Текст книги "Кварталы Нелюдей"

Автор книги: Кейт Ивен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)

– Я училась не совсем в простой школе.

– Ах да, извини. Забыл.

– Давно выпустился?

– Двадцать лет назад.

– То есть? Во сколько же ты поступил? – я удивлённо посмотрела в глаза Наблюдателя. – Тебе сейчас около трицати ше…

– Мне сорок семь лет, – спокойно возразил Виктор. Я исторгла несколько нелитературных слов, которые сводились к одному единственному: «Врёшь».

– Пусть даже ты поступил в шестнадцать. Тебе не может быть больше сорока, ты на столько не тянешь! – упрямо мотнула я головой.

– Это одна из тех возможностей, которые даёт тебе Академия. Я думал, ты знаешь, – ухмыльнулся мужчина, но теперь эта ухмылка не была противной. – Но за комплимент спасибо.

– Возможность выглядеть моложе, чем ты есть? – недоверчиво уставилась я на него.

– Не только выглядеть, но и быть, – возразил тот. – Больше не спрашивай.

Опять секрет, военная тайна и так далее. Ну ладно, Пентагон хренов, раскручу тебя по-другому!

– А как поступивших делят на группы? По силе, возможностям, виду?

– я таки его сегодня доведу до белого колена. Или коления? До бешенства, короче. Собачьего.

– По виду, – спокойно ответил Виктор, – люди к людям, оборотни к оборотням, полукровки к полукровкам и тэ. дэ. Но ты права: учитывают ещё и Силу. Если полуоборотень достаточно силён, его определяют к оборотням. Но. Никогда четверть-оборотней – к полуоборотням: они не умеют перекидываться. Никогда четвертьвампиров – к полувампирам: они не пьют крови. Правда, эти группы всё равно объединяют в классы, например, класс из группы полувампиров и группы полуоборотней. Ясно?

– Ага, – я задумчиво облизнула губы, переваривая его слова, а потом как можно более небрежно спросила. – А вэмпов куда?

– Видишь ли, – медленно, будто тщательно следя за своей речью, проговорил наблюдатель Мрака и посмотрел в небо, – вэмпы… часто бывают объектами охоты Патрулей. Во-первых, потому, что создание вэмпа запрещено Законом. Во-вторых, любой нормальный вампир создаёт вэмпа только если собирается убивать людей. Ведь хорошо обученный вэмп, как ты знаешь, является идеальным убийцей. Следовательно, в девяноста девяти целых девяти десятых процентах из ста любой вэмп, которого ты встречаешь, имеет за спиной несколько смертей и подлежит наказанию. Смертной казни, как правило, равно как его Прародитель. Ну, бывают, конечно, случаи, когда в вэмпов вампиры превращают любовников, с которыми не хотят расставаться ближайшие полсотни лет…

– Подожди, – остановила я его, пытаясь разложить всё услышанное по полочкам, – так вэмпы противозаконны?

– Да.

– И каждый вэмп должен быть изъят из жизни.

– Теоретически, да. И чему вас только в школе учили? – хмыкнул Наблюдатель.

Чёрт!!! Как же хорошо, что я не обратилась в КДВ!!!

И теперь понятно, почему туда не обратился Винсент!!!

– Но Эдуард сказал, – не унималась я, – что вэмпов создают для защиты.

– Защищать своё тело нужно только тем вампирам, которые натворили что-то серьёзное, – спокойно ответил Виктор. – Ты меня перебила.

– Ты говорил о том, куда зачисляют вэмпов и почему их обычно истребляют, – ошарашенно напомнила я.

– М-да… Итак, большую часть вэмпов мы истребляем, но те, кто пересилил в себе волю Прародителя или каким-то образом убил его и выжил, попадают к нам. У них, как правило, нет выбора: либо смертная казнь, либо Академия. Тех, кто не выдерживает Пытки Одиночества, правда, всё равно убивают. А зачисляются вэмпы к полувампирам.

– Вэмпы… – я проглотила ком в горле и ощутила, как он, оказавшись в желудке, превратился в тошнотворный страх. – Тоже пьют кровь?

– Да, – беспечно пожал плечами Наблюдатель Мрака. – Кровь для вэмпа – источник дополнительных сил, особенно если это кровь сильного оборотня или вампира. Как правило, Прародители дают вэмпу свою кровь, но вначале – приучают его к ней, как, скажем, к сигаретам. Вначале – ничего, почти тошно, зато потом – не оторваться.

