355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Вирин » Солдат удачи. Исторические повести » Текст книги (страница 10)
Солдат удачи. Исторические повести
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 15:28

Текст книги "Солдат удачи. Исторические повести"


Автор книги: Лев Вирин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

На польской службе

За то время, что Гордон сидел в заключении, в стране произошло многое. К Рождеству 1655 года, покорив всю Польшу (крохотный Ясногурский монастырь и, тем более, банды хлопов и шляхты никто в расчёт не брал), Карл Густав двинулся в Пруссию. У тамошнего курфюрста Фридриха Вильгельма неплохая армия, и главное, несколько первоклассных крепостей.

Карл Х сходу захватил Эльбинг, а его брат, принц Адольф, после недолгой осады, взял Мариенбург. После сего курфюрст начал переговоры, и подписал договор о братской дружбе с Карлом Густавом. В возмещение проторей и убытков он получил богатое епископство Варминское (конечно, польское).

Тем временем Ян Казимир с маршалом Любомирским вернулся в Польшу, и к нему валом повалила и шляхта, и магнаты, вчера ещё присягавшие шведскому королю.

Разгневанный Карл Х, несмотря на зиму, тут же бросился на юг с десятитысячной армией. Мощным ударом отбросил полки лучшего из польских воевод Чарнецкого и пошел на Замостье!

Могучая крепость. Истинно неприступная твердыня. Закрепившись в ней, Карл Х получил бы контроль над южной Польшей и Украиной. Да как твердыню взять?!

В крепости сидел Калушский староста Ян Замойский, своенравный чудак, упрямый, не слишком умный, но отнюдь не трусливый. Его называли Себепан.

Карл Х надеялся обольстить его, посулив княжеский титул. Не вышло!

– Каждому своё, – молвил Себепан. – Стокгольм – шведскому королю, а Замостье – мне.

Начали осаду. Артиллерия крепости была куда сильнее королевской. После нескольких дней яростной бомбардировки Карл Густав убедился: Замостье не покорится. Пришлось отступать к Варшаве.

И тут, у слияния Сана и Вислы, шведы попали в ловушку. За Саном – Сапега с литовским войском, за Вислой – Чарнецкий с Любо– мирским, а на юге – восставшая Польша.

К тому же Чарнецкий штурмом взял Сандомир, отрезав снабжение шведской армии! Куда как худо!

Но не зря Карла Х считали лучшим полководцем Европы! Обманув поляков, он навёл мост через Сан и прорвался к Варшаве. Без надёжной пехоты и драгун Сапега не смог удержать шведов.

Оставив в Варшаве Арвида Виттенберга с большим гарнизоном, король поспешил в Пруссию. Там его ждали восемь бочонков золота – подарок короля Людовика XIV, и лорд Крентон с двумя с половиной тысячами шотландцев, присланные Кромвелем. Срочно нужно было втянуть курфюрста Фридриха Вильгельма в тесный союз, пообещав кусок Польши, получить армию курфюрста и захватить (или хотя бы нейтрализовать) Данциг. Польша подождёт. А поляки стянули к Варшаве всё, что смогли. Для них ничего важнее столицы не было.

Гордон не попал под Варшаву. Граф Константин отправил его охранять Малые Лумны. Богатое имение старшего из братьев Любо– мирских, коронного шталмейстера, лежало в двух милях 29ниже столицы. Управляющий, подстароста пан Арцишевский, старый ворчун, встретил не слишком любезно. Но его пани Матильда, пожилая, милая дама с седыми буклями на щеках, приняла Патрика как родного. Тут его окружили теплом и заботой. После отчего дома ему не случалось спать так мягко, есть так вкусно.

Но главное. Главное! В первый же вечер юноша заметил горничную Стешу. Да и как не заметить?! Что за красавица! Русая головка на лебединой шее. А стать и походка королевы. Глаз не отведёшь. Патрик попытался обнять Стешу в тёмном коридоре. Она вырвалась и убежала. И в ту же ночь сама пришла в комнату Патрика! Не будь Стеша дворовой девкой, другой жены юноша не искал бы. А так приходилось скрываться, отводить глаза и стараться не краснеть, когда она проходила мимо, и ждать ночи.

