355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Конн Иггульден » Чингисхан. Пенталогия (ЛП) » Текст книги (страница 130)
Чингисхан. Пенталогия (ЛП)
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:56

Текст книги "Чингисхан. Пенталогия (ЛП)"


Автор книги: Конн Иггульден



сообщить о нарушении

Текущая страница: 130 (всего у книги 133 страниц)

Глава 39

Высоко в серо-зеленых холмах Хубилай не знал покоя. Он смотрел вниз на бескрайние равнины, с такой высоты обманчиво мирные и безмятежные. Справа от него журчал ручеек – при желании он мог зачерпнуть студеной воды. День выдался жаркий, в небе ни облачка. Родная земля! После многолетней цзиньской кампании Хубилай всей душой радовался возвращению.

Кто-то из воинов выругался, карабкаясь по скользким скалам. Хан не обернулся – он просто взирал на знойную бескрайность, впитывая простор и тишину. Терзали и усталость от многодневного похода, и волнение, такое, что руки дрожали. Где-то там, вдали, Арик-бокэ. Хубилай уже все спланировал и подготовил своих людей. Оставалось только ждать. Если брат покинет Каракорум, они его встретят; если окопается в городе, раздавят, как блоху, угодившую в шов.

Хубилай скучал по тем, кто прошел с ним цзиньскую кампанию. Баяр еще не вернулся с севера, а Урянхатай после встречи с Хулагу снова увел тумены на холмы. Хубилаю не хватало обоих, но больше всех Яо Шу. Старый монах уже не мог участвовать в походах и наконец поселился в монастыре. «Время гасит самые яркие костры», – подумал хан и вознес беззвучную молитву о новой встрече с любимым наставником.

Впервые за много лет Хубилай остался наедине со своими воинами. Арик-бокэ бросит на них тумены Мункэ, которые принесли ему клятву. Хубилай поморщился: младшего брата ему не пересилить. По крайней мере, не в одиночку.

Связываться с Хулагу было рискованно. Старший брат мог выслушать Урянхатая и немедленно встать на защиту Арик-бокэ. Урянхатай передал ответ Хулагу, только Хубилай не слишком поверил. Если брат поддержит Арик-бокэ, война отнимет еще один год и еще одного брата. Иллюзий у Хубилая не осталось. Пока его воины ели и восстанавливали силы, он молился, чтобы Хулагу проявил немного благоразумия и не вмешивался.

Хубилай поднял голову, услышав звон колокольчиков, далеко разносившийся в горной тишине. На сей раз это были не ямщики, а небольшое стадо, которое он отправил пастись с дозорными. Хубилай надеялся, что пешком они без проблем подберутся к Каракоруму. Их возвращения он не ждал еще самое меньшее месяц и разбил лагерь на холмах, подальше от города, подконтрольного его брату. Хан попытался угадать, что значит такое раннее возвращение, но в итоге сдался. Он глянул вниз и на поросших травой скалах увидел фигурки людей, которые гнали перед собой коз и овец. Еще не скоро услышит он их рассказ.

Хубилай посмотрел направо: его сын опасливо прислонился к камням, чтобы напиться из ручья.

– Осторожно, – предупредил он. – Здесь скользко.

Чинким в ответ презрительно скривился. Это он упадет? Никогда! Он хлебнул воды, только больше попало не в горло, а на рубаху. Хубилай улыбнулся и снова уставился вдаль, а сын попятился к камням и прижался к ним спиной – устроился поудобнее.

– Я слышал, как в туменах говорят о том, что ты задумал, – начал он.

– Ты ведь понимаешь, что такие сплетни не для моих ушей, – отозвался Хубилай.

Юноша немного изменил позу – сел нога на ногу, чтобы опустить локти на поднятое колено.

– Так никто и не жалуется, – парировал он. – Воины просто говорят.

Хубилай велел себе набраться терпения. Пока не вернутся дозорные, делать ему все равно нечего.

– И что же они говорят? – полюбопытствовал он.

– Что когда все закончится, ты станешь императором, – ответил Чинким с ухмылкой.

– Если выживу, то да, пожалуй, – отозвался Хубилай. – Я стану монгольским ханом и императором империи Цзинь.

– Значит, после тебя императором стану я? – спросил юноша.

