Текст книги "Круг Дней (ЛП)"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

– Конечно, ты его не забудешь. Но, помня о нём, ты могла бы однажды открыть своё сердце для любви к кому-то другому.

Пиа смотрела, как Дафф уходит через поле. Он был так не похож на Хана, невысокий, ладный, с короткими вьющимися тёмными волосами. Пиа догадывалась, что их стрижёт тётя Уда. «Люблю ли я его? Не так, как любила Хана, – подумала она. – То была всепоглощающая страсть, что-то неподвластное мне. Я никогда не разбирала свои чувства, даже не думала о них, я просто сходила по нему с ума. С Даффом так никогда не будет. Но, может быть, я смогу полюбить его по-другому и быть счастливой?»

Она не знала.

Они с Яной вернулись в поле и до полудня пололи грядки. Затем пришло время идти слушать, что скажет Трун.

В воздухе витал оптимизм, когда земледельцы собрались перед домом Труна. Засуха, казалось, закончилась, и им удалось выжить, они надеялись на хороший урожай, полные животы, счастливых детей и набитые кладовые.

Дафф и Уда подошли и встали рядом с Яной, Пией и Олином.

Трун вышел из дома и взобрался на пень, чтобы все могли его видеть. Толпа утихла.

– Весенний Обряд скотоводов в этом году полностью провалился, – сказал он. – Наши люди, что там были, почти ничего не выменяли. Народу было слишком мало. Все боятся туда ходить. Они думают, что Монумент проклят. И, вероятно, они правы.

«Он наслаждается этим, – подумала Пиа, – но к чему он ведёт?»

Она скоро узнала.

– В этом году, в день Середины Лета, мы, земледельцы, устроим свой собственный праздник!

В толпе раздались удивлённые возгласы.

– Вот этого я не ожидала, – сказала Пиа Даффу.

– И я тоже.

– Думаю, его беспокоит вырождение рода.

– Потому что женщины-земледельцы больше не ходят на Гуляния?

– Именно.

– И у нас будет сказитель! – объявил Трун.

Трун дал им несколько мгновений на восторженные пересуды, затем поднял руку, призывая к тишине.

– Мы проведём пир здесь, в центре деревни, у реки. И, естественно, будем поощрять торговлю.

Пиа задумалась, как на это отреагируют скотоводы. Это был прямой вызов их Обряду Середины Лета, который был для них очень важен. Они не отнесутся к этому легкомысленно. Но что они могли сделать?

– Сначала нам нужно разнести весть, – сказал Трун. – Я назначаю шесть человек, чтобы они отправились парами на запад, север и восток и всем рассказали. Когда я назову ваше имя, пожалуйста, выйдите вперёд.

Пиа думала, он пошлёт Молодых Псов, но он оказался хитрее. Он начал перечислять имена, и все они были женскими. Это было неожиданно, учитывая, что Трун по-прежнему не позволял женщинам ходить к Монументу на Обряды.

Выбранные вышли вперёд, как было велено. К удивлению Пии, она тоже оказалась в их числе. Она недоумевала, почему Трун готов рискнуть и отпустить её с земель фермы. Откуда он знал, что она вернётся?

Ей в пару назначили Руа, женщину её возраста, у которой был сын Эрон лет десяти-одиннадцати. Она пробралась вперёд, всё ещё неся Олина. Взглянув на других женщин, она сказала:

– О нет.

У всех были младенцы или дети.

Теперь Пиа поняла, почему Трун так уверен, что они вернутся. Она знала, что он скажет дальше.

– Я уверен, что все вы с радостью вернётесь на Ферму. Но на тот случай, если среди вас затаилась предательница, вам придётся оставить своих детей здесь.

Пиа невольно крепче прижала Олина к груди. Она не хотела его оставлять одного. Яна, его бабушка, прекрасно бы о нём позаботилась, но реакция Пии была инстинктивной.

Их с Руа направили на север, где были кремнёвые шахты. Они должны были озвучить шахтёрам, что те могут обменять свои кремни на пшеницу, ячмень и сыр, не опасаясь быть убитыми лесовиками.

– Выступаете завтра, – закончил Трун.