Как любила его эта, пятнадцатилетняя девочка, как шептала:

– Коханый мой!

А Патрик только молча целовал и ласкал её. Давно, лет десять назад, отец объяснил ему, что джентльмен может сказать «Я люблю тебя» только той, кого надеется сделать своей женой.

Скоро в дом приехали племянницы хозяина: Зося и Хелена. Близняшки тут же взяли в оборот статного рыцаря. Ещё бы! Высок, ладен, учтив да ещё иноземец! Патрику пришлось нелегко.

Сёстры были удивительно непохожи. Не поверишь, что близнецы. Волоокая, мечтательная, медлительная Хелена и стремительная, худая, языкастая Зося.

Они тотчас принялись обучать Патрика всем тонкостям польского языка. Для сего барышни давали Патрику задания: сочинять любовные сонеты, разгадывать хитрые загадки, ну и прочие мелочи из богатого арсенала матушки Венус. Юноша выполнял задания старательно и к паненкам относился со всей учтивостью, не выказывая предпочтения ни одной из сестёр. Ему даже нравилась эта игра, тем более, что ночью к нему проскальзывала Стеша.

Граф Константин прислал в помощь Гордону двух шляхтичей, недавно служивших в пехотном полку квартианеров, и раненных под Варшавой.

Пан Станислав, полуседой, бывалый солдат, ходил, тяжело опираясь на костыль. Его друг, пан Болеслав, напротив, был подвижен, учтив и неравнодушен к прекрасным дамам. Как говорят в Польше: «Падам до ног». Любезный пан Болек мгновенно завоевал внимание сестёр, и Патрику стало легче. С шляхтичами он сдружился сразу. Весьма музыкальный пан Стас хорошо играл на лютне. То-то обрадовались близняшки! Они обожали танцы! Почти каждый вечер устраивался бал. Пан Болек прекрасно танцевал, иногда девушки уговаривали и подстаросту. Пришлось и Патрику учиться трудным местным танцам, осваивать мазурку, краковяк, полонез. Впрочем, кроме развлечений, было ещё и дело. Уже можно было не опасаться шведских разъездов, но разбойничьих шаек и мародёров хватало.

С позволения пана подстаросты, Гордон отобрал с дюжину молодых парней из числа дворовых и вооружил их чем смог. Старый графский егерь Франек и конюх Микола, старший брат Стеши, стали его сержантами. За округой круглосуточно наблюдали с двух постов: один в усадьбе, другой на высоком холме над Вислой. Стада на заливных лугах у реки и на островах – основное богатство здешних мест. Его-то и должно было беречь. В конюшне постоянно стоял пяток лошадей под седлом. В случае нужды можно быстро прийти на помощь. Бог миловал. Должно, разбойнички дознались о здешней охране и обходили Малые Лумны стороной.

За жбаном пива Франек как-то сказал:

На большом острове, окромя наших коров, пасут своих и за– вислянские. Хитры мужики. Выходит, мы их задаром караулим.

Отправились туда. И впрямь, там паслось около сотни коров из Мышковки. Гордон сказал бородатому пастуху:

–              Не станете платить, брошу без охраны!

К вечеру приехал староста из Мышковки, уплатил шестнадцать флоринов за прошлое, обещал впредь платить по четыре флорина в неделю.

Но возле реки паслись стада и из Великих Лумен. Пан подстаро– ста указал с них денег не брать. Дескать, добрые соседи, нельзя.

Гордон поехал в лагерь под Варшаву, потолковал с капралом Хооде. И надо же! В ту же ночь шайка конных угнала с лугов стадо из Великих Лумен. Гордон с Миколой и Франеком кинулись в погоню и отбили почти всё стадо. Дня через три случилось то же самое.