– Откуда ты знаешь? – я уверяла себя, что дрожу от холода, что это просто прохладная ночь, что мне не страшно…

– Я же выпустился из АНМ с отличием, – скосился на меня Виктор. – Ты чего трясёшься? Холодно?

Я кивнула.

– Смотри, если буду рассказывать очень страшные вещи, говори сразу, – усмехнулся мужчина.

Но я пропустила его насмешку мимо ушей. У меня было такое состояние, будто я смотрю какой-нибудь добротный триллер или фильм ужаса и переживаю за главного героя. Меня била нервная дрожь, где-то в животе в тугой узел скрутились нервы, а всё потому, что триллер оказался жизнью, а главным героем – я.

Я – противозаконное создание? Я – подлежу уничтожению? Глупость! Как такое может быть?! Я же ни в чём не виновата! Я же вообще не должна была оказаться…

Или должна? Подумай хорошенько, Кейни Лэй. Зачем Лал сделала из тебя вэмпи? Убийца или охранник из тебя… м-м-м… сомнительный, для чего же ещё глупая вампирша махнулась с тобой своей Магией?

Хороший вопрос. Что такое во мне есть, что ей нужно? О чём она говорила сегодня ночью на поляне? Что всё ещё во мне? Моя душа? Моя душа осталась целой и невредимой? Вампирша отдала мне часть своей Силы, но не успела отхватить шмат моей души?

Да, наверно, так… Это звучит вполне правдоподобно…

Так пусть это будет правдой.

– Ты ещё здесь? – щёлкнул пальцами Виктор перед самым моим носом.

– У тебя что, оцепенение от всех тех страшилок, которые я рассказал?

– Да! – разозлённая тем, что мне не дали домозговать свои догадки, съязвила я. – Особенно от рассказа о Пусе. Аж сердце в печени застряёт по дороге к пяткам!

– Бедная печень! – деланно посочувствовал Наблюдатель. Интересно, а скажи ему, что я нелегальная штучка, то есть, вэмпи, он меня на месте прикокнет или вначале вызовет Ночной Патруль?

– А как вы отличаете свободных вэмпов от подвластных своему Прародителю? – я постаралась, чтобы в моём голосе звучал истинно детский интерес и непосредственность. Я маленькая такая, невинная девочка с бантиком на затылке и куклой в руках, я люблю конфетки… Да я вообще ангелок!..

– Военная тайна.

Я почти ощутила, как завял бантик у меня на затылке и повязались в узел крылышки. Была б возможность, так я свой нимб как бублик слопала.

Ладно, продолжаем разговор!

– А как вы вообще отличаете вэмпов от простых людей? – спросила я.

– Как? – Виктор лениво моргнул, поворачивая ко мне голову, и внезапно радужка его глаз вспыхнула кроваво-красным, разрослась на полбелка, и на ней проступили чёткие прожилки-крапинки алого цвета.

Господи, а фотографы ещё не любят эффект красных глаз на снимках!!!

Открыв рот, Наблюдатель сверкнул острыми, почти как у вампира клыками, и низко зашипел, как шипят змеи или дикие коты.

Инстинкт самосохранения сошвырнул меня с лавки на плитку, и я ощутила резкую боль оттого, что порвались все путы и силы, которыми я удерживала вэмпи. Она вихрем ворвалась не только в моё тело, но и в мой рассудок, она была напуганна и поэтому – чертовски зла. Её действие оказалось сродни действию большой дозы алкоголя, и сегодня я очень хорошо вспомнила, как это: ты – это по-прежнему ты и не ты одновременно, а кто-то лучше, смелее, храбрее…

Бездушней.

Прошла, наверное, только секунда после моего падения, а мир перевернулся вокруг своей оси и сбросил с себя мрак, оставшись в ранних сумерках. Глаза резанула боль, но я лишь моргнула и, стоя на четвереньках возле самого фонтана, свистяще зашипела на Виктора. Казалось, у меня что-то поменялось в голосовых связках, потому что звук, издаваемы мной, даже в состоянии сильного опьянения нельзя было назвать человеческим.

Только я не боялась. Теперь, когда я была вэмпи каждой клеточкой своего тела, глупо было бояться.

