ещё прибавилось.

– Это только кажется, – прошептала Маритха. – Никто мне ничего не даст… самой! Кто мне позволит? Все за меня говорят…

Теперь она усмехнулась, и от того стало совсем скверно.

– А ты не жди, – небрежно посоветовал Тёмный. – Чьих слов ты ждёшь? Чьего соизволения?

Маритха тряхнула головой, избавляясь от наваждения. Как правильны и резки порой его слова, а на самом-то деле! Как будто её кто послушает!

– Почему же не послушает?

– Да если я, – принялась она уже злиться, – хоть что-то поперёк тебя сделаю… или против Раванги… Вы тут же меня покараете! Как умеете! Я видела!

– Я всего лишь предлагал тебе подумать над моими словами и решить, есть ли в них смысл, – как всегда легко сминая её злобу, отозвался Аркаис. – Не более.

– Да что я против тебя! Или него! Каждый из вас наизнанку меня вывернет и не поморщится, если я что-то не так сделаю! Не по его! – выпалила девушка.

Пускай знает!

– Ну и что из этого?

– Как это? – растерялась она.

– Я спрашиваю: что из этого?

– Как же… – смешалась Маритха. – Я уж довольно повидала. Страшно.

– Ты говорила, что устала жить с закрытыми глазами, – проронил он. – Зачем их открывать, если тебе так страшно?