–              Пан Арцишевский, – сказал Гордон, – мы за разбойниками гоняемся, жизнью рискуем, а хозяева нам ни гроша не платят. Так дело не пойдёт!

Куда денешься? Подстароста согласился, и Патрик стал получать по рейхсталеру за отбитый гурт, а коли удалось вернуть весь скот – по два. Пан Арцишевский ни разу не заподозрил обмана: ведь Гордон вдвоём-втроём отбивал скот у пяти-шести разбойников. Правда, изловить их никак не удавалось.

Патрик всегда делился с друзьями, а они отдавали ему часть выручки за угнанный скот. Не одну кварту пива выпили они во здравие простофили. Что делать, pia fraus 30 .

Оные доходы позволили Гордону приодеться. За время плена он весьма обносился. По случаю Патрик купил у маркитантки весьма изрядный синий немецкий мундир. Правда, дырка от пули в левом боку и следы худо застиранной крови его не красили. Но портной Янкель за пару дней привёл мундир в отличный порядок. А надев ещё и новые жёлтые шведские сапоги, Патрик и вовсе стал франтом.

Всяк сведущий в делах Марсовых знает: суть войны – марш, битва и осада крепостей. По сему случаю, осада Варшавы была особо любопытна для Гордона. Других-то он не видывал. Патрик старался как можно чаще приезжать в воинский лагерь и, уж приехав, увидеть всё, что можно, расспросить друзей.

Капрал Хооде считал, что шведы долго не продержатся.

–              Уж больно велик город, – говорил он. – Да и лежит с трёх сторон на равнине. Стены старые, ров пересох. Как удержать такую махину? Разве что Карл Густав придёт с сикурсом 31.

Поляки воевать не умеют! – спорил с ним Ганс. – Да и пехоты регулярной у них кот наплакал! А у шведов один Виттенберг двух полков стоит. Смотри, с каким искусством превратил он пригородные монастыри и дворцы в мощные форпосты! И какую славную вылазку сделал полковник Форгель на Духов день!

Рейтары гнали поляков аж до цейхгауза, а пехота захватила батарею, две пушки заклепали, две с собой уволокли.

За битого двух небитых дают, – смеялся Хооде. – Поляки учатся быстро! Такую стражу поставили, что шведы на вторую вылазку и выйти не рискуют. А мощные пушки, что привезли из Замостья? Старым стенам долго не устоять...

Гордон слушал и помалкивал. Своя правда была у обоих.

В конце июня решились на штурм. Чарнецкий его не хотел: слишком мало было опытных драгун и пехоты. Но уж очень рвались добровольцы. Он махнул рукой. Подготовив фашины 32и лестницы, тысячи горожан, слуг, хлопов, под водительством шляхтичей, служивших в пехоте, ринулись на приступ. Куда там! Штурм шведы отбили с огромными потерями. Но поляки захватили несколько весьма важных аванпостов и подошли апрошами и батареями близко к стенам.

Ян Замойский привёл к Варшаве свои пехотные полки и артиллерию. После сего был назначен генеральный штурм города. Прознав об этом, Гордон с паном Болеславом решили ехать, дабы не пропустить сие важное событие. Как назло, утром Патрика вызвал пан Арцихов– ский и долго нудил никчёмными разговорами. Мол, с лугов пропал двухлетний бычок. Небось, пастухи кому продали, чужих той ночью на лугах не было. Гордон с паном Болеславом выбрались около полудня. Всю дорогу гнали лошадей рысью, а впереди грохотала канонада.

Рота, где служили Хольштейн и Хооде, уже ушла на приступ к монастырю бернардинцев. Друзья выехали на пригорок, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешном дыму и столбах пыли. Пан Болеслав, обычно шутник и балагур, нынче был необычайно молчалив и собран. Патрик заметил, что он что-то бормочет.

«Молится! – догадался Гордон. – Просит Божью Матерь о победе».