Виктор вскочил на ноги – я оказалась на парапете бассейна, в котором плавали водные лилии. Это был прыжок, по скорости более схожий с телепортацией. Вот я была на четвереньках, а теперь твёрдо стою на ногах.

Я даже не спрашивала, как, принимая всё словно само собой разумеющееся.

– Тише, тише! – Виктор смотрел на меня взволнованными васильковыми глазами. – Успокойся, Лэй, всё хорошо!

Оскалившись, я ещё раз угрожающе зашипела. Если он приблизится, я вцеплюсь ему в сонную артерию и убью его.

Всё просто.

– Лэй, – вздохнул Наблюдатель, по-прежнему не обнажив никакого оружия, – не продолжай, тебе же хуже. Успокойся, всё хорошо. Клянусь, я не причиню тебе вреда…

Я больше не слушала, что он там говорит: меня это не интерисовало. Внимательно следя за его движениями, я поняла, что он собирается сделать шаг ко мне и приготовилась к прыжку. В нос ударил аромат роз, мышцы задрожали от напряжения…

И в следующий момент адская боль скрутила их в узел, а меня – швырнула куда-то вниз, в холод.

27.

– … Глупая девчонка! Я же сказал, что не причиню тебе вреда! – Виктор вытащил меня из ледяной воды как раз в тот момент, когда я почти потеряла сознание от боли.

Вэмпи, она же шмат Магии Лал, опять схоронилась где-то на дне моего естества, жалобно завывая. Она была очень напугана тем, что случилось с нашим телом, напугана настолько, что было ясно: её вины здесь нет.

Но если это всё утворила не она, то что?

– Мозгов у тебя!.. – фыркнул Наблюдатель, усаживая меня на лавку.

– Д-да т-ты же… – у меня зуб на зуб не попадал от холода.

– Что я?! – передразнил меня изрядно рассерженный Виктор. – У всех нелюдей могут гореть глаза, ты что, не знала этого? Ты что, в конце концов, с самого начала не поняла, что я нечеловек?!

– А клыки? – напомнила я, глядя на него снизу вверх, и судорожно обнимая себя руками.

– Клыки и у тебя были, когда ты шипела, – раздражённо ответил белоголовый мужчина. – Ты, вероятно, ещё очень молодая нелюдь, и зубки у тебя прорезались впервые.

Я измученно выругалась. Злость и бессилие смешались во мне, загораживая холод. Сегодня у меня прорезались зубы, завтра они у меня появятся навсегда… Что потом?! Я и подумать не могла, что произойдут какие-то изменения! Зрачки – это ещё куда ни шло, у Саноте ведь они тоже не были человеческими, но клыки!.. Упыриные клыки – это слишком!!!

В кого вознамерилась превратить меня Лал? В кого она меня уже превратила? Когда мне захочется крови, я перегрызу глотку первому встречному, так? И ничего не смогу с собой поделать? Напьюсь своей первой крови, а потом пойду к Лал и стану её послушной марионеткой на ближайшие сто лет?

Вот такая судьба меня ждёт?!!

Мне показалось, что ещё чуть-чуть, и я взвою от страха и злости перед неизбежным.

Господи, я так хотела стать Наблюдателем Мрака и охотиться на нарушивших закон тварей!!! За что, почему ты сделал меня этой самой незаконной тварью, которую теперь будет преследовать Ночной Патруль?!! Только за то, что я в тебя не верила, ты сделаешь из меня марионетку для противного тебе создания – вампира?!! Только за это?!! Тогда я правильно делала, что не верила в тебя!!! Я не верю и сейчас, а лучше всего для меня было бы верить в Дьявола!!!

Ему-то, собственно, всё равно…

– Лэй, – окликнул меня словно откуда-то издалека Виктор, – у тебя всё в порядке?

– Да, – я ответила таким сдавленным голосом, как будто меня перемалывали в мясорубке и никак не могли перемолоть.

– Чудесно, – кивнул Наблюдатель, прохаживаясь мимо фонтанчика, – а то я уж было подумал, что ты головой об дно приложилась.

– Не смешно! – раздражённо рыкнула я на него. Меня возмущало то, что он говорит таким небрежным тоном, когда я…

Когда ты – что? Какое ему до тебя дело?

Но неужели он не понимает..?