У Хубилая губы дрогнули в улыбке.

– Так вот чего ты хочешь? Править миром?

– Да… Пожалуй, да, – произнес Чинким с задумчивым видом.

– Значит, я очень постараюсь, чтобы так и получилось. Ты – моя плоть и кровь. Я заложу династию, а ты ее продолжишь.

– За это мы будем сражаться? За то, чтобы стать императорами?

Хубилай усмехнулся.

– Это не самый постыдный из поводов сражаться. – Он глянул через плечо на свиту, отдыхающую среди камней. Большинство его воинов укрылись чуть дальше, в долинах и ущельях. – Думаю, что стану лучшим императором, чем Арик-бокэ. Вот тебе еще один повод. Отец старается ради своих сыновей и дочерей. Отдает свою молодость, чтобы вырастить их и дать все, что можно. Ты поймешь меня, когда сам заведешь детей.

Чинким с серьезным видом обдумал услышанное.

– Когда я стану императором, города разрушать не буду. Хочу, чтобы меня любили, а не боялись.

Хубилай кивнул.

– Если повезет, сынок, заслужишь и то, и другое.

– Хочу изменить мир, как ты его изменил, – сказал Чинким.

Хан улыбнулся, но улыбка получилась невеселая.

– На такие темы я беседовал со своей матерью, Чинким. Редких талантов была женщина. – На миг глаза у Хубилая затуманились от воспоминаний. – Однажды я сказал ей что-то подобное, а она ответила: мол, изменить мир может каждый, а навсегда изменить не способен никто. Через сто лет в живых не останется никого из твоих знакомых. Воюем мы или спим сутки напролет – какая разница?

Чинким захлопал глазами, не понимая странное настроение отца.

– Если нет разницы, зачем нам сражаться с твоим братом?

– Возможно, я неточно выразился. Я хотел сказать, что неважно, изменим мы мир или нет. Люди рождаются и умирают, а мир живет дальше. Сам Чингисхан говорил, что нас забудут, – а уж он оставил глубокий след. Важно то, как мы живем, Чинким. За недолгое время, отведенное нам под солнцем, важно использовать то, что нам дано. – Хубилай улыбнулся, видя, как сын силится его понять. – Тогда в конце пути ты скажешь: «Я времени зря не терял». По-моему, это важно. По-моему, это единственное, что важно.

– Понимаю, – отозвался Чинким.

Хубилай потрепал его по макушке.

– Нет, не понимаешь, но через пару лет, думаю, поймешь. – Он глянул на скалы, по которым медленно карабкались его пастухи. – Наслаждайся миром, Чинким. Когда пойдут бои, покой останется приятным воспоминанием.

– Ты победишь? – спросил Чинким, заглядывая отцу в глаза.

Хубилай понял, что сыну страшно, и заставил себя успокоиться.

– Думаю, да, но обещать не могу.

– У них больше туменов, чем у нас, – не унимался Чинким.

– Мы всегда в меньшинстве. – Хубилай пожал плечами. – Такой малочисленной армии, как у меня, я нигде не видел. – Натужная веселость сыну не помогала, и хан посерьезнел. – Я не первым нащупываю слабости монгольских туменов. Но я первый монгол, который этим занимается. Нашу тактику я знаю как никто другой и надеюсь придумать пару новых маневров. За несколько мирных лет в столице воины Арик-бокэ подрастеряли сноровку. Мои же воины привыкли к ежедневным битвам и к победам. Мы заживо сожрем армию Арик-бокэ!

От такой бравады Чинким ухмыльнулся, а за ним и Хубилай.

– Поупражняйся с мечом, сынок. Ехать нам пока некуда.

Чинким застонал, но под пристальным взглядом отца нашел среди камней ровное место и продолжил отрабатывать позы и движения, которым научил его отец. Много лет назад Хубилаю эти комбинации показывал Яо Шу, у каждой имелись название и история.

Хан смотрел на сына критически, памятуя вечное недовольство старого цзиньца. Безупречно комбинацию не выполнить, но нужно стараться делать каждый удар и выпад, каждые поворот и блокировку близкими к совершенству.

– Сперва поворачивай голову, потом начинай движение, – посоветовал Хубилай.