Чуть правее толпа добровольцев штурмовала ворота усадьбы Радзиевского. Дубовые, скреплённые железными полосами ворота не поддавались. В них колотили топорами, ломами, били тяжелыми брёвнами. Без пользы.

–              Дурачьё, холера ясна! – выругался пан Болек. – Порох нужен!

Кто-то из атакующих сообразил это. Патрик увидел, как в подкоп под воротами закатывали бочонок. Вот поляки разбежались, укрываясь под стенами. Взрыв! В столбе дыма и пламени было заметно, что половинка ворот перекосилась на одной петле. И тотчас в щель ринулись люди.

Слава Господу! – вздохнул пан Болек. – Палаццо Радзиевских наше!

Рядом, у бернардинского монастыря, атака захлебнулась. Из всех окон и амбразур шла яростная пальба по полякам.

–              Смотри! – воскликнул пан Болек. – Пошла пехота Замойского. Хоть и не наш полк, а как хорошо идут, дружно.

Жолнеры тащили длинные лестницы, прикрываясь от выстрелов снопами незрелой пшеницы. Солдаты были уже у стен, но тут с башни собора грохнуло два выстрела из картечниц – и среди польских солдат, как косой, выбило две полосы. Уцелевшие бросились назад.

Пан Болеслав побледнел, схватился за саблю, и Патрик едва успел схватить за уздечку и удержать его.

–              С ума спятил! На крепость верхом, с одной саблей! Да у тебя и рука ещё не зажила.

–              Братья гибнут! – скрипел зубами пан. – А я тут, в сторонке...

Чем ты поможешь братьям? Сложишь голову ни за грош? Молись! Победа в руце Господа.

Пан Болеслав дрожащей рукой вытер пот с лица.

Без пушек монастыря не взять. А ведь во дворце Радзиевских артиллерии хватает. Неужто никто не сообразит подтащить пушки к окнам?

Должно быть, нашёлся толковый офицер среди добровольцев. В дворцовом окне показалось тупое жерло пушки. Потом ещё два! От ударов ядер затряслась стена собора бернардинцев. Вот уже по ней прошла трещина!

Долго не устоит! Ура!!! Сдаются! Белый флаг над воротами. – закричал Болек.

Это была победа. Из занятых форпостов легко простреливался весь город до королевского дворца. Скоро над Краковскими воротами запели трубы. Шведы выслали парламентёров с белым флагом.

Гордон с другом поскакали к дворцу Лещинского, где, как они знали, была ставка короля, узнать подробности. По счастью, Болек увидал знакомого офицера.

Пан хорунжий ведал все новости: шведам дали всего два часа на ратификацию. Условия весьма милостивые:

Всем шведам и иноземцам, но не полякам, разрешен свободный выход из города с оружием и знамёнами. Им обещан безопасный проход до Торна.

Поляки займут городские ворота и замок. Все пушки останутся в Варшаве. Больных отправят в Новый Двур по Висле. Мёртвых так же.

Шведы могут свободно унести всё своё имущество, кроме церковных ценностей и украшений.

Женщин отвезут в Новый Двур водою. Виттенберг постарается освободить из плена всех польских женщин.

Шведы вернут все книги из Королевской библиотеки и заплатят все свои долги. Освободят всех пленных, не станут минировать ни город, ни дворец.

И, наконец, они дадут слово четыре недели не брать оружие и не воевать против Польши.

Патрик даже кратко записал сии условия для памяти в дневник, который не так давно начал вести.

–  Поехали к Краковским воротам. Там будут парламентёры, – предложил Болек.

У ворот шумела огромная толпа горожан, подмастерьев, мелкой шляхты. Тощий пан в грязном кунтуше, с длинной саблей в руке кричал с воза:

Нас предали! Вокруг короля трусы и изменники! Позволили цим гадам свободно уйти из Варшавы со всем добром! Они всю Польшу ограбили, а теперь увезут наши денежки в свою Швецию. На штурм, братья! В Варшаве есть чем поживиться!

