Текст книги "Круг Дней (ЛП)"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

34

Когда празднества закончились и уставшая толпа наконец разошлась спать, Джойа и Ди сидели на одном из девяти камней, глядя в свете звёзд на то, что они совершили. Заканчивался десятый день, и Джойа достигла своей цели.

Она приказала выгрузить камни снаружи Монумента, в нескольких шагах к северу от земляного вала, где Умельцы могли бы обработать их, прежде чем установить внутри.

– Ты совершила чудо, – сказала Ди Джойе.

Был тёплый летний вечер, и они держались за руки.

– Люди думают, что я и правда совершила чудо, – сказала Джойа. – И это хорошо, потому что это заставляет их идти за мной. Но, думаю, ты знаешь, что на самом деле я просто обычный человек.

– Не совсем обычный, – с улыбкой ответила Ди.

Джойа знала, что это правда, но знала и то, что ощущает себя обычным человеком. Даже когда она стояла на гигантском камне, приводя толпу в исступление, тихий голосок в глубине её сознания говорил: «Это на самом деле не я».

Затем Ди небрежным тоном сказала:

– Завтра я должна вернуться домой.

Джойа была потрясена.

– Но почему? – горестно спросила она.

– Мне нужно пасти овец, и я скучаю по своей маленькой племяннице.

– Ты уезжаешь всего на несколько дней?

– Нет…

– Но… я думала, мы теперь будем вместе.

Ди отпустила руку Джойи, и та ощутила это как удар. Затем Ди сказала:

– А что, по-твоему, я бы делала, если бы не поехала домой?

– Я не знаю, но…

– Ты не думала об этом.

– Я просто думала, что наша любовь достаточно сильна, чтобы справиться с любыми трудностями.

– Я не могу всю жизнь ходить за тобой по пятам и смотреть, как люди тебе поклоняются.

Джойа знала, что её обожают. Ди была не первой, кто ей об этом говорил. Но она не чувствовала, что заслуживает этого благоговения, и потому никогда не думала о себе как об объекте поклонения.

– Но это последнее, чего я хочу, – сказала она.

Ди взяла обе руки Джойи и заглянула ей в глаза.

– Любовь моя…

– …Я твоя любовь? – перебила Джойа. – Правда?

– Да, это так.

– Спасибо, – прошептала Джойа.

– Но, чтобы быть вместе, одной из нас придётся отказаться от своей жизни.

– Но я думала…

– Ты решила, что это буду я.

Джойе стало стыдно.

– Пожалуй, так и есть.

– Ты только что объявила людям, что в следующем году доставишь пять перекладин из Каменистой Долины, и каждая ляжет на две опоры, повторяя узор деревянного Монумента.

– Да.

– Ты, не посоветовавшись со мной, решила ещё год оставаться жрицей.

Джойа со стыдом опустила голову.

– Это правда.

– А ты бы отказалась от своей жизни жрицы здесь, у Монумента, чтобы быть со мной?

Джойе хотелось сказать «да», но она не смогла.

– Я обещала отстроить Монумент в камне… Тысячи людей ждут этого от меня и хотят меня поддержать… Как я могу просто уйти?

– Ты считаешь, что твоя жизнь важнее моей.

– Я не это хотела сказать.

– Но ты так подумала.

– Да, подумала, и мне жаль, потому что я знаю, что твоя жизнь так же важна, как и моя. Но что же нам делать?

– Нам обеим нужно очень хорошо подумать.

– А ты не могла бы остаться со мной, пока мы думаем?

– Нет. Это бы означало, что мы уже приняли решение.

Конечно, так и было, Джойа это понимала. И всё же она возразила:

– Я не вынесу новой разлуки.

– Я вернусь.

– Когда?

– На Середину Лета.

– Целый год в разлуке? Ты не можешь прийти раньше?

– Возможно. Посмотрим.

Наступило долгое молчание, затем Джойа задумчиво сказала:

– Ты уже второй раз так поступаешь.

Ди нахмурилась, не понимая.

– Как поступаю?

– Сбиваешь меня с ног.

– Не понимаю, о чём ты.

– В первый раз, потому что ты боялась, что я не люблю тебя как женщина. Ты думала, я хочу быть тебе просто подругой.

– В этом я ошиблась.

– А теперь ты боишься, что я не уважаю тебя как следует. Думаешь, что твои желания всегда будут для меня на втором месте.