– Что? – переспросил сбитый с толку Чинким, не поднимая головы.

– Представь, что враги подбираются к тебе не с одной стороны, а с нескольких. Помни, это не танец. Черепа нужно раскраивать при каждом ударе, при каждой блокировке. Представь, что враги вокруг тебя, и отвечай.

Хубилай одобрительно крякнул, когда сын резко повернул голову и мощным круговым движением заблокировал воображаемый удар. У отца на глазах Чинким вонзил невидимый нож в невидимое горло, пальцы правой руки при этом не дрогнули.

– Стой, как стоишь, а опорную ногу поправь, – посоветовал Хубилай. Чинким последовал совету и продолжил упражнения.

Хубилай с нежностью смотрел на сына. Придет время, и он спокойно оставит ему империю.

Арик-бокэ ехал верхом, вдыхая запах собственного пота и терпкого пота здорового животного. Ханом он стал, а изнежиться себе не позволил. Коренастый, грацией он никогда не блистал, а вот силой – да. Он гордился, что в любых состязаниях заткнет за пояс любого юнца. В молодости Арик-бокэ усвоил важную истину – выносливость зависит от воли не меньше, чем от физической мощи. Он безостановочно бормотал и сопел изуродованным носом. Ему хватало и воли, и терпения, и самодисциплины. Праведный гнев, которым он воспылал, узнав о предательстве Хубилая, не угасал ни на миг. Что такое физические страдания, если войну ему объявил родной брат!

Воины заразились настроением Арик-бокэ и с мрачной решимостью прочесывали ханство в поисках предателя. Сам хан почти не знал участников похода, только разве это важно? Главное, что они принесли клятву. Военачальников Арик-бокэ расставил по линии наступления, каждый командовал сорока тысячами воинов. Два любых командира дадут Хубилаю бой, а коли сойдутся все пять, огромная ладонь сожмется в кулак, который раздавит спесивого братца.

Отмщение Арик-бокэ планировал с удовольствием. Слишком многие в ханстве мнили, что способны править. Даже сыновья Чингисхана сражались друг с другом за власть. Гуюк-хан погиб на охоте, но не без помощи Мункэ, как подозревал Арик-бокэ. Те события – уже достояние истории, а гибель Хубилая можно сделать горячим железом, прижигающим рану. Ее можно сделать легендой для устрашения тех, кто вздумает строить козни. Историю Хубилая можно сделать показательным примером. Пусть говорят, что Арик-бокэ раздавил родного брата. Путь боятся! Хан кивнул сам себе, предвкушая ужас врагов. У Хубилая жена и дети. Они последуют за ним, пусть только страсти утихнут.

Арик-бокэ расправил плечи, увидев, как с запада мчатся дозорные. Из пяти туменов он вел на юг центральную группу, орлок Аландар командовал правым крылом. Арик-бокэ бросило в жар, дыхание участилось. Аландар приказы знает и не отправил бы дозорных, если бы наконец не узрел врага.

Через первый ряд воинов дозорные проскакали туда, где развевались туги Арик-бокэ. На глазах у тысяч воинов они неслись мимо них прямо к хану. Свита загородила хана. После убийства Мункэ в народе стали бояться гонцов и дозорных.

Арик-бокэ двинулся к ним, не дождавшись окончания обыска. От ближайшего из дозорных его отделяло несколько коней, и он прокричал свой вопрос.

В ответ дозорный кивнул.

– Да, ваше ханское величество. Врагов заметили. Милях в сорока отсюда.

Большего ему и не требовалось. Дозорного он отпустил, и тот поспешил обратно к своему господину. Ханские дозорные ждали сигнала и тотчас пустили коней галопом. Они разнесут новость всем туменам, которые превратятся в мощнейший молот. Арик-бокэ пришпорил коня и, усмехнувшись, поскакал на запад. Сейчас войска выстроятся и разобьют надежды его брата.

Хан глянул на солнце, гадая, когда лучше нанести удар. Энтузиазма как не бывало. Дозорные проскакали сорок миль, значит, войско Хубилая получило целых полдня преимущества. Когда его настигнут ханские тумены, уже стемнеет.