Панове, как можно! Пан Круль дал слово, – пытался перекричать смутьяна почтенный шляхтич на соловом жеребце. – Мы ж не татары какие, не разбойники.

А что нам король? Он себе сбёг в Силезию, бросил нас, – орал тощий.

Чернь слушала его, а не благоразумные речи.

Два часа явно прошли, – заметил Патрик. – Где же парламентёры?

И, будто отвечая ему, рявкнула пушка, потом вторая.

На приступ! – закричал тощий. – Бей шведов, кто в Бога верует!

Толпа решительно бросилась к стенам.

–               Лестницы тащи! Лестницы.

До стен добежать не успели. Снова запели трубы, и над башней заполоскал белый флаг. Это были парламентёры. Навстречу послам выехали Чарнецкий и гетман Лянцкоронский. Королевские гвардейцы окружили шведов плотным кольцом, защищая их от ревущей толпы.

–  Тише, детушки, тише! – закричал Чарнецкий, поднимая булаву. – Послы – дело святое!

Отважный старик был любимцем толпы. Он не раз бил шведов, и к его длинной, седой бороде относились с почтением. Ближние смолкли. И, хоть в задних рядах орали «Бей их, кто в Бога верует!», послов довезли до усадьбы Лещинских благополучно. Но, как только за ними захлопнулись тяжёлые ворота, толпа вновь заревела:

–              Нас предали! Обман! Где наша добыча?

Особо бесновался тощий шляхтич в рваном кунтуше:

–              Лестницы сюда! Во дворец!!! Пусть король заплатит.

Четверо вельмож подошли к открытому окну:

–              Панове! Король заплатит! Расходитесь по домам.

Толпа только ревела в ответ:

–              Обманщики! Обещать-то горазды. Деньги сейчас!!!

Простолюдины уже принесли лестницы. Придворные забеспокоились. Впрямь ведь полезут на стены. Озверевших людей не остановишь. И тогда кто-то из вельмож крикнул:

–              Возьмём Варшаву, армянские купцы заплатят.

По толпе понеслось:

–              Армяне заплатят! Армяне!

–              А что ждать-то?! – выкрикнул шляхтич. – Вон на рынке их лавочки! Айда грабить!

И толпа ринулась громить и грабить лавки невинных армян.

Домой возвращались в сумерках, шагом. Молчали.

Не завидую я участи короля польского, – вполголоса заметил Патрик. – Уж больно нрав у поляков переменчив. Утром они лезут в огонь, штурмуют город с отвагой необыкновенной. А вечером готовы взять приступом своего короля, понуждая его изменить королевской клятве! Понять сего не можно. Надеюсь, я Вас не обидел, пан Болеслав?

Тот ответил не сразу:

–              Нет. Не обидел. То есть правда.

Услышав о сдаче Варшавы, пани Матильда страшно разволновалась:

–              Там же Анеля, доченька моя! Какой ужас! Бог знает, что может случиться с юной пани. Пан Гордон, я понимаю, вы устали. Но я Вас умоляю, скачите за нею немедленно! Будьте рыцарем.

Подстароста кивнул головой:

–              То так. Надо ехать! Привезите Анелю. Единственная дочь, нам никак нельзя рисковать. Возьмите людей и езжайте.

Пришлось снова гнать в Варшаву. Впрочем, Гордон привёз девушку к родителям без особых приключений. За эти хлопоты и бессонную ночь Патрика удостоили титула «рыцаря и спасителя». К оным похвалам он всерьёз не относился. Хозяйка и ранее выказывала юноше свою благосклонность, а после приезда дочери приязнь почтенной пани Матильды стала куда горячее. Трудно было не заметить матримониальные планы хозяйки. Как-то вечером она подробно поведала Патрику о приданом Анели, весьма значительном, и добавила:

Да то не главное, пан Гордон. После нашей смерти к дочке отойдут два села под Уманью. Поверьте, мы не заживёмся в сей грешной юдоли. Правда, край ещё не вполне оправился от бесчинств Хмельницкого, но и сейчас жид-арендатор высылает нам каждую осень сумму весьма солидную. Когда на Украине наведут порядок, сему имению цены не будет. Польской пшеницей кормится Дания, Померания, Швеция.