Внезапно Ди расстроилась. Слёзы потекли по её лицу, и она сказала:

– Прости, что сделала тебе больно. Прости, что снова сделала тебе больно. Я люблю только тебя.

– Значит, ты вернёшься.

– Обещаю.

– Я не собираюсь тебя терять. Я этого не допущу.

– Я рада, – сказала Ди.

*

Пиа, Дафф и Яна упорно трудились на своей ферме, пытаясь наверстать дни, потерянные в заточении. Они пололи и мотыжили от зари до зари, продолжая работать и на одиннадцатый, и на двенадцатый дни недели, которые должны были быть днями отдыха.

В начале следующей недели их разыскали Зед и Бидди, застав их за работой в поле.

– Была битва, – сказал Зед. – Я там был. Все земледельцы погибли.

– Все? – переспросил Дафф. – Совсем никто не выжил?

– Джойа велела мне натравить на них стадо, и вся армия земледельцев была растоптана.

Яна ахнула.

– Это ужасно, – сказала она. Осознав последствия, она продолжила: – Это значит, что большинство женщин на Ферме остались без мужчин. – Подумав мгновение, она добавила: – Нам придётся обойти их всех и рассказать им эту весть.

– Нам придётся сделать больше, чем просто рассказать, – сказала Пиа. – Молодым вдовам будет трудно управиться со своими фермами, а старые не смогут собрать свой урожай, если только мы не сможем организовать им помощь.

– Не понимаю, что мы можем сделать в этой ситуации, – сказал Дафф. – Каждая семья будет на пределе сил.

– Но одни в лучшем положении, чем другие, – возразила Пиа. – Молодая мать с четырнадцатилетним и двенадцатилетним сыновьями справится лучше, чем старуха, у которой никого нет. Молодая мать могла бы отпускать своих детей помогать старухе пару дней в неделю.

– Но кто всё это организует? – спросил Дафф.

– Мы.

Они разделили матерей на троих, и каждый взял себе треть. Но это сработало не очень хорошо. Первой Пиа зашла к Руа, которую застала за тем, что та накладывала вилами лиственный корм в ясли для коров.

– Я с плохими новостями, Руа, мне жаль.

Руа отложила деревянные вилы.

– Он мёртв, да? – тут же спросила она. На глазах у неё выступили слёзы, но она не зарыдала.

– Да, – ответила Пиа. – Наши мужчины проиграли битву, и все они погибли.

Гнев вытеснил горе Руа.

– Спасибо этому упрямому дураку Труну.

– Хорошо хоть, у тебя есть Эрон, чтобы помогать.

Руа кивнула.

– Теперь ему придётся быть за мужчину.

– А у твоей соседки Лисс никого не осталось, теперь, когда Йакс мёртв.

– Бедняжка.

– Ты бы отпустила Эрона поработать у неё пару дней в неделю? Это бы ей очень помогло.

– Я не знаю…

– Мы просим всех женщин с подросшими детьми помочь таким образом.

– Это твоя идея?

– Да, а что?

– А что Дафф об этом говорит?

– Он за.

– Хм. Дай мне подумать.

Пиа замешкалась.

– Я надеялась, ты сразу согласишься. Неужели ты не хочешь помочь соседке?

Руа обиделась.

– Я сказала, что подумаю.

Пиа уступила.

– Что ж, и на том спасибо.

Она попрощалась.

В полдень она встретилась с Даффом и Яной. Они сидели на солнцепёке и ели козий сыр.

– Ну как у тебя дела? – спросила Пиа Даффа.

– Отлично, – сказал он. – Все сразу согласились.

– А у тебя, мама?

– Не так хорошо, – ответила Яна. – Большинство сказали «может быть».

– И они спрашивали тебя, согласен ли Дафф с этим планом? – спросила Пиа.

– Да.

– Те, с кем я разговаривала тоже. Увиливали от прямого ответа и спрашивали про мнение Даффа. Я этого и боялась. Они не пойдут за женщиной.

Яна кивнула.

– Уверена, в этом всё и дело.

– Но это же безумие! – воскликнул Дафф. – Они годами жаловались, что глупые мужики указывают им, что делать. Теперь Труна нет, у них есть шанс самим распоряжаться своей жизнью, а они снова настаивают на мужской власти.

– Безумие, конечно, – сказала Пиа, – но с этим нужно что-то делать.