*

Ани решила, что ей тоже нужен союзник в совете старейшин, раз уж Скагга привёл свою сестру. Она пригласила Кэй, добросердечную мать Вии и Касса. Теперь было два волка и две лани, а Кефф был необходим для поддержания порядка.

Они собрались, чтобы обсудить шокирующую новость о том, что земледельцы собираются устроить пир в день Середины Лета.

– Они разослали гонцов по всей Великой Равнине, – сказал Кефф. – И, если люди пойдут на праздник к земледельцам, они не смогут прийти на наш.

– Это ужасная новость, – сказала Ани. – Наш Весенний Обряд был таким блёклым. Монумент теперь не впечатляет, он повреждён и шаток. Праздник земледельцев может даже превзойти наш по популярности.

– Монумент здесь ни при чём, – сказал Скагга. – Люди не пришли на наш Весенний Обряд из-за страха перед новым нападением лесовиков.

Джара кивнула.

– Думаю, это так.

Ани считала, что дело не в чём-то одном, а во всём сразу.

– В любом случае, что мы будем делать? Община скотоводов в упадке, а мы являемся их старейшинами. Что мы им скажем?

– Мы должны устоять перед искушением вести себя так, будто лучшие времена уже настали, – сказал Скагга. – Прошло несколько дождей, вот и всё. Это может быть всего лишь короткая передышка в долгой засухе. Пока мы не будем уверены в своём будущем, нас следует продолжать нормирование и подавать на пиру меньше мяса.

– Значит, наш Обряд Середины Лета станет ещё менее привлекательным.

– Зато мы сбережём остатки нашего тающего стада.

– Могу я предложить другой подход?

– Пустая трата времени.

Кефф бросил на Скаггу раздражённый взгляд и сказал Ани:

– Конечно, можешь. Прошу, продолжай.

– Спасибо. – Она перевела дух. – Наш Обряд Середины Лета всегда был главным событием года для Великой Равнины и её окрестностей. Церемония, пир, сказители и Гуляния. Люди часто говорят, что это было самое захватывающее время в их жизни.

– И что с того? – буркнул Скагга.

– Прекрасные луга Великой Равнины лишь половина нашего процветания. Другая половина – это то, что мы получаем благодаря тому, что торговцы приходят к нам, а не мы к ним. Кремни и всё остальное, что нам нужно для обмена, привозят сюда, и их меняют на то, чего, в обычные времена, у нас в избытке. Это наш скот. Мы должны снова привлечь людей.

– Иначе нас ждёт медленное угасание, – вставила Кэй.

Наступило короткое молчание. Скагга открыл рот, чтобы заговорить, но Кефф его опередил.

– Думаю, мы тебя уже достаточно выслушали, Скагга. Я считаю, ты прав. Сейчас не время тратить столько сил на организацию грандиозного праздника. Боюсь, на него никто не придёт.

Ани потерпела поражение. Верх взяла робость. Она вежливо откланялась.

У неё оставалась ещё одна надежда.

Она прошла через деревню и направилась через равнину к Монументу.

Джойа была со жрицами, они разучивали песни. Ани услышала, как она говорит:

– Мы должны начинать каждое слово вместе и заканчивать каждое слово вместе. Нужно не только петь, но и слушать друг друга.

«Моя дочь, вечно стремящаяся к совершенству», – с нежностью подумала Ани.

Она слушала, как жрицы запели снова, и была поражена, какой разительной оказалась перемена, когда они начали и закончили слова в унисон. Это было почти волшебство.

Джойа заметила Ани и, когда песня закончилась, сказала:

– На сегодня достаточно. Все молодцы.

Жрицы разошлись, а Ани и Джойа сели на землю поговорить. Ани рассказала ей о только что закончившемся совете старейшин. Джойа, что неудивительно, согласилась с Ани.

– Нам нужно полностью перестроить Монумент, – сказала она. – Только так он будет выглядеть достойно. И мы могли бы это сделать. Но Элло всё время говорит «нет».

– Давай пойдём вместе и попросим её ещё раз, – предложила Ани.

Они пошли в хижину Элло. Та лежала, но была в полном сознании.

– В эти трудные времена мы должны ожидать меньшего, – сказала она, когда Ани и Джойа изложили свою просьбу. – Мы не можем иметь всё, что хотим. Жрицы должны сократить свои обряды и больше времени проводить, собирая дикие коренья.