Патрик задумался всерьёз. Милая, улыбчивая пани Анеля отнюдь не была ему противна. Но Стеша! Тайная любовь держала сильнее.

Да и не хотелось ему идти в зятья полунищим солдатом. Вот заработает чин, положение, тогда дело другое. Кто знает, что станет с тем имением на мятежной Украине?! А главное, кочевая жизнь солдата удачи, полная опасностей и риска, ему ещё не надоела. Осесть своим домом Патрик не спешил.

Зося и Хелена давно поняли, что пан Гордон, при всей его любезности, к ним горячих чувств не питает. Посему девушки охотно принялись помогать пани Матильде в её хлопотах.

4 июля шведский гарнизон с оружием и знамёнами вышел из Варшавы. Мятежная толпа черни и шляхтичей чуть не растерзала фельдмаршала Вит– тенберга и высших офицеров. Ян Казимир вынужден был взять их под свою защиту. Король успокоил мятежников, пообещав, что посадит Виттенберга и других шведов в крепость под крепкий надзор. Фельдмаршала отправили в Замостье, а больного канцлера Оксенштерна оставили в столице.

На другой день Гордон получил приказ от графа Константина: передать все дела по охране панам и немедленно явиться во дворец Любомирских в Варшаве.

Юноша хотел ехать тотчас, но пани Зося и Хелена задержали его. Им срочно понадобилось в столицу к старшей сестре, Барбаре:

–              Пан-рыцарь нас проводит?

К ним сразу примкнула и Анеля:

Не помирать же мне от скуки в этой глухой деревне! Я тоже еду!

Пришлось отложить отъезд до утра. В эту горькую ночь Патрик простился со Стешей:

–              Не грусти, солнышко моё. Я вернусь.

Девушка рыдала. Оба знали, что встретиться снова им наверняка не придётся.

Графа Константина в Варшаве уже не было. Важный дворецкий в расшитой золотом ливрее сказал:

–              Пан Граф отбыл по делам неотложным. Особых распоряжений пану Гордону не оставил. Комната вам отведена. Ждите.

Во дворце Любомирских ему жилось привольно. Патрик купил нарядное седло и нанял двух слуг. Первый служил ему недолго, а вот со вторым Патрику повезло.

За свои тридцать лет Стас хлебнул лиха вдоволь. Была когда-то у него белая хатка, добрая кобыла и пара круторогих волов под Львовом. Жена, чернобривая Оксана, растила трёх сынов. Да только в одночасье всё и кончилось. Пришёл Хмельницкий. Татары сожгли деревню и угнали всех в Крым, продавать. Стас ухитрился перетереть сыромятный ремень об острый камень и утёк. А где Оксана и хлопцы, живы ли, один Бог знает.

Долго Стас бедовал без места, голодал, скитался и службу у доброго пана счёл великой удачей. Был он неразговорчив, старателен и надёжен. Служил Гордону верой и правдой больше двадцати лет.

Юные пани остановились в доме аптекаря на Малостранской. Там пани Барбара, тридцатилетняя вдова недавно погибшего офицера, занимала просторный второй этаж. Гордона здесь всегда привечали.

Вдалеке от бдительного ока родителей он куда ближе узнал пани Анелю. Девушка легко говорила по-немецки, немного знала латынь, играла на клавикордах, недурно пела. А по части хороших манер не уступила бы и любой фрейлине. Сероглазая Анеля обожала дразнить Патрика. С самым серьёзным и искренним видом она рассказывала какую-нибудь невероятную историю, а потом хохотала:

–              Поверил! Поверил!!!

Девушка была умнее и глубже своих кузин. Такую можно бы не стыдясь привезти в Охлухис, представить родителям и братьям. Дело, правда, осложнилось.