Эй, амиго! Ты ведь сама сказала, что у тебя всё хорошо! Или, может, расскажешь ему правду? Расскажешь, не таясь, всё, что ещё никому никогда не рассказывала, но что так тебя терзает…

Чтобы он меня вот по этой лавке размазал?!!

… и про Лал, и про Принца Клана Белых Тигров, и про Ким с Баст, и про Итима, и про ссору с Киарой? Может, расскажешь ему? Посмотрим, как полегчает у тебя на душе, и что будет с ним, с этим Наблюдателем Мрака, для которого ты, на самом деле – противозаконное существо, подлежащее истреблению просто за то, какая ты есть!!!

Заткнись!!! Вечно ты со своими бредовыми идеями!!!

– Что с тобой такое творится? – голос Виктора прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. – Ты мне напоминаешь Гамлета, мучающегося извечным вопросом «Быть или не быть?»!

– Иди ты со своим Шекспиром знаешь, куда?!! – рассержено рявкнула я, сжавшись от холода на лавке. – Дай спокойно подумать!!!

– Хорошо, хорошо, моя маленькая леди, – поднял руки слегка удивлённый Наблюдатель, – я понял: ты здесь босс и командующий парадом.

Я подтянула колени к груди и уткнулась в них лбом, однако в голову больше ничего не шло. Да что же это за расклятущие люди, которые вечно сбивают с мыслей?!!

Меня знобило, мокрая одежда неприятно липла к телу, с волос текла вода. Я не думала, что этот день будет паршивым, а оказалось, что он ещё паршивей, чем рисовалось в моей голове. Холод пробрал до костей, этот Наблюдатель узнал, что я нелюдь, в первый же день моего тут пребывания, и ещё, кажется, я подхватила простуду. А уж про всё остальное, типа незаконности моего существования и упыриные зубы, вообще молчу!!!

Раздался шорох одежды – Виктор сел рядом со мной на лавку. Я снова уловила запах виски и кожи, только теперь меня это нимало не заботило.

– Тридцать один год назад, – неожиданно заговорил мужчина, и его голос звучал тихо, – когда мне было шестнадцать, я вот такой же ясной лунной ночью возвращался домой с работы. Приходилось работать сразу на нескольких работах, потому что дома у меня была жена и годовалая дочь. Вышло так, что я шёл пешком по окраинам Чёртных Кварталов, как вы их называете. Навстречу мне вышел вампир, которому нужен был помощник, страж и убийца в одном лице, и предложил мне более долгую, но не бессмертную жизнь. Я был сорвиголовой, но тут отказался: мне не хотелось пережить свою собственную дочь и начать стареть тогда, когда она будет дряхлой старухой. Итэна – так звали того вампира – это не устроило и… Чего подбирать слова, чтоб описать это? Видимо, Итэн был в безнадёжном положении, потому что сделал из меня вэмпа. Ему казалось, что я, ощутив вкус силы, соглашусь служить ему, и он ждал. Три года. Потом пришёл однажды, когда меня не было дома, и убил мою жену и дочь.

Виктор вздохнул и под моим изумлённым взглядом продолжил:

– То была моя первая в жизни охота. Итэна я выследил и убил, но, как это всегда происходит с вэмпами, смерть Прародителя сильно подорвала моё здоровье. Мне повезло, что меня подобрал Ночной Патруль и доставил в Академию, кадетом которой я стал, – мужчина посмотрел на меня внимательными васильковыми глазами. – Это было почти тридцать лет назад. Тридцать один год я – вэмп, но как сейчас помню ту ночь, когда с раной на шее вернулся домой. Моя жена Луиза и дочь Энджи крепко спали, а я сидел возле окна, гадая, что же будет. Я знал, что создание вэмпов противозаконно, и меня тошнило при мысли, что теперь я как какой-то гуль или спятивший вурдолак должен быть убит. Меня мучал вопрос, что будет, если те Ночные Патрули, с которыми я сталкивался по дороге домой, узнают во мне вэмпа?.. Когда я понял, что могу по собственному желанию расширять и сужать зрачки, и что раны у меня затягиваются в два раза быстрее, я даже обрадовался и подумал: вот здорово всё-таки быть не человеком! Я ещё больше утвердился в этой мысли, когда заметил, что мои силы, живучесть и выносливость увеличились, а воля никак не зависит от воли Итэна, если ему не попадаться на галаза. Но когда у меня впервые прорезались клыки во время одной из уличных драк, я испугался: а может, дело совсем не в том, нахожусь я во власти вампира или нет? Может, это всё вопрос времени, и я сам по себе захочу крови, сам захочу служить своему Прародителю? Может, я однажды перегрызу горло жене и дочери, а потом приползу к Итэну на коленях? Я просыпался в холодном поту от мысли, что мне уготована такая жизнь.

Виктор протянул руку и, зачерпнув горсть моих мокрых волос, приподнял мою голову так, чтобы видеть мои расширившиеся от удивления глаза.

– А теперь скажи мне, маленькая вэмпи, – мягко произнёс белоголовый мужчина, – какой из твоих страхов я не пережил и не упомянул?

– Т-ты-ы… – прошептала я, не зная, что сказать.

Мне казалось…

Я не ожидала… не думала, что так может быть…

– Я – такой же вэмп, как и ты, девочка, – произнёс Наблюдатель, – и меня так же скрутило болью, когда я впервые перешёл предел человеческих возможностей, ускорив свои движения.

Он стянул перчатку и взял меня за руку. Его ладонь немного жглась.

– Чувствуешь? – глаза Виктора смотрели мне в душу, разбитую, осквернённую, и точно такую же я видела в их васильковой глубине. – Жжение вместо покалывания. Это означает, что мы с тобой нелюди одного типа. Оба вэмпы. Целуя твою руку, я думал, что ты знаешь и поймёшь.

– Откуда мне было знать? – я закрыла лицо свободной рукой, и меня словно прорвало. – Я же не знаю, оказывается, не знаю ничего! Я не знаю, как выгляжу со стороны, как контролировать свои способности, эмоции, как постоянно держать на привязи эту вэмпи, потому что она творит такое…

– Я знаю! – мягко оборвал меня белоголовый мужчина. – Я ведь прошёл через всё это в твоём возрасте.

– Такого не может быть, – посмотрела я на него, – чтобы вот вдруг появился ты, такой же как я, прошедший через то же, что и я!!!

– Потому что таких свободных вэмпов как мы, мало. Тот шрам в виде квадрата, который я тебе показал, не просто так. И в Академии ты бы это действительно поняла, потому что за всю её историю только один раз в её стенах было сразу четыре вэмпа. Мы поступили в один год и были в одной специально созданной группе, поэтому и оставили каждый себе шрам в виде правильного четырёхугольника. После нас в школе до сих пор не учится ни одного вэмпа. Чего удивляться тому, что наши пути схожи?.. Да ты, – взгляд Виктора окинул меня всю, – посинела от холода. Вот, возьми, – от вытащил откуда-то из-за пазухи маленькую флягу, – это виски с кровью, лучшая микстура для вэмпа.

– Спасибо, – поморщилась я, – но…

– Маленькая мисс, неужели ты до сих пор лелеешь надежду стать Наблюдателем Мрака? – как-то невесело улыбнулся белокурый мужчина. – Для вэмпи, конечно, делают скидку на состояние печени, но Даладье скорее повесятся, чем подпустят тебя хотя бы на пушечый выстрел к Академии. А кровь во фляге очень хорошо разбавлена спиртным, так что не бойся: после одного раза не подсядешь.

– Человеческая?

– В больнице продают по весьма кусачей цене, – кивнул Виктор. – Пей, а то заболеешь.

– А я почувствовала исходящий от тебя запах крови вместе с виски,

– я всё ещё подозрительно смотрела на него.

– Маленькая госпожа, ты же вэмпи! Ты кровь за милю должна чуять! – как-то невесело рассмеялся Наблюдатель.

Я сделала глоток из фляги, и горло тут же обожгло. Едва не подавившись, я с трудом проглотила гремучий коктейль и жадно заглотнула ртом воздух. Но Виктор был прав: виски во фляге, несмотря на явственно пробивающийся запах крови, было куда больше.

– Благодарю, – просипела я, возвращая флягу.

– Если б я сам не пил, то подумал бы, что там чистый спирт, – усмехнулся белоголовый мужчина и, достав из кармана плаща пачку сигарет, хотел было закурить, но остановился и посмотрел на меня:

– Не возражаешь?

Я, громко икнув, посмотрела на сигареты и зажигалку в руках Наблюдателя, а потом ответила:

– Нет, но… Разве вам не запрещено курить? И употреблять спиртное?

– Кадетам запрещено, нам – нет, – Виктор раскурил сигарету, затянулся и выпустил в небо сизое облачко дыма. – Запрещено пить во множестве алкогольные напитки, употреблять наркотики, а курить простой табак – нет.

С этими словами он показал мне пачку «Camel» с симпатичным рыженьким верблюдом. А потом, опять затянувшись, выдохнул дым, который картинно поплыл призрачным ореолом вокруг его лица, растворяясь в воздухе и сверчковом пении. Это было даже как-то… красиво.

– Ты будешь тут сидеть, карауля простуду, или пойдёшь совершенствовать умение лазить по винограду? – спросил Наблюдатель. – Я бы на твоём месте давно уже принял горячую ванну и забрался под одеяло, хотя мне после такого кратковременного купания в холодной воде не грозит даже лёгкий насморк.

– Тогда зачем же ванна, одеяло? – непонимающе уставилась я на него. Мужчина выдохнул дым и тихонько рассмеялся:

– Только проучившись восемь лет в Академии, осознав всю свою нечеловеческую природу и привыкнув жить с ней, начинаешь ценить простые человеческие привычки и поступки, – он посмотрел на меня. – Когда ты станешь абсолютно не такой, как остальные люди, ты начнёшь пытаться быть как они.

– Не знаю, – дёрнула я щекой, не желая с ним спорить, – но я всегда ценила индивидуальность.

– Индивидуальность и различия по природе – не одно и то же. С тебя под лавкой уже натекло приличное озеро – ты идёшь?

– Только когда там заведётся Лохнесское чудовище. А я что, мешаю?

– Нет, – повернулся ко мне Виктор. – Но на те вопросы об Академии, что подлежат обсуждению, я ответил.

– А если спрошу насчёт кормёжки? – я криво улыбнулась. – Вас там как, перловкой кормили?

Выпустив струю дыма через нос, как дракон, Наблюдатель спокойно ответил:

– Закрытый вопрос.

Не могу сказать, что улыбка замерла у меня на губах и начала сникать. Глядя в серьёзные глаза Виктора, я ожидала, что вопрос будет закрыт. Люди из АНМ выходят не людьми, а кем-то больше. За счёт чего? Наркотики, допинги, мутагены? Без этого наверняка дело не обходится. Ну чтож, если это не обсуждается, то пусть не обсуждается.

– Ладно, – я неохотно встала на ноги и расправила на себе мокрую одежду, – тогда я пошла. Если что, где тебя искать?

– При этом «если что» я сам буду рядом, – возразил Виктор, гася окурок о голую ладонь.

– Нет, – я неожиданно для самой себя рассмеялась, – это не если из ведра полезет, а если дно даст брешь.

Он понял. Кивнул, раскуривая новую сигарету. Затянулся и, выдыхая дым, ответил:

– В Северном крыле. Это, если заходить в особняк со стороны сада, налево.

Я кивнула и уже пошла было прочь, похлюпывая кроссовками, но через пять шагов замерла и вернулась обратно к лавке.

– Да? – спокойно спросил Виктор.

– Я же противозаконное существо.

– И? – удивлённо посмотрел на меня он.

– Меня же надо… истребить.

Наблюдатель рассмеялся и ответил:

– Сначала тебя надо передать в руки Закона в течение неопределённого срока. У меня впереди ещё целая жизнь, чтобы сделать это.

– А всё потому, что я теперь дочь Даладье? – пристально посмотрела я на него. Он широко улыбнулся мне и ответил:

– Это только одна из причин. Другая: ты такая же как и я тридцать один год назад.

– А третья? Четвёртая? – я не могла успокоиться. Мне нужен был гарант спокойного сна.

– Ты пытаешься выведать у старого вэмпа все его тайны? – ухмыльнулся Виктор.

– О господи, да ты мне только в старшие братья годишься! – раздражённо фыркнула я.

– Польщён, – опять улыбнулся Наблюдатель.

– Почему ты не обрадовался моему появлению в доме?

– Я не твоему появлению не обрадовался.

– А чему же? – сверлила я дырку во лбу белоголового мужчины.

– Спокойной ночи, Лэй, – мягко улыбнулся тот. И по одной этой улыбке было ясно: всё, конец разговора. Я и так уже узнала много чего хорошего и плохого.

– Спокойно ночи, Виктор, – медленно кивнула я и пошла по направлению к дому. Теперь уже точно пошла. С твёрдым намерением вернуться в свою комнату, принять ванну и лечь спать, но уж никак не возвращаться к разговорам с Наблюдателем Мрака.

В саду всё ещё было темно, а мой дом светился неприветливыми, чужими окнами, полными искуственного холода.

Оглянувшись назад, я увидела, что Виктор по-прежнему сидит на лавке в ореолах эфирного дыма и раскуривает третью сигарету.

И это выглядело по-прежнему… красиво.

28.

Яркие лучи солнца коршунами впились в мои глаза и начали беспощадно терзать их. Чёрт возьми, как вовремя!!!

Я круто перевернулась на другой бок и, укрывшись с головой одеялом, попыталась нашарить своего любимого Тэдди. Не знаю, как я умудрилась привыкнуть к мягкому медведю под боком, но то, что его мне сейчас очень не хватает – неоспоряемый факт.

Вторым неоспоряемым фактом оказалось то, что Тэдди почему-то не было рядом. Наверное, укатился куда-то к стене или свалился на пол. Короче, если я хочу найти игрушку, двигаться мне придётся в двух противоположных направлениях.

Подвинувшись сначало вправо, я не нашла ожидаемой стенки. Как в воду канула, ей-богу! Пальцы нащупали край кровати, левой ногой я попыталась дотянуться до другого её края и сообразила, что она немного больше, чем ей полагается быть. Пусть немного, но больше. А ещё постельное бельё отнюдь не хлопчатобумажное…

– Мадемуазель Даладье, пора вставать! – прозвучал откуда-то незнакомый голос.

Утром – самое оно для такого параноика как я.

Подскочив от неожиданности, я вынырнула из-под одеяла и в растерянности уставилась на стройную подтянутую женщину лет эдак около сорока, если не вестись на умелый макияж. У неё было овальное лицо, волевые черты лица и серые глаза. Крашеные чёрные волосы собраны на затылке, несколько прядей искусно выбиты на волю. Одета в строгий брючный костюм чёрного цвета и красную блузку.

Короче, полная стерва. Мадам Марсо, моя гувернантка. Прошу ненавидеть и плеваться. О нет, она, конечно, хороша собой после всех этих тонн косметики и крупных денежных сумм, оставленных в салонах красоты, но от титула распроклятущей стервы это её не избавляет.

– Мадемуазель Даладье, не заставляйте меня повторять дважды, – её голос был строг и беспощаден, как секущая вашу задницу розга. – У Вас есть полчаса на то, чтоб привести себя в порядок и спуститься в столовую на завтрак. Вы оденете, – раздался шум отъезжающих дверец шкафа, – вот это. И давайте поживей!!!

С этими словами она что-то положила на мою кровать и, громко цокая каблуками, вышла. А вместе с её уходом пришла память о том, что я в своём новом «доме».

У-у-уфс чёрт!!!

Я всегда говорю, что более паскудного утра у меня ещё не было, и всегда находится таки утречко попаскудней! С ненавистью оглядев мирную белую обстановку комнаты, я выпрыгнула из-под одеяла и босяком подошла к окну. У меня это уже как ритуал: проснулась утром, подойди к окошку. Надо сказать, что при солнечном свете лежащий за окном сад производил совсем иное впечатление, нежели вечером. Это даже неудивительно. Ночью все кошки серы, по-пьяни все бабы прекрасны, как говорил Тур.

Хмыкнув этой мысли, я повернулась к постели посмотреть, что же выбрала мне из одежды моя незабвенная Эжени Марсо, и чуть не взвыла от отвращения.

ГА-А-АДОСТЬ!!!

Иного чувства то, что лежало на моей кравати, вызвать не могло.

Это было коротенькое белое платье без рукавов со складчатой юбочкой и моряцким воротничком, такие летом обычно носят детишки в городах-портах. Рядом с постелью на ковре стояли белые босоножки на каблуке.

Эта сука что, серьёзно думает, что я одену такую галиматью?!!

Ладно ещё каблуки, но платье!!. Это самая убожественная вещь из всех, какие я когда-либо видала!!! Я тут кто, моряк Папай, чтобы рассекать по дому в одежде «а-ля матросс»?!! Я эту Софи Марсо хренову в шпинате похороню!!!