Арик-бокэ снова вспотел. Что он упускает? Какой приказ даст атаке дополнительную силу? Как выиграть время?.. Хватит сомнений! План у него хороший. Если до завтрашнего утра он вступит с братом в бой, ничего страшного не случится.

*

Хубилай сидел на далеких холмах и ждал подтверждения. Вот оно! Желтая вспышка появилась и исчезла, потом еще раз. Он медленно выдохнул. Наконец-то! Жребий брошен, осталось посмотреть, что выпадет ему.

– Ответь красным флагом, – велел он дозорному.

На расстоянии нескольких миль просигналивший ждал ответа. Хубилай смотрел вдаль, а его дозорный поддел пикой огромное красное полотнище, махнул им и уронил.

– Так… так… теперь желтый флаг, – приказал Хубилай. Напряжение немного схлынуло – его планы воплощались в жизнь.

Сигнальные флаги – отнюдь не новшество, ими издавна передают информацию; главное найти высокие точки. Хубилай усовершенствовал эту практику – разработал систему из пяти цветов, которые в сочетании передавали огромный объем информации. Далекий сигнальщик видел флаги и передавал информацию быстрее любого всадника.

– Отлично, – проговорил он. Всадник поднял голову, но Хубилай разговаривал сам с собой. – Посмотрим теперь, хватит ли войску моего брата отваги сражаться за слабого хана.

Глава 40

Аландар раздраженно буркнул, когда вернулись дозорные. Они явно ожидали, что, услышав новости, командир тотчас умчится прочь. Приказы хана орлоку приходилось соотносить на месте с правильной тактикой. Занятие не из приятных. Вот и утро получилось нерадостное. От Каракорума его отделяли двести миль, а ночевать под открытым небом и просыпаться замерзшим Аландару давно разонравилось. Его тумены двигались на хорошей скорости – покрывали большие расстояния, держа связь с Арик-бокэ, но Аландар не мог избавиться от замешательства. Все, что он знал о Хубилае, говорило, что царевич неглуп, а Арик-бокэ твердо верил, что легко прижмет старшего брата к стенке. Воины ждали, что Аландар отправит их в бой сразу, как вернутся дозорные, и вопросительно смотрели на орлока. Тот ехал, упорно глядя перед собой.

Четыре командира держались неподалеку, и Аландар, свистнув, подозвал самых опытных к себе. Седой Ферих служил уже двадцать лет четырем ханам подряд. Сейчас он с серьезным видом подъехал к Аландару.

– У тебя новый приказ, орлок?

– Пока нет, но, по-моему, это похоже на ловушку.

Ферих тотчас повернулся туда, где были замечены тумены Хубилая, скачущие по ущелью меж двумя долинами. Вражеское войско промелькнуло буквально на миг, но дозорные Аландара тотчас поспешили к орлоку с вестями. По очереди новость долетит до каждого из туменов, вытянувшихся в длинную шеренгу.

– Тебе, орлок, отвечать не обязательно, – заявил Ферих. Аландар поморщился, увидев в лице старика разочарование. – Пусть решает хан, когда подтянет средние тумены.

– Это случится уже затемно, – проговорил Аландар.

– Один день погоды не сделает, – пожал плечами Ферих.

– Думаешь, это ловушка? – спросил орлок.

– Возможно. Враги показались лишь на мгновение, группа была малочисленная, тысяч шесть-семь. Сейчас они провоцируют нас на погоню, потом устроят засаду – именно так поступил бы я.

Аландар встал, насколько получилось в седле, и оглядел окрестные холмы.

Положению орлока не позавидуешь – Ферих понимал, как ему сложно. Воины ждали от командиров отваги и решительности. Они слышали новости и ждали приказа скакать во весь опор, а Аландар молчал. Если позволит себя обмануть, поставит под удар тумены и заслужит гнев Арик-бокэ. Но если он нападет на след Хубилая и не использует шанс, то выставит себя дураком и трусом. Аландар оказался на перепутье, поэтому мешкал, надеясь, что время решит за него.

Слева вдали орлоку почудилось расплывчатое пятно. Он повернулся в ту сторону и медленно изменился в лице, сообразив, на что смотрит.

– Ферих, скажи, что за теми горами я вижу пыль.

Тот прищурился. С годами зрение его ослабело, но он, вспомнив старую уловку дозорных, сложил ладони трубой.