Поздно вечером, когда Патрик уже собирался пойти домой, его вдруг затащила в свою комнату вдовушка и кинулась на шею:

–              Коханый мой!

Нельзя же было оскорбить отказом пани Барбару.

В одном доме такое дело от женских глаз не скроешь. Анеля надула губки.

***

Полоса удач редко бывает долгой. С севера вновь надвигалась угроза.

Карл Густав с объединённой шведско-бранденбургской армией двинулся к Варшаве. Не зная, с какого берега ждать беды, поляки навели через Вислу широкий понтонный мост, защитив его с двух сторон фортами. Король и гетманы ждали врага на левом берегу, Сапега с литовским войском – на правом. Литовцы вырыли траншею от берега до леса, поставили батареи в больверках 33. Правый фланг, от леса до королевского имения Непорент, остался почти открытым, пехоты, как всегда, не хватало. В тылу поднимались стены варшавского предместья Праги.

Прослышав о близком сражении, Гордон взял с собою Стаса и отправился навстречу неприятелю: посмотреть битву, а при случае, попытать счастья.

Король с войском перешел Вислу ещё утром и ждал шведов вместе с Сапегой.

Гордон встретил у перелеска два десятка пёстро одетых шляхтичей. Впереди ехал офицер с перевязанной рукой.

«Должно хорунжий, – решил Гордон. – А жеребец у него хорош! Красив!».

Представившись, Патрик спросил:

–              Далеко ли до шведов?

Недалёко, – ответил хорунжий. – Рейтары за леском. Едва мы ускакали. Хорошо стреляют, холера ясна! А вам, пан, лучше бы вернуться. Мундир немецкий, далеко ли до беды?

Гордон повернул коня и поехал рядом с офицером:

–              Много ли у врага войска?

Сказывают, двадцать четыре тысячи. Половина – шведов. У нас-то за сорок. Да пехоты и драгун всё равно меньше, чем у Карла. А от поместной кавалерии и татар толку немного.

Скоро шведы подошли вплотную к траншеям. Встретив дружный огонь, отошли и принялись окапываться.

Ночь Патрик провёл в крытом фургоне маркитанта. А утром ему повезло. Подъехав к группе офицеров, он услышал от высокого генерала в центре речь с шотландским акцентом.

Надеюсь, Ваше Превосходительство милостиво извинит мою бесцеремонность, но встретить земляка на чужбине такая радость. Позвольте представиться: Патрик Гордон оф Охлухис, волонтёр, – сказал молодой шотландец.

Генерал широко улыбнулся:

Шотландцев в Польше хватает. Но я рад. Граф Гордон оф Хэддо вам не родич?

–              Родной дядя.

Император Фердинанд III отправил генерал-майора Хендер– сона, выдающегося тактика, в помощь королю Польши. Здесь, однако, мудрые советы не потребовались.

Паны гетманы и собственного короля не желали слушать. Для Гордона было редкой удачей наблюдать битву в обществе опытного стратега.

Весь день 29 июля Гордон следовал за ним и смог увидеть и записать самое главное. Хендерсон любезно рассказал земляку, что вчера на военном совете у короля было решено остаться на сей удобной позиции. Пусть шведы штурмуют наши траншеи и больверки. Продуктов у противников мало, татары отрежут пути снабжения.

В соответствии с планом, басурманы налетели на шведские тылы вскоре после рассвета. Но татар там ждали, и орда откатилась в беспорядке.

Тем временем шведы начали переводить свои полки к лесу. Заметив сие, отважные шляхтичи решили, что враг бежит, и, не дожидаясь команды, бросились в яростную атаку. Шведские траншеи встретили их столь яростным огнём, что обратно вернулись не многие. Скоро колонны шведов показались из леса на правом фланге. Генерал Хендерсон встрепенулся:

Чёрт побери! Карл Густав готовит удар справа! У нас там жиденькая линия траншей, а почти все пушки остались в больверках, на левом. Поехали на правый фланг!