Джойа рассердилась.

– Жрицы существуют не для того, чтобы собирать еду! – сказала она. – Мы здесь, чтобы считать дни года и передавать знания, накопленные поколениями наших предков.

– Да, и мы снова будем это делать, но не сейчас.

– Засуха подходит к концу…

– Оставьте меня. Я устала.

Ани и Джойа с досадой уставились на Элло, но ничего не могли поделать.

Они ушли.

*

В конце дня, когда уже темнело и становилось трудно полоть борозды, Дафф неспешно приходил по берегу реки к ферме Яны и в сумерках болтал с Пией. Однажды вечером он сказал ей:

– Могу я задать тебе вопрос?

– Если хочешь.

– Довольно личный вопрос.

– Не знаю. Попробуй.

– Как думаешь, сколько времени тебе понадобится, чтобы пережить смерть Хана?

Это прозвучало очень прямолинейно. Она не ответила сразу.

– Я тебя смутил? – спросил он.

– Нет, – сказала она. – Это хороший вопрос, который я давно должна была задать себе сама.

Он молча ждал.

Через некоторое время она произнесла:

– Я никогда не забуду Хана и всегда буду его любить. Настоящий вопрос в том, смогу ли я полюбить кого-то ещё. – Она снова замолчала. Затем добавила: – Кого-то вроде тебя.

Он удивился.

– Ты это серьёзно?

– Кого-то доброго, сильного и любящего меня настолько, чтобы рискнуть жизнью ради спасения меня и моего ребёнка из огня, – сказала она.

Он был явно доволен.

– Кого-то, кто по утрам завязывает шнурки на обуви своей старой тёти, – добавила она.

Он рассмеялся.

– Кто тебе об этом рассказал?

– Моя мать. Она также просила меня открыть сердце для новой любви.

– Как думаешь, ты сможешь?

– Не знаю, но я хочу попробовать. Но если я пойму, что не могу, боюсь, ты будешь опечален.

– Не так, как если ты совсем не дашь мне шанса.

– Тогда, хорошо.

– Хорошо?

– Да, хорошо.

Он выглядел так, словно не был уверен, что делать дальше. Помолчав, он спросил:

– Можно тебя сейчас поцеловать?

– Да.

Поцелуй был нежным, но долгим. Его губы были мягкими, а кожа приятно пахла. Он гладил её волосы, она коснулась его бороды. Она почувствовала волнение, тёплой волной разлившееся по телу. Ощущение, которое она почти забыла.

Когда они наконец оторвались друг от друга, она сказала:

– Ох, как это было прекрасно.

Он улыбнулся.

– Да, – сказал он. – Прекрасно.

*

За день до Пастушьего Обряда Середины Лета Джойа застала свою мать в подавленном настроении.

– Всё будет так же плохо, как на Весеннем Обряде, если не хуже, – сказала Ани. – Посмотри вокруг. Сколько здесь торговцев?

– Двенадцать, – ответила Джойа. – Но они всё ещё прибывают.

Один из торговцев услышал их и сказал:

– Все ушли на пир к земледельцам.

Говорившим был мастер по кремню Эл.

– Но не вы, – заметила Ани.

– Я так далеко ходить не могу. А многие могут.

– Кто-то сказал мне, что у земледельцев не так много еды для пира, – сказала Джойа.

Эл пожал плечами.

– Может, и нет, но людям любопытно самим всё разузнать.

– Что ж, мы здесь, и завтрашний обряд будет прекрасен.

Так и было. Репетиции научили жриц петь как единое целое, а не просто более или менее одновременно. Это превратило музыку в нечто совершенно иное, и немногочисленные зрители слушали с изумлением и восторгом, раскрыв рты. Появление солнца и его медленный восход над краем земли были так же трогательны, как и всегда. Жаль только, что так мало людей было здесь, чтобы это увидеть.

Джойа пошла в хижину Элло, чтобы рассказать ей, как всё хорошо прошло, но Элло уже была мертва. Её голова покоилась на подушке у огня, глаза были полуприкрыты, словно она задремала. Джойа пыталась нащупать пульс, но его не было.

Она не могла испытывать сильной печали. Элло всегда была против неё. Она почувствовала, что с плеч упал тяжёлый груз.