– Всадников много, раз подняли столько пыли, – заявил он. – Если вспомнить, где мы видели первую группу, они намерены атаковать нас по флангу.

Аландар вздохнул с облегчением. В конце концов он доложит хану о победе.

– По-моему, сегодня до битвы все-таки дойдет. Отправь пять тысяч в ущелье, где врагов видели в первый раз. Пусть думают, что провели нас. Основная часть туменов протиснется… здесь. – Он показал на брешь между холмами, где можно было развернуться и напасть на войско, подняв пыль. – Не спеши, генерал. Если там главные силы Хубилая, приближаться и ввязываться в бой не станем. Так мы удержим их, пока не подтянутся ханские тумены.

Аландар обернулся и посмотрел на восток, откуда спешил на помощь Арик-бокэ.

– Вот-вот подоспеют еще четыре тумена, потом ханские… Последние подойдут завтра к вечеру, тогда я дам новые приказы.

Ферих почувствовал, что орлоку полегчало: он наконец принял решение. Командир коротко поклонился, уже предвкушая, как одурачит тех, кто вздумал одурачить ханское войско.

Пять минганов рванули к первой долине, потом Аландар приказал основной части туменов развернуться и гнать к холмам. Воины повиновались с радостным волнением. Облачко пыли видели все и заранее представляли замешательство лжехана, когда они появятся с другой стороны и, как волки, вопьются ему в бок.

Аландар въехал в ущелье первым, его тумены – следом. Орлок надеялся, что просчитал все возможные маневры Хубилая, хотя понимал, что людей у лжехана больше. Как бы то ни было, он не мог не радоваться, что поставил капкан на того, кто хотел его обмануть. Не ошибки с неудачами сделали Аландара командиром ханского войска. Он вдруг вспомнил Серянха, орлока Мункэ. Тот не сберег хана, был разжалован и сейчас сражался простым воином в одном из туменов. «Ладно, хоть жив остался», – подумал Аландар.

Он въехал на затененный участок, с обеих сторон окаймленный крутыми склонами. Где-то справа от него Хубилаевы воины еще надеялись застать его тумены врасплох. Аландар наклонился к шее коня, руку опустил на длинный меч. Холмы понемногу расступались, яркое солнце высветило зеленую долину. Послышались звуки битвы – минганы Аландара схлестнулись с теми, кто надеялся вовлечь в бой основные его силы. Вокруг натягивали тетивы – воины готовились засы́пать врага стрелами. Поводья они временно оставят – чтобы пустить коней галопом, хватит коленей. Ритмичный стук подсказывал Аландару, когда четыре копыта разом отрывались от земли. Луком в тот день он не воспользуется, хоть и привязал его к седлу. Орлок чувствовал радостное волнение своих воинов, их судорожное дыхание – они жадно глотали воздух, который резко похолодал, когда холмы расступились, и авангард выехал на яркое солнце. Воины не боялись ничего, а вел их он, Аландар. В отличном настроении орлок вытянул шею, высматривая врага.

Изумление и досаду почувствовали воины Аландара, когда обогнули холм и глянули вниз на долину, тянущуюся к востоку. Проезжающие кричали, показывая на долину; из тысячи глоток вырывался протяжный вой, который постепенно затихал.

Кони в долине и впрямь были, целые тысячи. Кони без всадников – это мог заметить даже самый неопытный воин. Аландар, разинув рот, смотрел на юных арабов, криками и пинками подгонявших беспокойное стадо. Каждому коню привязали к хвосту по большой ветке, которая волочилась по сухой земле и пылила.

От страха у Аландара засосало под ложечкой. Если это ловушка, где тогда Хубилаевы тумены? Орлок бездумно перешел сперва на легкий галоп, потом на шаг. Воины последовали его примеру. Они нервничали, понимая, что угодили в ловушку, но источника опасности еще не видели.

Аландар резко развернулся в седле: сзади послышались крики, предупреждающе затрубили в рог. Тумены до сих пор тянулись по расселине меж холмами. Позади, в полумиле от них, что-то творилось. Орлок громко выругался и, дернув поводья, резко остановил коня. У начала ущелья натягивали тетивы, от гулкого эха их звон напоминал жужжание пчел.