– Как?

– С этого дня, Дафф, мы притворимся, будто ты Большой Человек, а я лишь делаю то, что ты велишь. Но тебе придётся пойти и поговорить с женщинами, которые ещё не согласились с нашим планом. Как только ты лично их попросишь, они присоединятся.

– Хорошо, – сказал Дафф. – Сегодня после полудня я обойду всех тех, кто сомневается. Буду Большим Человеком.

– Только пусть это не вскружит тебе голову, – сказала Пиа.

Неделю спустя вернулся Шен.

*

Пространство прямо перед Монументом, где были сложены девять камней, Сефт превратил в мастерскую. Все камни нужно было обтесать до одинакового размера и формы, выровняв их верхушки, чтобы перекладины могли лежать надёжно. Умельцы трудились не покладая рук.

Сефт знал, что это трудно. Единственным инструментом для этой задачи был каменный молот. Каменотёс должен был внимательно изучить глыбу и угадать, где таятся слабые места, а затем нанести удар с большой осторожностью и приложить ровно столько силы, сколько нужно. Это было похоже на изготовление кремневого лезвия, но сложнее, потому что сарсен крошился не так охотно, как кремень.

Однако Сефта беспокоили перекладины, которые всё ещё лежали на земле в Каменистой Долине, но должны были прибыть к Монументу к следующей Середине Лета. Опоры были меньшей проблемой. Сефт знал, как установить и закрепить опоры. Это было непросто, но он разработал метод, и его команда понимала, что нужно делать. Перекладины же, когда прибудут, создадут целый ряд новых проблем.

Перекладина была меньше половины опоры. Однако каждую нужно было поднять на вершину двух опор и установить на место. Чтобы повторить узор внутреннего овала деревянного Монумента, перекладина должна была точно лечь на пару опор, края и углы – строго в линию. Обтесать перекладину до нужного размера и формы было возможно при тщательных измерениях и умелой работе. Две новые задачи заключались в том, чтобы, во-первых, поднять перекладину на такую высоту, и во-вторых, точно выровнять её положение.

Он обсуждал эту проблему с Джойей, когда та пришла в мастерскую проверить, как идут дела. Его сын, Илиан, внимательно слушал.

– Как только вы поднимете перекладину на опоры, разве нельзя будет выровнять её положение? – спросила Джойа.

– Нет, – сказал Сефт. – Она слишком тяжела, чтобы подвинуть её то туда, то сюда.

– А нельзя её верёвками?

– Возможно, придётся попробовать, но сотня человек, тянущих за верёвки, не сможет сделать крошечные поправки, сдвинуть гигантский камень не больше чем на толщину пальца.

В этот момент вмешался Илиан. Ему исполнилось уже тринадцать лет, и его детский дискант сменился ломающимся басом. Он многому научился и уже был умелым плотником, и Сефт гордился им, но, возможно, ему ещё было рано прерывать разговор взрослых о важном деле. Однако Сефт позволил ему говорить.

– Помнишь шипо-пазовые соединения, которые мы делали для деревянных перекладин в старом Монументе? – спросил Илиан.

– Да, но это было другое, – ответил Сефт. – Нам нужно было закрепить деревянные перекладины, чтобы они не соскользнули, например, при сильном ветре. Каменные перекладины слишком тяжелы, чтобы их сдвинул ветер или что-либо ещё. Когда мы их поднимем, они останутся там навсегда.

Илиан не унимался:

– Я думаю о том, как установить перекладину в идеально правильное положение, ровно на вершине опоры. Если бы на опорах были шипы, а в перекладинах – пазы, и те и другие тщательно выверены, то каждая перекладина просто сама собой встала бы на опору в нужном месте. По сути, она и не сможет лежать наверху, не соскользнув при этом на своё место.

– Ох, – выдохнул Сефт. Он задумался. – Это может сработать. – Он посмотрел на Илиана. – Дельная мысль.

– И мы можем вырезать шипы на опорах, пока они здесь, лежат, – сказал Илиан. – Это проще, чем потом, когда они будут стоять.

Сефт кивнул.

– Иди и расскажи об этом людям.

Илиан ушёл.

– Поразительно для того, кто почти ещё ребёнок, – сказала Джойа. – Ты, должно быть, гордишься им.