Это означало большие перемены для жриц. Будет новая Верховная Жрица, и, вероятно, ею станет Джойа, хотя такие вещи нельзя было считать само собой разумеющимися.

На следующий день жрицы сожгли тело Элло внутри земляного круга и пели погребальные песни, пока её дым поднимался в воздух над Монументом.

После этого они поздно завтракали в трапезной. Сэри, всё ещё маленькая и худенькая, но уже не робкая, подошла к Джойе и сказала:

– Мы все хотим, чтобы ты стала Верховной Жрицей. Никто не возражает. Ею должна стать ты.

– Позволь мне поговорить с ними, – сказала Джойа.

Сэри забеспокоилась.

– Ты не хочешь быть Верховной Жрицей?

– Это зависит от обстоятельств.

Джойа встала, и все умолкли.

– Я люблю вас всех, – сказала она. – Мне чудесно петь и танцевать с вами. Меня завораживает изучение солнца и луны, их движение по небу. И я очень хочу быть вашей Верховной Жрицей.

Они начали радостно кричать, но она подняла руку, призывая к тишине.

– Однако я не буду вашей Верховной Жрицей при полуразрушенном Монументе и почти пустом круге. Наш Монумент должен быть великим зрелищем, а на наши обряды должны собираться толпы людей, в благоговении заполняющие земляной круг. Мы олицетворяем духовное сердце Великой Равнины. Но прямо сейчас наша община тонет в реке уныния и робости.

Она изучала их лица. Никто не хмурился, не выглядел возмущённым, не качал головой. Они знали, что она права. Её слова были истиной.

– Если я стану Верховной Жрицей, вы должны быть готовы к вызову. У нас должен быть впечатляющий Монумент и толпы последователей. Это наш священный долг.

Она увидела, как их лица посветлели. Это было то, что они все хотели услышать.

– Если вы хотите тихой жизни, скажите сейчас, и я отступлю, и пусть кто-нибудь другой станет Верховной Жрицей.

Несколько женщин покачали головами.

– Но если у вас хватит смелости… – одобрительный ропот начался и стал громче, – …смелости сделать Монумент поистине великим…

Ропот превратился в крик.

– …скажите об этом, и…

Её слова утонули в одобрительном гуле. Она замолчала. Она сказала достаточно.

Она стала Верховной Жрицей.

23

Иногда Сефт чувствовал себя виноватым, потому что не добывал еду. Он знал, что это чувство было неразумным. Он выполнял необходимую работу, как и дубильщики вроде Ани или мастера по кремню вроде Эла. Когда он поделился этим чувством с Ниин, она сказала:

– Ты, наверное, самый ценный человек в общине. Все со своими проблемами всегда идут за помощью к тебе.

И всё же иногда ему казалось, что он не имеет права есть пищу, которую другие положили в его миску.

Однако он не позволял себе по этому поводу переживать. Он был счастлив, особенно когда вспоминал, какой была его жизнь до того, как он пришёл в Излучье. Теперь ему так везло, что он порой ловил себя на надежде, что это не сон.

После Ниин и детей человеком, которого он любил больше всего, была Джойа. Это чувство не было романтическим. Она нравилась ему, потому что была умной, доброй и смелой. Вскоре после того, как она стала Верховной Жрицей она попросила его встретиться с ней у Монумента. И он сразу же отложил все дела и пошёл на встречу.

Они стояли, разглядывая наспех восстановленное сооружение, и она, наконец, произнесла:

– Мы теряем уважение, и текущее состояние Монумента одна из причин этого.

Он был рад, что она стала Верховной Жрицей. Элло была довольна тем, что имела и поэтому оставляла всё как есть. Джойа была другой. Она всегда искала, что можно улучшить. Ещё до того, как стать во главе, она изменила то, как жрицы пели и танцевали, сделав всё действо более драматичным.

– Пришло время заняться камнями, – сказала она теперь.

Он был взволнован. Они годами говорили о строительстве каменного Монумента. Теперь, когда она стала Верховной Жрицей, они могли это сделать. Или, по крайней мере, попытаться.

Он начал ходить вокруг, разглядывая брёвна, и Джойа пошла с ним.

– Ты хочешь, чтобы он был точь-в-точь таким как был? – спросил он.

– Да, так и должно быть. Именно так мы считаем дни. Ничего нельзя менять, кроме материала.

– Значит, камни встанут в те же ямы, где сейчас столбы?

– Да.

– Нам придётся выкопать ямы шире и глубже, но это легко. А что насчёт добровольцев? Нам понадобятся толпы людей, чтобы притащить камни сюда из Каменистой Долины.

– Я собираюсь обратиться к людям на следующем Обряде Середины Лета и пригласить добровольцев. Я воззову к их жажде приключений. Я скажу им, что это и священная миссия, но также и продолжение праздника. Думаю, мы соберём двести человек, которые нам нужны. И на следующий день отправимся в Каменистую Долину.

Джойа впервые открыла этот план Сефту, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы его осмыслить. Он гадал, как люди отреагируют на её призыв. Она была исключительно обаятельна и убедительна, и ему оставалось только верить в неё.

Но он подумал о другой загвоздке.

– Если это сработает, мы отвлечём многих сильных молодых мужчин и женщин от их обычной работы.

– Я на это и надеюсь!

– Боюсь, нам понадобится согласие старейшин.

Лицо Джойи стало упрямым, и он подумал, что она сейчас возразит, но она ничего не сказала.

– Подумай сама, – сказал Сефт. – Если старейшины наложат запрет, кто-то из молодых людей может и ослушается, но другие побоятся вступать в спор. И тогда у тебя может не хватить людей на то, чтобы сдвинуть камень.

Джойа неохотно кивнула.

– Ты прав, – сказала она. – Такой большой, такой важный для всех проект не может начаться со столкновения между нами и старейшинами. Они должны быть на нашей стороне с самого начала.

– Я так и думаю.

– Хорошо. Я поговорю с матерью.

Возвращаясь в Излучье, Сефт чувствовал, что этот день может стать поворотным в его жизни. Чем больше он думал об этом, тем сильнее ему хотелось перестроить Монумент в камне.

Каменных кругов было много. Один из самых больших находился на дальнем берегу Северной Реки, в деревне под названием Шахты, где было много кремневых рудников. Но круг в Шахтах, как и большинство каменных кругов, состоял из необработанных валунов, выстроенных в грубое кольцо. Это было ничто по сравнению с тем, каким станет Монумент, если Джойа добьётся своего.

Она твёрдо сказала, что перестройка должна следовать образцу существующих брёвен. Камни будут стоять в идеальном круге, на равном расстоянии друг от друга, и каждую пару будет соединять точно подогнанная перекладина. В центре будет овал из отдельно стоящих пар, каждая с перекладиной. Это будет нечто поразительное и уникальное.

«Строительство, вероятно, займёт остаток моей жизни», – с чувством обречённости понял Сефт. Но зато его каменный Монумент будет стоять вечно.

Он кивнул сам себе, подходя к дому, и подумал: «Вот это было бы дело».

*

Кефф открыл собрание.

– Трава зелёная, ручьи снова текут, и коровы телятся. Помолимся Богу Земли, чтобы он сохранил эту погоду и никогда больше не насылал на нас засуху.

С этим все согласились.

– Но упадок нашего Обряда Середины Лета очень плох для нас. Я надеялся выменять несколько молодых бычков у людей с севера, чтобы влить новую кровь в наше стадо. Но никто не привёл быков на обмен. И при этом мы слышим, что на пиру у земледельцев было многолюдно.

– Я тоже об этом слышала, – сказала Ани. – И я согласна с Кеффом, что для нас это катастрофа. Наши четыре ежегодных Обряда всегда приносили нам большую пользу. Мы могли обменивать то, чего у нас в избытке, например, говядину и кожу, на то, чего нам не хватает, например, кремни и глиняную посуду. Мы постоянно улучшали наше стадо, сводя наших коров с быками из других мест. И точно так же, на Гуляниях, мы укрепляли кровь нашего собственного народа. – Она огляделась. – Будет очень плохо для нас, если мы позволим этим обычаям угаснуть.

– Давайте будем реалистами, – сказала Джара. – Возможно, нам просто придётся пережить период трудностей. В конце концов люди поймут, что нападение лесовиков не повторится, забудут о нём и вернутся к нам.

– Или они могут продолжить ходить на пир к земледельцам, потому что к тому времени сложится такая традиция, – возразила Ани. – Людям нравится то, что знакомо.

– Может, нам нанять лесовиков, чтобы они напали на пир земледельцев, – предложил Скагга.

Это была глупая идея, и никто не ответил.

– Что ж, идея Джары, просто ждать и надеяться, кажется, единственный вариант, – сказал Кефф.

– У меня есть решение получше, – сказала Ани.

– Отлично! – воскликнула Кэй.

Скагга закатил глаза.

– Давайте послушаем, – сказал Кефф.

«Ну, удачи мне», – подумала Ани.

– Нам нужно сделать нечто впечатляющее, чтобы привлечь людей обратно и показать им, что мы по-прежнему лидеры Великой Равнины.

– Впечатляющее, – презрительно фыркнул Скагга.

– Что именно ты имеешь в виду, Ани? – спросил Кефф.

– Мы должны перестроить Монумент. Возвести его полностью из камня.

Все замолчали, удивлённые. Затем Кефф сказал:

– Но на это уйдут годы.

– Полагаю, да. Но с самого начала это будет нечто новое и удивительное, на что люди захотят посмотреть и стать частью процесса.

– На всей Великой Равнине не хватит для этого камней! – выкрикнул Скагга.

– А ты их считал? – язвительно спросила Ани.

– Где бы ни нашлись камни, – сказала Джара, – их придётся тащить к Монументу. Это отвлечёт людей от их обычной работы.

– Мы все знаем, что обычная работа скотовода не слишком утомительна, – ответила Ани. – Мы могли бы управиться со стадом и с половиной наших людей, особенно сейчас, когда столько скота погибло в засуху.

– Но строительство может продолжаться годами! – сказала Джара.

– Ты не знаешь, сколько времени это займёт.

– В этой идее мы слишком многого не знаем.

На это у Ани не было ответа.

– Сколько людей потребуется, чтобы притащить один камень оттуда, где его найдут, к Монументу? – спросил Кефф.

Ани замешкалась.

– Ты не знаешь, не так ли? – сказал Кефф.

– Толпа, – сказала Ани. – Больше, чем любой из нас может сосчитать.

– Мне жаль, Ани, – сказал Кефф, – но в этом предложении слишком много неизвестного. Мы не знаем, где найти камни, не знаем, сколько людей потребуется, чтобы сдвинуть один, и не знаем, сколько времени это займёт.

Теперь Ани поняла, что недостаточно подготовила своё предложение.

– Я просто чувствую, что это наш единственный шанс, – отчаянно сказала она.

Кефф, очевидно, был вынужден отказать.

– Боюсь, мы должны отклонить твоё предложение, – сказал он.

*

Сефт и Тем делали кровать для Ниин, а Джойа наблюдала за ними. Ниин так мёрзла, спя на полу, и Сефт сказал, что до следующей зимы сделает кровать, которая поднимет её на ладонь от земли. Так ей будет теплее, обещал он. Они принесли два больших бревна одинаковой толщины, чтобы опереть на них настил, и выстругали три широкие доски для поверхности, на которой она будет лежать.

Все они знали, что старейшины заседают, и Сефт чувствовал напряжение. Он позволил себе представить величие законченного каменного круга и совершил ошибку, заранее насладившись чувством свершения, которое он испытает. Работа, которой он сейчас занимался, успокаивала его тревогу, пока все они ждали вердикта старейшин.

Сефт и Тем сверлили отверстия в досках и брёвнах, а сын Сефта, Илиан, выстругивал колышки, чтобы вставить их в отверстия, когда с собрания вернулась Ани. По её лицу Сефт понял, что у неё плохие новости.

– Они нам отказали, – сказала она.

– О нет! – воскликнула Джойа.

Мечта Сефта испарилась. Он почувствовал себя опустошённым.

– Почему? – спросил он.

– Слишком много неопределённости, – ответила Ани. – Сколько людей, сколько дней, сколько камней?

– Полагаю, они правы, – уныло сказал Сефт. Он ощутил разочарование и из-за отказа чувствовал себя подавленным.

Тем, который не разделял рвения Сефта, сказал:

– Вся эта затея сама по себе была довольно шаткой. Возможно, осторожность старейшин уберегла нас от больших проблем.

– Возможно, – грустно ответил Сефт. – Но это было бы приключение всей жизни.

– У меня не было ответов на их вопросы, – сказала Ани. – Мне следовало предвидеть их возражения и продумать свои ответы.

– Что ж, – вздохнул Сефт, – полагаю, пора возвращаться к реальной жизни.

На глазах Джойи блестели слёзы, но челюсть её была сжата со знакомой решимостью. Она не была готова сдаться.

– Не сдавайтесь так быстро, – сказала она. – У меня есть ещё одна идея.

Сефт улыбнулся. В этом была вся Джойа, никогда не унывающая. Он гадал, как она собирается спасти положение.

– Продолжай, – с надеждой сказал он.

– Для начала мы передвинем всего один камень.

Сефт не понимал, как это им поможет.

– Хорошо, но…

– Это докажет всем, что наш замысел возможен.

Он кивнул. В этом был смысл. Джойа обычно рассуждала здраво.

– Этого может не хватить, чтобы переубедить старейшин, – сказала Ани.

– Подождите, – сказала Джойа. – Вы ещё не всё услышали. Это также покажет, сколько людей нам требуется, чтобы передвинуть огромный камень, и сколько дней уйдёт, чтобы доставить его к Монументу.

– Ответит на вопросы старейшин. – Надежды Сефта возродились. – Тогда они могут согласиться.

– Я чувствовала, что Кефф хотел бы согласиться, – сказала Ани, – но счёл доводы против слишком вескими. Он может поддержать это более скромное предложение.

– Это стоит попробовать, – сказала Джойа.

И на этот раз старейшины согласились.

*

Некоторое время Джойа, Сефт и Ани пребывали в эйфории, а затем начали строить планы. Они передвинут камень после Обряда Середины Лета в следующем году. Впереди им предстояло много подготовительной работы.

Джойа поручила жрицам плести верёвки. Она привела пожилую пару верёвочников, Эва и Фи, чтобы они показали, как это делается. Они были ворчливы, но знали своё дело.

Сначала жрицам нужно было собрать лозы жимолости. Жимолость росла повсюду, на деревьях, а иногда и на домах. Она могла процветать на любой почве, главное, чтобы на нее падало хоть немного солнечного света. Её сладкий аромат и яркие жёлтые цветы делали её лёгкой добычей. Жрицы сначала отправились в Лес Трёх Ручьёв, где этого растения было в изобилии. Они были в восторге от этой вылазки, ведь она внесла разнообразие в их обычную рутину.

Фи показала жрицам, как срезать лозу чуть выше самого нижнего ряда листьев, чтобы она быстро отросла снова. Она велела им очищать лозу от листьев и веток, оставляя мусор на лесной подстилке, чтобы он вернулся в почву, а домой приносить только прочные, гибкие основные стебли.

Сплетение лозы в верёвку было работой для двоих. Что Эв и Фи и продемонстрировали жрицам. Эв взял три лозы за концы и крепко держал, а Фи начала их скручивать. Оба должны были тянуть в свою сторону, чтобы лозы оставались натянутыми, и тут-то начинались споры. Фи говорила, что Эв тянет слишком сильно, мешая ей плести, а Эв отвечал, что если он не будет тянуть сильно, верёвка получится слабой и рыхлой. «Должно быть, они спорят об этом уже много лет», – подумала Джойа, с трудом скрывая усмешку.

Затем они взяли ещё три лозы, с большим нахлёстом соединяяя их с первыми тремя и снова скручивали, сращивая два отрезка вместе.

Джойа долго обсуждала с Сефтом, какой длины должны быть верёвки. Самые большие камни были длиной примерно, как четыре человека, лежащие в ряд, голова к ногам. Верёвка должна была быть в два раза длиннее, да ещё с запасом, чтобы обернуть её вокруг камня. Затем каждый тягловый канат должен был быть достаточно длинным, чтобы сорок человек могли тянуть его одновременно, не наступая на ноги тому, кто впереди, и тому, кто сзади. Это требование увеличивало необходимую длину верёвки вчетверо.

Внутри Монумента они уложили на землю тридцать жриц в ряд, голова к ногам, что вызвало у женщин хихиканье. Поскольку мужчины были немного выше, они добавили ещё двух. Затем они прочертили на дёрне линии, обозначающие начало и конец верёвки.

Когда у Эва и Фи было две пряди нужной длины, причем каждая состояла из трёх лоз, они скрутили их вместе, на этот раз в противоположном направлении. Фи объяснила, что обратное скручивание скрепляет две пряди.

После этого процесс можно было повторять сколько угодно раз, пока верёвка не достигала нужной длины и толщины.

Как только плетение верёвок было поставлено на поток, а Эв и Фи ежедневно заглядывали, дабы убедиться в том, что жрицы поддерживают высокие стандарты плетения, Сефт и Джойа решили отправиться в Каменистую Долину.

Пока Джойа собиралась, Ани сказала ей, что Скагга отчаянно хочет узнать больше о том, что происходит в Каменистой Долине.

– Он ищет, к чему бы придраться, – сказала Ани.

Джойа нахмурилась.

– Не понимаю, почему он так настроен против нас, – сказала она. – Это что просто стало привычкой?

– Он напуган, – тут же ответила Ани. – Люди, которые поднимают шум по любому поводу и постоянно предлагают агрессивные действия, действуют так, потому что боятся. Они хотят, чтобы все были дисциплинированы и работали, накапливая ресурсы на будущее, и они нервничают из-за всего нового в их жизни. Они всегда видят впереди приближение катастрофы.

– Это очень мудрая мысль, – задумчиво сказала Джойа.

– И ты будешь мудрой, если когда-нибудь успокоишься, – сказала Ани, и они обе рассмеялись.

Джойа заметила на руке матери браслет из морских раковин.

– Я раньше этого у тебя не видела, – сказала она, указывая на него.

– Вчера здесь был путник, – сказала Ани. – Я дала ему в обмен небольшой кусок кожи, достаточный для пары обуви. Тебе нравится?

– Он очень красивый.

– Путник был любопытен, подобно Скагге. Он спросил меня, почему скотоводы разбили лагерь в Северных Холмах.

– Откуда он об этом узнал?

– Сказал, что все об этом говорят.

«Могла бы и догадаться, – подумала Джойа. – Слухи по Великой Равнине разлетаются быстро».

– Что он сказал?

– Я спросила, что он слышал. Он ответил, что никто не знает, что затеяли скотоводы.

– Ты его просветила?

– Нет. Я сказала ему прийти на Обряд Середины Лета, когда всё и откроется.

– Молодец! Это то, что нам нужно. Пусть все любопытствующие придут на Обряд.

На следующий день Сефт и Джойа отправились в путь по прибрежной тропе.

– Великое преимущество пути вдоль берега реки в том, что нет холмов, – сказал Сефт.

Тропа была хорошо протоптана, но местами неровная.

– В идеале нужна была бы дорога из брёвен, уложенных плашмя и вбитых в землю, но это займёт слишком много времени и потребует больше дерева, чем мы можем достать. В любом случае, здесь, на ровной земле, она нам не очень нужна. Возможно, мы сделаем её дальше, когда придётся свернуть от реки, и там будут подъёмы. Здесь мы набросаем грубых веток, они утопчутся и будут лучше, чем ничего.

– Камни ужасно широкие, – сказала Джойа. – Местами эта тропа слишком узка для них.

– Нам придётся её расширять, вырубая растительность, – сказал Сефт. – А мусор можно будет разбросать по тропе, чтобы выровнять поверхность.

– Но в нескольких местах тропу сужает возвышенность с той стороны, что дальше от воды.

Сефт кивнул.

– Мы можем срыть землю. А вынутый грунт можно будет разровнять по тропе, чтобы сгладить её. Это большая работа, но у нас есть год.

Джойа была довольна, что он так далеко продвинулся в проработке деталей. Но это было ещё не всё.

Сефт остановился в месте, где река расширялась в небольшое озеро.

– Нам понадобятся места для остановок, особенно на обратном пути, когда мы будем тащить камень, и добровольцам понадобится отдых. И имеет смысл выбрать эти места заранее, чтобы не тратить время на споры в пути. Мы находимся примерно на четверти пути до Каменистой Долины. И мы должны попросить Чака и Мелли уже сейчас начать думать, как и чем кормить наших добровольцев. Они не смогут тащить гигантские камни, если у них будут пустые животы.