На пригорке стоял король с гетманами. Хендерсон подъехал к ним. Гордон скромно держался за его спиной. Тут шёл яростный спор. Гетман Лянцкоронский кричал одно, Чарнецкий говорил другое. Гетман Любомирский с жаром и красноречием утверждал, что цель сего демарша – богатые запасы продовольствия и фуража в королевском имении Непорент.

Король в споры не вмешивался. Послали в Непорент пять сотен драгун с приказом «Всё сжечь!». Что и было исполнено добрым порядком.

Тем временем Карл Х выстроил свою армию в две мощных линии параллельно реке, артиллерия на флангах. Теперь его намерения вполне прояснились.

–              Нам не удержать удара! – заметил Хендерсон. – Надо контратаковать!

И поляки бросили на левый фланг врага свою лучшую ударную силу – пятьсот литовских гусар. Они проехали совсем близко от Гордона – статные воины на великолепных конях, орлиные крылья за спиной. Впереди – рослый рыцарь в сияющих доспехах. Запела труба, кони пошли карьером. Земля задрожала.

Какая силища! – восхищённо сказал Хендерсон. – Орлы! Хвалёной шведской пехоте не удержать их.

А шведы и не собирались удерживать летящую лавину. По сигналу Карла Густава пехотинцы разбежались в стороны, пропустив гусар в промежуток меж шведских линий. А там на окружённых обрушилась лавина огня со всех сторон. Гусары заметались в ловушке, и тогда из леса вылетели шведские кирасиры, королевская гвардия. Почти все гусары погибли в западне. Никто из гетманов не пришёл на помощь храбрецам. Стояли и ждали.

Сомкнув ряды, под гром барабанов, шведы мерным шагом пошли на польские траншеи. И поляки дрогнули. Битва была проиграна. Сбив врага с позиций, шведы повернули к Непоренту. К счастью, на преследование сил у них не было.

Король со свитой отбыл в Варшаву. Через мост потянулись обозы. Сунулся туда и Гордон, да стража не пропустила. Тогда с двумя иноземцами он поехал к Праге, надеясь нанять лодку. Но в сумерках из густого кустарника на них выскочила шайка негодяев с криком:

Стой! Куда спешишь? Приказано не пущать.

Бородатый хлоп схватился за узду, другой оторвал патронташ. Патрик выдернул пистолет из седельной кобуры:

С дороги! Пристрелю!

Бородатый отпрыгнул. Гордон круто развернул коня. Стас отбивался от трёх бандитов плёткой, саблю его они уже отобрали. Патрик выпалил над головами и выдернул палаш:

–              За мной!

Ускакали. Ночевать устроились в лощинке возле моста. Гордон очень боялся за лошадей.

Решили караулить по очереди со Стасом. На рассвете тот растолкал хозяина:

–              Извольте проснуться. Удобный случай.

Патрик протёр глаза. В утреннем тумане по дороге двигался генеральский обоз. В арьергарде ехало несколько иноземцев в синих мундирах. Гордон незаметно пристроился и спокойно перешёл Вислу.

В городе началась паника. Люди состоятельные спешно грузили имущество и покидали столицу. Чернь проклинала иноземцев, как всегда, обвиняя чужаков в собственных бедах.

Выбираться одному не следовало: могли и голову проломить. Гордон объединился с десятком товарищей по несчастью. Вскоре небольшой отряд иноземцев выехал из Варшавы. Решили держать на запад. Шляхтичи, проезжая мимо, бранили их, называя изменниками, и грозили перерезать глотки. Впрочем, дальше угроз дело не шло.

Утром заехали в опустевшее село, чтобы подкормить лошадей. Разбрелись по хатам и даже охрану не выставили. Услышав выстрелы, Гордон бросился к конюшне и успел вскочить в седло. Поздно. Деревню плотно окружили рейтары – бранденбуржцы, и, получив в левое бедро пулю (к счастью, рана оказалась лёгкой), Патрик сдался.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю