Текст книги "Кварталы Нелюдей"

Автор книги: Кейт Ивен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)

Внезапно сбоку кто-то вежливо откашлялся. Поначалу я подумала, что мне это приснилось, но всё-таки обернулась и увидела… Джо. Он был явно смущён.

Чем? Твоим внешним видом?

Так футболка вроде длинная.

Да ты разогнись чуть-чуть, не стой раком.

– Привет, – произнёс чернокожий парень, – ты извини, я это… думал, что здесь Киара…

– Што ы эо ижмэио? – спросила я, не вынимая щётки изо рта, и выпрямилась.

– Ничего. Я тут проходил мимо – в столовую – и увидел звенящий будильник в траве. Ну и дай, думаю, занесу, – Джо поставил старые часы на стеклянную полочку. – Забираться пришлось, правда, через окно. Даладье ещё не приезжали?

Я отрицательно покачала головой и продолжила чистку зубов, но уже над раковиной: так меньше надо было нагибаться, а следовательно, меньше болели все мои разнесчастные кости.

Ага, кости у неё болят… Как же…

Заткнись! Мне уже надоело на тебя рявкать!

– Ладно, боец, крепись! – темнокожий парень дружески хлопнул меня по плечу, отчего я подавилась зубной пастой, и ушёл.

Вот спасибо!

Отплевавшись и отмывшись, я вытерла себя махровым полотенцем и опять посмотрела на свою раскрасневшуюся после холодной воды мордашку. Так, уже лучше, но придётся-таки накраситься. По минимуму: нормальный мэйк-ап мне не по силам, я не умею его делать.

М-да? И давно ты это поняла?

Я ещё раз взглянула на своё отражения и внезапно осознала, как непривычно мне видеть себя с длинными некрашеными волосами. Что ж, придётся привыкать. Я такая, похоже, буду весь свой остаток жизни.

А давай сбабахаем тебе ирокез!!!

Ага, и усы сбреем! Чтоб никто не узнал!

Тщательно расчесав волосы и заплетя их в косу, я вернулась в свою комнату. Ким всё так же мирно посапывала во сне, а лежащий рядом с ней Тэдди придавал комнате что-то до боли… родное.

Шумно вздохнув, я осмотрелась.

Чёрт возьми, и я это покидаю?! Покидаю навсегда?!! Бли-и-ин!!!

С плакатов на меня смотрели десятки укоряющих взглядов. Обычно они весёлые, серьёзные, задумчивые, а сегодня – просто укоряющие.

Ох, ребята, если бы я только могла остаться! Если б я только могла

– я осталась…

Теперь ты с глянцевой бумагой разговариваешь? Ну, и кто из нас сумасшедший?

Потерянно сев на стул, я оглядела все свои вещи. Навряд ли я заберу хоть что-то из них. Всё у меня будет новое, всё до последнего: и вещи, и имя, и жизнь. Всё будет уже не так…

Знаешь, каждый день у людей что-то не так, как раньше.

Но не так же сильно!

Ну, это да.

Я не сумела подавить шумного вздоха и опять уставилась на Скарлетт.

Не находишь, что она была как бы знаком к переменам? Сначала эта кукла, потом розовое платье… и так далее по списку.

Может быть, ты права. Какая, нахрен, теперь разница?

Никакой. Ты права.

То-то и оно.

Ну что ж, Кейрини Лэй Даладье, крепись! Ты же всё-таки из рода Арьеш, который за столько лет не угас, преследуемый проклятьем! Выше нос! Лал тебя так и не сцапала, сегодня у тебя начинается новая жизнь!..

Но по моим щекам опять катились слёзы. Опять, снова… Да сколько можно?! Сколько этой солёной воды в моём теле?!

Зажмурившись, я сидела в своей комнате и понимала, что никогда не смогу покинуть всё это. Свой последний оплот, свой дом. Господи, настоящий дом! Как я могу покинуть Круг? Ника, Майка, Джо? Мне даже с Крысами было жаль расставаться, а уж на что они стервы…

Но ведь придётся, понимаешь? Придётся покинуть всё это раз, один раз, но – навсегда.

Но я не хочу!!!

Надо.

Я не могу!!! Этот запах комнатного жасмина, запах чистого белья, меня самой, моего дезодоранта… Эту тишину, этот пейзаж за окном… Покинуть, навсегда…

Всхлипнув и вскочив на ноги, я раздражённо вытерла слёзы.

Вот уж нет, дура, плакать ты не будешь! Одевайся, красься и марш на кухню!!!

20.

В этой чашке, я знаю, осталось ещё капелька кофе…

Нет, чашка пуста.

Ты уверена?

Сама загляни.

Чертыхнувшись, я отложила фотографии на кухонный столик и подошла к плите, на которой стоял чайник. Я собиралась пить третью чашку кофе и надеялась, что так и не поставлю пятно на своей белой футболке. Да-да, именно футболке! Для встречи с Даладье я оделась как можно проще: футболка без рисунка, спортивные штаны в облипку, в которых я ходила охотиться на гулей, и белые кроссовки. Волосы я завязала в хвост, пудрой и тональным кремом скрыла остатки синяков, пара колечек огурца освежили мои разнесчастные сонные глаза, а тени, тушь, помада и вовсе сотворили чудеса. Я привела себя в самый божеский вид, на какой только была способна, и осталась довольна им.

Ещё бы! Столько сил угрохала. Смотрю я на тебя и понимаю: красота требует жертв.

Топай на алтарь, а я пока тесак наточу.

Чайник ещё не успел закипеть, как в дверь неожиданно позвонили.

Я вздрогнула. В повисшей тишине жаркого летнего дня монотонно и неестественно громко тикали кухонные часы.

Тебе кажется. Просто сердце забилось сильнее.

В дверь позвонили ещё раз. Звон прорезал душный воздух и загробную тишину. Я через силу сглотнула.

… Тик-так, тик-так, тик-так – часы…

Дз-з-зн!!! Дз-з-зн!!! А потом опять – тихо.

От волнения я слышала стук собственного сердца. Фотографии выскользнули из рук и теперь мягко выстелились по полу.

Тикали часы.

Ты боишься?

Нет.

Шумно вдохнув воздух через рот, я вышла в коридор, как опять:

– Дз-з-з-зн!!! Д-з-з-з-з-зн!!!

И – мёртвая тишина. Я неотрывно смотрела на входную дверь. Это пришли за мной.

Или может быть, просто к тебе?

– Тик-так, тик-так, тик-так, – тикали из кухни часы.

… Тик-так, тик-так,

Не сбежать тебе никак!

Я не время, я – судьба,

Плачь – не плачь, а ты моя!..

Я хрипло и нервно рассмеялась, когда в голову пришло это детское стихотворение. А часы тикали.

Это уплывает время. Ну что же ты держишь его за хвост?

В дверь позвонили пятый раз.

Господи, да ты же уже чётко определилась!!! Чего ты теперь ломаешься?!

В душной тишине я решительно направилась к дребезжащей звонком входной двери. Щёлкнули открываемые мной замки. Коснувшись ручки, я помедлила, а потом одним рывком открыла дверь. На пороге стоял…

Эдуард.

Тихонько заглотнув губами воздух, я выдохнула.

Моргнула.

Просто Эдуард. Вот он. Сам. Щурится на солнышке, сверкая чёрными зрачками-рисками.

Я шумно втянула воздух в лёгкие.

Белокурый парень внимательно осмотрел меня с ног до головы.

А я, почти смеясь от облегчения, спросила:

– Чего тебе?

– Наказано передать некой Кейни Браун, что через полчаса она должна явиться в кабинет директора Киндервуда, – ответил парень, осматривая меня.

Кости поломанные ищет что ли?

– Ага, спасибо, – растеряно пробормотала я.

От мысли, что у меня ещё есть целых тридцать минут, нахлынула несказанная радость.

Это всего лишь время, Кейни Лэй Браун! Отрезок времени. Небольшой.

По-крайней мере, я теперь знаю, когда это всё закончится. Через полчаса.

Ага, можно будет не трястись и не нервничать.

Я потянула дверь на себя, с намерением захлопнуть её, но тут она намертво замерла, упёршись в ладонь четверть-оборотня. Тот смотрел на меня с широкой улыбкой.

– Что случилось? – я с удивлением глянула на его ноги, может, штанину где защемило, однако всё было в порядке…

И не в порядке одновременно.

Ой ли?

– И ты не пустишь меня к себе? – ласково промурлыкал белокурый парень, глядя на меня зелёными глазами очаровательного котёнка.

– Зачем? – так, как я на него уставилась, бараны не смотрят даже на новые ворота. Наверное, только на турникет метрополитена с жетонами.

Ага, который мигает разноцветными лампочками.

– Ну, поговорить… – склонив голову чуть влево, Эдуард продолжал улыбаться мне своей самой сладкой улыбкой.

Кирпич ему что ли на голову упал?

– О чём? – ещё чуть-чуть, и мои глазные яблоки хлопнутся на порожек.

Не надо так широко раскрывать глаза от удивления!

– Ну, о нас с тобой… – лениво промурлыкал белокурый парень.

Знаешь, то был не кирпич. Бетонная плита. Нет, целый фундамент!

Я неожиданно для самой себя посторонилась, пропуская четверть-оборотня в прихожую, и спокойно захлопнула дверь. Что самое интересное, ощущения, будто я впустила в дом собственную смерть, не возникло.

Может, эта смерть пришла к канарейке? Ну, как в том анекдоте.

То ли из вежливости, то ли из чувства такта Эдуард остановился рядом со мной и начал с интересом осматриваться. Хм, можно подумать, он первый раз в моём доме и первый раз его видит!

– Ты что, вампиром стал? – скептически фыркнула я, сделав первые три шага по направлению к кухне.

– Нет, а что? – изящно приподнял брови белокурый парень.

– Приглашения ждёшь, – ответила я и, обернувшись уже на пороге, добавила. – Кофе?

Тебе тоже на голову шлакоблок хлопнулся?

– С удовольствием! – просиял мне жизнерадостной улыбкой Эдуард.

В этот самый момент я поняла, по какому наитию впустила его в свой дом.

Это на тебя так его улыбка действует?

Нет. Мне надо с ним серьёзно поговорить, но не о нас с ним, потому что по отношению ко мне и ему слова «мы» и «нас» неуместны, а о Ким. Мне надо выторговать её безопасность, потому что она предала свой Клан ради меня, и тут уж становится не важно, в каком долгу я окажусь у Лэйда. Мы с Жаниль поклялись друг другу, значит, я должна ей помочь.

Что ж, как знаешь.

Следовательно, Эдуарда и впрямь придётся угостить кофе. Кроме того, придётся удерживаться от соблазна отходить его сковородкой по горбу или подсыпать ему в чашку отравы для тараканов, подозрительно похожей на сахар.

А ты сможешь?

Постараюсь.

– Чёрный или с молоком? – обернулась я от столика возле плиты, где обычно готовлю чай/кофе/какао, и обнаружила, что белокурый парень собрал с пола все фотографии и теперь внимательно их изучает.

– Чёрный, – ответил белокурый парень и поднял на меня глаза. – С ванилью, если можно.

Угу, и с чёрным перцем. За счёт заведения.

От комментариев в адрес снимков он, к его же счастью, воздержался.

– Постараюсь, но учти, я могу перепутать её с карри или ещё какой дрянью. Киара много чего держит, – привстав на носочки, я открыла шкафчик и принялась перебирать баночки. – А ты что, кофе с ванилью любишь?

Для меня это было в каком-то смысле неожиданностью. Ну то есть, что у Эдуарда есть какие-то свои предпочтения…

А то! Он же ж вроде терминатора! Даже улыбаться не может.

Ха-ха, как смешно. Ты заткнёшься сегодня?

Наверное, нет.

– Ага, с ванилью, – лениво отозвался четверть-оборотень и положил фотографии на столик.

– О чём ты хотел поговорить? – я наконец-то нашла ваниль и, чихнув от пыли, с удовольствием закрыла шкафчик.

– Будь здорова… А ты?

Я изумлённо воззрилась на него.

Какое из всех сказанных слов тебя больше удивило?

Наверное, «здорова».

Меня тоже.

Белокурый парень легко рассмеялся и произнёс:

– Если ты так легко впустила меня к себе в дом и даже предложила кофе, значит, тебе что-то от меня нужно.

Ага, денег занять до получки.

– Я хотела поговорить о Ким, – прямолинейность, милая прямолинейность.

– А-а-а, – с какой-то едва различимой тоской протянул Эдуард. – Всыпала же мне Баст за это…

– Чё?.. – непонимающе воззрилась я на него. Мне показалось, что я вообще ослышалась. Правильно говорил Крестовский – надо начинать беречь своё здоровье.

И начнём мы со слухового аппарата. Пойди-ка почисть ушки вантузом.

– Я ведь отпустил Жаниль, позволил ей запустить в Лал клыки, – с милой улыбкой пояснил белокурый парень. – Думал, Королева мне за это голову оторвёт…

И внезапно меня как громом поразило.

– Сукин ты сын!!!

Небольшая жестяная баночка, украшенная греческими узорами, угодила четверть-оборотню идеально в лоб. С громким блямом крышка отлетела в угол и бледная ваниль взмыла в воздух.

– Ты… – начал было Эдуард, но ванильный туман, начиная оседать на белой футболке, заставил его несколько раз оглушительно чихнуть и фыркнуть.

Кого-то трясёт от ярости, и этот кто-то – не четверть-оборотень. Ты поосторожней всё-таки! Шкурой надо дорожить!

Да плевала я на шкуру!!!

– Так это что значит, – сквозь стиснутые зубы процедила я, нашаривая рукой сахарницу, – я тебе ещё и за это должна буду?!! За то, что ты позволил Ким помочь мне?!!

Ответом был громкий чих. Белокурый парень поднялся со своего места и вылез из ванильного облачка. Я попятилась от него, но он, как это ни странно, только… захохотал. В своей обычной манере: довольно так, подняв к потолку лицо и весело зажмурившись.

То есть – как? Ты жива-здорова, а он радостно смеётся?!

– Лэйд, – осторожно произнесла я, – баночка была очень тяжёлая, да?

Одним рывком Эдуард стянул с себя футболку и встряхнул её на меня. Ваниль защекотала ноздри, и я оглушительно чихнула раз, второй, третий…

– Спасибо за идею насчёт долга, малышка Браун, – произнёс белокурый парень и, встряхнув футболку ещё несколько раз, бросил её на холодильник. – Так кофе будет?

– Будет, но ваниль тебе придётся слизывать со стола, – раздражённо почёсывая нос, ответила я и уставилась на него злыми глазами. – Ты не ответил на мой вопрос.

– Я отпустил Жаниль потому, что у меня на тебя планы, моя маленькая Кейни, – ответил четверть-оборотень, усаживаясь боком ко мне на другую табуретку, где не было коварной носощекотательной ванили. – Твоё удочерение, признаться, спутало их, но не отменило.

– Стало быть, я тебе на этот раз нихрена не должна, – с облегчением вздохнула я и, быстренько приготовив кофе, поставила на стол перед ним чашку, а сама уселась на столик рядом с раковиной. – И Ким ничего не грозит.

Кажется, одна заноза из задницы извлечена. Осталось ещё девяносто девять.

– От меня – нет, а Баст… – Эдуард отпил кофе, но ему не надо было заканчивать фразы, я и так всё понимала.

– Ты можешь заступиться за неё, сказать, что это ты отправил её вместе со мной? – я сверлила дырку в виске белокурого парня.

Тот неопределённо пожал плечами, смакуя кофе.

Сукин сын.

– Я тебе сейчас кружку об голову разобью, если ты мне не ответишь!!! – прошипела я не без помощи вэмпи. – А если надо будет, то и всю посуду в этой кухне!!!

– Черти-кошки, – с улыбкой покосился на меня четверть-оборотень, – наконец-то я узнаю свою маленькую Браун!

Я запустила в него чайной ложкой, но он умудрился увернуться от неё, не отрывая задницы от табурета и даже не поворачиваясь. Ваниль всё ещё парила в комнате, в носу ещё немного зудело, поэтому сползать со своего насеста я пока не рискнула.

– Ну давай-давай, – рассмеялся Эдуард, – покажи мне летающую тарелку!

Сейчас, сейчас, милый! И тарелка, и сковородка, и противень тебе будет! Всё будет!

Не отрывая от четверть-оборотня глаз, я стала одной рукой нашаривать сахарницу… Но вместо неё наткнулась на солонку и… баночку с перцем.

Вэмпи внутри меня издала торжествующий сатанинский вопль.

Я её поддерживаю. Йо-хо-хо!!!

– Даже не думай, – спокойно произнёс четверть-оборотень, и обе склянки, сорвавшись со своего места, со стуком хлопнулись на обеденный стол перед Эдуардом.

Сам он при этом даже не шелохнулся, только нечто холодное, подозрительно похожее на его Силу, вскользь задело моё плечо, вызвав волну мурашек.

Лэйд владеет телекинезом??!

Чашка с грохотом ударилась об пол – во все стороны брызнули осколки. И кофе, чёрный как безлунная ночь, растёкся по линолеуму бесформенным пятном.

Свинство-то какое, мамочки!

Я сама не поняла, почему не сумела удержать чашку в руках. Виной тому фокус, который только что провернул Лэйд или…

– На счастье, между прочим, – заметил белокурый парень, отставляя пустую кружку и поднялся на ноги. Я продолжала сидеть на разделочном столике. Растерянно. Озадаченно.

«Пора, красавица, проснись! Открой сомкнуты него взоры навстречу северной авроре, звездою севера явись!». Ты чего-то тут разбила и осталась лужица.

И ч-ч-чёрт! Это же была моя любимая чашка!

– А теперь о нас с тобой, – опёршись о шкафчик над моей головой, Эдуард наклонился ко мне.

Я посмотрела сначала влево, на его руку, а потом перевела взгляд на него самого.

Интересно, а он силой мысли рояль может поднять?

Помолчи хоть пять минут, а?!

Изумрудные глаза четверть-оборотня не были ни злыми, ни насмешливыми. Только я уже вряд ли этому удивлялась. С момента нашего спора его отношение ко мне да и он сам изменились. Впрочем, немного изменилась и я.

Хотя это не дало вам возможности спокойно попить кофе. Вся кухня в ванили, чёрт бы её подрал!!!

По морде ему за это съездить, что ли?

Отличный план! Только пусть сначала всё здесь помоет, ладно?

Я перевела взгляд с Эдуарда на осколки любимой чашки. И тогда он наклонился совсем близко к моему уху. Я ощутила прикосновение к щеке белых шелковистых волос и лёгкое, слегка щекочущее дыхание, наполненое тёплым ароматом арабики.

И осталась неподвижна аки статуя Зевса. Ну разве не дура?

– Ты, моя малышка Браун, не думай, – тихонько промурлыкал четверть-оборотень, ласково отводя волосы мне за ухо, – будто уехав со своими новыми родителями, избавишься от долга. Еысли я не смогу забрать его сейчас, я заберу его через десять, двадцать, тридцать лет. Я найду способ, ты ведь знаешь меня. Из-под земли тебя достану и сниму с небес, а потом потребую своё. Помни, что ты в долгу у Принца Клана Белых Тигров.

Ага, помню! Как имя своих тапочек.

Каких-таких тапочек?

Не знаю. А у меня есть тапочки?

Ну наверное. Если ты про них заговорила, значит, есть!

Эдуард наклонился к моей шее и потянул носом воздух.

У тебя новый парфум что ли?

Нет, он просто почувствовал запах Ника. Наверняка даже узнал.

Интересно, а возмущаться и ревновать будет?

И не надейся.

Тёплое, почти горячее дыхание парня щекотало кожу и, как это ни странно, вэмпи. Она настороженно привстала, но я решила не мешать ей: похоже, в таких ситуациях помощи можно ждать только от неё.

Кхм, а каких это «таких» ситуациях?

Ситуациях, когда мне надо заарканить Эдуарда, глупая ты шизофрения!!!

Я знала, что в моих глазах видно её, видно вэмпи. Не знаю, правда, как именно, возможно, надо подойти к зеркалу, но это как-нибудь потом, в другой раз, в другом доме, в другой жизни…

В другом мире.

Вэмпи мягко повернула мою голову к Лэйду и устремила взгляд на его лоб, где был полуприкрытый чёлкой шрам – памятка о сегодняшней ночи. Но потом взгляд скользнул на шею четверть-оборотня и безошибочно нашёл сонную артерию.

Мой пульс изменился, стал двойным… Нет, у меня стало два пульса: один более быстрый, тот, что и был у меня с самого начала, а второй – спокойный, размерённый…

Пульс Эдуарда?

Внезапно, я услышала его очень чётко, как свой собственный… нет, он и был моим… мой пульс… мой, не его…

И в тот момент, когда удары обоих сердец громко совпали, я почувствовала циркуляцию крови в жилах четверть-оборотня, это тёплое движение алого… Я увидела все его кровеносные сосуды так, словно он вдруг стал полупрозрачным. Их карминовая паутинка висела в воздухе, такая густая-густая, а сквозь неё сочился яркий солнечный свет, как в пасмурную погоду сочится сквозь раны на телах туч.

Мир сузился до чудесного шума крови, до вот этих вот прекрасных вен, артерий, капилляров…

ТУК-ТУК. Два сердца.

ТУК-ТУК. Или одно?

ТУК-ТУК. Одно целое, моё.

Я околдовано смотрела на карминовые нити и не могла оторваться: они завораживали, как завораживает огонь или бегущая вода. Какая-то часть меня хотела спросить, что происходит, но во рту пересохло, будто я несколько дней провела в пустыне без капли воды.

И внезапно…

ТУК-ТУК.

Вода… Я хочу пить…

ТУК-ТУК.

Кожу пробрал острый холод, сразу же онемели пальцы, и мне отчаянно захотелось тепла, чего-то горячего. Почему так холодно в июне? Словно вдруг наступила зима, словно вдруг всё…

ТУК-ТУК.

И мир умер, обратился в лёд, остались только они – жилы, по которым бежала горячая королевская кровь. Я уже знала её жар, мои ладони помнили его, и теперь, видя красное, неравномерно пульсирующее сердце…

ТУК-ТУК.

… я как ребёнок тянула к нему руку, очарованная его движением…

ТУК-ТУК.

… и оно рвалось ко мне, выталкивая в артерии…

– Малышка Браун?

Яркая вспышка света сверкнула в моём мозгу, и холоднейшая, но в то же время живая, не мёртвая Сила встряхнула всё моё естество.

ТУК-ТУК… ТУК-ТУК… Два сердца.

Широко распахнув глаза, я смотрела в снежно-белый свет чьей-то Силы. А она позвала ещё раз:

– Моя малышка Браун!

ТУК-ТУК… ТУК-ТУК…

Исчез так же внезапно, как появился, второй пульс, сосуды, артерии, кровь…

ТУК-…

… Я словно проснулась. Вынырнула из вязкого оцепенения в реальность.

Моргнула. Уставилась на Эдуарда мутными глазами. Он – это первое, что появилось в моём поле зрения. И я смотрела на него. Странное дело, но в груди абсолютно не было чувства страха. Что-то говорило во мне: это естественно, этого не нужно бояться!

Я шевельнула губами, но вряд ли могла что сказать: во рту и горле было сухо.

Чёрные риски, обрамлённые изумрудами, внимательно смотрели на меня. Почти задумчиво. Изучающе.

А я смотрела в них и тряслась от холода, хотя тепло июньского дня обволокло моё тело чуть сонливой пеленой.

Странно. Такое ощущение, будто мне приснился… кошмар. Только страшно не было.

Было очень, очень холодно… Во всём теле – только холод. Кажется, у меня застыла кровь. Окоченела, замерла в жилах…

Эдуард осторожно коснулся пальцами моей щеки, и кожу как молния прорезал жар.

И я потянулась к нему. Бездумно, инстинктивно, невидяще, как новорождённые слепые щенки тянутся к материнскому теплу. Оплела его закоченевшими руками, уткнулась в него лицом и потянула в себя.

Это тепло горело белым светом у меня под веками, укутывало меня коконом, впитываясь сначала в мою кожу, а затем ниже – в ткани, органы, пропитывая всё собой, оживляя. И в то же время я держала его в своих объятьях, прижималась к нему щекой.

Белый слепящий свет. Почти солнечный.

Я смотрела на него широко распахнутыми глазами и не щурилась. Я дышала им полной грудью и не обжигалась. А он согревал мою кровь и заставлял её стремительно течь по жилам, он убивал холод, убивал зиму и целовал меня, наполняя рот сладким жаром.

… Свет…

Целовал?

Свет?!!

Я с силой оттолкнула от себя Эдуарда, но вместо этого сама налетела спиной на холодильник и, в довесок больно стукнувшись задылком о содрогнувшуюся массу металла, хлопнулась на пол рядом с кофейной лужей.

Полный привет. Что это было?

Растерянно хлопнув ресницами, я сделала осторожный вдох и посмотрела на белокурого парня.

Ага, кажется, я начинаю догадываться.

И я тоже.

Ему идёт этот тон, не находишь?

Четверть-оборотень немного удивлённо смотрел на меня сверху вниз, словно впервые видел. Его зрачки, казалось, ещё больше сузились, а изумруды – разгорелись, хотя на кухне было светло. А рот и подбородок

– в моей помаде.

Я тупо моргнула и прокрутила мысль в своей голове ещё раз.

Рот и подбородок – в моей помаде.

Ага, теперь дошло?

– Твою мать! – в моём голосе прозвучали и страх, и паника, и изумление, и всё это наверняка было в моих глазах, которые смотрели на Эдуарда.

Сделав шаг назад, он растерянно, как маленький ребёнок, сел. Прикрыл глаза, сделал мерный вдох, потом выдох. Помассировал виски и опять посмотрел на меня, только уже спокойней.

– Ч-что это было? – я постаралась, чтобы мой голос не дрожал, но это было очень сложно.

– Видимо, голод твоей прародительницы, – взгляд четверть-оборотня скользнул с меня на какую-то иную точку. – Ты выпускала вэмпи?

Я молча кивнула и обняла себя. Мне было уже не холодно. Просто неуютно.

Сты-ы-ы-ыдно!!!

– И хотела запустить мне в шею клыки? – белокурый парень по-прежнему смотрел куда-то в угол.

Хм, а куда же это девался смех из его голоса? Тихий он какой-то… Чего ты там уже успела натворить?

Ничего.

Ой, не лги царю! Ой лжёшь!

– До этого дело не дошло, – сипло ответила я. – И сомневаюсь, чтобы вообще дошло.

Ага, там дело к другому шло!

Заткнись!

И тебе не стыдно, а?!

Замолчи!

– Ты тесно связана с Лал. А она настолько голодна, что этот голод перескакивает и на тебя. Энергетический, по крайней мере, точно.

– С чего ты взял? – я не отрывала взгляда от четверть-оборотня. И тогда он тоже посмотрел на меня.

Но уже по-другому.

Чуть прищурились уголки зелёных глаз, слегка приподнялись светлые брови, а линию губ наполнил сарказм. Прежний Эдуард о`Тинд. Не тот удивлённый, растерянный парень, от которого я оттолкнула и налетела спиной на холоднильник, а с детства знакомый мне белокурый дьявол.

Дьявол? Что-то ты сегодня щедра на комплименты.

– А ты можешь мне назвать ещё причину, по которой так отчаянно прижала своё ледяное тельце ко мне? – ядовито спросил четверть-оборотень.

– Нет! – моментально выпалила я. От одной только мысли, что это могло быть и не так, меня прошибал холодный пот.

Ага, а ещё ты, кажется, седеть начинаешь…

– Ну так вот, – кивнув, Эдуард поднялся на ноги и подошёл ко мне, но лишь за тем, чтобы взять с холодильника свою футболку.

– Я бы посоветовал тебе «оторваться» от Лал, – натянув её на себя, белокурый парень насмешливо посмотрел на меня сверху вниз и направлся в прихожую.

– Как? – бросила я ему в спину, вскакивая. Он обернулся возле самого порога кухни.

– Не знаю, – изумрудные глаза неотрывно смотрели на меня. – Я же не вэмп. И кстати, – четверть-оборотень бросил короткий взгляд на часы, – мистер Джоунз ждёт.

– Никакая часть тела от него не отвалится! – небрежно фыркнула я, следуя за ним.

Угу, надо ж убедиться, что этот сукин сын ушел из твоей крепости!

И то верно.

А ты спроси у него, спроси..!

Не буду.

И всё равно спроси!..

– Эдуард, – я, щёлкнув замками, открыла входную дверь и посмотрела на белокурого парня, – а почему…

– Не знаю, – отрицательно покачала он говой, и в его лице опять возникла эта странная серьёзность. – Не знаю, и даже не спрашивай!

Удивительно! Пор-разительно! Вы подумали об одном и том же!

Нет, мы просто логически поразмыслили.

Ага, оправдывайся мне тут, оправдывайся!

– Кстати, – добавила я со смешком, когда четверть-оборотень уже вышел на улицу, – тебе очень идёт эта помада.

Вздрогнув, белокурый парень вытьер рот тыльной стороной кисти и увидел на коже розо-красные разводы.

Один ноль в твою пользу, Кейни Лэй.

– Действительно, – произнёс Эдуард, на ходу обернувшись, и лукаво прищурился. – Знаешь, а ты неплохо целуешься. Это тебя Итим или Ник натаскал?

Один, один. Ничья.

– Ах ты!.. – подхватив валяющийся неподалёку тапок, я со всей злости швырнула его в четверть-оборотня. Бросок был очень и очень меткий… Но этот белокурый ублюдок оказался ловче и, поймав несчастный шлёпанец как бейсбольный мяч, бросил его обратно.

Пригнувшись, я услышала, как пролетевший надо мной тапок разбил что-то в коридоре. Твою мать! Киара будет просто в восторге! А главное, не поверит же, что это сделал Эдуард!

Может, расскажешь ей всё?

Да уже поздно.

Нет, ну ты только посмотри на этого кретина!

Послав мне саркастический воздушный поцелуй, четверть-оборотень беспечно зашагал по зелёной траве прочь. Чтоб на него рояль ухнул!

А всё-таки ты помнишь, какое по-детски растерянное у него было лицо?

Чуть поднапрягши память, я вспомнила.

Никогда такого ещё не видела. Из серии «Не ждали!».

М-да, это для него точно был сюрприз.

Нет, Сюрприз! С большой буквы!

Как там счёт?

Ничья.

Я поняла, что смеюсь и не могу остановиться.

20.

На лестнице я-таки навернулась. А всему расклятущие нервы и моя дурацкая манера прыгать через несколько ступеней! Даже на второй этаж нормально не могу подняться!

Не шуми и не кипятись. Ты ведь полностью согрелась после…

Согрелась – это уж точно!

Дай договорить!..

Я не хочу об этом вспоминать!

Ну и пожалуйста.

Ухватившись за резные перила, покрытые блестящим лаком, я заставила себя встать на ноги и отряхнулась. Ступени были выстелены тёмной дорожкой, так что я ещё мягко приземлилась – синяков не будет. Глядя на бледные обои в голубой цветочек, я помассировала колени и куда более осторожно продолжила свой подъём. Справа на стене висели всевозможные пейзажи. Некоторые изображали Роман-Сити и местность вокруг него, а иные – диковинные ландшафты, которые в нашей полосе не встретишь. Мистер Джоунз очень любит живопись, поэтому в здании, где располагались всевозможные мелкие руководители (типа завучей) и обслуживающий персонал, было много картин.

В жиляке, кстати, их вешать бесполезно, так как каждый ребёнок в нашем приюте считает священным долгом пририсовать копии «Джоконды» усы, а «Девочке с персиками» – шов на губах.

И ты среди них ничем не отличилась?

Я вместо персиков пририсовала ей динамит с ярко пылающим фитилём.

Наконец ступеньки оборвались – второй этаж. Хм, а грохнулась я всего разок, и то лишь из-за потому, что мне не давала покоя одна…

М-да?!

… две мысли. Первая: я чувствовала голод Лал – не самое приятное чувство, но ведь я и раньше как-то ощущала её сущность, что странного в том, что я ощутила её жажду? Тем более что жажда была очень, очень сильной…

Ага, до такой степени, что…

… я, чёрт возьми, забыла спросить Эдуарда, чем закончилась эта великолепная феерия на поляне!!!

Хм, как будто ты сама не догадываешься! Вампиров пошинковали в капусточку и пошли спать! Ну правда, а что может быть ещё?

Может, и ничего, милая моя шизофрения.

Давай лучше подумаем о…

Не надо!!!

Лестница привела меня на круглую площадку, пол которой был выложен мрамором, стены – тёмными дубовыми панелями. Справа было высокое арчатое окно, занавешенное тюлем, остальную стену занимало несколько блестящих от лака дверей. Одна из них принадлежит Джоунзу.

Ух, как хорошо я знаю, какая именно!

Бесшумно ступая по мраморному полу, я подошла к окну и, отведя в сторону занавеску, всмотрелась в до боли родной пейзаж: зеленеющее море деревьев, из которых нет-нет, а выглядывает серая черепица крыш или парковые аллейки. Ближе к горизонту деревья сменяются зелёной равниной, которую пересекает серая змейка шоссе и исчезает где-то под голубым небом. А в небе – солнце и крутобокие корабли-облака из сахарной ваты.

Восемь лет из года в год я почти каждую неделю вижу эту картину. С тех пор, как стала ученицей Саноте и растоптала свой образ ангелочка. Восемь лет… Лето, осень, зима, весна – а в ней ничего не меняется кроме красок…

Что ж, Кейни, смотри внимательней и запоминай каждую деталь. Вряд ли ты вернёшься сюда. К худу это или, наоборот, к добру – не важно. Смотри и запоминай.

В этот летней полдень на площадке царила тишина и одиночество, так что мне никто не мешал. Я бросила прощальный взгляд на деревья за окном, потом на старую знакомую фуксию на подоконнике… и развернулась на сто восемьдесят градусов: на первом этаже зазвучали торопливые шажки. Очень лёгкие, значит, бежит ребёнок.

Н-да? Ну сейчас посмотрим.

На второй этаж, взлетела запыхавшаяся и раскрасневшаяся Элен-Люси. Я не стала удивляться, увидев её, и только лишь улыбнулась: на ней были прямые синие джинсы и серая футболка с номером 13.

Перевоспитывается. Эт хорошо.

– … Фух!.. Это… а я боялась, что не застану тебя! – девчонка отчаянно схватилась за бок и согнулась пополам, шумно дыша. – Эдуард сказал, что тебя забирают… Это правда?