Нет, надо сказать ей и Мадлен, что с сегодняшего дня я сама выбираю себе одежду! И так будет до того момента, пока… пока Эдуард не предложит мне свою руку и цветочек от сердца и почек!!!

Ну, целую вечность, то есть.

У меня в голове почему-то живо намалевалась картина, как белокурый изверг приползает ко мне на коленях, держа в правой руке коробку, в которой поверх букета лекарственной ромашки и упакованных в полиэтилен свинных почек лежит его правая рука, вырванная из тела с мясом.

Ага, а Алекс Дэ ложит вам руки на плечи и говорит: «Совет да любовь!»…

Шиза!!!

Что? С твоим пристрастием прикладывать Эдуарда чем-то тяжёлым по голове…

Заткнись!!!

… ну там сковородки, подковы на счастье…

Надо кончать эти препирательства с самой собой. Интересно, а Даладье оплатят мне хорошего психиатра?

Ладно, это, как говорится, дело левое. Сейчас проблема в другом.

Схватив разнесчастное платье, я начала отчаянно скрипеть мозгами. Куда можно засунуть эту тряпку, чтоб её никто не нашёл? Можно, разумеется, закопать в саду под деревом, но это слишком много отнимет времени. А можно торжественно сжечь посреди комнаты вместе с ковром и сплясать танец диких бедуинов, приветствуя акт аутодафе и очищения.

Зверские у меня сегодня мысли! Зверские, но очень правильные: от платья надо избавиться раз и навсегда. И грамотно.

Ладно, сделаем это с двух попыток. На первый раз сойдёт и это.

Впившись в белую ткань, я с силой рванула её в разные стороны, и один из швов с треском разошёлся. Вот так-то лучше! Эта вещь даже посимпатичней стала, честное слово. Правда, всего лишь из-за того, что её больше нельзя одеть.

Небрежно швырнув платье на пол, я посмотрела на часы. Великолепно! Мои разборки с убранством Папая заняли целых десять минут из отведённых мне тридцати! Хорошо ещё, что постель можно не застилать: это за меня сделает горничная.

По-собачь вытерев ноги об валяющееся рядом платье в знак того, что враг повержен, я направилась в ванную комнату. Её стены были отделаны кафелем жемчужного цвета, пол был чёрный с легчайшими жемчужными разводами. Ванна, к моему непонятному удовольствию, была погружена в небольшое возвышение на полу, душевая кабинка была отдельно. Краники и ручки сияли так, словно были из первосортного серебра, а большое зеркало над овальной раковиной отражало меня до самой талии.

Ну что ж, неплохо.

Схватив расчёску, я быстренько пробежалась ею по волосам и, скинув с себя нижнее бельё, нырнула в ледяной душ. Не то, чтобы у Даладье за неуплату отключили гарячую воду (бьюсь об заклад, что даже если захотят, то не смогут проделать такой фокус), просто мне надо было проснуться и взбодриться.

Заряд бодрости я получила, да, но не столько от холодной воды, сколько оттого, что при выходе из душевой кабинки перецепилась через низенький порожек и с громким нелитературным возгласом растянулась на кафеле. Было не столько больно, сколько обидно. Да ещё и пальцы на ноге хорошенько ушибла.

Молодец, Кейни! Продолжай в том же духе, и скоро тебя из этого дома вперёд ногами вынесут!

Проигнорировав коврик, я встала прямо на кафель и, убедившись, что он после моего падения нигде не треснул, посмотрела на себя в зеркало. Мокрая, злая и растрёпанная вэпми. Душераздирающее зрелище, как сказал когда-то ослик Иа. Я его понимаю. Оптимисты говорят, что даже если тебя съели, ты имеешь два выхода. Но где же выход из моей ситуации?!.

… Ну, дверь из ванной справа…

Очень смешно!!! Ну прямо животик можно от смеха надорвать!!!

Схватив фен и расчёску, я начала с небывалым рвением, которое на самом деле и явилось причиной облысения Брюса Уиллиса, приводить голову в божеский вид.

У меня масса других проблем! Как мне снова стать человеком? Теперь, когда я узнала, что вэмпи либо отправляют в Академию, либо убивают, мне очень хочется вернуть кусок Силы Лал ей самой, пусть подавится! А ещё я хочу помириться с сестрой! Но как? И как отдать долг Эдуарду, который, разумеется, не забыл меня и найдёт мою задницу даже в Преисподней?