– Очень горжусь. – Сефт улыбнулся и кивнул. – Хотя больше всего я горжусь тем, каким было его детство. Его никогда не били. Никогда не называли дураком. Никто не подшучивал над ним зло. Он был счастливым ребёнком, а теперь становится счастливым взрослым.

– Не такое детство, как было у тебя.

– Верно, – сказал Сефт. – Не такое как у меня.

*

Пиа была удивлена и встревожена возвращением Шена. «Не стоило удивляться, что он пережил войну, – подумала она, – Это вполне в его духе. Наверняка удрал, как только запахло жареным».

Он перебрался в хижину Труна, деля её с Катч. Пиа гадала, каково Катч принять это.

Пшеница высоко стояла в полях, почти готовая к жатве, и Пиа делала косу, вставляя острые кремневые пластинки в изогнутую палку, готовясь к сбору урожая, а Олин наблюдал за ней. Она обсудила Шена с Даффом и Яной, когда те вернулись в дом на обед.

Дафф был в ярости.

– Как он смеет здесь показываться? Он был ближайшим союзником Большого Человека, виновного в гибели более половины мужчин Фермы!

– Полагаю, это его единственный дом, – сказала Яна. – Прошло около четырёх недель с момент панического бега. Возможно, он пытался найти другое место для жизни, но не смог.

– Никто бы его не принял, – предположил Дафф. – И мы не примем. Его нужно вышвырнуть.

– Давайте не будем вести себя как Трун, – твёрдо сказала Пиа.

Дафф тут же одумался. Он успокоился и сказал:

– Ты права. Те дни прошли. И всё же мы должны что-то сделать. Он хитрый и подлый, и мы не знаем, что он мог задумать.

– Неужели мы допустим возвращение старых порядков? – спросила Пиа. От этой мысли её пробрал холод.

– Я не знаю… – ответила Яна.

– Нам нужно узнать больше, – сказала Пиа. – Я поговорю с Катч. Я её племянница, она меня любит, она расскажет, что затевает Шен. Пойду после еды.

Катч и Шен были в большой прямоугольной хижине Труна. Шен сидел, скрестив ноги, и ел, судя по всему, жареного лебедя. Он тщательно обгладывал тёмное жирное мясо с костлявого остова. На нём была туника с длинными рукавами, должно быть, принадлежавшая Труну, единственному человеку на Ферме, у которого всегда было больше одной туники.

Когда Катч увидела Пию, она занервничала, возможно, опасаясь ссоры между Пией и Шеном. Шен продолжал есть, не обращая на Пию внимания, но по тому, как он сидел, она видела, что и он напрягся.

– Как ты? – обратилась Пиа к Катч.

– Я в порядке, – ответила та.

– Твоя пшеница хорошо созревает.

– Да.

Пшеница у всех созревала хорошо. Пиа вела пустой разговор, надеясь, что Катч расслабится.

Не отрываясь от еды, Шен сказал:

– Принеси мне воды, женщина.

Пиа смотрела, как Катч наполнила миску из кувшина и подала Шену. Он взял её, не поблагодарив.

«Это ужасно, – подумала Пиа. – Он просто вошёл и начал вести себя так, будто ничего не изменилось. Мы не можем этого допустить».

Она скрыла свою тревогу и сказала:

– Катч, ты, должно быть, рада, что Шен поможет тебе собрать урожай. Теперь твоя жизнь станет легче.

Катч издала неопределённый звук, а Шен нахмурился.

Пиа решила надавить.

– Шен, помимо помощи Катч, ты должен будешь работать с Лисс, моей соседкой, один или два дня в неделю.

Он бросил на неё взгляд, который говорил: «Ты, должно быть, шутишь».

Она настаивала:

– Мы все теперь так делаем, чтобы поддержать женщин, овдовевших из-за глупой войны Труна. Если все мы внесём свою лепту, то, возможно, никто не будет голодать этой зимой.

Шен посмотрел с презрением.

– Вижу, ты тут распоряжаешься, будто ты Большой Человек, – усмехнулся он. – Что ж, это кончилось. Женщины не могут отдавать приказы.

– Вот как?

– Ты и сама это знаешь.

– Так кто же, по-твоему, Шен, будет теперь отдавать приказы?

– Если ты этого не знаешь, то ты ещё глупее, чем большинство женщин.