На миг у Аландара мысли перепутались. Долина слишком узкая, тумены не развернешь. Враг атаковал, а его воины не могут сражаться… Аландар поднял руку, веля скакать вперед. Если попасть на открытое место, снова появится шанс маневрировать. Воины рванули, не обращая внимания на крики и свист юных арабов. Колонна растянулась. Слева от себя Аландар заметил движение и чуть не закричал от досады, сообразив, в какое положение попал. С дюжиной личных охранников он выбрался из колонны. Его тумены неслись вперед, на открытое место, и у Аландара упало сердце.

За холмами во всю прыть скакали монгольские воины, аккурат к его флангам. Аландар мог лишь крикнуть в знак предупреждения, но его воины все равно попали под атаку, одновременно с тыла и с фланга. Орлок оскалился и обнажил меч. Враги затянули его, куда хотели, но на этом игры закончились, настало время битвы. Генералы Аландара отдали приказы, и навстречу напирающим с фланга врагам понеслись первые стрелы. Вот оно, единственное преимущество над стремительной колонной, – Аландар мог задействовать больше лучников для атаки вражеского авангарда.

Первые стрелы долетели до врагов, когда их авангард растянулся в шеренгу из пятидесяти человек. Аландар в ужасе смотрел, как враги поднимают громоздкие щиты, которыми ловили стрелы в воздухе. Ничего подобного у монгольских воинов орлок прежде не видел. Тяжелые луки врагам приходилось держать двумя руками. Военачальники Аландара уже разворачивали людей навстречу врагу. Приказы долетали до командиров минганов и хунганов. Колонна перестраивалась в шеренгу. Маневр этот не из легких – останавливались целые тысячи, – но он проводился.

Едва в душе Аландара затеплилась надежда, враги бросили щиты и подняли луки. В тающем пространстве между армиями загудели быстрые стрелы. Аландар понял, что его туменам вовремя не перестроиться, и поморщился: вражеские лучники начали обстреливать мечущихся воинов. Перед глазами мелькнула черная полоска – что-то ужалило в плечо так, что Аландар покачнулся в седле, и улетело прочь. Другая стрела попала в коня – вошла ему в горло по самые перья. Бедняга начал кашлять и захлебываться кровью.

Конь упал – перепуганный Аландар едва успел выбраться из седла. Его туменам следовало отступить, другими словами, мчаться прочь от нападающих. Еще следовало укрепить фланги на случай атаки с той стороны. В голове мелькали взаимоисключающие приказы, вариантов спастись не придумывалось. Ярко светило солнце, стрелы пролетали мимо, а Аландар и бровью не вел. Стражники выжидающе смотрели на него, но орлок бездумно вскочил на свежего коня и точно отрешился от всего. Тумены на время остались без командира.

Командиры почувствовали замешательство военачальника и сообща восполнили нехватку приказов. Воины даже заволноваться не успели – поступили новые распоряжения, и их снова куда-то повели. Джагуны-сотни собрались в плотную группу, подготовившись отразить фланговую атаку, пока тумены орлока не выберутся из долины.

Возможно, битву и удалось бы спасти, только противостояли Аландару ветераны сунской кампании. В разгар сражения их шеренги находили друг на друга, поэтому основной удар всегда наносился на слабейших участках строя противника. Когда обе стороны схватились за мечи и пики, они встали насмерть.

У туменов, оставшихся в долине, наконец появилось больше места для маневра, и Аландар потрясенно покачал головой, увидев, какая сила напирает с тыла. Он думал, там не более нескольких тысяч воинов, как ему померещилось утром. Но холмы изрыгали воинов под знаменами Хубилая в таком количестве, что Аландар понял: надо было двигаться меж холмами, там враги нанесли бы меньший урон. Врагов оказалось почти в два раза больше, и арабские пастухи разинув рты наблюдали, как воинов Аландара берут в кольцо, бьют и крошат.

Орлок видел только хаос, всадники так и мельтешили перед глазами. Он с самого начала плясал под дудку Хубилая – осознать такое было мучительно больно. Всюду летали стрелы, всюду падали убитые и раненые. В жуткой толчее он не мог отличить своих от чужих, а вот враги, похоже, не терялись. Стражники защитили орлока от истошно орущего воина – мечами отвели его копье от Аландара. Нападение вывело того из транса, хотя от досады сосало под ложечкой. Следовало отступить – других вариантов не осталось.

