Текст книги "Солдат удачи. Исторические повести"

Автор книги: Лев Вирин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

Побег

Миновало больше пяти недель плена. Пришёл майор Майер и резко потребовал ответить немедля: пойдут ли на имперскую службу. В самых учтивых выражениях Гордон объяснил ему, что шотландцы лейб-роты не простые рейтары, и для них шесть недель – слишком малый срок.

– Шведы о вас давно и думать забыли! – раздраженно воскликнул майор.

– Надеюсь, Ваша Милость великодушно простит наши сомнения, – ответил Патрик. – Но слышали мы, что шведы не раз обращались к Вашему генералу. Кабы бы Вы дозволили отпустить одного-двух пленных под честное слово к Генералиссимусу! Они вернутся в срок, не сомневайтесь! Ежели принц откажется выручать нас, все мы с охотой пойдём служить королю Богемии и Венгрии. Нам всё едино. Но честь для шотландцев дороже жизни, и пока не знаем наверняка, мы к Вам перейти не можем.

Разгневанный майор ушёл, угрожая суровым обращением.

Войска двинулись дальше. Пленные шли в обозе. На марше к Гордону подошли пятеро шотландцев:

–              Собираемся свалить отсюда. Может, с нами?

Патрик ответил не сразу. Раны подживали, и можно было рискнуть. Но стоило ли бежать? Он много размышлял об этом последнее время.

«Шведский король не чает выбраться из Польши, сохранив хотя бы честь. У него и в Дании забот хватает. А тут в игру вступил и император Леопольд, да и курфюрст бросил шведов и заключил братский союз с королём Польши. Они полные хозяева страны. Защиту основных гарнизонов в Пруссии шведы обеспечивают с трудом. Запрут их в крепостях и будут душить голодом и нуждою. Может, махнуть рукой и перейти к имперцам? И у них можно недурно устроиться».

–              Раны ещё не зажили, – ответил Патрик, – как бы не стать для вас обузой. Идите без меня, братья. И не тревожьтесь, тайну вашу я не выдам.

Впрочем, у ребят что-то не заладилось. Пятёрка так никуда и не

Пленные сидели вокруг большого костра в разрушенной деревне. После полуночи к огню подошли два ротмистра имперца: молодой и постарше.

– Какого дьявола вы до сих пор упрямитесь, не хотите сменить службу? – резко бросил молодой. – Позорно, вам, шотландцам, служить шведскому королю. Ведь он союзник этого еретика и архипредателя Кромвеля! А римский император выручил и приютил вашего короля в то время, когда его ближайшие родичи выслали Карла II из Франции и Голландии.

– Нечего время тянуть! – поддержал офицер постарше. – Всякого подданного короля Великобритании, пошедшего на службу шведам, должно почитать изменником!

«Каковы наглецы! – подумал Гордон. – Решили взять нас нахрапом! Небось, им обещаны хорошие денежки за вербовку шотландцев!»

– Надеюсь, Ваша Милость извинит меня, – сказал Патрик ротмистру негромко, – однако ж никакие одолжения и любезности, оказанные нашему королю римским императором или же его отцом, не могут налагать на его поданных столь великие обязательства, способные изменить или разрушить судьбы.

Вернув, с Божьей помощью, своё достояние, король Карл II сторицей заплатит императору за его дружбу и помощь, как это принято меж государями. Мы, вольно рождённые подданные короля Великобритании, уехали на чужбину искать счастья и поступили на службу королю шведскому. И мы сделали сие вполне законно, без малейшего нарушения верности своему государю. Перейдя так скоро на другую службу, мы бы запятнали свою честь. Шотландцы готовы дать присягу королю Богемии и Венгрии, только ежели будут знать, что нами пренебрегли. Но доказательств сего мы пока не видели.

Все разговоры вокруг костра умолкли. Шотландцы вслушивались в негромкую речь Гордона. Молодой ротмистр побелел от гнева:

– Смутьян! Как ты смеешь, молокосос, спорить с заслуженным офицером? Паршивая овца!

Старший, поняв, что затея провалилась, увёл товарища, но, обернувшись, пригрозил:

– Гляди, попадёшь в кандалы за длинный язык! Будешь камни таскать.

«Боюсь, что за моё красноречие платить придётся дорого, – подумал Патрик. – Снова попасть в кандалы? Нет, надо бежать, и немедленно. Уйти одному и опасно, и трудно. Но и от большой компании толку мало».

Гордон подсел к Джону Смиту, парню ловкому и решительному.

– Не хочешь ли отправиться в путешествие нынче ночью? – спросил Патрик шёпотом.

Помолчав, Джон ответил:

–              Да. Если вам угодно.

–              Когда я отойду отсюда, следуй за мной.

Дождавшись, пока большинство пленных завалились спать, Гордон встал и не торопясь, будто по нужде, пошёл в густую траву. Смит всё не появлялся. Патрик ждал, нервничал и уже собрался идти в одиночку. Но Джон всё-таки пришёл, и, уповая на Бога, беглецы ринулись в ночь.

Дороги на Торн охранялись лучше всего, посему они направились в тыл, надеясь дойти до болота без особых трудностей. Не вышло.

Справа послышался оклик дозорного:

–              Кто идёт?

Беглецы рванули влево, но и там услышали стук копыт.

–              Скорее, проскочим между ними! – сказал Патрик.

Беглецы бежали к болоту ³⁹.

«Не могу! – подумал Гордон. – Задыхаюсь».

Сзади грохнул выстрел – откуда силы взялись!

Наконец, топь! Взявшись за руки, беглецы ломились напрямик, мокрые от пяток до макушки. «Уж сюда-то конники не сунутся!» – подумал Патрик. Добравшись до сухого берега, беглецы вылили воду из сапог, выжали одежду и пошли дальше, сделав большой крюк, дабы обойти деревню, где стояли пленные. Шотландцы перешли болото обратно и осторожно пошли к Торну.

Начинало светать. В утреннем тумане беглецы спрятались в мелком кустарнике средь широкого поля. Томил голод. У Смита нашёлся маленький, грубый хлебец. Хотели оставить половину на вечер, но не смогли остановиться, съели до крошки. Туман поднялся, и пленники увидели слева лес, ведущий к речке Дрвенице и Висле, а впереди деревню. Там маячили трое рейтар.

– Небось, нас ищут! – сказал Гордон. В кустарнике днём не скроешься. Беглецы выломали по длинной дубинке – хоть какое, а оружие, – и поползли к лесу на четвереньках, хоронясь в бороздах пашни.

Лес был редкий, без кустарника. Беглецы переждали в яме, пока по дороге проехал конный отряд, и осторожно пошли дальше. На опушке Гордон забрался на дерево и заметил вдали дым, а потом и башни Торна.

«Теперь только бы через Дрвеницу ⁴⁰перебраться!», – подумал Патрик. Беглецы спустились к реке и пошли вдоль берега, собирая по дороге терпкие ягоды терна.

Впереди какой-то мужик обирал дикую яблоньку. Сняв сапоги, приготовив дубинку, Патрик подкрался к нему вплотную:

–              Достань нам лодку! Или хоть брод укажи!

– Проше пана, в деревне полно рейтар, лодки не добудешь. А брод, вот он. Только воды много. Глубоко, и путь извилистый. Да вы, пане, ступайте. Я вам с берега укажу

Большего от мужика беглецы не добились ни деньгами, ни угрозами. Что было делать! Помолясь, разделись и пошли, проверяя глубину дубинками. Мужик подсказывал путь.

Вода ледяная. Патрик трижды терял дно и чудом выскакивал на более мелкое место. А ведь он не умел плавать!

Перебрались. Не одеваясь, нагишом, перебежали всю пойму до холма над Вислой. У мельницы оделись. И спокойно вошли в город через ворота святого Иакова – никто им и слова не сказал.

Гордон привёл друга в дом своего старого товарища, Вильяма Хьюма. Того не было дома. Но его жена, Хелен, дочь Гордона из Гласса, щедро накормила беглецов и дала Патрику старые ботинки и чулки Хьюма. Его-то сапоги совсем развалились.

Вновь у шведов

Приведя себя, по возможности, в порядок, беглецы отправились к коменданту Торна. Генерала Билау вельми обрадовала весть о том, что имперцы в скором времени отправятся на зимние квартиры в Великую Польшу

Завещание ротмистра Мелдрама следовало передать лорду Гамильтону. Милорд принял их весьма любезно. Он с большим интересом выслушал рассказ Патрика о последнем бое лейб-гвардейцев и о доблестной кончине ротмистра.

Дабы помочь попавшим в беду соотечественникам, приказал выдать им по пять локтей серого сукна. Сие было кстати. Гордон тут же продал сукно на рынке по полтора талера за локоть, купил коня и за один талер краденое седло с пистолетами. Теперь можно было ехать в Штрасбург.

В эскадроне Патрика никто не ждал, считали погибшим. Почти все его вещи разобрали или распродали, а квартирмейстер Стрейтон пришёл в ужас, когда Патрик заглянул к нему утром, и посчитал его призраком.

Только Стас кинулся к нему со слезами:

– Слава Господу! Жив! Недаром поставил я свечку Матке Боске Ченстоховской! – И по обычаю почтительно поцеловал хозяина в плечо. – Простите, пан, не уберёг я лошадок. Только повозку не отдал.

Близких друзей здесь больше не осталось, и служить в эскадроне далее не было ни малейшего резона. Получив пропуск у коменданта, Гордон поехал в Эльбинг.

Патрик подумал, что из оной несчастной истории: ранения, плена, побега – можно при удаче получить немалую выгоду. Хватит тянуть солдатскую лямку! Пора обратиться к принцу Адольфу Иогану.

По дороге Патрик прихватил пару лошадей. Под седло они не годились, а в повозку были в самый раз. В Шотландии он никогда бы не позволил себе ничего подобного, но здесь сие не считалось греховным или постыдным.

Рано утром Гордон дождался выхода Генералиссимуса и низко склонился перед ним:

–              Да будет сие угодно Вашему Королевскому Высочеству! Я рейтар лейб-роты генерала Дугласа. Недавно раненым попал в плен и совершил побег из заключения. За все годы службы я ни разу не получил от Короны Шведской ни фартинга на жалование и снаряжение. Лишившись всего, что имел, покорно прошу Ваше Королевское Высочество принять во внимание моё бедственное положение и разрешить мне вновь служить Шведской Короне. Токмо из преданности к ней совершил я побег от неприятеля с великой угрозой для жизни. А посему сделался свободным человеком. Прошу также об увольнении из оной роты.

Принц слушал со вниманием.

–              Мне доложили, что вы все переменили службу.

–              Сие неправда, Ваше Королевское Высочество! Все наши пленники ждут от Вас помощи и освобождения.

Принц кивнул благосклонно:

–              Я Вас помню, Гордон. Сделаю для Вас всё возможное и распоряжусь о вашем снаряжении. За увольнением из роты Вам следует обратиться к полковнику.

Три дня Патрик ждал принца. Но слуги Генералиссимуса, должно быть, забыли о нём.

Махнув рукой, вернулся в Штрасбург. Глупо было возвращаться с пустыми руками. Патрик предложил Джону Смиту попытать счастья. С двумя слугами он притаилися в лесу у дороги. В тот день Фортуна повернулась к ним спиною. Сначала мимо долго тянулась пехотная рота, и сидевшие в засаде упустили пару верных случаев поживиться.

Потом долго никого не было, и друзья совершенно окоченели. Наконец, появилось двое доброконных крестьян – добыча не ахти. Так они ещё и сопротивлялись! А потом подняли тревогу в ближайшей деревне, и шотландцы с трудом ушли от погони. Коней продали за двадцать шесть талеров.

Полковник Брето в увольнении отказал наотрез:

– Офицера лейб-роты можно отпустить только после того, как он поставит вместо себя столь же доброго бойца! Таков приказ генерала.

– Ещё чего! Коль скоро я освободился из плена сам, то по законам людским и Божьим я теперь свободный человек! К тому ж за всё время службы Шведская Корона мне ни гроша не заплатила за вербовку или за службу, – сказал Гордон, повернулся и вышел.

Дня через три зашёл лейтенант Мак Кулло и приказал немедля идти в эскадрон. Патрик отказался. Тогда Мак Кулло отправил его с квартирьером к коменданту, дабы тот посадил Гордона в узилище. К счастью, комендант не забыл подаренной кобылки и не только отпустил Патрика, но ещё и подарил ему неплохого коня.

Пришлось снова ехать в Эльбинг. Принц, услышав, что Гордон хлопочет не о полном увольнении со службы, а лишь о переводе, остался доволен и приказал секретарю назначить Патрика прапорщиком в драгунский лейб-регимент.

Патрик посулил писарям рейхсталер за труды и получил свидетельство:

Мы, Адольф Иоганн, милостью Божьей пфальцграф Рейнский, герцог Баварский, Юлихский, Клевский и Бергский, граф фон Вельденц, Шпонхайм, Марк и Равенсбург, владетель Равенштайна, Генералиссимус над войсками Его Величества короля шведского и Верховный Правитель королевских прусских воеводств настоящим уведомляем,, что предъявитель сего, Патрик Гордон, состоял вольным рейтаром (волонтёром) в лейб-гвардии господина фельдмаршала графа Дугласа, в роте ротмистра Мелдрама в течение полутора лет, за каковой срок показал себя, как подобает и приличествует солдату, любящему честь.

Однако, вследствие недавней гибели ротмистра и разбития большей части роты, помянутый Патрик Гордон намерен добиваться повышения в чине.

Посему мы представили ему настоящее увольнение и свидетельство о его добром поведении и просим всех и каждого из высших и младших офицеров Его Величества короля шведского, а равно и простых солдат, конных и пеших, учтиво и милостиво принимать помянутого Патрика Гордона и не только пропускать его со слугами лошадьми и имуществом свободно, надёжно и беспрепятственно, но также, ради его доброго поведения и сего нашего свидетельства и желания, почитать его уполномоченным и достойным всяческого содействия и поощрения.

В удостоверение чего мы подписали сиё своею рукою и повелели приложить личную печать Нашего Высочества.

Дано в Эльбинге 1/11 января anno 1658.

Адольф Иоганн

Офицер! Наконец-то. Сказать по правде, он вовсе не жаждал тянуть в драгунском полку гарнизонную лямку младшего офицера. Гордон привык к вольной жизни солдата удачи и пока не собирался менять её.

Всякий командир полка в шведской армии весьма дорожил своим правом назначать младших офицеров. Это был существенный источник дохода. Посему «чужаков», хоть и присланных самим Главнокомандующим, до крайности не любили. На это можно было рассчитывать. Так и случилось. Подполковник Андерсон принял Гордона крайне нелюбезно:

– Что вы готовы исполнить ради звания прапорщика и сколько людей можете завербовать? – спросил он строго.

– Вряд ли я найду для Вас даже одноногого солдата! – ответил Патрик и, извинившись, откланялся.

Лейтенант Хью Монтгомери пригласил Патрика в компанию ещё с тремя шотландцами. Они решили перемещаться вдоль и поперёк вердеров и промышлять чем придётся. Джентльмены подобрались весьма опытные и надёжные. Каждый день из окрестных вражеских гарнизонов за фуражом и провиантом выезжали отряды драгун и рейтар. Они и стали «дичью» для наших охотников.

Прихватив с собою десяток рейтар (всего получилось восемнадцать всадников), ещё до рассвета они укрылись в брошенной усадьбе в полумиле от лагеря имперцев. Утром по дороге к Эльбингу потянулись отряды фуражиров.

Шотландцы выехали неспеша, врассыпную, и влились в общий поток. Никто на них и не глянул – свои.

Перед деревней два десятка верховых свернули вправо, к стоявшей поодаль усадьбе одного голландца. Лейтенант махнул рукой:

– Подходит!

Поехали за верховыми. Во дворе было пусто, у длинной кормушки стояли привязанные кони. Они спешились, оставили двоих в карауле у ворот, ещё троих рейтар с пистолетами наготове у вражеских лошадей и пошли осторожно. В большой сушилке у двери стояли два десятка мушкетов. Удача! Лейтенант рявкнул:

– Просите пардону! Кто сложит оружие – останется жив!!!

– Что за дурацкие шутки?! – возмутился смуглый рейтар с щегольской, узкой бородкой, тащивший на плече куль овса.

Кемпбелл легонько ткнул его палашом в лицо. Из щеки обильно пошла кровь. Шотландцы стояли плечо к плечу, пистолеты наготове, палаши наголо.

– Сдаёмся! Сдаёмся! – Драгуны и рейтары торопливо складывали свои палаши у порога.

– Сколько вас тут всего? – спросил Гордон.

– С полсотни или больше, – ответил рейтар, зажимая щёку платком.

– Кто спрячет оружие, пристрелю на месте! – пригрозил Патрик. – Хотите жить, сидите тихо.

Палаши и мушкеты отнесли к воротам. Оставили у выхода из сушилки троих караульных, заперли дверь и пошли вылавливать остальных. Десяток отыскали в доме, шестерых в сарае у бочек с квашеной капустой, восемь – во дворе, ещё пятерых взяли в амбаре. Никто не сопротивлялся.

Для рейтар отобрали худших лошадей, поставили охрану. Потом посадили в сёдла драгун, раздали им мушкеты без фитилей. Ещё восемь драгунских коней шли в поводу, их хозяев не нашли.

Впереди ехал лейтенант, по бокам охрана, вся увешенная клинками и пистолями: – Кто двинется из шеренги, пристрелим! – и в арьергарде Гордон, Кемпбелл и Соррелл.

В таверне оставили трофейное оружие и рейтарских коней. Капитан городской стражи дал им ещё двенадцать мушкетёров для конвоя. Впереди рейтары пешком, за ними драгуны в конном строю, как на параде, прошли через весь город к фельдмаршалу фон дер Линде.

Монтгомери отсалютовал палашом:

– Ваше Превосходительство! Богу было угодно благословить наш поход. Безо всякого кровопролития мы захватили и доставили двадцать три рейтара и тридцать пять драгун! Насколько мы поняли, драгуны вполне готовы служить Шведской Короне. Отдаём их Вашему Превосходительству с лошадьми и оружием. Извольте принять от нас оных, а также рейтар.

Фельдмаршал был в восторге и сердечно благодарил храбрецов:

–              Сколько вас?

–              Восемнадцать.

–              Восхищён вашим мужеством и благоразумием!

По просьбе лейтенанта он тут же выписал храбрецам приказ с разрешением стоять на временных квартирах на вердере сколько потребуется. Сей приказ позволил им дальше жить и действовать на законных основаниях.

Вернувшись в таверну, поделили добычу и сели пировать. Немцы было взъелись на Хью Монтгомери за то, что он отдал фельдмаршалу драгунских лошадей и оружие, но быстро одумались. Не каждый выезд шотландцев был столь удачен. Однако добычи хватало.

За шесть недель на долю Гордона только сёдел и конской сбруи пришелся двадцать один комплект. А доля в пленных была куда больше. Плохо экипированных драгун и прочих отдавали шведам.

Беда, за трофеи в Эльбинге платили сущие гроши. Стас возвращался с рынка злой:

– Ни, пан, не можно отдавать почти задарма такие добрые пистоли !

Сам-то Патрик на рынок старался не ходить. Дворянину невместно.

Скоро слава о неуловимых шотландцах разнеслась по всей Пруссии. Тогда к Гордону и пришёл пан Рувим, немолодой, основательный купец из Торна в лисьей шубе и шапке. Предложил купить всё трофейное оружие и снаряжение оптом и по приличной цене. Поторговавшись, ударили по рукам. Патрик удивился:

–              Куда вам, пан Рувим, столько оружия?

Тот улыбнулся в полуседую бороду:

–              Зимой война спит. Придёт весна, сии железки ой как понадобятся.

Гордон не стал спрашивать, кому тот будет продавать их.

За добрую добычу временами приходилось платить недёшево. Фортуна не всегда им улыбалась.

В конце января, только сели завтракать, как в горницу вбежал слуга Монтгомери:

– Имперцы близко!

Разобрали оружие и выехали. Никого не было.

–              Дурак твой Фриц! – заворчал Соррелл. – Могли бы пожрать спокойно.

– Ладно, джентльмены, – ответил лейтенант. – Сели в сёдла, есть смысл прогуляться. Вперёд!

Всадники пошли размеренной рысью. Холодный ветер примораживал щёки.

«Зря я новые сапоги надел, – подумал Гордон. – Тесны. Ноги мёрзнут.».

Но тут из овражка вынырнул отряд конных, с полсотни импер цев.

–              Хотят нас отрезать! – крикнул Монтгомери. – В карьер!

Понеслись. Но, как ни шпорили коней, а рейтары успели перехватить дорогу

–              Нас всего десяток, со слугами, – бросил Кемпбелл.

–              Прорвёмся! – ответил Патрик.

С палашами наголо шотландцы бросились в атаку. Австрияки боя не приняли, ушли в сторону.

Мили через полторы компания спешилась у крестьянской усадьбы. Печь топилась. На столе лежал хлеб. Хозяев не было – сбежали.

Патрик сел у печи. Ноги зудели – сил не было. С трудом разулся. Ступни распухли и страшно болели. Обморозил. Ведь чувствовал, как они окоченели, да не до того было.

На другой день возле мизинцев вздулись волдыри, потом они прорвались, вышло много гноя. Опухоли спали, но ноги болели по– прежнему. Пришлось отправиться в Эльбинг к хирургу и заплатить ему десять талеров.

–              Кабы ты растёр ступни снегом, а не сунулся к печке, ничего бы и не было, – наставительно сказал лекарь.

Он выдал мазь и пластырь. Впрочем, за две недели лечения лучше не стало.

В крестьянской избе, вечером, Патрик сел перевязывать ноги. Подошла хозяйка.

– Обморозился, милок, – сказала она сочувственно и понюхала мазь. – Дерьмо. Пользы никакой.

Ты, милок, пристрели завтра ворону али грача. Да птичьими мозгами и намажь ножки. Дня два-три не трогай. Я дам тебе свою мазь, потом мажь ею. Заживёт, как на собаке!

И вправду, зажило!

В конце февраля шотландцы отправились в Эльбинг с очередной партией пленных. В дороге их догнал капитан Форбс, старый добрый друг Патрика.

– Слышали новость? – сказал он. – В таверне Лама-Ханд стоит Бредшо, посол Кромвеля. Протектор отправил его в Московию, но тамошний государь, Алексей Михайлович, не захотел иметь дело с цареубийцами и отослал его прочь.

–              Бредшо? – встрепенулся Хью Монтгомери. – Тот самый Джон Бредшо, что приговорил к смерти нашего доброго государя?

–              Похоже, он, – кивнул капитан Форбс.

–              Джентльмены! – воскликнул лейтенант. – Судьба даёт нам возможность покарать гнусного убийцу нашего несчастного короля Карла Первого. Неужто мы упустим сей счастливый случай?!

–              Дело не из лёгких, – молвил Кемпбелл. – Посла хорошо охраняют. Предприятие надо обдумать хорошенько.

– Нас шесть опытных бойцов, с прислугой – пятнадцать. Приедем к нему якобы с поручением от фельдмаршала фон дер Линде, – сказал Патрик. – Слуг оставим возле ворот с конями. Ежели пробьёмся обратно, в темноте спокойно уйдём. О чём говорить, братья! Мы каждый день рискуем жизнью ради горстки талеров.

–              А потом ускачем в Данциг! – подхватил Соррелл. – Ради такого дела не грех и плюнуть на службу шведам.

Капитан Форбс замялся. Его положение, да и присяга Карлу Х, не позволяли участвовать в сей авантюре. Пожелав друзьям удачи, он уехал.

В сумерках шотландцы въехали в Лама-Ханд.

– Стоит сходить, разведать, где там и что, – негромко молвил лейтенант. – Сходи, Патрик, погляди, послушай.

Гордон подошел к таверне. Из двери как раз вышел молодой, нагловатый парень в нарядной ливрее с серебряным позументом.

«Наверняка, из слуг Бредшо!» – подумал Гордон.

–              Постой, милейший! – остановил он парня. – Не в этом ли доме расположился милорд Бредшо?

–              Здесь! – ответил тот. – А какое дело к милорду у Вашей Милости?

– Мы присланы к нему от фельдмаршала фон дер Линде с поручением.

–              Поднимайтесь прямо на второй этаж. К милорду только что приехали четверо офицеров и сорок драгун из Эльбинга для обеспечения безопасности.

–              Спасибо! – сказал Гордон и протянул парню пару злотых. – Кстати, как имя милорда посла?

– Сэр Ричард Бредшо, полномочный посол лорда-протектора.

Парень ушёл. А Гордон вернулся к своим.

–              Дело сорвалось! – сказал он. – Это Ричард, а не Джон Бредшо. К тому же Генералиссимус только что прислал ему конвой: сорок драгун и четверых офицеров.

–              Это брат Джона, – заметил Монтгомери. – Я о нем нём слышал.

Друзья развернули коней.

Данцигцы страшно злились на шотландцев за постоянные налёты, за неуловимость и грозились отомстить.

Капитан Форбс не раз приглашал Патрика приехать в Штум. Наконец, Гордон собрался. Стаса со всем имуществом отослал, на всякий случай, в Эльбинг.

И вовремя. На другой день, поздно вечером, сотня данцигских драгун и шестьдесят рейтар окружили деревню, рассчитывая застать шотландцев врасплох.

К счастью, друзья в этот вечер засиделись у лейтенанта за выпивкой. Врага встретили дружной пальбой. Обороняться трудно: окна большие. По команде Монтгомери друзья пробились в амбар. Там-то их было уже не взять.

Однако данцигцы увели всех коней и оружие. Да взяли в плен Кемпбелла и двух его слуг. В ту ночь он рано завалился спать.