Пиа поймала взгляд Катч и улыбнулась, но Катч тревожно отвела глаза. «Что ж, – подумала Пиа, – после стольких лет жизни с Труном ей, видимо, потребуется время, чтобы понять, что она не обязана быть рабыней любого мужчины, что вошёл в её дверь».

– Катч, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать, хорошо? – сказала она.

Катч не ответила, но вышла за Пией. Как только они отошли на расстояние, где Шен не мог их слышать, Катч сказала:

– Скажи Даффу, он должен созвать собрание. Должен!

– Хорошо, – ответила Пиа, с тревогой отметив, что даже сейчас Катч считает, что собрание должен созывать мужчина.

Вечером она пересказала всю историю Даффу и Яне. Дафф хотел немедленно созвать собрание.

– Мы должны показать всем, что на Ферме всё изменилось раз и навсегда.

– Помедленнее, – сказала Яна. – Давай не будем торопиться. Не все хотят, чтобы им говорили, что всё изменилось навсегда.

– Ты же не думаешь, что женщины хотят видеть Шена в роли Большого Человека!

– Я бы хотела быть в этом более уверена.

– Я не могу поверить…

Яна прервала его:

– Дафф, тебя окружают непокорные женщины: Пиа, я, даже твоя тётя Уда. Подумай, сколько у нас из-за этого неприятностей. Но не все женщины такие, как мы. Некоторые просто хотят спокойной и понятной жизни. Нужно многое, чтобы заставить их взбунтоваться. Давай выясним, как обстоят дела и какие у них настроения.

Дафф нахмурился.

– Женщины-скотоводы не покорны, – возразил он. – Они такие же, как вы.

– Но у нас тут община земледельцев.

Дафф уступил.

– Хорошо.

Пиа решила действовать.

– Я прощупаю почву, – сказала она. Она посмотрела на небо. – Ещё немного светло. Зайду к Руа. Она мыслит независимо. Посмотрим, что она думает о Шене.

Пиа обошла поля, чтобы не топтать посевы, и подошла к дому Руа. Руа и её сын, Эрон, только что закончили ужинать. Руа приветливо встретила Пию.

– Как тебе работается с Лисс? – обратилась Пиа к Эрону.

– Нормально, – ответил Эрон, которому исполнилось тринадцать лет. – Она меня вкусно кормит.

Пиа повернулась к Руа.

– А ты справляешься без него пару дней в неделю?

Руа кивнула.

– Мне, конечно, приходится работать чуть больше, но я рада, что мы заботимся об одиноких вдовах. Это правильно.

– Я скажу Даффу. Он будет доволен. – Пиа сделала паузу, затем сказала: – Ты слышала, что Шен вернулся?

– Да, – ответила Руа. – Уж он-то всегда выживет, даже когда все остальные погибли. Скользкий как угорь.

«Значит, Шен ей не нравится, – подумала Пиа. – Но поддержит ли она идею избавиться от него?»

– Я думаю, он хочет занять место Труна и стать Большим Человеком, – сказала Пиа.

Руа пожала плечами.

– Кто-то же должен быть главным.

Это расстраивало.

– Я просто вспоминаю, как Трун заставил мою мать принять его сына, Стама, в партнёры, – сказала Пиа. – Стаму было около тринадцати лет.

– Ну, – сказала Руа, – нельзя же ожидать, что в жизни всегда всё будет по-твоему, правда?

Пиа внутренне застонала. Несмотря ни на что, казалось, Руа не слишком возражает против возвращения Шена.

Пиа попрощалась и вернулась к своей семье. Она пересказала свой разговор с Руа и сказала:

– Если мы созовём собрание, я просто не уверена, что женщины сделают то, чего мы хотим.

– Ты права, – сказала Яна. – Но мы всё равно должны его созвать. Если мы этого не сделаем, есть опасность, что всё пойдёт само по себе, и Шен в конце концов будет принят и станет Большим Человеком просто потому, что никто ничего не сделал, чтобы его остановить.

Дафф ужаснулся.

– Неужели они и вправду такие глупые?

– Или настолько осторожны.

Дафф с изумлением покачал головой.

Пиа сказала:

– Дафф, ты должен завтра утром обойти все фермы и сказать им, что собрание в полдень.

– Где будем собираться?

Это был непростой вопрос.

– Обычно собираются у дома Труна. Боюсь, это придаст Шену веса. Но если мы выберем другое место, это могут счесть за проявление нашей слабости.

– Давай соберёмся там, где собрания проводятся всегда, – решил Дафф.

– Хорошо.

Пиа думала, что на сегодня всё, но тут они услышали детский голос:

– Эй?

В сумерках они увидели мальчика лет одиннадцати. Яна узнала его.

– Ты сын Лайне, верно?

– Да, я Арп.

Он запыхался, было видно, что он бежал со всех ног.

Он подошёл ближе, и они увидели, что лицо его покраснело, а под левым глазом наливался синяк.

– Лучше расскажи нам, что случилось, – мягко сказала Яна.

– Шен пришёл к нам домой, – сказал он. – Мама велела ему уйти, но он не желал уходить. Потом он стал к ней приставать, а она пыталась его оттолкнуть, но он был слишком сильный. Тогда я попытался оттащить его от неё, а он ударил меня по лицу. И я прибежал сюда. Помогите ей, пожалуйста.

Сердце Пии так сжалось от жалости к бедному ребёнку, что она не могла вымолвить ни слова.

– Конечно, мы ей поможем, – сказала Яна. Она встала. – Ты садись, а Пиа даст тебе попить воды. Я сейчас пойду к твоей матери. Будет хорошо, если вы оба переночуете сегодня здесь.

– Спасибо, – сказал он.

– Может, лучше я пойду? – спросил Дафф у Яны.

– Нет, – решительно ответила Яна. – Ещё одной драки нам не нужно.

И она ушла.

Пиа принесла Арпу миску с водой, и он выпил всё до дна. Затем она села на землю рядом с ним. Он был в том неловком возрасте, когда мальчик уже не ребёнок, но ещё и не мужчина. Сейчас, догадалась она, он нуждался в материнской ласке. Она обняла его. Это было правильное решение. Он прислонился к ней и уткнулся лицом ей в плечо.

Мгновение спустя он заплакал.

*

На следующий день задолго до полудня всё население Фермы уже стояло у дома Катч. Пиа прислушивалась к разговорам. Ей казалось, что мнения женщин разделились поровну. Одни хотели, чтобы Шена вышвырнули как можно скорее. Другие говорили, что общине земледельцев нужна сильная мужская рука.

Никто ещё не знал, что Шен сделал вчера вечером.

Когда солнце поднялось высоко, Шен вышел из дома. Катч, стоявшая позади, осталась в дверях.

Толпа утихла.

Шен встал на пень, с которого обычно говорил Трун. Дафф немедленно подошёл и встал рядом с ним.

– Ты что делаешь? – спросил его Шен.

– Я здесь для того, Шен, чтобы больше никого не насиловали, – громко ответил Дафф.

Шену нечего было на это ответить. Он быстро вскинул голову и обратился к толпе:

– Я пришёл сюда как ваш новый Большой Человек. Трун, величайший человек, которого когда-либо знали земледельцы, погиб в битве со скотоводами, и я был с ним в этот час. Судьба жестока. Ради блага Фермы я бы хотел, чтобы умер я, а он выжил и вернулся сюда. Но этому не суждено было случиться. Перед смертью Трун велел мне стать его преемником на посту правителя этой общины. Это был его последний приказ, и я здесь, чтобы его исполнить.

Несколько человек захлопали.

Дафф мягко подтолкнул Шена, заставив его сойти с пня, чтобы самому взойти на него.

– Я не буду много говорить, – сказал он. – Сейчас будет говорить другой. Арп, ты где? Иди сюда.

Арп вышел из кладовой рядом с домом и подошёл к Даффу.

Это была идея Пии, они всё спланировали ещё вчера вечером.

За ночь у Арпа под глазом расцвёл роскошный фингал, и каждая женщина в толпе это увидела. Пиа услышала, как одна из них сказала: «Бедный ребёнок».

Дафф подал Арпу руку, и тот взобрался на пень.

– Арп, пожалуйста, расскажи людям, откуда у тебя этот синяк, – сказал Дафф.

Арп слово в слово повторил то, что говорил вчера вечером. Некоторые в толпе тихо плакали.

Когда Арп закончил, Дафф сказал:

– Лайне, пожалуйста, подойди сюда.

Теперь из кладовой вышла Лайне, и женщины ахнули. Её красивое лицо было сплошным синяком, и она хромала. Дафф и Арп спустились, и Дафф помог Лайне взобраться на пень.

– Всё, что сказал Арп, сущая правда, – произнесла она. Она начала плакать, и слова давались ей с трудом. – Мне так стыдно, что мой мальчик это видел.

Она не смогла сдержать рыданий и слезла с пня.

Дафф снова поднялся.

– Я скажу только две вещи. Во-первых, если вы сделаете меня Большим Человеком, каждая женщина будет владеть и распоряжаться своей землёй как пожелает. Во-вторых, ни одну женщину никогда не принудят жить с мужчиной против её воли. Так что… просто скажите, кого вы хотите: Шена или Даффа.

Кто-то крикнул:

– Даффа!

Несколько других голосов подхватили крик.

Пиа оглядела толпу. Никто не кричал за Шена, даже шёпотом.

Шум нарастал. Сомнений быть не могло. Дафф стал Большим Человеком.

«Бескровная смена власти», – подумала Пиа. И почувствовала гордость.

Шен пошёл к дому.

Катч, стоявшая в дверях, не сдвинулась с места.

– Уйди с дороги, женщина, – сказал он.

– Нет, не уйду, – ответила Катч.

Толпа замерла.

– И, если ты попробуешь меня ударишь, – сказала Катч, – все эти женщины тебя растерзают.

Пиа затаила дыхание. Как и многие другие. Долгое мгновение никто не двигался.

Затем Шен отвернулся и ушёл прочь.

*

К весне все десять камней-опор были установлены в центре Монумента, образуя незавершённый овал. «Впечатляющее зрелище», – с гордостью подумал Сефт. Легко было вообразить, что камни подобны могучим богам, стоящим в кругу и обсуждающие гром и потопы, затмения и землетрясения, мор и прочие свои божественные дела.

Верхушки всех камней были на одном уровне – техническое достижение, которым Сефт особенно гордился. На вершине каждого камня в центре был куполообразный выступ. Когда из Каменистой Долины прибудут перекладины, главной задачей будет сделать в каждой из них пазы так, чтобы шипы вошли в них идеально точно.

Сефт воспользовался шестом для лазания, принадлежавшим жрицам, чтобы взобраться на ближайшую опору. С собой у него была шкура большой коровы и острый кремневый нож.

Он перекинул шкуру через опору и её пару, туда, где должна была лежать перекладина. Перешагнуть с одной опоры на другую было легко: расстояние было небольшим.

Затем на шест взобрались Тем и Илиан и встали по краям шкуры, натягивая её и не давая ей сдвинуться. После этого Сефт аккуратно прорезал в коже два круглых отверстия там, где из-под неё выступали шипы. Затем он обрезал края шкуры по контуру опор.

Когда перекладину обтешут по этому лекалу, её край будет в точности совпадать с краями опор, на которых она лежит, а пазы окажутся ровно над куполообразными шипами.

Остаток утра Сефт потратил на изготовление кожаных лекал для каждой из пяти пар опор.

Замысел был хорош, и Сефт лишь надеялся, что он сработает.

Спустившись с последней пары опор, он увидел двух человек, ожидавших его. Это были его братья, Олфа и Кэм.

– О нет, – сказал он и тут же почувствовал, как на него навалилась тоска.

На этот раз им не нужно было рассказывать, как им не повезло. Что бы они ни натворили, всё закончилось дракой, и оба были ранены. Левая рука Олфа висела на самодельной перевязи из скрученных растительных волокон, а у Кэма не хватало передних зубов. Оба были с головы до ног вымазаны в грязи.

Сефт ненавидел, когда ему так живо напоминали о детстве. О побоях, презрении, о дурацких шутках, которые никогда не были смешными и всегда были жестокими. Четырнадцать лет назад он сбежал от них, но, как ни старался, забыть не мог до сих пор. Он построил себе новую, другую жизнь и гордился этим, но по-прежнему ненавидел воспоминания о старой жизни.

Кэм посмотрел на гигантские камни и спросил:

– Что это?

– Мы перестраиваем Монумент в камне.

– Зачем?

– Ты не поймёшь. – Сефт вздохнул. – Зачем вы пришли?

– На нас напали земледельцы, – сказал Кэм. – Они избили нас и забрали всё, что у нас было. Еду, инструменты, вообще всё.

Это было маловероятно. Все способные держать оружие земледельцы погибли во время панического бега коров почти год назад. Если только Олфа и Кэма не избили женщины и старики, их история была ложью. Но Сефт не стал спорить. Ему было всё равно, какова правда у этой истории.

– Зачем вы пришли ко мне? – спросил он.

– Мы голодны, у нас ни еды, ни товара. Все кремни украли.

– Идёмте со мной, – неохотно сказал Сефт. Он вывел их из Монумента, провёл по дороге до Излучья и указал на гостевую хижину. – Можете спать здесь. Есть будете с моей семьёй. Но это всё. Мы едим на улице, так что в мою хижину вам заходить незачем.

Он хотел спросить, каковы их дальнейшие планы, но, конечно же, никаких планов у них не было. Они редко планировали что-то дальше ужина. Он заметил, что оба босы.

– Ани даст вам немного кожи, чтобы сделать обувь.

– Почему ты не хочешь пускать нас в свою хижину? – обиженно спросил Кэм.

– Потому что от вас воняет. И потому что с тремя подрастающими детьми вам не будет там места. Ждите здесь до заката, потом приходите ужинать. И если вам больше не чем заняться до тех пор, сходите к реке и как следует вымойтесь.

Он оставил их и пошёл к себе домой, чтобы сказать Ниин, что его братья снова вернулись.

– Ты, конечно, сразу их прогнал, – сказала она.

– Я поселил их в гостевой хижине.

Она была в ярости.

– Я не хочу, чтобы они находились рядом со мной или моими детьми!

– Я сказал им, что в нашу хижину им входить нельзя.

– Боги, да они же лжецы, воры и мерзавцы, неужели тебе нужно это объяснять?

– Я знаю, но они голодают. Я сказал, что они могут есть с нами.

– Очень жаль, что ты это сделал.

– Я прослежу, чтобы они тебя не беспокоили.

– А что будет на следующий день после Обряда Середины Лета, когда ты уйдёшь в Каменистую Долину за перекладинами для Монумента?

Сефт был ошеломлён.

– Я об этом не подумал.

– Что ж, подумай сейчас.

И тут его осенило.

– Мне пришла в голову идея, – сказал он. – Я заставлю их присоединиться к походу.

*

Джойа надеялась увидеть Ди на Осеннем Обряде, на Обряде Середины Зимы и на Весеннем Обряде, и каждый раз её ждало разочарование. Но Ди обещала вернуться, так что на Середину Лета она непременно должна была прийти.

Весь прошедший год Джойа думала о том, что скажет Ди. Она понимала, что должна быть готова принести какую-то жертву. После долгих мучений она решила сказать Ди, что оставит сан жрицы вскоре после Обряда Середины Лета, когда будут завершены пять центральных трилитов из камня. Это будет её наследие, а достраивать остальную часть Монумента она оставит Сефта и Сэри. Джойа уйдёт с Ди в Северные Холмы, и они вместе будут пасти овец.

Она убеждала себя, что это будет идиллия. Только они вдвоём в маленькой хижине в холмах. Ди научит её заботиться об овцах и выхаживать ягнят, рождающихся каждой весной. Они не будут знать забот. Джойа больше не будет двигать гигантские камни, спорить со Старейшинами или становиться причиной для войн между племенами.

Она знала, что будет скучать по сестринству жриц, по воодушевлению и чувству свершения от перестройки Монумента. Она привыкла думать о Монументе как о деле всей своей жизни. Но ей придётся оставить это позади, чтобы жить с той, кого она любит.

Единственная проблема заключалась в том, что это разобьёт ей сердце.

Она много раз репетировала свою речь, лёжа без сна по ночам и мечтая вернуться в Каменистую Долину, где рядом с ней была бы Ди.

Как оказалось, произнести эту речь ей так и не пришлось.

Торговцы начали прибывать за два дня до Обряда Середины Лета, и, к восторгу Джойи, со стадом годовалых овец появилась Ди.

Она была ещё красивее, чем её помнила Джойа. Волосы её были как дерево осенью, улыбка подобна восходящему солнцу. Они обнялись и поцеловались, и у Джойи возникло чувство, что всё будет хорошо.

Ди и её брат привязали своих овец, затем Ди и Джойа сели снаружи земляного вала, чтобы поговорить.

– Я всю зиму думала о будущем и о нашей совместной жизни, – сказала Ди.

– Я тоже, – ответила Джойа. Она нервничала, не зная, что будет дальше. Она слишком хорошо знала, как Ди умеет разрушить нежный миг счастья сокрушительным заявлением.