Свой рог Аландар потерял, когда пал его конь, поэтому крикнул одному из офицеров. Тот поник, сообразив, в чем дело, но несколько минорных нот выдул, потом еще раз, потом еще. Зов словно утонул в хаосе битвы, хотя внимание к Аландару и его трубачу привлек. Стрелы будто нехотя взмыли в воздух и жужжащим дождем упали там, где стоял орлок. Одна впилась трубачу в грудь и пронзила пластинчатые доспехи. Трубач скорчился, а Аландар разозлился, подъехал к раненому и вырвал рог у него из рук.

Дыхание сбилось, но орлок поднял рог и повторил сигнал. Не сразу, но ему ответили несколько человек, которые так просто покинуть поле боя не могли: враги не позволяли. Воины Аландара отступали по трупам друзей. Мечи высоко подняты, копья зажаты горизонтально – врагов надо отгонять.

В воздухе снова зажужжали стрелы. Еще сотни воинов попа́дали, ужаленные в грудь или в горло. Несколько отрядов добрались до Аландара и выстроились вокруг него, задыхающиеся, с остекленевшими взглядами. Орлок выждал, пока не соберется тысяча воинов, и поскакал обратно. Постепенно их нагоняли всадники-одиночки, и вот по полю мертвых скакали тысячи три человек.

Из генералов Аландар видел рядом одного Фериха и еще около двадцати командиров минганов. Каждый из них участвовал в битве, каждый получил раны, колотые или резаные. Враги заметили отступающих – Аландар видел, что они показывали в их сторону. Орлок почувствовал, как стынет кровь – тысячи безжалостных глаз следили за его побегом с поля боя.

Оставшиеся в живых воины нагоняли Аландара, а враги уже успели построиться для новой атаки. Орлок глянул на поле боя. Потери ужаснули его – тысячи убитых, сломанные луки, бьющиеся в агонии лошади, стонущие раненые, поливающие землю кровью. Кто-то из врагов пристроился к первому ряду и обратился к оказавшимся неподалеку. Те закричали так, что Аландар вздрогнул.

Аландар вел от силы пять тысяч человек. Он рассчитывал присоединиться к остаткам своих войск, но битва закончилась посреди долины. В восьмистах шагах от врагов его воины остановились. Усталые и испуганные, они ждали его приказов. Напротив них выстроились тумены врага, застыв чуть ли не в полной тишине. Когда его воины встали, не получив соответствующего приказа, Аландар нервно сглотнул. Люди тяжело дышали и недоуменно ворчали. Враги оказались сильнее и физически, и тактически. Солнце было еще высоко – Аландар поверить не мог, как быстро все произошло.

– Хан ведет сюда тумены, они без труда разобьют врагов. – Орлок старался говорить громко, чтобы услышало побольше людей. – Мы потерпели поражение лишь в одной схватке. Утешайтесь тем, что сражались вы отважно.

Не успел он договорить, как командир врагов отдал приказ, посылая вперед своих воинов.

– Скачите во весь опор! – крикнул Аландар. – Если я погибну, разыщите хана!

Он развернул и пришпорил коня. Арабские пастушки бросились врассыпную, крича и улюлюкая.

*

Как только Аландар ускакал из долины, Хубилай остановил свои войска. Тут же подъехал Урянхатай, и они обменялись кивками.

– Арик-бокэ обнаружил нас. Теперь таким строем не поедет, – проговорил хан. Он не поздравил пожилого орлока: тот счел бы это оскорблением.

– Сколько раз мне хотелось указать Аландару на его ошибки, – начал Урянхатай. – Под давлением он тут же теряет голову. Вот ему хороший урок. Теперь пойдем на Каракорум?

Хубилай замялся. Его люди еще не устали. Окрыленные победой, они спешивались, осматривали коней и оружие. Прежде он говорил орлоку, что устроит стремительную атаку на авангард Арик-бокэ, когда воины начнут перестраиваться из шеренги в колонну. Потом он собирался рвануть к Каракоруму и вызволить семьи своих людей.

Урянхатай почувствовал нерешительность Хубилая и подъехал ближе, чтобы их не подслушали.

– Ты хочешь продолжить атаку. – Орлок не спрашивал, а констатировал факт.

Хан осторожно кивнул. Его жена и дочь укрылись в Шанду, в тысячах миль отсюда. Непросто будет убедить воинов сражаться, бросив семьи на произвол судьбы.

– Моему брату нужно немного времени, чтобы снова собрать тумены в армию. Можно раздавить их прямо сейчас, орлок. Если бы не женщины и дети в Каракоруме, что бы ты посоветовал? Немедленно устроить новую атаку? Если поверну сейчас на север, упущу шанс победить. Возможно, единственный шанс.

Непроницаемое лицо Урянхатая ничем не выдавало его чувств.

– Ты хан, – тихо напомнил он. – Мы сделаем так, как ты прикажешь.

– Сейчас мне нужно большее, Урянхатай. Прежде мы не сражались с врагом, который держит в заложниках наших женщин и детей. Пойдут ли за мною люди?

Орлок молчал целую вечность, потом наконец наклонил голову.

– Конечно, пойдут. Они тоже понимают, что планы меняются. Сейчас лучше не отступать, а атаковать снова, пока у нас есть преимущество.

– Но ты-то все равно хочешь уйти на север.

Орлоку было явно не по себе. Он поклялся повиноваться хану, но мысль о том, что Арик-бокэ сотворит с его женой и детьми, терзала и мучила.

– Я исполню приказ, ваше ханское величество, – наконец церемонно проговорил он.

Хубилай первым отвел взгляд. Не раз и не два глубокомысленность выручала его, показывала, как можно изменить жизнь. Такие моменты всегда ощущаются по-особому. Хан закрыл глаза, подставив лицо ветерку. С севера веяло смертью, но в воздухе пахло кровью, и он не знал, знак это или иллюзия. Он повернулся на восток, где вдали стояли тумены его брата, и содрогнулся, словно от холода. Внезапно стало ясно, что смерть всюду. Хубилай покачал головой, словно очищая мысли от паутины. Чингисхан не стал бы мешкать. Его воины не понаслышке знали, что такое смерть, и сталкивались с ней ежедневно. Они убивали зверей голыми руками. И понимали: если ребенок кашляет, то может скоро умереть. Смерть – постоянная спутница, и страшиться ее нельзя, равно как и попадать под ее влияние. Он ведь хан и, помня об этом, сделал выбор.

– Приказываю продолжить атаку. Соберите стрелы – и гоните Аландара к наступающим туменам. Нам хватит сил уничтожить следующее войско.

Не сказал ни слова, Урянхатай развернул коня и громко объявил о приказе ждущим туменам. Воины смутились, но тотчас вскочили на коней и выстроились, забыв о раненых и умирающих. Солнце садилось, но еще оставалось несколько часов серого летнего света. До ночи еще оставалось время для битвы.

Глава 41

Хубилай мысленно поблагодарил младшего брата за недальновидность, увидев, как навстречу ему мчатся четыре тумена. Великий полководец Субэдэй однажды использовал ту же тактику – пять пальцев, которые прочесывали местность в поисках врага. Такое построение очень действенно против медленных пехотинцев, но против туменов Хубилая оно бессильно. Для поисков Арик-бокэ выстроил войско колонной чуть ли не в сотню миль длиной. Хубилай с Урянхатаем атаковали конец колонны. Когда она разворачивалась лицом к нему, хан мог пробиться сквозь нее, обрушив на тысячи брата двенадцать туменов. Единственное спасение для Арик-бокэ – остановиться и собрать тумены в одно войско, но пока этого не произошло, его воины уязвимы перед численным преимуществом и непреодолимой мощью.

В целом Хубилай и Урянхатай были в численном меньшинстве даже после разгрома войска Аландара. Баланс выровняется, если отсекать от змеи кусочки. Хубилай в тысячный раз обдумывал свой план, выискивая новые возможности исправить ситуацию. Урянхатая он мог не контролировать: опытом орлок превосходил любого из командиров Арик-бокэ, что наглядно проявлялось в плавном, слаженном продвижении его туменов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

    wait_for_cache